Юров Сергей. Белый шайен

   — Помогите ему, — приказал индейцам Блэкберн.
   Те выхватили из-за пояса томагавки и присоединились к Портеру. Через полчаса на месте захоронения вырос небольшой холмик с грубым самодельным крестом. Произнеся над ним молитву, Портер шагнул к тому самому валуну, у которого покоились на ветрах долины останки его несчастного брата-близнеца.
   — Копайте здесь, — сказал он, шмыгнув носом.
   Нам со Стивом потребовалось несколько ударов ножами, чтобы на свет был извлечен тяжелый кожаный мешок, похожий на индейские парфлеши. Развязав его, мы сунули в него руки и вытащили по куску золотоносной руды. Был ясный июльский день. Золото ослепительными вспышками заиграло на солнце. Это было восхитительное зрелище, от которого мое сердце заколотилось в неописуемом восторге. А Стив, тот совсем потерял голову. Он суматошно рылся в мешке, доставал самородки, смеялся, показывал их Лауре, бросал обратно и снова извлекал наружу следующий кусок золота.
   — Здесь же целое состояние! — с придыханием шептал он. — Я богат, черт побери!
   Придя немного в себя, он окинул нас странным взглядом. Ох, и не понравились в тот момент мне его глаза! Это были холодные глаза скряги, почуявшего наживу, готового совершить любое злодеяние.
   — Эй, дружище ! — резко обронил я, опустив правую руку вниз и коснувшись большим пальцем рукоятки кольта. — Мне не нравится выражение твоих глаз. Тебе лучше успокоиться. Мы всегда были друзьями, и даже золото, я полагаю, не повредит нашей дружбе.
   Эти слова Блэкберна отрезвили. Его глаза потеплели, он улыбнулся.
   — О'кей, Тони. Мы были и останемся друзьями… Со мной все в порядке.
   — Тогда за дело. Поделим золото?
   — Это будет приятная работа.
   Расстелив на земле армейское одеяло, мы разложили самородки и руду в три равные кучи. Без каких-либо условий каждый присвоил себе понравившуюся ему часть золота. Оставшийся на дне мешка золотой песок был также поделен поровну. И для самородков и для песка у нас со Стивом нашлись мешочки, а доля Портера перекочевала в тот же большой старый мешок.
   Отведав зажаренного на огне мяса горного барана, которого один из наших пауни снял стрелой с уступа, мы поехали прочь из долины. Было решено покинуть гряду Абсарока, перевалить через горы Биг-Хорнс, подняться вверх по Паудер-Ривер, добраться до форта Ларами на Северной Платт, а уже оттуда спуститься в Канзас-Сити.
   Я ехал в прекрасном расположении духа, строил планы. Мне виделись дорогие отели, богатые европейские города, роскошь, изысканные удовольствия. Я ехал, не замечая ничего вокруг, наслаждаясь приятными грезами. И как же жестоко обернулась действительность, когда в одной из лощин Биг-Хорнс, по которой двигалась наша кавалькада, раздался боевой многоголосый клич! Я помню, как нас охватила паника. Краснокожие были в обоих концах лощины, они намертво заперли нас в ней. Их было не менее полусотни, раскрашенных, вооруженных, жаждущих скальпов и славы.
   — Боже! — воскликнул Портер. — Это те же бэнноки! Я узнал их боевой клич.
   Первым нашим желанием было броситься под прикрытие разбросанных в лощине обломков скал и защищаться. Но трезвое суждение Блэкберна заставило нас действовать по — другому.
   — Нам не удержаться, если бэнноки бросятся на нас с обеих сторон, — сказал он. — Нам нужно сдаться без единого выстрела… У нас есть шансы… Ты помнишь, Тони, — обратился он ко мне, — Танцующего Орла?
   Конечно же, я помнил коренастого молодого бэннока, который вместе со своей женой-мескалеркой торговал с нами на Мустанг Крик. Тем летом он гостил у родичей жены и приехал к ручью с большим запасом бобровых шкур.
   — А золото?.. — вдруг опомнился я. — Может, мы и останемся целы, но тогда золота нам не видать, как своих ушей.
   Стив не раздумывал ни секунды.
   — Ты прав, Тони. В любом случае мы останемся без золота, мертвые или живые. Давай-ка лучше захороним его прямо здесь.
   Он спрыгнул с лошади и, спрятавшись от глаз бэнноков между двух обломков скал, вырыл ножом яму.
   — Бросайте мне ваше золото, — крикнул он, уложив в яму свою долю.
   Мы с Портером кинули ему по мешку, и он быстро закопал золото, положив на него здоровенный камень.
   — Готово! — сказал он, смахивая со лба капельки пота. — Бросайте оружие и поднимайте руки.
   На землю полетели карабины, револьверы и ножи. Только пауни остались при оружии.
   — Бросайте оружие, краснокожее отродье! — рявкнул Блэкберн.
   Это был один единственный раз, когда пауни пропустили мимо ушей приказ своего белого вождя.
   — Нет, — спокойно возразил один из них, Речная Выдра. — Бэнноки наши старые враги. Лучше умереть в бою, чем корчиться в пытках.
   И все четверо пауни ринулись навстречу приближающимся бэннокам, издавая свой боевой исконный клич. Трое попадали с лошадей при первом же залпе бэнноков, четвертый стрелял до тех пор, пока в него не вонзилась длинная боевая стрела. Двое бэнноков слетели с лошадей почти одновременно с его падением.
   — Проклятье! — запричитал Портер. — За смерть этих двоих они заживо сдерут с нас скальпы.
   — Успокойся! — окоротил его Блэкберн. — Пауни и бэнноки испокон веку колотят друг друга. Они не тронут нас.
   — Как бы не так! — простонал Портер, сглатывая душившие его слезы.
   Я пристальней присмотрелся к нему. Сомнений не могло быть: он был близок к истерике. Его подбородок трясся, глаза горели каким-то фантастическим огнем. «Это те самые бэнноки!» — твердили его побелевшие губы вновь и вновь.
   — Отойдем от оружия подальше и покажем им, что у нас нет никаких враждебных намерений, — посоветовал Блэкберн, выходя на открытое пространство.
   Я и Лаура присоединились к нему тотчас же. Портер последовал было за нами, но затем, вдруг дико вскрикнув, схватил лежавший на земле карабин и начал вести из него огонь по той группе бэнноков, которая приблизилась с другого конца лощины.
   — В укрытие! — скомандовал Блэкберн, кинувшись за ближайший обломок скалы.
   — Получайте, вы, бешеные собаки! — завывал Портер, ведя безостановочную стрельбу, сопровождая ее злобным хохотом.
   Мы, спрятавшись за обломком скалы, под свист индейских пуль таращили глаза на свихнувшегося компаньона.
   — Черт бы его побрал, он снова спятил! — закричал я.
   — Тогда пускай отправляется в ад! — заявил Стив, бросившись к своему карабину.
   В следующее мгновение на глазах у бэнноков он одним размашистым ударом приклада размозжил голову Портера, который ничком упал вперед и не шелохнулся.
   Отбросив карабин в сторону, босс, рискуя жизнью, остался стоять подле трупа с поднятыми руками. Индейцы, похоже, разобрались в случившемся сразу. Ни с того, ни с другого конца ущелья не прозвучало ни одного выстрела.
   Мы с Лаурой вышли из укрытия и встали рядом с Блэкберном. Индейцы подъехали ближе. Стив воспользовался языком жестов, объясняя им, что мы простые путешественники и не хотим зла народу бэнноков. Индейцы выслушали эту «речь» без особого восторга. По приказу одного из лидеров военного отряда трое воинов соскочили с лошадей и связали нам руки. Несколько индейцев подскочили к Портеру и, споря, начали толкаться. Видимо, спор разгорелся из-за скальпа. Чья-то нога перевернула тело, и тут же спорщики затихли. Они удивленно взирали на лицо павшего бледнолицего, тыча в него пальцами.
   — Узнали бывшего пленника, — пробормотал Блэкберн.
   Скальп Портера, в конце концов, достался какому-то бэнноку после жребия. Скальпы же четверых наших пауни еще раньше повисли на поясах индейцев.
   На время о нас, кажется, забыли. Прислонившись спинами к стене ущелья, мы сидели и наблюдали за бэнноками. Они принесли двух убитых соплеменников и, бережно уложив их перед нами на походные одеяла, столпились вокруг в немом молчании. Лишь один голос тянул заунывную скорбную песнь, но он принадлежал женщине.
   Она медленно шла по дну лощины, направляясь к павшим. Ее миловидное круглое лицо и тонкая фигурка показались мне знакомыми.
   — Эй, Стив, провалиться мне на месте, если это не мескалерка Пушистая Лань! — промолвил я, смотря во все глаза на индеанку.
   — Черт возьми, это она! — согласился Блэкберн спустя секунду.
   — Вы рано радуетесь, — усмехнулась Лаура. — Женщина идет к своему убитому мужу!
   Это было действительно так. Мы со Стивом приумолкли, тихо наблюдая за миниатюрной мескалеркой. Пусть Танцующего Орла прикончили пауни, но они были с нами, и бэнноки могли выместить злобу на оставшихся в живых.
   Индеанка, ни разу не взглянув в нашу сторону, опустилась перед мужем на колени и положила на его грудь голову.
   — Что она забыла на Тропе Войны? — между делом спросил Блэкберн. — Среди мужчин?
   — Ты меня таскаешь по горам как пленницу, — сухо заметила Лаура. — Она же любит мужа и пошла по военной тропе, чтобы даже на ней заботиться о нем.
   Едва Лаура закончила говорить, как Пушистая Лань громко вскрикнула и вскочила на ноги. Показав на Танцующего Орла, она с радостью на лице обратилась с речью к бэннокам. Те, поочередно стали подходить к лежавшему военному вождю и прикладывать к его груди головы.
   — Боже, сделай так, чтобы Танцующий Орел был жив! — шептали мои губы.
   Пушистая Лань захлопотала над мужем. Она промыла на его голове рану и, положив на нее лечебную траву из целебного мешочка, перевязала куском материи. Потом промыла ему лицо и смочила водой губы. Вождь оставался лежать без движений, но было очевидно, что в нем теплится жизнь.
   Через некоторое время я решился окликнуть Пушистую Лань на языке мескалеро, который мне был хорошо знаком по частым встречам с индейцами ее родного племени. Услышав свое имя, индеанка оставила мужа на попечение бэнноков и подошла к нам. Нельзя сказать, что она была счастлива видеть нас.
   — Ты узнаешь нас, Пушистая Лань? — спросил я.
   — Да, — ответила она, кивая головой. — Вы те белые люди, которые торговали с моим народом на Мустанг Крик.
   — И с твоим мужем, — добавил Блэкберн.
   — Да, и с моим мужем.
   — Мы попали в беду, Пушистая Лань, — сказал я. — Сможешь ли ты нам помочь?
   — Что может изменить женщина?
   — Ты жена военного вождя.
   — Мой муж жив, но он без сознания.
   — Что нас ждет?
   Индеанка задумалась. Затем посмотрела на Лауру.
   — Она не умрет. Она станет хозяйкой в одном из жилищ бэнноквутов.
   — А нам, значит, конец? — задал вопрос Стив, горько ухмыльнувшись.
   — Если наши воины будут вас пытать, то он придет нескоро. — Пушистая Лань замолкла и, бросив взгляд на собравшихся вокруг военного вождя бэнноков, тихо произнесла: — Но Пушистая Лань попробует помочь вам. Она скажет воинам, что вы друзья Танцующего Орла. Они прислушаются ко мне, потому что видели, что его подстрелили пауни. Молите своих богов, чтобы мой муж выжил. Только он решит вашу участь. Умрет он — умрете вы, но это будет долгая смерть. Ваши волосы станут такими же белыми, как у того бледнолицего, который однажды испробовал, что такое пытки бэнноквутов.
   Кивнув в сторону оскальпированного Портера, индеанка вернулась к мужу и принялась что-то говорить бэннокам. Те ее слушали, кидая на нас иногда мрачные взгляды.
   Остаток этого зловещего дня мы, в самом деле, провели в молитвах. Сколько продлится беспамятство Танцующего Орла, мы не знали, но пока его сердце стучало, жила и наша надежда на спасение. Пришла ночь, и бэнноки устроились на ночлег прямо на дне лощины, завернувшись в одеяла. А мы сидели под присмотром часовых, не смыкая глаз. Сидели на куче золота и буквально тряслись за свою жизнь! Не могу сказать о чувствах Лауры. Никто из нас не услышал от нее ни слова. Она, наверное, поняла, что ей уготовано, когда Пушистая Лань обмолвилась о ее дальнейшей судьбе.
   Когда свет утра стал распространяться над ущельем, я с замиранием сердца смотрел на грудь раненого вождя, пытаясь уловить хоть какое-нибудь колебание накрывавшего его одеяла. Пушистая Лань лежала рядом. Потихоньку индейский бивак начал просыпаться. Разбуженная разговорами индеанка приподнялась и приложила голову к сердцу мужа. Спустя секунду послышался ее скорбный плач, и мне стало ясно, что вождь скончался.
   — Приготовься к самому худшему, Стив, — окликнул я босса. — Танцующий Орел мертв.
   Блэкберн хмуро затряс головой и посмотрел на Лауру.
   — Извини, если что не так, — с кислой миной на лице сказал он ей. — Я всегда любил тебя и мне тошно оттого, что ты достанешься одному из этих дикарей.
   Лаура не отозвалась, ибо в этот момент бэнноки ринулись к нам. Озлобленные кончиной боевого вождя они грубо подняли нас со Стивом на ноги. Потом, сняв с рук путы, раздели донага и бросили на землю. Одни индейцы держали нас, другие привязали наши широко раскинутые руки и ноги к вбитым в землю кольям. Мы остались лежать с боссом, как два агнца, готовых к жертвоприношению.
   Я с ужасом наблюдал за бэнноками, которые, вытащив ножи, готовились приступить к пыткам. Иной раз, скосив глаза, я бросал взгляд на Пушистую Лань, сидевшую подле убитого мужа, и пытался ей говорить что-то. Она не обращала на мои мольбы никакого внимания, продолжая тянуть заунывную мелодию.
   Когда двое бэнноков, вооруженных острыми ножами, склонились надо мной, я стал молить Бога об одном: быстрей бы настал всему конец! Индейские лезвия начали помаленьку выводить кровавые узоры на моей груди, как вдруг лощину заполнил торжествующий женский крик. Кричала индеанка. Я посмотрел на нее. Она держала в руках голову живого мужа! Его глаза были открыты, а губы шевелились. Мои мучители с отвисшими челюстями поднялись на ноги. В лощине стало тихо. Пушистая Лань, приложив ухо к лицу Танцующего Орла, подняла руку.
   — Пить!.. Мой муж просит пить! — объявила она через секунду на родном языке, а затем и на наречии бэнноков.
   Боже, это было невообразимо кстати! Я лежал, и слезы струились из глаз ручьями.
   Что сказать дальше? Мы были спасены! Очнувшись от ступора, военный вождь в тот же день настолько пришел в себя, что смог узнать нас, выслушать и дать нам свободу.
   — Вы пришли в земли бэнноквутов раз, и поэтому я вас прощаю, — сказал он нам в напутствие. — Если придете вновь — умрете!
   Десятеро индейцев проводили нас через хребет Биг-Хорнс до среднего течения Литтл-Биг-Хорн и отпустили с миром, отняв на прощание все наше оружие и боеприпасы. Не беда! Главное — мы выжили!

Глава 20

   Мы с Чарли Бентом выслушали повесть Сайкза, ни разу не перебив его. Теперь настало время задавать вопросы.
   — А как же золото? — спросил Бент.
   — Лежит себе и поныне в той лощине, — отозвался Сайкз. — После всего, что случилось с нами, мы со Стивом как-то поостыли к нему. Но как только войска отправятся в тот район усмирять краснокожих, мы до него обязательно доберемся.
   — А отыщите ли к золоту дорогу? — поинтересовался я. — Не получится ли как с Портером?
   — Ну, уж нет! — осклабился Сайкз. — У нас со Стивом есть кое-что, что поможет верным путем добраться до той лощины. — Он ухмыльнулся, посмотрев на меня. — Чего, кстати, нет у Лауры.
   Сайкз, похоже, говорил о карте. Они, наверное, отметили на ней все вехи пути от лощины до реки Литтл-Биг-Хорн. А, упомянув имя моей любимой, Черный Тони, скорее всего, хотел сказать, что ей не удастся найти лощину, если она воссоединится со мной.
   — Ладно, Тони, — сказал я. — Не надо мне вашего золота. Мне нужна Лаура. Где она?
   Всем своим видом Сайкз показывал, что этот вопрос ему в тягость. Он отводил от меня глаза, вздыхал, отдувался.
   — Ну, хорошо, — заявил я. — Ответив на мой вопрос, ты, вроде, как предаешь друга. Это понятно. Но, черт побери, скажи хотя бы приблизительно, где мне искать ее?!
   — Кэтлин, — после долгого раздумья произнес Сайкз. — Кроме того, что Лауру следует искать в одном из городов к западу от Миссисипи, я тебе больше не скажу ничего.
   — И тебе не стыдно, Тони? Ведь тебе жаль девушку. Ты, помнится, даже был готов однажды освободить ее.
   Моя тирада не могла не затронуть лучшего, что было в душе Сайкза. Он заколебался.
   — Подумай, как она мучается! — нажимал я.
   — Черт с тобой! — наконец сдался он. — Я скажу, но обещай, что со Стивом ничего не случится.
   — Клянусь, он останется цел!
   — Девушка в Рили.
   Я кинулся обнимать Сайкза. как родного брата. Он смущенно отмахивался от меня и повторял, чтобы я сдержал свою клятву.
   Сутки пробыв в нашем жилище за лучшего гостя, Черный Тони отправился своей дорогой, на юго-запад, к резервации мескалеро.
   Мы же с Бентом спустя два дня покинули лагерь шайенов, направившись к месту слияния Рипабликэн-Ривер со Смокки-Хилл, в Рили.
   Безусловно, мы рисковали. И меня и Чарли армия считала одними из самых отпетых претендентов на виселицу. Любой американец, узнай кто мы такие, живо донес бы на нас кому следует. Но у нас не было выбора. Пора было, в конце концов, решить судьбу Лауры раз и навсегда.
   Переодевшись в одежды охотников на бизонов, нахлобучив на головы широкополые шляпы, мы в какой-то мере облегчили себе задачу. Произошедший с нами случай в прериях, однако, дал понять, что на пути нас может ждать всякое.
   В двух десятках миль западнее Элсуорта мы нечаянно спугнули небольшое бизонье стадо, которое предназначалось в добычу одному охотничьему отряду. Услышав топот наших лошадей, пасшиеся в ложбине животные стремглав унеслись прочь. Даже в грохоте лихо скакавшего стада до нас донеслись проклятья взбудораженных охотников. Их позиции располагались по бровке ложбины среди высоких трав, и мы поехали туда, с искренними намерениями извиниться.
   Охотников было семеро, все опытные старожилы границы, кроме одного молодого парня с пышной светлой шевелюрой. Мне показалось странным, что именно от этого молодца остальные охотники ждали ответа на мои извинения.
   — Ребята, вы испортили нам все дело, — хмуро произнес он, кивая в такт словам головой.
   — Еще раз извините, мистер?..
   — Уильям Коди, — небрежно бросил он.
   — Поверьте, мы не виноваты, мистер Коди. Прерии широки, и кто знает, где собираются укладывать бизонов.
   — Ладно, — махнул он рукой. — Бывает. А с кем имею честь беседовать?
   — Джо Темплстон, — соврал я, не моргнув глазом. — А моего товарища зовут Чарли Уайтсайдом.
   — Твой дружок вроде смахивает на полукровку, Темплстон, — вглядываясь в Бента, сказал Коди. — Я никогда не любил вшивых метисов.
   Чарли Бенту стоило, наверное, большого труда сдержаться. Зная о его вспыльчивости, я поспешил разуверить охотника:
   — Ну что вы, мистер Коди! Никакой он не метис. Похож — это точно. Его даже кличут Чарли-индеец.
   — Мое прозвище Буффало Билл для тех, у кого в крови хоть капля индейской крови. Проваливайте!
   С нами обошлись не очень вежливо, и при другой раскладке я бы лично вспорол брюхо этому надменному юнцу, уже успевшему прославиться на границе меткостью в стрельбе по бизонам. Его прозвище гремело по всему Западу. Но я не удержался от того, чтобы хоть чем-нибудь не досадить кичливому охотнику. Развернув Маркиза, я постарался сильнее пришпорить его, и он, рванувшись вперед, бросил задними копытами порядочный ком земли в Коди. Удаляясь, мы слышали его разгневанный голос, который стих не скоро.
   До Рили мы доехали, слава Богу, без каких-либо дальнейших осложнений. Это был заштатный городишко с единственной улицей, тесно застроенной одно и двухэтажными бревенчатыми домами. Зловоние, исходящее от бизоньих шкур, кучами лежавших рядом с железнодорожным полотном, висело в воздухе по всей округе, смешиваясь в самом городке с другими не менее стойкими «ароматами» из многочисленных питейных заведений — гнилого виски, прокисшего пива, перебродившего вина и испорченных закусок. Пыльная улица, обшарпанные здания этого населенного пункта были под стать его запахам. Словом, это была настоящая дыра, и если Блэкберн обосновался здесь, то в наличных средствах он испытывал, по всей видимости, нешуточный дефицит. Похоже, затянувшиеся поиски золота Портера съели все его сбережения.
   Нам нужно было узнать о его местонахождении, и мы решили для этой цели зайти в один из захудалых кабачков под названием «Западный Дилижанс», который располагался на самой окраине Рили. Мы распахнули двустворчатые двери и зашли внутрь.
   Кабачок был совершенно пуст. Толстый лысый бармен, завидев нас, выскочил из-за стойки с неописуемым радушием на круглом лице.
   — Заходите, джентльмены! — пропел он заискивающим тоном. — Располагайтесь, заказывайте выпивку и закуску. Тони Снайдерс к вашим услугам!
   Ни я, ни Чарли никогда не увлекались спиртным, и поэтому каждый заказал себе по две бутылки холодного лимонада с двойными порциями жареной картошки и запеченным бизоньим языком. Расплатился я с барменом золотым песком из маленького замшевого мешочка, который был вручен мне перед отъездом Римским Носом. Это было золото Черных Холмов. Вокуини получил его от вождей тетонов в благодарность за то, что возглавляемые им шайены беззаветно сражались за свободу северных племен против американской кавалерии.
   — Трудные времена, Снайдерс? — сказал я как бы между прочим, окинув взглядом пустое помещение.
   — Да уж, нечем похвастаться, — согласился бармен, пересыпая с руки на руку крупинки золота. — На отшибе мой кабачок, неконкурентоспособен, так сказать.
   — Ну, вечером, может быть здесь повеселее? — проговорил я, кивнув на старенькое пианино.
   — Не всегда. Бывает, если погонщикам мулов или охотникам придет охота поплясать. Солидных людей тут не встретишь.
   — Таких, как Стив Блэкберн? — закинул я удочку.
   — О, этот столовается со своей компанией только в лучшем салуне, в «Удаче».
   — Видно, имеет право.
   — Да какое там право! — махнул рукой бармен. — Андерсон говорит, что Блэкберн живет в долг.
   — И это ему позволяется?
   — Хм-м.. Попробуй возмутиться! Эту шайку здесь все боятся… — Бармен вдруг умолк на полуслове, поглядывая на нас из-под бровей подозрительным взглядом.
   — Не волнуйся, Снайдерс, — успокоил я его. — Ты не сказал нам ничего нового. Знаем мы этого Блэкберна, но никогда не были в его шайке. Просто прослышали, что он в Рили, вот и завели о нем разговор.
   Подозрительное выражение исчезло с. круглого лица бармена.
   — А-а, ну это другое дело, — с облегчением вздохнул он. — А то ведь сболтнешь чего лишнего, так потом не оберешься неприятностей.
   — Говорят, у Блэкберна есть хорошенькая девушка, которую он возит с собой по всему Западу, — обмолвился я. попивая холодный лимонад.
   — Слышал про такую, — сказал бармен. — Только она у него вроде пленницы. Андерсон, хозяин «Удачи», говорил мне, что ее почти не выпускают из номера.
   — Она в «Удаче»?
   — Да, в гостинице на втором этаже. Может, это скверная случайность, но заточена-то несчастная в номере 13.
   Мы с Чарли перекинулись быстрым взглядом. Разговорчивый бармен упростил для нас проблему. Теперь мы знали, где находится Лаура. Остальное было делом продуманной техники. Мы оставались в кабачке Снайдерса до тех пор, пока на городок не опустилась темнота. Около одиннадцати часов вечера мы покинули его, прыгнули на лошадей и поехали к центру. У коновязи «Удачи» остановились и спешились. Мы уже обо всем договорились с Бентом, и я сразу пошел к салуну.
   — Оставайся тут, Чарли, жди.
   — Удачи тебе, Джо, в «Удаче», — напутствовал меня друг дрогнувшим голосом.
   Я зашел внутрь салуна с глубоко надвинутой на глаза шляпой, сжимая в руках индейские парфлеши, в которых лежало свернутое лассо. В помещении было полно народу, лилась громкая музыка, слышался многоголосый говор. В такой сутолоке можно было не остерегаться любопытных взглядов, но я, страхуясь, прошел к стойке, низко опустив голову.
   — Что прикажете, мистер? — раздался голос бармена.
   Я поднял глаза на ряды граненых бутылок, заполнивших противоположную полку. Внутри появилась какая-то неприятная дрожь, и было неплохо унять ее доброй порцией алкоголя.
   — Двойного виски с содовой, — попросил я.
   Бармен тут же выполнил заказ. Я опрокинул виски одним духом и встал к залу вполоборота. Блэкберн с компанией предавались пьянству за одним из лучших столов. Я поспешил отвести взгляд от раскрасневшегося лица негодяя в ту же секунду.
   — Мне нужен номер на ночь, — обратился я к бармену.
   — О'кей, номер 15. — сказал тот, подавая ключи. — Только деньги вперед.
   — Этого хватит? — я вынул из замшевого мешочка несколько золотых крупинок.
   — Вполне, — улыбнулся бармен, принимая золото. — Располагайтесь.
   Я поднялся по лестнице на второй этаж и остановился у порога гостиничного коридора. У дверей одного из номеров, покачиваясь в кресле-качалке, сидел громадный детина. По моим подсчетам, у номера 13. Значит, стражник Лауры.
   — Чего застопорился? — рявкнул он хриплым басом.
   — У меня номер 15, — отозвался я, зашагав по коридору.
   — Это чуть дальше, — ткнул он через плечо большим пальцем.
   Я медленно шел по коридору, прокручивая в голове сложившуюся обстановку. Не доходя до детины пяти-шести шагов, я знал, что мне делать. Можно было, конечно, оттянуть время, устроиться в своем номере, придумать что-то еще, но решение уже было принято. Поравнявшись со стражником, я умышленно уронил парфлеши на пол. А когда поднял индейскую сумку, в моей правой руке блестел вороненый ствол кольта, дуло которого смотрело прямо между глаз опешившего дружка Блэкберна.