Вурц Дженни. Страж штормов

   — Я попробую, — заявила она.
   Тамлин пожевал черенок трубки и глубоко затянулся, обдумывая эти слова. Потом кивнул, выдул колечко дыма и исчез, явно довольный своей подопечной.
   Таэн села на траву, дрожа от возбуждения. Девочке хотелось связаться с родными с тех пор, как она узнала, что ее дар дает ей такую возможность. Но теперь, получив разрешение, она чувствовала странную тревогу. А вдруг дома не все ладно? Но одиночество и тоска оказались сильнее страха. Гордая тем, что она стала избранницей ваэре, девочка закрыла глаза и приступила к начальным упражнениям, готовя разум к нелегкому испытанию.
   Первое, что вспомнила Таэн при мысли об Имрилл-Канде, — это запах торфа. Даже летом в коптильнях жгли огонь, заготавливая сельдь для долгих зимних месяцев, когда шторма не позволяют парусникам покинуть гавань. Сосредоточившись на этом воспоминании, Таэн почувствовала, как тьма в ее сознании разрывается, позволяя увидеть остров, который отделяло от земли ваэре много-много миль. Хотя над Имрилл-Кандом лежал вечерний полумрак, девочка поняла, что сила воображения привела ее домой.
   Повиснув над островом, как парящая в воздухе птица, Таэн с удивлением почувствовала дуновение холодного осеннего ветра. Убаюканная магией ваэре, она забыла, что времена года сменяются на ее родине даже тогда, когда ее самой там нет. Это встревожило Таэн: если когда-нибудь она вернется, она может не узнать знакомых мест! Как маленькая девочка, испуганная приснившимся кошмаром, она устремилась в дом возле Крысиного переулка, на поиски утешения и защиты.
   Ее мать дремала в деревянном кресле-качалке возле очага; после смерти мужа она так и осталась жить со своим братом. Натруженные руки лежали на коленях, прикрытых фартуком, из-под шпилек выбивался знакомый локон; Таэн заметила новые морщинки на лице, на котором невзгоды и потери и без того оставили немало следов. Но женщины Имрилл-Канда привыкли терпеть лишения, и Лери, вдова Марла, стойко вынесла все, что послала ей судьба.
   Таэн почувствовала: что-то от нее ускользнуло. Она постаралась сосредоточиться и нерешительно прикоснулась к разуму матери. Но каким бы легким ни было это прикосновение, его заметили. Голубые глаза матери медленно открылись, сжатые губы изогнулись в приветственной улыбке, а улыбка перешла в смех.
   — Таэн?
   Ощутив присутствие своей любимицы, мать заплакала. Как и все жители острова, она верила в видения, а ни одно видение раньше не приносило ей столько радости, как это. Она получила весточку о том, что ее дочь жива и здорова!
   — С тобой все хорошо, я это чувствую, спасибо огням. — Помолчав, она снова улыбнулась, не стыдясь бегущих по щекам слез. — А Эмиена ты видела? Я беспокоюсь о нем. Он всегда был вспыльчивым и, если что-то ему не давалось, выходил из себя. Боюсь, он недолюбливает Стража штормов, детка. А мне грустно об этом думать, потому что Анскиере заменил вам обоим отца.
   Таэн замялась. Она не так уж много знала об Эмиене, но даже о том, что ей было известно, не решалась рассказать. К счастью, мать приняла ее молчание за нетерпение.
   — Иди, детка. Отыщи брата. Скажи, что мы по нему скучаем и что «Даксен» очень нужен дома.
   Но шлюп погиб, разбился на рифах. Это случилось из-за посланца короля, который и сам скоро нашел свой конец. Если обломки так и не прибило к родному берегу, Таэн не в силах была сообщить семье эту печальную весть. Чувствуя, как на ее плечи тяжким грузом легла ответственность за брата, она покинула мать, чтобы отправиться на поиски Эмиена. Девочка искала брата так упорно, словно ее усердие в поисках могло зачеркнуть его предательство и смягчить горечь, которую известие о поступках Эмиена принесло бы его близким и родным.
   Таэн очутилась в темноте, похожей на узкий туннель. Она старалась следить за тем, чтобы ее дар не вырвался из-под контроля, борясь с прерывающим дыхание холодом и с ошеломляющим ощущением огромного пространства, которое разделяло теперь ее сознание и тело. В отличие от старого рыбака разум пылкого Эмиена был ярким, полным яростного кипения. Узор его мыслей и эмоций был Таэн ближе любого другого узора. Какое бы расстояние не отделяло ее сейчас от брата, Таэн была полна решимости его найти и сосредоточенно вспоминала его лицо, черные волосы, небрежно падающие на лоб, глаза, часто смотревшие словно в никуда, после того как несчастный случай унес из жизни их отца. И внезапно в темноте зажегся свет, как будто эти воспоминания соединили сознание девочки с сознанием брата.
   Сила дара помогла ей выйти на цель: Таэн смотрела сверху на освещенные факелами ворота роскошного особняка. За ними на кирпичном дворе двое обнаженных по пояс мужчин упражнялись с учебными рапирами. После быстрого обмена ударами тот боец, который был повыше ростом, рванулся вперед. Его клинок звякнул о клинок противника, второй воин отбил удар, пошатнулся, но не отступил.
   — Следи за работой ног, парень, — сказал высокий мужчина, и Таэн с удивлением поняла, что паренек, с которым он бьется, — ее брат.
   Рассерженный замечанием наставника, Эмиен сделал ответный выпад. Он не сознавал присутствия сестры, но Таэн, проникнув в его разум, ощутила, с каким горьким удовлетворением он наносит удар за ударом. Фехтовальщики двигались все быстрей, изящные, как танцоры, то нападая, то уклоняясь, пламя блестело на их покрытых потом телах. Это был учебный бой, всего лишь упражнение, но Таэн поняла, что для ее брата многое зависит от этой схватки, как будто исход обычного тренировочного поединка может каким-то образом повлиять на его будущее. Эмиен бился так, словно тренер был его смертельным врагом.
   Сталь ударяла о сталь с резким сердитым звоном, оба бойца теперь тяжело дышали. На рапирах вспыхивал отблеск пламени факелов, противники делали ложные выпады и финты, выискивая слабое место в обороне друг друга. Опьяненная ненавистью брата, как своей собственной, Таэн чуть было не пропустила тот миг, когда тренер поднял руку, давая понять, что занятие окончено. На короткое мгновение ей показалось, что Эмиен не согласится прервать бой. Но потом брат опустил рапиру и потер влажный лоб тыльной стороной ладони.
   Тренер внимательно посмотрел на Эмиена, забирая у него оружие.
   — Ты бьешься все лучше и лучше. Еще немного — и ты станешь очень хорошим бойцом. Иди отдохни, завтра продолжим.
   Эмиен прищурившись смотрел вслед уходящему тренеру, не слишком обрадованный похвалой. Все еще не сознавая присутствия Таэн, он поднял со скамьи свои рубашку и камзол. Сшитая из мягкого алого материала одежда была отделана черной с золотом вышивкой, кружева на манжетах и вороте скреплялись драгоценными застежками. Удивляясь этому роскошному наряду, Таэн задрожала, ощущая, как остывает потное тело брата. Да, он высоко взлетел, с тех пор как они расстались на палубе «Ворона». Но Эмиен приобрел не только новое положение, но и жажду власти, которую не могли заглушить никакие фехтовальные тренировки.
   Ошеломленная новыми для нее ощущениями, Таэн последовала за братом, когда тот вошел во дворец. Эмиен прошагал по нескольким пышно украшенным коридорам, пересек устланную коврами переднюю и кивнул воинам, стоящим на страже у двери. Юноша шагнул через порог и заморгал от яркого света свечей.
   В большом зале было больше сокровищ, чем Таэн могла себе представить; но Эмиен после трех недель жизни во дворце короля Кисберна уже не обращал внимания на панели из редких пород древесины, на узорчатые ковры и прекрасные шерстяные гобелены в простенках между окон. Держа в руке рубашку и камзол, он замешкался, обнаружив, что в зале есть люди.
   Возле камина богато одетый придворный оживленно беседовал со светловолосой женщиной, разодетой в отороченное горностаевым мехом платье. На светловолосой красавице были украшения из аметистов, в ее прическу были вплетены золотые нити, а когда при виде Эмиена она встрепенулась, браслеты на ее тонких запястьях зазвенели нежно, словно колокольчики Тамлина. Ее собеседник запнулся на полуслове и умолк, негодующе тряся пухлыми щеками.
   Эмиен изящно поклонился, как будто всю жизнь провел при дворе; легкость его движений удивила Таэн. А еще девочка заметила, что чиновник старается держаться в тени, как будто солнечный свет режет ему глаза.
   Если Эмиен и заметил нечто необычное в поведении чиновника, то он никак этого не показал.
   — Татагрес, лорд Шолл, прошу прощения. Если бы я знал, что совет закончится так рано, я бы не вошел сюда.
   Татагрес нетерпеливо махнула рукой, приказывая юноше их оставить. Испытывая почти физическую боль при виде ее красоты, Эмиен двинулся дальше, в отведенные ему комнаты
   Очутившись у себя, он небрежно бросил нарядную одежду на стул, кликнул слуг и приказал приготовить ванну. Таэн наблюдала, как Эмиен бранит слуг за нерасторопность, как потом грубо прогоняет их, — и ужасалась тому, что брат как будто совсем забыл, чему его учили на Имрилл-Канде. Отослав слуг, Эмиен кончил мыться, налил себе вина и устало растянулся на покрытой пышным покрывалом кровати.
   Он не сразу заснул, а долго лежал, широко раскрытыми глазами глядя на горящую на ночном столике свечу. Таэн чувствовала, что сон бежит от Эмиена, и, встревоженная тем, как изменила ее брата придворная жизнь, решила использовать свой дар, чтобы его утешить. Сосредоточившись, Таэн окутала Эмиена покрывалом мыслей и чувств, подаривших ему ощущение покоя. Она вернула Эмиена в мир его детства на Имрилл-Канде, позволив вдохнуть легкий запах торфа, услышать вздохи морского ветра, играющего с флюгером над мансардой, в которой он всегда спал. Юноша расслабился и, убаюканный этими воспоминаниями, незаметно погрузился в сон.
   Не зная, что этот сон послала ему сестра, Эмиен увидел себя рядом с Таэн на поросшем травой холме, у подножия которого лежала их деревня. Летний ветерок шевелил черные волосы девочки, теребил ее серое шерстяное платье, а бурые козлята тыкались носами в ее ладони, выпрашивая хлеба. Таэн гладила их, весело улыбаясь, а Эмиен, глядя на нее, почти забыл о ее хромоте и о детской доверчивости, которая заставила ее поверить в ложь Анскиере. Но Таэн была мертва. Она погибла во время шторма, так же как и их отец. Больше она никогда не будет играть с козами на лугах Имрилл-Канда.
   Хотя воспоминания о сестре всегда причиняли юноше боль, сейчас он невольно улыбнулся в ответ на улыбку Таэн. А она посмотрела на брата небесно-голубыми глазами и сказала:
   — Но я жива!
   Эмиен заметался по постели, пытаясь избавиться от этой муки. Он вдруг понял, что видит сон. Таэн умерла, а Имрилл-Канд был навсегда потерян для него! Эмиен старался прогнать призрак сестры, держась за свою ненависть к Анскиере. На висках юноши выступил пот, но проснуться ему никак не удавалось.
   — Нет, Эмиен. — Несмотря на его усилия, голос Таэн продолжал звучать, в нем слышалось сострадание. — Я выжила во время шторма, Страж штормов меня спас. Я здесь, с тобой, разве ты не чувствуешь? Зачем ты веришь лжи Татагрес, ты ведь знаешь, что колдунья просто использует тебя!
   Эти слова отнюдь не успокоили юношу. Таэн желала ему добра, но вина Эмиена разъедала его душу, а теперь ему стало еще больней. Если Страж штормов и вправду спас Таэн, значит, все поступки, которые совершил Эмиен во имя мести, не имели никакого оправдания.
   Всхлипывая, он снова заметался по постели.
   — Ты умерла! — заявил он упрямо, но образ сестры не желал исчезать, и в следующем восклицании Эмиена прозвучал гнев: — Уходи!
   — Но почему? — Таэн удивленно смотрела на него, ее светло-голубые глаза наполнились слезами. — За что ты так не любишь Стража штормов, ведь он всегда тебя защищал! Неужели ты поверил констеблю. Неужели думаешь, что Анскиере погубил людей в Тьерл Эннете? Эмиен, волшебник невиновен. Я ПОКАЖУ тебе это!
   Не сомневаясь, что сможет убедить брата, Таэн заставила его увидеть, как все было на самом деле, чтобы доказать: Анскиере не топил беспомощных людей. Она и не подозревала, что тем самым причиняет Эмиену лишнюю боль, усугубляя его чувство вины.
   — Нет! — закричал Эмиен.
   Если он поверит в истинность посланного сестрой видения, его поступкам не будет оправдания. Поэтому он нанес ответный удар, стараясь убедить Таэн: он поступил правильно, когда назвал Татагрес своей хозяйкой.
   Паутина сновидений задрожала, посылая его мысли и чувства Таэн, и девочке показалось, будто ее швырнуло в пасмурные небеса над бушующим штормовым морем. Смятенному разуму ее брата этот шторм казался не обычной борьбой стихий. Шквал унес жизнь его отца. Под ударами пенящихся валов погиб «Ворон», и сквозь вой ветра Эмиен вновь и вновь слышал крики тонущих рабов и плач погибшей сестры. Он снова сжимал стертыми в кровь руками штурвал пинаса и беспомощно смотрел, как море с холодной жестокостью губит тех, кто спасся после крушения галеона. Море всегда дышало ему в спину, как неумолимый безжалостный враг. Снова и снова море и властвовавший над стихией волшебник одерживали победу над Эмиеном, и юноша заплакал, сознавая свое бессилие.
   Пылая желанием отомстить, он бежал по каменистому берегу острова Килмарка. Узы, связывающие Таэн с братом, заставили ее последовать за ним, и она ощутила боль Эмиена, как свою собственную, когда тот вдыхал ледяной воздух; она слышала его ушами пронзительные крики чаек и удары бурунов о скалистый берег. В небо стеной поднимались скалы, их величественные каменные уступы были закованы в хрустальные покровы льда. Эмиен посинел от холода, но стужа мало заботила его. За ледяным бастионом скрывался враг, и жажда мщения не позволяла юноше сдаться. Он доберется до Анскиере, даже ценой своей жизни!..
   Прочитав мысли брата, Таэн с ужасом поняла: Страж штормов сейчас томится в плену в глубокой пещере в обледеневших скалах.
   Девочка попыталась вырваться из вихря полубредовых снов Эмиена. Она должна узнать побольше об участи Анскиере! Но ненависть Эмиена была слишком сильна, и Таэн поняла: ее вмешательство в разум брата может стоить ему жизни. Таэн почти решилась послать ему другое сновидение, как вдруг Эмиен вскинулся, выхватил меч из лежавших рядом ножен и поднял клинок, готовясь нанести удар.
   — Нет! — Таэн отпрянула и упала на лед. — Неужели ты убьешь свою сестру? Эмиен!
   Но Эмиен, похоже, не видел Таэн, и та с ужасом поняла, что ярость брата всецело направлена на Стража штормов Эльринфаэра. Эмиен не задумываясь нанес бы удар и даже не понял, кого убивает.
   Но в тот момент, когда он приготовился опустить меч, неподалеку раздался крик, по песку мерно застучали копыта. Эмиен посмотрел вниз и увидел, что к нему галопом мчится конный патруль Килмарка. Юноша побледнел от страха, услышав звон оружия. Но не успел Эмиен приготовиться к схватке, как магия золотого обруча Татагрес подхватила его и повлекла прочь.
   Таэн, связанная с братом сетью сновидений, перенеслась в другое место вместе с ним. Могучая сила, подхватившая Эмиена, привела девочку в смятение, и ее брат тоже испуганно закричал. В кошмарном сне Эмиен ясно вспомнил, как вместо Скалистой Гавани он вдруг очутился во дворце Кисберна. Но это произошло не сразу: после того как земля ушла у него из-под ног, он просто повис в пространстве в полной темноте. Здесь было жарко и душно, как в кузне, и Эмиен начал терять сознание, как вдруг в темноте вспыхнули факелы и в их колеблющемся свете он увидел создания, не похожие на людей. Не в силах пошевелиться, он смотрел на черные красноглазые рожи Проклятых Кором демонов, которые скалились на него с высокого помоста.
   Таэн, видевшая воспоминания брата его глазами, тоже смотрела на демонов: они принялись совещаться, решая, насколько отравлена душа этого юноши. И девочка ужаснулась не меньше самого Эмиена, когда один из демонов встал и, показав на слугу Татагрес, объявил его одним из избранных.
   Таэн почувствовала такое отвращение, что ее мысленная связь с Эмиеном прервалась и ее отбросило прочь.
   Она проснулась на поляне острова ваэре и села, съежившись, обхватив руками колени.
   Теперь это место больше не казалось ей таким укрытым от всех жизненных бурь, как раньше. Перед ее глазами продолжала стоять ужасная картина, и хотя Таэн больше не чувствовала связи с сознанием Эмиена, она продолжала слышать эхо криков своего брата, который в этот миг очнулся от кошмара на застеленной шелками постели во дворце Кисберна.
   Таэн никогда, даже в самых ужасных снах, не грезилось, что ее брату грозит такая опасность. Она и знала, что в страхе и гневе Эмиен порой может быть жестоким, но никогда не думала, что им могут завладеть демоны.
   Таэн была вне себя от беспокойства, но не решалась рассказать об увиденном ваэре. Тамлин всегда схватывал все с полуслова, но события за пределами его острова зачастую оставляли его равнодушным. Если Эмиену все еще можно помочь, для этого потребуется сострадание, понимание его сложного характера и осознание того, что его преследует чувство вины; не только вины за гибель сестры, но и за гибель отца.
   Здесь, на острове ваэре, Таэн смогла собраться с мыслями и все обдумать. Она знала только одного человека во всем Кейтланде, который мог бы вернуть ей доверие брата. Не тратя времени на то, чтобы спросить разрешение Тамлина, Таэн мысленно отправилась на поиски Анскиере из Эльринфаэра.
   Тонкая нить ее пытливой мысли протянулась над бездной. Хотя разум Стража штормов был обычно для нее закрыт, Таэн помнила ощущения, которые обычно появлялись у нее в присутствии волшебника. Она искала мерный ритм прибоя у родных берегов, дикую воющую песню северного осеннего ветра, силу прилива во время солнцестояния — во всем этом был Анскиере, и не только в этом. Волшебник всегда казался ей незыблемым, , как законы природы, как будто от него зависело наступление весны вслед за первыми ласковыми дождями. Веря, что Страж штормов узнает ее, Таэн удвоила усилия и наконец увидела слабый проблеск дневного света. Она заторопилась туда и наконец вырвалась в иную реальность, очутившись в месте, лежащем очень далеко от острова ваэре.
   Ее встретили гулкий грохот бурунов и вздохи бриза, обдувающего открытые всем ветрам утесы. Тьма исчезла, глазам Таэн стало почти больно от сверкания солнечных лучей, падавших на обледеневшие скалы, — эти скалы она уже видела во сне Эмиена. Таэн услышала жалобные крики чаек, навевавшие невыразимую печаль, и огляделась по сторонам, не в силах поверить, что ее поиски должны завершиться здесь, в этом диком заброшенном месте. Вспомнив уроки Тамлина, она сосредоточилась на поисках живых существ или любой путеводной нити, которая могла бы привести ее к Стражу штормов.
   Почти немедленно в ее сознание ворвался отзвук магических сил Анскиере. Таэн почувствовала мощь защитных заклинаний, которые когда-то сплел Страж штормов, — они были неумолимыми и могучими, как захлестывающие берег волны. Убедившись, что Анскиере и вправду здесь, девочка сосредоточилась на поисках создателя этих заклинаний…
   …И очутилась в темноте, глубокой, кромешной, словно безлунная ночь, и, как сперва ей показалось, твердой, словно стена. Таэн охнула, не понимая, где она, но погрузилась во тьму еще глубже, стараясь дотянуться до сознания Стража штормов. Но ее скудных способностей на это не хватило; тьма оставалась плотной. Девочку швыряло, как мотылька, подхваченного ураганом, и Таэн отчаянно боролась, старалась пробиться вперед, но охранные заклинания не давали ей это сделать.
   Таэн не отступала. Ее обжигал лютый холод, наконец ей стало казаться, что даже мысли вот-вот замерзнут. Но ее дар все еще действовал, и внезапно Таэн почувствовала над собой громаду промерзшей земли. Она рванулась вперед, пытаясь отыскать Анскиере, но нашла не Стража штормов. До нее донеслось слабое эхо далекого пронзительного вопля: внизу, в пещере, были замурованы странные существа. От их нечеловеческого воя Таэн задрожала сильней, чем от царящей тут стужи: в этих звуках чувствовалась похоть и ненасытное желание убивать. Таэн поняла: жутких тварей удерживают заклинания Анскиере, не давая им вырваться на свободу. Но там, где она ожидала найти Стража штормов, Таэн нашла только холод и пустоту.
   Пав духом, она покинула страшное место и вернулась на остров ваэре. Но теперь окружающий поляну лес показался ей странно неуютным, а привычная тишина резала слух. Горюя о судьбе брата, тоскуя о Страже штормов, Таэн опустила голову на руки и заплакала. Сквозь горькие всхлипывания она не услышала легкого звона колокольчиков Тамлина.
   Ваэре сел на камень и нахмурился.
   — Я предупреждал, дитя, что это может оказаться опасным. — Он пыхнул трубкой, над которой поднялся зыбкий голубой дымок. — А теперь расскажи, что тебя так расстроило.
   Таэн подняла голову, стыдясь залитого слезами лица, и вытерла щеки рукавом. Тамлин ждал, засунув большие пальцы в карманы; странно, но его бусины и колокольчики почему-то не звенели. Медленно, тщательно подбирая слова, Таэн рассказала, что узнала о своем брате. Ее рассказ часто становился сбивчивым, но Тамлин не прерывал. Сосредоточенно сжав губы, он яростно пыхтел трубкой, время от времени заглядывая в разум Таэн, чтобы узнать, о чем она умолчала.
   Описывая беду, в которую попал Анскиере, девочка незаметно для себя вновь начала плакать. Тамлин впился в нее глазами, забыв про зажатую в зубах трубку, но ничего не сказал, пока Таэн не закончила рассказ.
   — Печальные вести ты принесла, Читающая Сны, — вздохнул Тамлин, короткими пальчиками пригладил бороду и вынул изо рта трубку. Потом пересел так, чтобы лучше видеть залитое слезами лицо девочки. — Сдается мне, демоны Кейтланда стали слишком дерзкими, поэтому человечество все больше нуждается в защите. Если Страж штормов Эльринфаэра теперь бессилен, тем важнее развить твой дар. — Тамлин помедлил, словно ощутив тяжесть ответственности, которая легла на его плечи. — Я соберу совет, чтобы обсудить это, а потом надо будет предупредить Свободные острова о нависшей над ними опасности. Похоже, демоны готовятся напасть на Ландфаст. Там, в святилище Кордейна, хранятся записи, которые люди ни в коем случае не должны потерять.
   Он не сказал, что спасение человечества во многом зависит от хрупкой девочки Таэн. Скоро, хочет она того или нет, ей суждено пройти через тяжелое испытание.

13. КРУГ СНОВ

   В ПОДЗЕМНОМ БУНКЕРЕ, цитадели ваэре, на приборной панели светлячками мерцали огни. Некоторые панели оставались темными, но базы памяти звездного разведчика «Коррин Дэйн» до сих пор исправно функционировали; правда, компьютер, от которого зависела судьба человечества, изменился так, что его создатели вряд ли смогли бы его узнать.
   Сложные математические функции, которые раньше использовались в звездной навигации, теперь служили для подсчета вероятностей. Во время мысленной встречи Таэн и Эмиена выяснилось, что демоны, возможно, составили заговор против человечества. Ваэре требовалось больше данных, но Повелитель огня погиб, а жрицы кланов утратили былое влияние, поэтому ваэре лишились многих источников информации. Мудрый Анскиере должен был понять, почему Таэн пыталась найти его. Но раз девочка не смогла отыскать волшебника даже там, где действовало его собственное охранное заклинание, значит, сами ваэре тоже не смогут этого сделать.
   Ваэре всегда тщательно просчитывали все возможные варианты, а потом делали прогноз. В последнее время результаты получались исключительно негативными. Если бы ваэре были людьми, они бы ругались с досады. Но, будучи всего лишь машиной, они просто подвели итог и принялись высчитывать другие варианты. До Стража штормов Эльринфаэра все-таки можно было добраться, хотя такая попытка была сопряжена с огромной опасностью.
   В океане под шапкой полярного льда дремали сатиды — кристаллы, на которых зиждилось могущество Анскиере. Мощные звуковые волны, сгенерированные ваэре, могли разбудить эти кристаллы, вызвав в них резонанс. Если удастся это проделать, Анскиере сразу поймет, что его зовут. Но если сон Таэн был правдив и волшебник сейчас в заточении, кристаллы поймут, насколько он уязвим, и могут восстать против него. Сатиды были инопланетянами-симбиотами, которые усиливали психические способности своего хозяина, но при связи с разумным существом в них пробуждались собственное «я» и ненасытная жажда власти.
   Огоньки на приборной доске снова тревожно замигали: ваэре начали просчитывать еще один возможный вариант. Если сатиды попытаются восстать, какую часть сил Анскиере сможет потратить на их усмирение, с тем чтобы не утратить контроль над происходящим? Провести подобный анализ можно было, лишь опираясь на все накопленные данные.
   Обратившись к банку памяти, ваэре снова проанализировали информацию о реакции Анскиере, когда тот впервые вступил в связь с матрицами сатидов. Первую из них, матрицу ветра, он подчинил без особого труда. График, показывавший уровень психического и физического напряжения волшебника, был четким и ровным. Другое дело — второй график. Теперь, несколько десятилетий спустя после этого события, ваэре вновь изучали ход борьбы, исход которой вовсе не был предрешен. Если человеку удается контролировать прямую и обратную связь с сатидами, его могущество неуклонно растет. Но в случае неудачи он превращается в одержимое нечеловеческими страстями чудовище, Анскиере рискнул сделаться Стражем штормов, зная, что либо он одержит победу, либо будет убит своими учителями-ваэре.