Вурц Дженни. Хранитель ключей

   Джарик часто и хрипло дышал, и Таэн видела, как он испуган, но, порывшись в его мыслях, не сумела выяснить причину страха. Словно почувствовав ее присутствие в своем сознании, Джарик напрягся и резко переломил изящный стержень флейты пополам. Обломки, блестя на солнце, с тихим стуком упали на палубу.
   Когда светлый ясень сломался, Таэн вдруг услышала чей-то горестный плач и отозвалась на него тихим вскриком.
   «Джарик, не надо!» — мысленно запротестовала она.
   Теперь она знала: те, кто сделали эту флейту, подарили ее юноше без всякого злого умысла. Наоборот, они хотели помочь Джарику, защитить его от опасностей.
   Но слова волшебницы, эхом отдавшиеся в его сознании, только заставили юношу вздрогнуть. Он украдкой бросил обломки инструмента в воду, и, пока они тонули, Таэн успела заметить, что память об этом даре связана для Джарика с другим событием, которое тот не хотел вспоминать. Девушка стала выяснять почему, и док, где стояла «Каллинде», исчез, сменившись образом пустынных земель, над которыми завывал ветер.
   Таэн смотрела вниз с резной арки башни на скалы, на которых не росло ни единого деревца. Скалы, скалы, покрытые только пятнами шершавого лишайника, тянулись до серого горизонта. Девушка знала: земля, на которую она смотрит, находится далеко от Ландфаста, может, даже лежит за границей Кейтланда. Гадая, как мысли Джарика могли завести ее сюда, Таэн вдруг почувствовала движение в комнате за своей спиной.
   — Он будет всем, чем вы пожелаете, и даже больше, — произнес голос, звуки которого напоминали скрежет заржавленного металла.
   Это было сказано на языке, не похожем ни на одно из человеческих наречий, но Таэн благодаря своему волшебному дару поняла значение услышанных слов. Чувствуя, как ее охватывает ужас, девушка отвернулась от окна и оглядела комнату. Она находилась в сводчатом каменном зале, перед ней было покрытое алыми коврами возвышение, отражавшееся в бассейне из черного мрамора. На возвышении стоял резной трон, на котором восседало желтоглазое существо.
   — Подведите его поближе, — потребовал демон, сидящий на троне.
   Его тонкий голос свистел, как флейта, а когда он наклонился вперед, были видны его шевелящиеся пятнистые, как у ящерицы, чешуйки. Демон был облачен в балахон, над воротником которого виднелись роговые пластины, ощетинившиеся иглами; на пальцах и ушах этого создания тоже топорщились иглы, на его шипастых лодыжках поблескивали золотые цепи.
   — Я иду, владыка Скайт.
   Тот, кто произнес это, появился из темноты неровной походкой калеки. За ним шли другие демоны, поддерживая кого-то — явно больного или раненого. По раздувающимся жабрам Таэн узнала демонов тьензов, эмпатов, соплеменники которых участвовали в нападении на Скалистую Гавань. Полуслепые при дневном свете, эти демоны неловко переступали перепончатыми лапами, будто сделанными из резины. Их украшенные гребнями замысловатые головные уборы, бусины и драгоценности позванивали в такт неуклюжей походке.
   Группа остановилась у бассейна, отражаясь в воде, и почтительно поприветствовала демона на возвышении. Таэн вгляделась в того, кто безжизненно обвис в цепкой хватке Проклятых Кором, и сердце девушки пронзила ужасная боль: то был не демон, а человек в потрепанной, просоленной одежде. Его спутанные черные волосы падали на грязный воротник, матросские сапоги были изношены, а лицо выражало крайнее изнеможение. Убедившись, что она не ошиблась, Таэн почувствовала, что задыхается. Кошмарные создания держали Эмиена, сына Марла, ее родного брата! Она не видела его с тех пор, как тот бежал от Джарика после схватки возле башни Эльринфаэра. И Таэн никогда еще не видела у брата такого безжизненного и отсутствующего выражения лица.
   — Это и есть отступник, сменивший ведьму Татагрес? — спросил Скайт с возвышения. — Ты говоришь, что он вызвался сам. Это правда?
   Эмиен как будто ничего не видел и не слышал. В глазах его стояла все та же холодная бесстрастная синева, пока демоны обсуждали его, обмениваясь мысленными посланиями, которые нельзя было точно перевести ни на один из языков Кейтланда.
   — Это правда, господин. — Один из демонов тьенз, по-видимому главный, подошел к краю бассейна и склонил голову; по бокам его челюстей звякнули бусы. — Этот человек, которого-нарекли-Эмиеном, домогался власти своей хозяйки, которая-теперь-мертва. Он убил ее, чтобы получить власть. Видишь, великий-и-могучий, ожоги на его руках. Значит, кристаллы, прежде-украденные-у-ллонделей, отдали его нам на вечное владение. Его судьба принадлежит вам.
   Скайт скривил губы, открыв острые, как бритва, ряды акульих зубов.
   — Есть ли у него таланты? Знания? Подведите его поближе, и я его испытаю.
   Ящероподобный демон взмахнул костлявыми пальцами, веля своим подданным подойти.
   Тьензы теснее сгрудились вокруг пленника. С виду маленькие и неловкие, они оказались на удивление сильными. Руки с перепонками протащили Эмиена мимо зеркального бассейна, и в конце концов юноша упал лицом вниз на ковер перед возвышением.
   Повелитель демонов поднялся с трона, и Таэн с ужасом разглядела то, чего не заметила раньше: трон этот был сделан из человеческих костей. Она всхлипнула, отчаянно желая отвернуться, но не в силах отвести глаз от брата.
   Повелитель демонов Храма Теней положил когтистые руки на голову Эмиена.
   Должно быть, то, что демон делал с юношей, было крайне болезненным: тело Эмиена резко выгнулось, хотя его крепко держали тьензы. Жалобный крик разбудил эхо под сводчатым потолком, но эти существа не знали жалости. Повелитель демонов закончил свои исследования, выглядя довольным, как стервятник, досыта наевшийся падали.
   Его желтые глаза возбужденно горели, когда он обратился к другим Проклятым Кором:
   — У этого человечка из Кейтланда есть способности! Способности волшебника, разве-вы-не-видите? Если бы он не отрекся от своего рода, он мог-бы-отправиться к ваэре и причинить-нам-вред, как это сделали раньше Ивейн и Анскиере. — Демон разразился каркающим смехом. — Теперь он наш. Назовем его Маэлгрим, потому что, когда его дар созреет, он будет и обманутым, и обманщиком, нашим орудием и погибелью-своего-рода.
   Старший из тьензов хрипло откашлялся:
   — Господин-величайший, это еще не все. У Эмиена-сына-Марла-Маэлгрима есть сестра, владеющая таким же даром. Она уже обучена ваэре, она теперь сновидица.
   Владыка демонов прищурился и яростно выругался.
   — Коррин Дэйн, будь оно проклято! Как это произошло? — Он вскочил на ноги, звеня шпорами об украшения на лодыжках. — Объясните!
   Тьенз почтительно поклонился:
   — Великий-могучий, когда оборотень, союзник-Татагрес, погиб при нападении на Скалистую Гавань, он послал очень-странное-сообщение, использовав предсмертную-связь. Карас заявил: его предала сновидица. У этого юноши сохранились воспоминания о сестре. Воспоминания-которые-доказывают: это правда.
   Слушая демона, Таэн ощутила, что ее сердце превращается в кусок льда.
   Она пыталась пустить в ход свой дар, чтобы исчезнуть из этого ужасного места; но ее усилия не увенчались успехом, она словно завязла в кошмарном сне. Не в силах ничего поделать, девушка могла только смотреть, как Скайт снова наклонился над ее братом. Эмиен вздрогнул от прикосновения демона, всхлипнул и затрясся, пока повелитель Проклятых Кором исследовал его разум в поисках нужных сведений. Тьензы сгрудились возле бассейна, дрожа и переговариваясь тихими шипящими голосами. Таэн видела, что им не по себе, и это наполняло ее дурными предчувствиями.
   И все равно она оказалась не готова к тому, что потом произошло. Скайт сжал плечо Эмиена когтистой рукой так, что выступила кровь. Потом, до конца осознав значение найденного в разуме юноши, отпрянул, словно его обожгли. Тревожный свист заметался под каменным сводчатым потолком; все демоны замерли, когда их повелитель поднял голову и уставился на них желтыми глазами.
   — Трусливые отродья! Глупцы! Сестра-Таэн-сновидица ничем не угрожает Храму Теней, потому что ее сатид скоро убьет ее. Но другой, сын-Ивейна-наследник-Повелителя-огня-Джарик! Вот кто может принести горе и погибель нам-всем!
   Скайт оскалился, возбужденно вздыбив гребень.
   Тьензы тревожно взвыли и попятились, толкая друг друга, испуганные гневом своего повелителя. Скайт осыпал их ругательствами, но Таэн не вслушивалась. Испугавшись за Джарика, торопясь предупредить его об опасности, она изо всех сил рванулась из ловушки своих видений. Но толку от ее усилий было не больше, чем от трепетания крыльев мотылька. Таэн почувствовала, как ее сознание мутнеет, гаснет — а потом опять возвращается в ту же комнату в Храме Теней.
   Скайт, топнув когтистой ногой, снова присел над Эмиеном.
   — Сестра его может показать нам, где сын-Ивейна. Она слабеет из-за своего сатида, становится уязвимой. Мы подействуем на родственные-связи ее и брата.
   Главный тьенз раздул жабры:
   — Воля ваша, могучий.
   Наступила тишина, которую нарушал только негромкий отвратительный звук: скрежеща челюстями, Скайт затачивал зубы. Тьензы придвинулись ближе, когда их владыка еще раз протянул руку к Эмиену.
   Таэн не почувствовала, как повелитель демонов и его подданные объединили силы. Но потом все вокруг вдруг окрасилось в красные тона, и она поняла, что сознания Проклятых Кором завладели разумом ее брата. Ищущие, исследующие сознания демонов врезались в мысли девушки, подобно клинку огненного меча. Таэн отшатнулась, не в силах даже вскрикнуть. Ее собственная магия, усиленная симбиозом с сатидом, бездействовала, оставив сновидицу беззащитной перед натиском враждебных сил. Демоны прорвали тонкую паутину ее сопротивления, вторглись в ее разум и отыскали в нем то, что им требовалось. Они знали теперь два названия: Скалистая Гавань и Ландфаст — и собрались обыскать оба этих места, чтобы уничтожить Джарика, сына Ивейна.
   Таэн услышала довольный хохот Скайта, долетевший до нее как будто издалека. Истерзанный разум девушки, ошеломленный как вторжением, так и молниеносным отходом демонов, улавливал лишь обрывки приказов, которые Скайт отдавал своим подданным. Таэн смутно расслышала, что в Храме Теней должен собраться совет демонов, чтобы обсудить новости… Что из Эмиена собираются сделать орудие для уничтожения Кейтланда, а на охоту за Джариком отправят убийц… Такова была воля Скайта.
   Тьензы жалобно взвыли: они боялись соленой воды. Но их старейшина и не подумал возражать, а покорно распростерся перед возвышением.
   — Воля ваша, величайший-могущественный.
   Гребень на головном уборе тьенза затрещал, когда он попятился обратно к своим сородичам. Потом, возбужденно переговариваясь каркающими голосами, тьензы подняли Эмиена и потащили прочь из зала.
   Таэн едва сознавала, что происходит. Печаль о брате и страх за Джарика на мгновение помутили ее рассудок. Она вскрикнула, всей душой протестуя против тех низких приемов, к каким прибегли демоны, чтобы сделать ее предательницей.
   И тогда нить видения наконец оборвалась.
   Зал со сводчатым потолком исчез, Таэн услышала пронзительный вой, похожий на завывание зимнего ветра в голых ветвях деревьев. Сатид, обитающий в ее теле, продолжал изменяться, и Таэн окончательно перестала понимать, где она. Все вокруг нее вертелось, ее уносило во тьму и первозданный холод. Подобно старым костям трещал лед, сковывая ее ноги. Потом загорелись звезды — крошечные точки на бескрайнем черном поле. Измученная Таэн старалась увидеть хоть одно знакомое место, но напрасно. Снова и снова ее мысли бились в прочных сетях кошмара. Голоса демонов шептали и бормотали в ее мозгу, неразборчивые, как след призрака.
   «…Сновидица… не опасна… умирает из-за своего сатида… сын-Ивейна-наследник-Повелителя-огня-Джарик… может принести горе и погибель нам-всем…»
   Снова и снова тревога возвращала мысли Таэн к Эмиену.
   «Пришел по своей воле… убил… Назовем его Маэлгрим… наше орудие и погибель-своего-рода….»
   Нынешний ужас и воспоминания сплелись воедино, их больше нельзя было отличить друг от друга.
   Таэн снова забилась, стараясь вырваться из плена кошмаров, но образы, с которыми она боролась, размазывались, как чернила по бумаге, а потом опять расцветали в ее сознании. Все усилия девушки были напрасны, ее магический дар приводил ее только в пустоту и темноту… Пока наконец она не сдалась и не поплыла бесцельно и безвольно туда, куда несли ее горячечные сны…
   …Он подкрался к ней незаметно, и сперва она не обратила внимания на тихий звон колокольчиков и бусин и шелест перьев. Таэн просто не сознавала ничего, кроме сияния звезд в черной пустоте. Но звуки не умолкали, а вскоре она увидела отблеск красноватого света. Девушка почувствовала, как ее сознание поймали и обуздали так легко и изящно, что она даже не подумала протестовать. Ее дар ожил и снова засверкал тысячью граней, подобно множеству зеркал. Темноту рассек луч света, и, словно пробудившись от сна, Таэн увидела перед собой ваэре Тамлина, который обучил ее магическому искусству.
   Это странное существо ничуть не изменилось с тех пор, как Таэн покинула остров, отправившись в Скалистую Гавань. Тамлин был едва по пояс обычному человеку, вокруг его бездонных угольно-черных глаз залегали морщинки. Обычно такой подвижный и проворный, сейчас он стоял, скрестив руки на груди, зажав в зубах трубку, и всем своим видом выражал упрек.
   — Ты не сдержала обещание, девочка. И теперь жди беды. — Человечек раздраженно пожал плечами, так что зазвенели колокольчики и бусинки на бахроме, украшающей его рукава. — Я предупредил тебя, ты дала слово. Тебе давным-давно надо было покинуть Скалистую Гавань.
   Таэн так устала, что даже короткий ответ дался ей с трудом.
   — Я должна была остаться.
   — Вот как? — Тамлин фыркнул, и из его трубки поднялись серебристые кольца дыма. — А теперь твоя жизнь в опасности.
   Таэн начала сердиться:
   — По-твоему, лучше пусть Ландфаст достанется демонам? Если бы я покинула Скалистую Гавань, Килмарк не сумел бы ее удержать. Кто бы тогда охранял Главный пролив от кораблей завоевателей?
   — Ты невежественна. И глупа к тому же. — Тамлин покрутил пальцами кончик своей бороды, между его бровей появилась задумчивая складка. — Теперь слушай внимательно, если хочешь остаться в живых. Твой дар перестал подчиняться тебе потому, что ты вышла из-под моего присмотра прежде, чем полностью овладела магическим мастерством. Кристалл сатида, с которым ты вступила в симбиоз, чтобы усилить свой дар, сейчас быстро зреет внутри тебя. За этим должны были наблюдать ваэре. Но ты слишком поздно оставила Скалистую Гавань, слишком поздно, чтобы мы могли тебе помочь.
   Таэн похолодела.
   — Значит, я никогда не проснусь?
   — Помолчи! — Тамлин крепче сжал зубами трубку, крепче скрестил руки на груди. — Запомни: если ты не сможешь добраться до нашего острова, тогда ищи тех, кто подарил Джарику флейту. Только они могут тебя спасти.
   — Опять говоришь загадками? — испуганно и быстро спросила Таэн, потому что образ Тамлина внезапно начал таять. Огонек его трубки покраснел, как уголек костра, и медленно погас.
   На фоне заката перед мысленным взором сновидицы вдруг ясно встала картина, которую она видела недавно: покрытые шрамами пальцы Джарика, сына Ивейна, ломают пополам изящный стержень флейты.
   — Тамлин, но флейта сломана!
   Возглас Таэн прозвучал впустую: ваэре исчез.
   Темнота поглотила Таэн так же, как зеленые воды гавани Ландфаста поглотили обломки флейты, в которой заключалась ее единственная надежда на спасение.

8
ПОИСК

   С НАСТУПЛЕНИЕМ ЛЕТА дни стали длиннее, а в Ландфасте, самом старом городе Кейтланда, на лотках торговцев фруктами появилась спелая земляника. Незамужние девушки, отправляясь на танцы, вплетали ленты в волосы, чтобы отпраздновать первые урожаи.
   В это время года все девицы были игриво настроены, но Джарик не отвечал на их улыбки. Днем он переписывал свитки в башнях, где хранились архивы, а вечером встречался с Бритом на учебной площадке и до самого заката занимался фехтованием.
   Матросский загар юноши сошел, но мозоли остались. Каждую ночь, когда фонарщики проходили по лестнице к Львиным воротам, чтобы зажечь огни, он чистил и точил свое оружие. Потом, когда Брит и сменившиеся с дозора гвардейцы с шумом и смехом отправлялись в обход любимых таверн и пивных, Джарик вкладывал меч и кинжал в ножны и, повинуясь заклятию Анскиере, уходил в сгущающуюся тьму, чтобы продолжить то, зачем явился на Ландфаст: упорно искать способ уберечь ключи от Эльринфаэра.
   Сегодня Джарик решил начать со святилища Кордейна. Под аркой, ведущей к мощенному каменной плиткой двору, его встретил молодой прислужник. Парнишка был облачен в голубое, на воротнике его горела одна золотая звезда, показывая, что он всего год назад принес обет пожизненного затворничества. Вряд ли он был намного старше Джарика, но держал себя с высокомерием, свойственным всем младшим служителям на Ландфасте. Паренек посмотрел на перевязь, меч и кинжал посетителя и презрительно скривил губы, хотя приветствовал-таки незнакомца ритуальным поклоном.
   — Ты пришел помолиться?
   Прислужник выпрямился и задрал подбородок, явно ожидая отрицательного ответа.
   Джарик пристально посмотрел на него, но из вежливости не показал виду, что его задела такая резкость.
   — Я хочу поговорить с главным священником.
   — С главным священником? — Прислужник вздохнул и окинул посетителя насмешливым взглядом. — Ты явился из совсем глухой провинции, воин? У нас тут нет главного священника, есть только его святейшество верховный магистр Большой Звезды.
   Джарик слегка поправил перевязь, не слишком смущенный.
   — А покороче титул у него есть?
   — Можно говорить просто «его преосвященство», — ответил раздраженный звоном стальных гард прислужник и добавил: — Но тебе это обращение не понадобится.
   — Я пришел не молиться. Если его преосвященство слишком занят, скажи ему, что речь идет о судьбе всего Кейтланда.
   Услышав это, прислужник слегка приподнял брови, будто сомневаясь, что юноша с северным акцентом может иметь какое-то отношение к защите человеческого рода. Но одна звезда на воротнике вряд ли смогла бы послужить достойным отпором стальному клинку; поэтому парнишка развернулся, так резко, что разлетелись полы его темного одеяния, и мотнул головой, приказывая Джарику следовать за ним.
   Холодную переднюю святилища Кора освещали масляные лампы, ее стены были облицованы черным мрамором, на каменном полу не лежали ковры. Темные драпировки с вышитым золотыми нитями символом святилища, казалось, поглощали и без того скупой свет, и возвышение, на котором стояли рака и алтарь, окружал таинственный полумрак. Шаги и голоса будили эхо под высокими сводчатыми потолками; немногие прихожане, собравшиеся возле подносов для пожертвований, говорили шепотом и посматривали виновато, если кто-то из них случайно шаркал сандалиями или чьи-нибудь дети начинали шуметь.
   Джарик остался ждать там, где велел провожатый. Он не бросил монет на поднос, не попросил дежурного смотрителя зажечь свечу за родных и близких. Джарик знал, что Таэн заслуживает такого знака внимания, но идти через весь зал ему не хотелось: после сегодняшней тяжелой тренировки с Бритом у него ныло все тело. Сын Ивейна устал, был голоден, ему не терпелось избавиться от ключей, и он начал уже задумываться, что будет, если он усядется прямо на пол.
   Но наконец прислужник вернулся и поманил его к двери, ведущей во внутренние помещения святилища.
   За этой дверью оказалась продуваемая сквозняками лестница. Время от времени на площадках попадались стрельчатые окна, и, поскольку они не были застеклены, Джарик догадался, что его ведут в самую древнюю часть святилища Кора. Когда-то эти окна явно закрывались ставнями; толстые каменные стены напоминали стены крепости, а ступени были стерты ногами нескольких поколений служителей.
   — Назови свое имя, — пропыхтел прислужник.
   Он не привык к физическим упражнениям, поэтому второй подъем по крутой лестнице его порядком измотал.
   — Я — сын Керайна, — ответил Джарик и поморщился, чувствуя, что его усталые ноги тоже протестуют против бесконечного подъема.
   И все же он справлялся лучше, чем прислужник. Вскоре тот совсем запыхался, и Джарик сжалился над ним:
   — Скажи, куда идти, и я доберусь сам.
   Прислужник закатил глаза:
   — За это его преосвященство посадит меня на хлеб и воду. Ты ему не скажешь?
   Джарик покачал головой, потом внимательно выслушал чересчур запутанные указания и продолжил путь. Миновав еще три пролета лестницы, пройдя по двум коридорам, он постучался в дверь из черного дерева, на которой красовались золотая звезда Братства и золотой язык пламени.
   — В чем дело? — донесся изнутри раздраженный голос. — Если отчеты по налогу на зерно, оставьте их на завтра.
   — Я не счетовод, — отозвался Джарик и осторожно открыл дверь.
   Седой человек в измятом халате встал и взглянул на юношу поверх горы бумаг, громоздящихся на столе. А Джарик при свете настольной лампы удивленно посмотрел на румяные щеки главного священника и на его большие руки, скорее смахивавшие на руки фермера, а не священнослужителя.
   — А, ты тот самый посетитель! Входи.
   Джарик шагнул в комнату.
   — Вы его преосвященство магистр Большой Звезды?
   — Что? Нет. — Старик заметил меч и кинжал на поясе посетителя и заморгал. — Здесь тебе оружие не понадобится! — Спохватившись, что не ответил на вопрос, он объяснил: — Я секретарь его преосвященства. Скажи, зачем ты пришел, и, если твое дело заслуживает внимания, я проведу тебя к нему.
   Юноша и не подумал отстегнуть ножны. Не стал он и объяснять суть своего дела; вместо этого он пошарил за пазухой и снял через голову маленький кожаный мешочек на шнурке. Джарик зубами развязал мешочек и бросил его содержимое на единственный свободный угол стола.
   Черный кубик покатился, как игральная кость, и замер. На его верхней грани горел золотой символ. Свет лампы осветил тройной круг и сокола — знак Анскиере, Стража штормов, некогда поклявшегося защищать Тьерл Эннет. Секретарь изумленно выдохнул, но замер, когда рядом с первым предметом с шелестом лег вторей. На поцарапанное дерево опустилось черно-золотое перо штормового сокола, и даже здесь, среди бумаг, перьев и прочих обыденных вещей, от этого предмета веяло прохладой волшебных ветров.
   — Милостивый Кор, — пробормотал секретарь и нервно посмотрел на Джарика, как будто увидев его впервые. — Откуда это у тебя? Тебя послал Страж штормов? Ты знаешь, что его колдовское могущество уничтожило Тьерл Эннет? Говорят, там погибло четыре тысячи человек. Если Анскиере появится на любом из островов Альянса, его ждет смерть на костре.
   Джарик ничего не ответил.
   На одно бесконечное мгновение в комнате все замерло, только отблески пламени лампы метались по золотой печати Анскиере. Потом секретарь резко выдвинул ящик, нашарил очки и с силой нацепил их на нос.
   — Подожди здесь, юноша. Подожди.
   Чуть не дрожа от возбуждения, старик скрылся за задней дверью.
 
   Через мгновение вслед за встревоженным секретарем в приемную вышел высокий гибкий человек в облегающих штанах и рубашке с вышитым на груди серебристо-синим знаком сана магистра. На лице этого священника почти не было морщин, а седина лишь слегка тронула его виски.
   Магистр оглядел Джарика проницательными темными глазами, потом перевел взгляд на стол, на черный кубик и перо, лежащие возле стопок бумаг.
   Его голос оказался под стать властным манерам.
   — Возьми это, сын Керайна, и ступай за мной.
   Деловито, но дружелюбно он придержал дверь, дав юноше войти первым. Комната за дверью оказалась устлана роскошными коврами, выкрашенные в белый цвет стены не сочетались с подоконниками из блестящего темного камня, но Джарик не обратил внимания на обстановку, так же как не заинтересовался открывавшимся за окном видом на освещенный фонарями ночной Ландфаст. Вместо этого он уставился на ряды книжных полок, уставленных книгами с золочеными переплетами. Надписи на корешках были выполнены церковными рунами, и Джарику недоставало знаний, чтобы их прочесть. Но все равно у него захватило дух оттого, что перед ним лежал источник сокровенных тайн. Наверняка в Братстве Кордейна можно найти способ, как сохранить ключи от Эльринфаэра, как не дать им попасть в руки демонов.
   — Ты стоишь на религиозном символе, — с упреком произнес голос за его спиной.
   Джарик вздрогнул, внезапно заметив, что под его ногами уже не ковер, а пол с мозаикой из ляпис-лазури и агата. Мозаика изображала огни Кордейна в их самом первом полете через небо Кейтланда — том самом полете, который обрек человечество на изгнание, пока не будет покорен или убит последний демон.
   — Прошу прощения.
   Юноша сделал шаг назад. Его оружие звякнуло, он смущенно придержал рукояти меча и кинжала.
   — Здесь они тебе не понадобятся, — улыбнувшись, негромко заметил его преосвященство. — Но если хочешь, держи их при себе. Только сядь, пожалуйста. У меня затекла шея от работы над отчетами, и я не хочу смотреть на твое мельтешение.
   Магистр взял из угла стул и поставил на ковер рядом с книжными полками. Потом уселся на ближайший диван и стал смотреть на канделябр из кованой меди — единственный источник света в этой комнате.