Страница:
Сообразив, что они в ловушке, остававшиеся липаны и мескалеро ринулись вперед, увлекая за собой и Лауру. Они проделали это прежде, чем мы опомнились. Дикий боевые кличи шайенов, выскочивших, наконец, из укрытий, лишь подстегнули резво скакавших на юг врагов. О погоне не могло быть и речи. Нас было вдвое меньше, и только засада давала нам преимущество.
Несомненная удача выскользнула из наших рук, как выскочивший из-под ног охотника длинноухий кролик.
Замечу, неподчинение приказу в армии белых карается смертью. Вольные же сыны прерий пользовались великой свободой, ограничить которую не могли и самые уважаемые вожди. Позднее я привык к индейскому своеволию, но в начале своей жизни в прериях оно вызывало во мне нешуточное раздражение. Ведь получалось так, что любой воин мог запросто загубить военный план, вздумай он отличиться. Если он испытывал непреодолимое желание поохотиться в секретном походе, то непременно удовлетворял его. Если ему не хотелось по каким-то причинам идти в бой, он всегда мог от него уклониться. И что поразительно, это сходило ему с рук, его имя оставалось незапятнанным. Не будь этой пресловутой свободы, индейское сопротивление, я уверен, стало бы более организованным и успешным.
И как бы усугубляя в то утро наши невзгоды, небеса обрушили на прерии проливной дождь, смывший все следы сгинувших апачей. Теперь только ветер знал, куда они направили своих скакунов. Было от чего расстроиться. Однако Боги порой милостивы к смертным.
Когда «отличившийся» шайен стал снимать со своего подстреленного липана скальп, оказалось, что тот только ранен. Римский Нос пресек кровавую операцию, выбив нож из руки шайена.
— Липан нам понадобится, — строго сказал он.
Я знал, что имел в виду Вокуини. Пленник должен был снабдить нас кое-какой информацией.
Я взглянул на липана. Это был низкорослый, как и большинство апачей, индеец, больше походивший на монгола. Он, видимо, сознавал, что ждать пощады от шайенов нельзя. Держась рукой за раненое плечо, он встал на ноги и затянул монотонную Песню Смерти.
— Кто знает язык апачей? — спросил Римский Нос у воинов.
Никто не отозвался. Римский Нос посмотрел на Бета.
— Может, он понимает английский?
— Говоришь по-английски? — спросил у пленника Чарли.
Тот по-прежнему стоял и тянул заунывную мелодию.
— Хорошо, поговорим с ним на языке знаков, — сказал Вокуини.
Мне было известно, что говорящие на различных диалектах племена прерий общаются между собой посредством языка жестов, но я и представить себе не мог, как быстро и доходчиво можно было на нем «разговаривать». Чарли Бент перевел для меня диалог Римского Носа с пленником.
— Почему липан думает, что пробил его последний час? — начал Вокуини.
— Шайены — враги. — Липан прервал песню.
— Они пощадят его, если он будет сговорчивым.
— Боевое Перо не верит шайенам. Его ждут пытки и смерть.
— Когда Вокуини говорит, ему стоит верить. У него не раздвоенный язык!
На лице липана появилось удивленное выражение.
— Римский Нос — великий воин! Боевое Перо слышал, что он мудр и справедлив.
— Тогда давай поговорим.
— О чем?
— Ответь, куда направились апачи и что уготовано пленнице?
Липан закивал головой, сделав небольшую паузу.
— Липаны случайно встретились с мескалеро. Был разговор. Твердый Рог сказал, что они едут к большой излучине ручья Мустангов, где стоит обоз торговцев виски и оружия. Это хорошая новость. Липаны заедут в свой лагерь, возьмут бизоньи шкуры и отправятся к ручью Мустангов на торговлю с белыми.
— Ты не ответил, что ждет пленницу?
— Твердый Рог и Быстрая Пума получат за пленницу ружья и много огненной воды.
— От кого?
— От Койота Кайова.
Проклятье! Это был тот сорт новостей, которые делают человека сумасшедшим. Вот, оказывается, в чем дело! Стив Блэкберн нанес обескураживающий удар прямо мне в сердце. Мои мысли сбились в кучу, как стадо бизонов над пропастью. Из моих глаз, капля за каплей, заструились слезы. К счастью, разыгравшийся ливень скрыл от шайенов слабость Ниго Хайеза. Надо, однако, сказать, что и они были взбудоражены признанием Боевого Пера. Я слышал гневные возгласы в адрес Блэкберна.
— До этого гада, наверное, дошли слухи о живших среди шайенов Твердом Роге и Быстрой Пуме. — предположил Джордж. — Он, должно быть, побывал в резервации мескалеро и предложил им сделку: ружья и виски в обмен на Лауру.
— Похоже, что так оно и было, — согласился Чарли. — Но, черт побери, что нам теперь делать?
Этот вопрос оставался открытым. Все взгляды устремились на Римского Носа. Тот отошел в сторону и задумчиво глядел вдаль, словно советовался со своими духами-покровителями.
Немного придя в себя, я приблизился к нему и тронул его за руку.
— Нам нужно ехать, Вокуини. Где этот проклятый Мустанг Крик?
Римский Нос, не поворачивая головы, произнес:
— Ниго Хайез нетерпелив, Вокуини осмотрителен.
Я оставил его в покое, вернувшись на место. После продолжительного раздумья он, наконец, принял решение.
— Мескалеро теперь знают, что их преследуют шайены. Они слышали наш боевой клич. Они будут начеку и предупредят Койота Кайова. Десять человек это слишком мало, чтобы атаковать обоз торговцев и чересчур много, чтобы остаться незамеченными. — Он поочередно посмотрел на Чарли и на меня. — За Белым Облаком поедут трое — Вокуини, Ниго Хайез и Чарли. Чем меньше нас будет на ручье Мустангов, тем лучше. Там, где сила бессильна, хитрость и смекалка сделают свое дело. Боевое Перо укажет дорогу.
Римский Нос умолк, дав возможность высказаться остальным. Его решение никто не оспорил. Оно было справедливым и дальновидным.
Наложив на рану Боевого Пера целебные травы из магического мешочка, висевшего на груди, лидер шайенов перевязал его и посадил на своего гнедого. Затем, поместившись позади липана, он отдал последнее распоряжение, указав на высокого мускулистого воина:
— В обратный путь шайенов поведет Хеовхохона, Желтый Камень.
С этими словами он развернул гнедого и поскакал к югу.
— Берегите себя, Чарли… Джо! — крикнул Джордж, когда мы сделали прощальный знак и устремились за Римским Носом.
Спустя некоторое время я оглянулся. Сплошная стена серебристых дождевых струй скрыла от меня оставшихся спутников.
Глава 8
Глава 9
Несомненная удача выскользнула из наших рук, как выскочивший из-под ног охотника длинноухий кролик.
Замечу, неподчинение приказу в армии белых карается смертью. Вольные же сыны прерий пользовались великой свободой, ограничить которую не могли и самые уважаемые вожди. Позднее я привык к индейскому своеволию, но в начале своей жизни в прериях оно вызывало во мне нешуточное раздражение. Ведь получалось так, что любой воин мог запросто загубить военный план, вздумай он отличиться. Если он испытывал непреодолимое желание поохотиться в секретном походе, то непременно удовлетворял его. Если ему не хотелось по каким-то причинам идти в бой, он всегда мог от него уклониться. И что поразительно, это сходило ему с рук, его имя оставалось незапятнанным. Не будь этой пресловутой свободы, индейское сопротивление, я уверен, стало бы более организованным и успешным.
И как бы усугубляя в то утро наши невзгоды, небеса обрушили на прерии проливной дождь, смывший все следы сгинувших апачей. Теперь только ветер знал, куда они направили своих скакунов. Было от чего расстроиться. Однако Боги порой милостивы к смертным.
Когда «отличившийся» шайен стал снимать со своего подстреленного липана скальп, оказалось, что тот только ранен. Римский Нос пресек кровавую операцию, выбив нож из руки шайена.
— Липан нам понадобится, — строго сказал он.
Я знал, что имел в виду Вокуини. Пленник должен был снабдить нас кое-какой информацией.
Я взглянул на липана. Это был низкорослый, как и большинство апачей, индеец, больше походивший на монгола. Он, видимо, сознавал, что ждать пощады от шайенов нельзя. Держась рукой за раненое плечо, он встал на ноги и затянул монотонную Песню Смерти.
— Кто знает язык апачей? — спросил Римский Нос у воинов.
Никто не отозвался. Римский Нос посмотрел на Бета.
— Может, он понимает английский?
— Говоришь по-английски? — спросил у пленника Чарли.
Тот по-прежнему стоял и тянул заунывную мелодию.
— Хорошо, поговорим с ним на языке знаков, — сказал Вокуини.
Мне было известно, что говорящие на различных диалектах племена прерий общаются между собой посредством языка жестов, но я и представить себе не мог, как быстро и доходчиво можно было на нем «разговаривать». Чарли Бент перевел для меня диалог Римского Носа с пленником.
— Почему липан думает, что пробил его последний час? — начал Вокуини.
— Шайены — враги. — Липан прервал песню.
— Они пощадят его, если он будет сговорчивым.
— Боевое Перо не верит шайенам. Его ждут пытки и смерть.
— Когда Вокуини говорит, ему стоит верить. У него не раздвоенный язык!
На лице липана появилось удивленное выражение.
— Римский Нос — великий воин! Боевое Перо слышал, что он мудр и справедлив.
— Тогда давай поговорим.
— О чем?
— Ответь, куда направились апачи и что уготовано пленнице?
Липан закивал головой, сделав небольшую паузу.
— Липаны случайно встретились с мескалеро. Был разговор. Твердый Рог сказал, что они едут к большой излучине ручья Мустангов, где стоит обоз торговцев виски и оружия. Это хорошая новость. Липаны заедут в свой лагерь, возьмут бизоньи шкуры и отправятся к ручью Мустангов на торговлю с белыми.
— Ты не ответил, что ждет пленницу?
— Твердый Рог и Быстрая Пума получат за пленницу ружья и много огненной воды.
— От кого?
— От Койота Кайова.
Проклятье! Это был тот сорт новостей, которые делают человека сумасшедшим. Вот, оказывается, в чем дело! Стив Блэкберн нанес обескураживающий удар прямо мне в сердце. Мои мысли сбились в кучу, как стадо бизонов над пропастью. Из моих глаз, капля за каплей, заструились слезы. К счастью, разыгравшийся ливень скрыл от шайенов слабость Ниго Хайеза. Надо, однако, сказать, что и они были взбудоражены признанием Боевого Пера. Я слышал гневные возгласы в адрес Блэкберна.
— До этого гада, наверное, дошли слухи о живших среди шайенов Твердом Роге и Быстрой Пуме. — предположил Джордж. — Он, должно быть, побывал в резервации мескалеро и предложил им сделку: ружья и виски в обмен на Лауру.
— Похоже, что так оно и было, — согласился Чарли. — Но, черт побери, что нам теперь делать?
Этот вопрос оставался открытым. Все взгляды устремились на Римского Носа. Тот отошел в сторону и задумчиво глядел вдаль, словно советовался со своими духами-покровителями.
Немного придя в себя, я приблизился к нему и тронул его за руку.
— Нам нужно ехать, Вокуини. Где этот проклятый Мустанг Крик?
Римский Нос, не поворачивая головы, произнес:
— Ниго Хайез нетерпелив, Вокуини осмотрителен.
Я оставил его в покое, вернувшись на место. После продолжительного раздумья он, наконец, принял решение.
— Мескалеро теперь знают, что их преследуют шайены. Они слышали наш боевой клич. Они будут начеку и предупредят Койота Кайова. Десять человек это слишком мало, чтобы атаковать обоз торговцев и чересчур много, чтобы остаться незамеченными. — Он поочередно посмотрел на Чарли и на меня. — За Белым Облаком поедут трое — Вокуини, Ниго Хайез и Чарли. Чем меньше нас будет на ручье Мустангов, тем лучше. Там, где сила бессильна, хитрость и смекалка сделают свое дело. Боевое Перо укажет дорогу.
Римский Нос умолк, дав возможность высказаться остальным. Его решение никто не оспорил. Оно было справедливым и дальновидным.
Наложив на рану Боевого Пера целебные травы из магического мешочка, висевшего на груди, лидер шайенов перевязал его и посадил на своего гнедого. Затем, поместившись позади липана, он отдал последнее распоряжение, указав на высокого мускулистого воина:
— В обратный путь шайенов поведет Хеовхохона, Желтый Камень.
С этими словами он развернул гнедого и поскакал к югу.
— Берегите себя, Чарли… Джо! — крикнул Джордж, когда мы сделали прощальный знак и устремились за Римским Носом.
Спустя некоторое время я оглянулся. Сплошная стена серебристых дождевых струй скрыла от меня оставшихся спутников.
Глава 8
Мы смело двигались в юго-восточном направлении, ведомые нашим пленником, Боевым Пером. Он поверил Римскому Носу, что останется в живых, и работу проводника исполнял исправно.
По дороге меня охватывали сомнения относительно успеха задуманного Вокуини предприятия. Но всякий раз, взглянув на его решительный вид, я успокаивался. Какая-то магическая сила исходила от всей его благородной внешности, что-то такое, что не могло не придать уверенности моему отчаявшемуся сердцу. Наверное, именно таким и должен быть уважаемый всем племенем военный лидер. Именно таким.
Посвежевшая после проливного летнего дождя прерия поглотила нас в своей необозримой ширине. Поросшим зеленой бизоньей травой взгорьям, казалось, не было конца. Но мы неуклонно приближались к цели. Позади остались реки Симаррон и Норт-Канейдиэн, вздувшиеся от ливня, неистовые, неукротимые. Мустанг Крик был уже недалеко.
Желая дать отдых и себе и уставшим лошадям, мы нашли укромное место под отрывистым правым берегом Колдуотер-Крик. Это был сухой песчаный грот футов пятнадцать в диаметре. Отведя лошадей пастись в прибрежной пойме, мы забрались в него, чтобы малость обсохнуть и подкрепиться все тем же неизменным пеммиканом.
Едва наша скромная трапеза подошла к концу, как вдруг откуда-то с востока послышался далекий стук копыт. Всадник скакал по правому берегу ручья на запад, к месту нашего укрытия.
— За лошадьми, быстро! — воскликнул Римский Нос, выскакивая из убежища.
Нам потребовалось считанное время, чтобы поймать животных и укрыть их в гроте.
Стук копыт становился все отчетливей, и вскоре уже можно было разглядеть одинокого всадника, показавшегося из-за излучины ручья. Он был индейцем.
— Кто это? — спросил я у Римского Носа.
Прижав палец к губам, он продолжал всматриваться в путника. Чарли стоял рядом с винчестером в руках. Боевое Перо сидел у дальней стены, погрузившись в молчание.
— Разведчик племени уичита, — тихо произнес Вокуини. — Он в боевой раскраске, а значит на Тропе Войны.
— Мы тоже не на прогулке, — ухмыльнулся Чарли, вскидывая винчестер к плечу.
Римский Нос дернул его за рукав, знаком показав отойти вглубь грота.
— Ты хочешь, чтобы весь его военный отряд сбежался на твой выстрел? — сердито задал он вопрос.
— Но он же сейчас наткнется на наши следы! — фыркнул Бент.
— И навеки успокоится, — отрезал Римский Нос, вытаскивая из чехла лук.
Уичита не был слепцом. Он заметил следы на берегу и, пустив лошадь шагом, стал неторопливо изучать их. Потом спрыгнул с лошади и присел на корточки, не отводя глаз от земли.
Римский Нос приладил стрелу и натянул тетиву, ожидая, по-моему, того момента, когда уичита посмотрит на грот, смерти в лицо.
Разведчик не сделал этого. Он поступил куда умнее, и будь на его стороне удача, он смог бы оставить нас с носом. Почуяв неладное, он резким движением бросил тело в седло и вонзил пятки в бока своей лошади. Но в тот миг, когда она присела на задние ноги, чтобы неудержимо рвануться вперед, длинная стрела Вокуини насквозь пробила ей шею, уложив ее на берег. Разведчик едва не оказался под ней, вовремя откатившись в сторону. В мгновение ока он вскочил на ноги и выхватил из-за пояса томагавк. Он не успел пустить в дело свой зачехленный висевший на спине лук: Вокуини уже был рядом с зажатым в руке ножом.
Мы с Чарли остались стоять у входа в грот. Римский Нос отклонил нашу помощь, заявив, что это будет честная индейская схватка один на один.
Уичита по комплекции ни в чем не уступал шайену. Он был таким же высоким и мускулистым, как Римский Нос. Может быть, на его стороне даже было преимущество человека, попавшего в безвыходное положение. Он видел наши ружья, ему ничего не оставалось, как подороже продать свою жизнь.
Пущенный им томагавк едва не достиг цели: опытнейший шайен успел отклонить голову. В ту же секунду в руке уичиты блеснуло длинное лезвие боевого ножа, на его лице появилось что-то наподобие злорадной усмешки.
Теперь противники стояли друг против друга, готовые начать кровопролитную схватку. Вокуини в чуть расслабленной позе уверенного в себе бойца, уичита в напряженной нижней стойке атакующего.
Он и сделал первый выпад, но шайен ушел от его разящего клинка.
Произведя пару ложных наскоков, они разошлись и закружились в свойственном ножевым боям ходьбе по кругу.
Через какое-то время уичита снова ринулся в атаку, намерившись располосовать живот шайена снизу. Римский Нос отклонил корпус назад, и лезвие ножа лишь рассекло воздух в дюйме от его широкой груди.
Улыбка больше не появлялась на губах уичиты. В его глазах горела неутолимая жажда крови. Не упуская инициативы, он попытался ударить соперника в левый бок, посчитав этот выпад беспроигрышным. Он вложил в него всю силу… и просчитался. Вокуини резко ушел вправо и, перебросив нож в левую руку, всадил его в спину врага по рукоятку, когда тот по инерции проносился мимо. Это был старинный трюк в ножевых схватках, редко подводивший его исполнителя. Уичита упал лицом вниз и больше не шелохнулся. Римский Нос вытащил из спины поверженного нож и, сделав вокруг его головы неглубокий надрез, с громким хлопком снял химико, скальп.
— Это была честная победа. — обращаясь к нам, удовлетворенно произнес он.
Я с содроганием отвернулся от повисшего на его поясе волосяного трофея, с которого капала алая кровь. Я никогда не привыкну к этому индейскому обычаю. Увидев его раз, я навсегда проникся к нему отвращением.
Через полчаса мы оставили берега Колдуотер Крик и продолжили наш путь дальше.
К вечеру, по словам Боевого Пера, мы должны были достичь большой излучины ручья Мустангов. Только ехать надо было с удвоенной осторожностью. Липан утверждал, что в этих краях пролегали тропы различных племен индейцев, ведшие к лагерю контрабандистов. Излучина Мустанг Крик была излюбленным местом торговли команчеро с краснокожими, и когда она начиналась прерия к югу от Колдуотер Крик считалась дьявольски опасным районом для всех, кого заносило сюда волей случая или обстоятельств. Одурманенные крепчайшим пойлом торговцев индейские воины уподоблялись настоящим головорезам. Даже от тех, кто тайком сбегал из резерваций, можно было ожидать чего угодно.
Мы приложили массу усилий, чтобы последняя часть пути прошла без осложнений. Держась общего направления, подсказанного липаном, мы старательно избегали возвышенностей и открытых участков, предпочитая им низины и всевозможные балки. А если все же попадалась протяженная гряда, то она стремительно нами преодолевалась.
Наша тактика была верна, но в жизни случаются непредвиденные встречи, от которых не застрахован никто.
Мы ехали по дну неглубокой лощины, окаймленной холмами, когда под ноги наших лошадей легли продолговатые тени. Как и все, я вскинул голову вверх. На вершину южного холма выехало пятеро индейских всадников. Солнце било нам в глаза, и узнать из какого они племени не было ни какой возможности. Минуту — другую они оставались на холме, словно застывшие конные статуи, а затем, подняв копья, ринулись вниз.
— Стси-ви-хе-по-йотс! — услышав их боевые вопли, воскликнул Вокуини. — Мужайтесь! Это Тонкевы. Людоеды и давнишние враги шайенов.
— Людоеды! — удивился я.
— Иногда поедают человеческое мясо на какой-то своей религиозной церемонии.
Тонкевы, не переставая улюлюкать, быстро приближались. Они мчались, как на скачках. То один, то другой вырывался вперед, чтобы в следующую секунду уступить место лидера очередному воину.
Я отчетливо видел их перекошенные от азарта лица и посмотрел на своих товарищей. Они готовы были принять бой. Бент приложил приклад винчестера к плечу, а Римский Нос, ссадив на землю липана, вооружился своим крепким боевым луком из апельсинового дерева
Первым открыл стрельбу Чарли. Затем запели стрелы Вокуини, но меткость одного желала оставлять лучшего, а лук другого был не достаточно эффективным оружием на средних и дальних расстояниях.
Тогда я взял на изготовку свой «спенсер». Настало время для его настоящей проверки. Я прицелился в передового тонкеву, спрятавшегося за шею скакуна. Были видны лишь его руки и ноги.
«Для начала сделаем из этого людоеда инвалида» — решил я и спустил курок, найдя в прорези прицела ногу краснокожего. Едва он от боли откинул корпус назад, как моя следующая пуля пробила ему голову.
Тонкевы пронеслись мимо выскочившего из седла неудачника, не сбавляя скорости и не прекращая испускать громкие вопли. Если они думали, что их боевые кличи собьют мой прицел, то их надежды не оправдались. Я выстрелил столь же точно, и второй тонкева оказался на земле.
Только в самых крайних случаях краснокожий может пойти на верную гибель. Смерть есть смерть, и преждевременное знакомство со Счастливыми Охотничьими Угодьями, как бы он в них не верил, не очень прельщает его. Убедившись в убийственной меткости моего «спенсера», оставшиеся в живых тонкевы посчитали, что с них довольно. Круто развернув лошадей, они ринулись в обратный путь.
— Не дадим им уйти! — вскричал Вокуини. — Они вернутся на Мустанг Крик, и тогда нам несдобровать.
В считанные секунды мы вдвое сократили расстояние. Для нас открылась отличная возможность покончить с ними, не прибегая к рукопашной. Я пристрелил еще одного врага, мои спутники уложили двух последних и огласили округу громкими кличами победителей. Это была действительно замечательная победа, которая стоила того, чтобы навеки остаться запечатленной на щитах и шкурах военного общества Кривых Копий. За короткое время было уничтожено пятеро тонкевов без каких-либо потерь с нашей стороны! Великий Дух и Отец Солнце, похоже, приняли нас под свою защиту.
По дороге меня охватывали сомнения относительно успеха задуманного Вокуини предприятия. Но всякий раз, взглянув на его решительный вид, я успокаивался. Какая-то магическая сила исходила от всей его благородной внешности, что-то такое, что не могло не придать уверенности моему отчаявшемуся сердцу. Наверное, именно таким и должен быть уважаемый всем племенем военный лидер. Именно таким.
Посвежевшая после проливного летнего дождя прерия поглотила нас в своей необозримой ширине. Поросшим зеленой бизоньей травой взгорьям, казалось, не было конца. Но мы неуклонно приближались к цели. Позади остались реки Симаррон и Норт-Канейдиэн, вздувшиеся от ливня, неистовые, неукротимые. Мустанг Крик был уже недалеко.
Желая дать отдых и себе и уставшим лошадям, мы нашли укромное место под отрывистым правым берегом Колдуотер-Крик. Это был сухой песчаный грот футов пятнадцать в диаметре. Отведя лошадей пастись в прибрежной пойме, мы забрались в него, чтобы малость обсохнуть и подкрепиться все тем же неизменным пеммиканом.
Едва наша скромная трапеза подошла к концу, как вдруг откуда-то с востока послышался далекий стук копыт. Всадник скакал по правому берегу ручья на запад, к месту нашего укрытия.
— За лошадьми, быстро! — воскликнул Римский Нос, выскакивая из убежища.
Нам потребовалось считанное время, чтобы поймать животных и укрыть их в гроте.
Стук копыт становился все отчетливей, и вскоре уже можно было разглядеть одинокого всадника, показавшегося из-за излучины ручья. Он был индейцем.
— Кто это? — спросил я у Римского Носа.
Прижав палец к губам, он продолжал всматриваться в путника. Чарли стоял рядом с винчестером в руках. Боевое Перо сидел у дальней стены, погрузившись в молчание.
— Разведчик племени уичита, — тихо произнес Вокуини. — Он в боевой раскраске, а значит на Тропе Войны.
— Мы тоже не на прогулке, — ухмыльнулся Чарли, вскидывая винчестер к плечу.
Римский Нос дернул его за рукав, знаком показав отойти вглубь грота.
— Ты хочешь, чтобы весь его военный отряд сбежался на твой выстрел? — сердито задал он вопрос.
— Но он же сейчас наткнется на наши следы! — фыркнул Бент.
— И навеки успокоится, — отрезал Римский Нос, вытаскивая из чехла лук.
Уичита не был слепцом. Он заметил следы на берегу и, пустив лошадь шагом, стал неторопливо изучать их. Потом спрыгнул с лошади и присел на корточки, не отводя глаз от земли.
Римский Нос приладил стрелу и натянул тетиву, ожидая, по-моему, того момента, когда уичита посмотрит на грот, смерти в лицо.
Разведчик не сделал этого. Он поступил куда умнее, и будь на его стороне удача, он смог бы оставить нас с носом. Почуяв неладное, он резким движением бросил тело в седло и вонзил пятки в бока своей лошади. Но в тот миг, когда она присела на задние ноги, чтобы неудержимо рвануться вперед, длинная стрела Вокуини насквозь пробила ей шею, уложив ее на берег. Разведчик едва не оказался под ней, вовремя откатившись в сторону. В мгновение ока он вскочил на ноги и выхватил из-за пояса томагавк. Он не успел пустить в дело свой зачехленный висевший на спине лук: Вокуини уже был рядом с зажатым в руке ножом.
Мы с Чарли остались стоять у входа в грот. Римский Нос отклонил нашу помощь, заявив, что это будет честная индейская схватка один на один.
Уичита по комплекции ни в чем не уступал шайену. Он был таким же высоким и мускулистым, как Римский Нос. Может быть, на его стороне даже было преимущество человека, попавшего в безвыходное положение. Он видел наши ружья, ему ничего не оставалось, как подороже продать свою жизнь.
Пущенный им томагавк едва не достиг цели: опытнейший шайен успел отклонить голову. В ту же секунду в руке уичиты блеснуло длинное лезвие боевого ножа, на его лице появилось что-то наподобие злорадной усмешки.
Теперь противники стояли друг против друга, готовые начать кровопролитную схватку. Вокуини в чуть расслабленной позе уверенного в себе бойца, уичита в напряженной нижней стойке атакующего.
Он и сделал первый выпад, но шайен ушел от его разящего клинка.
Произведя пару ложных наскоков, они разошлись и закружились в свойственном ножевым боям ходьбе по кругу.
Через какое-то время уичита снова ринулся в атаку, намерившись располосовать живот шайена снизу. Римский Нос отклонил корпус назад, и лезвие ножа лишь рассекло воздух в дюйме от его широкой груди.
Улыбка больше не появлялась на губах уичиты. В его глазах горела неутолимая жажда крови. Не упуская инициативы, он попытался ударить соперника в левый бок, посчитав этот выпад беспроигрышным. Он вложил в него всю силу… и просчитался. Вокуини резко ушел вправо и, перебросив нож в левую руку, всадил его в спину врага по рукоятку, когда тот по инерции проносился мимо. Это был старинный трюк в ножевых схватках, редко подводивший его исполнителя. Уичита упал лицом вниз и больше не шелохнулся. Римский Нос вытащил из спины поверженного нож и, сделав вокруг его головы неглубокий надрез, с громким хлопком снял химико, скальп.
— Это была честная победа. — обращаясь к нам, удовлетворенно произнес он.
Я с содроганием отвернулся от повисшего на его поясе волосяного трофея, с которого капала алая кровь. Я никогда не привыкну к этому индейскому обычаю. Увидев его раз, я навсегда проникся к нему отвращением.
Через полчаса мы оставили берега Колдуотер Крик и продолжили наш путь дальше.
К вечеру, по словам Боевого Пера, мы должны были достичь большой излучины ручья Мустангов. Только ехать надо было с удвоенной осторожностью. Липан утверждал, что в этих краях пролегали тропы различных племен индейцев, ведшие к лагерю контрабандистов. Излучина Мустанг Крик была излюбленным местом торговли команчеро с краснокожими, и когда она начиналась прерия к югу от Колдуотер Крик считалась дьявольски опасным районом для всех, кого заносило сюда волей случая или обстоятельств. Одурманенные крепчайшим пойлом торговцев индейские воины уподоблялись настоящим головорезам. Даже от тех, кто тайком сбегал из резерваций, можно было ожидать чего угодно.
Мы приложили массу усилий, чтобы последняя часть пути прошла без осложнений. Держась общего направления, подсказанного липаном, мы старательно избегали возвышенностей и открытых участков, предпочитая им низины и всевозможные балки. А если все же попадалась протяженная гряда, то она стремительно нами преодолевалась.
Наша тактика была верна, но в жизни случаются непредвиденные встречи, от которых не застрахован никто.
Мы ехали по дну неглубокой лощины, окаймленной холмами, когда под ноги наших лошадей легли продолговатые тени. Как и все, я вскинул голову вверх. На вершину южного холма выехало пятеро индейских всадников. Солнце било нам в глаза, и узнать из какого они племени не было ни какой возможности. Минуту — другую они оставались на холме, словно застывшие конные статуи, а затем, подняв копья, ринулись вниз.
— Стси-ви-хе-по-йотс! — услышав их боевые вопли, воскликнул Вокуини. — Мужайтесь! Это Тонкевы. Людоеды и давнишние враги шайенов.
— Людоеды! — удивился я.
— Иногда поедают человеческое мясо на какой-то своей религиозной церемонии.
Тонкевы, не переставая улюлюкать, быстро приближались. Они мчались, как на скачках. То один, то другой вырывался вперед, чтобы в следующую секунду уступить место лидера очередному воину.
Я отчетливо видел их перекошенные от азарта лица и посмотрел на своих товарищей. Они готовы были принять бой. Бент приложил приклад винчестера к плечу, а Римский Нос, ссадив на землю липана, вооружился своим крепким боевым луком из апельсинового дерева
Первым открыл стрельбу Чарли. Затем запели стрелы Вокуини, но меткость одного желала оставлять лучшего, а лук другого был не достаточно эффективным оружием на средних и дальних расстояниях.
Тогда я взял на изготовку свой «спенсер». Настало время для его настоящей проверки. Я прицелился в передового тонкеву, спрятавшегося за шею скакуна. Были видны лишь его руки и ноги.
«Для начала сделаем из этого людоеда инвалида» — решил я и спустил курок, найдя в прорези прицела ногу краснокожего. Едва он от боли откинул корпус назад, как моя следующая пуля пробила ему голову.
Тонкевы пронеслись мимо выскочившего из седла неудачника, не сбавляя скорости и не прекращая испускать громкие вопли. Если они думали, что их боевые кличи собьют мой прицел, то их надежды не оправдались. Я выстрелил столь же точно, и второй тонкева оказался на земле.
Только в самых крайних случаях краснокожий может пойти на верную гибель. Смерть есть смерть, и преждевременное знакомство со Счастливыми Охотничьими Угодьями, как бы он в них не верил, не очень прельщает его. Убедившись в убийственной меткости моего «спенсера», оставшиеся в живых тонкевы посчитали, что с них довольно. Круто развернув лошадей, они ринулись в обратный путь.
— Не дадим им уйти! — вскричал Вокуини. — Они вернутся на Мустанг Крик, и тогда нам несдобровать.
В считанные секунды мы вдвое сократили расстояние. Для нас открылась отличная возможность покончить с ними, не прибегая к рукопашной. Я пристрелил еще одного врага, мои спутники уложили двух последних и огласили округу громкими кличами победителей. Это была действительно замечательная победа, которая стоила того, чтобы навеки остаться запечатленной на щитах и шкурах военного общества Кривых Копий. За короткое время было уничтожено пятеро тонкевов без каких-либо потерь с нашей стороны! Великий Дух и Отец Солнце, похоже, приняли нас под свою защиту.
Глава 9
Когда мы, наконец, добрались до цели путешествия, на прерию спустилась светлая летняя ночь. На большой излучине ручья Мустангов горело множество костров. Оттуда неслись громкие восклицания на английском, вперемешку с гортанной индейской речью. Так орать могли только злодеи-команчеро и подвыпившие краснокожие, собравшиеся здесь для грязных сделок.
На коротком военном совете я первым взял слово, и мои доводы легли на благодатную почву. Я обдумал все еще на пути к Мустанг Крик. Поэтому мои слова были просты и убедительны.
— Вокруг повозок торговцев кучами бродят индейцы. Уже сейчас они, наверное, пьяны. Я без труда пройду через них. Они примут меня за команчеро.
Я был одет в индейскую одежду, но в подобном наряде мог ходить любой торговец. Мне осталось только спрятать свои длинные волосы за воротник и набраться храбрости.
— Хорошо, — согласился Вокуини. — белый друг убедил Римского Носа. Он, Чарли и Боевое Перо будут ждать Ниго Хайеза на холме, где растут сосны.
Когда я взялся за поводья, со стороны стоянки послышался одобрительный индейский рев. Видно, был открыт свежий бочонок виски.
Я пустил вороного шагом и проехал до густой чащи ив и тополей, окаймлявшей излучину. Тут мне пришлось оставить Маркиза. За него я не беспокоился. Я знал, что он не двинется с места, но, заслышав тройной крик сойки — мой сигнал — он разорвет все путы и растопчет любого, кто встанет между ним и его хозяином.
Напустив на себя самоуверенный вид, я смело двинулся вперед. Надо было показать краснокожим, что я здесь свой, из числа торговцев-команчеро. Мне удалось покрыть не менее половины пути, когда я едва не нарвался на неприятности, Я упустил из виду, что в окрестностях излучины могут бродить не только индейцы. Если бы двое команчеро, углубившиеся в заросли отдать дань природе, не заговорили, я бы наверняка столкнулся с ними лоб в лоб. Бросившись на землю и подождав, пока они не скрылись из глаз, я встал и с большим вниманием тронулся дальше. Только у конца зарослей мне повстречалась троица подвыпивших липанов. Они обнимались, прикладываясь к фляжкам с огненной водой.
— Виски! Виски! — гаркнул один из них с чудовищным акцентом, протянув мне посудину.
Как и предполагалось, индейцы запросто приняли меня за команчеро.
— Отлично, воин, — проговорил весело я, хлопнув его по плечу. — Наслаждайся этой бурдой сам.
Липаны осклабились и, пригубив каждый свою фляжку, пошли прочь.
Скоро я дошел до огромного тополя, за которым уже не росло ни одного деревца. Встав за его толстый ствол, я принялся рассматривать обширную стоянку торговцев.
Первое, что бросилось мне в глаза — это большое количество индейцев, которые тесной толпой сгрудились вокруг повозок. Тут их было не менее полутора сотен, пьяных и не очень, возбужденных, дерзких. Немалое число краснокожих уже ни о чем не волновалось — они лежали тут и там, переборщив с огненной водой.
Торговцев я насчитал двадцать человек. Стив Блэкберн, как и полагалось, был главным действующим лицом. В окружении охранников пауни, он, сидя на облучке фургона, живо командовал раздачей виски собравшимся индейцам. Вскрыв томагавком очередной бочонок, он громко крикнул на всю излучину:
— Сюда, краснокожие ребята!.. У Койота Кайова еще есть припасы, чтобы промочить ваши луженые глотки!
Стоявшие вблизи индейцы с одобрением зашумели. Те из лежавших, что еще сохраняли сознание, изо всех сил пытались принять вертикальное положение. Кое-кому это удавалось, но только для того, чтобы тут же вытянуться на земле.
В одном из индейцев, окруживших фургон, я узнал продажного мескалеро. Он был сравнительно трезв. Блэкберн заметил его и притянул к себе.
— Твердый Рог — мой самый лучший друг! За красавицу-шайенку он получит столько виски, что его хватит на весь народ мескалеро.
Индеец замотал головой и отреагировал на плохом английском:
— Виски плохо… Ружья и патроны хорошо.
Блэкберн нахмурился и стал разговаривать о чем-то с Тони Сайкзом.
В пути я прикидывал, можно ли каким-то образом прибегнуть к помощи Черного Тони. Но всякий раз меня брали сомнения. В конце я решил, что рассчитывать на него было нельзя. Я спас его, он помог мне. Мы были квиты.
Повернувшись к мескалеро, Блэкберн протянул ему полный кувшин.
— Выпей, дружище. У Койота Кайова виски никогда не бывает плохим.
Твердый Рог принял посудину, но вместо того, чтобы выпить, медленно вылил содержимое на землю.
— Виски плохо, — снова проговорил он. — Сейчас хорошо ружья и патроны.
— Ну, парень, — с нарастающим гневом протянул команчеро, — это мне совсем не нравится!
— Койот Кайова обещать, Твердый Рог верить, — зацокал языком мескалеро, принимая угрюмый вид.
Сайкз окинул взглядом индейца, потом что-то шепнул на ухо Блэкберну. Тот на секунду задумался, а затем хлопнул краснокожего по плечу.
— Ладно, черт с тобой, Рогоносец. Ты получишь обещанные ружья. Но патроны — завтра!
Несколько вождей, увидев, как Твердый Рог получил оружие, также потребовали себе ружей.
— И эти туда же! — рявкнул Блэкберн, сплюнув с досады. — Вот бестии!.. Эй, Томпсон, — обратился он к подручному, находившемуся в фургоне с амуницией. — Выдай и этим надутым индюкам ружья. Пусть успокоятся. Без патронов они не опасней сдохшей кобылы.
Заполучив оружие, индейцы явно были удовлетворены. Видя это, Блэкберн приказал открыть еще один бочонок виски.
Внимательно осмотрев лагерь, я понял, что Белое Облако мне следует искать в одном из пяти фургонов. Только в каком из них? Это я должен был выяснить как можно быстрее. Торговцы занимались спаиванием краснокожих и ни о чем другом, похоже, не заботились.
Я уже собрался было углубиться в заросли, чтобы незаметно пробраться к дальнему фургону, когда Стив Блэкберн оставил свой командный пост и направился именно к этой повозке. Я проводил его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за парусиновым верхом. Сомнений быть не могло: Койот Кайова сам указал, куда мне нужно двигаться. Прежде чем я успел нырнуть в гущу зарослей, Блэкберн отослал прочь дежурившего у фургона команчеро.
Через три минуты я был у кромки зарослей в двадцати ярдах от фургона. В нем слышался раздраженный глухой голос Блэкберна. Пространство вокруг повозки было залито светом от двух факелов, вбитых в землю у задних колес. Пробежать это расстояние, — значит, было навлечь на себя внимание. Поэтому я пошел шагом. Когда был сделан последний шаг, моя куртка взмокла от пота, несмотря на то, что меня заметили лишь стоящие на привязи лошади.
Внутри фургона горела лампа, отбрасывавшая крупную тень Блэкберна на парусину. Тонкий силуэт находившейся перед ним женщины, несомненно, принадлежал Лауре.
— Помнится, я говорил, что ты станешь моей, невзирая ни на что, — донеслись до меня его резкие слова. — Я обычно добиваюсь того, чего хочу.
— Это на тебя похоже, — ответила Лаура. — Но я лучше брошусь в омут, чем в твои объятия.
Тень Блэкберна дернулась вперед, и прозвучала громкая пощечина. От захлестнувшей ярости я потерял над собой контроль. Я только помню, что ворвался внутрь фургона как одержимый.
— Какого черта! — рявкнул Блэкберн, не оборачиваясь. — Кого там принесло?
— Оглянись, подлец, и ты увидишь! — выхватив нож, выдавил я.
Может, и не стоило мне ничего говорить. Надо было только действовать, и все прошло бы прекрасно. Но я выдал себя, дав ему великолепный шанс опомниться. Когда я ринулся с ножом вперед, он отпрянул от Лауры и, откинувшись на перегородку, вытащил револьвер. Узнав меня, Лаура бросилась мне на шею и залепетала часто-часто:
— Джо, милый Джо… Джо…
Блэкберн молчал, целя в нас из своего кольта. Наконец его глухой голос нарушил молчание:
— Убери Лауру в сторону, если ты мужчина, Кэтлин. Негоже прятаться за женскую юбку.
— Не смей, Джо, — взмолилась девушка, по-прежнему обнимая меня. — Он тут же убьет тебя.
Ажиотаж прошел, и мое сознание заработало с надлежащей силой.
— Ты отвратительная свинья, Блэкберн. Но ты поступишь по-человечески, если отпустишь Лауру со мной.
— Не выдумывай, Кэтлин, а лучше приготовься сожрать свои собственные внутренности. — Он на секунду замолк, а затем выкрикнул зычным голосом. — Сайкз! Тревор! Пауни!.. Ко мне!
Пока я искал возможность бросить нож в Блэкберна, Лаура оттеснила меня к выходу из фургона.
— Прыгай, Джо! — страстно прошептала она. — Обо мне не беспокойся. Он никогда не заставит меня стать его женой. А у тебя еще будут шансы вырвать меня из его поганых рук… Ну же!
Что мне оставалось делать, когда свора приспешников Блэкберна на всех парах мчалась на его зов? Поцеловав Лауру, я бросился вон из фургона и юркнул в заросли под грохот револьвера Койота Кайова. Через две минуты я сидел на спине Маркиза, а через пять уже был на холме.
Римский Нос с Чарли поняли, что к чему без всяких вопросов. Они слышали стрельбу и шум приближающейся погони. Отпустив на все четыре стороны пленного липана, мы повернули лошадей к северу, и поскакали прочь от несчастливых берегов Мустанг Крик.
На коротком военном совете я первым взял слово, и мои доводы легли на благодатную почву. Я обдумал все еще на пути к Мустанг Крик. Поэтому мои слова были просты и убедительны.
— Вокруг повозок торговцев кучами бродят индейцы. Уже сейчас они, наверное, пьяны. Я без труда пройду через них. Они примут меня за команчеро.
Я был одет в индейскую одежду, но в подобном наряде мог ходить любой торговец. Мне осталось только спрятать свои длинные волосы за воротник и набраться храбрости.
— Хорошо, — согласился Вокуини. — белый друг убедил Римского Носа. Он, Чарли и Боевое Перо будут ждать Ниго Хайеза на холме, где растут сосны.
Когда я взялся за поводья, со стороны стоянки послышался одобрительный индейский рев. Видно, был открыт свежий бочонок виски.
Я пустил вороного шагом и проехал до густой чащи ив и тополей, окаймлявшей излучину. Тут мне пришлось оставить Маркиза. За него я не беспокоился. Я знал, что он не двинется с места, но, заслышав тройной крик сойки — мой сигнал — он разорвет все путы и растопчет любого, кто встанет между ним и его хозяином.
Напустив на себя самоуверенный вид, я смело двинулся вперед. Надо было показать краснокожим, что я здесь свой, из числа торговцев-команчеро. Мне удалось покрыть не менее половины пути, когда я едва не нарвался на неприятности, Я упустил из виду, что в окрестностях излучины могут бродить не только индейцы. Если бы двое команчеро, углубившиеся в заросли отдать дань природе, не заговорили, я бы наверняка столкнулся с ними лоб в лоб. Бросившись на землю и подождав, пока они не скрылись из глаз, я встал и с большим вниманием тронулся дальше. Только у конца зарослей мне повстречалась троица подвыпивших липанов. Они обнимались, прикладываясь к фляжкам с огненной водой.
— Виски! Виски! — гаркнул один из них с чудовищным акцентом, протянув мне посудину.
Как и предполагалось, индейцы запросто приняли меня за команчеро.
— Отлично, воин, — проговорил весело я, хлопнув его по плечу. — Наслаждайся этой бурдой сам.
Липаны осклабились и, пригубив каждый свою фляжку, пошли прочь.
Скоро я дошел до огромного тополя, за которым уже не росло ни одного деревца. Встав за его толстый ствол, я принялся рассматривать обширную стоянку торговцев.
Первое, что бросилось мне в глаза — это большое количество индейцев, которые тесной толпой сгрудились вокруг повозок. Тут их было не менее полутора сотен, пьяных и не очень, возбужденных, дерзких. Немалое число краснокожих уже ни о чем не волновалось — они лежали тут и там, переборщив с огненной водой.
Торговцев я насчитал двадцать человек. Стив Блэкберн, как и полагалось, был главным действующим лицом. В окружении охранников пауни, он, сидя на облучке фургона, живо командовал раздачей виски собравшимся индейцам. Вскрыв томагавком очередной бочонок, он громко крикнул на всю излучину:
— Сюда, краснокожие ребята!.. У Койота Кайова еще есть припасы, чтобы промочить ваши луженые глотки!
Стоявшие вблизи индейцы с одобрением зашумели. Те из лежавших, что еще сохраняли сознание, изо всех сил пытались принять вертикальное положение. Кое-кому это удавалось, но только для того, чтобы тут же вытянуться на земле.
В одном из индейцев, окруживших фургон, я узнал продажного мескалеро. Он был сравнительно трезв. Блэкберн заметил его и притянул к себе.
— Твердый Рог — мой самый лучший друг! За красавицу-шайенку он получит столько виски, что его хватит на весь народ мескалеро.
Индеец замотал головой и отреагировал на плохом английском:
— Виски плохо… Ружья и патроны хорошо.
Блэкберн нахмурился и стал разговаривать о чем-то с Тони Сайкзом.
В пути я прикидывал, можно ли каким-то образом прибегнуть к помощи Черного Тони. Но всякий раз меня брали сомнения. В конце я решил, что рассчитывать на него было нельзя. Я спас его, он помог мне. Мы были квиты.
Повернувшись к мескалеро, Блэкберн протянул ему полный кувшин.
— Выпей, дружище. У Койота Кайова виски никогда не бывает плохим.
Твердый Рог принял посудину, но вместо того, чтобы выпить, медленно вылил содержимое на землю.
— Виски плохо, — снова проговорил он. — Сейчас хорошо ружья и патроны.
— Ну, парень, — с нарастающим гневом протянул команчеро, — это мне совсем не нравится!
— Койот Кайова обещать, Твердый Рог верить, — зацокал языком мескалеро, принимая угрюмый вид.
Сайкз окинул взглядом индейца, потом что-то шепнул на ухо Блэкберну. Тот на секунду задумался, а затем хлопнул краснокожего по плечу.
— Ладно, черт с тобой, Рогоносец. Ты получишь обещанные ружья. Но патроны — завтра!
Несколько вождей, увидев, как Твердый Рог получил оружие, также потребовали себе ружей.
— И эти туда же! — рявкнул Блэкберн, сплюнув с досады. — Вот бестии!.. Эй, Томпсон, — обратился он к подручному, находившемуся в фургоне с амуницией. — Выдай и этим надутым индюкам ружья. Пусть успокоятся. Без патронов они не опасней сдохшей кобылы.
Заполучив оружие, индейцы явно были удовлетворены. Видя это, Блэкберн приказал открыть еще один бочонок виски.
Внимательно осмотрев лагерь, я понял, что Белое Облако мне следует искать в одном из пяти фургонов. Только в каком из них? Это я должен был выяснить как можно быстрее. Торговцы занимались спаиванием краснокожих и ни о чем другом, похоже, не заботились.
Я уже собрался было углубиться в заросли, чтобы незаметно пробраться к дальнему фургону, когда Стив Блэкберн оставил свой командный пост и направился именно к этой повозке. Я проводил его взглядом до тех пор, пока он не скрылся за парусиновым верхом. Сомнений быть не могло: Койот Кайова сам указал, куда мне нужно двигаться. Прежде чем я успел нырнуть в гущу зарослей, Блэкберн отослал прочь дежурившего у фургона команчеро.
Через три минуты я был у кромки зарослей в двадцати ярдах от фургона. В нем слышался раздраженный глухой голос Блэкберна. Пространство вокруг повозки было залито светом от двух факелов, вбитых в землю у задних колес. Пробежать это расстояние, — значит, было навлечь на себя внимание. Поэтому я пошел шагом. Когда был сделан последний шаг, моя куртка взмокла от пота, несмотря на то, что меня заметили лишь стоящие на привязи лошади.
Внутри фургона горела лампа, отбрасывавшая крупную тень Блэкберна на парусину. Тонкий силуэт находившейся перед ним женщины, несомненно, принадлежал Лауре.
— Помнится, я говорил, что ты станешь моей, невзирая ни на что, — донеслись до меня его резкие слова. — Я обычно добиваюсь того, чего хочу.
— Это на тебя похоже, — ответила Лаура. — Но я лучше брошусь в омут, чем в твои объятия.
Тень Блэкберна дернулась вперед, и прозвучала громкая пощечина. От захлестнувшей ярости я потерял над собой контроль. Я только помню, что ворвался внутрь фургона как одержимый.
— Какого черта! — рявкнул Блэкберн, не оборачиваясь. — Кого там принесло?
— Оглянись, подлец, и ты увидишь! — выхватив нож, выдавил я.
Может, и не стоило мне ничего говорить. Надо было только действовать, и все прошло бы прекрасно. Но я выдал себя, дав ему великолепный шанс опомниться. Когда я ринулся с ножом вперед, он отпрянул от Лауры и, откинувшись на перегородку, вытащил револьвер. Узнав меня, Лаура бросилась мне на шею и залепетала часто-часто:
— Джо, милый Джо… Джо…
Блэкберн молчал, целя в нас из своего кольта. Наконец его глухой голос нарушил молчание:
— Убери Лауру в сторону, если ты мужчина, Кэтлин. Негоже прятаться за женскую юбку.
— Не смей, Джо, — взмолилась девушка, по-прежнему обнимая меня. — Он тут же убьет тебя.
Ажиотаж прошел, и мое сознание заработало с надлежащей силой.
— Ты отвратительная свинья, Блэкберн. Но ты поступишь по-человечески, если отпустишь Лауру со мной.
— Не выдумывай, Кэтлин, а лучше приготовься сожрать свои собственные внутренности. — Он на секунду замолк, а затем выкрикнул зычным голосом. — Сайкз! Тревор! Пауни!.. Ко мне!
Пока я искал возможность бросить нож в Блэкберна, Лаура оттеснила меня к выходу из фургона.
— Прыгай, Джо! — страстно прошептала она. — Обо мне не беспокойся. Он никогда не заставит меня стать его женой. А у тебя еще будут шансы вырвать меня из его поганых рук… Ну же!
Что мне оставалось делать, когда свора приспешников Блэкберна на всех парах мчалась на его зов? Поцеловав Лауру, я бросился вон из фургона и юркнул в заросли под грохот револьвера Койота Кайова. Через две минуты я сидел на спине Маркиза, а через пять уже был на холме.
Римский Нос с Чарли поняли, что к чему без всяких вопросов. Они слышали стрельбу и шум приближающейся погони. Отпустив на все четыре стороны пленного липана, мы повернули лошадей к северу, и поскакали прочь от несчастливых берегов Мустанг Крик.