Как будто в подтверждение ее слов над их головами раздался треск, а в окно влетели искры, так что загорелся один из тяжелых гобеленов. Трое мужчин бросились к выходу, но чистый голос Джейн остановил их.
   – Не так быстро! – воскликнула она. – У нас еще осталось маленькое дельце! Я вижу, дон Луис, что вы вспомнили мое лицо! Отлично! Тогда я не буду тратить время на пустые разговоры.
   Она нацелила пистолеты прямо в сердце Луиса дель Торо.
   Но в этот момент Бернардо прыгнул на нее, схватив за запястья, так что ее руки поневоле поднялись вверх, а пистолеты разрядились в потолок, отбив два тяжелых куска штукатурки. Позднее он не мог объяснить, почему так поступил, так как действовал скорее подсознательно, отвечая на немую мольбу Бианки. В сердце Бернардо не осталось больше ненависти ни к дель Торо, ни к любому другому человеку на земле.
   Комната постепенно наполнялась дымом, так что они уже еле различали друг друга. Но Джейн, как тигрица, вырвалась из объятий Бернардо, и ее лицо пылало от гнева. Забыв о веревке, соединяющей его с отцом, Кит бросился вперед, чтобы помочь успокоить ее. Но шнур остановил его, и он вынужден был повернуться. Дон Луис стоял на коленях, а его рука снова нащупала кинжал. Он медленно поднялся, а по его лицу, наполовину скрытому дымом, невозможно было догадаться о его намерениях. Он перерезал связывающую их веревку и стоял, глядя на Кита.
   – Всю жизнь наши дороги пересекались, сын мой, – мягко сказал дон Луис. – Моя ошибка держит меня крепче, чем эта веревка. Неужели ты не можешь простить стоящего на пороге старости человека, который своей гордостью разрушил собственную жизнь?
   Кит заколебался, а в его сердце происходила жестокая борьба. Он вспомнил лицо своей матери, изуродованное плетью этого человека; вспомнил корчащегося в пламени Смитерса и умирающего в муках маленького парижанина; он вспомнил стены Сан-Лазаро и свистящие плети охранников – и все же он еще колебался, когда их внезапно прервала Бианка.
   – Прощайте, милорды, – тихо сказала она. – Я должна идти, потому что они зовут меня.
   Она повернулась и пошла по загорающимся ступенькам.
   – Они? – изумился дон Луис. – Кто эти люди?
   – Нет, это не люди, милорд, – безмятежно ответила Бианка и бросилась вверх по лестнице. Дон Луис пошел было за ней, а вслед за ним Кит, но в этот момент в холле поднялось такое облако дыма и пламени, что они не заметили, в какую комнату она вошла.
   Двое мужчин разделились и скрылись в пламени и дыме.
   Джейн же попыталась вырваться из железной хватки Бернардо.
   – Позволь мне уйти, Бернардо, – плача, просила она. – Позволь мне уйти во имя любви к Богу!
   – Так ты бросишь его? – прорычал Бернардо. – Никогда!
   – Если он умрет, – прошептала Джейн, – если он умрет, спасая ее жизнь, я не переживу этого!
   Как бы в ответ на ее слова они увидели Кита, спускающегося по лестнице с неподвижной фигурой Бианки на руках.
   – Умерла? – спросил Бернардо.
   – Нет, – прохрипел Кит. – Возьми ее, Джейн, и осмотри раны. Дон Луис не возвращался?
   Когда Бернардо отрицательно покачал головой, Кит повернулся и снова начал подниматься по лестнице.
   – Кит! – вскричала Джейн, – не делай этого! Неужели ты будешь рисковать жизнью ради него!
   Кит обернулся, его глаза были холодны, как лед.
   – Я люблю тебя, – спокойно сказал он, – но не заставляй меня раскаиваться в этом!
   С этими словами он исчез в море огня.
   Бернардо бросился за ним, а за Бернардо пошла и Джейн. Им было нетрудно найти дона Луиса, потому что до них донесся его хриплый, полный боли крик. Закрыв лицо руками, Кит нырнул в комнату и услышал, как к нему обращается дон Луис:
   – Уходи, уходи, сынок, потому что со мной все кончено.
   Он лежал на спине, придавленный огромной балкой тяжелого дерева, весом по меньшей мере не одну сотню фунтов. У него были переломаны все кости, но он все еще был жив. Кит попытался вытащить его, зная, что это совершенно бесполезно.
   – Сынок, – прошептал дон Луис, – сынок, иди с богом!
   Кит все еще пытался освободить его, когда с потолка отвалился еще один горящий кусок и ударил его по голове. В этот момент его нашли Бернардо и Джейн и вытащили из комнаты. Очнувшись в холле, он гневно обернулся к ним, но слова возмущения никогда не были произнесены, потому что в комнате, которую они только что покинули, раздался неимоверный грохот, и крики, раздававшиеся оттуда, навсегда стихли.
   Кит и Бернардо подхватили Бианку, и все они выбрались из охваченного пламенем дома. Очутившись на улице, они сбили огонь со своей одежды и увидели, как погибает величие дома дель Торо. Прямо на их глазах начали рушиться построенные на века стены и вскоре на месте дома остались лишь догорающие руины.
   Не выдержав напряжения, Джейн дико закричала и истерически разрыдалась. Кит прижал ее к груди, и ее слезы смешались с его кровью и потом.
   Бернардо, глядя на погребальный костер дона Луиса, отбросил свой обычный скептицизм, поднял глаза к небу и прошептал:
   – Прости его – и прости нас за зло и ненависть, поселившиеся в наших сердцах. Мы так же виновны в убийстве, как и он.
   Потом Кит и Бернардо подняли Бианку и понесли по освещенным пламенем улицам. Джейн шла рядом, прикрывая лицо Бианки полой своего плаща. Вдруг Бианка слабо шевельнулась, открыла глаза и посмотрела на них.
   – Луис умер? – прошептала она и это было скорее утверждением, чем вопросом.
   Кит медленно кивнул.
   – Мне очень жаль, – пробормотала она. – В душе он был хорошим человеком.
   Потом, взглянув Киту в лицо, она попросила:
   – Отнеси меня к добрым сестрам, потому что именно там мое место.
   Кит и Бернардо повернули в сторону монастыря, а когда добрались до него, Бианка протянула руку к Джейн.
   – Будь добра к нему, – прошептала она, – потому что он очень нуждается в этом.
   Внезапно, повинуясь невольному порыву, Джейн наклонилась и поцеловала ее. Она осталась ждать на улице, пока Кит и Бернардо понесли Бианку за ворота монастыря, и внезапно пустынная и заброшенная улица нагнала на нее настоящий ужас.
   Увидев возвращающихся мужчин, она бросилась к ним навстречу, но внезапно остановилась, заметив боль в глазах Кита. Они пошли по темной улице, и до самой крепостной стены никто из них не заговорил. Там Джейн робко повернулась к Киту.
   – Можешь ли ты, – прошептала она, – все еще любить меня, вспоминая это?
   Кит повернулся к ней – его ясные голубые глаза обрели, наконец, спокойствие. Медленно, без слов, он обнял ее и крепко прижал к себе.