Страница:
– Ты первая не выдержишь разлуки со мной!
– Еще как выдержу!
– Еще как не выдержишь!
– Еще как выдеру тебя сейчас!
– И пожалуйста, только тогда ты так и не узнаешь, что написано в записке… ой!
– Проболталась?! Теперь-то уж выкладывай, что за записка и от кого.
Ясна мрачно посмотрела на меня – проигрывать в спорах она не любила. Малышка подошла к секретеру, достала оттуда сложенный вдвое листок бумаги и протянула мне:
– Это утром принес почтальон. Он сказал – срочно.
– Так что же ты молчала?!
– Забыла.
– А поорать с утра пораньше свои песенки дурацкого содержания ты не забыла! Где ты только их услышала – какой-то совершенно подзаборный фольклор!
– Между прочим, это песни из репертуара самого Бок Ейна Серебряные Струны!
– Это еще не повод, чтобы утром орать громче соседского петуха.
– Я не орала – я занималась вокалом. Меня, к твоему сведению, пригласили вокалисткой в ансамбль «Манна Небесная», вот так-то!
– Ты бы лучше вместо того чтобы препираться со мной, пошла бы ужин приготовила, а то скоро дядюшка Друд придет, и если он останется без обеда… Голодный мужчина дрессировке не поддается. Я надеюсь, ты уже выучила эту аксиому?
– Я-то выучила эту аксиому, только ты вместо того чтобы препираться со мной, давно уже прочла бы записку, там, между прочим, написано «срочно!».
– Сгинь! – рявкнула я и, повернувшись спиной к Ясне, углубилась в изучение послания.
МАМАША
Когда Ясна вышла из комнаты, я, сгорая от любопытства, развернула листок и углубилась в изучение… трех слов:
СПАСИТЕ ПРИДУ ВЕЧЕРОМ
Как говорится, краткость – сестра таланта. Но не успела я отложить листок с посланием в сторону, как в комнату снова вошла Ясна с широко распахнутыми глазами и таинственным шепотом сообщила:
– Йо, к нам пришла…
Не успела она договорить, как на нее пала чья-то густая черная тень, и через несколько мгновений в комнату вошла, точнее, ворвалась, если не сказать влетела, как ураган, женщина средних лет и среднего достатка (судя по надетому на нее серенькому платьицу в розовый одуванчик).
Женщина, не заметив Ясну, прошла прямо ко мне и без приглашения села в кресло напротив. Ясна в дверях приходила в себя и, облокотившись о дверной косяк, наблюдала за происходящим в комнате.
Мне стало любопытно, как бывает любопытно начинающему врачу в реанимации.
В это время женщина посмотрела на меня своими большими голубыми глазами и, дождавшись момента, когда я, в свою очередь, пойму, что она уже здесь, что она уже пришла, тут же разревелась.
Большие печальные слезы падали на журнальный столик и маленькой струйкой стекали на паркет. Женщина достала носовой платок, но вместо того чтобы утирать им слезы на лице, стала утирать их на столе. Это продолжалось минут пять и продолжалось бы, наверное, еще больше, если бы сообразительная Ясна не принесла стакан воды.
Женщина отхлебнула из стакана все его содержимое за один раз и в ту же секунду перестала плакать.
– Вас зовут Йо?
– Да, а вас…
– Вы волшебница?
– Да, но как ваше…
– Вы…
– Простите, с кем имею честь?
– Ах, прошу прощения, зовут меня Менс.
– Очень приятно. Что привело вас ко мне?
– Горе, госпожа волшебница, чрезвычайное горе! У меня пропал сын!
– Сын?
– Да, мой единственный сыночек, моя кровиночка! Он пропал! Помогите мне, прошу вас! Я, как видите, даже не смогла дождаться вечера и поэтому пришла так рано, ибо сердце мое больше не может вынести этого горя! Я очень переживаю, не случилась ли с ним какая беда! Мой мальчик, мой соколик! Помогите мне, я…
– Но почему вы обратились именно ко мне? Может, вам лучше пойти к детективу, ведь это его профиль.
– Нет-нет, помочь мне можете только вы, ведь вы волшебница?
– Я волшебница и именно поэтому не занимаюсь пропажами, тем более детей.
– Ах, кто же, если не вы? Ведь мой мальчик был волшебником!
– Вот оно что.
– Я расскажу вам все по порядку, честно и искренне.
– Это правильно, чистосердечное признание облегчает поиски, не так ли, Ясна?
Менс наконец заметила, что в дверях стоит малышка.
– Будьте знакомы, это моя ученица – Ясна. Она помогает мне в моей магической работе и по дому.
– Да-да, очень приятно. Ах, ах, ах, ох, я так волнуюсь, так нервничаю и переживаю!
– Успокойтесь, все будет хорошо.
– Не могу, мне очень плохо, я переживаю, ведь у меня это первый раз в жизни.
– Что первый раз в жизни?
– Как что? Пропажа сына!
– А-а…
– Мой мальчик – единственное, что осталось у меня в жизни, кроме писем бывшего мужа.
– Ясна, деточка, принеси из моего кабинета настойку, снимающую нервное напряжение, будь так любезна, если тебе не трудно, – попросила я Ясну, пытаясь намекнуть ей, что ковыряться в носу перед гостями невежливо, некрасиво и вредно для здоровья.
– Это какую? «Отдохнешь и ты»?
– Нет, конечно! Что-нибудь порадикальней, к примеру, «Нирвана».
– Слушаюсь и повинуюсь! – ехидным голосом ответила Ясна и исчезла из комнаты. Не ушла, а именно исчезла, растворилась, оставив после себя запах каких-то странных духов.
Я принюхалась, кажется, это был последний аромат современной парфюмерии, духи под названием «Ты меня никогда не забудешь». Наверно, в следующем сезоне придумают духи «Ты меня никогда и не вспомнишь».
Пока я определяла название парфюмерии своей малышки, та уже вернулась – материализовалась прямо перед носом мадам Менс, держа на вытянутой руке флакончик с травяной настойкой.
Перемещения в пространстве моей ученицы, по-видимому, глубоко поразили воображение несчастной женщины и окончательно убедили ее в том, что я волшебница и она пришла туда, куда надо.
Она сделала пару глотков «Нирваны» и потихоньку успокоилась. Тяжело выдохнула, прокашлялась, поправила подол платьица, закинула свою рыжую косу за спину и ногу за ногу, встряхнула головой, почесала затылок, грустно взглянула на Ясну, смиренно сложила на коленях ладони, еще раз повторила все предыдущие приготовления, но уже в обратном порядке и, наконец, заговорила.
– Я – мамаша…
ЯНАТ И БРАТСТВО ЛЕСНЫХ КРОЛИКОВ
Ах, дети, милые дети лейтенанта Шмидта, почему вы не читаете газет? Их нужно читать. Они довольно часто сеют разумное, доброе, вечное.
И. Ильф, Е. Петров
– Я – мамаша маленького Яната, может, слышали о таком?
– Честно говоря, нет.
– Ну как же?! Он в прошлом году победил на всеимперском конкурсе начинающих чародеев! Об этом даже писали в газетах!
– Простите, но я не читаю «оранжевую» прессу, а если и читаю, то только о финалах конкурсов не начинающих, а законченных чародеев.
– Ладно, дело не в этом. До недавнего времени мой мальчик был послушным ребенком, и вот совершенно недавно, месяцев пять-шесть назад, он познакомился с братьями Лесными Кроликами.
– Извините, а сколько мальчику лет?
– Тринадцать. Тринадцать лет ему, но умен чрезвычайно, многие намекают, что он гений – врожденные способности к магии и кулинарии.
– Так что же дальше?
– После дружбы, простите за грубость, с этими буйнонамешанными личностями он изменился до неузнаваемости.
– Это как?
– Я перестала его узнавать, причем в упор. А неделю назад мой Янат пропал, пропал бесследно. Не предупредив меня. И теперь никто не знает, где он, даже сами братья Лесные Кролики.
– Не хочу показаться назойливой, но я все еще не понимаю, какая от меня в этом деле польза?
– Как «какая»? Вы волшебница и должны лучше знать психологию волшебника. Подключите свою интуицию, поколдуйте, бросьте руны, пошаманьте, помедитируйте, разложите таро, почитайте заклинание – хоть что-нибудь сделайте, но помогите, прошу вас! Он – единственная моя надежда на светлое будущее и обеспеченную старость! Кровиночка моя, сыночек мой! Вы не подумайте, что я предлагаю вам работать на голом энтузиазме во имя гуманного общества, нет, я заплачу, сколько скажете, в разумных пределах, но окажите мне такую услугу и… умоляю, верните мне мое чадо, мою отраду, плоть от плоти моей, кровь от крови моей верните!
Мне оставалось только удивляться манере говорить этой женщины.
Ясна, все это время находившаяся в комнате на своем наблюдательном пункте – у дверного косяка, напрочь игнорировала мои намеки не вмешиваться в дела взрослых, как ни странно, слушала мадам Менс внимательно и время от времени кивала ей головой, как бы соглашаясь с вышесказанным.
– Уважаемая Менс, вы упомянули каких-то братьев, и я так понимаю, что именно их вы считаете причиной исчезновения своего сына.
– Да, совершенно верно, именно их тлетворное влияние! Но, чтобы не быть голословной, я вам сейчас поведаю, что это за фрукты, что это за злаки такие – отпрыски славных семей! Слушайте. Братья Лесные Кролики – это два сыночка наших местных уважаемых всеми людей Верхних Пенок. Одного зовут Трун, а другого Блюм. Первый – сын Псита Нычвца – это зав. гав. директора нашего Центрального гастрогнома, а второй – сын Рнгона Фывса – это, к моему горькому сожалению, дитя мэра нашего города. Два этих прожигателя жизни нигде не работают, нигде не учатся, а обоим оболтусам уже, между прочим, по двадцать одному году, три судимости и по пять ножевых ранений. Но вся беда не в этом – три судимости у них за мелкие кражи из папиных кошельков и пять ножевых ранений от них же за свои три судимости. Но я повторяю, не в этом, не в этом главная беда, главная угроза нашему обществу и Мирозданию в целом!
– А в чем же?
– Они организовали недалеко от города, в нашем красивом и ни в чем не повинном Дубовом Лесу Братство Лесных Кроликов! Вот!
– Ну и что? Что это за организация такая? Звучит даже мило – Лесные Кролики, по-моему, весьма гуманно и романтично!
– Это жуть! Страх! Позор! Сплошное недоразумение!
– Ой! – воскликнула Ясна, как-то странно подпрыгнув. – Вы сказали – Братство Лесных Кроликов?
– Да, – ответила мадам Менс, неодобрительно посмотрев на девочку, – я надеюсь, ты знаешь о них из осуждающих статей нашей демократической газеты «Вершки и корешки Верхних Пенок»?
– К сожалению, нет, я знаю о них из хвалебных статей независимой газеты «На босую ногу».
– Так что же такого страшного и необычного происходит в этой организации с таким милым названием? – пыталась я докопаться до истины.
Мадам Менс достала из единственного на все платьице кармана в восемь раз свернутую газету, медленно, словно фокусник, развернула ее до первоначального состояния и, как будто пачкаясь обо что-то грязное и неприличное, стала зачитывать содержимое.
Но в это же время моя крошка Ясна из одного из многочисленных карманов своего комбинезона извлекла в шестнадцать раз свернутую газету, быстро, словно подросток, впервые расстегивающий блузку, развернула ее и, мечтательно закатывая глазки, стала зачитывать ее содержимое.
Так и читали они по очереди, словно играли в четыре руке две пьесы на одном фортепиано: пока набирала воздуху мадам Менс – читала Ясна, пока восстанавливала силы после выдоха Ясна – читала мадам Менс.
Информация, полученная мной из этой какофонии, была крайне противоречива. Звучало это примерно так:
– Статья называется «Наши дети нам не светят», – огласила Менс
– Очерк называется «Дети одуванчиков», – продекламировала Ясна.
– «Ни для кого не секрет, что для здравомыслящего, здраводумающего и ныне здравствующего старшего поколения верхнепенковцев остро стал вопрос воспитания молодежи».
– «Никто из нас не избежал участи быть рожденным собственными родителями, хотя порой сей факт требует уточнения, но не в этом суть».
– «И вот, совершенно недавно, проблема эта выкристаллизовалась и оформилась в неформальное и непослушное течение Братства Лесных Кроликов. Под маской этого совершенно незатейливого и гуманного общества скрывается ужасная и вопиющая, много пьющая и курящая, аморфная (т. е. употребляющая морфий) организация, разлагающая устои нашего патриархального общества».
– «Итак, наконец в наших Верхних Пенках появилось то, что давно уже должно было появиться, – Братство Лесных Кроликов – независимая коммуна тех, кому на все глубоко все равно! Наконец-то в лице этого общества мы можем смело посмотреть в физиономии нашим ретроградам!»
– «Чтобы не мучить наших занятых делами и едой читателей, мы перейдем непосредственно к философской программе этих так называемых Лесных Кроликов, и читатель сможет сам убедиться, кого мы пригрели на своих кошельках и подушках!»
– «Не будем утомлять наших подписчиков излишним словоблудием, а лучше всего приведем здесь основные философские принципы прославленного Братства Лесных Кроликов, чтобы молодежь Верхних Пенок могла проникнуться духом свободы и незакомплексованности, что витает в этой коммуне».
– Стоп! – остановила я этот поток взаимоисключающих друг друга откровений. – Давайте лучше перейдем непосредственно к фактам, и хотя бы наметим, что нам делать дальше, иначе вам, мадам Менс, не видать своего сына, а тебе, Ясна, – ужина.
– Хорошо, – согласилась Менс, – вот вам факты: мой сыночек стал дружить с братьями Лесными Кроликами и начал ходить в их дурацкое Братство. После этого он изменился, стал молчаливым, задумчивым и, в конце концов, додумался до того, что решил уйти из дома.
– Магия-то тут при чем?
Но ответа я так и не услышала, мадам Менс снова разревелась, и мне ничего не оставалось, как отправить ее домой в сопровождении Ясны.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЕНИЮ
Оставшись в комнате в одиночестве, я призадумалась: ситуация становилась напряженной. С одной стороны, меня очень интересовал сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце, а с другой стороны, я не могла отказать этой милой, непосредственной и колоритной женщине, матери, в конце концов!
Как же быть? Как ей помочь? Если ее сынок действительно связался с магией, то дело предстоит тяжелое, знаю по себе, по своим ученическим годам, когда я еще пигалицей зубрила заклинания у моего достоплачевного наставника Хр. Ена. Естественно, мамаша эта по сравнению с ним – чистый ангел, но тоже не сахар. Как говорит Ясна: «Эх, где наша не ночевала!» Кстати, интересно, о чем это она так говорит, и где она этого нахваталась? Тоже, наверняка, в такой же вот компании, как эти лесные мелкопитающиеся.
Нужно рассуждать трезво: от такой мамаши сбежала бы и я – наверняка не дает сыночку и свежего воздуха. Кудахчет вокруг него с утра до вечера, сюсюкается, а пацану, поди, на волю хочется – по полю побегать, из рогатки пострелять, девочек за косы подергать. Вот он и сбежал, а эти лесные грызуны только катализатором послужили. Но вот как это объяснить мадам Менc?
Что ж, пришло время показать свои настоящие магические способности, как я любила повторять в детстве: «Своя ложка ближе к каше».
Я села с прямой спиной, закрыла глаза и сконцентрировалась на мозговых извилинах, где-то в самом их центре. Глубоко вдохнула и так же глубоко выдохнула. Расслабила ремешок на талии и тело, после чего… преспокойно заснула.
М-да, концентрация мне не удавалась никогда, тем более на мыслительном процессе или на его отсутствии. Но это не беда, меня всегда выручали врожденная фантазия и находчивость, как написано в моей характеристике, полученной в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ: «Сия особа особенно отличается неадекватностью мышления, нетрадиционными взглядами, непечатной лексикой и другими параненормальными феноменами».
Очнувшись от сна, я уже знала, что мне делать дальше. Действовать нужно было немедленно, безотлагательно и безоглядывательно, так как, по моим наблюдениям, вразумительного ответа на вопрос «при чем тут магия?» от мадам Менc мне не добиться, а если и добиться, то добивать тогда придется уже меня. Тем более надо было спешить, потому как менялся лунный день, и магическая сила могла ослабнуть.
Итак, я стала произносить заклинание для вызова мышей. Не удивляйтесь, именно для вызова мышей, ведь это только сказки и выдумки, что слухами в полной мере владеют сороки, но на самом деле все обо всем знают мыши, ибо бывают ТАМ, где люди хранят ТО, чего не должен видеть НИКТО.
Истин рога мати нкерта
Мимрта оыкмыан ук!
вещала я на Древнем Языке, что в переводе означало:
Мышка-норушка,
Чувствительно брюшко,
Проворненький носик,
Слушай мой вопросик.
Из воздуха появилась мышка. Она посмотрела на меня внимательными глазками и спросила:
– Чего надобно, старче?
Я от удивления чуть было не ответила: «Корыто давай!» Но мышка вовремя спохватилась и совершенно другим голосом, делая вид, что ничего не произошло, поведала:
– Что же тебе нужно, Емеля?
Я так и села, но мышка снова как-то неуверенно крякнула, охнула и, видимо, потеряв всякую надежду сориентироваться, уставшим бабьим голосом проговорила:
– Ты кто? Что-то не узнаю тебя, Василиса Прекрасная, что ли?
– Н-н-нет, я Йо. Хотя не менее прекрасна и премудра, чем…
– Ох, простите, барышня, стара я стала, уже забываю, кому в каком виде являться. Сказок много, а я одна, на полставки, так сказать. Так умаялась, что сил нет. Так что заказывать будем – ковер-самолет? Предупреждаю, на стенку не вешай, а то один умник повесил, так летающую стенку своего замка до сих пор по пустыне ловит, у него в этой стене сейф с золотом был. Терем до небес? Предупреждаю, выше трех этажей не будет. Мужа-принца? Предупреждаю, остались только старше семидесяти. Сапоги-скоробеги? Предупреждаю, в комплект тормоза не входят. Ты только скажи – вмиг сделаю!
– Да нет, мне попроще, мне бы информацию подсобрать… для одного дельца.
– А-а, вон оно что, размышение, значит, делать будем.
– Это как?
– Как «как»? Мышей рассылать будем по окрестностям. Что я, по-твоему, сама по амбарам да кладовкам, погребам да заначкам, по закромам да подпольям бегать буду? Что я, сороконожка, что ли?!
– Да-да, понятно, – заторопилась я, чтоб не вспугнуть эту странную мышку.
Такого еще в моей практике не встречалось. Наставники в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ меня, конечно же, предупреждали, что наблюдается некоторый упадок жанра моей профессии, но чтоб так упадочно!
– Так ты, девица, что тянешь, давай наводящие вопросы, исходную информацию к размышению подкидывай, а там – дело техники и нюха.
– Да-да, сейчас. Во-первых…
– Э-э, милая, только «во-первых» и будет. Я же тебе не цветик-семицветик и не волшебный дрючок, я – чудо одноразовое, только на один вопрос ответить могу.
Тут я растерялась, ведь нужно было выбирать один вопрос и самый главный, а вот какой из них главный-то?
Я усиленно думала. Что важнее: узнать, почему разыгрывается сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце или куда так опрометчиво сгинул этот, будь он неладен, сыночек мадам Менс?
– Милая, ты время-то не тяни, оно не резиновое, оно нервов моих стоит, у меня кроме тебя еще дел по самый хвостик, так что давай выкладывай.
– Хочу знать, куда подевался сыночек мадам Менс!
– Вопрос понятен.
Мышка что-то прошептала себе под нос, щелкнула хвостом, три раза подпрыгнула на месте, и вокруг нее, сбежавшись из всех щелей, собралось десятка два мышей. Она что-то им пропищала на ушки, и те разбежались.
– Вот и все, через два часа ответ доставят в письменном виде в трех экземплярах. На чье имя составлять сие донесение?
– На имя Йо.
– Полное имя как звучит? Это же официальный документ, через канцелярию пойдет, понимаешь! А так только любовные записочки подписывают недоучки принцессы-акселератки.
– Канцелярия?
– Ха, а ты думала, что в сказочном мире анархия? Нет, деточка, здесь все, как у людей: сдал – принял, получил – расписался, премиальные и выговоры, все как положено, а иначе золотая рыбка давно бы уже в золотом аквариуме плавала, а конек-горбунок горбатился бы на ферме у какого-нибудь прогрессирующего крестьянина. Так имя полное как будет?
– Ойо-йо-ййй.
– Иностранка, что ли? Чтобтебелькин не твой случайно родственник?
– Нет.
– Ну да ладно, если нужна буду – вызывай. Понравилась ты мне, девица. Только больше эту чушь не повторяй, просто по имени зови.
– По какому?
– Зуся я. Так и зови: «Зуся, Зуся!», я и приду.
– Ох, спасибо вам.
– Да чего уж там, спасибо в зубах не унесешь, может, сахарку подкинешь?
– Конечно, сейчас!
Это был сущий пустячок – полкилограмма сахара тут же появились возле мышки.
– Вот спасибо! Ввек не забуду! До скорого, красавица! – прокричала, растворясь в воздухе, мышка Зуся.
Да, кому рассказать – не поверят: что-то в волшебном мире кардинально меняется, какие-то новые веяния, или просто безработица и безалаберность.
Через два часа на моем столе уже лежало донесение в трех экземплярах. Два я сразу бросила в камин, дабы кроме меня никто не мог на них наткнуться. Дождалась, пока донесения вспыхнут ясным пламенем и скоропостижно сгорят, а на третьем послании прочла:
Лист № 1
Местоположение мальчика по имени Янат, являющегося сыном мадам Менс, установлено со стопроцентной вероятностью и очевидностью.
На данный момент он находится в…
(см. продолжение на листе № 2)
Я зажмурилась – перед глазами всплыли два полыхающих листа. Никакая магия уже не сможет их возвратить назад. Я, конечно, попыталась, но они не вернулись, вернулась только малышка Ясна.
ЯВЛЕНИЕ ДЯДЮШКИ ДРУДА НАРОДУ
Ясна вошла в комнату и плюхнулась в кресло, издав при этом звук «ох».
– Провела?
– Провела.
– Все в порядке? Дошли без происшествий?
– Как же «без происшествий» – это не женщина, а целый аттракцион.
– Так что же случилось?
– Ох, и не спрашивай. Поначалу все было хорошо – мы шли молча, мадам Менс время от времени всхлипывала, а потом нам повстречался дядюшка Друд. Он как раз шел с очередного семинара местной гильдии магов-теоретиков. Я поздоровалась с ним, а мадам Менс, узнав, что это наш родственник да к тому же маг, хоть и теоретик, тут же завалила его просьбами о спасении своего сыночка. Дядюшка отбивался, как мог, но ты же видела, что натиск мадам Менс выдержать невозможно – она уговорит и мертвого, и живого. Одним словом, Друд Ухта тоже теперь ищет мальчика по имени Янат.
– Да-а, вот стихийное бедствие! А где сейчас дядюшка?
– Я же сказала, ищет Яната.
– Что значит – ищет Яната?
– То и значит, пошел заглядывать по всяким сараям и шалашам, оврагам да холмам.
– Какой кошмар! А мадам Менс что делает?
– Не знаю, я довела ее до дому и пошла назад.
– Ну мы и влипли, Ясна. Ты сама-то как думаешь, куда подевался этот негодный мальчишка?
– Не знаю, если о нем не знают даже Лесные Кролики, то… он может быть где угодно.
– Послушай, Ясна, у меня к тебе есть еще один вопрос.
– Правда? А я думала, ты меня всю жизнь только воспитывать будешь.
– Ясна, перестань дуться на меня, а то лопнешь.
– Так что за вопрос?
– У меня такое ощущение, что с этим призом, я имею в виду сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце, что-то не совсем чисто. Согласись, разыгрывать такое сокровище может либо полный идиот, либо полный меценат.
– Да? Наверно, ты права.
– Так вот, не могла бы ты…
Договорить я не успела, так как раздался ожесточенный стук входной двери, и в комнату весь в снегу ввалился дядюшка Друд. Был он мрачен и хмур. Сердито отряхивая с себя снег и перья, он всячески ругался на иностранных языках, коих знал превеликое множество, при этом недоверчиво поглядывал на меня и Ясну.
– Добрый вечер, дядюшка! – поздоровалась я, пытаясь придать своему голосу максимум коммуникабельности.
– Кому и добрый, а кому… От черт! – дядюшка, снимая свой тулуп, перецепился через рукав и рухнул на пол, беспомощно раскинув руки и водя по сторонам удивленными и слегка обиженными глазами.
Ясна и я мигом подскочили к потерпевшему и помогли ему встать на ноги. Затем при нашем неоценимом содействии дядюшка скинул верхнюю одежду, уселся в кресло возле камина и, закурив свою трубку, начал пускать пузыри.
Вам это, может, покажется странным, но мы привыкли. Дело в том, что врачи сто пятьдесят семь лет назад запретили дядюшке Друду курить, а привычка уже настолько въелась в его мироощущение, что избавиться от нее не представлялось возможным. Поэтому дядюшка придумал себе такой табак, от которого не было вреда, а были одни мыльные пузыри – и привычка осталась, и людям на забаву. Друд Ухта неоднократно по этому поводу повторял: «Думай о своих ближних первым, пока они не подумали о тебе сами!»
– Дядюшка, не пугайте нас своим молчанием, неужели с вами приключилось какое-то… недоразумение? У вас все в порядке?
– Да где там «в порядке»! – воскликнул дядюшка. – Ведь и ты, моя дорогая, уже тоже имела счастье быть знакомой с мадам Менс?
– Да.
– Так чего спрашиваешь?! Мне кажется, этот Янат правильно сделал, что сбежал от такой мамаши, единственное, в чем он не прав, так в том, что сделал это слишком поздно.
– Еще как выдержу!
– Еще как не выдержишь!
– Еще как выдеру тебя сейчас!
– И пожалуйста, только тогда ты так и не узнаешь, что написано в записке… ой!
– Проболталась?! Теперь-то уж выкладывай, что за записка и от кого.
Ясна мрачно посмотрела на меня – проигрывать в спорах она не любила. Малышка подошла к секретеру, достала оттуда сложенный вдвое листок бумаги и протянула мне:
– Это утром принес почтальон. Он сказал – срочно.
– Так что же ты молчала?!
– Забыла.
– А поорать с утра пораньше свои песенки дурацкого содержания ты не забыла! Где ты только их услышала – какой-то совершенно подзаборный фольклор!
– Между прочим, это песни из репертуара самого Бок Ейна Серебряные Струны!
– Это еще не повод, чтобы утром орать громче соседского петуха.
– Я не орала – я занималась вокалом. Меня, к твоему сведению, пригласили вокалисткой в ансамбль «Манна Небесная», вот так-то!
– Ты бы лучше вместо того чтобы препираться со мной, пошла бы ужин приготовила, а то скоро дядюшка Друд придет, и если он останется без обеда… Голодный мужчина дрессировке не поддается. Я надеюсь, ты уже выучила эту аксиому?
– Я-то выучила эту аксиому, только ты вместо того чтобы препираться со мной, давно уже прочла бы записку, там, между прочим, написано «срочно!».
– Сгинь! – рявкнула я и, повернувшись спиной к Ясне, углубилась в изучение послания.
МАМАША
Умоляю вас, найдите его! Узнайте, где он! Вы всюду бываете! Вам будет не трудно! Передайте, что я хочу его видеть.
И. Ильф, Е. Петров
Когда Ясна вышла из комнаты, я, сгорая от любопытства, развернула листок и углубилась в изучение… трех слов:
СПАСИТЕ ПРИДУ ВЕЧЕРОМ
Как говорится, краткость – сестра таланта. Но не успела я отложить листок с посланием в сторону, как в комнату снова вошла Ясна с широко распахнутыми глазами и таинственным шепотом сообщила:
– Йо, к нам пришла…
Не успела она договорить, как на нее пала чья-то густая черная тень, и через несколько мгновений в комнату вошла, точнее, ворвалась, если не сказать влетела, как ураган, женщина средних лет и среднего достатка (судя по надетому на нее серенькому платьицу в розовый одуванчик).
Женщина, не заметив Ясну, прошла прямо ко мне и без приглашения села в кресло напротив. Ясна в дверях приходила в себя и, облокотившись о дверной косяк, наблюдала за происходящим в комнате.
Мне стало любопытно, как бывает любопытно начинающему врачу в реанимации.
В это время женщина посмотрела на меня своими большими голубыми глазами и, дождавшись момента, когда я, в свою очередь, пойму, что она уже здесь, что она уже пришла, тут же разревелась.
Большие печальные слезы падали на журнальный столик и маленькой струйкой стекали на паркет. Женщина достала носовой платок, но вместо того чтобы утирать им слезы на лице, стала утирать их на столе. Это продолжалось минут пять и продолжалось бы, наверное, еще больше, если бы сообразительная Ясна не принесла стакан воды.
Женщина отхлебнула из стакана все его содержимое за один раз и в ту же секунду перестала плакать.
– Вас зовут Йо?
– Да, а вас…
– Вы волшебница?
– Да, но как ваше…
– Вы…
– Простите, с кем имею честь?
– Ах, прошу прощения, зовут меня Менс.
– Очень приятно. Что привело вас ко мне?
– Горе, госпожа волшебница, чрезвычайное горе! У меня пропал сын!
– Сын?
– Да, мой единственный сыночек, моя кровиночка! Он пропал! Помогите мне, прошу вас! Я, как видите, даже не смогла дождаться вечера и поэтому пришла так рано, ибо сердце мое больше не может вынести этого горя! Я очень переживаю, не случилась ли с ним какая беда! Мой мальчик, мой соколик! Помогите мне, я…
– Но почему вы обратились именно ко мне? Может, вам лучше пойти к детективу, ведь это его профиль.
– Нет-нет, помочь мне можете только вы, ведь вы волшебница?
– Я волшебница и именно поэтому не занимаюсь пропажами, тем более детей.
– Ах, кто же, если не вы? Ведь мой мальчик был волшебником!
– Вот оно что.
– Я расскажу вам все по порядку, честно и искренне.
– Это правильно, чистосердечное признание облегчает поиски, не так ли, Ясна?
Менс наконец заметила, что в дверях стоит малышка.
– Будьте знакомы, это моя ученица – Ясна. Она помогает мне в моей магической работе и по дому.
– Да-да, очень приятно. Ах, ах, ах, ох, я так волнуюсь, так нервничаю и переживаю!
– Успокойтесь, все будет хорошо.
– Не могу, мне очень плохо, я переживаю, ведь у меня это первый раз в жизни.
– Что первый раз в жизни?
– Как что? Пропажа сына!
– А-а…
– Мой мальчик – единственное, что осталось у меня в жизни, кроме писем бывшего мужа.
– Ясна, деточка, принеси из моего кабинета настойку, снимающую нервное напряжение, будь так любезна, если тебе не трудно, – попросила я Ясну, пытаясь намекнуть ей, что ковыряться в носу перед гостями невежливо, некрасиво и вредно для здоровья.
– Это какую? «Отдохнешь и ты»?
– Нет, конечно! Что-нибудь порадикальней, к примеру, «Нирвана».
– Слушаюсь и повинуюсь! – ехидным голосом ответила Ясна и исчезла из комнаты. Не ушла, а именно исчезла, растворилась, оставив после себя запах каких-то странных духов.
Я принюхалась, кажется, это был последний аромат современной парфюмерии, духи под названием «Ты меня никогда не забудешь». Наверно, в следующем сезоне придумают духи «Ты меня никогда и не вспомнишь».
Пока я определяла название парфюмерии своей малышки, та уже вернулась – материализовалась прямо перед носом мадам Менс, держа на вытянутой руке флакончик с травяной настойкой.
Перемещения в пространстве моей ученицы, по-видимому, глубоко поразили воображение несчастной женщины и окончательно убедили ее в том, что я волшебница и она пришла туда, куда надо.
Она сделала пару глотков «Нирваны» и потихоньку успокоилась. Тяжело выдохнула, прокашлялась, поправила подол платьица, закинула свою рыжую косу за спину и ногу за ногу, встряхнула головой, почесала затылок, грустно взглянула на Ясну, смиренно сложила на коленях ладони, еще раз повторила все предыдущие приготовления, но уже в обратном порядке и, наконец, заговорила.
– Я – мамаша…
ЯНАТ И БРАТСТВО ЛЕСНЫХ КРОЛИКОВ
Ах, дети, милые дети лейтенанта Шмидта, почему вы не читаете газет? Их нужно читать. Они довольно часто сеют разумное, доброе, вечное.
И. Ильф, Е. Петров
– Я – мамаша маленького Яната, может, слышали о таком?
– Честно говоря, нет.
– Ну как же?! Он в прошлом году победил на всеимперском конкурсе начинающих чародеев! Об этом даже писали в газетах!
– Простите, но я не читаю «оранжевую» прессу, а если и читаю, то только о финалах конкурсов не начинающих, а законченных чародеев.
– Ладно, дело не в этом. До недавнего времени мой мальчик был послушным ребенком, и вот совершенно недавно, месяцев пять-шесть назад, он познакомился с братьями Лесными Кроликами.
– Извините, а сколько мальчику лет?
– Тринадцать. Тринадцать лет ему, но умен чрезвычайно, многие намекают, что он гений – врожденные способности к магии и кулинарии.
– Так что же дальше?
– После дружбы, простите за грубость, с этими буйнонамешанными личностями он изменился до неузнаваемости.
– Это как?
– Я перестала его узнавать, причем в упор. А неделю назад мой Янат пропал, пропал бесследно. Не предупредив меня. И теперь никто не знает, где он, даже сами братья Лесные Кролики.
– Не хочу показаться назойливой, но я все еще не понимаю, какая от меня в этом деле польза?
– Как «какая»? Вы волшебница и должны лучше знать психологию волшебника. Подключите свою интуицию, поколдуйте, бросьте руны, пошаманьте, помедитируйте, разложите таро, почитайте заклинание – хоть что-нибудь сделайте, но помогите, прошу вас! Он – единственная моя надежда на светлое будущее и обеспеченную старость! Кровиночка моя, сыночек мой! Вы не подумайте, что я предлагаю вам работать на голом энтузиазме во имя гуманного общества, нет, я заплачу, сколько скажете, в разумных пределах, но окажите мне такую услугу и… умоляю, верните мне мое чадо, мою отраду, плоть от плоти моей, кровь от крови моей верните!
Мне оставалось только удивляться манере говорить этой женщины.
Ясна, все это время находившаяся в комнате на своем наблюдательном пункте – у дверного косяка, напрочь игнорировала мои намеки не вмешиваться в дела взрослых, как ни странно, слушала мадам Менс внимательно и время от времени кивала ей головой, как бы соглашаясь с вышесказанным.
– Уважаемая Менс, вы упомянули каких-то братьев, и я так понимаю, что именно их вы считаете причиной исчезновения своего сына.
– Да, совершенно верно, именно их тлетворное влияние! Но, чтобы не быть голословной, я вам сейчас поведаю, что это за фрукты, что это за злаки такие – отпрыски славных семей! Слушайте. Братья Лесные Кролики – это два сыночка наших местных уважаемых всеми людей Верхних Пенок. Одного зовут Трун, а другого Блюм. Первый – сын Псита Нычвца – это зав. гав. директора нашего Центрального гастрогнома, а второй – сын Рнгона Фывса – это, к моему горькому сожалению, дитя мэра нашего города. Два этих прожигателя жизни нигде не работают, нигде не учатся, а обоим оболтусам уже, между прочим, по двадцать одному году, три судимости и по пять ножевых ранений. Но вся беда не в этом – три судимости у них за мелкие кражи из папиных кошельков и пять ножевых ранений от них же за свои три судимости. Но я повторяю, не в этом, не в этом главная беда, главная угроза нашему обществу и Мирозданию в целом!
– А в чем же?
– Они организовали недалеко от города, в нашем красивом и ни в чем не повинном Дубовом Лесу Братство Лесных Кроликов! Вот!
– Ну и что? Что это за организация такая? Звучит даже мило – Лесные Кролики, по-моему, весьма гуманно и романтично!
– Это жуть! Страх! Позор! Сплошное недоразумение!
– Ой! – воскликнула Ясна, как-то странно подпрыгнув. – Вы сказали – Братство Лесных Кроликов?
– Да, – ответила мадам Менс, неодобрительно посмотрев на девочку, – я надеюсь, ты знаешь о них из осуждающих статей нашей демократической газеты «Вершки и корешки Верхних Пенок»?
– К сожалению, нет, я знаю о них из хвалебных статей независимой газеты «На босую ногу».
– Так что же такого страшного и необычного происходит в этой организации с таким милым названием? – пыталась я докопаться до истины.
Мадам Менс достала из единственного на все платьице кармана в восемь раз свернутую газету, медленно, словно фокусник, развернула ее до первоначального состояния и, как будто пачкаясь обо что-то грязное и неприличное, стала зачитывать содержимое.
Но в это же время моя крошка Ясна из одного из многочисленных карманов своего комбинезона извлекла в шестнадцать раз свернутую газету, быстро, словно подросток, впервые расстегивающий блузку, развернула ее и, мечтательно закатывая глазки, стала зачитывать ее содержимое.
Так и читали они по очереди, словно играли в четыре руке две пьесы на одном фортепиано: пока набирала воздуху мадам Менс – читала Ясна, пока восстанавливала силы после выдоха Ясна – читала мадам Менс.
Информация, полученная мной из этой какофонии, была крайне противоречива. Звучало это примерно так:
– Статья называется «Наши дети нам не светят», – огласила Менс
– Очерк называется «Дети одуванчиков», – продекламировала Ясна.
– «Ни для кого не секрет, что для здравомыслящего, здраводумающего и ныне здравствующего старшего поколения верхнепенковцев остро стал вопрос воспитания молодежи».
– «Никто из нас не избежал участи быть рожденным собственными родителями, хотя порой сей факт требует уточнения, но не в этом суть».
– «И вот, совершенно недавно, проблема эта выкристаллизовалась и оформилась в неформальное и непослушное течение Братства Лесных Кроликов. Под маской этого совершенно незатейливого и гуманного общества скрывается ужасная и вопиющая, много пьющая и курящая, аморфная (т. е. употребляющая морфий) организация, разлагающая устои нашего патриархального общества».
– «Итак, наконец в наших Верхних Пенках появилось то, что давно уже должно было появиться, – Братство Лесных Кроликов – независимая коммуна тех, кому на все глубоко все равно! Наконец-то в лице этого общества мы можем смело посмотреть в физиономии нашим ретроградам!»
– «Чтобы не мучить наших занятых делами и едой читателей, мы перейдем непосредственно к философской программе этих так называемых Лесных Кроликов, и читатель сможет сам убедиться, кого мы пригрели на своих кошельках и подушках!»
– «Не будем утомлять наших подписчиков излишним словоблудием, а лучше всего приведем здесь основные философские принципы прославленного Братства Лесных Кроликов, чтобы молодежь Верхних Пенок могла проникнуться духом свободы и незакомплексованности, что витает в этой коммуне».
– Стоп! – остановила я этот поток взаимоисключающих друг друга откровений. – Давайте лучше перейдем непосредственно к фактам, и хотя бы наметим, что нам делать дальше, иначе вам, мадам Менс, не видать своего сына, а тебе, Ясна, – ужина.
– Хорошо, – согласилась Менс, – вот вам факты: мой сыночек стал дружить с братьями Лесными Кроликами и начал ходить в их дурацкое Братство. После этого он изменился, стал молчаливым, задумчивым и, в конце концов, додумался до того, что решил уйти из дома.
– Магия-то тут при чем?
Но ответа я так и не услышала, мадам Менс снова разревелась, и мне ничего не оставалось, как отправить ее домой в сопровождении Ясны.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЕНИЮ
Надо только удивляться, что мы все еще не вообразили себя Авраамом.
И. Ильф, Е. Петров
Оставшись в комнате в одиночестве, я призадумалась: ситуация становилась напряженной. С одной стороны, меня очень интересовал сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце, а с другой стороны, я не могла отказать этой милой, непосредственной и колоритной женщине, матери, в конце концов!
Как же быть? Как ей помочь? Если ее сынок действительно связался с магией, то дело предстоит тяжелое, знаю по себе, по своим ученическим годам, когда я еще пигалицей зубрила заклинания у моего достоплачевного наставника Хр. Ена. Естественно, мамаша эта по сравнению с ним – чистый ангел, но тоже не сахар. Как говорит Ясна: «Эх, где наша не ночевала!» Кстати, интересно, о чем это она так говорит, и где она этого нахваталась? Тоже, наверняка, в такой же вот компании, как эти лесные мелкопитающиеся.
Нужно рассуждать трезво: от такой мамаши сбежала бы и я – наверняка не дает сыночку и свежего воздуха. Кудахчет вокруг него с утра до вечера, сюсюкается, а пацану, поди, на волю хочется – по полю побегать, из рогатки пострелять, девочек за косы подергать. Вот он и сбежал, а эти лесные грызуны только катализатором послужили. Но вот как это объяснить мадам Менc?
Что ж, пришло время показать свои настоящие магические способности, как я любила повторять в детстве: «Своя ложка ближе к каше».
Я села с прямой спиной, закрыла глаза и сконцентрировалась на мозговых извилинах, где-то в самом их центре. Глубоко вдохнула и так же глубоко выдохнула. Расслабила ремешок на талии и тело, после чего… преспокойно заснула.
М-да, концентрация мне не удавалась никогда, тем более на мыслительном процессе или на его отсутствии. Но это не беда, меня всегда выручали врожденная фантазия и находчивость, как написано в моей характеристике, полученной в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ: «Сия особа особенно отличается неадекватностью мышления, нетрадиционными взглядами, непечатной лексикой и другими параненормальными феноменами».
Очнувшись от сна, я уже знала, что мне делать дальше. Действовать нужно было немедленно, безотлагательно и безоглядывательно, так как, по моим наблюдениям, вразумительного ответа на вопрос «при чем тут магия?» от мадам Менc мне не добиться, а если и добиться, то добивать тогда придется уже меня. Тем более надо было спешить, потому как менялся лунный день, и магическая сила могла ослабнуть.
Итак, я стала произносить заклинание для вызова мышей. Не удивляйтесь, именно для вызова мышей, ведь это только сказки и выдумки, что слухами в полной мере владеют сороки, но на самом деле все обо всем знают мыши, ибо бывают ТАМ, где люди хранят ТО, чего не должен видеть НИКТО.
Истин рога мати нкерта
Мимрта оыкмыан ук!
вещала я на Древнем Языке, что в переводе означало:
Мышка-норушка,
Чувствительно брюшко,
Проворненький носик,
Слушай мой вопросик.
Из воздуха появилась мышка. Она посмотрела на меня внимательными глазками и спросила:
– Чего надобно, старче?
Я от удивления чуть было не ответила: «Корыто давай!» Но мышка вовремя спохватилась и совершенно другим голосом, делая вид, что ничего не произошло, поведала:
– Что же тебе нужно, Емеля?
Я так и села, но мышка снова как-то неуверенно крякнула, охнула и, видимо, потеряв всякую надежду сориентироваться, уставшим бабьим голосом проговорила:
– Ты кто? Что-то не узнаю тебя, Василиса Прекрасная, что ли?
– Н-н-нет, я Йо. Хотя не менее прекрасна и премудра, чем…
– Ох, простите, барышня, стара я стала, уже забываю, кому в каком виде являться. Сказок много, а я одна, на полставки, так сказать. Так умаялась, что сил нет. Так что заказывать будем – ковер-самолет? Предупреждаю, на стенку не вешай, а то один умник повесил, так летающую стенку своего замка до сих пор по пустыне ловит, у него в этой стене сейф с золотом был. Терем до небес? Предупреждаю, выше трех этажей не будет. Мужа-принца? Предупреждаю, остались только старше семидесяти. Сапоги-скоробеги? Предупреждаю, в комплект тормоза не входят. Ты только скажи – вмиг сделаю!
– Да нет, мне попроще, мне бы информацию подсобрать… для одного дельца.
– А-а, вон оно что, размышение, значит, делать будем.
– Это как?
– Как «как»? Мышей рассылать будем по окрестностям. Что я, по-твоему, сама по амбарам да кладовкам, погребам да заначкам, по закромам да подпольям бегать буду? Что я, сороконожка, что ли?!
– Да-да, понятно, – заторопилась я, чтоб не вспугнуть эту странную мышку.
Такого еще в моей практике не встречалось. Наставники в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ меня, конечно же, предупреждали, что наблюдается некоторый упадок жанра моей профессии, но чтоб так упадочно!
– Так ты, девица, что тянешь, давай наводящие вопросы, исходную информацию к размышению подкидывай, а там – дело техники и нюха.
– Да-да, сейчас. Во-первых…
– Э-э, милая, только «во-первых» и будет. Я же тебе не цветик-семицветик и не волшебный дрючок, я – чудо одноразовое, только на один вопрос ответить могу.
Тут я растерялась, ведь нужно было выбирать один вопрос и самый главный, а вот какой из них главный-то?
Я усиленно думала. Что важнее: узнать, почему разыгрывается сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце или куда так опрометчиво сгинул этот, будь он неладен, сыночек мадам Менс?
– Милая, ты время-то не тяни, оно не резиновое, оно нервов моих стоит, у меня кроме тебя еще дел по самый хвостик, так что давай выкладывай.
– Хочу знать, куда подевался сыночек мадам Менс!
– Вопрос понятен.
Мышка что-то прошептала себе под нос, щелкнула хвостом, три раза подпрыгнула на месте, и вокруг нее, сбежавшись из всех щелей, собралось десятка два мышей. Она что-то им пропищала на ушки, и те разбежались.
– Вот и все, через два часа ответ доставят в письменном виде в трех экземплярах. На чье имя составлять сие донесение?
– На имя Йо.
– Полное имя как звучит? Это же официальный документ, через канцелярию пойдет, понимаешь! А так только любовные записочки подписывают недоучки принцессы-акселератки.
– Канцелярия?
– Ха, а ты думала, что в сказочном мире анархия? Нет, деточка, здесь все, как у людей: сдал – принял, получил – расписался, премиальные и выговоры, все как положено, а иначе золотая рыбка давно бы уже в золотом аквариуме плавала, а конек-горбунок горбатился бы на ферме у какого-нибудь прогрессирующего крестьянина. Так имя полное как будет?
– Ойо-йо-ййй.
– Иностранка, что ли? Чтобтебелькин не твой случайно родственник?
– Нет.
– Ну да ладно, если нужна буду – вызывай. Понравилась ты мне, девица. Только больше эту чушь не повторяй, просто по имени зови.
– По какому?
– Зуся я. Так и зови: «Зуся, Зуся!», я и приду.
– Ох, спасибо вам.
– Да чего уж там, спасибо в зубах не унесешь, может, сахарку подкинешь?
– Конечно, сейчас!
Это был сущий пустячок – полкилограмма сахара тут же появились возле мышки.
– Вот спасибо! Ввек не забуду! До скорого, красавица! – прокричала, растворясь в воздухе, мышка Зуся.
Да, кому рассказать – не поверят: что-то в волшебном мире кардинально меняется, какие-то новые веяния, или просто безработица и безалаберность.
Через два часа на моем столе уже лежало донесение в трех экземплярах. Два я сразу бросила в камин, дабы кроме меня никто не мог на них наткнуться. Дождалась, пока донесения вспыхнут ясным пламенем и скоропостижно сгорят, а на третьем послании прочла:
Лист № 1
Местоположение мальчика по имени Янат, являющегося сыном мадам Менс, установлено со стопроцентной вероятностью и очевидностью.
На данный момент он находится в…
(см. продолжение на листе № 2)
Я зажмурилась – перед глазами всплыли два полыхающих листа. Никакая магия уже не сможет их возвратить назад. Я, конечно, попыталась, но они не вернулись, вернулась только малышка Ясна.
ЯВЛЕНИЕ ДЯДЮШКИ ДРУДА НАРОДУ
Снова стало необыкновенно гадостно.
И. Ильф, Е. Петров
Ясна вошла в комнату и плюхнулась в кресло, издав при этом звук «ох».
– Провела?
– Провела.
– Все в порядке? Дошли без происшествий?
– Как же «без происшествий» – это не женщина, а целый аттракцион.
– Так что же случилось?
– Ох, и не спрашивай. Поначалу все было хорошо – мы шли молча, мадам Менс время от времени всхлипывала, а потом нам повстречался дядюшка Друд. Он как раз шел с очередного семинара местной гильдии магов-теоретиков. Я поздоровалась с ним, а мадам Менс, узнав, что это наш родственник да к тому же маг, хоть и теоретик, тут же завалила его просьбами о спасении своего сыночка. Дядюшка отбивался, как мог, но ты же видела, что натиск мадам Менс выдержать невозможно – она уговорит и мертвого, и живого. Одним словом, Друд Ухта тоже теперь ищет мальчика по имени Янат.
– Да-а, вот стихийное бедствие! А где сейчас дядюшка?
– Я же сказала, ищет Яната.
– Что значит – ищет Яната?
– То и значит, пошел заглядывать по всяким сараям и шалашам, оврагам да холмам.
– Какой кошмар! А мадам Менс что делает?
– Не знаю, я довела ее до дому и пошла назад.
– Ну мы и влипли, Ясна. Ты сама-то как думаешь, куда подевался этот негодный мальчишка?
– Не знаю, если о нем не знают даже Лесные Кролики, то… он может быть где угодно.
– Послушай, Ясна, у меня к тебе есть еще один вопрос.
– Правда? А я думала, ты меня всю жизнь только воспитывать будешь.
– Ясна, перестань дуться на меня, а то лопнешь.
– Так что за вопрос?
– У меня такое ощущение, что с этим призом, я имею в виду сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце, что-то не совсем чисто. Согласись, разыгрывать такое сокровище может либо полный идиот, либо полный меценат.
– Да? Наверно, ты права.
– Так вот, не могла бы ты…
Договорить я не успела, так как раздался ожесточенный стук входной двери, и в комнату весь в снегу ввалился дядюшка Друд. Был он мрачен и хмур. Сердито отряхивая с себя снег и перья, он всячески ругался на иностранных языках, коих знал превеликое множество, при этом недоверчиво поглядывал на меня и Ясну.
– Добрый вечер, дядюшка! – поздоровалась я, пытаясь придать своему голосу максимум коммуникабельности.
– Кому и добрый, а кому… От черт! – дядюшка, снимая свой тулуп, перецепился через рукав и рухнул на пол, беспомощно раскинув руки и водя по сторонам удивленными и слегка обиженными глазами.
Ясна и я мигом подскочили к потерпевшему и помогли ему встать на ноги. Затем при нашем неоценимом содействии дядюшка скинул верхнюю одежду, уселся в кресло возле камина и, закурив свою трубку, начал пускать пузыри.
Вам это, может, покажется странным, но мы привыкли. Дело в том, что врачи сто пятьдесят семь лет назад запретили дядюшке Друду курить, а привычка уже настолько въелась в его мироощущение, что избавиться от нее не представлялось возможным. Поэтому дядюшка придумал себе такой табак, от которого не было вреда, а были одни мыльные пузыри – и привычка осталась, и людям на забаву. Друд Ухта неоднократно по этому поводу повторял: «Думай о своих ближних первым, пока они не подумали о тебе сами!»
– Дядюшка, не пугайте нас своим молчанием, неужели с вами приключилось какое-то… недоразумение? У вас все в порядке?
– Да где там «в порядке»! – воскликнул дядюшка. – Ведь и ты, моя дорогая, уже тоже имела счастье быть знакомой с мадам Менс?
– Да.
– Так чего спрашиваешь?! Мне кажется, этот Янат правильно сделал, что сбежал от такой мамаши, единственное, в чем он не прав, так в том, что сделал это слишком поздно.