Страница:
В разуме юноши шептало множество голосов, напоминавших шелест сухих опавших листьев. Слова, раздававшиеся в мозгу Эмиена, не принадлежали ни одному человеческому языку, а те, кто произносил их, находился очень далеко отсюда, за северными пределами Кейтланда. Но благодаря сатиду демоны стали частью Эмиена, а Эмиен — частью демонов. Ему не требовался переводчик, чтобы понять, о чем они говорят.
— Кто он такой, скажите мне?
Второй голос, хриплый и властный, ответил на это:
— Мужчина-дитя, отверженный. Зовут его Эмиен, сын Марла, но теперь он наш и погибелью-своего-рода он станет.
— Какие знания, скорей-скажи, и какие у него есть воспоминания?
Демоны стали рыться в разуме Эмиена, и он слабо застонал, не в силах помешать этим безжалостным поискам. Большую часть его жизненного опыта демоны отвергли с ходу, не найдя в ней никакого смысла, но время от времени что-нибудь привлекало их внимание, и тогда они начинали исследовать воспоминания юноши, бесцеремонно извлекая из них нужную информацию. Они исследовали его детство, изучили его слабости и узнали про недовольство, которое вызывала у него доля бедного рыбака. Ни одна деталь не укрылась от них. Демоны увидели грубо сколоченный деревянный чердак, где Эмиен дрожал ночами, когда его мучили кошмары, увидели мать юноши, спокойную усталую вдову. Они узнали, как пахнет горящий торф и мусор, вынесенный на берег прибоем, узнали кислый запах сетей, вывешиваемых для просушки туманными вечерами… И наконец узнали про Таэн, сестру Эмиена, которая любила собирать на берегу ракушки и танцевать с козами среди полевых цветов, пока после несчастного случая не охромела. А когда девочка встала на ноги, семья потеряла ее: Страж штормов Анскиере, воспользовавшись ее привязанностью, украл ее у родных и послал учиться на остров ваэре.
Тут демоны приостановились, донельзя заинтересованные.
Эмиен вздрогнул. Подобравшие юношу рыбаки не видели, как он дрожал и обливался потом на мокрой палубе шлюпа, пока враги человеческого рода тщательно исследовали малейшие подробности жизни сестры Эмиена.
В голосах демонов слышалось теперь лихорадочное возбуждение:
— Смотри, вот доказательство: есть еще колдунья на Кейтланде, обученная ваэре, на наше горе!
Демоны проникли еще глубже в сознание Эмие-на и обнаружили, что это Таэн помешала им завоевать Скалистую Гавань.
«Обучена ваэре, да, верно. У нее дар сновидений».
Теперь демоны усилили свою жестокую хватку и заставили Эмиена вспомнить сестру такой, какой он видел ее в последний раз, на продуваемых ветром холмах у башни Эльринфаэра. Девушка тогда дрожала в объятиях Джарика, сына Ивейна, сжимая в побелевших пальцах ключи от Эльринфаэра. Платье ее было порвано, на коже блестела соль — следы недавнего морского плавания. Таэн была бледной и усталой, черные спутанные волосы в беспорядке падали ей на плечи. Но обостренное восприятие демонов уловило больше, чем мог разглядеть Эмиен: ореол зеленоватого света вокруг девушки говорил о том, что она владеет даром, усиленным благодаря симбиозу с сатидом.
Демоны зашептались и пригляделись внимательнее. Пристально рассмотрев узоры ауры, они успокоились, и их негромкие насмешливые замечания отозвались дрожью во всем теле Эмиена:
— Ей конец, сновидице, ученице-ваэре. Слишком рано послали ее на защиту: смотри! Аура рассеяна. Ее кристалл еще не созрел и таит в себе опасность.
Последовала пауза, заполненная одобрительным шепотком.
— Союзу не страшна Таэн, дочь Марла, сестра Эмиена. Она обречена. Сатид под ее контролем скоро захочет продолжить свой род, и перемены в теле девчонки обязательно убьют ее.
Промерзший насквозь Эмиен, сын Марла, неподвижно лежал на скользкой от дождя палубе, но еще не угасшая в нем искра собственной личности безмолвно попросила объяснения.
Голоса утихли, демоны задумались, а потом с горькой злобой выполнили просьбу юноши.
Ответ пришел к нему в виде сна. Эмиен увидел колдуна, семь поколений назад служившего великим волшебником при дворе короля Фелуэйта. Память демонов охватывала столетия, и воспоминание было очень четким. Во время войны неистовая атака демонов заставила колдуна попытаться установить связь с кристаллом сатида, не прибегая к помощи ваэре. Он выжил и победил, но потом все же погиб — когда слившееся с ним существо начало цикл воспроизведения. Демоны показали Эмиену, как колдун бился в муках на ложе из поросшего мхом пористого камня, где-то в горах за пределами Кейтланда. Этот человек дрожал и обливался потом, потеряв контроль над своим колдовским могуществом в кошмарном приступе лихорадки. На глазах у Эмиена кожа колдуна изменила цвет, руки и ноги стало сводить судорогами. Потом, перед самым закатом, колдун перестал дрожать. Его тело покрылось сперва лиловыми синяками, потом безобразными зияющими ранами.
Эмиен ахнул от ужаса, когда из ран умирающего колдуна показались осколки кристалла. Колдун кричал, и горы поглощали его жалобные вопли, не пробуждавшие эха, пока блестящие каменные ножи вспарывали изнутри его тело.
В конце концов от колдуна остался только кристалл, в котором едва можно было распознать бывшего человека. Казалось, в самой форме кристалла запечатлелась предсмертная агония: здесь намек на сжатые руки, там — на выгнутую спину.
И ТАЭН ТОЖЕ УМРЕТ ТАКОЙ СМЕРТЬЮ.
В ней жило кристаллическое существо, семя которого следовало извлечь из ее тела прежде, чем оно полностью созреет. Но ваэре, как решил Эмиен, отпустили Таэн со своего острова раньше времени, чтобы сновидица помешала заговору демонов, угрожавших Скалистой Гавани. Значит, Страж штормов выманил ее из надежного убежища и предал. За это Анскиере из Эльринфаэра должен заплатить; и голоса демонов согласились с таким выводом юноши.
Это успокоило Эмиена. Он перестал метаться, а его хозяева-демоны снова стали исследовать его разум.
Эмиен погрузился в горячечный сон, полный шепчущих голосов. Проклятые Кором оставили в стороне его воспоминания о сновидице Таэн, сосредоточившись на том юноше, который держал ее в объятьях, когда Эмиен видел ее в последний раз.
Юноша был светловолосым, его кожу, как и кожу девушки, покрывал налет морской соли… И он явно был в смятении. Сквозь его порванную о кусты рубашку виднелось мускулистое тело, покрытое густым загаром после долгих дней морского плавания. Но несмотря на свою силу, юноша держался очень неуверенно. Он бросил меч, с помощью которого вернул ключи к Эльринфаэру, и хотя ему удалось победить в недавней схватке, его руки тряслись, а когда ветер откинул с его лица светлые волосы, стало видно, что оно залито слезами.
— Кто это? — требовательно спросили голоса.
Вопросы демонов рвали и терзали память Эмиена до тех пор, пока Проклятые Кором не узнали, что стройный юноша — наследник Повелителя огня Ивейна.
Воцарилась тишина, в которой чувствовались гнев и раздражение. Ученики ваэре всегда угрожали демонам, но больше всего хлопот причинили им Страж штормов Анскиере и Повелитель огня Ивейн. Сейчас Анскиере был замурован в ледяных скалах, став жертвой собственных заклинаний. Но весть о том, что у Ивейна есть наследник, магический дар которого может сравняться с отцовским, вызвала у демонов тревогу, гнев и яростное желание уничтожить опасного врага.
— Мальчишку надо отыскать, — нервно подал голос один из Проклятых Кором.
— И убить, — добавил второй.
— Уничтожить-полностью, — простонал третий, и вой множества голосов отдался в разуме Эмиена ненавидящим звоном.
Юноша заметался, а тем временем его хозяева-демоны наставляли сатида, который управлял его судьбой:
— Призови пойманную марионетку. Как только он придет в себя, заставь его действовать. Пусть юноша украдет корабль у выручивших-его-рыбаков и отплывет на север, к Храму Теней. Демон-повелитель Скайт должен изучить его разум и воспоминания. Потом мы подкрепим ненависть Эмиена, сына Марла, обучением-и-оружием; а Джарика, сына Ивейна, наследника Повелителя огня, отыщем и убьем.
2
— Кто он такой, скажите мне?
Второй голос, хриплый и властный, ответил на это:
— Мужчина-дитя, отверженный. Зовут его Эмиен, сын Марла, но теперь он наш и погибелью-своего-рода он станет.
— Какие знания, скорей-скажи, и какие у него есть воспоминания?
Демоны стали рыться в разуме Эмиена, и он слабо застонал, не в силах помешать этим безжалостным поискам. Большую часть его жизненного опыта демоны отвергли с ходу, не найдя в ней никакого смысла, но время от времени что-нибудь привлекало их внимание, и тогда они начинали исследовать воспоминания юноши, бесцеремонно извлекая из них нужную информацию. Они исследовали его детство, изучили его слабости и узнали про недовольство, которое вызывала у него доля бедного рыбака. Ни одна деталь не укрылась от них. Демоны увидели грубо сколоченный деревянный чердак, где Эмиен дрожал ночами, когда его мучили кошмары, увидели мать юноши, спокойную усталую вдову. Они узнали, как пахнет горящий торф и мусор, вынесенный на берег прибоем, узнали кислый запах сетей, вывешиваемых для просушки туманными вечерами… И наконец узнали про Таэн, сестру Эмиена, которая любила собирать на берегу ракушки и танцевать с козами среди полевых цветов, пока после несчастного случая не охромела. А когда девочка встала на ноги, семья потеряла ее: Страж штормов Анскиере, воспользовавшись ее привязанностью, украл ее у родных и послал учиться на остров ваэре.
Тут демоны приостановились, донельзя заинтересованные.
Эмиен вздрогнул. Подобравшие юношу рыбаки не видели, как он дрожал и обливался потом на мокрой палубе шлюпа, пока враги человеческого рода тщательно исследовали малейшие подробности жизни сестры Эмиена.
В голосах демонов слышалось теперь лихорадочное возбуждение:
— Смотри, вот доказательство: есть еще колдунья на Кейтланде, обученная ваэре, на наше горе!
Демоны проникли еще глубже в сознание Эмие-на и обнаружили, что это Таэн помешала им завоевать Скалистую Гавань.
«Обучена ваэре, да, верно. У нее дар сновидений».
Теперь демоны усилили свою жестокую хватку и заставили Эмиена вспомнить сестру такой, какой он видел ее в последний раз, на продуваемых ветром холмах у башни Эльринфаэра. Девушка тогда дрожала в объятиях Джарика, сына Ивейна, сжимая в побелевших пальцах ключи от Эльринфаэра. Платье ее было порвано, на коже блестела соль — следы недавнего морского плавания. Таэн была бледной и усталой, черные спутанные волосы в беспорядке падали ей на плечи. Но обостренное восприятие демонов уловило больше, чем мог разглядеть Эмиен: ореол зеленоватого света вокруг девушки говорил о том, что она владеет даром, усиленным благодаря симбиозу с сатидом.
Демоны зашептались и пригляделись внимательнее. Пристально рассмотрев узоры ауры, они успокоились, и их негромкие насмешливые замечания отозвались дрожью во всем теле Эмиена:
— Ей конец, сновидице, ученице-ваэре. Слишком рано послали ее на защиту: смотри! Аура рассеяна. Ее кристалл еще не созрел и таит в себе опасность.
Последовала пауза, заполненная одобрительным шепотком.
— Союзу не страшна Таэн, дочь Марла, сестра Эмиена. Она обречена. Сатид под ее контролем скоро захочет продолжить свой род, и перемены в теле девчонки обязательно убьют ее.
Промерзший насквозь Эмиен, сын Марла, неподвижно лежал на скользкой от дождя палубе, но еще не угасшая в нем искра собственной личности безмолвно попросила объяснения.
Голоса утихли, демоны задумались, а потом с горькой злобой выполнили просьбу юноши.
Ответ пришел к нему в виде сна. Эмиен увидел колдуна, семь поколений назад служившего великим волшебником при дворе короля Фелуэйта. Память демонов охватывала столетия, и воспоминание было очень четким. Во время войны неистовая атака демонов заставила колдуна попытаться установить связь с кристаллом сатида, не прибегая к помощи ваэре. Он выжил и победил, но потом все же погиб — когда слившееся с ним существо начало цикл воспроизведения. Демоны показали Эмиену, как колдун бился в муках на ложе из поросшего мхом пористого камня, где-то в горах за пределами Кейтланда. Этот человек дрожал и обливался потом, потеряв контроль над своим колдовским могуществом в кошмарном приступе лихорадки. На глазах у Эмиена кожа колдуна изменила цвет, руки и ноги стало сводить судорогами. Потом, перед самым закатом, колдун перестал дрожать. Его тело покрылось сперва лиловыми синяками, потом безобразными зияющими ранами.
Эмиен ахнул от ужаса, когда из ран умирающего колдуна показались осколки кристалла. Колдун кричал, и горы поглощали его жалобные вопли, не пробуждавшие эха, пока блестящие каменные ножи вспарывали изнутри его тело.
В конце концов от колдуна остался только кристалл, в котором едва можно было распознать бывшего человека. Казалось, в самой форме кристалла запечатлелась предсмертная агония: здесь намек на сжатые руки, там — на выгнутую спину.
И ТАЭН ТОЖЕ УМРЕТ ТАКОЙ СМЕРТЬЮ.
В ней жило кристаллическое существо, семя которого следовало извлечь из ее тела прежде, чем оно полностью созреет. Но ваэре, как решил Эмиен, отпустили Таэн со своего острова раньше времени, чтобы сновидица помешала заговору демонов, угрожавших Скалистой Гавани. Значит, Страж штормов выманил ее из надежного убежища и предал. За это Анскиере из Эльринфаэра должен заплатить; и голоса демонов согласились с таким выводом юноши.
Это успокоило Эмиена. Он перестал метаться, а его хозяева-демоны снова стали исследовать его разум.
Эмиен погрузился в горячечный сон, полный шепчущих голосов. Проклятые Кором оставили в стороне его воспоминания о сновидице Таэн, сосредоточившись на том юноше, который держал ее в объятьях, когда Эмиен видел ее в последний раз.
Юноша был светловолосым, его кожу, как и кожу девушки, покрывал налет морской соли… И он явно был в смятении. Сквозь его порванную о кусты рубашку виднелось мускулистое тело, покрытое густым загаром после долгих дней морского плавания. Но несмотря на свою силу, юноша держался очень неуверенно. Он бросил меч, с помощью которого вернул ключи к Эльринфаэру, и хотя ему удалось победить в недавней схватке, его руки тряслись, а когда ветер откинул с его лица светлые волосы, стало видно, что оно залито слезами.
— Кто это? — требовательно спросили голоса.
Вопросы демонов рвали и терзали память Эмиена до тех пор, пока Проклятые Кором не узнали, что стройный юноша — наследник Повелителя огня Ивейна.
Воцарилась тишина, в которой чувствовались гнев и раздражение. Ученики ваэре всегда угрожали демонам, но больше всего хлопот причинили им Страж штормов Анскиере и Повелитель огня Ивейн. Сейчас Анскиере был замурован в ледяных скалах, став жертвой собственных заклинаний. Но весть о том, что у Ивейна есть наследник, магический дар которого может сравняться с отцовским, вызвала у демонов тревогу, гнев и яростное желание уничтожить опасного врага.
— Мальчишку надо отыскать, — нервно подал голос один из Проклятых Кором.
— И убить, — добавил второй.
— Уничтожить-полностью, — простонал третий, и вой множества голосов отдался в разуме Эмиена ненавидящим звоном.
Юноша заметался, а тем временем его хозяева-демоны наставляли сатида, который управлял его судьбой:
— Призови пойманную марионетку. Как только он придет в себя, заставь его действовать. Пусть юноша украдет корабль у выручивших-его-рыбаков и отплывет на север, к Храму Теней. Демон-повелитель Скайт должен изучить его разум и воспоминания. Потом мы подкрепим ненависть Эмиена, сына Марла, обучением-и-оружием; а Джарика, сына Ивейна, наследника Повелителя огня, отыщем и убьем.
2
ХРАНИТЕЛЬ КЛЮЧЕЙ
ДЖАРИК ЛЕЗ ВВЕРХ, раздирая руки об острые обледеневшие скалы. В темноте каменные завалы казались более опасными, чем запомнились ему при первом подъеме, хотя тогда ему мешал шторм. Внизу волна ударила о риф, спину юноши обдали брызги и с шипением упали обратно в море. Промокшая шерстяная рубашка прилипла к его дрожащим от напряжения рукам, но Джарик продолжал карабкаться вверх. Один раз он сильно разбил лодыжку о гранит прежде, чем нашел уступ, куда можно было поставить ногу; из-под его подошв разлетались камешки, но шум прибоя внизу заглушал звук их падения.
Наследник Повелителя огня, тяжело дыша, вцепился в каменный выступ. Ни опасность, ни усталость и боль не могли его остановить. Пока перо штормового сокола и ключи от Эльринфаэра не будут возвращены законному хозяину, Стражу штормов, Джарик не мог распоряжаться своей судьбой.
Юноша откинул с лица выгоревшие на солнце волосы и потянулся к новому уступу. В нескольких ярдах над ним на фоне ночного неба ясно обрисовался карниз, прилепившийся к скале. Джарик воткнул ногу в щель, потянулся и начал шарить израненными руками, пока не нащупал то, во что можно было вцепиться.
Здесь, наверху, чувствовалось дыхание холода. Дрожа и не обращая внимания на боль в мышцах, Джарик сумел подтянуться и оказаться на карнизе. Над его головой вздымались ледяные скалы, в глубине которых томился Анскиере, Страж штормов.
Хотя по всему острову среди колючих кустов уже начали пробиваться первые весенние цветы, здесь при свете звезд серебряным блеском сияли водопады льда, которые жестокая хватка зимнего холода остановила в полете. Это поразительное зрелище могло свести человека с ума, заставив его зачарованно любоваться льдом, пока тело тоже не скует смертный холод.
Сжав зубы, Джарик заставил себя смотреть только на склон, по которому лез. Хотя скалы были скованы льдом всего лишь год назад, моряки уже превратили их в легенду, красочно описывая полные сокровищ галереи и изукрашенные драгоценностями палаты, где Анскиере в одиночестве творил свои заклинания. На самом же деле ледяные бастионы стали тюрьмой для волшебника — куда более надежной, чем любая темница, построенная человеком.
Гранит стал гладким, как будто сама скала не желала никого подпускать к этой темнице. Джарик не находил больше ни щели, ни выступа, который смог бы выдержать его вес.
Он крепче прижался к камню; ему даже в голову не пришло сдаться. Слишком часто унаследованный от отца долг вторгался в его жизнь, заставляя терпеть потери и невзгоды; а теперь желанное освобождение было всего в нескольких ярдах над его головой. Поэтому Джарик еще раз провел руками по камню и нащупал неровность, легкий наклон. Этой зацепки вряд ли хватило бы для рывка, который он собирался сделать, но падение на рифы внизу пугало юношу меньше, чем перспектива всю ночь охранять волшебные ключи. Демоны долго плели заговоры и совершали убийства, чтобы овладеть магической силой, хранящейся в башне Эльринфаэр, и только глупец поверил бы, что они успокоятся, потерпев поражение.
Джарик перенес вес тела на воткнутый в щель носок левой ноги, напряг пальцы и рванулся вверх.
Оттолкнувшись, он обоими локтями оперся на выступ и на мгновение повис на нем, напрягая все силы, чтобы удержаться. Потом левая рука юноши начала соскальзывать, из-под его ладони поползли камешки. Он сделал новый отчаянный рывок — и проиграл еще один дюйм. Волна с голодным ревом ударила о рифы; Джарик закрыл глаза, чувствуя, как на его губы капает соленый пот. Он изогнулся, вскинув колено, и скорее угадал, чем увидел нужный выступ. Надеясь на удачу, он потянулся еще выше и зацепился левой рукой. Его запястье обо что-то ударилось, и Джарик двумя пальцами ухватился за щель, на мгновение выиграв бой со смертью.
Юноша вздохнул — этот вздох отдался болью во всем теле — и медленно подтянулся. Сначала грудь, потом талия, потом бедра; и наконец он перекинулся через край скалы и упал ничком.
Мгновение он лежал неподвижно, слишком уставший, чтобы заботиться о том, что его ноги все еще болтаются над пустотой. Если бы не зверский холод, он, возможно, позволил бы себе отдохнуть, пока не унялась боль в легких. Но ледяной воздух, которым веяло от скал, пробирался под его мокрую одежду, и скоро Джарик начал дрожать. Тогда он перекатился, подтянул ноги и упал на бок, задыхаясь, будто выброшенная на берег рыба.
Наконец юноша замерзшими руками нащупал под рубашкой кожаный мешочек. Острые углы базальтового кубика, хранящегося внутри, впились ему в ладони, подтверждая, что ключи к великим охранным заклятиям башни Эльринфаэра, как и перо штормового сокола Анскиере, до сих пор при нем. Утешив себя мыслью о том, что скоро он избавится от долга перед Стражем штормов, Джарик поднял голову и только сейчас обнаружил, что он не один.
В ярде от него угольками горели два оранжевых глаза, и при свете звезд юноша разглядел существо, которое сидело на камне, скрестив на груди морщинистые шестипалые руки. Джарик зашипел сквозь стиснутые зубы, сел, больно ударившись плечом о камень, и потянулся за кинжалом. Но он знал: защищаться от этой твари бесполезно. Перед ним был враг человеческого рода, демон-ллондель.
«Нет! — Вслух ллондель не произнес ни слова, но его мысли наотмашь ударили по сознанию Джарика. — Я здесь ради Анскиере!»
Джарику было некуда отступать.
Он почувствовал, как это существо вторгается в его разум — и заставляет его ощутить порыв морского ветра и запах соленых водорослей, которые обозначали для демона имя Стража штормов. Ллондели обычно общались, передавая мысли прямо в сознание собеседника, и ни один смертный не мог воспротивиться видениям, которые посылали эти демоны. Поэтому людям было бесполезно нападать на ллонделей — но Джарик не видел иного выхода. Его свобода и будущее всего Кейтланда окажутся под угрозой, если ключи от Эльринфаэра попадут в руки Проклятого Кором.
Невероятно, чтобы у Анскиере были союзники среди ллонделей, но Джарик не желал открыто обвинять демона во лжи, потому ответ его был ответом миротворца, оказавшегося во вражеском лагере:
— Тогда ради Стража штормов дай мне пройти.
Ллондель не пошевелился. Его глаза цвета расплавленного золота со зрачками-щелочками смотрели на юношу без всякого выражения.
«Хранитель ключей, тебе не пройти. Твой обет Анскиере не будет исполнен, пока ты не примешь наследие породившего тебя Повелителя огня».
Джарик в ужасе вздрогнул. Круг Огня, который следовало пройти, чтобы овладеть магическим могуществом, приносил человеку безумие. Даже демоны не могли заставить юношу отказаться от своей человеческой сущности и заплатить за обучение на волшебника такую цену.
— Нет, — ответил Джарик. Притворство все равно бы не помогло. Демон знал, что ключи у него, значит, наверняка ударит насмерть. — Я должен пройти. У меня нет выбора.
От страха юноша покрылся испариной, но поднял меч.
Ллондель предупреждающе зашипел. Глаза его потемнели до знойно-красного цвета, он напружинился, хлопнув по камню морщинистыми шестипалыми руками.
«Тебе не причинят вреда, сын Повелителя огня», — мысленно сказал демон; но эти слова сопровождал образ человека, который едва удержался от падения на рифы.
Значит, убийство только откладывалось.
Джарик ударил со всей силы; демон ответил прежде, чем оружие коснулось его тела. Образы молниями вонзились в сознание юноши, его нож ударил по камню, не задев ллонделя и рассыпав искры по скалистым выступам, а сам Джарик безвольно упал к ногам демона.
Пойманный в ловушку посланными ллонделем видениями, юноша ощутил резкую боль от пронзившей его плечо жалящей стали. Пролетев через темный переход, он с трудом поднялся на ноги и увидел, что стоит в комнате без окон, где свет факелов бросает отблески на покрытые странной резьбой стены. На руках у него бился худенький бледный мальчик, и, несмотря на боль в плече, он прижал человеческое существо к себе. А потом Джарик с ужасом и изумлением понял, что этот мальчик — он сам. Но в этом видении он был ДРУГИМ: его руки, державшие человеческое дитя, были серокожими, шестипалыми, когтистыми. Внезапно Джарика осенило, что он видит глазами ллонделя. Того ллонделя, которого граф Морбрит убил в башне святилища прошлой летней ярмаркой. Удар ножа предназначался наследнику Ивейна, но вместо него погиб демон-ллондель.
Джарик не успел задуматься о заключенной в этом событии иронии. Видение пошло волнами, словно тонкий шелк под порывами ветра. От факела на стене полетели искры, его пламя вспыхнуло ярче. «Один из нас погиб, наследник Повелителя огня, чтобы ты мог выжить и развить свой магический дар».
Из этого заявления следовал до боли простой вывод, но Джарик в отчаянии продолжал сопротивляться.
— Почему? — Его крик эхом отдался во тьме. — С каких это пор демоны заботятся о людях, а не приносят им раздор и страдания?
Но ллондель, как и раньше, ответил не словами, а видением.
Джарик понял, что очутился в прошлом, что он видит тот день, когда он забрался на ледяные скалы под ударами заклятий Анскиере. Промокший и дрожащий, он стоял и смотрел, как лучи солнца пробиваются сквозь дождевые тучи. И хотя внизу взбудораженные штормом волны шумно бились о скалы, он ясно услышал приказ, который Анскиере прошептал ему голосом ветра:
«Ты должен забрать ключи от Эльринфаэра — нельзя допустить, чтобы они попали в руки тех, кто служит злу».
И тут ллондель обрушил на Джарика чувство невыносимой вины. Юноша не справился с заданием: ключи от Эльринфаэра все еще были в опасности, и просьба Анскиере до сих пор не была выполнена.
Обвинение поразило Джарика подобно кинжалу. Полный боли, гордости и яростного гнева, Джарик мысленно заявил, что он невиновен. Он вернул ключи, как и обещал; он оставил дом, бросил друзей, даже отказался от того, во. что верил, чтобы выполнить обет, данный Стражу штормов. А теперь ллондель мешает ему добраться до Анскиере!
Несправедливость обвинения пробудила в Джа-рике слепую убийственную ярость, и демон не смог отразить его бешеный напор. Мысленная хватка ллонделя ослабла, и видения рассеялись, как тени у яркого огня.
Джарик пришел в себя в темноте, чувствуя холод и кислый запах моря. Лежа на уступе у ног ллонделя, он пошевелил ободранными пальцами. Ножа у него в руке больше не было. Он начал нашаривать его, сквозь рубашку нащупал мешочек на груди и сразу вспомнил ледяные скалы и свою цель, добраться до которой ему помешали. Мешочек с ключами от Эльринфаэра все еще был у него под рубашкой, однако он был безоружен. Демон в любую минуту мог отобрать у него ключи; бесстрастный взгляд ллонделя заставлял Джарика чувствовать себя мышкой в когтях у кошки.
Юноша с трудом поднялся на колени, но не успел встать, как ллондель заглянул в его разум и разгневался, увидев, какие темные замыслы приписывает ему Джарик.
«Смертный дурак! — заявил он. — Невежественный ребенок. Неужели ты не знаешь, что охраняют заклинания в башне Эльринфаэра?»
— Нет! — с вызовом крикнул Джарик, забыв про осторожность. — Откуда мне это знать? Всю жизнь я был писцом, вел записи в захолустном замке. Неужели ты думаешь, я замешан в дела волшебников?
«Ты — то, чем должен стать», — ответил ллондель и послал ему новое видение.
Джарик попятился, ослепленный болезненно яркой вспышкой света. В ночной тьме парил сокол в тройном кольце — символ Стража штормов. Не успело это видение исчезнуть, как в разум Джарика ворвался новый образ, четкость которого пронзила юношу до глубины души. Ллондель показал ему ледяные скалы, но выглядели они не так, как их видел взгляд смертных. Их величие тронуло Джарика до слез, потому что то был символ невыразимой печали. Более острое восприятие демона позволило юноше увидеть в небе корону света, словно сплетенную из кружева; защитные заклинания тоже сияли, сплетаясь в магические узоры, превратившие погоду здесь в вечную зиму.
Хотя тот, кто не учился магии, не мог понять всей сложности заклинаний, Джарик догадался, что волшебник воспользовался собственной энергией, чтобы сбалансировать созданную им магическую конструкцию. От ледяных скал, как припев тоскливой песни, эхом отдавалась печаль. Не успел юноша понять, чье же горе заставило его заплакать, как заклинание швырнуло его в ночь. Но и во тьме ему не стало легче: теперь Джарик погрузился в безмолвие и бесконечный холод.
Мороз сковал его тело, биение его сердца замедлилось так, что связь духа и плоти ослабла, — но это не Джарик сейчас находился на пороге смерти. Благодаря ллонделю он познал судьбу Стража штормов Эльринфаэра, чье могущество вызывало у людей такую ненависть.
Анскиере, скованный льдом, лежал сейчас в глубоком сне под толщей скал. Хотя волшебник был беспомощен, разум его бродил по стране снов и память Стража штормов помогла Джарику узнать историю давнего раздора идрагическую судьбу Повелителя огня…
Ивейн не всегда был безумен. Страж штормов вспоминал — а Джарик видел — сумерки зачарованной рощи. Для Анскиере это место было полно воспоминаний. Когда-то он, будучи принцем Эльринфаэра, ожидал там свою судьбу, там он отказался от королевского наследства ради власти над волнами и ветрами. А теперь он искал ваэре, чтобы получить ответ на свой вопрос, унять терзавшую его сердце боль. Страж штормов звал снова и снова, но его загадочный учитель не появлялся.
В отчаянии Анскиере закричал, и голос его пробудил эхо в кедровой роще:
— Ради милости Кора, скажи, что твои дары принесли Ивейну? Из нас двоих он был самым достойным. Ты с самого начала собирался сокрушить его разум? Отвечай!
Страж штормов затаил дыхание и прислушался, но из рощи не донеслось ни звука. Даже воздух здесь был неподвижен, никогда самый легкий ветерок не нарушал мрачный покой серебристой хвои.
Анскиере сжал кулаки.
— Я разговаривал с провидицей на водопадах Каэля. Она говорит, что каждый раз, когда Ивейн призывает огонь, пламя, которым он овладевает, пожирает его плоть. Она сказала, что он не сгорает и не чувствует боли с тех пор, как Круг Огня испепелил его душу. Ему больше нечем чувствовать. Вы знали, что эти мучения лишат его души? Когда-то он был самым добрым из людей. А теперь он злобен и жесток, и его проклинает весь людской род.
Но ваэре молчали, и, разгневанный их молчанием, Анскиере покинул рощу.
И потом, во всех испытаниях, что посылала ему судьба, он не переставал жалеть о гибели сына менестреля, который некогда был его лучшим другом. Хотя ваэре так никогда и не объяснили, почему Ивейн лишился разума, с годами горе Анскиере стало не таким острым.
Могущество Стража штормов хранило Кейтланд, и он нашел врагов куда опаснее ваэре. Заговоры демонов заставили волшебника понять, что шансы человечества на выживание были бы невелики без магии Повелителя огня. Как ни изменился дух Ивейна, Страж штормов так и не потерял сострадания к своему другу, даже в тот день, когда два волшебника вступили в бой с самыми ужасными демонами, которые угрожали человечеству.
Видения, посланные ллонделем, повторили воспоминания Анскиере о предательстве; и все произошло совсем не так, как считали большинство людей.
Единственный выживший демон мхарг был стар и болен телом и разумом после Великого Падения огней Кордейна, его крылья были все в шрамах и он не мог летать, а его дыхания едва хватало на то, чтобы размягчить лишайники, которые он пожирал. Но в нем хватило жизни и ненависти на то, чтобы оплодотворить последнюю затерянную кладку яиц. После Великого Падения яйца эти лежали забытыми на дне моря до тех пор, пока другие демоны их не достали.
Перед смертью мхарг закопал яйца в землю в самом сердце Кейтланда. Через некоторое время вылупились молодые демоны и полетели к холмам Элыненда, чтобы отомстить человечеству.
В городах священники молили Кордейна о милости. Если бы их вера была единственной защитой, весь Кейт ланд превратился бы в пустыню. Но ва-эре послали против вылупившихся демонов мхарг Стража штормов и Повелителя огня. Ни в одном архиве Ландфаста не было записи о той битве: священники не смели признать заслуги волшебников, боясь, что верующие перестанут наполнять храмовые сундуки серебром.
Пробираясь сквозь камыши в низине на западе Телшира, Анскиере не думал о мелочной гордости священников. Ивейн, однако, долго и горячо ругался, и его возмущение лишь возрастало оттого, что под ногами булькала и брызгала грязь.
— Они так усердно падали ниц, моля Кордейна сжалиться, что натерли колени о молитвенные коврики. А чего стоит их похмелье после ритуалов! Ты знаешь, что они вылакали все храмовое вино? — Ивейн откинул рыжие волосы с темных глаз, чтобы посмотреть на Анскиере. Разрез и цвет глаз Повелителя огня были такими же, как у Джарика, но глаза Ивейна казались глазами старика — столь глубокого старика, каким не может быть простой смертный. — Если их пьяные глотки не пропоют благословение нашим делам, пусть все священники поскользнутся и утонут в своих уборных!
Наследник Повелителя огня, тяжело дыша, вцепился в каменный выступ. Ни опасность, ни усталость и боль не могли его остановить. Пока перо штормового сокола и ключи от Эльринфаэра не будут возвращены законному хозяину, Стражу штормов, Джарик не мог распоряжаться своей судьбой.
Юноша откинул с лица выгоревшие на солнце волосы и потянулся к новому уступу. В нескольких ярдах над ним на фоне ночного неба ясно обрисовался карниз, прилепившийся к скале. Джарик воткнул ногу в щель, потянулся и начал шарить израненными руками, пока не нащупал то, во что можно было вцепиться.
Здесь, наверху, чувствовалось дыхание холода. Дрожа и не обращая внимания на боль в мышцах, Джарик сумел подтянуться и оказаться на карнизе. Над его головой вздымались ледяные скалы, в глубине которых томился Анскиере, Страж штормов.
Хотя по всему острову среди колючих кустов уже начали пробиваться первые весенние цветы, здесь при свете звезд серебряным блеском сияли водопады льда, которые жестокая хватка зимнего холода остановила в полете. Это поразительное зрелище могло свести человека с ума, заставив его зачарованно любоваться льдом, пока тело тоже не скует смертный холод.
Сжав зубы, Джарик заставил себя смотреть только на склон, по которому лез. Хотя скалы были скованы льдом всего лишь год назад, моряки уже превратили их в легенду, красочно описывая полные сокровищ галереи и изукрашенные драгоценностями палаты, где Анскиере в одиночестве творил свои заклинания. На самом же деле ледяные бастионы стали тюрьмой для волшебника — куда более надежной, чем любая темница, построенная человеком.
Гранит стал гладким, как будто сама скала не желала никого подпускать к этой темнице. Джарик не находил больше ни щели, ни выступа, который смог бы выдержать его вес.
Он крепче прижался к камню; ему даже в голову не пришло сдаться. Слишком часто унаследованный от отца долг вторгался в его жизнь, заставляя терпеть потери и невзгоды; а теперь желанное освобождение было всего в нескольких ярдах над его головой. Поэтому Джарик еще раз провел руками по камню и нащупал неровность, легкий наклон. Этой зацепки вряд ли хватило бы для рывка, который он собирался сделать, но падение на рифы внизу пугало юношу меньше, чем перспектива всю ночь охранять волшебные ключи. Демоны долго плели заговоры и совершали убийства, чтобы овладеть магической силой, хранящейся в башне Эльринфаэр, и только глупец поверил бы, что они успокоятся, потерпев поражение.
Джарик перенес вес тела на воткнутый в щель носок левой ноги, напряг пальцы и рванулся вверх.
Оттолкнувшись, он обоими локтями оперся на выступ и на мгновение повис на нем, напрягая все силы, чтобы удержаться. Потом левая рука юноши начала соскальзывать, из-под его ладони поползли камешки. Он сделал новый отчаянный рывок — и проиграл еще один дюйм. Волна с голодным ревом ударила о рифы; Джарик закрыл глаза, чувствуя, как на его губы капает соленый пот. Он изогнулся, вскинув колено, и скорее угадал, чем увидел нужный выступ. Надеясь на удачу, он потянулся еще выше и зацепился левой рукой. Его запястье обо что-то ударилось, и Джарик двумя пальцами ухватился за щель, на мгновение выиграв бой со смертью.
Юноша вздохнул — этот вздох отдался болью во всем теле — и медленно подтянулся. Сначала грудь, потом талия, потом бедра; и наконец он перекинулся через край скалы и упал ничком.
Мгновение он лежал неподвижно, слишком уставший, чтобы заботиться о том, что его ноги все еще болтаются над пустотой. Если бы не зверский холод, он, возможно, позволил бы себе отдохнуть, пока не унялась боль в легких. Но ледяной воздух, которым веяло от скал, пробирался под его мокрую одежду, и скоро Джарик начал дрожать. Тогда он перекатился, подтянул ноги и упал на бок, задыхаясь, будто выброшенная на берег рыба.
Наконец юноша замерзшими руками нащупал под рубашкой кожаный мешочек. Острые углы базальтового кубика, хранящегося внутри, впились ему в ладони, подтверждая, что ключи к великим охранным заклятиям башни Эльринфаэра, как и перо штормового сокола Анскиере, до сих пор при нем. Утешив себя мыслью о том, что скоро он избавится от долга перед Стражем штормов, Джарик поднял голову и только сейчас обнаружил, что он не один.
В ярде от него угольками горели два оранжевых глаза, и при свете звезд юноша разглядел существо, которое сидело на камне, скрестив на груди морщинистые шестипалые руки. Джарик зашипел сквозь стиснутые зубы, сел, больно ударившись плечом о камень, и потянулся за кинжалом. Но он знал: защищаться от этой твари бесполезно. Перед ним был враг человеческого рода, демон-ллондель.
«Нет! — Вслух ллондель не произнес ни слова, но его мысли наотмашь ударили по сознанию Джарика. — Я здесь ради Анскиере!»
Джарику было некуда отступать.
Он почувствовал, как это существо вторгается в его разум — и заставляет его ощутить порыв морского ветра и запах соленых водорослей, которые обозначали для демона имя Стража штормов. Ллондели обычно общались, передавая мысли прямо в сознание собеседника, и ни один смертный не мог воспротивиться видениям, которые посылали эти демоны. Поэтому людям было бесполезно нападать на ллонделей — но Джарик не видел иного выхода. Его свобода и будущее всего Кейтланда окажутся под угрозой, если ключи от Эльринфаэра попадут в руки Проклятого Кором.
Невероятно, чтобы у Анскиере были союзники среди ллонделей, но Джарик не желал открыто обвинять демона во лжи, потому ответ его был ответом миротворца, оказавшегося во вражеском лагере:
— Тогда ради Стража штормов дай мне пройти.
Ллондель не пошевелился. Его глаза цвета расплавленного золота со зрачками-щелочками смотрели на юношу без всякого выражения.
«Хранитель ключей, тебе не пройти. Твой обет Анскиере не будет исполнен, пока ты не примешь наследие породившего тебя Повелителя огня».
Джарик в ужасе вздрогнул. Круг Огня, который следовало пройти, чтобы овладеть магическим могуществом, приносил человеку безумие. Даже демоны не могли заставить юношу отказаться от своей человеческой сущности и заплатить за обучение на волшебника такую цену.
— Нет, — ответил Джарик. Притворство все равно бы не помогло. Демон знал, что ключи у него, значит, наверняка ударит насмерть. — Я должен пройти. У меня нет выбора.
От страха юноша покрылся испариной, но поднял меч.
Ллондель предупреждающе зашипел. Глаза его потемнели до знойно-красного цвета, он напружинился, хлопнув по камню морщинистыми шестипалыми руками.
«Тебе не причинят вреда, сын Повелителя огня», — мысленно сказал демон; но эти слова сопровождал образ человека, который едва удержался от падения на рифы.
Значит, убийство только откладывалось.
Джарик ударил со всей силы; демон ответил прежде, чем оружие коснулось его тела. Образы молниями вонзились в сознание юноши, его нож ударил по камню, не задев ллонделя и рассыпав искры по скалистым выступам, а сам Джарик безвольно упал к ногам демона.
Пойманный в ловушку посланными ллонделем видениями, юноша ощутил резкую боль от пронзившей его плечо жалящей стали. Пролетев через темный переход, он с трудом поднялся на ноги и увидел, что стоит в комнате без окон, где свет факелов бросает отблески на покрытые странной резьбой стены. На руках у него бился худенький бледный мальчик, и, несмотря на боль в плече, он прижал человеческое существо к себе. А потом Джарик с ужасом и изумлением понял, что этот мальчик — он сам. Но в этом видении он был ДРУГИМ: его руки, державшие человеческое дитя, были серокожими, шестипалыми, когтистыми. Внезапно Джарика осенило, что он видит глазами ллонделя. Того ллонделя, которого граф Морбрит убил в башне святилища прошлой летней ярмаркой. Удар ножа предназначался наследнику Ивейна, но вместо него погиб демон-ллондель.
Джарик не успел задуматься о заключенной в этом событии иронии. Видение пошло волнами, словно тонкий шелк под порывами ветра. От факела на стене полетели искры, его пламя вспыхнуло ярче. «Один из нас погиб, наследник Повелителя огня, чтобы ты мог выжить и развить свой магический дар».
Из этого заявления следовал до боли простой вывод, но Джарик в отчаянии продолжал сопротивляться.
— Почему? — Его крик эхом отдался во тьме. — С каких это пор демоны заботятся о людях, а не приносят им раздор и страдания?
Но ллондель, как и раньше, ответил не словами, а видением.
Джарик понял, что очутился в прошлом, что он видит тот день, когда он забрался на ледяные скалы под ударами заклятий Анскиере. Промокший и дрожащий, он стоял и смотрел, как лучи солнца пробиваются сквозь дождевые тучи. И хотя внизу взбудораженные штормом волны шумно бились о скалы, он ясно услышал приказ, который Анскиере прошептал ему голосом ветра:
«Ты должен забрать ключи от Эльринфаэра — нельзя допустить, чтобы они попали в руки тех, кто служит злу».
И тут ллондель обрушил на Джарика чувство невыносимой вины. Юноша не справился с заданием: ключи от Эльринфаэра все еще были в опасности, и просьба Анскиере до сих пор не была выполнена.
Обвинение поразило Джарика подобно кинжалу. Полный боли, гордости и яростного гнева, Джарик мысленно заявил, что он невиновен. Он вернул ключи, как и обещал; он оставил дом, бросил друзей, даже отказался от того, во. что верил, чтобы выполнить обет, данный Стражу штормов. А теперь ллондель мешает ему добраться до Анскиере!
Несправедливость обвинения пробудила в Джа-рике слепую убийственную ярость, и демон не смог отразить его бешеный напор. Мысленная хватка ллонделя ослабла, и видения рассеялись, как тени у яркого огня.
Джарик пришел в себя в темноте, чувствуя холод и кислый запах моря. Лежа на уступе у ног ллонделя, он пошевелил ободранными пальцами. Ножа у него в руке больше не было. Он начал нашаривать его, сквозь рубашку нащупал мешочек на груди и сразу вспомнил ледяные скалы и свою цель, добраться до которой ему помешали. Мешочек с ключами от Эльринфаэра все еще был у него под рубашкой, однако он был безоружен. Демон в любую минуту мог отобрать у него ключи; бесстрастный взгляд ллонделя заставлял Джарика чувствовать себя мышкой в когтях у кошки.
Юноша с трудом поднялся на колени, но не успел встать, как ллондель заглянул в его разум и разгневался, увидев, какие темные замыслы приписывает ему Джарик.
«Смертный дурак! — заявил он. — Невежественный ребенок. Неужели ты не знаешь, что охраняют заклинания в башне Эльринфаэра?»
— Нет! — с вызовом крикнул Джарик, забыв про осторожность. — Откуда мне это знать? Всю жизнь я был писцом, вел записи в захолустном замке. Неужели ты думаешь, я замешан в дела волшебников?
«Ты — то, чем должен стать», — ответил ллондель и послал ему новое видение.
Джарик попятился, ослепленный болезненно яркой вспышкой света. В ночной тьме парил сокол в тройном кольце — символ Стража штормов. Не успело это видение исчезнуть, как в разум Джарика ворвался новый образ, четкость которого пронзила юношу до глубины души. Ллондель показал ему ледяные скалы, но выглядели они не так, как их видел взгляд смертных. Их величие тронуло Джарика до слез, потому что то был символ невыразимой печали. Более острое восприятие демона позволило юноше увидеть в небе корону света, словно сплетенную из кружева; защитные заклинания тоже сияли, сплетаясь в магические узоры, превратившие погоду здесь в вечную зиму.
Хотя тот, кто не учился магии, не мог понять всей сложности заклинаний, Джарик догадался, что волшебник воспользовался собственной энергией, чтобы сбалансировать созданную им магическую конструкцию. От ледяных скал, как припев тоскливой песни, эхом отдавалась печаль. Не успел юноша понять, чье же горе заставило его заплакать, как заклинание швырнуло его в ночь. Но и во тьме ему не стало легче: теперь Джарик погрузился в безмолвие и бесконечный холод.
Мороз сковал его тело, биение его сердца замедлилось так, что связь духа и плоти ослабла, — но это не Джарик сейчас находился на пороге смерти. Благодаря ллонделю он познал судьбу Стража штормов Эльринфаэра, чье могущество вызывало у людей такую ненависть.
Анскиере, скованный льдом, лежал сейчас в глубоком сне под толщей скал. Хотя волшебник был беспомощен, разум его бродил по стране снов и память Стража штормов помогла Джарику узнать историю давнего раздора идрагическую судьбу Повелителя огня…
Ивейн не всегда был безумен. Страж штормов вспоминал — а Джарик видел — сумерки зачарованной рощи. Для Анскиере это место было полно воспоминаний. Когда-то он, будучи принцем Эльринфаэра, ожидал там свою судьбу, там он отказался от королевского наследства ради власти над волнами и ветрами. А теперь он искал ваэре, чтобы получить ответ на свой вопрос, унять терзавшую его сердце боль. Страж штормов звал снова и снова, но его загадочный учитель не появлялся.
В отчаянии Анскиере закричал, и голос его пробудил эхо в кедровой роще:
— Ради милости Кора, скажи, что твои дары принесли Ивейну? Из нас двоих он был самым достойным. Ты с самого начала собирался сокрушить его разум? Отвечай!
Страж штормов затаил дыхание и прислушался, но из рощи не донеслось ни звука. Даже воздух здесь был неподвижен, никогда самый легкий ветерок не нарушал мрачный покой серебристой хвои.
Анскиере сжал кулаки.
— Я разговаривал с провидицей на водопадах Каэля. Она говорит, что каждый раз, когда Ивейн призывает огонь, пламя, которым он овладевает, пожирает его плоть. Она сказала, что он не сгорает и не чувствует боли с тех пор, как Круг Огня испепелил его душу. Ему больше нечем чувствовать. Вы знали, что эти мучения лишат его души? Когда-то он был самым добрым из людей. А теперь он злобен и жесток, и его проклинает весь людской род.
Но ваэре молчали, и, разгневанный их молчанием, Анскиере покинул рощу.
И потом, во всех испытаниях, что посылала ему судьба, он не переставал жалеть о гибели сына менестреля, который некогда был его лучшим другом. Хотя ваэре так никогда и не объяснили, почему Ивейн лишился разума, с годами горе Анскиере стало не таким острым.
Могущество Стража штормов хранило Кейтланд, и он нашел врагов куда опаснее ваэре. Заговоры демонов заставили волшебника понять, что шансы человечества на выживание были бы невелики без магии Повелителя огня. Как ни изменился дух Ивейна, Страж штормов так и не потерял сострадания к своему другу, даже в тот день, когда два волшебника вступили в бой с самыми ужасными демонами, которые угрожали человечеству.
Видения, посланные ллонделем, повторили воспоминания Анскиере о предательстве; и все произошло совсем не так, как считали большинство людей.
Единственный выживший демон мхарг был стар и болен телом и разумом после Великого Падения огней Кордейна, его крылья были все в шрамах и он не мог летать, а его дыхания едва хватало на то, чтобы размягчить лишайники, которые он пожирал. Но в нем хватило жизни и ненависти на то, чтобы оплодотворить последнюю затерянную кладку яиц. После Великого Падения яйца эти лежали забытыми на дне моря до тех пор, пока другие демоны их не достали.
Перед смертью мхарг закопал яйца в землю в самом сердце Кейтланда. Через некоторое время вылупились молодые демоны и полетели к холмам Элыненда, чтобы отомстить человечеству.
В городах священники молили Кордейна о милости. Если бы их вера была единственной защитой, весь Кейт ланд превратился бы в пустыню. Но ва-эре послали против вылупившихся демонов мхарг Стража штормов и Повелителя огня. Ни в одном архиве Ландфаста не было записи о той битве: священники не смели признать заслуги волшебников, боясь, что верующие перестанут наполнять храмовые сундуки серебром.
Пробираясь сквозь камыши в низине на западе Телшира, Анскиере не думал о мелочной гордости священников. Ивейн, однако, долго и горячо ругался, и его возмущение лишь возрастало оттого, что под ногами булькала и брызгала грязь.
— Они так усердно падали ниц, моля Кордейна сжалиться, что натерли колени о молитвенные коврики. А чего стоит их похмелье после ритуалов! Ты знаешь, что они вылакали все храмовое вино? — Ивейн откинул рыжие волосы с темных глаз, чтобы посмотреть на Анскиере. Разрез и цвет глаз Повелителя огня были такими же, как у Джарика, но глаза Ивейна казались глазами старика — столь глубокого старика, каким не может быть простой смертный. — Если их пьяные глотки не пропоют благословение нашим делам, пусть все священники поскользнутся и утонут в своих уборных!