Зейдель Кэтлин. Конец лета

   Но вторая лежала не так удобно.
   — Я вылезу, — сказала Элли.
   \
   Она была ближе к твердой земле. Именно ей имело смысл выйти на берег, но Ника внезапно пробрала дрожь. С этой кучей было что-то не так.
   У него никогда не появлялось раньше таких мыслей — наверное, это называют инстинктом, — но он не мог избавиться от дурного предчувствия. Что-то не так, нельзя позволить ей идти туда.
   — Нет, Элли, это сделаю я.
   Он старался двигаться не слишком быстро, но не хотел и затягивать, иначе она начнет с ним спорить, а он не знал, что ответить, чтобы не показалось, что он выпендривается.
   Ник не следил за тем, как загружались каноэ, но когда они оказались на воде, увидел, что их с Джеком лодка осела глубже всех. Джек взял самые тяжелые тюки себе. Именно так поступают такие парни, как Джек, — берут самый тяжелый груз, первыми идут по опасной тропе.
   Первый шаг Ника — из каноэ — удался ему на славу. И второй тоже. Поэтому он предпринял третий шаг. Гора веток и сучьев казалась надежной, но как раз в тот момент, когда он поднял ногу, он услышал треск дерева, и валежник подался. Ник поскользнулся и затем почувствовал острую боль. Что-то теплое потекло по ноге. Боль была нестерпимой.
   — Ник, Ник!.. Что случилось?
   — Не знаю.
   Он чувствовал себя как-то странно. Слабость. Головокружение.
   Элли покопалась в поясной сумке, достала оттуда что-то блестящее и поднесла ко рту. Три резких звука разнеслись над водой. Должно быть, это свисток.
   Он видел ее как в тумане. Казалось, она отдаляется, хотя он знал, что она движется к нему. От боли потемнело в глазах. Так вот на что это похоже, Брайан? Значит, вот что чувствуешь в таких случаях?

Глава 12

   Свисток был резким. За ним тут же последовали еще два, затем пауза и потом еще три свистка. Пауза не давала ошибиться: это был международный сигнал бедствия, доносившийся откуда-то с берега. Мгновение спустя Джек уже сидел в каноэ и что есть сил гнал его по воде. Он знал, как грести в одиночку — садишься на носу, лицом к корме. Его научил этому отец.
   Снова раздался свист. Джек слышал крики на стоянке, но он уже греб на звук, который доносился из-за кучи валежника на берегу. Он подплыл ближе, увидел каноэ. Позвал:
   — Эй, кто здесь?
   — Папа? — Это была Элли.
   — Нет, это Джек.
   Он обогнул кучу валежника. Ник упал у берега, запутавшись в ветках, Элли стояла по колено в воде.
   — Куча разъехалась. Он на что-то напоролся, — торопливо проговорила она.
   Джек подвел свое каноэ к ее и спрыгнул в воду. Ощупал ногу Ника. Все ясно: какой-то идиот уронил раскрытый нож. Он застрял в валежнике, и Ник на него упал. Его нога была липкой от крови.
   Джек стащил с себя рубашку.
   — Когда я его подниму, подложи это. Наложи на рану и держи там. Прижми как следует. — Элли кивнула. Она поняла. — Сознание не потеряешь?
   Она помотала головой. Джек просунул одну руку под колени Ника, а другую под спину. Поднял его, и Элли прижала руки снизу.
   — Есть!
   Приближалось еще одно каноэ, Джек слышал плеск весел.
   — Что случилось? — Это была Феба и с ней Эми. — Чем помочь?
   — Уберите это каноэ с дороги. — Он кивнул в сторону лодки Элли, она была полна топлива для костра. — А потом можете забраться в другое и удерживать его в неподвижности. — Джек уже повернулся с Ником на руках. Элли низко согнулась, не отрывая рук.
   Феба перепрыгнула в пустое каноэ. Перекладина не позволила Джеку положить Ника плашмя, поэтому он опустил его Фебе на колени. Она придавила своей рукой ладонь Элли, нажим на рану ни на минуту не ослабел. Когда Элли убрала руку, Феба перевела дыхание.
   — Надо отвезти сю в больницу, да? — спросил Джек.
   Феба кивнула.
   Перед отъездом Йен потратил несколько часов, обсуждая с поставщиком, что делать в экстренных случаях. Джек посчитал это типичным для Йена желанием показать свою власть. Но надо отдать Йену должное: было неплохо знать, что есть лесничество, оборудованное радиосвязью, откуда они смогут вызвать маленький самолет, способный приводняться.
   Элли уже сидела в каноэ, на руке у нее остался размытый водой красный след. Рану зажимала Феба.
   — Чем я могу помочь? — спросила Эми. Она все еще была в маленьком каноэ.
   — Возвращайся, — ответила Феба, — и скажи Джайлсу, чтобы нарезал палочек для повязки — длиной в полтора дюйма.
   — И передай остальным, чтобы сняли походную палатку и приготовили рюкзак, — добавил Джек, забираясь в каноэ Ника. — Мы поедем в лесничество.
   Эми кивнула и быстро перебралась на свое место, чтобы сидеть лицом к корме. Джек подтолкнул каноэ, помогая движению.
   Через плечо Фебы он посмотрел на Ника. Парень был пепельно-серым, и если Феба отнимет руку, может снова начаться кровотечение. Джек велел Элли грести.
   — Ты знаешь, как далеко от нас до лесничества? — спросила Феба. — Ближе, чем до станции, с которой мы отправлялись?
   — На час меньше, и не забудь, на станции может никого не оказаться. Нам, возможно, придется ехать еще минут двадцать, чтобы выяснить, кому звонить.
   — Надо будет переносить каноэ?
   — Да.
   — Тогда Джайлс не поедет. Придется ехать вам с Йеном.
   Джек застонал. Он понимал, что это разумно, но предпочел бы поехать с Джайлсом. Им надо будет двигаться быстро, а Йен станет сверяться с картой, думать, размышлять. Он будет приказывать Джеку, что делать.
   На стоянке для них все было готово. Расстелен плащ, и на нем выложено в ряд все необходимое для оказания первой помощи. Джойс и Мэгги хлопотали над кухонным тюком, видимо, делая сандвичи и готовя рюкзак для похода. Йен разбирал маленькую походную палатку. Эми быстро добралась до острова.
   Ну разумеется! Если сравнивать, то кто здесь самый сильный? Не кто-то из мужчин, а Эми — красивая, утонченная на вид Эми. У нее явно больше физических сил, чем у всех других, за исключением Джека. А в выносливости ей уступит, пожалуй, и он. Как он мог даже подумать о том, чтобы плыть с Йсном?
   Повязку накладывал Джайлс, пока Феба держала края раны сведенными вместе. Оба надели резиновые перчатки из аптечки для оказания первой помощи, и от их рук шел запах алкоголя. Они обеззаразили их перед тем, как надеть перчатки. Джойс и Мэгги все еще были заняты, малыши сидели притихшие, в сторонке. Что бы там Джек ни думал об этой семье, действовать в экстренных случаях они умели.
   — Я возьму Эми, — сказал Фебе Джек. — В лесничество поплывем мы с ней.
   — Эми? — Феба удивленно подняла на него глаза. — Но почему? Какой от нее прок?
   — Мышцы. Она сильнее Йена. А по выносливости она, возможно, превосходит и меня. Мы уже гребли сегодня шесть часов, а до лесничества еще пять часов ходу. Только она способна это выдержать.
   — Тут ты прав. — Феба глянула через плечо. — Элли, по-моему, Эми в палатке Джека, ищет ему сухие носки. Пойди спроси, согласна ли она плыть с ним в лесничество.
   Это услышал Йен.
   — Постой-постой! — Он положил скатанную палатку на землю. — Наверное, я чего-то не понимаю. Как можно посылать Эми?
   Джеку захотелось его ударить.
   Ответила Феба:
   — Нет, Йен, мы не можем ждать — ни пока ты все выяснишь, ни чего-то еще. Подумай сам, Эми сильнее и в лучшей форме, чем все остальные.
   — Эми? Но у нее же пет походных навыков.
   — Навыков Джека хватит на двоих. Нам нужны мышцы, а это у нее есть. Мы все время считаем, что у нее не хватает мозгов, но она профессиональная спортсменка.
   «Возрази на это», — хотелось сказать Джеку.
   Йен не стал возражать. Он поджал губы, не одобряя всего происходящего. Затем заговорил:
   — У тебя промокли ботинки, Джек. У меня есть пара отличных шерстяных носков.
   Джек подумал, что ослышался. Йен проявил благородство. Предполагалось, что Джек должен выразить в ответ благодарность.
   — Это было бы неплохо.
   Мне не нужны твои дурацкие носки, даже если они шерстяные.
   Но шерстяные носки были весьма кстати. У Джека таких не имелось, потому что он никогда не мог заставить себя потратить лишние деньги на комфорт.
   Йен пошел за носками, а Джек встал на колени рядом с Ником. Ник кусал губу, стараясь не закричать. Джек дотронулся до его руки.
   — Держись, парень. Бее будет хорошо.
   Джек в это верил. Если повязка соскользнет, Феба и Джайлс будут держать рану всю ночь, если понадобится, такие они люди. Кровотечение Нику не грозило, но зашить рану и проверить сухожилия — тут врач не помешает.
   Йен подал Джеку носки: они оказались толстыми, легкими и мягкими, как раз то, что нужно, когда у тебя промокли ботинки.
   — Спасибо, — сказал Джек.
   — В нашей семье лучше всех подбирает одежду моя младшая сестра. Кажется, мы с ней поменялись ролями.
   Когда доходило до серьезных дел, видимо, даже Йен мог быть настоящим парнем. А вот из-за пустяков он становился невыносимым.
   Эми уже спустилась к каноэ. Они выбрали маленькое. У них было два рюкзака: пухлый, но легкий — с их свитерами и спальными мешками, и поменьше — с палаткой, провизией и кое-каким снаряжением. Пока Эми ходила за вторым веслом, Джек сменил носки.
   Было пять тридцать, светло будет до девяти. Джек посмотрел на карту. Они смогут заночевать примерно в часе пути от лесничества и доберутся до него па рассвете завтра утром. Бросок предстоит значительный, но он был уверен, что они справятся.
   — Готова? — спросил оч Эми.
   — Готова, — ответила она.
   Скорость зависела от сидящего на носу, и Эми задала хороший темп. Будь это кто-нибудь другой, Джек сказал бы, что надо экономить силы, но Эми умела их рассчитывать. Должно быть, она знала о своем теле больше любого его знакомого. Поэтому он промолчал. Они летели по озеру, их весла с поразительной слаженностью глубоко погружались в воду, затем поднимались и описывали в воздухе круг. На веслах дрожали капли воды, с обеих сторон от каноэ расходились полукруги водной глади. Они молчали, а их мышцы разогревались, становясь эластичнее.
   Эми стянула свитер. На ней был черный купальник, на удивление закрытый — почти до ключиц — спереди и низко вырезанный сзади.
   Спина у Эми была удивительной, Джек никогда не видел ничего подобного. Он заметил это в первый же раз, когда увидел Эми в купальнике. Ее мышцы были обозначены слегка, даже, пожалуй, едва заметно, на они были так хорошо развиты, что казалось, будто у нее совсем нет лопаток.
   Волоки они преодолели быстро. Эми несла сразу оба рюкзака, большой на спине, меньший спереди, а Джек — каноэ. После каждого перехода он подходил к берегу, снимал каноэ с плеч и бросал на воду. Эми аккуратно сгружала рюкзаки в каноэ, брала свое весло и была готова плыть.
   Они гребли, вполне укладываясь в график. Ритм движений Эми был почти совершенен — ни разу не замедлился и не ускорился. Джек чувствовал полную с ней согласованность, тела двигались синхронно. Прошли часы. Их тени на воде удлинялись, по мере того как садилось солнце, Они приблизились к тому месту, где Джек планировал заночевать, и поплыли дальше.
   Казалось, будто время исчезло. Не было ни прошлого, ни будущего, только то, что происходит сейчас, — напряжение мышц, движение рук и спины. Имели значение лишь эта задача, этот момент, а не цель, не причина, только само дело. Вот для таких моментов Джек и жил. Орудие в твоих руках — молоток, дрель или каноэ и весло — становится частью тебя, твоим продолжением, и каждое движение поет в гармонии с тобой, твоей задачей и твоими орудиями.
   И находиться здесь, вдали от телефонов, пейджеров и клиентов, не отвечать ни перед кем, кроме себя и своего напарника, это было…
   То же самое, что чувствовал его отец? Он командовал подлодкой, и большая часть его миссий была секретной. Джек часто выпытывал у него подробности, но отец давал туманные ответы. Теперь Джек предполагал, что он по заданиям проникал в советские порты и фотографировал их флот; о таких вещах не говорят ребенку, чтобы он потом не болтал лишнего на спортплощадке.
   Когда лодка уходила на задание, она плыла одна, на много дней лишенная даже радиосвязи. Ее командир не отвечал ни перед кем и ни за что, кроме безопасности людей и результатов задания.
   Может, именно это отец и любил в своей работе — не канцелярщину, не чины и почести, а находиться в субмарине, глубоко под водой, там, где ни один адмирал не будет постоянно дышать тебе в затылок. И вся его осторожность, эта настойчивость, стремление, чтобы все было выполнено должным образом, — может, это было одним из способов держать адмиралов от себя подальше?
   Ты так же, как я, ненавидел начальство, папа?
   Внезапно Джек со всей отчетливостью понял, что его отец действительно ненавидел начальство, может, даже сильнее, чем Джек.
   Мама как-то упомянула, что когда отец учился в Военно-морской академии, таких, как он, было немного — сын шахтера, уже отслуживший несколько лет. Остальные курсанты были мальчики из пригородных колледжей.
   Это было нелегко.
   Но на военной службе ты не продвинешься, бунтуя. Всю свою карьеру Джон Т. Уэллс-старший придерживался правил игры.
   И чем это кончилось? Его сделали адмиралом, посадили за стол, чтобы он дышал в затылок тем ребятам, что вовсю наслаждались своим делом.
   Я бы этого долго не выдержал. Джек знал это по себе.
   Но он не был шахтерским сыном, он был сыном адмирала. Вероятно, гораздо легче рисковать и менять что-то, когда ты опираешься на некоторые привилегии.
   Джек поерзал на холодном алюминиевом сиденье. Ему было не по душе думать о себе как о привилегированном человеке, но так оно и было. С другой стороны, было бы несправедливо притворяться другим по отношению к отцу.
   Небо потемнело, и они плыли при луне; ее бледно-золотистый свет прокладывал дорогу по черной воде. Им оставалось всего пятнадцать минут хода до лесничества, но впереди ждал еще один волок, скалистый и крутой.
   — Жаль, что приходится останавливаться так близко от цели, — сказал Джек, — но в темноте слишком трудно нести каноэ.
   — У нас есть фонарик. — Сказав это, Эми оглянулось на него через плечо. Прежде чем он успел возразить, она продолжила: — У меня хорошее чувство равновесия, и я привычна к падениям. Я знаю, как держаться. Позволь мне перенести каноэ.
   Джек молчал. Позволить ей нести каноэ? Он всегда брал самую тяжелую работу на себя, всегда нес самую тяжелую поклажу, даже среди мужчин, а Эми была женщиной.
   Ну и что, папа, как бы ты поступил? На твоих лодках девушек не было.
   Его отец поступил бы так, как лучше всего для команды и лодки. Чувство равновесия у Эми должно быть развито сильнее, чем у Джека, и она достаточно сильная. Пол не имеет значения. Каноэ следует нести ей.
   Они двигались медленно. Оставив рюкзаки, Джек шел рядом, направляя свет фонарика ей под ноги и вытянув другую руку, чтобы удержать каноэ, если она поскользнется. Но она даже не покачнулась.
   В конце волока он помог ей опустить задний конец каноэ на землю, затем приподнял передний, чтобы она смогла выбраться из-под лодки. Столкнул каноэ в воду, и они пошли назад за рюкзаками.
   — Ты очень сильная, — заметил он.
   — Ну конечно, — ответила она. — Не понимаю, почему это всех так удивляет?
   — Наверное, потому, что ты красивая.
   Сейчас это казалось таким не относящимся к делу — как она выглядит. Эми была похожа на него — вся инстинкт и движение. Только это имело значение, а не ее красота.
   На прошлой неделе он постарался скомкать свой разговор с ней у костра, но, вероятно, лучше обо всем говорить откровенно. Он всегда предпочитает честность гордости.
   Когда они снова спустились на воду, то увидели впереди на озере свет. Это было лесничество.
   — Мы показали хорошее время, — сказала она.
   — Мы показали очень хорошее время, — отозвался он.
   Лесничество представляло собой маленькую хибарку с большой антенной. Она стояла на возвышении, заметная с любой точки озера. Джек повернул каноэ к берегу. У кромки воды была узкая полоска песка. Эми выпрыгнула из каноэ, и хотя вес Джека удерживал корму в воде, она с легкостью вытащила каноэ на берег за носовой фалинь.
   — Мне надо пописать, — объявила она, как только он вылез из каноэ. — Отвлекай лесничего, пока я проберусь в его туалет.
   Джек направился к хибарке, а Эми пошла к маленькой постройке на опушке леса. Он увидел небольшую стоянку, устроенную подальше от воды, свистнул, привлекая внимание Эми, и указал ей на нее.
   Лесничий был открытый и приветливый человек, он сразу же связался по радио насчет самолета.
   — Очень хорошо, что вы приплыли сейчас, — сказал он. — Они сегодня смогут подготовиться и вылетят, едва рассветет. Самолет прилетит к вашим с восходом солнца.
   Джек поблагодарил его, взял лампу и котелок с горячей водой, предложенный лесничим, и пошел к маленькой стоянкс у воды. Эми развернула палатку и развела костер. Щепки ярко горели, занимались и куски топлива покрупнее.
   Джек повесил лампу на дерево.
   — А твой брат сказал, что у тебя нет никаких походных навыков.
   — Это так. Но у меня хорошая зрительная память. Я представила, как выглядит костер перед тем, как чиркают спичкой, и постаралась это воспроизвести.
   У нее отлично получилось. Джек начал собирать каркас палатки, а Эми принялась доставать еду. Он наблюдал за ней. Она надела свитер, и его грубая вязка скрыла четкие, тугие мышцы ее рук и спины.
   Ее костер горел прекрасно. Это было сочетание А-карка-са с маленьким вигвамом на крестовине. Ее брат сооружал костер в виде вигвама, ее сестра — классический костер А-каркаса, сам он соединял оба вида, как это сделала и Эми. Все они горели прекрасно, но когда она разжигала костер, то выбрала его вариант.
   — Ты ведь понимала, что ехать надо тебе, а не твоему брату? Если бы никто до этого не додумался, ты бы что-нибудь сказала или просто позволила бы Йену ехать?
   Она ответила моментально:
   — Я бы позволила ехать Йену.
   — Но почему? Если ты была уверена, что права, ., почему не постоять за себя?
   — Перед Фебой и Йеном? Ты, наверное, шутишь.
   — Но почему нет? Если ты знаешь, что права.
   — Но они же не были совсем не правы. — Она налила горячей воды из котелка лесничего в их маленький чайник, поставила его на решетку подогреться и высыпала по пакетику растворимого супа в чашки. — Йен бы все правильно сделал.
   Он принялся разворачивать сандвичи и сушеные фрукты.
   — Ты во всем так поступаешь? — спросил Джек.
   Возможно, она даже не поняла его вопроса. Очевидно, она была настолько пассивной, предоставляя агентам, менеджерам и всем остальным принимать за себя множество решений, что даже не подозревала об этом.
   — Ты не удержался бы там, где я, если бы был чьей-то марионеткой.
   Значит, она поняла.
   — Расскажи, — попросил он.
   Вода нагрелась. Натянув рукава свитера на руки, она сняла чайник с огня, налила воду в чашки и протянула одну из них ему. Взяла свою и села, привалившись к большому камню. Она рассказала ему, как она и двое других фигуристов постепенно взяли на себя почти всю ответственность за свою карьеру, самостоятельно ставя танцы, чтобы не зависеть от идей других людей, и теперь даже сами планировали свои турне.
   — Любителю для успеха не обязательно заниматься творчеством, достаточно уметь выразить себя. Но чтобы продержаться хоть какое-то время, надо обладать воображением. И к счастью, у нас троих это есть.
   Напиток получился водянистым и соленым, но порошковые продукты всегда такие.
   — Продолжай, — сказал Джек.
   Эми допила бульон, — Все говорят, что фигурное катание — единственный вид спорта, где тебе становится легче, когда ты переходишь в профессионалы. С точки зрения атлетической подготовки это верно. Тренировки фигуристов-олимпийцев технически сложнее, чем у нас, Но от нас требуется гораздо больше, чем просто катание. Если ты хочешь, чтобы билеты раскупалась, надо быть знаменитостью. Публика должна тебя любить.
   Обычно не понимаешь, что такое слава, сказала она. Когда это происходит впервые, ты слишком занят, чтобы это понять. В тс недели, что предшествовали Олимпийским играм, Эми не осознавала, что ее лицо можно было увидеть повсюду. Это привело бы ее в восторг, в этом ис было никаких сомнений, это было ее мечтом, кроме прочих, — войти в магазин и увидеть свое лицо, снова и снова повторяющееся на обложках разных журналов. Но в эти недели она никуда не ходила — или тренировалась, или давала в маленьких конференц-залах интервью, публиковавшиеся под этими обложками. И даже после Олимпийских игр, идя по аэропорту, чтобы лететь домой, она была окружена другими людьми и слишком рассеянна, чтобы обращать внимание на газетные киоски. Конечно, позднее она видела у кого-то экземпляры этих журналов, но это было не то что наблюдать, как их покупают и читают.
   Затем все это паблисити стало источником беспокойства: правильно ли освещены события? хорошие ли использовали фотографии? насколько двусмысленными оказались процитированные высказывания? Известность не приносила радости. Самым приятным чувством было облегчение.
   — Что же хорошего в том, чтобы быть знаменитостью? — не понял Джек.
   — Ты можешь заставить людей что-то сделать, — сказала она. Когда ты знаменитость, на твои звонки отвечают. «С вами говорит Эми Ледженд». Люди придают этому значение. Они открывают свои чековые книжки, свои сердца. Больного ребенка самолетом доставляют в центральную больницу, а гостиница предоставляет его семье номер. В холле банка крови, отчаянно нуждающегося в пополнении, внезапно вьется лентой очередь из сотни доноров. В затопленную водой школьную библиотеку присылают книги, коробку за коробкой, а добровольцы приводят их в порядок, заносят в каталог и расставляют по полкам. — Генри все еще стремится выиграть соревнования профессионалов, а мы с Томми уже не можем на это рассчитывать. Но мы испытываем большее удовлетворение, чем Генри, потому что делаем больше добра.
   — Вот почему ты решила, что мне следует работать в Красном Кресте?
   Она пожала плечами:
   — Может быть. Этим ты и мне помог бы.
   Джек прикончил сандвич. Эми открыла пакетик сушеных абрикосов, взяла несколько сама и передала ему остальные. Маленький огонь приплясывал и мерцал. В соснах шуршал ветер. Джек подался вперед, поставил локти на колени, свесив руки. Вдруг тыльной стороной ладони он почувствовал прохладную каплю — начинался дождь.
   Эми посмотрела на небо. Должно быть, она тоже почувствовала влагу.
   — Неужели дождь? — По-прежнему ярко светила луна. — Не может быть, небо весь день было ясным. Откуда он взялся?
   Эми хотелось бы вот так сидеть и сидеть у костра, но ее желания не имели никакого значения для Природы. Определенно пошел дождь. Джек запихал остатки абрикосов в рот, поднялся, и принялся разбрасывать ногой костер — так его было легче погасить.
   — Можешь спрашивать откуда хоть всю ночь, но беседовать будешь сама с собой, потому что я собираюсь остаться сухим.
   Эми вскочила на нога, засуетилась, собирая мусор, складывая грязные тарелки.
   — Сполосни только как следует чашки, и будем считать их чистыми, идет? — предложил он.
   Разумеется, она была согласна.
   — Иди в палатку. Я сам все сделаю. Зачем мокнуть обоим?
   — Не глупи, я помогу.
   Дождь усиливался. Порывистый ветер укрыл луну облаками, свет померк. Эми окунула чашки в остатки горячей воды. Джек запихал оставшееся снаряжение в рюкзак, отнес его на берег и засунул под перевернутое каноэ, а котелок, чашки и тарелки разложил сверху.
   Эми ему помогала.
   — А зачем мы это делаем? — спросила она, пристраивая тарелку на выпуклом днище. — Если мы хотим высушить тарелки, это, наверное, не самое лучшее место.
   Дождевые капли разбивались об алюминиевое дно лодки с легким металлическим звуком. В тарелках уже начала собираться вода.
   — Это на случай прихода медведей. — Здесь медведей, конечно, не так уж много, не то что в Йеллоустонском парке, где они настолько привыкли к людям, что научились открывать мусорные контейнеры и багажники автомобилей. — Если медведь попытается добраться до рюкзака, тарелки загремят и напугают его. Хорошо, что ваша семья все еще пользуется металлическими тарелками и чашками. От пластика такого шума не будет.
   — Две жестяные тарелки и этот чайничек смогут напугать медведя?
   Вопрос резонный.
   — Во всяком случае, они разбудят и напугают нас.
   — Буду ждать с нетерпением, — отозвалась она.
   Джек почувствовал, что от дождя у него начинают намокать волосы, но, кажется, все уже было убрано. Он подтолкнул Эми, заставляя ее поторопиться в укрытие, а сам вернулся к костру, чтобы взять фонарь.
   Когда он подбежал к палатке, Эми уже была внутри. Он поднял полог, осторожно просунул фонарь внутрь и не отпускал, пока не почувствовал, что она крепко его взяла. Затем забрался сам.
   Сидеть пришлось по-турецки. Это была старомодная походная палатка, с треугольными боковинами и крутыми стенками. В длину она составляла не больше семи, а в ширину — не больше четырех с половиной футов. Высота центральной стойки не превышала четырех футов.
   Эми держала фонарь в вытянутой руке. Его зеленый металлический абажур был усеян капельками дождя, и он весь шипел.
   — Почему он издает такой жуткий звук?
   — Не знаю. Не волнуйся, он не взорвется.
   Он оглядел палатку, ища, куда бы его пристроить. Сверкающий металлический крючок на крепкой ленте был вшит в центральный шов. Джек взял фонарь и, повесив его там, потихоньку отпустил, надеясь, что палатка не рухнет под его весом.
   — Ты будешь биться о него головой, — заметила Эми.
   Фонарь находился как раз в центре их временного жилья, его основание оказалось на расстоянии трех футов от пола палатки.