Якоби Кейт. Голос демона (Легенды Элайты - 2)

   - Мне очень жаль, но больше я не могу тебе ничего сказать. Я просто не мог вынести твоих страданий, зная, что Финлей жив.
   - Значит, все это нужно сохранить в тайне? От всех? Навсегда?
   - Да. По крайней мере, до тех пор, пока вернуться не станет безопасно.
   - И когда же это случится?
   - Не знаю. Возможно, никогда.
   Губы Маргарет сжались, гнев вытеснил остальные чувства.
   - Почему ты не рассказываешь мне всего? Твой отец доверял мне полностью. Почему я не заслужила такого же уважения от собственного сына?
   Она точно знала, где его самое уязвимое место, знала, как нанести рану такую же болезненную, как ее собственная. Она ждала ответа, полная решимости не сдвинуться с места, пока его не услышит.
   - Я... - начал Роберт, потом покачал головой. Признание давалось ему тяжелее, чем он ожидал. Даже если бы он мог открыть матери всю правду, даже если бы смог после этого наложить на нее Печать и защитить при помощи аярна, что она скажет ему, узнав о колдовстве? Все ее верования обратятся против сына. Часть души Маргарет все еще оставалась в монастыре Святой Хилари, все еще стремилась к монашеству. Сможет ли он жить, зная, что мать его ненавидит?
   И все время, пока они разговаривают, гильдийцы приближаются к Данлорну, готовые раздавить гнездо колдунов.
   - Сядь, матушка. - Роберт подвел Маргарет к скамье у окна и сам сел рядом. - Я понимаю, какой кажется тебе вся эта история, но умоляю: доверься мне. Я не открываю тебе всей правды, потому что знать ее тебе опасно.
   Не этот ли довод он приводил и Дженн?
   - Мне не хочется причинять тебе боль, матушка, и это вовсе не значит, что я тебе не доверяю. Ты заслуживаешь доверия, но я не желаю рисковать твоей жизнью, открыв тебе тайну. Я просто хочу, чтобы ты знала: Финлей жив и находится в безопасности может быть, в большей безопасности, чем когда-либо раньше. Умоляю тебя: не расспрашивай меня больше.
   Маргарет ответила ему твердым взглядом.
   - Я верю тому, что ты сказал. Но этого недостаточно.
   - Матушка, если бы я мог...
   - То рассказал бы? Сомневаюсь, - с горечью перебила его Маргарет. - Ты всегда слишком хорошо умел держать свои дела в секрете, не считаясь с вредом, который тем самым причинял себе. Но не тревожься: я никому ничего не скажу. Ты же мой сын.
   Что он мог на это ответить? Веру матери в себя он разрушил...
   Роберт встал и отдернул занавеси. Окно смотрело на юг, и отсюда не было видно приближающихся гильдийцев. Перед Робертом расстилалась бескрайняя зеленая равнина.
   - Не думаю, что кому-нибудь из нас станет легче, если я пообещаю со временем все тебе рассказать. Боюсь, мне не удалось бы сдержать обещание.
   - А ты свое слово никогда не нарушаешь, верно? - ответила Маргарет, уже полностью овладевшая собой.
   Нарушить слово? Нет... только в том, чего никто никогда не заметит.
   - Ты должна притвориться, что по-прежнему скорбишь, матушка.
   - Это не будет притворством.
   Роберт отвернулся от окна и отодвинулся от матери, понимая, что лишается возникшей только что между ними близости.
   - Сюда очень скоро пожалуют гильдийцы расследовать слухи о колдовстве, возникшие в связи со смертью Финлея. Хотя правды в них и нет, мы должны по-прежнему делать вид, что Финлей погиб, не только ради его безопасности, но и нашей собственной. Должно быть, они захотят поговорить с тобой. Я попытаюсь этому воспрепятствовать, но у меня может не оказаться выбора.
   - Они ничего от меня не добьются, Роберт. Уж это-то я могу тебе обещать. Наверное, нам придется сделать вид, что мы хороним Финлея? Когда все закончится, я на несколько дней вернусь в монастырь.
   Роберт уже двинулся к двери, но помедлил.
   - Но ты потом приедешь обратно?
   Маргарет не ответила. Она повернулась спиной к сыну и, глядя в окно, сжала в руках триум.
   * * *
   Роберт спустился по лестнице, стараясь, чтобы его шаги звучали мерно и уверенно. Он должен забыть о боли, забыть о демоне. Сейчас ему нужно сосредоточиться.
   Лишь минуты отделяли его от прибытия в Данлорн его самого опасного врага. Гильдии, жаждущей крови. Чтобы выпутаться, понадобится все его умение. Ложь, обман вот самые лучшие его орудия, единственное оставшееся ему средство защиты.
   Дэниел и остальные ждали его в гостиной. Дэниел, Харольд, Уолтер Мауни, Кем Раскелл и Хэл Тэлбот. Все они смотрели на Роберта со странной смесью печали и предвкушения. Харольд, как всегда, хмурился и молчал; но выступил вперед и заговорил Дэниел:
   - Ты выглядишь измученным, Роберт. Трудный был путь?
   - Дожди его не облегчали. К тому же мои собственные раны не давали ехать быстро, - ответил Роберт, следя за тем, чтобы на лице его ничего не отразилось. - Хорошо, что вы приехали.
   Дэниел кивнул:
   - Мы хотели, чтобы ты знал: мы тоже скорбим по Финлею. Какая ужасная трагедия!
   - И еще мы хотели, - добавил Харольд, оглянувшись на остальных, чтобы ты знал: если тебе понадобится... помощь, мы с тобой. Все мы.
   - Помощь? - нахмурился Роберт. Что они имеют в виду?
   - Он хочет сказать, - пробормотал Дэниел, - что мы тебя поддержим. Несмотря ни на что.
   Несмотря ни на что?
   Ах да. Должно быть, до них дошли слухи. Однако... насколько на них можно положиться? Верят ли они в то, что Финлей колдун? И действительно ли поддержат Роберта, если узнают правду?
   Да. Именно поэтому они и явились дать ему понять, что им нет дела, даже если подтвердится худшее. Искренне тронутый, Роберт мягко сказал:
   - Благодарю вас и за сочувствие, и за предложение помощи. Я передам ваши добрые слова матушке. Что же до остального... - Роберт пожал плечами. Если повезет, они окажутся свидетелями лишь его отказа всерьез рассматривать обвинения, основанные на слухах.
   Провести друзей ему не удалось.
   - Ты в беде, Роберт, - проворчал Харольд, проницательно глядя на него. - Мы здесь, чтобы тебе помочь. Помни об этом.
   У двери произошло какое-то движение, и, обернувшись, Роберт увидел Северина и позади него, взволнованного Аларда Бейна.
   - Простите меня, ваша светлость, но вас желают видеть представители Гильдии.
   - Спасибо.
   Ну вот, его время истекло. Роберт обвел взглядом друзей. Все они смотрели на него, ожидая распоряжений. Имелся лишь один выход, но риск был так велик, что Роберту не хотелось и думать о нем.
   - Дэниел, не сделаешь ли ты кое-что для меня?
   - Конечно! - Глаза молодого человека вспыхнули.
   - Не займешь ли ты моих друзей на несколько минут? Деверин проводит гильдийцев сюда. Скажи им, что я скоро явлюсь.
   - С удовольствием! - Дэниел усмехнулся, и, как ни странно, остальные заулыбались тоже.
   - Мне нужно пойти увидеться с матушкой, - тихо объяснил Роберт. Откуда у них такой энтузиазм? Почему все кажутся такими... довольными?
   - Да не тревожься ты из-за этих гильдийцев, - с ухмылкой сказал Харольд. - Уж мы за ними присмотрим, пока ты не вернешься.
   - Благодарю, - кивнул все еще озадаченный Роберт. Впрочем, времени разгадывать эту загадку у него сейчас не было. Ему обязательно нужно было попасть в часовню до гильдийцев. Жестом, приказав Деверину и Аларду следовать за собой, Роберт прошел по коридору в комнату стражи. Оттуда по узкой винтовой лестнице они спустились в часовню.
   Двери были открыты, солнечные лучи тускнели в полном курений воздухе. Длинный деревянный гроб на носилках был накрыт знаменем Дугласов и окружен высокими свечами. У носилок стояли, опустив глаза, суровые вооруженные часовые, а у дверей сторожил Мика.
   Роберт бросил взгляд на доверенного слугу, потом обернулся к сопровождавшим его воинам:
   - Алард, я хочу, чтобы ты присматривал за солдатами-гильдийцами. Дай мне знать, если они вздумают тут что-то разнюхивать.
   - Мне следует их в этом случае остановить?
   - Нет, - с улыбкой ответил Роберт. - Просто сообщи мне, что они увидят.
   - Слушаюсь, милорд.
   Алард поспешил уйти, и Роберт обратился к Деверину, показав на почетный караул:
   - Пусть часовые несут стражу по обоим концам коридора. Сам ты вернись в зал и по прошествии десяти минут приведи дознавателя сюда. Позаботься, чтобы с ним был еще один гильдиец - но не больше.
   Деверин заколебался на мгновение, потом кивнул:
   - Как прикажете, милорд.
   Как только часовые вышли, Роберт закрыл двери и подозвал Мику.
   - Времени у нас мало, так что придется поторопиться. Помоги-ка мне снять покров.
   Они сняли и отложили в сторону знамя, затем Роберт вытащил кинжал и осторожно поддел крышку гроба. Внутри оказались камни и старые мешки. Сняв крышку, Роберт взглянул на Мику:
   - Мне нужна твоя помощь: никого больше о таком попросить я не могу.
   - Я лягу в гроб, милорд, - сказал Мика, - но ведь я совсем не похож на вашего брата.
   - Совсем не похож, - усмехнулся Роберт. - Но Дженн сделала кое-что, когда мы вызволяли Финлея из темницы. Я не очень представляю себе, как она это сделала, и точно знаю, что не смогу повторить ее трюк. Но единственный способ развеять слухи о колдовстве доказать гильдийцам, что Финлей и в самом деле погиб, и что его тело находится здесь, как и положено. Если повезет, они сочтут, что все разговоры были рождены суеверием.
   - Но что вы можете сделать? К тому же без своего аярна?
   - Думаю, мне удастся сделать так, что ты некоторое время будешь выглядеть как Финлей. Пожалуй, используя наведение иллюзии, можно не сделать тебя невидимым, а придать твоему лицу черты Финлея. Надеюсь, этого хватит, чтобы их убедить.
   - Вы думаете... - пробормотал Мика, забираясь в гроб и осторожно укладываясь поверх камней. Ему еле хватило места. - Значит ли это, что вы не уверены?
   - Именно так. - Роберт положил крышку гроба на место. Сквозь деревянную обшивку голос Мики едва доносился, но все же Роберт разобрал:
   - А если от напряжения вы упадете в обморок, все подумают, что это от горя, верно?
   - Верно. - Роберт накинул на фоб знамя. Из коридора донеслись шаги, и Роберт наклонился к изголовью. - Главное, не пошевелись, когда я открою крышку, умоляю тебя.
   Дверь приоткрылась, огни свечей затрепетали от сквозняка. Роберт дождался, пока Деверин введет гильдийцев, потом повернул к ним суровое сосредоточенное лицо. Осберт! Слава богам! На мгновение Роберту показалось, что вошел сам Вогн.
   - Добрый день, легат.
   - Добрый день, ваша светлость. Какое печальное событие! Я вам очень сочувствую, конечно. - Осберт обошел вокруг гроба, разглядывая знамя с изображенным на нем черным орлом. Гильдиец за последние годы раздобрел, но все же не сделался неуклюжим. За лицом жизнелюбца скрывался острый ум и несгибаемая приверженность к традициям. Тусклые серые глаза и редеющие волосы заставляли некоторых думать, будто Осберт начал сдавать, но сорокалетний гильдиец прекрасно знал, что находится в расцвете сил.
   - Для меня честь, что вы соблаговолили проделать весь этот путь, легат. Вы вполне могли бы ограничиться соболезнующим посланием. Да еще в такую погоду... - Роберт стоял рядом с гробом, переводя взгляд со спутника Осберта на оставшегося у дверей Деверина. Борода почти скрывала лицо воина и не давала возможности прочесть его мысли.
   - Да, погода ненастная не по сезону, надо признать. Вам, должно быть, пришлось преодолеть немало трудностей с таким грузом? - Осберт внимательно следил за Робертом, хоть и пытался это скрыть.
   Да, он, несомненно, полон подозрений.
   - Я вернулся только сегодня, - ровным голосом ответил Роберт. Пришлось несколько раз останавливаться, да и мои собственные раны не давали ехать особенно быстро.
   - Конечно, - с выражением сочувствия кивнул гильдиец. - Не расскажете ли вы мне, ваша светлость, что же все-таки случилось? Что за несчастье привело к безвременной кончине вашего брата?
   Роберт позволил взгляду задержаться на фобе, потом снова взглянул на Осберта:
   - Для этого вы и приехали? Чтобы меня допросить? И именно теперь! Клянусь богами, легат, я уже почти год как вернулся в Люсару, а вы не нашли лучшего момента, чтобы удостовериться в моей преданности королю!
   Обвинение застало Осберта врасплох, как и рассчитывал Роберт. Гильдиец, направляясь сюда, не думал ни о чем, кроме колдовства. А ведь если никакого колдовства нет и если Роберт действительно, только что привез в родной замок тело брата, а в окрестностях Килфедира не бывал, откуда ему знать о слухах?
   Ах, так, значит, он в неведении... Какая радость!
   - Я приехал сюда по повелению короля, ваша светлость, но не для того, чтобы убедиться в вашей преданности монарху, уверяю вас. Моя задача только выяснить обстоятельства смерти вашего брата. Ходят слухи, ваша светлость... Единственное, чего я ищу, истина.
   - Истина? - поднял бровь Роберт. - Я сам очень хотел бы ее узнать. Все, что мне известно, это что я упал со скалы. Когда я пришел в себя в Элайте, я ничего не помнил о несчастье. Когда на следующий день я все вспомнил, я отправился в лес, в окрестности той скалы, и попытался найти брата. Я решил, что он должен быть где-то поблизости, должен меня искать, возможно, опасаясь, что я погиб при падении. Нашел же я его переломанное тело, застрявшее среди камней в реке.
   В голосе Роберта прозвучала горечь, лишь частично наигранная. Не дав гильдийцу сказать ни слова, он продолжал:
   - Может быть, он упал во время поисков? Или пытаясь меня спасти? Если бы память вернулась ко мне скорее, сумел бы я спасти ему жизнь? Я не знаю этого, легат. Вы ищете истину, но я не могу вам ее сообщить. Хотел бы я, чтобы было иначе.
   Он смотрел в глаза Осберту, сколько посмел, потом намеренно отвел взгляд, чтобы дать тому время задать следующий неизбежный вопрос.
   - Простите меня, ваша светлость, но эти слухи... боюсь, они многим подтверждаются.
   - Что за слухи? - спросил Роберт, не оборачиваясь.
   - Двое лесорубов утверждают, что видели вашего брата в лесу у реки. Они говорят, что он занимался колдовством. Его схватили, но пленник бежал. Я явился сюда, чтобы...
   - Колдовство! В Люсаре! - Роберт резко повернулся. - Уж не сошли ли вы с ума? Что за глупости! Снова какая-то затея проктора? Я же вам сказал, Финлей погиб! Я вытащил его тело из реки собственными руками... Или вы обвиняете меня во лжи?
   - Нет, ваша светлость... - заикаясь, выдавил Осберт, пытаясь вставить хоть слово.
   - Вы не оставите меня в покое, пока своими глазами не увидите доказательств, не так ли? Доказательств, которые могли бы отвезти проктору! Слову каких-то лесорубов вы верите больше, чем моему?
   Осберт глубоко вздохнул, сложил руки на груди и кивнул:
   - Я смогу отмести слухи, если вы позволите мне взглянуть на тело, ваша светлость. Это ведь будет лучше для всех!
   Роберт медленно покачал головой:
   - Для вас - может быть, но не для меня. Это не принесет блага моему дому. Я уже отдал приказание, чтобы гроб не открывали. Я не хочу, чтобы тело брата кто-то видел. Его раны ужасны. Если уж я не позволяю видеть Финлея моим собственным людям, то почему должен позволить это вам? Вы явились сюда всего лишь с подозрениями, основанными на слухах.
   - Я явился еще и с этим. - С видом триумфатора Осберт протянул руку и раскрыл ладонь. Там оказался перстень Финлея. Роберт потянулся к нему, но Осберт отступил на шаг. - Мне очень жаль, ваша светлость, но боюсь, что должен настаивать на расследовании.
   Роберт еще мгновение смотрел на перстень, потом почувствовал, что с ним рядом кто-то стоит: Деверин.
   - Милорд, будет лучше, если вы сделаете уступку легату. Потом мы сможем с миром упокоить лорда Финлея.
   - Да, Деверин, - прошептал Роберт, - ты прав. Деверин счел своим долгом снять полотнище знамени и вынуть скрепы из крышки гроба. Роберт воспользовался этими мгновениями, чтобы сосредоточиться. Его ожидало невероятно трудное дело. Пытаться сделать что-то, чего он никогда раньше не делал, без помощи аярна, в присутствии таких опасных свидетелей... Что, если у него ничего не получится?
   Роберт потянулся в самые глубины своего существа, вызвал перед умственным взором образ Финлея. Крепко удерживая его под своим контролем, он начал вносить изменения: убрал недавно появившийся шрам, добавил синяки, раны, засохшую кровь. Так, теперь торчащие переломанные кости, ужасную рану на горле, бледную посиневшую кожу... Наложить все это на Мику, лежащего в гробу.
   И еще - да простят его боги - запах... запах разложившегося за две недели трупа.
   Деверин со скрежетом сдвинул крышку. Роберт отвернулся. Одновременно и поддерживать иллюзию, и следить за выражением своего лица он не мог.
   Кто-то охнул, потом раздался скрип кожи по камню. Крышка гроба опустилась на место. Деверин не стал заколачивать гвозди; он подошел к Роберту и встал рядом. Только тогда Роберт перестал поддерживать иллюзию, вздохнул и повернулся к Осберту.
   - Простите меня, ваша светлость, - поклонился ему потрясенный гильдиец. Должно быть, подозрения его глубоко укоренились или же он не переносил вида крови. - Мы позволили себе величайшее вторжение в ваши семейные дела. Я знаю, что вас ждут друзья. Я немедленно возвращаюсь в Марсэй. Благодарю вас за проявленное терпение.
   Роберт дождался, пока гильдиец, пятясь, не достиг двери.
   - Осберт!
   - Да, ваша светлость?
   Подойдя вплотную к легату, Роберт бросил:
   - Я хочу, чтобы перстень брата был мне возвращен. Его следует положить в гроб вместе с телом.
   Осберт заколебался, но что он мог поделать?
   - Конечно, ваша светлость. - Отдав перстень Роберту, он вместе со своим спутником покинул часовню. Как раз в этот момент солнце выглянуло из-за тучи и озарило коридор.
   - Проследи, чтобы они убрались отсюда, Деверин.
   - С радостью, милорд!
   Прежде чем выпустить Мику из гроба, Роберт плотно закрыл дверь. Ему нужно было сразу же вернуться к друзьям и уверить их, что помощь не требуется. Потом, после погребальной церемонии, он отправит их по домам... Чем меньше людей окажется причастие к этому безумию, тем лучше.
   Мика с улыбкой выпрыгнул из гроба:
   - Сработало!
   - Да, как ни странно. Мне, хоть и ненамеренно, помог Деверин.
   - Да я не об этом! Вы не упали в обморок. Я же вижу, даже особого напряжения не потребовалось.
   Роберт замер на месте, глядя на Мику.
   - Не потребовалось... Совсем не потребовалось.
   Мика, неожиданно почувствовав необыкновенное облегчение, довольно потер руки.
   - Вам никакой аярн больше не нужен, господин! Вы теперь совсем как Дженн. Вот поэтому Ключ его и разбил! А может быть, вы и никогда в аярне не нуждались.
   Глядя на перстень у себя в руке, Роберт не смог сдержать улыбки.
   - И почему это ты всегда обо всем догадываешься раньше меня? Что мне мешает?
   - Потому что я не колдун, милорд.
   - Остается только поблагодарить за это богов, - рассмеялся Роберт. Будь ты колдуном, ты был бы абсолютно несносен.
   ГЛАВА 5
   - Вы только посмотрите на него! - прошипел Хильдерик. - Прыгает вокруг короля, как голодная собачонка в надежде на объедки. МакКоули все еще томится в тюрьме, а Брому и дела мало. Меня просто тошнит от него!
   Годфри отошел от окна, из которого был виден недавно воздвигнутый эшафот, и обвел взглядом зал, чтобы проверить: не слышал ли кто полных яда слов старика. К счастью, на этот раз рядом никого не было. Несмотря на это, Годфри понизил голос:
   - Будьте осторожны в том, что говорите, брат мой. Среди собравшихся есть такие, кто готов донести королю о любой мелочи, лишь бы укрепить собственное положение при дворе.
   Хильдерик хмыкнул и сцепил пальцы под нагрудником. Лицо его, впрочем, оставалось хмурым. Годфри обеспокоенно посмотрел на старика, потом стал разглядывать остальных. Зал был наполовину заполнен придворными, богатыми купцами, гильдийцами и церковниками. Все они собирались выйти и наблюдать за казнью, как пожиратели падали, готовые терзать останки своего менее удачливого собрата. В дальнем конце зала рядом с троном стоял Селар, величественный в пурпуре и золоте. Его окружали высшие сановники, в их числе Вогн и Бром, жаждущие подхватить любое слово владыки и кинуться его исполнять. Советник Нэш выделялся в этой толпе скромной одеждой и сосредоточенным взглядом. Он молчал, ни с кем не разговаривал, но Селар все время помнил, что тот рядом. Это было заметно по быстрым взглядам, которые бросал король, и по легкому движению бровей Нэша в ответ.
   - Они стали очень близки, эти двое, - пробормотал Годфри. Если повезет, удастся отвлечь внимание Хильдерика от Брома. - Правда, пока трудно судить, оказывает Нэш хорошее влияние или дурное.
   - Кто, гильдиец? - яростно бросил Хильдерик, сведя белые брови. - Как может его влияние быть хорошим?
   - Вы слышали его отчет совету. Он сказал, что не обнаружено достоверных свидетельств, что в Люсаре вновь оживает колдовство. Будь на его месте Вогн, он уже скликал бы отряды для священной войны. Только представьте себе, сколько людей было бы схвачено и сожжено, сколько оклеветано.
   - Осберт еще не вернулся из Данлорна и даже не прислал донесения. Он может привезти настоящие доказательства.
   Годфри медленно покачал головой:
   - Сомневаюсь. Даже если и было что-то, Роберт слишком умен, чтобы попасться. Будь он неосторожен, он не выжил бы.
   Хильдерик с подозрением посмотрел на Годфри:
   - Значит, вы верите, что слухи не беспочвенны?
   - Я верю в богов, брат мой, - поспешил ответить Годфри. - Все остальное только предположения.
   - Предположения или нет, - проворчал Хильдерик, поворачиваясь к дверям, в которые входила королева со своими дамами, - в одном сомнений быть не может: Селар намерен идти до конца барон Блэр умрет сегодня как предатель, и ни боги, ни слухи о колдовстве не спасут его.
   Джордж, граф Кандар, занял обычное место справа от короля. На возвышении напротив эшафота были и другие придворные, но он не обращал на них внимания. На площади толпились горожане, толкаясь и споря из-за мест, откуда будет лучше видно казнь. Шум стоял ужасный; в жарком воздухе воняло помоями.
   Кандар бросил взгляд на короля. Селар выглядел усталым, но ничуть не утратившим решительности. Во дворце шептались, что он в последнее время плохо спит и слишком часто напивается. Но это длилось всего неделю, и Кандар не видел причин тревожиться. О настроении Селара часто бывало трудно догадаться, и в этом была одна из причин того, что все, жившие во дворце, так его боялись. Никогда нельзя было предвидеть, что придет в голову королю.
   Только одно никогда не менялось: отношение Селара к Розалинде, его супруге.
   Зная, что за ним наверняка наблюдают, Джордж кинул на королеву, сидящую рядом с королем, лишь беглый взгляд. Он видел прелестное лицо в профиль; губы Розалинды были сжаты, щеки горели. В карих глазах отражалась преодолевающая страх решительность. Не замечая криков толпы, королева прижимала к себе детей, словно боясь, что их у нее отнимут. Кенрик с безразличным видом сидел у ног матери, а Галиену она держала за руку. Так тихо, что ее могли слышать только те, кто стоял совсем рядом, Розалинда обратилась к Селару:
   - Умоляю вас, господин мой, перемените решение. Ваши дети не должны быть свидетелями казни. Они еще слишком малы.
   Селар почти не обратил на нее внимания.
   - Перестаньте, мадам. Мне было четыре года от роду, когда я впервые увидел, как четвертуют человека. Мне это не принесло вреда.
   - И в последующие годы вас не мучили кошмары, сир? - Теперь Селар взглянул ей в лицо; Розалинда смутилась, но дрожащим голосом продолжала: Сир, эта толпа научит ваших детей видеть в страдании игрушку, развлечение. Неужели вы хотите, чтобы именно этому они научились?
   Джордж сглотнул, еле осмеливаясь дышать. Королева бросила королю вызов, вызов, какой только Данлорн в прошлом осмеливался ему бросать.
   И только ему это сходило с рук.
   Селар стиснул запястье Розалинды, с силой прижав его к подлокотнику кресла. Розалинда охнула, но высвободить руку не смогла. Селар наклонился к королеве, глаза его пылали еле сдерживаемым гневом.
   - Не забывайтесь, мадам. Предатель покушался на трон, который ваш сын в один прекрасный день унаследует. Кенрик должен увидеть казнь. Они оба останутся здесь, а от вас я не желаю больше слышать ни слова. Ослушаетесь меня - и вы разделите эшафот с Блэром.
   Селар отпустил Розалинду и отвернулся, а Джордж с трудом подавил желание утешить бедняжку. Она сидела, выпрямившись и глядя прямо перед собой, и казалась такой одинокой и испуганной... После всех тех лет, что Селар подобным образом обращался со своей королевой, она все же находила мужество противостоять ему, хотя оружием ее были лишь слова, а наказание всегда бывало жестоким.
   Ради детей Розалинда постаралась справиться с собой. Внимание Джорджа привлекло движение, начавшееся на противоположной стороне площади. Стражники вели Блэра. Руки его были связаны, но голову пленник держал высоко. Впереди шел священник, бормоча молитву о милосердии к проклятым:
   - О благословенные боги, посылающие молнию и гром, молим вас простить нам наши гнусные грехи. Мы совершили величайшие преступления против установленных вами законов, но да смилуетесь вы над нами и примете наши души...
   Судя по выражению его лица, Блэр ни о чем молить, не собирался. Его не задевали издевательства и проклятия толпы. Когда осужденного поставили на вершине помоста под виселицей, Селар встал и поднял руки, призывая к тишине:
   - Руперт, барон Блэр, вы признаны виновным в измене. Самое тяжкое преступление должно повлечь самое суровое наказание. Измена вдвойне мерзкое преступление, потому что является не только нарушением клятвы, данной перед лицом богов, но и покушением на права вашего сюзерена. Такое предательство обнаружить нам было очень горько. Мы предпочли бы остаться вашим другом, а не стать палачом. С тяжелым сердцем объявляем мы приговор и молим богов быть милостивыми к вашей душе.