Зейдель Кэтлин. Конец лета

   — Но это нужно спланировать, — сказал Йен. — Надо взять разрешение.
   — Разрешение? — Джек поднял голову. Это ему не понравилось. — У правительства штата?
   — Думаю, он прав, — сказал отец Эми. — Не уверен, что можно прыгнуть в каноэ и поплыть куда душе угодно. Власти стараются ограничить въезд. Тебе надо будет поехать в город и взять разрешение.
   — В лесах бродит слишком много народа, — пояснил Йен. — Это главная проблема в управлении системой наших национальных парков. Поэтому им пришлось ввести ограничения. Но очень многие могут поехать на день.
   — А, на день. — Джек явно был готов отправиться ночью, лишь бы не проходить через процедуру обращения за разрешением.
   Эми видела, что ее отец с трудом сдерживает смех, но Иен не понял намека.
   — И, как мне кажется, разрешения раскупаются очень быстро. Ты, может, и не достанешь на этот год.
   — Возможно, это и верно, если речь идет об уик-энде, — сказал Джайлс. — Но в середине недели — дело другое.
   Эми подумала, что он прав.
   — И все равно, — не отступал Йен, — по-моему, тебе лучше подождать до следующего года.
   Эми посмотрела на брата. Он когда-нибудь слышит себя? Он что, не понимает, насколько напыщенно звучат его слова? Разве тебе не все равно, что подумают о нас Гвен, Холли и Джек?
   Похоже, он и не остригал свои волосы и его хвостик просто отвалился, не желая быть частью этой напыщенности.
   — Очевидно, что мы не владеем всей информацией. — Отец Эми вошел в привычную роль. Он обожал собирать информацию. — Завтра я поеду в город и сделаю несколько звонков.
   — Почему бы не поехать мне? — вызвался Йен.
   Эми могла назвать тысячу причин, по которым Йену не следовало звонить. Уж он постарается, чтобы путешествие в этом году не состоялось.
   — Пусть это сделает Холли, — непринужденно предложила Гвен. — Она очень хорошо умеет выяснять все по телефону.
   — Я? — Холли была поражена. — Я же не собираюсь в путешествие.
   — Я тебя и не прошу, — отозвалась Гвен. — Я просто хочу, чтобы ты все подготовила.
   — Подготовить я могу. Я сделаю все, что угодно, если вы не заставите меня ночевать в палатке.
   — Но разве вы поедете без нас? — удивилась Джойс.
   — Просто Ник с Джеком решили сделать это вдвоем, — спокойно произнесла Гвен.
   — Есть какая-то причина, по которой мы не можем поехать? — настаивала Джойс. — Это несправедливо.
   При чем здесь справедливость? Наверняка Джойс понимает, что…
   Эми вдруг осенило. Она посмотрела через костер на Гвен. Та стояла у складного стола и солила поп-корн, свет от фонаря падал ей на лицо. Лицо было напряженным.
   Она еще не сказала Джойс и Йену про Брайана! Наверняка даже они не стали бы упрямиться, если бы знали.
   Конечно, Гвен ошиблась, не сказав им сразу… но Эми не винила ее за это. С Джойс и Йеном могли возникнуть трудности. Эми тоже отложила бы разговор с ними.
   — Если есть какая-то причина, скажите мне! — Сдаваться Джойс не собиралась.
   Остальные взрослые переглянулись. Невозможно пускаться в объяснения прямо сейчас. Ник не хотел, чтобы об этом знали Мэгги и Элли.
   Джойс заметила их взгляды и почувствовала, что ее исключают из этого круга. Такого она перенести никак не могла. Это продолжалось со дня их с Йеном свадьбы. Джойс хотела быть для Элеоноры тем же, чем была Феба. Она постоянно была настороже, готовая почуять обиду.
   — А мы очень хотим поехать, — жалобно проговорила маленькая Эмили.
   — Может, пусть они поедут? — предложил Ник.
   Малыши бросились к нему — кто-то оказался на их стороне.
   — Можно мы поедем? Можно мы поедем? — загомонили они.
   — С моей стороны возражений нет, — сказал Ник. — Чем больше народу, тем веселее.
   Эми заметила, как Джек почесал в затылке. Веселье он как раз и не планировал.
   Дети Йена вопили от восторга. Они танцевали вокруг костра, возбужденные мыслью о возможной поездке.
   — Можно мы поедем, мам? — Алекс навалился на колени Фебы, заглядывая ей в лицо. — Ну пожалуйста!
   — Посмотрим, — ответила Феба.
   — Нет, мам, не говори так, пожалуйста. Просто скажи «да». Ты же можешь сказать «да»!
   — Сначала я должна поговорить с папой.
   Забавно — дети Йена и Джойс как должное принимали то, что они смогут поехать. Дети Фебы знали, что им понадобится разрешение.
   — Но если Скотт поедет, тогда я…
   — Алекс! — Голос Джайлса прозвучал твердо, и Алекс замолчал.
   — Сделаем так, — вмешалась Гвен. — Все, кто хочет ехать, должны сказать об этом Холли к восьми утра завтрашнего дня. — Дети Йена немедленно опять завопили. Гвен подняла руку, требуя внимания. — Но думаю, что никто из малышей не поедет, если не поедут их родители.
   — О! — произнесла Джойс, что действительно этого хочет. — А это необходимо?
   — Да, — ответила Гвен.
   Эми ждала, что кто-то начнет возражать против властности Гвен, но никто не подал голоса. Разве не к этому они все привыкли? Последнее слово всегда оставалось за ее матерью. Возможно, в первый раз все присутствующие почувствовали себя комфортно рядом с Гвен… потому что она наконец делала что-то, как Элеонора.
   Час спустя пора было расходиться спать. Джайлс обжигал сахарную грязь с концов палочек, на которых жарили суфле, Холли и Феба собирали бумажные стаканчики и посуду для приготовления поп-корна. Эми бросила свой стаканчик в огонь, воск зашипел, затрещали оставшиеся капли лимонада.
   — Если я еду со всей этой оравой, тогда ты тоже едешь. Это был Джек. Он стоял рядом и говорил тихо.
   — Но я думала… — начала Эми.
   — Я знаю, что ты думала, — перебил он, — об этом сначала подумал и я, но мама не едет, Холли тоже, поэтому тебе придется поехать и защитить меня.
   — От чего тебя защищать? — Эми невольно улыбнулась. — Я считала, что это я — самая серьезная опасность в твоей жизни.
   — Может, недавно так и было, но не обольщайся. Ты и вполовину не так страшна, как все эти планы и организация. Меня надо защитить от них.
   Эми засмеялась. Если бы это был кто-то другой, она дотронулась бы до него, положила руку ему на плечо.
   — Мне кажется, для защиты тебе нужен кто-то гораздо больше и сильнее, чем я.
 
   Гвен вглядывалась в темноту. В сторонке от всех, укрытые тенью деревьев, разговаривали Эми и Джек. Ее голова была откинута назад, он смотрел на нее сверху вниз. Было темно, чтобы различить выражение их лиц, но ей показалось, что они смеются.
   Прошлой ночью, когда Гвен с Хэлом лежали в постели, ожидая дождя, они впервые с тех пор, как приехали все остальные, занимались любовью. А потом, возможно, потому, что приехавшие дети напомнили им об их позднем супружестве, они поведали друг другу интимные подробности своих первых браков.
   Ее история была проста. Выходя за Джона, она владела только теоретической информацией, он знал немногим больше, но за несколько лет оба всему научились и достигали удовольствия просто, откровенно, даже технично — иногда, пожалуй, слишком технично, но это была одна из реальностей брака.
   Брак Хэла был другим. Когда он встретил Элеонору, она уже имела немалый опыт.
   — Я был деревенским парнем со Среднего Запада, — сказал он. — Она меня покорила.
   Элеонора воспринимала секс как развлечение, но и только. Он не был ни священным, ни романтичным — просто забава.
   — Ей никогда не приходило в голову, что после рождения детей мы должны хранить друг другу верность.
   — И она не хранила? — Гвен постаралась не показать, насколько она шокирована.
   — Да нет, хранила, но только потому, что понимала, насколько это важно для меня.
   Затем родилась Эми.
   — Мы ее не планировали, это была ошибка, — продолжал Хэл, — и после этого Элеонора почувствовала, что игра не стоит свеч. Когда-то это было развлечением, но больше рисковать не стоило.
   Отношения у них продолжались, но изредка и без воодушевления.
   — Иногда я смотрю на Эми, мне кажется, что ее красота — это компенсация за конец сексуальной жизни ее родителей.
   Это было не похоже на Хэла — столь нерешительно выражать свои мысли, но, вероятно, он никогда не говорил об этом раньше даже с Элеонорой.
   — И тем не менее, — продолжал он, — ее выступления напрочь лишены ощущения пола. Я говорю это не потому, что я ее отец. Она может быть теплой, забавной, печальной, элегантной, но никогда — сексуальной.
   Гвсн с ним согласилась. Когда они познакомились прошлой зимой, она обшарила все углы в местном магазине видеопродукции и нашла записи выступлений фигуристов. Ей удалось посмотреть несколько номеров Эми, и сексуального огня в ее исполнении она не увидела, по крайней мере на видео.
   Вчера вечером она опять принялась расспрашивать Эми, и та поведала ей о том, до какой степени ее жизнь заполняют мужчины-геи. Учитывая профессию Эми, это было неудивительно. В художественном и финансовом отношении эти мужчины хорошо ей служили, давая великолепные советы и оказывая надежную поддержку.
   Но наверняка их роль в ее жизни оказалась более серьезной, раз она оставалась одинокой. Была ли она Спящей красавицей, а они — ее дворцовой стражей, уничтожающей всех, кто мог прийти с другим сексуальным оружием?
   Гвен снова посмотрела на своего сына и эту утонченную молодую женщину. Они, очевидно, желали друг другу спокойной ночи. Руки Джек держал в карманах, так же как когда разговаривал с ней накануне. Он очень редко держит руки в карманах, возможно, для него это единственная возможность не коснуться Эми. А ее тело льнуло к нему, она сцепила руки под подбородком, словно удерживая их, ее плечи были выгнуты вперед, как будто их тоже притягивало к этому мужчине.
   У Эми не было длинных волос Спящей красавицы. Ей нужен был Джек, чтобы прорубиться через густые колючие заросли, выросшие вокруг дворцовых стен, ей нужно было, чтобы он обнажил свой меч при виде вооруженной стражи, ее надо было спасти, разбудить.
   А Джеку нужно, чтобы в нем нуждались. Эти двое так хорошо и так во многом подходили друг другу… но только не здесь, не сейчас.

Глава 11

   Элли предложила уложить Алекса и Клер.
   — Я знаю, что вам с папой надо поговорить о путешествии на каноэ.
   Феба поблагодарила ее.
   — Но поговорить нам надо только об Алексе и Клер. Ты, если хочешь, конечно, можешь поехать.
   — Я надеялась, что ты так скажешь!
   Элли взяла за руки брата и сестру и, приплясывая, направилась к «ночлежке».
   Джайлс дождался, пока дети не могли их услышать.
   — Элли влюбилась в Ника, да? — спросил он.
   Феба кивнула. Дома тринадцатилетняя Элли и ее подруги общались с мальчиками только в компании. Если дочь и испытывала какие-то чувства к одному из них, то это был, по предположению Фебы, сын одного из преподавателей физики, интеллектуально одаренный паренек, который был настолько застенчив, что вполне мог так и не закрутить ни с кем романа до самого колледжа. Уверенная независимость Ника, без сомнения, вызвала у Элли совсем другие мысли. Краснея и задыхаясь, она следила за ним, когда он не смотрел на нее, и нервно отводила взгляд, когда смотрел.
   Джайлс состроил гримасу.
   — По всей видимости, он неплохой парень, но, вероятно, очень несчастный. Да и со стороны Мэгги ее ждет нешуточное соперничество.
   — Это уж точно, — вздохнула Феба.
   Когда Мэгги исполнилось пятнадцать, Джойс отвела ее к гинекологу за противозачаточными таблетками.
   — Я хочу, чтобы она могла принимать решения относительно физических удовольствий, обладая полной информацией, — заявила тогда Джойс.
   Феба посчитала это безумием. Джойс таким образом не помогала Мэгги принимать решения, она поощряла импульсивные поступки.
   Феба поднялась и подошла к Гвен, чтобы взять у нее Томаса. Полусонный, он обмяк и потяжелел. Джайлс открыл дверь в новый дом, и они вошли в спальню. Джойс с Йеном еще были на улице, так что можно было поговорить.
   — Так что насчет Алекса и Клер? — спросила Феба. Она положила Томаса на кровать и принялась стаскивать с него комбинезон. Он был весь перепачканный, коленки пропитались грязью. — Они до смерти хотят поехать.
   — И мы будем чудовищами, если им этого не позволим. Вопрос только в том, кто поедет с ними, а кто останется дома с этим маленьким чудовищем.
   Джайлс пощекотал Томаса под подбородком. Обычно малышу это нравилось, но сегодня он был слишком сонным. Он поднял маленький пухлый кулачок, словно отмахиваясь от руки отца, но даже это усилие оказалось для него чрезмерным.
   Феба посмотрела на Джайлса. Что тут обсуждать? Да, по полдня придется сидеть в каноэ, но предстоит еще и переносить груз и лодки через волоки, по неровным каменистым тропам, а места для стоянок часто располагаются на крутых берегах. Ему все это будет трудно.
   Он продолжил:
   — Я знаю — ты решила, что я останусь дома… и я, разумеется, останусь, если ты захочешь поехать.
   — Но ты тоже хочешь.
   — Что бы там изначально ни планировали Джек с Ником, теперь, когда едут деги, им придется выбрать легкий маршрут. Да, я хочу поехать.
   Джайлс редко вот так высказывался. У него были сложившиеся мнения, и иногда он навязывал их всем остальным, но он всегда думал о том, что будет хорошо для всех: его никогда не заботили только собственные желания. Феба понимала — ребенком он очень многого не мог и поэтому научился ограничиваться малым, чтобы не разочароваться.
   — Я знаю, с моей стороны это несправедливо, — продолжал он, — потому что в ту самую секунду, как я сказал, что хочу в поход, ты уже приняла решение и даже не думаешь о том, чтобы отправиться самой.
   Он был прав. Если он хочет поехать — вопросов нет, она останется дома с Томасом.
   Она положила малыша в кроватку.
   — Ты хочешь уехать с озера? — спросила она.
   Они никогда об этом не говорили — о том, что Джайлс не любил озеро так же сильно, как она.
   — И это тоже, — признался он. — Этот год у нас выдался нелегким, но, кроме того, мне просто хочется поехать. — Его голос повеселел. — Мне кажется, я наконец-то понял, кем хочу быть, когда вырасту.
   — И кем же? — с улыбкой посмотрела через плечо Феба. Он был самым что ни на есть взрослым человеком на этой земле.
   — Я хочу быть Джеком.
   — Что? — уставилась на него Феба.
   — Ты не ослышалась. Я хочу быть Джеком. У него здорово получаются все мужские дела — инструменты, работы на улице. Я хочу быть таким.
   — Джайлс! — Феба принужденно рассмеялась. — Ты хочешь быть Джеком?
   Джек ей понравился. Он действительно умел делать грубую и тонкую работу, великолепно справлялся с любыми проблемами, но…
   — Да. Я хочу быть таким, но в своей жизни.
   Феба начала раздеваться.
   — Я полагаю, нет надобности напоминать тебе, что у Джека нет ни семьи, ни дома, ни, похоже, работы, и вероятно, это не случайно. Ты можешь представить себе его выполняющим твою работу?
   — Без сомнения. У себя под столом он будет держать бензопилу и, как только кто-нибудь начнет испытывать его терпение, запустит этот агрегат и начнет крошить мебель. Люди научатся вести себя.
   — Если у Джека будет твоя работа, он, возможно, применит бензопилу к себе.
   Феба действительно любила этого мужчину. Она знала, как их брак выглядит со стороны: старшая дочь выходит замуж за калеку, чтобы у нее по-прежнему было о ком заботиться. Но из всех ее знакомых Джайлс меньше других нуждался в помощи. Она обошла кровать и села рядом с ним, вложила свою руку в его ладонь и прислонилась щекой к его плечу.
   — Я рада, что ты хочешь поехать.
   Когда они приехали сюда в первый раз, Джайлсу пришлось трудно — для него было очень мало работы. На следующее лето он спросил, можно ли ему починить старую деревянную лодку, которая принадлежала предыдущим владельцам бревенчатого дома. Ремонт лодки занял у него годы, а лодка с тех пор стала принадлежать ему, это была единственная вещь, которая его волновала.
   И вот теперь он захотел отправиться в путешествие на каноэ. Феба была рада.
   На самом деле, остаться здесь будет не так уж плохо. Гвен, отец и Холли уже сказали, что не поедут, вероятно, Эми тоже. Поэтому одиночество ей не грозит. Возможно, странно будет находиться здесь в такой небольшой компании — совсем не похоже на жизнь на озере, — но она не станет придавать этому значения.
 
   Джек задержался, чтобы загасить костер, пока остальные члены семейства укладываются спать. Хлопали сетчатые двери, перекликались люди, сквозь деревья ему было видно, как пляшет свет фонариков на дорожках, ведущих в туалеты. В лунном свете он увидел Эми на большой площадке, где была натянута веревка для сушки белья. Дети все время вешали свои полотенца как попало, и те никогда бы не высохли. Поэтому каждый вечер Эми проверяла веревку, складывая сухие полотенца и как следует развешивая те, что еще оставались влажными. Как видно, ей нравилось все, что касалось стирки. Ему это казалось странным, но было приятно за ней наблюдать — смутной фигурой, движущейся в лунном свете.
   Какого же он свалял дурака в этом разговоре с Эми! Почему попытался прикинуться хитрым, он — самый бесхитростный на земле человек? Нужно было просто взять и сказать все напрямую.
   Если бы ты была другой девушкой и я встретил бы тебя в другое время, я пришел бы к тебе сам, но ты — дочь Хэла, а я — сын Гвен, и я не приду.
   Он разбрызгал еще одну жестянку воды на огонь. Делал он это как полагается, по всем правилам бойскаутов. Обычно он выплескивал в огонь пару ведер воды и давал поленьям пропитаться, но сегодня заняться ему было нечем, поэтому он делал все должным образом. Если налить слишком много воды, будет трудно разжечь огонь на следующее утро. Позади него по сосновым иглам зашуршали чьи-то шаги. Он оглянулся — это была Холли. Она держала целую стопку аккуратно сложенных полотенец, должно быть, их дала ей Эми.
   — У тебя все хорошо? — спросил он. Они мало виделись.
   — Да… хотя я бы умерла без сауны. Думаю, я бы не выдержала ежеутренних купаний нагишом в озере.
   — Тебя раздражает невозможность уединиться? — спросил он.
   — На удивление — нет. То время, которое дома я провела бы одна, я провожу с Эми, а мне нравится ее компания.
   — Да, она хороший товарищ, — согласился Джек и снова погрузил жестянку из-под сока в ведро с водой. Он был рад, что сестре на озере нравится.
   — Я видела, что ты разговаривал с Эми у костра.
   Жестянка внезапно нырнула в ведро. Надо что-то с этим делать, он ведет себя глупо. А сейчас придется закатать рукав и выудить жестянку.
   Он расстегнул манжету.
   — Я хотел заверить ее, что мы будем рады ее обществу в этом путешествии на каноэ. — Вода в ведре была холодной. — Иногда создается такое впечатление, что ее родные и не думают включать ее в свои мероприятия.
   — Тебе она нравится, да?
   — Конечно. Я же сказал — она хороший товарищ.
   Не надо говорить таким оправдывающимся тоном. Наверное, он уже выдал себя с головой. О Боже, что она скажет?
   Когда они были детьми, Холли иногда превращалась в маленькую маму и читала ему нотации с настойчивостью, какой никогда не было у их матери. Он ждал, что сейчас она разразится подобной речью. Непрочность смешанной семьи, Джек… Феба и Йен не в восторге от такого количества перемен, Джек… так что еще один стресс, Джек…
   Он не был расположен выслушивать это. Джек встал, рывком поднял ведро и вылил воду на угли. Они зашипели, в золе образовались грязные лужицы, именно такие, какие не по нраву бойскаутам.
   Ладно, забудем о бойскаутах. Может, они и научили его пользоваться компасом и ставить палатку, но ни один из этих навыков не поможет ему разобраться с тем, что сейчас происходит.
   Холли вновь заговорила:
   — Мне, конечно, здесь очень нравится, но я начинаю тревожиться о том, как там на работе. Когда ты возвратишься из путешествия, думаю, мне стоит вернуться домой, в Нью-Йорк.
   Джек поднял глаза. Что это с ней? Не то чтобы это было полной неожиданностью; она с самого начала ясно дала понять, что если ей здесь не понравится, она уедет. Но ей, кажется, нравилось.
   — Мама будет очень разочарована, — сказал он.
   — Она поймет.
   Джек взял палку и перевернул одно из поленьев. Не надо было выплескивать столько воды.
   — Я могу как-то убедить тебя остаться?
   — Учитывая нехватку телефонной связи, вряд ли… но я еще не решила. Я узнаю, как там дела в конторе, когда поеду завтра в город.
   Дело было не в конторе. Джек это знал. И это, вероятно, не имело отношения к отсутствию водопровода и невозможности высушить волосы феном.
   Это из-за него и Эми?
   Холли не была дурой и спала в одном доме с Эми и с ним. Если кто и знал, что он испытывает к Эми, так это она. Ее наблюдений, возможно, оказалось недостаточно, чтобы прочитать ему лекцию, как он ожидал. Вероятно, пока она ощущает лишь смутное беспокойство.
   Но этого оказалось достаточно, чтобы она решила уехать отсюда.
   Эми была ее приятельницей, ее подружкой из летнего лагеря, человеком, с которым она проводила больше всего времени. Они вместе вставали, вместе ходили гулять, вместе планировали свой день. Что, если он начнет ухаживать за Эми? Холли захочет дать им возможность побыть наедине; она станет каждый вечер задерживаться на улице, пораньше вставать утром. Она будет держаться в стороне, не желая строить планы с Эми, пока не убедится, что брат и Эми обо всем договорились. Она почувствует себя неловко, не в своей тарелке, как третий лишний при любом ухаживании… и уедет с озера.
   Так не пойдет. Он все время переживал за Фебу и Йена, думая, что они не смогут справиться с новыми переменами в семье, но вышло так, что Холли, его сестра, тоже не смогла справиться.
   Если до этого у него и были сомнения в том, стоит ли держать Эми на расстоянии, то теперь их не осталось. Он не хотел, чтобы Холли уехала. Он хотел, чтобы ей здесь понравилось, чтобы ее потянуло снова приехать сюда. Пусть озеро станет тем местом, где мама, она и он смогут видеться друг с другом.
   Потому что оно начинало ему нравиться.
 
   За завтраком все только и говорили что о путешествии на каноэ. Феба объявила, что не едет.
   — Мы с Гвен обсудили это вчера вечером, — сказал ее отец. — Она предложила, чтобы Томас остался с нами. Мы присмотрим за ним, чтобы вы оба с Джайлсом могли поехать.
   Томас останется здесь? Фебе это никогда не приходило в голову — малыш останется дома с бабушкой и дедушкой. Множество семей именно так и поступало.
   Но не ее семья.
   Дело не в том, что мама не любила детей, — она была чудесной бабушкой, просто у нее был другой характер. И все ее промахи в качестве бабушки происходили не по ее вине — это была вина Джойс.
   Мэгги еще не было года, когда Йен после молниеносного ухаживания женился на Джойс. Они приехали в Айову, когда Феба ждала Элли.
   Мэгги была трудным, не очень здоровым ребенком, и даже когда со здоровьем все наладилось, она осталась чувствительной и раздражительной.
   — Ей не нравится чувствовать себя такой беспомощной, — говорила Джойс. Фебе это казалось абсурдом. Как может младенец знать, беспомощен он или нет?
   Джойс никому не позволяла ничего делать для Мэгги. Феба предполагала, что такая ревность естественна для родителя-одиночки, но ее лозунг — «Мне не нужна ваша помощь, я справлюсь сама» — послужил примером для Хэла и Элеоноры. Они не хотели вмешиваться, не хотели обидеть, слишком настойчиво предлагая помощь.
   По крайней мере так все время говорила себе Феба.
   Но в это лето Томас сделался любимцем Гвен. У этой неразлучной пары выработался собственный распорядок. У них было пластиковое ведерко, которое они каждое утро наполняли сосновыми шишками. У них была особая палочка, которой они рисовали замысловатые узоры на песчаной дорожке. Они вместе вытирали в доме пыль, раскладывали столовые приборы. Он был ее маленькой тенью.
   И это облегчало жизнь Фебы.
   — Не знаю, — сказала теперь Феба, — можно ли оставить его здесь. Я просто не уверена. — Она и правда не была уверена. — Может, он и перенесет это нормально, но он никогда до этого с нами не разлучался, а вы не сможете с нами связаться, если возникнут какие-то трудности. — Она вздохнула. Как здорово было бы поехать вместе с Джайлсом и старшими детьми! — Не знаю, что из этого выйдет.
   Ее отец внезапно улыбнулся:
   — Гвен уже и это продумала, моя дорогая.
   — Что вы хотите сказать? — спросил Джайлс.
   — Мне пришло в голову, что нужно устроить небольшое испытание, — ответила Гвен, — и посмотреть, как он будет вести себя без вас. Вы вдвоем можете поехать в город и остаться там на ночь. Вас не будет всего одну ночь, и если Томасу это придется не по душе, рядом окажутся хотя бы Элли и другие дети. Он не почувствует себя совершенно брошенным.
   Поехать в город… остаться на ночь… какая странная идея!
   — Это верно, — заговорил Джайлс. — Элли очень скрасит ему наше отсутствие.
   — И даже если мы поймем, что путешествие на каноэ не самая удачная идея, — продолжала Гвен, — вы хотя бы проведете ночь в городе.
   О чем она говорит? Город был местом, которого следовало избегать. Когда бы вы ни ехали в город, вы всегда торопились разделаться с поручениями, чтобы как можно скорее вернуться на озеро.
   — Наверное, для вас это будет не самой захватывающей поездкой, — ответила Гвен. — Но зато будет время друг для друга.
   — По правде говоря, это самая захватывающая поездка за последние тринадцать лет, — сказал Джайлс. — Очень великодушно с вашей стороны, мы согласны.
   Феба уставилась на него. Они согласны? Вот так сразу? Она еще даже не допила первую чашку кофе.
   Он продолжал:
   — Мои родители пару раз брали Элли, когда она была младенцем, но у моего отца уже не то здоровье. Так что ваше предложение нас вполне устраивает.