Страница:
– И, в конце концов, над джокером есть и то, что управляет силой.
Крайний Помощник положил над бубновым тузом червовый туз.
– Итак. Вертикальный срез ситуации тоже готов: два туза, джокер, два туза. Ситуация как на ладони.
Дык Мушкитролль внимательно посмотрел на образовавшийся из карт крест, щелкнул языком и, ничего не сказав, собрал снова все в колоду и опять принялся работать своей пилочкой для ногтей.
Я молчала минуту.
Я молчала пять минут.
Я молчала пятнадцать минут.
На двадцатой минуте я молчать перестала:
– Ну?
– Ну и ничего, – не отрываясь от своего занятия, ответил Дык.
– Что «ничего»?
– То и «ничего». Ничего не поделать. Ничего не понятно. Я тебе помочь не могу. Метод Дыка не помог.
– Как не помог?
– Никак не помог.
– Так что же ты молчал целых двадцать минут?!
– Не знал, как тебе сказать об этом.
Я удрученно выдохнула и печально осмотрелась по сторонам.
– Как же быть?
– Не знаю, метод Дыка бесполезен, а вместе с ним и я.
– Ну что же, тогда…
– Нет-нет! – закричал Мушкитролль, догадываясь о моих намерениях отправить его назад в астрал.
– Что?
– Не возвращай меня назад! Можно, я буду рядом, а вдруг пригожусь, чем бог не любит… тьфу, чем бог не шутит!
– Ладно, оставайся.
АЛИ ГАТОР
Часы уже показывали два часа ночи, а я еще и одним глазом не вздремнула. Ситуация была не из лучших. Мою депрессию прервал Крайний Помощник:
– Йо, ты не сердись на меня.
– Я не сержусь.
– Я искренне пытался помочь.
– Я видела, Дык, не бери в голову.
– Йо, у меня есть идея. Я не смог тебе помочь, но, кажется, я знаю, кто мог бы.
– И кто?
– Есть у меня один знакомый. Если хочешь, я могу его попросить. Думаю, он не откажет.
– Давай попробуем, терять мне, кроме собственной репутации, нечего.
Дык Мушкитролль прервал свои занятия с пилочкой для ногтей, три раза щелкнул пальцами, и из пустого флакончика духов «Дым Отечества» появился джинн.
Он был красив: мужественные черты лица, чалма, могучие плечи, сильные руки, широкая грудь…
И вот, пожалуй, и все, остальное было как-то туманно.
– Кто?! Кто посмел?! О? О… О! Это ты, Мушкитролль?!
– Да, это я, а это моя знакомая, волшебница Йо.
– Очень приятно, – присела я в реверансе.
– А это джинн, Али Гатор! – представил Дык незнакомца.
Али любезно поцеловал мне руку.
– Польщен, весьма польщен. У нас на Востоке говорят: «Женщина – это цветок, который распускается только ночью».
– Али Гатор! – зашипел Мушкитролль. – Сейчас же прекрати свои фривольные шуточки!
– Ох, простите, совсем забылся. Последние восемьдесят три года я служил одному евнуху, вот от него и набрался.
– Евнуху?
– Это он потом стал евнухом, а поначалу…
Я предупредительно кашлянула.
– Али, – заговорил Дык, – нам нужна твоя помощь.
– Чем смогу, тем помогу.
– Йо, введи джинна в пульс дела.
МОЗГОВОЙ ХРУМ
– Вот такие дела, – во второй раз закончила я свой короткий рассказ.
– Понятно, – изрек джинн. – Думаю, я смогу вам помочь.
– В таком случае не откладывай помощь в долгий кувшин, – поторопил джинна Крайний Помощник. – Начинай помогать прямо сейчас, незамедлительно.
– Будет сделано.
Джинн сосредоточился и начал дымиться. Из ноздрей и ушей повалил пар. Всю комнату заволокло туманом.
Так продолжалось минуты три, и, наконец-то, когда все развиднелось, передо мной предстал все тот же джинн. Без изменений. Он оглядел присутствующих победным взором и, не скрывая своей гордости за самого себя, сообщил:
– Будем делать мозговой хрум!
– Это как?
– Это что?
– Этому методу решения сложных задач меня научил один мудрец из параллельного Востока по имени Аль Почино Ибрагим Бай-сарай-харля-ляй Алахманд Суфизмуй Шах Мат Возлюбленно-Кружащийся!
– Не тяни резину!
– Мозговой хрум делается так: вы говорите любую чушь по поводу создавшейся проблемы. Высказываете вслух все, что способно прийти к вам в голову и прочие части тела, и если сказанное вами действительно будет ерундой, то все остальные говорят «хрум!». Понятно?
– Понятно. Но разве это помогает?
– Я не пробовал, но вот мудрец Аль Почино Ибрагим Бай…
– Все понятно! – заторопился Крайний Помощник. – Давайте приступим непосредственно к решению проблемы.
– Да, давайте рискнем, – предложила я. И, взяв инициативу в свои руки, первой стала, очевидно, говорить невероятное:
– Меня просто дурят.
– Хрум!
– А…
– Хрум!
– Но…
– Хрум!
– Если…
– Хрум!
– …
– Хрум!
– ХРУМ! ХРУМ!! ХРУМ!!!
Вдруг дверь медленно приоткрылась и в образовавшийся проем протиснулась Ясна в ночной сорочке, сшитой из глубинных перышек.
– Ты что тут делаешь? – спросила я у малышки.
– Йо, я думала, ты кушаешь.
– Кушаю?
– Ну да. Я слышала «хрум, хрум, хрум» и решила, что тебе на ужин не хватило еды из-за гостей, и теперь ты в одиночестве ужинаешь, вот я и подумала, не составить ли тебе компанию, может, чего принести из кухни, вдруг ты стесняешься и боишься разбудить…
– Нет, Ясна, я, как видишь, не трапезничаю. Но почему ты не спишь?
– Заснешь тут. Все думаю.
– О чем?
– О наших гостях.
– И что? Что-нибудь придумала?
– Нет. Абсолютно ничего.
– Жаль.
Я посмотрела на малышку, чей взгляд отчетливо выражал: «Здесь столько интересного, поэтому я отсюда не уйду, что бы ты ни сказала!» Ничего не оставалось, как ввести Ясну в курс дела.
– Знакомьтесь, это моя ученица, Ясна. А это Крайний Помощник и его друг джинн Али Гатор.
– Очень приятно.
– Да, у нас на Востоке говорят… – начал было Али, но мы с Дыком так на него посмотрели, что он аж поперхнулся. – Я всего лишь хотел сказать, что ничего у меня не получается.
– Совсем?
– Абсолютно. Мозговой хрум к этой проблеме не подходит. Нужно придумать что-нибудь порадикальней.
– Что же делать?! – воскликнула я в отчаянье.
– Йо, прости, но… увы, джинны здесь бессильны.
Вдруг подскочила Ясна. Такой подскок на месте без разгона всегда означает у нее неожиданный приступ вдохновения и озарения, неудержимого энтузиазма и пламенного азарта.
– Йо, я вспомнила!
КОНЬ
– Я вспомнила! – закричала Ясна.
– Что ты вспомнила?
– Я вспомнила имя того, кто может нам помочь.
– Ну? – спросили я, Дык и Али хором.
Ясна сделала торжественную физиономию и медленно произнесла:
– Конек-Горбунок!
– Точно! Молодец! Ты достойная ученица!
– Спасибо за комплимент, Йо!
– Заклинание помнишь?
– А как же. Ты ведь, пока я его не выучила, меня на улицу не пускала!
Дык и Али недвусмысленно хмыкнули.
– Ладно, ладно, произноси заклинание.
Ясна встала на середину комнаты и произнесла заклинание:
– Иго-го!
И в тот же миг в комнате появился…
– А где Горбунок?! – закричала Ясна, увидев перед собой худого, тощего, одетого в пальто коня. – Где Горбунок? – настойчиво повторила малышка.
– Я за него.
– Почему?
– Горбунок наш за бугор мотнул. Ускакал, жеребчик, за лучшим овсом.
– За какой это бугор?!
– Это у нас так, у лошадей, говорится. За бугор – значит, в другой, параллельный табун на заработки подался.
– Понятно. А почему вы в пальто?
– Я до этого в другой сказке был, а там осень, слякоть, мерзость – без пальто никак не обойтись. Правда, – тут неизвестный конь ухмыльнулся своей обворожительной лошадиной улыбкой, – я там так накуролесил, что меня до сих пор, наверное, вспоминают. Я там народным героем стал – Конь в Пальто!
– М-да… – произнесла Ясна в задумчивости.
– Так чего звали?
– Мы хотели…
Но я более не дала малышке вести этот неконструктивный разговор.
– Простите, вас как зовут?
– Росинатрий я.
– Послушайте, Росинатрий, у нас тут такая проблема…
И я уже в третий раз за ночь пересказала эту трагическую (будь она сериалом!) историю. Но не успела я ее закончить, как Росинатрий встрепенулся:
– А, Солей и Лукреций, знаем-знаем, как же! Они уже не одного мага в гроб или в психушку вогнали со своими проблемами.
– Вы их знаете?!
– Конечно! Легенда о Солей и Лукреции, или, как у нас их называют, Пешем и Конном, передается из табуна в табун, из поколения в поколение.
– Вы серьезно?
– Я что, похож на пони?!
– А что это за история?
– Это очень печальная история. Но я могу рассказать, если хотите.
– Расскажите.
– Хорошо. Слушайте.
НЕТ ПОДЛОСТИ ПЕЧАЛЬНЕЕ НА СВЕТЕ
… Было это очень и очень давно, сейчас даже самая старая кляча не помнит, когда, но жили в то время парень и девушка. Они любили друг друга: он любил ее, а она любила его. Но родители их были против такой любви, им не нравилось, что он любит ее, а она любит его. И не то чтобы он любил ее как-то не так, или она любила его как-то не так, а просто не нравилось – и все! А влюбленным это было все равно что о пень горохом: он продолжал любить ее, а она продолжала любить его. И вот, чтобы изменить создавшуюся щекотливую ситуацию, родители стали сватать парню другую девушку, а девушке другого парня. Наивные предки думали, что теперь он не станет любить ее, а она перестанет любить его, но не тут-то было! Необразованные родители не знали сэра Ньютона и его подлый закон о силе действия, равного силе противодействия, и поэтому он от такого морального прессинга стал еще больше любить ее, а она стала еще больше любить его.
Но не буду утомлять вас подробностями, главное не в этом. По нелепой случайности влюбленные покончили с собой.
– Какой кошмар!
– Это не кошмар – кошмар впереди! – многообещающе предостерег Конь в Пальто и продолжил свой рассказ.
… Перед самым последним выдохом, когда они уже поцеловались и сил осталось только разъединить губы, он, который любил ее, поклялся в следующем перерождении снова с ней встретиться, и она, которая любила его, тоже поклялась в следующем перерождении встретить его. Так они и договорились соединиться в грядущей жизни, чтобы он мог без проблем любить ее, а она могла без проблем любить его.
И вот они действительно встретились в следующей реинкарнации, но вся трагедия в том, что он перевоплотился в пешехода, а она – в лошадь, и, естественно, он не мог любить ее, а она не могла любить его. Тогда она, в облике лошадки, столкнула его в бездну и сама в нее же кинулась за ним, надеясь, что в еще одном перерождении они уж точно родятся людьми. Но их опять постигла неудача. Теперь она родилась человеком, а он конем. И история повторилась тем же образом, но наоборот.
Вот с тех пор они перерождаются из века в век с надеждой любить друг друга, но никак не могут договориться о едином облике. Так что уже многие сотни лет он не может любить ее, а она не может любить его.
– Как жалко! – воскликнула Ясна, смахивая со щеки слезинку.
– Но почему в этот раз они оба переродились людьми? – спросила я.
– Договорились, очевидно, но, как всегда, не до конца – возраст не рассчитали.
– Росинатрий, но почему вы называете их Пеший и Конный? Пеший – это понятно, но вот Конный? Конный – это же не лошадь, это тот, кто ездит на ней.
– Да, это так. Но так уж у нас повелось – Пеший и Конный. Я так думаю, это связано с тем, что один всадник у нас уже был. Есть у лошадей такая легенда. У одного нашего собрата был наездник, совершенно бестолковый, невменяемый и безнадежный абсолютно. Ох, и досталось нашему соотечественнику. А за бестолковость наездника так и прозвали – Всадник Без Головы. Так что Пеший и Конный – такова традиция. У вас, у людей, я слышал, тоже говорят – «безрукий», но это же не значит, что он без рук, ведь так?
– Логично.
– Так, значит, они просчитались? – спросила Ясна.
– Может, и просчитались, а может, ошибка природы, случайность.
– Случайность – это непознанная подлость! – услышали мы голос Трататуна, который неожиданно появился в комнате.
– Ты что тут делаешь? – спросила я.
– Я услышал разговор и решил проверить, что тут происходит, и вот пришел как раз на самое начало легенды, просто вы меня сразу не заметили.
– Понятно, у меня достойные ученики.
– Да, вот такая история, – закончил Росинатрий свою речь. – И никто не может помочь, так и мучаются, бедняги. А вот теперь к их страданиям прибавилось еще и это.
СВОБОДА! РАВЕНСТВО! И БРАК!
Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что если вас выселили из особняка, вы знаете жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то это жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик.
И. Ильф, Е. Петров
– Йо, – застенчиво позвал Трататун, – кажется, я могу тебе помочь.
– Мне?
– В смысле Лукрецию-Солей и Солей-Лукрецию.
– Правда? И как?
– Ну… Давай я лучше сначала попробую, а уж потом скажу, как у меня это получилось.
– А почему ты не хочешь говорить?
– Боюсь сглазить.
– Да-а, ты прирожденный маг.
– Так ты разрешаешь?
– У меня есть выбор?
Ясна и Трататун позвали наших гостей. Те, войдя в комнату и увидев такое количество гостей, засмущались и прижались друг к другу, как два голубка.
– Внимание, Солей-Лукреций и Лукреций-Солей, сейчас вам будет оказана волшебная помощь. Приготовьтесь.
– Вы правда нам поможете?
– Да. Вот это, – я указала на Трататуна, – мой ученик. Он сделает все в лучшем виде!
– Да?
– Да!
И Трататун, действительно, все сделал В ЛУЧШЕМ ВИДЕ!!!
* * *
Мы стояли на краю холма и видели, как за горизонт удаляются два влюбленных кентавра. Теперь он может вечно любить ее, а она может вечно любить его.
МАМА МОЖЕТ ВСЕ!!!
ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАРНАВАЛ
Тихий зимний вечерок, когда за окном метет метель, а в доме горит камин, доверительно потрескивают поленья, и приятная дремота и шерстяной плед обволакивают тело. Что еще можно желать в такой идеалистический вечер? Разве чтобы наконец умолкла Ясна и не кудахтала надо мной, как беременная курица, – все ей не терпится поделиться со мной какими-то новостями. Так и носится вокруг меня, пританцовывает и размахивает перед лицом утренней газетой «Тамтам».
– Ну что ты вертишься, как шило… в мешке?! Зафиксируйся на одном месте и объясни толком, что там у тебя за неотложное дело, из-за которого ты не даешь мне возможность предаться всей душой созерцательности.
– Йо, послушай, только внимательно.
– Хорошо, я просто впитываю каждое твое слово.
Ясна развернула газету и стала зачитывать:
– «Внимание! Внимание! Директор Центрального гастрогнома нашего славного края через три дня объявляет Карнавал! Угощение за счет заведения! Будут танцы! Будут конкурсы! Конкурс на самый лучший костюм! Конкурс на самый неправдоподобный рассказ! И самое главное – конкурс на самое волшебное чудо! Непревзойденных мастеров ждут потрясающие, никому не снившиеся до сего дня призы и награды! Спешите! Призы такие, что… Впрочем, приходите и сами увидите, а если повезет, и унесете домой! Участников ждут поощрительные призы – поцелуи в щечку от Короля и Королевы Карнавала, а также от клоуна Рыжего Бодрячка! Спешите! Спешите! Вход и выход бесплатный! Все на Карнавал!!!» Представляешь, Йо?! – закончила свою тираду Ясна.
– Что представляешь? Ты предлагаешь мне поучаствовать в этом сомнительном муроприятии?
– Да.
– Интересно, это в какой номинации? Ты, наверно, мечтаешь о том, чтобы я приняла участие в конкурсе на самый неправдоподобный рассказ, где я смогу прочесть свои произведения?
– Твой юмор неуместен! – по-взрослому ответила малышка, демонстративно задрав свой курносый носик к потолку…
– Так что тогда?
– Я предлагаю участвовать в конкурсе на самое лучшее и необыкновенное чудо!
– Ах, вот оно что. А зачем? Чтобы получить в приз какого-нибудь утешительного резинового поросенка или праздничный набор погремушек? Нет уж, уволь меня от этого щенячьего восторга – стоять на провинциальной сцене и пускать слюни от мысли, что на тебя смотрят все село и гости…
– Да нет же! – перебила меня Ясна. – Ходят слухи, что будет разыгрываться волшебный сундучок самого Ричарда Оторви Мое Сердце!
– Ты уверена?
– Как в себе самой.
– Это-то меня и настораживает.
Но, тем не менее, я призадумалась – приз был действительно стоящим, ради такого можно было и поступиться своим отдыхом и принципами. Но для начала, думаю, стоит сообщить читателю кое-какие подробности.
Во-первых, на данный момент я нахожусь в гостях у своего дядюшки Друда Ухта, который любезно пригласил меня в свой небольшой домик на окраине Дубового Леса в деревне Верхние Пенки.
Цель приглашения проста и прозаична – нужно помочь дядюшке разобраться в себе самом и его архиве, который за последние триста лет пришел в совершенно спонтанное, хаотичное и пыльное состояние, впрочем, как и сам дядюшка.
Дядюшка – маг-теоретик, плюс долгожитель, минус холостой, поэтому бюрократ жуткий. А так как кроме меня и его из живых в нашем роду занимаемся магией только мы – выбор пал на мою персону. Конечно, я не против, отказаться от такого предложения было бы просто глупо.
Дело в том, что после своих последних приключений я слегка устала и потеряла жизненный тонус: одним словом – двумя словами не скажешь. А работа с дядюшкиным архивом – это не работа, а сплошное (или, как сказала Ясна, «пунктирное») удовольствие. У дяди Друда есть одна характерная для него привычка – в свои бумаги он часто запихивает чужие книги и рукописи, как правило, библиографические редкости. И вот, когда днем я сижу в его архивном подвальчике, перебирая кипы бумаг, чертежей, оберток от конфет, писем, счетов и рисунков, то нахожу массу интересных книг, явно не принадлежащих моему дяде, как, например, книга «Секретная Доктрина», подписанная неким Махахахатом: «Маленькой глупышке от ее старшего брата, со всеми пожеланиями и остальными тонкостями. Помни, моя лапушка, ничего нет выше крыши!» Да, вряд ли кто-нибудь так подписывал Друду Ухта книги, маловероятно, что он хоть для кого-то был маленькой глупышкой.
Во-вторых, воспользовавшись случаем вырваться из привычной обстановки, я взяла с собой свою маленькую ученицу Ясну, а то ее последний круг знакомств с улицы Большого Каньона изрядно настораживает меня своей манерой поведения и эстетическими воззрениями на окружающий мир. И вот, дабы охранить ученицу от некорректного влияния, я прихватила ее с собой, как говорится, подростковый возраст – это вам не «дочки-матери». А здесь девочка на свежем воздухе придет в себя, забудет своих подлозрительных знакомых и, пообщавшись с местной простодушной, воспитанной в лучших патриархальных традициях молодежью, авось и совсем умерит свой гормональный пыл.
А если говорить начистоту, то я просто-напросто боюсь за свою малышку: нрава она дикого и необузданного, а это вместе с ее недюжинными магическими способностями все равно, что порох в кармане – не знаешь, в какой момент вспыхнет. Недаром дядюшка Друд любил повторять, вспоминая свою трудную юность: «Страстная девушка – как спичка, потрешь – и вызывай пожарную команду!»
У дядюшки мы с Ясной гостим уже третий день. Каждое утро нам присылает по одному письму Трататун, оставленный дома на хозяйстве. В письме он предельно лаконично излагает, что в доме все в порядке и причин для беспокойства нет, что мы можем отдыхать, сколько нам понадобится, и даже больше, и даже лучше, чтоб побольше.
Ясна все эти три дня вела себя тихо, благоразумно и весьма воспитанно. Она молча ходила по дому Друда Ухта, осматривала комнаты, где полно всякого антиквариата и редкостей из экзотических стран и измерений. Украдкой залезала в дядюшкину библиотеку в поисках книг с пометкой «волшебникам до шестнадцати подсматривать нельзя!», листала древние манускрипты, что-то выписывала из них в свой маленький коричневый блокнотик с изображением разъяренного чародея. Этот блокнот ей подарил Друд в честь ее приезда.
Ясна, в перерывах между своими «научными трудами», прогуливалась вдоль стен дома, на которых висели портреты нашей родословной линии – мужчины с грустными бородами и женщины с яркими чертами характера – все они почему-то были нарисованы красной и желтой красками и изображены исключительно в период тяжких раздумий.
И вот теперь, переняв у Друда Ухта привычку читать утренние газеты, Ясна решила всколыхнуть мой отдых своим сумасшедшим проектом.
Хотя… не такой уж он и сумасшедший. По легенде, в сундучке Ричарда Оторви Мое Сердце находятся несколько предметов, каждый начинающий и законченный маг знает их наперечет.
Первый предмет – карандаш-скоропис. Применяется для быстрого записывания мыслей (это мне очень пригодилось бы, а то я часто не поспеваю за собственным мышлением).
Второй предмет – палка-копалка. Применяется для нахождения и извлечения из земли кладов и прочих зарытых сокровищ (это мне тоже пригодилось бы, лишние деньги лишними не бывают).
И, наконец, третий предмет – мышка-несушка. Эта зверюшка умеет стащить все, что угодно, откуда угодно, у кого угодно и пронести через что угодно (это в моей профессии особенно ценится).
Последний предмет сундучка всегда привлекал внимание людей, поэтому сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце постоянно куда-то исчезал, пропадал, проваливался сквозь землю и утекал сквозь пальцы, его постоянно воровали друг у друга маги и прочие профессионалы-любители острых ощущений и шикарной жизни. И вот, значит, теперь это магическое сокровище объявилось в Верхних Пенках.
Кстати, интересно, у кого украл его директор Центрального гастрогнома и… Да, а почему это он разыгрывается в качестве приза? С таким богатством никто добровольно и живым не расстанется. Что-то тут не так.
– Ясна, а слухи надежны?
– Да, я спрашивала у местных сорок – они подтвердили, а что?
– Ничего. А как зовут директора сего заведения?
– Кюль ибн Аван. Так ты согласна? Йо, ты согласна?
– Может быть.
– Ура! Ура! Я так и знала! А костюмы мы себе сошьем?
– Какие костюмы?
– Там же будет конкурс на самый лучший костюм, и у кого будет лучший, тот станет Королем или Королевой Карнавала. Я хочу быть Королевой!
– Вот выучись шить, а может быть, вышивать и…
– Шить? Ты что, я же ведьма, я… я думала, ты мне наколдуешь.
– Ясна, девочка моя, каждый должен жевать свой хлеб и закусывать своей закуской. Не приучайся жить за чужой счет. Сколько ты сегодня сделала упражнений из «Самоучителя по аналитической магии для поступающих в МУЗы»?
– Для поступающих куда?
– В Магические Учебные Заведения! Позор! Поступаешь и сама не знаешь куда.
– Знаю, просто забыла.
– Так как, все-таки, обстоит дело с задачками?
Ясна состроила кислую физиономию:
– Да чушь там всякая, тоже мне, аналитическая магия! Разве это задачки!
– Например?
– «У мальчика Хриса всего пять хлебных корочек, но у него пять тысяч друзей. Вопрос: как накормить пять тысяч друзей пятью хлебами так, чтобы они наелись и не просили добавки?»
– И чем плохая задачка? Ты сама-то попробуй реши ее.
– Не хочу. У тех, кто учится на магов-переводчиков (это те, кто переводит вещество из одного состояния в другое, в просторечье «превращенцы»), у них задачи поинтересней.
– И что же у них за задачи?
– Например, «как мальчику Хрису воду превратить в вино?»
– Так, – я грозно посмотрела на малышку, – значит, тебя уже такие задачки интересуют?
– Чего ты злишься, мой интерес чисто теоретический.
– Ага, теоретический?
– Да.
– Так, чтоб через пять минут в твоей комнате было чисто, и не только теоретически!
Ясна демонстративно отвернулась, заложила руки за спину и стала медленно показывать всю скорбь своей тяжелой жизни с таким монстром, как я.
– Вот видишь, а потом говорят, что молодежь у них плохая, а сами даже поговорить с ребенком не желают! А ребенок, между прочим, подрастает и из девочки превращается…
– В неизвестно что!!! – закончила я за Ясну ее эпохальный монолог.
– А у меня, кстати, для тебя есть новость, но теперь я тебе ее не скажу.
– Что за новость?
– Я же сказала, что не скажу!
– Ясна, я вот сейчас отправлю тебя домой к Трататуну, и будешь ты там сидеть под домашним арестом до моего возвращения, а я уж постараюсь не возвращаться как можно дольше.
Крайний Помощник положил над бубновым тузом червовый туз.
– Итак. Вертикальный срез ситуации тоже готов: два туза, джокер, два туза. Ситуация как на ладони.
Дык Мушкитролль внимательно посмотрел на образовавшийся из карт крест, щелкнул языком и, ничего не сказав, собрал снова все в колоду и опять принялся работать своей пилочкой для ногтей.
Я молчала минуту.
Я молчала пять минут.
Я молчала пятнадцать минут.
На двадцатой минуте я молчать перестала:
– Ну?
– Ну и ничего, – не отрываясь от своего занятия, ответил Дык.
– Что «ничего»?
– То и «ничего». Ничего не поделать. Ничего не понятно. Я тебе помочь не могу. Метод Дыка не помог.
– Как не помог?
– Никак не помог.
– Так что же ты молчал целых двадцать минут?!
– Не знал, как тебе сказать об этом.
Я удрученно выдохнула и печально осмотрелась по сторонам.
– Как же быть?
– Не знаю, метод Дыка бесполезен, а вместе с ним и я.
– Ну что же, тогда…
– Нет-нет! – закричал Мушкитролль, догадываясь о моих намерениях отправить его назад в астрал.
– Что?
– Не возвращай меня назад! Можно, я буду рядом, а вдруг пригожусь, чем бог не любит… тьфу, чем бог не шутит!
– Ладно, оставайся.
АЛИ ГАТОР
Вот! Вот! Это конгениально!
И. Ильф, Е. Петров
Часы уже показывали два часа ночи, а я еще и одним глазом не вздремнула. Ситуация была не из лучших. Мою депрессию прервал Крайний Помощник:
– Йо, ты не сердись на меня.
– Я не сержусь.
– Я искренне пытался помочь.
– Я видела, Дык, не бери в голову.
– Йо, у меня есть идея. Я не смог тебе помочь, но, кажется, я знаю, кто мог бы.
– И кто?
– Есть у меня один знакомый. Если хочешь, я могу его попросить. Думаю, он не откажет.
– Давай попробуем, терять мне, кроме собственной репутации, нечего.
Дык Мушкитролль прервал свои занятия с пилочкой для ногтей, три раза щелкнул пальцами, и из пустого флакончика духов «Дым Отечества» появился джинн.
Он был красив: мужественные черты лица, чалма, могучие плечи, сильные руки, широкая грудь…
И вот, пожалуй, и все, остальное было как-то туманно.
– Кто?! Кто посмел?! О? О… О! Это ты, Мушкитролль?!
– Да, это я, а это моя знакомая, волшебница Йо.
– Очень приятно, – присела я в реверансе.
– А это джинн, Али Гатор! – представил Дык незнакомца.
Али любезно поцеловал мне руку.
– Польщен, весьма польщен. У нас на Востоке говорят: «Женщина – это цветок, который распускается только ночью».
– Али Гатор! – зашипел Мушкитролль. – Сейчас же прекрати свои фривольные шуточки!
– Ох, простите, совсем забылся. Последние восемьдесят три года я служил одному евнуху, вот от него и набрался.
– Евнуху?
– Это он потом стал евнухом, а поначалу…
Я предупредительно кашлянула.
– Али, – заговорил Дык, – нам нужна твоя помощь.
– Чем смогу, тем помогу.
– Йо, введи джинна в пульс дела.
МОЗГОВОЙ ХРУМ
В конце концов, без помощника трудно, а жулик он, кажется, большой. Такой может быть полезен.
И. Ильф, Е. Петров
– Вот такие дела, – во второй раз закончила я свой короткий рассказ.
– Понятно, – изрек джинн. – Думаю, я смогу вам помочь.
– В таком случае не откладывай помощь в долгий кувшин, – поторопил джинна Крайний Помощник. – Начинай помогать прямо сейчас, незамедлительно.
– Будет сделано.
Джинн сосредоточился и начал дымиться. Из ноздрей и ушей повалил пар. Всю комнату заволокло туманом.
Так продолжалось минуты три, и, наконец-то, когда все развиднелось, передо мной предстал все тот же джинн. Без изменений. Он оглядел присутствующих победным взором и, не скрывая своей гордости за самого себя, сообщил:
– Будем делать мозговой хрум!
– Это как?
– Это что?
– Этому методу решения сложных задач меня научил один мудрец из параллельного Востока по имени Аль Почино Ибрагим Бай-сарай-харля-ляй Алахманд Суфизмуй Шах Мат Возлюбленно-Кружащийся!
– Не тяни резину!
– Мозговой хрум делается так: вы говорите любую чушь по поводу создавшейся проблемы. Высказываете вслух все, что способно прийти к вам в голову и прочие части тела, и если сказанное вами действительно будет ерундой, то все остальные говорят «хрум!». Понятно?
– Понятно. Но разве это помогает?
– Я не пробовал, но вот мудрец Аль Почино Ибрагим Бай…
– Все понятно! – заторопился Крайний Помощник. – Давайте приступим непосредственно к решению проблемы.
– Да, давайте рискнем, – предложила я. И, взяв инициативу в свои руки, первой стала, очевидно, говорить невероятное:
– Меня просто дурят.
– Хрум!
– А…
– Хрум!
– Но…
– Хрум!
– Если…
– Хрум!
– …
– Хрум!
– ХРУМ! ХРУМ!! ХРУМ!!!
Вдруг дверь медленно приоткрылась и в образовавшийся проем протиснулась Ясна в ночной сорочке, сшитой из глубинных перышек.
– Ты что тут делаешь? – спросила я у малышки.
– Йо, я думала, ты кушаешь.
– Кушаю?
– Ну да. Я слышала «хрум, хрум, хрум» и решила, что тебе на ужин не хватило еды из-за гостей, и теперь ты в одиночестве ужинаешь, вот я и подумала, не составить ли тебе компанию, может, чего принести из кухни, вдруг ты стесняешься и боишься разбудить…
– Нет, Ясна, я, как видишь, не трапезничаю. Но почему ты не спишь?
– Заснешь тут. Все думаю.
– О чем?
– О наших гостях.
– И что? Что-нибудь придумала?
– Нет. Абсолютно ничего.
– Жаль.
Я посмотрела на малышку, чей взгляд отчетливо выражал: «Здесь столько интересного, поэтому я отсюда не уйду, что бы ты ни сказала!» Ничего не оставалось, как ввести Ясну в курс дела.
– Знакомьтесь, это моя ученица, Ясна. А это Крайний Помощник и его друг джинн Али Гатор.
– Очень приятно.
– Да, у нас на Востоке говорят… – начал было Али, но мы с Дыком так на него посмотрели, что он аж поперхнулся. – Я всего лишь хотел сказать, что ничего у меня не получается.
– Совсем?
– Абсолютно. Мозговой хрум к этой проблеме не подходит. Нужно придумать что-нибудь порадикальней.
– Что же делать?! – воскликнула я в отчаянье.
– Йо, прости, но… увы, джинны здесь бессильны.
Вдруг подскочила Ясна. Такой подскок на месте без разгона всегда означает у нее неожиданный приступ вдохновения и озарения, неудержимого энтузиазма и пламенного азарта.
– Йо, я вспомнила!
КОНЬ
Слова этого спокойно слышать не могут.
И. Ильф, Е. Петров
– Я вспомнила! – закричала Ясна.
– Что ты вспомнила?
– Я вспомнила имя того, кто может нам помочь.
– Ну? – спросили я, Дык и Али хором.
Ясна сделала торжественную физиономию и медленно произнесла:
– Конек-Горбунок!
– Точно! Молодец! Ты достойная ученица!
– Спасибо за комплимент, Йо!
– Заклинание помнишь?
– А как же. Ты ведь, пока я его не выучила, меня на улицу не пускала!
Дык и Али недвусмысленно хмыкнули.
– Ладно, ладно, произноси заклинание.
Ясна встала на середину комнаты и произнесла заклинание:
– Иго-го!
И в тот же миг в комнате появился…
– А где Горбунок?! – закричала Ясна, увидев перед собой худого, тощего, одетого в пальто коня. – Где Горбунок? – настойчиво повторила малышка.
– Я за него.
– Почему?
– Горбунок наш за бугор мотнул. Ускакал, жеребчик, за лучшим овсом.
– За какой это бугор?!
– Это у нас так, у лошадей, говорится. За бугор – значит, в другой, параллельный табун на заработки подался.
– Понятно. А почему вы в пальто?
– Я до этого в другой сказке был, а там осень, слякоть, мерзость – без пальто никак не обойтись. Правда, – тут неизвестный конь ухмыльнулся своей обворожительной лошадиной улыбкой, – я там так накуролесил, что меня до сих пор, наверное, вспоминают. Я там народным героем стал – Конь в Пальто!
– М-да… – произнесла Ясна в задумчивости.
– Так чего звали?
– Мы хотели…
Но я более не дала малышке вести этот неконструктивный разговор.
– Простите, вас как зовут?
– Росинатрий я.
– Послушайте, Росинатрий, у нас тут такая проблема…
И я уже в третий раз за ночь пересказала эту трагическую (будь она сериалом!) историю. Но не успела я ее закончить, как Росинатрий встрепенулся:
– А, Солей и Лукреций, знаем-знаем, как же! Они уже не одного мага в гроб или в психушку вогнали со своими проблемами.
– Вы их знаете?!
– Конечно! Легенда о Солей и Лукреции, или, как у нас их называют, Пешем и Конном, передается из табуна в табун, из поколения в поколение.
– Вы серьезно?
– Я что, похож на пони?!
– А что это за история?
– Это очень печальная история. Но я могу рассказать, если хотите.
– Расскажите.
– Хорошо. Слушайте.
НЕТ ПОДЛОСТИ ПЕЧАЛЬНЕЕ НА СВЕТЕ
Нервных просят не смотреть!
И. Ильф, Е. Петров
… Было это очень и очень давно, сейчас даже самая старая кляча не помнит, когда, но жили в то время парень и девушка. Они любили друг друга: он любил ее, а она любила его. Но родители их были против такой любви, им не нравилось, что он любит ее, а она любит его. И не то чтобы он любил ее как-то не так, или она любила его как-то не так, а просто не нравилось – и все! А влюбленным это было все равно что о пень горохом: он продолжал любить ее, а она продолжала любить его. И вот, чтобы изменить создавшуюся щекотливую ситуацию, родители стали сватать парню другую девушку, а девушке другого парня. Наивные предки думали, что теперь он не станет любить ее, а она перестанет любить его, но не тут-то было! Необразованные родители не знали сэра Ньютона и его подлый закон о силе действия, равного силе противодействия, и поэтому он от такого морального прессинга стал еще больше любить ее, а она стала еще больше любить его.
Но не буду утомлять вас подробностями, главное не в этом. По нелепой случайности влюбленные покончили с собой.
– Какой кошмар!
– Это не кошмар – кошмар впереди! – многообещающе предостерег Конь в Пальто и продолжил свой рассказ.
… Перед самым последним выдохом, когда они уже поцеловались и сил осталось только разъединить губы, он, который любил ее, поклялся в следующем перерождении снова с ней встретиться, и она, которая любила его, тоже поклялась в следующем перерождении встретить его. Так они и договорились соединиться в грядущей жизни, чтобы он мог без проблем любить ее, а она могла без проблем любить его.
И вот они действительно встретились в следующей реинкарнации, но вся трагедия в том, что он перевоплотился в пешехода, а она – в лошадь, и, естественно, он не мог любить ее, а она не могла любить его. Тогда она, в облике лошадки, столкнула его в бездну и сама в нее же кинулась за ним, надеясь, что в еще одном перерождении они уж точно родятся людьми. Но их опять постигла неудача. Теперь она родилась человеком, а он конем. И история повторилась тем же образом, но наоборот.
Вот с тех пор они перерождаются из века в век с надеждой любить друг друга, но никак не могут договориться о едином облике. Так что уже многие сотни лет он не может любить ее, а она не может любить его.
– Как жалко! – воскликнула Ясна, смахивая со щеки слезинку.
– Но почему в этот раз они оба переродились людьми? – спросила я.
– Договорились, очевидно, но, как всегда, не до конца – возраст не рассчитали.
– Росинатрий, но почему вы называете их Пеший и Конный? Пеший – это понятно, но вот Конный? Конный – это же не лошадь, это тот, кто ездит на ней.
– Да, это так. Но так уж у нас повелось – Пеший и Конный. Я так думаю, это связано с тем, что один всадник у нас уже был. Есть у лошадей такая легенда. У одного нашего собрата был наездник, совершенно бестолковый, невменяемый и безнадежный абсолютно. Ох, и досталось нашему соотечественнику. А за бестолковость наездника так и прозвали – Всадник Без Головы. Так что Пеший и Конный – такова традиция. У вас, у людей, я слышал, тоже говорят – «безрукий», но это же не значит, что он без рук, ведь так?
– Логично.
– Так, значит, они просчитались? – спросила Ясна.
– Может, и просчитались, а может, ошибка природы, случайность.
– Случайность – это непознанная подлость! – услышали мы голос Трататуна, который неожиданно появился в комнате.
– Ты что тут делаешь? – спросила я.
– Я услышал разговор и решил проверить, что тут происходит, и вот пришел как раз на самое начало легенды, просто вы меня сразу не заметили.
– Понятно, у меня достойные ученики.
– Да, вот такая история, – закончил Росинатрий свою речь. – И никто не может помочь, так и мучаются, бедняги. А вот теперь к их страданиям прибавилось еще и это.
СВОБОДА! РАВЕНСТВО! И БРАК!
Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что если вас выселили из особняка, вы знаете жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то это жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик.
И. Ильф, Е. Петров
– Йо, – застенчиво позвал Трататун, – кажется, я могу тебе помочь.
– Мне?
– В смысле Лукрецию-Солей и Солей-Лукрецию.
– Правда? И как?
– Ну… Давай я лучше сначала попробую, а уж потом скажу, как у меня это получилось.
– А почему ты не хочешь говорить?
– Боюсь сглазить.
– Да-а, ты прирожденный маг.
– Так ты разрешаешь?
– У меня есть выбор?
Ясна и Трататун позвали наших гостей. Те, войдя в комнату и увидев такое количество гостей, засмущались и прижались друг к другу, как два голубка.
– Внимание, Солей-Лукреций и Лукреций-Солей, сейчас вам будет оказана волшебная помощь. Приготовьтесь.
– Вы правда нам поможете?
– Да. Вот это, – я указала на Трататуна, – мой ученик. Он сделает все в лучшем виде!
– Да?
– Да!
И Трататун, действительно, все сделал В ЛУЧШЕМ ВИДЕ!!!
* * *
Мы стояли на краю холма и видели, как за горизонт удаляются два влюбленных кентавра. Теперь он может вечно любить ее, а она может вечно любить его.
МАМА МОЖЕТ ВСЕ!!!
Лучше всего, конечно, было рассказать про свои страдания нежной морщинистой маме. Она бы пожалела.
И. Ильф, Е. Петров
ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАРНАВАЛ
А на самом деле в уездном городе N люди рождались, брились и умирали довольно редко. Жизнь города N была тишайшей.
И. Ильф, Е. Петров
Тихий зимний вечерок, когда за окном метет метель, а в доме горит камин, доверительно потрескивают поленья, и приятная дремота и шерстяной плед обволакивают тело. Что еще можно желать в такой идеалистический вечер? Разве чтобы наконец умолкла Ясна и не кудахтала надо мной, как беременная курица, – все ей не терпится поделиться со мной какими-то новостями. Так и носится вокруг меня, пританцовывает и размахивает перед лицом утренней газетой «Тамтам».
– Ну что ты вертишься, как шило… в мешке?! Зафиксируйся на одном месте и объясни толком, что там у тебя за неотложное дело, из-за которого ты не даешь мне возможность предаться всей душой созерцательности.
– Йо, послушай, только внимательно.
– Хорошо, я просто впитываю каждое твое слово.
Ясна развернула газету и стала зачитывать:
– «Внимание! Внимание! Директор Центрального гастрогнома нашего славного края через три дня объявляет Карнавал! Угощение за счет заведения! Будут танцы! Будут конкурсы! Конкурс на самый лучший костюм! Конкурс на самый неправдоподобный рассказ! И самое главное – конкурс на самое волшебное чудо! Непревзойденных мастеров ждут потрясающие, никому не снившиеся до сего дня призы и награды! Спешите! Призы такие, что… Впрочем, приходите и сами увидите, а если повезет, и унесете домой! Участников ждут поощрительные призы – поцелуи в щечку от Короля и Королевы Карнавала, а также от клоуна Рыжего Бодрячка! Спешите! Спешите! Вход и выход бесплатный! Все на Карнавал!!!» Представляешь, Йо?! – закончила свою тираду Ясна.
– Что представляешь? Ты предлагаешь мне поучаствовать в этом сомнительном муроприятии?
– Да.
– Интересно, это в какой номинации? Ты, наверно, мечтаешь о том, чтобы я приняла участие в конкурсе на самый неправдоподобный рассказ, где я смогу прочесть свои произведения?
– Твой юмор неуместен! – по-взрослому ответила малышка, демонстративно задрав свой курносый носик к потолку…
– Так что тогда?
– Я предлагаю участвовать в конкурсе на самое лучшее и необыкновенное чудо!
– Ах, вот оно что. А зачем? Чтобы получить в приз какого-нибудь утешительного резинового поросенка или праздничный набор погремушек? Нет уж, уволь меня от этого щенячьего восторга – стоять на провинциальной сцене и пускать слюни от мысли, что на тебя смотрят все село и гости…
– Да нет же! – перебила меня Ясна. – Ходят слухи, что будет разыгрываться волшебный сундучок самого Ричарда Оторви Мое Сердце!
– Ты уверена?
– Как в себе самой.
– Это-то меня и настораживает.
Но, тем не менее, я призадумалась – приз был действительно стоящим, ради такого можно было и поступиться своим отдыхом и принципами. Но для начала, думаю, стоит сообщить читателю кое-какие подробности.
Во-первых, на данный момент я нахожусь в гостях у своего дядюшки Друда Ухта, который любезно пригласил меня в свой небольшой домик на окраине Дубового Леса в деревне Верхние Пенки.
Цель приглашения проста и прозаична – нужно помочь дядюшке разобраться в себе самом и его архиве, который за последние триста лет пришел в совершенно спонтанное, хаотичное и пыльное состояние, впрочем, как и сам дядюшка.
Дядюшка – маг-теоретик, плюс долгожитель, минус холостой, поэтому бюрократ жуткий. А так как кроме меня и его из живых в нашем роду занимаемся магией только мы – выбор пал на мою персону. Конечно, я не против, отказаться от такого предложения было бы просто глупо.
Дело в том, что после своих последних приключений я слегка устала и потеряла жизненный тонус: одним словом – двумя словами не скажешь. А работа с дядюшкиным архивом – это не работа, а сплошное (или, как сказала Ясна, «пунктирное») удовольствие. У дяди Друда есть одна характерная для него привычка – в свои бумаги он часто запихивает чужие книги и рукописи, как правило, библиографические редкости. И вот, когда днем я сижу в его архивном подвальчике, перебирая кипы бумаг, чертежей, оберток от конфет, писем, счетов и рисунков, то нахожу массу интересных книг, явно не принадлежащих моему дяде, как, например, книга «Секретная Доктрина», подписанная неким Махахахатом: «Маленькой глупышке от ее старшего брата, со всеми пожеланиями и остальными тонкостями. Помни, моя лапушка, ничего нет выше крыши!» Да, вряд ли кто-нибудь так подписывал Друду Ухта книги, маловероятно, что он хоть для кого-то был маленькой глупышкой.
Во-вторых, воспользовавшись случаем вырваться из привычной обстановки, я взяла с собой свою маленькую ученицу Ясну, а то ее последний круг знакомств с улицы Большого Каньона изрядно настораживает меня своей манерой поведения и эстетическими воззрениями на окружающий мир. И вот, дабы охранить ученицу от некорректного влияния, я прихватила ее с собой, как говорится, подростковый возраст – это вам не «дочки-матери». А здесь девочка на свежем воздухе придет в себя, забудет своих подлозрительных знакомых и, пообщавшись с местной простодушной, воспитанной в лучших патриархальных традициях молодежью, авось и совсем умерит свой гормональный пыл.
А если говорить начистоту, то я просто-напросто боюсь за свою малышку: нрава она дикого и необузданного, а это вместе с ее недюжинными магическими способностями все равно, что порох в кармане – не знаешь, в какой момент вспыхнет. Недаром дядюшка Друд любил повторять, вспоминая свою трудную юность: «Страстная девушка – как спичка, потрешь – и вызывай пожарную команду!»
У дядюшки мы с Ясной гостим уже третий день. Каждое утро нам присылает по одному письму Трататун, оставленный дома на хозяйстве. В письме он предельно лаконично излагает, что в доме все в порядке и причин для беспокойства нет, что мы можем отдыхать, сколько нам понадобится, и даже больше, и даже лучше, чтоб побольше.
Ясна все эти три дня вела себя тихо, благоразумно и весьма воспитанно. Она молча ходила по дому Друда Ухта, осматривала комнаты, где полно всякого антиквариата и редкостей из экзотических стран и измерений. Украдкой залезала в дядюшкину библиотеку в поисках книг с пометкой «волшебникам до шестнадцати подсматривать нельзя!», листала древние манускрипты, что-то выписывала из них в свой маленький коричневый блокнотик с изображением разъяренного чародея. Этот блокнот ей подарил Друд в честь ее приезда.
Ясна, в перерывах между своими «научными трудами», прогуливалась вдоль стен дома, на которых висели портреты нашей родословной линии – мужчины с грустными бородами и женщины с яркими чертами характера – все они почему-то были нарисованы красной и желтой красками и изображены исключительно в период тяжких раздумий.
И вот теперь, переняв у Друда Ухта привычку читать утренние газеты, Ясна решила всколыхнуть мой отдых своим сумасшедшим проектом.
Хотя… не такой уж он и сумасшедший. По легенде, в сундучке Ричарда Оторви Мое Сердце находятся несколько предметов, каждый начинающий и законченный маг знает их наперечет.
Первый предмет – карандаш-скоропис. Применяется для быстрого записывания мыслей (это мне очень пригодилось бы, а то я часто не поспеваю за собственным мышлением).
Второй предмет – палка-копалка. Применяется для нахождения и извлечения из земли кладов и прочих зарытых сокровищ (это мне тоже пригодилось бы, лишние деньги лишними не бывают).
И, наконец, третий предмет – мышка-несушка. Эта зверюшка умеет стащить все, что угодно, откуда угодно, у кого угодно и пронести через что угодно (это в моей профессии особенно ценится).
Последний предмет сундучка всегда привлекал внимание людей, поэтому сундучок Ричарда Оторви Мое Сердце постоянно куда-то исчезал, пропадал, проваливался сквозь землю и утекал сквозь пальцы, его постоянно воровали друг у друга маги и прочие профессионалы-любители острых ощущений и шикарной жизни. И вот, значит, теперь это магическое сокровище объявилось в Верхних Пенках.
Кстати, интересно, у кого украл его директор Центрального гастрогнома и… Да, а почему это он разыгрывается в качестве приза? С таким богатством никто добровольно и живым не расстанется. Что-то тут не так.
– Ясна, а слухи надежны?
– Да, я спрашивала у местных сорок – они подтвердили, а что?
– Ничего. А как зовут директора сего заведения?
– Кюль ибн Аван. Так ты согласна? Йо, ты согласна?
– Может быть.
– Ура! Ура! Я так и знала! А костюмы мы себе сошьем?
– Какие костюмы?
– Там же будет конкурс на самый лучший костюм, и у кого будет лучший, тот станет Королем или Королевой Карнавала. Я хочу быть Королевой!
– Вот выучись шить, а может быть, вышивать и…
– Шить? Ты что, я же ведьма, я… я думала, ты мне наколдуешь.
– Ясна, девочка моя, каждый должен жевать свой хлеб и закусывать своей закуской. Не приучайся жить за чужой счет. Сколько ты сегодня сделала упражнений из «Самоучителя по аналитической магии для поступающих в МУЗы»?
– Для поступающих куда?
– В Магические Учебные Заведения! Позор! Поступаешь и сама не знаешь куда.
– Знаю, просто забыла.
– Так как, все-таки, обстоит дело с задачками?
Ясна состроила кислую физиономию:
– Да чушь там всякая, тоже мне, аналитическая магия! Разве это задачки!
– Например?
– «У мальчика Хриса всего пять хлебных корочек, но у него пять тысяч друзей. Вопрос: как накормить пять тысяч друзей пятью хлебами так, чтобы они наелись и не просили добавки?»
– И чем плохая задачка? Ты сама-то попробуй реши ее.
– Не хочу. У тех, кто учится на магов-переводчиков (это те, кто переводит вещество из одного состояния в другое, в просторечье «превращенцы»), у них задачи поинтересней.
– И что же у них за задачи?
– Например, «как мальчику Хрису воду превратить в вино?»
– Так, – я грозно посмотрела на малышку, – значит, тебя уже такие задачки интересуют?
– Чего ты злишься, мой интерес чисто теоретический.
– Ага, теоретический?
– Да.
– Так, чтоб через пять минут в твоей комнате было чисто, и не только теоретически!
Ясна демонстративно отвернулась, заложила руки за спину и стала медленно показывать всю скорбь своей тяжелой жизни с таким монстром, как я.
– Вот видишь, а потом говорят, что молодежь у них плохая, а сами даже поговорить с ребенком не желают! А ребенок, между прочим, подрастает и из девочки превращается…
– В неизвестно что!!! – закончила я за Ясну ее эпохальный монолог.
– А у меня, кстати, для тебя есть новость, но теперь я тебе ее не скажу.
– Что за новость?
– Я же сказала, что не скажу!
– Ясна, я вот сейчас отправлю тебя домой к Трататуну, и будешь ты там сидеть под домашним арестом до моего возвращения, а я уж постараюсь не возвращаться как можно дольше.