Якоби Кейт. Голос демона (Легенды Элайты - 2)

   В лесу не было тишины, но все же здесь было спокойнее, чем в замке, не было постоянно снующих вокруг людей, голосов, мыслей, которые непрошеными врывались в сознание Роберта. Большего покоя, чем здесь, ему нигде не найти.
   Роберт прислонился к стволу могучей сосны, сложив на груди руки. Уснуть он не мог - ему не позволял демон.
   Как же он запутался!
   Бедный Мика... Вечно разрывающийся между людьми, которых любит, вечно пытающийся помочь, не понимая, насколько это безнадежно. Пожертвовавший доверием своего отца ради такого безнадежного неудачника, как он...
   И теперь даже от своей клятвы он освобожден...
   О боги! Как близко он подошел к тому, чтобы уступить демону!
   Нужно было уехать, пока не поздно, но нет, он останется и закончит то, что начал. Он будет рядом с ней, чего бы это ни стоило. Дженн предстоит войти в мир, который она ненавидит, который может вызвать лишь отвращение в ее свободолюбивой душе. Лучшее, да и единственное, что он может сделать, это проследить, чтобы она безопасно переступила последний порог. Потом он повернется и уйдет, окончательно и бесповоротно закрыв за собой дверь.
   Роберт отошел от дерева и двинулся вниз по склону холма. Шуршали мертвые листья, легкий ветерок срывал их с деревьев и кидал под ноги. Даже безлунной ночью Роберт видел мириады оттенков, зрение у него всегда было острым, хотя он и не сразу понял, что видит в темноте благодаря колдовской силе. Жаль, что теперь все это ни к чему.
   Роберт приближался к реке, к развалинам мельницы на берегу. Он помедлил и огляделся. Да, это то самое место. Здесь она впервые заговорила с ним, произнесла первые слова мысленной речи. О боги, как же он был изумлен! Но ведь все, что она делала, изумляло его, ни в чем она не следовала общепринятому, ни в чем не была предсказуема. Милосердная Минея, как сможет она выжить, отданная этому чудовищу Ичерну?
   Роберт шел, раздвигая высохшие сорняки, пока не добрался до старой разрушенной мельницы. Две стены все еще стояли, поросшие мхом, увитые плющом. Неровные каменные зубцы уходили высоко в ночную тьму. Стена справа, более низкая, спускалась к воде. Внутри развалин царил такой мрак, что даже зрение Роберта было бессильно. Лишившаяся крыши постройка смотрела в небо, словно молила о покое, смутно грезя о несбывшихся надеждах.
   Отсюда ее похитили, здесь все началось много лет назад...
   Утром, как только венчание совершится, он сядет на коня и уедет. Вернется домой, посвятит себя делам. Забудет про Анклав. Забудет Селара. Забудет все, по крайней мере, попытается.
   Другого выхода нет.
   Роберт шел вперед, пока не оказался у арки, когда-то служившей входом. Его рука коснулась мха, покрывавшего кладку, потрескавшуюся от непогоды. Только замковый камень, венчавший арку, сохранил еще четкие линии, одновременно и не давая ей рухнуть, и гнетя своей тяжестью к земле. Стоит ему упасть, и посыплются все остальные камни, арка перестанет существовать.
   Похожее на пещеру внутреннее помещение манило, как обещающая покой могила, но Роберт не переступил порог. Он повернулся, чтобы уйти, и в этот самый момент из-за облаков вынырнула луна, залив все призрачным белым сиянием.
   - Роберт!
   О боги! Она здесь! Стоит у оконного проема, выходящего на реку. Как мог он быть так слеп! Роберт сделал шаг назад.
   - Прошу тебя, Роберт, подожди, не уходи.
   После мгновения нерешительности он повернулся к Дженн. Она по-прежнему стояла на другом конце комнаты, тень среди теней, бесплотный призрак. Дженн медленно подняла руку и откинула капюшон, но не посмотрела на Роберта. Взгляд ее не отрывался от пола.
   - Я не могу здесь оставаться, - прошептал Роберт, чувствуя, как болезненно начало колотиться его сердце. Стоит ему здесь задержаться, и он обрушит на себя древние камни. - Я должен вернуться. Мне очень жаль.
   - Роберт, не надо! - Теперь Дженн подняла глаза, и Роберт увидел, что по щекам ее текут слезы. - Ты только скажи мне... Что я сделала не так? Почему ты отстранился от меня? Потому, что я пыталась тебе помочь и не смогла? Или из-за Розалинды? Мне не следовало просить тебя о помощи? Почему ты сделал все, чтобы я считала себя идиоткой? Прошу тебя, Роберт, скажи мне, в чем я виновата.
   Роберт почувствовал, что ему трудно дышать. Нужно уйти. Просто повернуться и уйти. Сейчас же. Немедленно. Этот разговор никогда не должен был состояться.
   Но как сможет он снова причинить ей боль? Все, что ей нужно, просто объяснение. Разве не заслуживает она хотя бы этого?
   Да, нужно уйти. Однако ноги понесли Роберта не прочь, а вперед, так близко к Дженн, что теперь он ясно видел ее в лунном свете, но все же не настолько близко, чтобы он лишился всякой способности бежать.
   Она ждала, не сводя с него глаз. Роберт постарался заставить свой голос звучать твердо.
   - Прости меня, Дженни. У меня не было выбора, пожалуйста, поверь. Когда-нибудь ты поймешь.
   - Когда-нибудь? - Дженн сделала шаг вперед. - И когда же? Завтра, когда я обвенчаюсь с Ичерном? Или через год? Или через двадцать лет, когда все уже забудется? Только пойму ли я тогда?
   - Я тебя люблю.
   Слова вырвались помимо воли, он даже не сразу понял, что произнес их. Они упали в тишину, как камень в воду.
   Дженн смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых блестели слезы.
   - Ты...
   Когда Роберт заговорил снова, он уже точно знал, что хочет сказать:
   - Да, Дженни. Я тебя люблю. Теперь ты понимаешь?
   - Нет. Нет, не понимаю. Если бы ты меня любил, ты не был бы так жесток.
   - Но причина именно в этом. - Боги, за что такое мучение! Нужно уйти, пока это еще возможно. Двигайтесь же, ноги! Уносите прочь! Нужно уйти от Дженн, пока не поздно!
   Но ноги не слушались команды. Снова они сделали шаг к Дженн, а не прочь от нее, словно тело Роберта подчинялось теперь какому-то новому закону, возникшему только этой ночью. Стиснув кулаки, он заставил себя остановиться, пока их разделяло еще несколько футов. Дженн казалась такой хрупкой и все же такой сильной. Сердце дуба в теле гибкой ивы. Если бы он мог коснуться ее, прижать к себе хоть на мгновение... Только чтобы унять ее боль, ту самую боль, которую он намеренно ей причинял. Хоть на мгновение...
   Но коснуться ее он не смел. Слишком опасно... Однако до чего же трудно бороться! Еще никогда не было так трудно. Никогда раньше не терял Роберт власти над собственным телом. Часть его души рвалась к Дженн, и одновременно внутренний голос отчаянно требовал, чтобы он немедленно бежал отсюда. Если он это сделает, он заставит Дженн страдать, но если останется, ее страдание будет во много раз больше.
   - Ты всегда отталкивал меня, Роберт, даже когда я просто пыталась помочь, - прошептала Дженн, нахмурив брови. - В ответ на каждый вопрос я слышала колкость. Даже теперь, когда мы можем говорить друг с другом мысленно, ты закрылся от меня. Разве ты ничего не понимаешь, Роберт? Разве не видишь, как мне нужен? Ты был нужен мне всегда. А завтра ты уедешь.
   - Дженни, прошу тебя! Ничего больше не говори. - Если бы только удалось заставить ее понять! - Ключ сказал, что нас соединяют Узы. В этом все дело. Твои чувства, мои чувства... Ключ навязывает нам их.
   - Ключ? - Дженн сделала еще один шаг вперед. - Так ты думаешь, что это Ключ заставил тебя полюбить меня? Неужели он настолько могуществен?
   - Я... - Ее голос, ее глаза, ее близость лишали Роберта воли. - Я знаю, насколько Ключ могуществен, Дженни. Я был его рабом всю жизнь. Я пытался положить этому конец... ограничить...
   - Ты уверен, что Узы именно то, о чем ты думаешь? Разве не могут они оказаться чем-то еще? Например, способностью разговаривать мысленно? Может быть, в наших Узах - объяснение моей силы? Ты же не знаешь, не можешь знать наверняка! Ты можешь ошибаться.
   Она смотрела на него с таким доверием! Она была так прекрасна в лунном свете! Роберт почувствовал, что у него перехватило дыхание. И она была так близко...
   - Если я не прав, то почему я не в силах просто повернуться и уйти? запротестовал Роберт, хотя и знал, что проигрывает. - Почему ноги меня не слушаются? И почему ты остаешься здесь?
   - Не знаю, Роберт, - прошептала Дженн. На мгновение она отвела взгляд, но потом снова посмотрела ему в глаза. - Может быть, дело в том, что ты действительно меня любишь.
   - Прошу тебя, Дженни!.. - Больше он сопротивляться не мог. Сопротивление требует усилия воли, а воли у него не осталось ни капли. - Ты понимаешь, что говоришь?
   - Да, Роберт. Понимаю.
   Теперь уже и рука не слушалась Роберта, он протянул ее вперед и коснулся пальцев Дженн. В тот же миг между ними вспыхнула крохотная молния точно так, как было, когда Дженн восстановила его аярн. Роберт вздрогнул и попытался отдернуть руку, но не смог.
   Теперь это не имело значения. Роберт нежно коснулся лица Дженн, вытер слезы с ее щек, потом наклонился и поцеловал ее. Мучительная дрожь сотрясала его тело. Против воли он снова поцеловал Дженн, и она ответила ему с глубокой, всеобъемлющей страстью. Неужели это всего лишь действие Уз? Или она хочет его так же, как и он ее?
   Словно проснувшись от глубокого сна, Роберт привлек девушку к себе. Ее руки обвились вокруг его шеи. Роберт держал Дженн в объятиях, боясь пошевелиться: вдруг милый призрак исчезнет, и он снова окажется в одиночестве. Он ощущал тепло ее тела, вдыхал аромат ее волос. Неужели все это происходит на самом деле?
   Нет, не может быть... И все же она здесь, в его объятиях, и ее губы нежны и сладки, как мед. Дженн увлекала его в неведомые глубины, и, наконец, он увидел ее стоящей рядом с демоном... Но теперь в этом не было опасности. И не было боли.
   Своими руками, как ангельскими крыльями, она обхватила демона, и тот начал съеживаться. Скоро он стал невидим всего лишь тень воспоминания. В один момент она совершила чудо, вернула Роберту целостность. Еще мгновение и даже намека на прошлое не останется. Только теперь видел Роберт, какое же черное облако, какую бездну тьмы создавал в его душе демон.
   "Нет, Роберт, - казалось, говорила ему Дженн. - Я не могу заставить демона умереть на это способен только ты сам. Теперь ты это знаешь".
   Покой. Вот что это было. Просто покой. Образ Дженн растаял. Однако когда Роберт открыл глаза, он ясно увидел перед собой ее лицо. Вокруг стало гораздо светлее, они были окружены сиянием. Голубой ореол окутывал их тела, не отбрасывая теней, не выдавая самого их присутствия на старой мельнице. Что же это?
   Но Роберт знал. Он всегда знал, что это. С девяти лет он не сомневался, что такой день настанет. И только теперь, когда было слишком поздно отступать, он, наконец, понял, что означали все последние события.
   Дженн все поняла тоже. Она улыбнулась Роберту и коснулась пальцами его губ.
   Ключ заставил их стремиться друг к другу. Если бы Роберт теперь и мог положить этому конец, такого желания у него не возникало. С улыбкой он снова поцеловал Дженн.
   "Я люблю тебя, Дженни. Всегда помни: ничто и никогда этого не изменит".
   Голубое сияние вспыхнуло ярче, и Роберт закрыл глаза. На этот раз он и не пытался сопротивляться.
   Мика подпрыгнул на постели, когда дверь распахнулась. Путаясь в одеяле, он попытался вскочить, потянулся к свече, но уронил ее. Мика слышал чье-то дыхание, видел какую-то темную фигуру.
   Заставив себя успокоиться, Мика сунул руку под подушку и вытащил кинжал. Откинув, наконец, одеяло, он спустил ноги на пол. Однако в тот же момент фигура у двери начала двигаться. Один шаг. Другой...
   - Мика!
   Голос звучал резко, но Мика узнал Роберта.
   - Милорд! Что случилось? Произошло несчастье?
   - Несчастье? Нет, все в порядке.
   Мика поднялся и отдернул штору на окне. Лунный луч протянулся в комнату, озарив все призрачным сиянием. Роберт поспешно отошел в тень.
   - Мне... мне нужно уехать, Мика. Немедленно.
   - Так что все-таки случилось? - Мика сглотнул, но не посмел пошевельнуться. - Из-за Селара? Или из-за Дженн?
   Роберт сделал шаг к двери.
   - Я должен ехать. Оставаться здесь я не могу. Теперь не могу. - Он замер на месте; даже и дыхания его не было слышно. Эта неожиданная тишина была пугающей. - Я поклялся, что буду ей защитой.
   Мика начал натягивать одежду, не сводя глаз с Роберта. Однако когда он потянулся за дорожными сумами, Роберт остановил его, положив руку на плечо.
   - Ты сделаешь для меня еще одно? Останешься с ней? Никому больше я не могу доверять. Сделаешь?
   - Да. - Слово вырвалось из самой глубины души Мики. - Но вы?..
   - Не думай обо мне, - покачал головой Роберт. Роберт повернулся и вышел из комнаты; только шаги его отдались эхом в темноте лестницы. Пораженный Мика не мог сдвинуться с места. Только ощутив ночной холод, он стряхнул оцепенение, схватил плащ и кинулся следом за Робертом. Он с грохотом сбежал по ступеням и выбежал во двор, но Роберт был уже далеко, направляясь в конюшню. Кругом никого не было, только высоко на стенах расхаживали часовые. Никто не остановил Роберта, не окликнул. Кругом царила тишина.
   Мика бежал сломя голову. Его сапоги стучали по камням так громко, что могли, казалось, разбудить весь замок. Когда он добрался до конюшни, Роберт уже оседлал коня и выводил его из ворот. Мика оказался уже достаточно близко, чтобы увидеть: створки бесшумно растворились без прикосновения человеческой руки. Вцепившись в узду, Мика заставил Роберта остановиться.
   - Вам обязательно уезжать? Вот так ночью?
   - Будь осторожен, когда будешь возвращаться. - Голос Роберта звучал мягко, как легкое дуновение после бури. - Как только я уеду, иллюзия исчезнет.
   - Роберт! - Мика дернул того за плащ, заставив, наконец, взглянуть на себя. Луна садилась, но одно Мика все же увидел: глаза Роберта не выражали ничего, кроме бесконечной печали.
   - Присмотри за ней, Мика. Позаботься о ее безопасности. Мика почувствовал, что успокаивается, и кивнул:
   - Что мне ей сказать?
   - Ничего. Она уже знает. - Роберт наклонился с седла и коснулся щеки Мики. - Прощай, друг.
   Роберт выехал из ворот Элайты; первые лучи рассвета должны были озарить небо еще не скоро. Створки ворот так же беззвучно закрылись за ним. Мика не сразу смог сдвинуться с места: в его глазах все еще стояло лицо Роберта, уезжающего из Элайты.
   Мика еще долго стоял, невидящими глазами глядя на ворота. Потом, чувствуя боль во всем теле, он медленно побрел в Соколиную башню. Впервые в жизни он почувствовал одиночество.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   Пусть близок момент долгожданной победы,
   Однако ужасна победы цена!
   И бой не окончен: хоть враг и повержен,
   Не сложит оружия грозный тиран
   И плачет страна, истекая кровью,
   Невинные жертвы к отмщенью зовут.
   Скорбит Люсара, скорбит по павшим,
   Свободу купив дорогой ценой.
   Томас МакКинли, "Битва у Шанох-Анара"
   ГЛАВА 23
   Осберт вошел в часовню Гильдии через западную дверь и поспешно закрыл ее за собой: снаружи бушевала весенняя гроза. Плащ его промок, башмаки были в грязи. Хотя день не был холодным, из-за влажной одежды и обычной для часовни промозглости Осберта начал бить озноб. Войдя в неф, он прижал к лицу платок, чтобы не чихнуть.
   На плитах пола лежали серые тени, которые не мог разогнать слабый свет, падающий из окон под потолком. Грани камней казались нечеткими, и даже алтарь из черного мрамора выглядел как повисшее в воздухе облако пыли. Только золотые сосуды на алтаре сияли отраженным светом лампады, горящей перед триумом.
   Как Осберт и ожидал, Вогн был уже в часовне; он, стоя у северной стены, разговаривал с человеком в одежде мастера цеха ремесленников. Двое подмастерьев, разобрав леса, выносили из часовни деревянные брусья. Осберт дождался, пока Вогн отпустит мастера, и только тогда обратился к нему:
   - Вы посылали за мной, проктор? - Осберт обхватил себя руками на груди в тщетной попытке согреться. Его кости ломило от не желавшего сдаваться весне зимнего холода.
   Вогн оглядел его с ног до головы и запахнулся в свою белую мантию, прежде чем двинуться навстречу легату.
   - Судя по состоянию ваших башмаков, боги послали нам еще один весенний ливень. Остается только надеяться, что нас не затопит.
   Осберт пожал плечами: здание Гильдии, выстроенное на холме посередине Марсэя, едва ли могло пострадать от наводнения.
   Вогн повернулся и подошел к алтарю. Когда он заговорил снова, голос его прозвучал почти весело.
   - Как я понимаю, вашим шпионам так и не удалось разнюхать, где уже восемь месяцев скрывается королева.
   - Господин мой, зимой трудно узнавать хоть что-нибудь. Даже еще и теперь, когда весна давно началась, мне доносят о снежных бурях в горах Голета. Я уверен...
   - Не нужно оправдываться. - Вогн махнул рукой, но не взглянул на Осберта. - Такого результата следовало ожидать, как это ни огорчительно. Что думает король насчет своего сына?
   Осберт помолчал, прежде чем ответить. Заданный Вогном вопрос говорил о большем, чем просто любопытство. С тех пор как Селар приказал прекратить охоту на колдунов, Вогн почти не разговаривал с королем. Разрыв между ними предотвратило лишь публичное унижение, которому Селар подверг этого бунтовщика Хаддона. Осберт оказался теперь для Вогна единственным надежным источником дворцовых новостей.
   - Селар все еще печалится и полон решимости вернуть сына, милорд, ровным голосом ответил Осберт. - Он верит в то, что рано или поздно принц Кенрик найдется.
   - Но до тех пор ему придется забыть о своих военных планах, э? В конце концов, не может же он вторгнуться в Майенну, не имея наследника, которому мог бы передать корону. Ни армия, ни знать не поддержат подобную авантюру.
   Такая поддержка была бы сомнительной даже при наличии наследника, по крайней мере, именно об этом в последнее время шептались при дворе, как знал Осберт. Однако вводить в курс дела Вогна Осберт не собирался.
   - Итак, мы ждем появления мальчишки, которого, может быть, уже даже нет в живых. Скажите, - Вогн наконец повернулся к Осберту, - сообщали ли ваши шпионы что-нибудь новое насчет колдунов?
   Вопрос заставил Осберта поперхнуться, но все же он сумел ответить:
   - Нет, господин.
   Вогн кивнул, словно ожидал именно этих слов.
   - Пойдемте, я покажу вам мое новое окно. - Вогн увлек Осберта на середину часовни, откуда лучше всего было видно выходящее на север окно, сияющее новым витражом. Даже в такой пасмурный день многоцветные стекла искрились и переливались.
   - Нравится вам? Я заказал витраж еще в прошлом году, но пришлось ждать, пока его установят. Видите гору слева? Это то место, где теперь стоит Алузийский храм. На переднем плане тела, поверженные величественной фигурой вверху. Это, конечно, реинкарнация Минеи, торжествующей над злом колдовства. - Вогн помолчал, наслаждаясь зрелищем, потом добавил: - Очень подходящая тема для нашего времени, вы не находите? - Не дожидаясь ответа, Вогн пристально взглянул на Осберта и спросил: - Вы совершенно уверены, что, когда вы были в Данлорне прошлым летом, вы не обнаружили никаких свидетельств колдовства? Не было ли заметно вины со стороны герцога? И его люди тоже не колебались, когда вы их допрашивали?
   Осберт нахмурился. Почему вдруг теперь все эти вопросы? К чему клонит Вогн?
   - Нет, господин. Я ведь представил вам полный отчет. Тело Финлея я видел собственными глазами. Хаддон, конечно, был взволнован и огорчен гибелью брата, но никакой неискренности ни в нем, ни в его людях я не почувствовал.
   - Где, по-вашему, герцог находится теперь?
   - Не имею ни малейшего представления. - Это, в конце концов, становилось смешно! С какой стати Осберту следить за...
   - Не кажется ли вам странным, Осберт, что как только королева покинула двор и, по-видимому, бежала из страны, тут же исчезает великий герцог Хаддон? Вы не думаете, что два эти события могут быть связаны между собой? - Прежде чем Осберт успел хотя бы сделать вдох, Вогн добавил: - Особенно если учесть, что незадолго перед этим брат Хаддона был обвинен в колдовстве.
   - Милорд, - тщательно подбирая слова, чтобы не обидеть Вогна, начал Осберт, - Хаддон покинул Элайту той ночью, когда претерпел ужасное унижение от Селара. Тут нет секрета. И как я уже говорил, брат его мертв и никак не может быть замешан в колдовстве.
   Вогн насмешливо улыбнулся:
   - Все это так, но только мне доподлинно известно: Финлей Дуглас колдун.
   На мгновение Осбертом овладело искушение отмахнуться от слов Вогна, но тот смотрел на него так спокойно и уверенно, что было ясно: за этим обвинением что-то кроется.
   - Откуда вы знаете?
   - Это не важно. Я желаю, чтобы вы довели все до сведения короля. Раз Селар теперь не оказывает покровительства Роберту Дугласу, может быть, он прикажет начать расследование того, не связан ли изменник герцог с исчезновением королевы и наследника. И вот еще что: пожалуй, вам не следует даже упоминать о том, что идея исходит от меня. Селар с подозрением смотрит на мои мотивы и может не отнестись с достаточным вниманием к грозящей опасности. Сделаете вы это для меня, Осберт?
   Как можно было отказаться? Но с другой стороны, как можно выполнить такую просьбу? Селар давно запретил все разговоры о колдовстве. Он не станет даже притворяться, будто прислушивается к подобным советам. Что же касается Роберта Дугласа...
   - Я сделаю все, что смогу, господин. - Осберт поклонился и попятился к двери, но, прежде чем ему удалось улизнуть, Вогн бросил ему:
   - Не забудьте явиться на завтрашнюю службу, Осберт. Я приказал дьякону Годфри по случаю появления нового витража произнести проповедь, обличающую колдовство.
   Когда Осберт выскользнул из часовни и остановился под портиком, дождь уже почти прекратился. Менее приятным оказалось другое обстоятельство: встреча с человеком, ожидавшим его в нескольких шагах от двери.
   Нэш был, как всегда, одет в серый плащ; выражение его лица не сулило легату ничего приятного. Осберт сглотнул и постарался скрыть свое раздражение. Да, день никак нельзя было назвать удачным...
   - Нам нужно поговорить, - только и промолвил Нэш. Осберт провел его по мокрым плитам двора, заблестевшим в лучах неожиданно выглянувшего солнца, в сад. На клумбах распускались яркие цветы, листва подстриженных деревьев была свежей, еще не пожухлой от летней жары.
   Осберт заложил руки за спину и искоса бросил взгляд на Нэша. Принадлежность того к Гильдии была заметна только по новой бляхе легата на правом плече. Нэш теперь редко носил желтый плащ гильдийца, предпочитая, чтобы заметнее был не его пост в Гильдии, а гораздо более высокое положение при дворе. Через неделю ожидалось его утверждение членом королевского совета. Да, несомненно, молодой Сэмдон Нэш высоко поднялся за последние три года; слишком быстро для человека, проявлявшего весьма средние способности...
   Осберт постарался отогнать такие мысли. Он уже не в первый раз задумывался о роли Нэша при дворе, и каждый раз приходил к неизбежному и неутешительному заключению. Хоть между ними и существовал своего рода союз, Осберт ни на грош не доверял Нэшу.
   - Когда вы вернулись? - небрежно спросил Осберт, обводя взглядом сад. Они были одни.
   - У меня нет времени для болтовни, Осберт, - бросил Нэш. - Вы сказали мне еще полгода назад, что обладаете достаточной поддержкой, чтобы отстранить Вогна на следующих выборах. А теперь я обнаруживаю, что неделю назад вы не потрудились даже выставить свою кандидатуру. Почему?
   - Потому что, - со вздохом ответил Осберт, - такая попытка была бы напрасной. Из-за несгибаемости Вогна в том, что касается колдовства, его популярность в Гильдии сильно выросла. Большинство рядовых гильдийцев считают, что король был не прав, когда распорядился прекратить охоту, и восхищаются мужеством Вогна, осмеливавшегося возражать Селару. Если бы вы чаще бывали в столице, вы почувствовали бы это сами.
   - Но разве вы...
   Осберт твердо взглянул в гневные глаза Нэша, хотя подобное проявление независимости далось ему нелегко: - Что? Нэш с усилием взял себя в руки.
   - Я провел последние восемь месяцев в поисках нашей беглой королевы, как вам прекрасно известно. Когда я не выезжал с отрядами солдат прочесывать глушь в самую суровую зиму на последние сто лет, я запирался с королем, пытаясь отговорить его от того, чтобы растерзать всю страну в клочья в поисках сына. А что делали вы?
   Осберту удивительно легко удавалось пока сохранять спокойствие перед лицом опасности, хоть он и не мог отрицать, что боится этого человека. Теперь, поднявшись так высоко, Нэш все чаще позволял себе наказывать не угодивших ему. Однако, как бы Нэш ни гневался, он все еще нуждался в Осберте.
   - Если хотите знать... - Осберт остановился перед кустом едва распустившихся белых роз и наклонился, чтобы вдохнуть их аромат; он не сомневался, что этот ленивый жест разозлит Нэша. - Я был занят тем, что пытался разузнать побольше о вашей тайной библиотеке.
   - Вот как? - Нэш ничем не показал, что испытывает интерес.
   - При этом мне в основном приходилось задаваться вопросом: существует ли она?
   - Конечно, существует.
   - И о том, что в библиотеке содержится.
   - Это вас не касается.
   Осберт снова повернулся к розам.
   - Просто мне легче было бы определить, где знаменитая тайная библиотека находится, если бы я знал, какого рода книги в ней хранятся.
   - Старые книги, - ответил Нэш, - древние книги. Некоторые из них были написаны в первые годы существования Гильдии.
   - Книги по истории? - задумчиво протянул Осберт, наполовину надеясь, наполовину опасаясь услышать отрицательный ответ.
   Но Нэшу уже надоела эта игра.
   - Конечно, по истории. Чем еще могут они быть! Мне интересно другое: что вы собираетесь делать с Вогном? Или мне найти кого-нибудь, кто разрешит проблему для нас обоих?
   Сердце Осберта пропустило удар; он незаметно огляделся, чтобы удостовериться: поблизости нет никого, кто мог бы услышать опасные слова.