Страница:
Замаячила новая дата нападения на СССР — 1 января 1957 года. Кодовое название плана — «Дропшот». Предусматривалось участие всех стран НАТО. Готовясь к нему, американцы активизировали работу по сбору разведывательной информации. По инициативе ЦРУ была проведена операция «Моби Дик», в ходе которой на территорию Советского Союза, от Западной Европы до Японии, запускались большие воздушные шары, на которых были установлены камеры ВВС. Была осуществлена (с 1949 по 1953 год) программа «Рингер». В ее проведении участвовали 1300 военных и гражданских служащих в Западной Германии, Австрии и Японии, которые опрашивали бывших советских граждан для выявления перечня объектов для атомного поражения[562].
Одновременно с этим командование ВВС, стараясь до предела накалить военную истерию, создало в 1952 году «из запуганных русской угрозой обывателей добровольный корпус по наблюдению за воздушным пространством. В разгар этой кампании по обнаружению „низколетящих советских бомбардировщиков“ на 19 тысячах наблюдательных пунктов дежурило свыше 500 тысяч одураченных американцев»[563].
Срок претворения в жизнь плана «Дропшот», несомненно, связывался с завершением ремилитаризации ФРГ и был рассчитан на максимальное использование западногерманского и японского «пушечного мяса». Территория и население этих стран обрекались на уничтожение.
На первом этапе войны планировалось сбросить на Советский Союз свыше 300 атомных и 250 тысяч тонн обычных бомб, уничтожить до 85 процентов промышленности. На втором этапе продолжаются наступательные операции и готовятся наземные силы НАТО — 164 дивизии, включая 69 американских. На третьем этапе с запада в наступление переходят 114 дивизий НАТО, с юга (с высадкой на побережье Черного моря) — 50 дивизий. Все это, по замыслам, принуждает СССР к капитуляции. В целом по плану «Дропшот» предполагалось задействовать объединенную армию в 20 миллионов человек.
Расправившись таким образом с Советским Союзом, американские милитаристы, жмурясь от удовольствия, начинают «творить» будущее советского народа. Во-первых, СССР оккупируется. Наземные оккупационные войска насчитывают 1 миллион человек в составе 38 дивизий. Территория Советского Союза делится на 4 зоны: западная часть СССР; Кавказ — Украина; Урал — Западная Сибирь — Туркестан; Восточная Сибирь — Забайкалье — Приморье. Зоны разделены на 22 подрайона. В Москве — две дивизии оккупантов, по одной — в Ленинграде, Минске, Мурманске, Горьком, Куйбышеве, Киеве, Харькове, Одессе, Севастополе, Ростове-на-Дону, Новороссийске, Батуми, Баку, Свердловске, Челябинске, Ташкенте, Омске, Новосибирске, Иркутске, Хабаровске, Владивостоке. В обязанности оккупационных войск вменяются и карательные функции. Главной задачей оккупационных войск являлось «уничтожение организационной структуры, посредством которой руководители коммунистической партии способны оказывать политическое, моральное и воспитательное влияние на отдельных граждан или группы граждан…»[564].
Когда читаешь эти мерзкие документы, вновь и вновь возвращаешься к мысли о том, что все это уже было, и не так давно. Гитлеровская преступная клика уже сочиняла подобные планы, и не только сочиняла, но и совершила попытку осуществить их. И все кончилось крахом, позором, а также виселицей для составителей подобных планов. Возможно, последнее в какой-то мере охлаждает слишком разгоряченные головы некоторых американских поджигателей войны. Кто знает!
А. Браун, анализируя план «Дропшот», задается вопросом: «Разве не глупость разглашать „Дропшот“?» И отвечает: «Я много размышлял над этим и вынужден заключить: да, предание гласности этого документа — глупость. Его нужно было сжечь, закопать или хранить в самом тайном сейфе, ибо он отнюдь не придает Америке привлекательности в глазах России. „Дропшот“ был не только планом атомного разгрома России, но предусматривал оккупацию громадной страны американскими войсками[565]. А. Браун беспокоится за репутацию своей страны, жалеет о факте рассекречивания документов, хотя это мало что меняло по существу. Уже с первых мирных дней правящие круги США вели активный интервенционистский курс с прицелом на мировое господство посредством ядерной войны. Документы только подтвердили это. И их опубликование лишний раз свидетельствовало о воинственном и циничном пренебрежении США к морали и элементарным нормам международной жизни. Они даже не сомневаются в своем праве определять, что «хорошо, а что плохо в мире». От США, по словам Р. Рейгана, зависит человечество со всеми своими страхами и надеждами[566]. Считает же, например, Миз, принадлежащий к узкому кругу доверенных лиц президента, что все, с чем он, Миз, не согласен, является преступным. Сочинили планы атомной атаки против СССР, а затем опубликовали их, значит, так надо, и никому не дано права ставить под сомнение действия людей, отмеченных «божественной» печатью исторической «предназначенности». Пораженный манией мирового господства, Вашингтон не упускает случая для демонстрации своих амбиций.
В начале 1957 года были развернуты первые атомные ракеты класса «воздух — воздух» МБ-1 «Дженни», за ними в 1958 году последовали атомные зенитные ракеты «Ника-Геркулес». Продолжала расти стратегическая авиация: в 1959 году насчитывалось почти 500 бомбардировщиков Б-52, более 2500 бомбардировщиков Б-47 и более 1000 винтовых и реактивных самолетов-заправщиков. Увеличивалось количество бомбардировщиков — росло и число целей в Советском Союзе. Если в 1956 году их было 2997, то в начале 1957 года — уже 3261, В мае 1959 года штаб ВВС одобрил будущие ориентиры для ведения боевых действий против СССР, подсчитав, что к 1963 году будет 8400 целей, а к 1970-му — уже 10 400. На все эти каннибальские операции требовались новые сотни самолетов, ракет, подводных лодок, новые миллиарды долларов. В 1960 году Эйзенхауэр одобрил предложение о создании объединенного штаба планирования стратегических целей под командованием начальника штаба ВВС генерала Т. Пауэра для подготовки списка этих целей и единого интегрированного оперативного: плана, который и был принят 2 декабря Объединенным комитетом начальников штабов.
Д. Эйзенхауэр оставил своему преемнику готовый оперативный план ядерной войны на 1962 год[567]. Дж. Кеннеди, которому сегодня создают в США образ «миротворца», шел на президентские выборы с программой, которая звучит сегодня вполне по-рейгановски. Он обвинял республиканцев в «слабости» по отношению к СССР, сокрушался о том, что США, мол, теряют «силовое основание политики — ядерную силу», призывал к ликвидации некоего «ракетного разрыва», пугал «советской угрозой», тем, что СССР воспользуется отставанием американских сил устрашения[568]. Место «массированного возмездия» заняла доктрина «гибкого реагирования», в основе которой осталось использование ядерного оружия. Стратегическая ядерная сила «по-прежнему остается ключевым пунктом национальной безопасности, но дополнения Кеннеди доводят ее точно до требований сегодняшнего дня… Плановики Кеннеди размышляют более четко о ядерном нападении, чем их предшественники. Планируется не только выживание, но и способность точно действовать в кромешном аду послеатаковой атмосферы!»[569]. Дж. Кеннеди не раз говорил о возможности превентивного удара по Советскому Союзу, а его министр обороны Макнамара — об «ограниченной войне», «контрсиле». О готовности администрации Кеннеди применить ядерную бомбу против Лаоса, Вьетнама, КНР и Советского Союза свидетельствует его ближайший соратник Т. Соренсен[570]. И все же у Кеннеди хватило здравого смысла и понимания необходимости тщательно проанализировать возможные катастрофические последствия ядерной войны для самих США. Проявленный реализм способствовал некоторому очищению душной атмосферы в советско-американских отношениях. Но американские правящие круги уже настолько были поражены идеей ядерной войны, что в первые же часы после убийства Дж. Кеннеди его наследник Л. Джонсон немедленно поднял в воздух стратегическую авиацию, используя эту акцию для нагнетания напряженности[571].
К «восстановлению военного превосходства» США над СССР призывал и Р. Никсон в первый год пребывания в Белом доме. Однако затем реалистическая тенденция на некоторое время возобладала, она помогла заключить бессрочный Договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО); временное соглашение об ограничении стратегических: наступательных вооружений (ОСВ-1), соглашение о предотвращении ядерной войны и ряд других важных соглашений, Все это вселяло надежды, что человечество, уставшее от американских угроз учинить вселенскую катастрофу, поворачивается к миру и сотрудничеству как единственно разумным формам отношений между государствами.
Но этим надеждам не суждено было сбыться. По мере того как политика разрядки напряженности пускала все более глубокие корни в международную жизнь, силы реакции и милитаризма объединялись и сплачивались для того, чтобы убить ее и вернуться к новой «холодной войне» как прелюдии к войне ядерной. Вновь брали верх имперские амбиции правящих сил Соединенных Штатов Америки.
Горячим поборником идеи «ограниченной» ядерной войны был министр обороны Дж. Шлессинджер. Он упорно противодействовал тем реалистическим тенденциям, которые проявлялись в политике администрации Р. Никсона и Дж. Форда. И упрямо повторял старую идею о «лимитированном» обмене ядерными ударами между СССР и США, о возможности «избирательного» применения ядерного оружия для защиты Западной Европы, а также «первого удара» по СССР. Другие политические и военные лидеры продолжали настаивать на том, чтобы США были готовы пойти на «нанесение выборочных ударов по СССР»[572], а Шлессинджер откровенно признавал, что США разрабатывают различные варианты ядерного нападения.
Администрация Картера, особенно в последние два года пребывания у власти, внесла свою лепту в разрушение политики разрядки. Это при нем на совещании в Оттаве группы ядерного планирования НАТО было принято решение о размещении американских ракет средней дальности в Западной Европе. Это при Картере — Бжезинском были изданы директивы: №41 — о развитии «гражданской обороны» США, № 53 — о мерах совершенствования средств связи; № 58 — о мерах по защите гражданского и военного руководства в случае ядерной войны. А всего Картер — Бжезинский подготовили пять новых директив по ядерной войне: № 18, 41, 53, 58, 59. Они открыли военно-промышленному комплексу новые возможности для военных заказов и дополнительных прибылей. Картер и его помощники, говорится в книге «Секретные американские планы ядерной войны», «подвели две сверхдержавы к порогу войны ближе, чем когда-либо до этого в ядерный век»[573].
Поскольку в конце 70-х годов было создано ядерное оружие следующего поколения, в США стал набирать большую силу военно-ядерный комплекс с точки зрения его влияния на правительство и конгресс. Именно в это время особенно активизировались военщина, суперястребы, «новые правые», решившие сорвать заключение соглашения по ОСВ-2. «Мы призываем сенат Соединенных Штатов, — писали 1677 отставных генералов и адмиралов, — продумать серьезные последствия ратификации договора, который привяжет нашу страну к продолжению политики разоружения, которая, сколь бы многообещающей ни была, поставила бы под угрозу безопасность США и их союзников»[574].
25 июля 1980 года была подписана директива № 59. Это было официальное узаконивание «ограниченной» ядерной войны, над чем столь долго трудились и Г. Киссинджер при Р. Никсоне и Дж. Форде, и 3. Бжезинский при Дж. Картере. Директива заявляла о намерении США вести ограниченную, но длительную ядерную войну, наносить селективные удары по наиболее важным целям в СССР. Концепция «ограниченной» ядерной войны была очевидной иллюзией, она содержала в себе начало всеобщей катастрофы, ибо контролируемой эскалации в ядерный век быть просто не может. Кроме того, эта концепция навязывала мнение о приемлемости, мысли-мости ядерной войны.
Иными словами, демократ Дж. Картер оставил республиканцу Р. Рейгану «богатое наследство», которое последний и приумножил. Из всех президентов после Г. Трумэна Дж. Картер проявил наибольший интерес к планам ядерной войны и, таким образом, оказался у истоков стратегии Р. Рейгана[575].
Под стать картеровской директиве № 59 директива Совета национальной безопасности № 32, подписанная президентом в мае 1982 года. В ней нашла свое безумное отражение военная программа нынешней администрации, суть которой сводится к концепции ведения ядерной войны и выигрыша ее. По этой директиве применение США первыми ядерного оружия объявляется естественным и исходящим из высокоморальных целей. Особые надежды вашингтонские стратеги «победной» ядерной войны возлагают на первый «обезоруживающий» удар, который согласно иллюзиям апостолов войны избавит США от возмездия. В директиве такой удар получил название «обезглавливание». Нужно гарантированное уничтожение политического и военного руководства, ядерных и неядерных вооруженных сил, систем связи и определяющих военный потенциал отраслей промышленности, гласит директива. Она также ставит задачу быть готовым эффективно вести войну из космоса, разрабатывать модели систем оружия космического базирования, а также ускорить создание систем противоракетной обороны. Упорный отказ американской администрации от обязательства не применять первыми ядерное оружие, к чему призывает Советский Союз, находится в полном соответствии с официальной директивой военно-политического руководства США, нацеливающей на «победную» ядерную войну.
Военная директива — не клочок бумаги. Она работает. Как сообщает в телевизионном репортаже «Нэшнл бродкастинг корпорэйшн» (март 1984 года), на военной базе в Южной Дакоте продолжаются репетиции начала третьей мировой войны. Эти репетиции основаны на концепции, согласно которой ядерной войной можно управлять и в ней можно победить. 1 октября 1983 года утверждены конкретные цели, которые подлежат уничтожению в первую очередь. На территории СССР американские маньяки обозначили 40 тысяч таких целей.
В этих чудовищных планах, директивах видны не только мессианские потуги, но и еще одна черта американского общества — техницистский фетишизм, работающий на культ силы. На болезненной вере в «превосходящие» средства массового уничтожения строились и планы «фундаментальных изменений в советской системе»[576], уничтожения СССР.
Еще во времена первых военных директив американский ученый В. Буш писал, что Соединенные Штаты первыми приобретают возможность начать широкомасштабную ядерную войну, нанести «удар, пользуясь преимуществом»[577]. С американской деловитостью подобная война называлась профилактической.
Но профилактического уничтожения человечества не состоялось. Советский Союз, овладев секретом ядерного оружия, отвел угрозу всеобщей гибели. Это исторический подвиг советского народа. Второй раз за короткий исторический срок Советский Союз взял на себя задачу спасения человечества — сначала от фашизма, а затем от имперских притязаний Вашингтона.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Одновременно с этим командование ВВС, стараясь до предела накалить военную истерию, создало в 1952 году «из запуганных русской угрозой обывателей добровольный корпус по наблюдению за воздушным пространством. В разгар этой кампании по обнаружению „низколетящих советских бомбардировщиков“ на 19 тысячах наблюдательных пунктов дежурило свыше 500 тысяч одураченных американцев»[563].
Срок претворения в жизнь плана «Дропшот», несомненно, связывался с завершением ремилитаризации ФРГ и был рассчитан на максимальное использование западногерманского и японского «пушечного мяса». Территория и население этих стран обрекались на уничтожение.
На первом этапе войны планировалось сбросить на Советский Союз свыше 300 атомных и 250 тысяч тонн обычных бомб, уничтожить до 85 процентов промышленности. На втором этапе продолжаются наступательные операции и готовятся наземные силы НАТО — 164 дивизии, включая 69 американских. На третьем этапе с запада в наступление переходят 114 дивизий НАТО, с юга (с высадкой на побережье Черного моря) — 50 дивизий. Все это, по замыслам, принуждает СССР к капитуляции. В целом по плану «Дропшот» предполагалось задействовать объединенную армию в 20 миллионов человек.
Расправившись таким образом с Советским Союзом, американские милитаристы, жмурясь от удовольствия, начинают «творить» будущее советского народа. Во-первых, СССР оккупируется. Наземные оккупационные войска насчитывают 1 миллион человек в составе 38 дивизий. Территория Советского Союза делится на 4 зоны: западная часть СССР; Кавказ — Украина; Урал — Западная Сибирь — Туркестан; Восточная Сибирь — Забайкалье — Приморье. Зоны разделены на 22 подрайона. В Москве — две дивизии оккупантов, по одной — в Ленинграде, Минске, Мурманске, Горьком, Куйбышеве, Киеве, Харькове, Одессе, Севастополе, Ростове-на-Дону, Новороссийске, Батуми, Баку, Свердловске, Челябинске, Ташкенте, Омске, Новосибирске, Иркутске, Хабаровске, Владивостоке. В обязанности оккупационных войск вменяются и карательные функции. Главной задачей оккупационных войск являлось «уничтожение организационной структуры, посредством которой руководители коммунистической партии способны оказывать политическое, моральное и воспитательное влияние на отдельных граждан или группы граждан…»[564].
Когда читаешь эти мерзкие документы, вновь и вновь возвращаешься к мысли о том, что все это уже было, и не так давно. Гитлеровская преступная клика уже сочиняла подобные планы, и не только сочиняла, но и совершила попытку осуществить их. И все кончилось крахом, позором, а также виселицей для составителей подобных планов. Возможно, последнее в какой-то мере охлаждает слишком разгоряченные головы некоторых американских поджигателей войны. Кто знает!
А. Браун, анализируя план «Дропшот», задается вопросом: «Разве не глупость разглашать „Дропшот“?» И отвечает: «Я много размышлял над этим и вынужден заключить: да, предание гласности этого документа — глупость. Его нужно было сжечь, закопать или хранить в самом тайном сейфе, ибо он отнюдь не придает Америке привлекательности в глазах России. „Дропшот“ был не только планом атомного разгрома России, но предусматривал оккупацию громадной страны американскими войсками[565]. А. Браун беспокоится за репутацию своей страны, жалеет о факте рассекречивания документов, хотя это мало что меняло по существу. Уже с первых мирных дней правящие круги США вели активный интервенционистский курс с прицелом на мировое господство посредством ядерной войны. Документы только подтвердили это. И их опубликование лишний раз свидетельствовало о воинственном и циничном пренебрежении США к морали и элементарным нормам международной жизни. Они даже не сомневаются в своем праве определять, что «хорошо, а что плохо в мире». От США, по словам Р. Рейгана, зависит человечество со всеми своими страхами и надеждами[566]. Считает же, например, Миз, принадлежащий к узкому кругу доверенных лиц президента, что все, с чем он, Миз, не согласен, является преступным. Сочинили планы атомной атаки против СССР, а затем опубликовали их, значит, так надо, и никому не дано права ставить под сомнение действия людей, отмеченных «божественной» печатью исторической «предназначенности». Пораженный манией мирового господства, Вашингтон не упускает случая для демонстрации своих амбиций.
В начале 1957 года были развернуты первые атомные ракеты класса «воздух — воздух» МБ-1 «Дженни», за ними в 1958 году последовали атомные зенитные ракеты «Ника-Геркулес». Продолжала расти стратегическая авиация: в 1959 году насчитывалось почти 500 бомбардировщиков Б-52, более 2500 бомбардировщиков Б-47 и более 1000 винтовых и реактивных самолетов-заправщиков. Увеличивалось количество бомбардировщиков — росло и число целей в Советском Союзе. Если в 1956 году их было 2997, то в начале 1957 года — уже 3261, В мае 1959 года штаб ВВС одобрил будущие ориентиры для ведения боевых действий против СССР, подсчитав, что к 1963 году будет 8400 целей, а к 1970-му — уже 10 400. На все эти каннибальские операции требовались новые сотни самолетов, ракет, подводных лодок, новые миллиарды долларов. В 1960 году Эйзенхауэр одобрил предложение о создании объединенного штаба планирования стратегических целей под командованием начальника штаба ВВС генерала Т. Пауэра для подготовки списка этих целей и единого интегрированного оперативного: плана, который и был принят 2 декабря Объединенным комитетом начальников штабов.
Д. Эйзенхауэр оставил своему преемнику готовый оперативный план ядерной войны на 1962 год[567]. Дж. Кеннеди, которому сегодня создают в США образ «миротворца», шел на президентские выборы с программой, которая звучит сегодня вполне по-рейгановски. Он обвинял республиканцев в «слабости» по отношению к СССР, сокрушался о том, что США, мол, теряют «силовое основание политики — ядерную силу», призывал к ликвидации некоего «ракетного разрыва», пугал «советской угрозой», тем, что СССР воспользуется отставанием американских сил устрашения[568]. Место «массированного возмездия» заняла доктрина «гибкого реагирования», в основе которой осталось использование ядерного оружия. Стратегическая ядерная сила «по-прежнему остается ключевым пунктом национальной безопасности, но дополнения Кеннеди доводят ее точно до требований сегодняшнего дня… Плановики Кеннеди размышляют более четко о ядерном нападении, чем их предшественники. Планируется не только выживание, но и способность точно действовать в кромешном аду послеатаковой атмосферы!»[569]. Дж. Кеннеди не раз говорил о возможности превентивного удара по Советскому Союзу, а его министр обороны Макнамара — об «ограниченной войне», «контрсиле». О готовности администрации Кеннеди применить ядерную бомбу против Лаоса, Вьетнама, КНР и Советского Союза свидетельствует его ближайший соратник Т. Соренсен[570]. И все же у Кеннеди хватило здравого смысла и понимания необходимости тщательно проанализировать возможные катастрофические последствия ядерной войны для самих США. Проявленный реализм способствовал некоторому очищению душной атмосферы в советско-американских отношениях. Но американские правящие круги уже настолько были поражены идеей ядерной войны, что в первые же часы после убийства Дж. Кеннеди его наследник Л. Джонсон немедленно поднял в воздух стратегическую авиацию, используя эту акцию для нагнетания напряженности[571].
К «восстановлению военного превосходства» США над СССР призывал и Р. Никсон в первый год пребывания в Белом доме. Однако затем реалистическая тенденция на некоторое время возобладала, она помогла заключить бессрочный Договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны (ПРО); временное соглашение об ограничении стратегических: наступательных вооружений (ОСВ-1), соглашение о предотвращении ядерной войны и ряд других важных соглашений, Все это вселяло надежды, что человечество, уставшее от американских угроз учинить вселенскую катастрофу, поворачивается к миру и сотрудничеству как единственно разумным формам отношений между государствами.
Но этим надеждам не суждено было сбыться. По мере того как политика разрядки напряженности пускала все более глубокие корни в международную жизнь, силы реакции и милитаризма объединялись и сплачивались для того, чтобы убить ее и вернуться к новой «холодной войне» как прелюдии к войне ядерной. Вновь брали верх имперские амбиции правящих сил Соединенных Штатов Америки.
Горячим поборником идеи «ограниченной» ядерной войны был министр обороны Дж. Шлессинджер. Он упорно противодействовал тем реалистическим тенденциям, которые проявлялись в политике администрации Р. Никсона и Дж. Форда. И упрямо повторял старую идею о «лимитированном» обмене ядерными ударами между СССР и США, о возможности «избирательного» применения ядерного оружия для защиты Западной Европы, а также «первого удара» по СССР. Другие политические и военные лидеры продолжали настаивать на том, чтобы США были готовы пойти на «нанесение выборочных ударов по СССР»[572], а Шлессинджер откровенно признавал, что США разрабатывают различные варианты ядерного нападения.
Администрация Картера, особенно в последние два года пребывания у власти, внесла свою лепту в разрушение политики разрядки. Это при нем на совещании в Оттаве группы ядерного планирования НАТО было принято решение о размещении американских ракет средней дальности в Западной Европе. Это при Картере — Бжезинском были изданы директивы: №41 — о развитии «гражданской обороны» США, № 53 — о мерах совершенствования средств связи; № 58 — о мерах по защите гражданского и военного руководства в случае ядерной войны. А всего Картер — Бжезинский подготовили пять новых директив по ядерной войне: № 18, 41, 53, 58, 59. Они открыли военно-промышленному комплексу новые возможности для военных заказов и дополнительных прибылей. Картер и его помощники, говорится в книге «Секретные американские планы ядерной войны», «подвели две сверхдержавы к порогу войны ближе, чем когда-либо до этого в ядерный век»[573].
Поскольку в конце 70-х годов было создано ядерное оружие следующего поколения, в США стал набирать большую силу военно-ядерный комплекс с точки зрения его влияния на правительство и конгресс. Именно в это время особенно активизировались военщина, суперястребы, «новые правые», решившие сорвать заключение соглашения по ОСВ-2. «Мы призываем сенат Соединенных Штатов, — писали 1677 отставных генералов и адмиралов, — продумать серьезные последствия ратификации договора, который привяжет нашу страну к продолжению политики разоружения, которая, сколь бы многообещающей ни была, поставила бы под угрозу безопасность США и их союзников»[574].
25 июля 1980 года была подписана директива № 59. Это было официальное узаконивание «ограниченной» ядерной войны, над чем столь долго трудились и Г. Киссинджер при Р. Никсоне и Дж. Форде, и 3. Бжезинский при Дж. Картере. Директива заявляла о намерении США вести ограниченную, но длительную ядерную войну, наносить селективные удары по наиболее важным целям в СССР. Концепция «ограниченной» ядерной войны была очевидной иллюзией, она содержала в себе начало всеобщей катастрофы, ибо контролируемой эскалации в ядерный век быть просто не может. Кроме того, эта концепция навязывала мнение о приемлемости, мысли-мости ядерной войны.
Иными словами, демократ Дж. Картер оставил республиканцу Р. Рейгану «богатое наследство», которое последний и приумножил. Из всех президентов после Г. Трумэна Дж. Картер проявил наибольший интерес к планам ядерной войны и, таким образом, оказался у истоков стратегии Р. Рейгана[575].
Под стать картеровской директиве № 59 директива Совета национальной безопасности № 32, подписанная президентом в мае 1982 года. В ней нашла свое безумное отражение военная программа нынешней администрации, суть которой сводится к концепции ведения ядерной войны и выигрыша ее. По этой директиве применение США первыми ядерного оружия объявляется естественным и исходящим из высокоморальных целей. Особые надежды вашингтонские стратеги «победной» ядерной войны возлагают на первый «обезоруживающий» удар, который согласно иллюзиям апостолов войны избавит США от возмездия. В директиве такой удар получил название «обезглавливание». Нужно гарантированное уничтожение политического и военного руководства, ядерных и неядерных вооруженных сил, систем связи и определяющих военный потенциал отраслей промышленности, гласит директива. Она также ставит задачу быть готовым эффективно вести войну из космоса, разрабатывать модели систем оружия космического базирования, а также ускорить создание систем противоракетной обороны. Упорный отказ американской администрации от обязательства не применять первыми ядерное оружие, к чему призывает Советский Союз, находится в полном соответствии с официальной директивой военно-политического руководства США, нацеливающей на «победную» ядерную войну.
Военная директива — не клочок бумаги. Она работает. Как сообщает в телевизионном репортаже «Нэшнл бродкастинг корпорэйшн» (март 1984 года), на военной базе в Южной Дакоте продолжаются репетиции начала третьей мировой войны. Эти репетиции основаны на концепции, согласно которой ядерной войной можно управлять и в ней можно победить. 1 октября 1983 года утверждены конкретные цели, которые подлежат уничтожению в первую очередь. На территории СССР американские маньяки обозначили 40 тысяч таких целей.
В этих чудовищных планах, директивах видны не только мессианские потуги, но и еще одна черта американского общества — техницистский фетишизм, работающий на культ силы. На болезненной вере в «превосходящие» средства массового уничтожения строились и планы «фундаментальных изменений в советской системе»[576], уничтожения СССР.
Еще во времена первых военных директив американский ученый В. Буш писал, что Соединенные Штаты первыми приобретают возможность начать широкомасштабную ядерную войну, нанести «удар, пользуясь преимуществом»[577]. С американской деловитостью подобная война называлась профилактической.
Но профилактического уничтожения человечества не состоялось. Советский Союз, овладев секретом ядерного оружия, отвел угрозу всеобщей гибели. Это исторический подвиг советского народа. Второй раз за короткий исторический срок Советский Союз взял на себя задачу спасения человечества — сначала от фашизма, а затем от имперских притязаний Вашингтона.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
НЕУПРАВЛЯЕМАЯ РАКЕТА
Внешнюю политику США называют неуправляемой ракетой. Многое говорит в пользу этого броского определения. Пожалуй, за весь послевоенный период ни одна из администраций США не сделала так много для возрождения идеологии и политики американского имперского мессианства, их практической реализации, как нынешняя, рейгановская. В основу внешнеполитического курса заложены наиболее ортодоксальные концепции мирового господства в самой дремучей их интерпретации. И все это происходит в мире, где колоссальный разрушительный потенциал накопленных вооружений вот уже на протяжении нескольких десятилетий должен был бы напоминать всем политикам: любая попытка национального эгоизма, тем паче — националистического экстремизма может обернуться катастрофой для всего человечества.
У Рейгана было много идейно-политических предшественников. По существу, ни одна из навязываемых миру политических категорий, ни одна из положенных в основу политического курса доктрин не была выдвинута этой администрацией. Идет ли речь о концепции «исключительных» жизненных интересов или об идее «крестового похода» против коммунизма, о доктрине «ограниченной ядерной войны» или необходимости наращивать способность США «проецировать их мощь за границу» — все это уже было, и было неоднократно.
Рейганизм в его внешнеполитических проявлениях опирается на вековую традицию идей мессианства, на безотчетную верность финансовой олигархии США политике силы и мирового господства. Но в начале 80-х годов как претензии, так и практическая линия на международной арене приобрели особо угрожающий характер. Небывалых даже для этого государства масштабов достигли шовинизм, демонстрация вседозволенности и самоуверенности, сопровождаемые утратой здравомыслия. В статье, посвященной обстановке в стране в период проведения Олимпиады, Лэнс Морроу писал: «…Люди видели американца, несущего факел, бегущего через всю Америку. Но, возможно, они видели американца, бегущего прочь из долгого шпенглерианского мрака, держащего путь на запад, в Калифорнию, к свету. Бегущего прочь от спада… от нехватки бензина и кризисов вокруг заложников, от чувства бессилия, неудач, ограниченности возможностей и пассивности Америки, от обесчещенных президентов и проигранной войны. Прочь от того, что стало комплексом неполноценности Америки. Прочь от всего этого отрезка истории. Бегущего прочь от прошлого, в будущее. Или даже скорее прочь от страшного прошлого, недавнего, ненужного прошлого, в прошлое лучшее, полное легенд и энергии, в ту Америку, где будущее было полно неограниченных возможностей. В ту Америку, где, по словам Ральфа Уолдо Эмерсона, „единственный грех — ограничение“.
Эта сцена — небольшая иллюстрация американской темы 1984 года: экстравагантности, возрожденной уверенности в себе и гордости нации.
…Некоторые полагали, что это настроение всего лишь самоуспокаивающий уход от реальной действительности, даже оргия самолюбования в масштабе всей страны. Временами риторика «любви к Америке» граничила с самовлюбленностью»[578].
Как ни парадоксально, но джингоистские настроения явно подогреваются существующим в недрах правящей элиты опасением, что время безжалостно размывает американские позиции в мире и если не попытаться предпринять реванш на всех направлениях — военном, экономическом, политическом, идеологическом — сейчас, то, быть может, этого не удастся сделать уже никогда.
Отсюда — провокационное поведение американского правительства, которое в последние годы резко дестабилизировало международную обстановку, повысило уровень военной опасности, усилило риск ядерной войны. Вашингтон, не удовлетворяясь тем, что мировая политика уже оказалась в результате его действий втянутой в новую «холодную войну», продолжает действовать таким образом, чтобы заставить народы примириться с возможностью, даже неизбежностью ядерного конфликта.
В Вашингтоне явно закусили удила, там верх берет политика безрассудства. И в прошлом бывали, и не раз, всплески великодержавного мессианства, но сегодня идея мирового господства приобрела форму практического курса государства.
Империализм сам по себе несет постоянную угрозу войны, ему внутренне присущи экспансионизм и агрессивность, хищническая эксплуатация сырьевых богатств в целях достижения наивысших прибылей монополий и сохранения определенного жизненного уровня в основных центрах капитализма. Это главная причина нынешних бед человечества.
Что касается Соединенных Штатов, то идея владения миром имманентна общественному укладу этой страны. Американская правящая олигархия выдвинулась на позиции самой разрушительной и авантюристической силы, представляющей реальную угрозу самому существованию человечества. К обстоятельствам, которые формировали эту позицию, можно отнести и реальную мощь и богатство, которые кружат голову правителям государства, и десятилетиями выпестованный культ силы, перед которым отступают любые моральные принципы и соображения, и то, что страна не знала настоящих войн — ни миллионов жертв, ни пепелищ городов и деревень, ничего, что бы отрезвляло, психологически блокировало восприятие войны в любом ее виде. Коль всегда войны несли этому обществу прибыли, почему бы не попробовать еще раз этот путь «процветания на крови». Удаленность Американского континента от Европы и других регионов земного шара с их войнами и конфликтами создала устойчивые иллюзии неуязвимости и безопасности США. Все это, вместе взятое, постепенно взращивало самодовольство, чувство превосходства, порождало обстановку шовинизма, формировало мессианскую концепцию, в которую уверовала не только господствующая элита общества, но и немалая часть тех американцев, которым перепадали кусочки от пирогов, испеченных войнами на других континентах. Американцам внушается, что «варвары» в других землях нуждаются в американской опеке, просвещении, политических институтах, одним словом, в американских порядках. Правящие монополистические силы паразитируют на специфике американской ситуации, мобилизуя весь этот психологический багаж чувств, настроений, убеждений и опыта на достижение собственных корыстных целей — как кратковременного, так и долговременного характера.
Разрыв с политикой разрядки, осуществленный Вашингтоном в начале 80-х годов, провокационное поведение правительства США, переход на рельсы конфронтации не только со странами социалистического содружества, но практически с мировым сообществом, поворот американской правящей олигархии к политике концентрированного милитаризма, массированному использованию военно-силовых способов решения международных конфликтов связываются в мировом общественном мнении с приходом к власти в США в январе 1981 года республиканской администрации. Но правда состоит в том, что нынешний воинствующий милитаризм и шовинизм представляют собой логическое продолжение экспансионизма США, выражение самой стратегии американского империализма.
Международная политика США с первых дней своих отличается наиболее высокой степенью демагогии, лицемерием, шокирующим фарисейством и агрессивной бесцеремонностью. Ее целевая установка на мировое господство настойчиво, систематически и по широкому фронту подпирается воспитанием и воспеванием американского шовинизма, который находит свое выражение в наиболее уродливых формах расового превосходства, особого «права править», «божественного предназначения» в мировом развитии.
То, что произошло с международной политикой США при рейгановской администрации, некоторые политические и общественные деятели с известным благодушием склонны считать случайным эпизодом в истории, моментом иррационального характера.
Нет спора, нынешний американский президент играет крайне деструктивную роль в мировых делах. Его личный вклад в дело конфронтации велик, и он несет ответственность за столь быстрое разрушение практики международного сотрудничества, созданной усилиями многих стран, стоящих на платформе защиты и укрепления мира. Однажды газета «Лос-Анджелес таймс» опубликовала статью руководителя программ европейских исследований при Джорджтаунском университете Р. Хантера, в которой отмечается, что, когда Р. Рейган вытаскивает из кармана листки с пометкой «Внешняя политика», прочесть ему нечего. Такой, моя, беспомощной и нерезультативной администрации в послевоенной истории еще не было.
С этим мнением не все согласны. Так, газета «Дейли Калифорниен» придерживается другого мнения. Она пишет, что Р. Рейган больше, чем кто-либо из президентов, наложил отпечаток своей личности на нынешнюю вторую «холодную войну». Такая война — его внешнеполитический курс. Она началась прежде, чем он стал президентом, однако его администрация задала ей особый том и определила ее цели. Его администрация больше, чем все другие администрации, привержена курсу на обеспечение США глобального военного и политического превосходства. Опасность заключается в крайнем усилении напряженности, в отказе рассматривать проблемы как-то иначе, а не через призму конфронтации, и в намеренном использовании всего, что бы ни случилось в мире, для раскручивания нового витка безумной гонки вооружений.
У Рейгана было много идейно-политических предшественников. По существу, ни одна из навязываемых миру политических категорий, ни одна из положенных в основу политического курса доктрин не была выдвинута этой администрацией. Идет ли речь о концепции «исключительных» жизненных интересов или об идее «крестового похода» против коммунизма, о доктрине «ограниченной ядерной войны» или необходимости наращивать способность США «проецировать их мощь за границу» — все это уже было, и было неоднократно.
Рейганизм в его внешнеполитических проявлениях опирается на вековую традицию идей мессианства, на безотчетную верность финансовой олигархии США политике силы и мирового господства. Но в начале 80-х годов как претензии, так и практическая линия на международной арене приобрели особо угрожающий характер. Небывалых даже для этого государства масштабов достигли шовинизм, демонстрация вседозволенности и самоуверенности, сопровождаемые утратой здравомыслия. В статье, посвященной обстановке в стране в период проведения Олимпиады, Лэнс Морроу писал: «…Люди видели американца, несущего факел, бегущего через всю Америку. Но, возможно, они видели американца, бегущего прочь из долгого шпенглерианского мрака, держащего путь на запад, в Калифорнию, к свету. Бегущего прочь от спада… от нехватки бензина и кризисов вокруг заложников, от чувства бессилия, неудач, ограниченности возможностей и пассивности Америки, от обесчещенных президентов и проигранной войны. Прочь от того, что стало комплексом неполноценности Америки. Прочь от всего этого отрезка истории. Бегущего прочь от прошлого, в будущее. Или даже скорее прочь от страшного прошлого, недавнего, ненужного прошлого, в прошлое лучшее, полное легенд и энергии, в ту Америку, где будущее было полно неограниченных возможностей. В ту Америку, где, по словам Ральфа Уолдо Эмерсона, „единственный грех — ограничение“.
Эта сцена — небольшая иллюстрация американской темы 1984 года: экстравагантности, возрожденной уверенности в себе и гордости нации.
…Некоторые полагали, что это настроение всего лишь самоуспокаивающий уход от реальной действительности, даже оргия самолюбования в масштабе всей страны. Временами риторика «любви к Америке» граничила с самовлюбленностью»[578].
Как ни парадоксально, но джингоистские настроения явно подогреваются существующим в недрах правящей элиты опасением, что время безжалостно размывает американские позиции в мире и если не попытаться предпринять реванш на всех направлениях — военном, экономическом, политическом, идеологическом — сейчас, то, быть может, этого не удастся сделать уже никогда.
Отсюда — провокационное поведение американского правительства, которое в последние годы резко дестабилизировало международную обстановку, повысило уровень военной опасности, усилило риск ядерной войны. Вашингтон, не удовлетворяясь тем, что мировая политика уже оказалась в результате его действий втянутой в новую «холодную войну», продолжает действовать таким образом, чтобы заставить народы примириться с возможностью, даже неизбежностью ядерного конфликта.
В Вашингтоне явно закусили удила, там верх берет политика безрассудства. И в прошлом бывали, и не раз, всплески великодержавного мессианства, но сегодня идея мирового господства приобрела форму практического курса государства.
Империализм сам по себе несет постоянную угрозу войны, ему внутренне присущи экспансионизм и агрессивность, хищническая эксплуатация сырьевых богатств в целях достижения наивысших прибылей монополий и сохранения определенного жизненного уровня в основных центрах капитализма. Это главная причина нынешних бед человечества.
Что касается Соединенных Штатов, то идея владения миром имманентна общественному укладу этой страны. Американская правящая олигархия выдвинулась на позиции самой разрушительной и авантюристической силы, представляющей реальную угрозу самому существованию человечества. К обстоятельствам, которые формировали эту позицию, можно отнести и реальную мощь и богатство, которые кружат голову правителям государства, и десятилетиями выпестованный культ силы, перед которым отступают любые моральные принципы и соображения, и то, что страна не знала настоящих войн — ни миллионов жертв, ни пепелищ городов и деревень, ничего, что бы отрезвляло, психологически блокировало восприятие войны в любом ее виде. Коль всегда войны несли этому обществу прибыли, почему бы не попробовать еще раз этот путь «процветания на крови». Удаленность Американского континента от Европы и других регионов земного шара с их войнами и конфликтами создала устойчивые иллюзии неуязвимости и безопасности США. Все это, вместе взятое, постепенно взращивало самодовольство, чувство превосходства, порождало обстановку шовинизма, формировало мессианскую концепцию, в которую уверовала не только господствующая элита общества, но и немалая часть тех американцев, которым перепадали кусочки от пирогов, испеченных войнами на других континентах. Американцам внушается, что «варвары» в других землях нуждаются в американской опеке, просвещении, политических институтах, одним словом, в американских порядках. Правящие монополистические силы паразитируют на специфике американской ситуации, мобилизуя весь этот психологический багаж чувств, настроений, убеждений и опыта на достижение собственных корыстных целей — как кратковременного, так и долговременного характера.
Разрыв с политикой разрядки, осуществленный Вашингтоном в начале 80-х годов, провокационное поведение правительства США, переход на рельсы конфронтации не только со странами социалистического содружества, но практически с мировым сообществом, поворот американской правящей олигархии к политике концентрированного милитаризма, массированному использованию военно-силовых способов решения международных конфликтов связываются в мировом общественном мнении с приходом к власти в США в январе 1981 года республиканской администрации. Но правда состоит в том, что нынешний воинствующий милитаризм и шовинизм представляют собой логическое продолжение экспансионизма США, выражение самой стратегии американского империализма.
Международная политика США с первых дней своих отличается наиболее высокой степенью демагогии, лицемерием, шокирующим фарисейством и агрессивной бесцеремонностью. Ее целевая установка на мировое господство настойчиво, систематически и по широкому фронту подпирается воспитанием и воспеванием американского шовинизма, который находит свое выражение в наиболее уродливых формах расового превосходства, особого «права править», «божественного предназначения» в мировом развитии.
То, что произошло с международной политикой США при рейгановской администрации, некоторые политические и общественные деятели с известным благодушием склонны считать случайным эпизодом в истории, моментом иррационального характера.
Нет спора, нынешний американский президент играет крайне деструктивную роль в мировых делах. Его личный вклад в дело конфронтации велик, и он несет ответственность за столь быстрое разрушение практики международного сотрудничества, созданной усилиями многих стран, стоящих на платформе защиты и укрепления мира. Однажды газета «Лос-Анджелес таймс» опубликовала статью руководителя программ европейских исследований при Джорджтаунском университете Р. Хантера, в которой отмечается, что, когда Р. Рейган вытаскивает из кармана листки с пометкой «Внешняя политика», прочесть ему нечего. Такой, моя, беспомощной и нерезультативной администрации в послевоенной истории еще не было.
С этим мнением не все согласны. Так, газета «Дейли Калифорниен» придерживается другого мнения. Она пишет, что Р. Рейган больше, чем кто-либо из президентов, наложил отпечаток своей личности на нынешнюю вторую «холодную войну». Такая война — его внешнеполитический курс. Она началась прежде, чем он стал президентом, однако его администрация задала ей особый том и определила ее цели. Его администрация больше, чем все другие администрации, привержена курсу на обеспечение США глобального военного и политического превосходства. Опасность заключается в крайнем усилении напряженности, в отказе рассматривать проблемы как-то иначе, а не через призму конфронтации, и в намеренном использовании всего, что бы ни случилось в мире, для раскручивания нового витка безумной гонки вооружений.