– Ты напрасно сердишься и иронизируешь. Стип ПрПррП и тут все предусмотрел. Первокурсник в таком случае просит какого-нибудь старшекурсника, пролетающего мимо, подкинуть его на девятый этаж.
   – Просит?
   – Да. Это служит укреплению дружбы между курсами. Новый директор ратует за то, чтобы ШИШ был как одна семья.
   – Да уж, как говорится, семья не без директора! – лихо включилась в нашу беседу Ясна.
   – Кстати, мы уже пришли, – сказал Се Йф и указал на дверь с табличкой:
 
   ДИРЕКТОР СТИП ПРПРРП
 
   Ниже шла еще череда нескольких табличек меньшего размера и меньшей помпезности:
 
   ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬСЯ!
 
   В ОЧЕРЕДИ НЕ КОЛДОВАТЬ!
 
   У НАС НЕ ОБОРОТНИЧАЮТ!
 
   Не успела я дочитать табличное творчество, как Ясна дернула меня за рукав, обращая внимание на детские, еще корявые подписи по всей поверхности двери.
   Чьи-то шаловливые и непримиримые ручки аккуратно выводили:
 
   ОСТОРОЖНО, В КАБИНЕТЕ ЗЛАЯ СЕКРЕТАРША!
 
   ФИСКАЛАМ ВХОД СО ДВОРА!
 
   ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВЛЕТЕВШИЙ!
 
   Се Йф, увидев, что мы ознакомились и с этими достопримелькательностями двери, покраснел:
   – Хулиганы! Каждый день директор стирает надписи, но каждое утро они появляются снова. Просто кошмар! Чем они только их рисуют?!
   – Своей кровью! – мрачно пошутила Ясна.
   – Ох, а еще у студентов есть такой обычай, – грустно и почему-то шепотом сообщил Се Йф, – перед тем как войти к директору, они поворачиваются друг к другу, обнимаются и говорят: «Если не вернусь, считайте шаманом. Так и напишите маме, мол, погиб ваш сыночек на камланье геройским экстазом». После этого они три раза через левое плечо делают «ха-ха-ха» и только потом входят.
   – Класс! – в восторге проговорила Ясна и, облапив меня, проделала все, что только что рассказал Сейф.

ОДНА РУКА ХОРОШО – 15-ТЬ МНОГО ЛУЧШЕ!

   Не хочу быть игрушкой в чужих руках! Тем более – если руки эти мои!
Д. Адамс

   Се Йф постучался, и мы вошли в кабинет, точнее, в приемную, где сразу напротив двери, за бронированным столом, обвешанным обоймой сберегательных талисманов и манускриптов с заклинаниями, грозно восседала секретарша, выглядевшая весьма необычно, если не сказать, что она была просто пятнадцатищупальцевым осьминогом.
   – Ничего себе! – воскликнула Ясна от удивления.
   Сконфуженный Се Йф Сбум Гай стал быстро лепетать:
   – Это секретарша ПсПссП Спитла. Она с планеты Водбульхлюп. Ее взяли на эту должность за расторопность.
   – А директор, судя по фамилиям, тоже с этой планеты?
   – Конечно, в Шрамбале все учебные заведения интернациональны, интерпланетны, интерпространственны, интервременны и интерпараллельны.
   – На Водбульхлюпе все такие, как она? – спросила Ясна.
   – Нет, что ты! Эта планета прирожденных волшебников. С виду они – как мы, но могут принимать любой облик. Вот, например, Спитла на время работы принимает самый удобный для нее вид: осьминог – много рук, можно все успевать одновременно, плюс сокращение штатов и увеличение эффективности, ну и экономия.
   – А голов побольше она почему не сделала? Может, думала бы раз в пятнадцать быстрее, – ввела свое рационализаторское предложение Ясна и получила от меня за свою находчивость астральный подзатыльник.
   Наконец-то секретарша нас заметила.
   – Вы кто такие? Вас вызывали? – грозно спросила она.
   – Да-да, Спитла, – засуетился Се Йф. – Это Йо, то есть Ойо-йо-ййй, которую вызывали в школу по поводу поведения Ловда.
   – И что, она так быстро приехала?
   Я не выдержала, терпеть не могу, когда в моем присутствии обо мне говорят в третьем лице, тем более осьминоги.
   – Послушай, милочка, будь так любезна, сообщи Стипу ПрПррПу о том, что я жажду с ним аудиенции.
   – Если вы настаиваете.
   – Нет, что ты, я не настаиваю, Я ТРЕБУЮ!!!
   Спитла медленно вспорхнула со своего стула, пролевитировала к двери директорского кабинета и, перед тем как войти, превратилась в стройную, высокую, длинноволосую, в коротеньком платьице блондинку на больших каблуках.
   Се Йф, не стесняясь Ясны, аппетитно облизнулся, безумно уставившись на Спитлу, при этом умудрившись покоситься на мои ножки в черных колготках из тончайшей паутинки «черной вдовы».
   Спитла пару раз вильнула ему своими крутыми, как апельсиновые дольки, бедрами и вошла в кабинет директора.
   – Вообще-то она не такая уж и плохая, – проговорил Се Йф, вытирая рукавом пиджака пот со лба.
   Ясна потянула меня за рукав:
   – Йо, а из этой школы вообще хоть один студент живым вышел, или они все получали дипломы посмертно?
   – Ясна, что-то твой юмор мрачноват. Но, если честно, теперь и я начинаю сомневаться.
   – Как же ты сюда отдала Ловда?
   – Ну-у, в рекламном буклете говорилось, что это лучшая школа, что она идет вперед…
   – Ногами, – закончила фразу Ясна.
   Из кабинета вышла Спитла. Она просеменила к столику, снова превратившись в осьминога, нажала на селекторе кнопку и проговорила:
   – Посетители еще не ушли. Что? Хорошо, – Спитла повернулась к нам. – Входите, директор вас примет.

ВХОДИТ И НЕ ВЫХОДИТ

   По-моему, мы сэкономим уйму времени, если я сойду с ума прямо сейчас.
Д. Адамс

   Се Йф приоткрыл перед нами дверь и посторонился, пропуская нас вперед. Мы вошли, а он так же любезно за нами прикрыл дверь, оставшись снаружи.
   – Добрый день, – поздоровался с нами Стип, – рад, очень рад познакомиться с вами.
   – Взаимно, – ответила я, рассматривая ПрПррПа в натуральную величину.
   Да, чего скрывать, мужчинка был красивым: малиновый костюмчик с голубой бабочкой в белый горошек, зеленые туфли фирмы «Мефистуфель», ярко-желтая бородка завершала этот великолепный ансамбль. Весь он светился счастьем и бессмертием.
   – Вас, наверно, удивляет мой вид? – спросил он.
   – Да. Я привыкла видеть…
   – Понимаю-понимаю, но я решил, что нечего на студентов наводить тоску строгим костюмом. Им и так целыми днями приходится созерцать скучные сюртуки преподавателей симметрии, волшбы, астрологии, фехтования, левитирования и прочих наук. Пусть их взгляд хотя бы на директоре отдыхает.
   – Оригинально.
   – Оригинально, – согласился Стип. – Но перейдем непосредственно к делу.
   – Я вся во внимании.
   – Вам Се Йф наверняка уже сообщил о причине вызова вас в школу?
   – В общих чертях.
   – Прекрасно. А подробности таковы: вчера наши предчувствия оправдались – в школе случился ОХ.
   – Что у вас в школе случилось?
   – ОХ. Особенное Хулиганство.
   – И особенно хулиганил Ловд?
   – Совершенно верно.
   – Что именно он сделал? – спросила я, собираясь отстаивать Ловда, что бы он ни натворил.
   – Он исчез.
   – Как исчез?
   – Не знаю.
   – Не знаете? – закричала я. – А что вы вообще знаете?! Только как детей пугать?!
   – Я?! Пугать детей?! С чего вы взяли?
   – С чего я взяла? Вы подписи на собственной двери читали?
   – Конечно, читал.
   – И что же там написано?
   – Там написано: «Милый, ты забыл закрыть на ключ дверь холодильника!»
   – Не поняла.
   – Это я не понял, как вы узнали, что написано на двери моего дома.
   – Я не об этой двери, а о двери в ваш кабинет!
   – Ах, это вы имеете в виду надписи под табличками?
   – Совершенно верно.
   – Так это я их пишу.
   – Вы?
   – Я.
   – Зачем?
   – Для юмора. Студентам нравится.
   – А то, что они делают, перед тем как войти к вам, вы знаете?
   – Конечно, этот ритуал мы разрабатывали вместе со студентами.
   – Я вам не верю.
   – Напрасно. Но, к сожалению, я сообщу вам сейчас одну подробность, от которой вы не будете мне верить еще больше.
   – Поразительная самокритичность.
   – Ловд пришел по моему вызову. Он вошел ко мне в кабинет со стороны секретарши, но с моей стороны не вышел.
   – Что?!
   – Он вошел, но не вышел. С тех пор мы его не видели.
   – Как такое могло произойти?! – воскликнула я в ужасе.
   – Не знаю.
   – Но ведь вы же – директор!
   – Я директор, и именно поэтому не Господь Бог! А студенческую фантазию и изобретательность проектировал наверняка сам Дьявол. Я надеюсь, в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ вы изучали РИМ – Реальную историю мира?
   – Изучала! – ответила я, вспоминая, что это такое, где и с кем я прогуливала этот предмет.
   – Так вот, из Реальной истории вы наверняка помните, что колесо изобрели студенты, которым стало лень пешком ходить в школу. А закон притяжения кто изобрел? Студенты! Студенты, скинувшие на преподавателя яблоко! Кто изобрел порох? Опять-таки студенты! Я уж не говорю о таком всегалактическом изобретении, как коктейль, который тоже изобрели студенты на своих вечеринках, когда решили по-братски поделить купленные в рассрочку алкогольные напитки!
   – Но какое это имеет отношение к Ловду?
   – Прямое! Откуда я знаю, может быть, он тоже что-то изобрел, а мне теперь из-за него портить свои нервы, хоть, в отличие от вас, у нас, на Водбульхлюпе, нервные клетки восстанавливаются.
   – Но вы его хотя бы искали?
   – Где? Я ума не приложу, где он может быть!
   – Сыщиков вызывали?
   – Пока нет. Мы не хотим шумихи, тем более скандальной, от этого может пострадать репутация ШИШа.
   – Вас заботит собственная репутация, а не студенты!
   – Не надо так говорить. Оскорбления тут не помогут.
   – А что поможет?
   – Я слышал, в Верхних Пенках вы уже выполняли такую работу – нашли мальчика по имени Янат, кстати, он брат Ловда.
   – Ну и что?
   – А то, что искать надо, а не оскорблять меня. Я чист, как стерильный шприц. И вы в этом убедитесь, когда отыщется Ловд.
   – Посмотрим.
   – Ладно, давайте займемся делом.
   – Хорошо, – ответила я, заметив, что за время нашего разговора Ясна куда-то исчезла.
   Я выглянула за дверь, где в ожидании сидели Се Йф и секретарша.
   – Куда пошла Ясна? – спросила я.
   Но Се Йф Сбум Гай растерянно сообщил:
   – Йо, Ясна не выходила…

КОНЕЦ, КОТОРЫЙ ЕЩЕ НЕ ФИНАЛ

   Что прикажете делать дальше: тихо ржаветь в углу или скончаться прямо на месте?
Д. Адамс

   Я остолбенела. Даже секретарша растерянно озиралась по сторонам. Ко мне подошел Стип:
   – Вот видите, то же самое произошло и с Ловдом. Для меня это такая же загадка, как и для вас. Так что давайте будем решать ее вместе.
   Я не нашла нужных слов ответить директору. Случившееся так меня поразило и парализовало, что я не могла пошевелить ни единой извилиной. Ясна и Ловд пропали неизвестно куда, неизвестно как.
   Невероятным усилием воли я скрутила свою подавленность и лихорадочно вошла в состояние работоспособности.
   Мы все вчетвером неоднократно поэкспериментировали с дверью, входя и выходя в нее по очереди и все вместе, но результатов это не принесло.
   – Наверно, нужно взглянуть на проблему с другой точки зрения, – предложил ПрПрррП.
   – Пожалуй, – ответила я. – Давно эта дверь у вас?
   – Давно. Она еще при предыдущем директоре была.
   – И раньше ничего подобного не происходило?
   – Нет. По крайней мере, я о таком не слышал, хотя слух у меня отменный.
   – А ты, Се Йф, ты работаешь тут дольше всех, ты не слышал о таких происшествиях?
   – Нет, ни разу. ШИШ всегда был по части ОХов самым благополучным заведением.
   – Странно.
   – Что странно? Странно, что благополучным?
   – Нет, вообще странно.
   – А-а, понятно.
   В минутном молчании, когда мы все обдумывали последнюю мысль директора, раздался звонок с уроков, и весь ШИШ наполнился выдохом облегчения студентов, плавно переходящим в крик счастья.
   Секретарша снова превратилась в стройную девушку, а Се Йф вторым рукавом сюртука вытер со лба пот.
   Спитла встала из-за стола и, подойдя к нам, сообщила:
   – Рабочий день закончился. Пора домой.
   – Как домой?! – возмутилась я. – А как же мои ученики?
   – Госпожа Йо, время уже позднее, и, согласно административным законам, мы должны покинуть помещение, чтобы привидения-уборщики могли приготовить здание к завтрашнему дню.
   – В каком смысле приготовить?
   – Ну-у, развеять неудачные образцы колдовства, навести порядок в алхимических лабораториях, упорядочить локальное время, залатать пространственные дыры…
   Моя мысль судорожно заработала, зацепившись за слова директора, который все еще продолжал развивать свою мысль:
   – … то, знаете ли, студенты насоздают всяких там тяни-растяниев, говорящих цветов и попугаев, избушек в лаптях-скороходах и тому подобное. А потом ходишь и полмесяца вылавливаешь их по углам ШИШа. Недавно в кладовке, где хранятся учебные волшебные палочки, отловили колонию маленьких восьмикопытных лошадок. А в седьмую пятницу на этой неделе, кстати, в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ, один умник сотворил вселенную из десяти заповедей. Так аннигиляторы до сих пор не могут ее в чувство привести, процесс энтропии прямо пропорционален развитию интеллекта тамошних обитателей. Причем все контакты аннигиляторов с местными вселенцами заканчивались взаимными недоразумениями. Не в силах полностью выговорить слово «аннигилятор», тамошние вселенцы запомнили только их первые начальные буквы – ангелы, и теперь как увидят наших техработников в спецодежде, так тут же падают на колени, млея от счастья, что к ним снизошло откровение или благодать Божья.
   – Вы серьезно?
   – Вполне.
   – А «умнику» что за это было?
   – Ему дали самую высокую премию за оригинальность и находчивость (он собрал вселенную из того, что под руками было) и посадили на две недели под домашний арест за неудовлетворительное поведение. Такими вещами нельзя заниматься, не проконсультировавшись предварительно со своим научным рукойводителем.
   – Пора домой, – напомнила секретарша.
   – Да, – согласилась я. В голове у меня созрел план.
   – Простите, – обратилась я к Се Йфу, – можно, я переночую в комнате Ловда? Хочу посмотреть, как и чем он жил все это время.
   – Вы думаете, это поможет?
   – А вдруг? Как говорится: «Стучите и вы достукаетесь!»

ОРИЕНТАЦИЯ НА МЕСТНОСТИ

   ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, – нежданно заявила надпись. Но спустя минуту добавила: ОЙ ЛИ?
Д. Адамс

   Если о самих учебных заведениях Шрамбала ходят легенды, то представьте себе, какими героическими слухами полнится мир о таком месте, как СОНЯВ, – Совместное общежитие начинающих ясновидцев и пророков. Представляете? Вот и ладно, надеюсь, фантазия у вас буйная и яркая, иначе вы себе и сотую долю не представили.
   Комната Ловда находилась на девяносто девятом этаже пятого локального подпространства.
   На двери Ловд аккуратно и откровенно написал:
 
   Я ТЕБЯ ЗВАЛ?
 
   Признаться, даже я задумалась над этим вопросом, но потом все-таки вошла в комнату. Включила магический кристалл, напоминающий грушу, чтобы он освещал помещение, и стала рассматривать хитрое убранство комнаты.
   Комната Ловда выглядела весьма колоритно: над столом висело несколько плакатов с надписями.
 
   МИР НЕ ПЕРЕДЕЛАТЬ, ТАК ЧТО УСПОКОЙСЯ
 
   КСТАТИ, ЛЮДЕЙ НЕ ПЕРЕДЕЛАТЬ ТОЖЕ, ТАК ЧТО БУДЬ СПОКОЕН
 
   ЭЙ! ТЫ ПОЧЕМУ ТАК СПОКОЕН? СЕБЯ ПЕРЕДЕЛАТЬ МОЖНО!
 
   Затем с внутренней стороны двери я прочла другие душераздирающие афоризмы:
 
   УДАРЯТ ПО ЛЕВОЙ ЩЕКЕ – ДАЙ СДАЧИ ПО ОБЕИМ!
 
   P. S. ПРЕДВАРИТЕЛЬНО УБЕДИСЬ, ЧТО ЭТИ ЩЕКИ НЕ ТВОИ.
 
   ЛЮБИШЬ КАТАТЬСЯ – ЛЮБИ И ПОКАТАТЬ.
 
   Над кроватью Ловда красовался прекрасный диптих кисти известного художника Самвралслова «Грачи налетели» и «Грачи долетались». Под ними также размещались несколько подписей:
 
   ЖАДНЫЙ ПЛАЧЕТ ВНЕ ОЧЕРЕДИ
 
   СЧАСТЬЕ НЕ ШЛЮХА – ОТДАЕТСЯ НЕ ВСЕМ!
 
   ПЕШИЙ КОННОМУ НЕ ПОЧЕШЕТ!
 
   Также и шкаф с одеждой не миновала участь быть использованным в качестве доски убьювлений:
 
   КАЖДЫЙ САМ ПОДЛЕЦ СВОЕГО СЧАСТЬЯ
 
   ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ ПОГОНИШЬСЯ – ХОТЯ БЫ ПОБЕГАЕШЬ
 
   ЕСЛИ ВСЕ КРУГОМ СВОЛОЧИ – ЭТО ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ – ИСКЛЮЧЕНИЕ
 
   И лишь над умывальником я прочла две последние надписи. Они были взяты в рамочку и провозглашали две самые известные оккультные истины:
 
   ПОДОБНОЕ ПРИТЯГИВАЕТСЯ ПОДРОБНЫМ
 
   НАД ЧЕМ СМЕЕШЬСЯ, ОТ ТОГО И СВИХНЕШЬСЯ
   или
   ЧТО СМЕШНО ВВЕРХУ, ТО ГРЕШНО ВНИЗУ
 
   После ознакомления с этим видом творчества я перешла к изучению книжной полочки. Ловд читал книги крайне разнообразного содержания, но все больше самиздатовские. Магическое студенчество всегда черпало свои знания больше из самиздата, чем из официальной печати.
   Я перебрала несколько книжечек: «Шприц и Нищий», «Над гнездом хохлушки», «Сага о сайтах», «Золотая палка», «Повесть о Роланде, Ямахе и злодее Корхе», «Так говорил Зоропусто», «Ор Фей», «Промискуитет раскованный», «Степной заяц», «Дантист Альтистов», «Униженные и оскопленные», «Беременские музыканты» и так далее.
   Да-а, в общежитии дети взрослеют быстро и непоправимо. Честно говоря, помню по себе – за первый год своей жизни в общежитии я постигла столько, что до сих пор некоторые вещи осмысливаю с трудом.
   Но не успела я предаться сладостным воспоминаниям, как взгляд мой упал на еще одну самиздатовскую книгу. Ручки мои задрожали, щечки запылали то ли от гордости, то ли от стыда. Автором книжки, а это был сборник стихов, значился Ловд! Называлась книга «Я – памятник себе, не рукомойник!».
   Я пролистала брошюрку и наугад зачитала несколько строчек:
 
 
Среди мерцания витрин
Одной звезды я повторяю имя.
Не то чтоб я ее любил,
А просто не везло с другими.
 
 
Ничего на свете лучше нету,
Чем с ума пойти по белу свету,
Чуть прищуря оба своих ока
От сияния прекрасного далека.
 
 
   Значит, Ловд пользуется у местной творческой молодежи некоторым успехом, и его заявления о том, что он пишет стихи, перестали быть заявлениями, а стали суровой реальностью. Кстати, а что это за листики на столе?
   Я взяла в руки пару листочков со стола Ловда и обомлела от ужаса, точнее, от того, что в них прочла.

СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ!

   Интересно, это я сегодня что-то натворил, или мир всегда был таким, а я прежде этого не замечал, потому что делами был занят?
Д. Адамс

   Тихо пройдя сквозь стену, я очутилась внутри ШИШа. Была ночь, и было жутко.
   Осторожно левитируя по коридорам пустынного помещения, я то и дело улавливала какие-то странные и подозрительные шорохи.
   Вдруг на подоконнике в лунном свете я увидела два силуэта, от которых по коже и одежде побежали мурашки. Это были два вампира. Один постарше, а другой поменьше. И тот, что постарше, сердился на младшего.
   – Кровь на клыках еще не обсохла, кровосос несчастный, а уж туда же, за старшими тянешься!
   – Ну-у… Дуракула! – затянул малыш.
   – Что Дуракула?! Тебя утром послекровный синдром будет мучить!
   – Не будет!
   – А я говорю – будет!
   Но малыш не успел во второй раз возразить, так как в лунном свете показался третий силуэт вампира.
   – Мальсики, полетели дальсе, узе все в сбосе, нась сдуть с нетеспением!
   – Кретикула, – засмеялся малыш, – когда у тебя вместо молочных клыков вырастут нормальные? Сколько можно сюсюкать и картавить одновременно?! Может, тебя к стоматологу сводить, чтобы он…
   – Сам ты дуляк, Идиоткула! – огрызнулась, как я теперь поняла, маленькая вампирочка.
   Они все втроем взмахнули крыльями и исчезли где-то во мгле коридора.
   Я перевела дух. Конечно, читатель может обвинить меня в расизме, но, простите, я никогда не питала особой симпатии к представителям этого жанра, чего не скажешь о них по отношению ко мне. Был как-то у меня один такой поклонник, все по ночам прилетал под окна серенады петь. Впрочем, ладно, грустная история. Закончилась она лишь тем, что в числе моих медалей за литературные и ведьмины успехи на демонстрационной полочке покоится еще и значок «Почетный донор».
   Я перелетела на второй этаж и медленно двинулась по коридору, где сразу же чуть не перестала соблюдать конспирацию от восторга.
   По коридору двигалась очень странная процессия. Впереди весь в белом шел человек с дирижерской веточкой рябины, а за ним с музыкальными инструментами семенило семь гномих.
   – Раз-два! – скомандовал человек, и гномихи застыли на месте. – Рас-с-с-читайся!
   – Доона. Тромбон.
   – Реона. Скрипка.
   – Миона. Гитара.
   – Фаона. Флейта.
   – Сольона. Арфа.
   – Ляона. Бубен.
   – Сиона. Контрабас.
   – Все в сборе, – сделал вывод человек, как вдруг рядом кто-то пропищал:
   – Доон-диез. Кларнет.
   – Что?
   – Кларнет. Доон-диез, – снова повторил писклявый голос за спиной у человека.
   Человек обернулся и увидел перед собой маленького гномика.
   – Э-э, малыш, да ты из другой октавы.
   – Ой!
   – Ладно, иди с нами, там встретишься со своими.
   После этих слов процессия снова двинулась дальше, исчезая во тьме коридора.
   На третьем этаже я еле успела отскочить в сторону – мимо меня с шумом, треском и ругательствами пронеслись привидения-уборщики со швабрами наголо, несколько несущихся во весь опор избушек-на-курьих-ножках и еще что-то, что описать мне не представляется возможным.
   На четвертом этаже было тихо, и я решила сделать несколько шагов по полу. Но как только я коснулась поверхности коридора, как тотчас подо мной что-то зашелестело и зашипело. Я в испуге отскочила в сторону, а на том месте, где я только что стояла, оказалась Ясна…

ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ

   Хулуву по торжественному случаю рефрактировалисъ в свободно стоящие призмы.
Д. Адамс

   – Ясна?! – вскрикнула я от удивления.
   – Йо?! – от удивления вскрикнула Ясна.
   – Ты что тут делаешь?
   – Как ты здесь оказалась?
   – Не отвечай вопросом на вопрос! Куда ты пропала?
   – Йо, – Ясна перешла на шепот, – прошу тебя, не шуми.
   – Почему?
   – Нас могут услышать.
   – Хорошо, я не буду шуметь. Но за это ты честно ответишь на мои вопросы. Согласна?
   – Ладно.
   – Как ты здесь оказалась?
   – Я шла в панамке-невидимке, пока ты не наступила на мой плащ.
   – Господи, откуда у тебя панамка-невидимка?!
   – Выменяла у Трататуна на молодильные финики.
   – А у него как она оказалась?
   – Он выменял их у Солей-Лукреция.
   – А у них она откуда?
   – Они выменяли ее у…
   – Стоп! Хватит! Дальше можешь не продолжать. Скажи лучше, как ты исчезла из кабинета директора, меня чуть было инфаркт не схватил за сердце!
   – Очень просто, надела панамку-невидимку и все.
   – Зачем?
   – Ну-у, я постеснялась…
   – Постеснялась?
   – Да, – краснея, ответила Ясна.
   – Чего постеснялась?
   – Йо, не заставляй меня еще и перед тобой краснеть. Я хотела в туалет, но не спрашивать же мне у директора, где тут у них… ну, сама понимаешь.
   – Спросила бы у секретарши.
   – Ага, конечно, там же Се Йф Сбум Гай сидел.
   – Хорошо, а дальше?
   – А дальше, когда я надела панамку-невидимку, мне перехотелось.
   – Так ты и не выходила из кабинета?
   – Нет.
   – Все слышала?
   – Да.
   – А потом где ты пропадала?
   – Нигде. С тобой была.
   – Со мной? Но почему ты не сняла свою панамку-невидимку, когда мы остались одни?
   – Я хотела, но ты нашла на столе у Ловда те самые листочки, ну и… я поняла, что если рассекречусь, в смысле стану видимой, то ты меня с собой не возьмешь, а оставишь дома.
   – Правильно.
   – Вот видишь. А я тоже не хочу пропускать…
   Ясна не успела договорить, как позади нас раздалось несколько детских голосов:
   – Простите. Мы сами не местные, план ШИШа мы потеряли. Вы не могли бы нам подсказать, куда нам пройти? Если можно, хотелось бы на девятый этаж в кабинет директора.
   Пока спрашивающий подвел свой вопрос к его завершающей стадии и я осмысливала слова говорившего, мы с Ясной обернулись и увидели человек сорок студентов разного возраста, пола, вида, пространственно-временной принадлежности, параллельности и философской ориентации.
   – Вверх на пять этажей и налево.
   – Спасибо.
   Компания тут же улевитировала в указанном направлении, и мы с Ясной, подмигнув друг другу, последовали за ними.
   На девятом этаже мы увидели ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ.

ШАБАШ

   Ну, во-первых, большой привет всем формам жизни… и всем прочим… главное, улыбаться и не забивать голову ерундой.
Д. Адамс

   Те самые листочки со стола Ловда были пришпилены к двери директора иголками дикобраза.
 
   ВСЕМ, КТО ЛЮБИТ ПОЭЗИЮ И КОМУ ОНА ОТВЕЧАЕТ ВЗАИМНОСТЬЮ! ТОЛЬКО В ЭТУ ПОЛНОЧЬ, ТОЛЬКО В ЭТО ПОЛНОЛУНИЕ ПЕРЕД ВАМИ ВЫСТУПИТ ПОЭТ И ПРОСТО ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК – ЛОВД, СО СВОЕЙ НОВОЙ СТИХОТВОРНОЙ ПРОГРАММОЙ «БОЖЕСТВЕННАЯ ТРАГЕДИЯ»! ВЕСЬ ВЕЧЕР ПОЭТУ БУДЕТ АККОМПАНИРОВАТЬ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ФОЛЬК-АНСАМБЛЬ «БЕЛОСНЕГ И СЕМЬ ГНОМИХ»!
   СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ НА ЭТОТ ПОЭТИЧЕСКИЙ ШАБАШ! ДО РАССВЕТА НЕ ТАК УЖ МНОГО! СПЕШИТЕ!