Зан Тимоти. Образ будущего

   Наветт подождал еще минут тридцать, с досадой подсчитывая в уме лопаты земли, которые они могли бы вычерпать нынче ночью, а теперь вот уже не успеют, а потом все-таки достал комлинк.
   – Клиф?
   – Ничего, – ответил напарник, и в его голосе прозвучала та же досада. – Похоже, им надоело.
   – Должно быть, ложная тревога, – сказал Наветт. – Давай-ка возвращайся, пора за работу.
   Несколько минут спустя они снова были в своем подвальном закутке. Клиф расстелил брезент, а Наветт пошел доставать дезинтегратор из тайника.
   И замер. Сверху на дезинтеграторе лежал комлинк.
   – Клиф? – тихо окликнул он. – Иди сюда.
   Напарник мгновенно очутился рядом.
   – Поверить не могу, – потрясение выдохнул он. – Как, ситх задери, она сумела его сюда подсунуть?
   – Почему бы не спросить об этом ее саму? – сказал Наветт, осторожно подобрав комлинк.
   Модель для двусторонней связи, машинально отметил он, из тех, что обычно используются на небольших кораблях и работают только для связи с комлинком той же модели.
   Наветт быстро проверил его на наличие мин-ловушек и только потом включил.
   – Вы очень изобретательны, – сказал он. – Должен отдать вам должное.
   – Да что вы, что вы! – мгновенно раздался в ответ голос старухи. – Я польщена. Такой комплимент из уст имперца, специализирующегося на грязной работе…
   Наветт покосился на Клифа.
   – Знаете, – сказал он в комлинк, – вы уже второй раз обвиняете нас в том, что мы работаем на Империю. Но это ведь только ваша догадка, не более.
   – О, едва ли, – насмешливо сказала воровка. – Кому еще понадобилось бы организовывать диверсию на планетарном щите ботанов?
   – И все же это лишь ваши догадки, – ответил Наветт, настороженно прислушиваясь к фоновым шумам, которые могли бы выдать ее местонахождение, и горько жалея, что у них нет с собой пеленгатора. – Если бы вы знали наверняка, вы бы позвонили в ботанскую службу безопасности, вместо того чтобы шнырять вокруг нас, как нынче.
   – А кто сказал, что я им не позвонила? – удивилась бабуля. – Или, может, мне нравится шнырять вокруг? Может, мне нравится вот так дразнить хаттов и прочих склизней? Может, мне хочется сыграть с сильным противником?
   – А может, вам хочется найти безвременную и мучительную смерть? – сорвался Наветт. – И вообще, как вы нас нашли?
   – Ах, бросьте, – тоном доброй бабушки пожурила его старая ведьма. – Неужели вы и вправду думаете, что ваша легенда столь безупречна? Мы с моими республиканскими приятелями раскололи вас на раз. А кстати, как там дела с бронежорками в здании генератора, а?
   Наветт натянуто улыбнулся.
   – Пытаешься подловить, а? Ну, вперед.
   – Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь, – промурлыкала старуха. – К слову сказать, в следующий раз, когда будете организовывать замаскированный потайной выход, не будьте столь небрежны. Он просто бросается в глаза, как если бы над ним висела светящаяся надпись «выход». Хотя, должна признать, это было весьма любезно с вашей стороны.
   – Еще бы, – прошипел Наветт. – Ты ведь все еще в здании, верно?
   – Ну а теперь кто кого пытается подловить? – рассмеялась воровка. – Жаль вас разочаровывать, но меня там уже давно нет – там под подвесным потолком есть очень удобный лаз, который ведет к световому люку, если вы не знали – что ж, дарю информацию.
   – Спасибо, – едва сдерживаясь, сквозь зубы выдавил Наветт. – У меня для тебя тоже есть подарок – добрый совет. Возвращайся на свой корабль и проваливай с Ботавуи. Иначе сдохнешь вместе со всем этим вонючим шариком. Это я тебе лично гарантирую.
   – При всем моем уважении, лейтенант… или майор? или даже полковник? впрочем, учитывая, до чего ныне докатилась Империя, думаю, чины значения не имеют. Так вот, при всем моем уважении, имперец, мне угрожали и куда более страшные парни, чем вы. Как только вы будете готовы выйти против меня один на один, я к вашим услугам.
   – О, мы встретимся лицом к лицу, не волнуйся, – пообещал Наветт, безуспешно пытаясь задавить в себе раздражение и несколько неуютное ощущение, вызванное тем, что он напрочь не понимал, куда клонит старая ведьма. – Но я, а не ты, буду решать, где и когда это произойдет.
   – Как вам будет угодно, – подозрительно легко согласилась воровка. – Хотя, думаю, темное время суток для вас было бы предпочтительнее. Тогда вы могли бы сполна воспользоваться преимуществом «ночного жала». Вы же не выкинули эту полезную штучку после того небольшого погрома несколько недель назад, правда? Ту, с помощью которой вы подставили Соло – будто бы он стрелял в толпу?
   Наветт свирепо посмотрел на комлинк. Эта старая заглушка в дюзах была еще и очень хорошо осведомлена. Да на кого ж она, ситх задери, работает-то, в конце концов?
   – Опять пытаешься поймать меня на слове, – сказал он.
   – Вовсе нет, – невинным голоском ответила старуха. – Просто сложила два и два.
   – Эта арифметика иногда работает вовсе не так, как тебе хотелось бы, – предупредил он. – А порой, когда любители арифметики слоняются где не надо, они не успевают закончить свои подсчеты в этой жизни.
   Бабка весело хихикнула.
   – Вы начинаете повторяться, мой мальчик. На вашем месте я бы потрудилась придумать что-нибудь новенькое, когда доходит до угроз. Однако мы заболтались, мне давно пора спать, а у вас, я знаю, полно работы, так что я, пожалуй, откланяюсь. Если только, конечно, у вас нет желания сбегать за «ночным жалом» и выйти поиграть. Тогда я к вашим услугам,
   – Спасибо, – ответил Наветт, – в другой раз.
   – Как хотите. Комлинк можете оставить себе, у меня их еще мно-ого. Спокойной ночи, и мягкой вам грязи. – Она отключилась.
   – И тебя пусть всю ночь кошмары мучают, – запоздало пожелал Наветт и швырнул комлинк в пасть дезинтегратора. – Только этого нам сейчас не хватало, – мрачно сказал он Клифу.
   – Точно, – проворчал тот в ответ. – И как мы с ней поступим?
   – Пока никак, – ответил Наветт и поволок дезинтегратор к брезенту. – Она бросается обвинениями, пытается поймать на слове, но на самом-то деле она ничего не знает.
   – Как же, не знает она! – фыркнул Клиф. – Ей известно, что мы делаем подкоп под здание генератора щита, что еще нужно?
   – Вот и я о том же, – сказал Наветт. – Она засекла нас за подкопом и все же не натравила на нас ботанов, – он подцепил лопатой край их потайного люка. – Почему?
   – А я почем знаю? – вякнул Клиф, подсунув свою лопату под прямоугольник дюракрита с другой стороны. – Может, думает, что если преподнесет нас им на блюдечке, вознаграждение будет больше.
   – Может, и так, – согласился Наветт. – Но думаю, дело больше смахивает на то, что она сама не в ладах с ботанами, вот и не спешит им звонить.
   Вдвоем они осторожно приподняли дюракритовую плиту.
   – А что ей мешает сделать анонимный звонок? – возразил Клиф. – Учитывая, в каком ботаны сейчас мандраже, они примчались бы на любой чих.
   Они оттащили кусок дюракрита в сторону.
   – Нет, – твердо сказал Наветт, с тоской глядя на место раскопок. – Нет, она не из тех, кто действует анонимно. Мне кажется, что она почему-то хочет справиться с нами в одиночку. Не знаю, с чего бы так. Может, профессиональная гордость заела. Суть в том, что тогда все сводится к нашим с ней приватным разборкам.
   – Глупо как-то, – хмыкнул Клиф.
   – С ее стороны глупо, – согласился Наветт. – А для нас полезно.
   – Может быть, – согласился напарник. – И что тогда?
   – Тогда за работу, – скомандовал Наветт. – А когда закончим, я, пожалуй, схожу за «жалом». Может, завтра вечером мы примем ее любезное приглашение выйти и поиграть.
   * * *
   Гаврисом дочитал отчет и посмотрел на Лейю поверх ее деки. Цепкие кончики его крыльев непрерывно барабанили по столешнице. Президент нервничал.
   – И вы действительно верите ему? – спросил он.
   – Адмирал был совершенно искренен, – сказала Лейя, не понимая, что происходит.
   Вообще-то она ожидала куда менее скептической реакции на мирную инициативу Пеллаэона.
   – И я лично проверила мандат на переговоры, который вручили ему имперские моффы. Все законно.
   – Или только так выглядит, – Гаврисом тряхнул гривой. – Или только так выглядит.
   Он снова уткнулся тяжелым взглядом в деку, принялся просматривать текст с начала. Лейя смотрела на него и не понимала, откуда взялось то загадочное и болезненное противоречие, которое, как она чувствовала, терзало президента. Им представилась возможность закончить затянувшуюся войну. Эта новость определенно заслуживала восхищения – хотя бы сдержанного.
   Ну и где же восхищение – хотя бы сдержанное? Гаврисом оторвался от деки.
   – Здесь нет ни единого упоминания о Трауне, – сказал он. – Вы спрашивали о нем Пеллаэона?
   – Мы бегло обсудили это, – ответила Лейя. – На момент переговоров адмиралу не поступило никаких известий с Бастиона относительно назначения Трауна на пост главнокомандующего. Как не известили его и об аннулировании его полномочий на ведение мирных переговоров.
   – Ни то ни другое ничего не значит! – вдруг рявкнул Гаврисом
   Лейя впервые слышала, чтобы калибоп повышал голос.
   – Если Траун снова у руля, все эти ваши переговоры, – он хлопнул кончиком крыла по деке, – абсолютно бессмысленны!
   – Я понимаю ваши опасения, – сказала Лейя, осторожно подбирая слова, – но если это не уловка, тогда перед нами шанс положить конец войне и…
   – Это более чем наверняка уловка, советник, – устало произнес Гаврисом. – Я уверен, насколько вообще можно быть уверенным в подобных вещах. Вопрос только в том, что конкретно задумал Траун, какую пользу он надеется извлечь.
   Лейя откинулась в кресле. Эта вспышка эмоций у президента, только что…
   – Вам и не надо, чтобы предложение Пеллаэона оказалось искренним, верно? – спросила она. – Вы хотите, чтобы это оказалась уловка.
   Гаврисом спрятал взгляд и с присвистом засопел.
   – Оглянитесь вокруг, Лейя, – сказал он, махнув крылом в сторону иллюминатора каюты. – Две сотни военных кораблей, десятки разных народов собрались здесь в готовности развязать гражданскую войну во имя своего личного представления о справедливом возмездии за Каамас. Новая Республика на грани саморазрушения, а я ничего не могу поделать, чтобы предотвратить его.
   – Хэну удалось достать копию каамасского документа, – сказала Лейя. – Он прибудет завтра. Это снимет большую часть напряженности.
   – Не сомневаюсь в этом, – безрадостно согласился Гаврисом. – Но в сложившейся ситуации я не смею надеяться, что даже полная версия каамасского документа прекратит противостояние. Мы с вами оба знаем, что для многих из потенциальных воюющих сторон Каамас стал всего лишь удобным предлогом, чтобы заново развязать старые войны с давними недругами.
   – Я понимаю, – сказала Лейя. – Но если лишить их предлога, они отступятся.
   – Или найдут другой предлог, – с горечью в голосе возразил Гаврисом, – Лейя, суть в том, что Новая Республика стоит на пороге распада. Мы все разные, и эта пропасть между расами грозит развести нас по разные стороны фронта. Нам нужно время, чтобы подготовить отпор собравшимся здесь армиям, чтобы провести переговоры, составить план, чтобы создать хоть какое-то подобие единства, способное сплотить все эти народы, – он крылом указал на роящиеся корабли за иллюминатором. – Но у нас больше нет времени. Этот кризис похитил его у нас. Я должен отыграть время обратно.
   – Каамасский документ поможет выиграть время, – не сдавалась Лейя. – Уверена, он поможет.
   – Возможно, – без выражения согласился Гаврисом. – Но, как президент, я не имею права возлагать на каамасский документ все надежды. Я должен быть готов использовать во благо Новой Республики любую общую цель, любое исторически сложившееся общее отношение, которое могло бы снова объединить народы, – он постучал крылом по деке Лейи. – И, если потребуется, даже любого общего врага.
   – Но Империю уже и настоящим врагом-то не назовешь! – возразила Лейя, из последних сил стараясь не сорваться на крик и размахивание руками. – Она слишком маленькая и слабая!
   – Возможно, – повторил Гаврисом; он говорил с мягким присвистом, у него получалось «восмош-шно». – Но покуда она еще существует, у нас есть против кого объединяться.
   – Вы же это не всерьез, – внутренне похолодев, сказала Лейя. – Развязать полномасштабную кампанию против Империи сейчас – все равно что инициировать геноцид. Это будет избиение, а не война.
   Она уже почти ожидала, что Гаврисом ответит своим непрошибаемым «возможно», но калибоп лишь покачал головой.
   – Я знаю, – сказал он. – И поверьте, мне это по душе не больше, чем вам, Лейя. На самом деле, если потом меня обвинят, что я тем самым использовал народ Империи, – я не стану возражать. Но сейчас не важно, кем я войду в историю и что будут говорить обо мне потомки. Предотвратить распад Новой Республики – моя работа, и я выполню ее, чего бы это ни стоило.
   – Возможно, – сказала Лейя, – у меня больше веры в наш народ, чем у вас.
   – Возможно, – кивнул Гаврисом. – И я искренне надеюсь, что вы правы.
   С минуту они сидели молча.
   – Насколько я понимаю, вы не станете обнародовать новости о мирной инициативе Пеллаэона, – сказала наконец Лейя. – Тогда, с вашего позволения, я пока займусь составлением списка делегаций для всеобщей мирной конференции. На тот случай, если и когда вы решите дать делу ход.
   Президент поколебался, но кивнул.
   – Я восхищаюсь вашей убежденностью, советник, – проговорил он. – И мне остается только сожалеть, что я не могу разделить ее. Да, прошу вас, займитесь списком.
   – Спасибо, – Лейя встала из-за стола и забрала свою деку. – Я представлю его на ваше утверждение к завтрашнему дню, – она повернулась, чтобы уйти.
   – У вас, конечно, всегда остается и иной выход, – добавил вдруг Гаврисом ей вдогонку. – Вы ведь всего лишь временно сложили с себя обязанности президента. При условии, что Сенат одобрит это решение, вы можете снова занять этот пост – прямо сейчас.
   – Я знаю, – сказала Лейя. – Но сейчас не время. С тех пор как каамасский документ всплыл из небытия, голосом Корусканта были и остаетесь вы. Не стоит это так внезапно менять.
   – Возможно, – сказал Гаврисом. – Но многие в Новой Республике полагают, что калибопы искусны лишь в речах. Вероятно, время речей миновало и настало время действовать.
   – Время действовать действительно настало, – согласилась Лейя. – Но это еще не значит, что время речей ушло. Жизнь всегда требует от нас и того, и другого.
   Калибоп тихонько, с присвистом вздохнул.
   – Тогда я буду продолжать речи, – проговорил он, – и оставлю действия вам. И да пребудет Великая сила с нами обоими.
   – Да пребудет Великая сила со всеми нами, – мягко поправила Лейя. – Спокойной ночи, президент Гаврисом.

33

   Она подождала час, пока не стихли все звуки в доме. Затем, выбравшись из постели, выскользнула из комнаты в огромном подземном комплексе, который служил Шоршу Кар'дасу жилищем. В коридорах было темно.
   Монашеский фокус с размахиванием руками перед дверью в надежде, что та откроется, разумеется, не сработал бы, но прежде чем пожелать гостям доброй ночи, хозяин дома научил их более традиционному способу. Шада предположила, что и в библиотеке должно быть то же самое. Поискав среди камней, которыми был обрамлен проход, мистрил обнаружила, что один из них прохладнее своих соседей, и приложила к нему ладонь.
   Примерно секунд двадцать ничего не происходило. Шада надавила на камень, ожидая воя сирен и посмеиваясь про себя над нелепостью происходящего. Основываясь на истории жизни Шорша Кар'даса, рассказанной им самим, она никак не могла представить хозяина дома в роли чрезмерно терпеливого человека, который будет ждать полминуты, пока откроется дверь. Возможно, он думал, что незваным посетителям тоже не хватит терпения.
   Теперь, поднаторев в магии Айнг-Ти, Шорш перестал обращать внимание на течение времени.
   Ключевой камень под ладонью легонько дрогнул. Шада продолжала упираться в него, и еще через несколько секунд дверь все-таки открылась.
   Мистрил ожидала, что внутри окажется так же темно, как и во всем остальном доме, где работало всего несколько световых панелей, обеспечивая тусклое освещение. Но в библиотеке было светло, гораздо светлее, чем полагается быть в необитаемой комнате. Шада все равно вошла, сразу от двери шмыгнув в тень между полками. В центральном кольце возле стола кто-то сидел.
   Кар'дас? Шада удержала рвущееся наружу бранное слово. Коготь уже договорился об отлете рано утром, чтобы как можно скорее очутиться в точке встречи с монахами Айнг-Ти. Другого шанса отыскать нужный инфочип ей не представится.
   Звуки, издаваемые тем, кто сидел за столом, были удивительно знакомы: пронзительные, беспорядочные и механические. Шада бесшумно отлепилась от стены и по одному из узких проходов спустилась к центру комнаты.
   Слух не обманул ее.
   – Привет, хозяйка Шада! – радостно воскликнул Ц-ЗПО, поднимая голову от монитора. – Я думал, вы, как и все, по ночам предпочитаете спать.
   – Про тебя я думала то же самое, – Шада подошла к столу, – или чем там дроиды заняты по ночам…
   Мистрил огляделась по сторонам: каждая полка была заполнена контейнерами с кристаллами. Сколько же тут знаний… Шада не удивилась бы, отыскав здесь Тэлона.
   – О, обычно я просто отключаюсь на время или перехожу в режим ожидания. Но хозяин Кар'дас любезно предложил мне пообщаться с центральным компьютером. Не то чтобы бортовой компьютер «Дикого Каррде» не был подходящим собеседником, – спохватившись, добавил робот-секретарь. – Но должен сознаться, что порой скучаю по Р2Д2 и моим сородичам.
   – Понимаю, – вздохнула Шада. – Очень бывает одиноко, когда оказываешься там, где ты не на месте.
   – Воистину так, – заинтересованно подхватил Ц-ЗПО. – А я-то всегда предполагал, что разумные живые существа могут приспособиться почти к любой ситуации. Кроме того, хозяин Каррде так благоволит к вам…
   – Приспособиться можно, – поспешно возразила Шада, выруливая на более безопасную тему. – Не обязательно, чтобы нравилось. В каком-то смысле мне, как и тебе, не место на борту «Дикого Каррде».
   Дроид склонил голову набок.
   – Мне так жаль, хозяйка Шада, – сочувственно произнес он. – Я понятия не имел, как вы несчастны. Могу я чем-нибудь помочь?
   – Помоги мне вернуться домой, – Шада указала на встроенную в столешницу мощную деку. – Ты уже познакомился с компьютером, сможешь провести поиск в библиотеке?
   – Конечно, – Ц-ЗПО вдруг забеспокоился. – Но это оборудование принадлежит мастеру Кар'дасу. Не уверен, что я…
   – Все в порядке, – успокоила неврастеника Шада. – Я не собираюсь ничего красть. Мне всего-то и нужен маленький клочок информации.
   – Тогда, наверное, все на самом деле в порядке, – судя по голосу, робот-секретарь был убежден в обратном. – В конце концов, мы его гости, а гости частенько разгуливают по всему дому
   Он замолчал, потому что Шада подняла руку.
   – Так ты можешь провести поиск? – повторила мистрил.
   – Да, хозяйка Шада, – с несчастным видом согласился Ц-ЗПО. – А что вы желаете отыскать?
   Шада набрала в легкие побольше воздуха.
   – Эмберлен, – сказал за ее спиной негромкий голос. – Она хочет узнать о планете Эмберлен.
   – Ох, беда! – привычно ахнул дроид. Телохранительница крутанулась на каблуках, рука скользнула к кобуре.
   – Простите меня, – из-за стеллажей вышел Шорш Кар'дас. – Я вовсе не намеревался пугать вас.
   – Надеюсь, что нет, – огрызнулась мистрил, не убирая руки от оружия, и тело, и рефлексы были готовы к драке, по крови гулял адреналин.
   Если старик пришел с инспекцией, проверить, не здесь ли она, то – что случилось с Тэлоном?..
   – Не слышала, как ты вошел.
   – Ну еще бы, – дед ласково улыбнулся. – Ты же не собираешься воспользоваться этим бластером, верно?
   М-да, что-то многовато для прославленного внимания и настороженности мистрил.
   – Да нет, – рука вынырнула из-под рубахи пустой. – Я просто…
   Шала не договорила, нахмурилась, только сейчас сообразив, какие именно слова были произнесены несколько секунд назад.
   – Что ты сказал, когда вошел?
   – Что ты хочешь найти сведения о планете Эмберлен, – Кар'дас и не собирался юлить. – Ты же их собиралась искать, разве нет, моя юная стражница тени?
   Первым порывом было все отрицать. Но Шада взглянула в глаза старика и не стала попусту тратить силы.
   – Когда догадался? – вместо этого спросила она.
   – Не слишком давно.
   Шорш взмахнул рукой в странно уничижительном жесте.
   – Заподозрил, конечно, раньше. Но наверняка узнал, когда ты разобралась с молодчиками на Дайарке.
   – Коготь был прав, – жестко отчеканила Шада. – Он специально назвал свое имя Бомбаасе, чтобы тот успел наябедничать тебе.
   – Умный мальчик… – Кар'дас устало опустил веки. – Ты не понимаешь… Бомбааса не работает на меня, а я не работаю на него. Собственно, кроме Энту Ни да нескольких слуг, на меня вообще никто не работает.
   – Верно. Ты же в отставке, – Шада хмыкнула. – Я запамятовала.
   – Или попросту не поверила. Скажи мне, что ты хочешь для Эмберлена?
   – Того же, что и другие. По крайней мере того же, чего все хотят для больших и важных планет вроде Каамаса. Мне нужна справедливость для моего народа.
   Старик покачал головой, переваривая надменный ответ.
   – Твоему народу не нужна справедливость, – грустно произнес он. – Никогда не была нужна.
   – Что ты мелешь?
   Необычное ощущение: похоже, у нее горят щеки…
   – Как ты смеешь судить нас? Как ты смеешь судить хоть кого-то? Сидишь тут, спрятался под горой, весь такой великий и могучий, не снизойдешь до нас, смертных, а вдруг пальчики замараешь, пока все остальные сражаются, истекают кровью и умирают…
   Она замолчала, потому что разыгравшаяся не на шутку ярость уже заставила сжать кулаки.
   – Ты не знаешь, каково сейчас на Эмберлене, – процедила мистрил. – Ты же никогда не видел ни страдания, ни нищеты. И не тебе утверждать, будто мы сдались.
   – Ничего такого я и не говорил, – поправил ее Кар'дас. – Я сказал, что вам не нужна справедливость.
   – Тогда что же нам нужно? – крикнула Шада. – Благотворительность?
   – Нет. Возмездие.
   Мистрил прищурилась.
   – О чем это ты?
   – Известно ли тебе, как погиб Эмберлен, Шада? – спросил дед. – Нет, неверный вопрос… Я знаю и об огненных бурях, и о массированных атаках с воздуха. Я спрашиваю: почему?
   Сумрачное смятение вновь начало переплавляться в ярость и гнев. Во взгляде старика было что-то такое, на что Шада смотреть не хотела.
   – Кто-нибудь испугался нашей силы и славы, вот и решил проучить нас, – сказала она, подбирая слова. – Некоторые думают, что это был сам Палпатин, вот поэтому мы никогда не работали на Империю.
   Кустистые седые брови приподнялись от удивления.
   – Так уж и никогда?
   Шаде пришлось отвернуться.
   – Нам нужно кормить и одевать миллионы беженцев… – Я что, защищаюсь? Докатилась… – Да, иногда мы брали заказы и от Империи.
   Некоторое время комнату наполняла тишина, только тихонько вздыхал в углу дроид.
   – С принципами часто так получается, верно? – наконец промолвил старик. – Они такие скользкие. Их так трудно придерживаться.
   Шада все-таки повернулась к нему, придумывая подходящее случаю оскорбление, но на ум ничего не шло. Спокойный, беззлобный цинизм Кар'даса оказывался в данном случае в самую пору.
   – Все равно конкретно этот принцип не имел реальной ценности, – продолжал дед. – Так уж случилось, что Палпатин не имел ничего общего с разрушением Эмберлена.
   Он порылся на полке и достал один из бесчисленных ящичков.
   – Вот она, истинная история твоего мира, – Шорш указал на целый стеллаж. – Как только я узнал, что ты сопровождаешь Тэлона, то сделал некоторую выборку. Хочешь посмотреть?
   Шада машинально шагнула к нему… остановилась, замешкавшись.
   – Как это – истинная? – спросила она. – Истинная для кого? Мы оба знаем, что историю пишут победители.
   – А еще – сторонние наблюдатели, – высохшая коричневая ладонь старика по-прежнему лежала поверх прозрачного контейнера, в гнездах которого прятались кристаллы инфочипов. – Каамаси, алдераанцы, джедаи. Народы, которые не участвовали в том, что случилось, и которые ничего от случившегося не имели. Ты и их всех обвинишь во лжи?
   Шада сглотнула слезы; ей было страшно и одиноко.
   – И что говорят эти твои незаинтересованные народы? – спросила она.
   Кар'дас медленно убрал руку с ящичка.
   – Они говорят, что за три года до гибели планеты, – негромко произнес старик, – правители Эмберлена впали в безумство завоеваний. Что за два с половиной стандартных года они уничтожили, захватили или ограбили все планеты в округе.
   – Нет, – услышала Шада свой собственный придушенный шепот. – Нет. Это неправда… Мы не делали… мы не могли… ничего подобного сделать.
   – Кто же скажет правду обычным жителям? – спросил Кар'дас. – Но, полагаю, при желании можно было прочесть между строк – если кому-то действительно захотелось бы узнать, чем же заняты их вожди. Но народу дали триумф, гордость и славу. И долю добычи. Кого волновала истина?
   И вновь захотелось спрятаться. Я не виновата, запротестовала Шада, Меня там не было. Я ничего не делала…