Живетьева Инна. Цена свободы

   — Можно тебя на минутку?
   «Ну и нервы! Сам ведь Даня выбрал», — поразился Влад, наблюдая, как мальчишки сворачивают в переход.
   Аля сидела, обхватив себя за плечи и поджав ноги; невидяще смотрела в стену. Сима достала клинок и начала его чистить, устроив факел в расселине. Влад вытащил из ножен меч. Теперь, когда они шли пешком, оружие пришлось таскать на поясе, хоть это было и непривычно.
   — Рик, — окликнул он. — Давай заниматься.
   — Тут темно, — устало возразил тот. — Еще пораню ненароком.
   — А ты повнимательней, — поднялся Влад.
 
   Когда голоса ребят стали неразборчивы, Славка остановился и развернулся к Алешке. Отблесков факела хватало только на то, чтобы не удариться о стену да видеть силуэты друг друга.
   — Поговорить мы можем?
   — Ну, давай, — Алешка присел под стеной на корточки, глянул снизу верх.
   Славка нерешительно постоял, потом сел напротив. Он не знал, с чего начать разговор, и бухнул первое пришедшее в голову:
   — Это, конечно, гадость, ну, то, что я делаю сейчас. Но я не могу! Понимаешь?!
   — Нет.
   — Черт! — Славка стукнулся затылком об стену. — Я тебе соврал, так? Ты обиделся. А я решил, что так оно и лучше, меня не будет отвлекать. Ну, то, что я боюсь за тебя.
   Говорить об этом Славке было трудно, он опустил голову, пошарил рукой по полу. Поднял валявшийся камушек и с силой запустил его в туннель. Алеша молча ждал.
   — А сейчас... Это ведь я послал туда Даня! Я!! Это я согласился его бросить! — Славка помотал головой: — Спячу, я не могу так!
   — Успокойся, — Алешка быстро встал и сел рядом.
   — Ну вот... Видишь.
   — Что?
   — Я тебя в угол загнал. Ты должен злиться на меня, считать скотиной. А не помочь сейчас со своим характером не можешь. Вот я и говорю — гадство то, что я делаю. Все — гадство: и что Даня туда отправил, и что ребят мы бросили...
   Алешка вздохнул, тоже привалился спиной к стене. Славка был рад, что темно и не видно лица.
   — Помочь... — наконец устало сказал друг. — Как будто тут можно помочь... Я тебе двадцать раз скажу, что твое решение верное. Или, мол, не было другого выхода. Я много что могу сказать. А толку?! Ты в это поверишь?
   Славка обхватил голову руками и застонал.
   — Я только вот что скажу, прежде чем ты тут с ума сходить начнешь: ты почему о себе думаешь, а не о девчонках? Алька-то терзается, типа Дань из-за нее пошел.
   Алешка говорил все это не с упреком, а скорее грустно, и от этого Славке было еще хуже.
   — Ну почему?! Почему?! Как все просто в игрушке, да? — Славка стукнул кулаком о камень. — Щелкнул мышкой — и начинай все сначала. Этот персонаж жив, а ты второй раз один и тот же идиотизм не повторишь. А Даня, скорее всего, уже нет. Убили! Из-за того, что я раскрыл рот и что-то там ляпнул. И ни хрена не изменить! А мог бы подумать своей дурной башкой. Зачем было идти так рано? Подождали бы хоть час! Нет, заколодило немедленно. Лешка, ну разве мы, я — имеем право принимать такие решения?!
   — Не имеем, наверное. А что делать?
   — Скажи еще: «А кому сейчас легко?», — зло усмехнулся Славка.
   Алешка промолчал.
   — Ладно, злишься на меня, так и давай дальше.
   — Дурак, — все так же грустно сказал Алешка, поднялся и вышел первым.
 
   Хвост саламандры давал ровный желтый свет. На стенах пещеры выросли гигантские тени, мало похожие на силуэты ребят. Аля смотрела на фехтовавших: Влад с Алешкой нападали на Симу, Рик сражался со Славкой, — и завидовала. Ей тоже хотелось что-то делать, довести себя до изнеможения, чтобы сил не осталось не только на мысли, а даже на тени мыслей.
   Озеро начало затягиваться светлой дымкой, но Рик не разрешал подходить, а только поглядывал издали. Славка каждый раз пытался его подловить, и кадету приходилось туго.
   — Хватит, — сказал он, когда острие Славкиного меча в который раз замерло в нескольких сантиметрах от его груди.
   Славка молча опустил клинок.
   — Пошли, — кивнул Рик на озеро.
   Расселись по берегу, вглядываясь в пленку. Ведь-озеро молчало. Рик оглядел ребят:
   — Так не получится. Вы должны хотеть увидеть. Не бояться. И еще, чтобы досмотреть до конца — не отводите глаза — а то у него уже сил не осталось, схлопнется...
   Аля кивнула: «Ну почему Рик так уверен?! Может быть, Дань жив и его везут к Ласку. Ну же!» — подхлестнула она ведь-озеро. И, словно в ответ на ее мысленный вопль, серебрянка потемнела.
   Показались все те же горы, кругом застыли равнодушные Волки вперемежку с недовольными росвелскими стражниками. А в центре на коленях, наклонив голову, стоял Дань. Одежды на нем не было, и Аля стиснула зубы, чтобы сдержать крик ужаса. Только сейчас она в полной мере поняла слова Рика, что Даня будут пытать.
   Волки переговаривались между собой, но звук озеро не передавало. Стражники несмело возражали, просительно заглядывая им в лица, но те от них отмахнулись. Один из Волков, совсем молодой, вышел в круг и потянул из ножен меч. Аля замерла. Какое тут «не отводите глаза», — зажмуриться и то сил нет, так оцепенела от ужаса.
   Дань дернулся, словно хотел обернуться и посмотреть на Волков, но передумал и медленно, с трудом опустил голову ниже. Уставился в землю. Парень взмахнул мечом. Крик родился внутри Альки, но застрял в горле, закрывая воздух — вырвался только хрип. Лезвие опустилось на шею Даня, и девочка потеряла сознание.
   Очнулась она в стороне от озера и рывком села. Закружилась голова, но на это плевать. Аля с надеждой посмотрела на ребят: может быть, ей просто приснился кошмар? И тут же поняла — правда! Даня убили. Она зажала рот ладошкой, чтобы не застонать.
   — Очнулась? — повернулся к ней Славка. — Надо идти.
   Аля послушно встала, бездумно ухватила мешок — так могла бы двигаться кукла. Остальные тоже поднялись.
   — Подождите! — Рик вернулся к озеру. Впрочем, теперь это был просто тонкий слой воды, сквозь которую проступали камни. Кадет обмакнул туда палец и лизнул. Алю затошнило. — Надо набрать, у нас фляги пустые.
   — Ты что?! — отшатнулся Алешка. — Это пить?!
   — Это — просто вода! Серебрянки нет! А сколько мы по пещере плутать будем — неизвестно.
   — Влад, флягу дай, — протянул Славка руку.
   — Я сам! — резко ответил тот и пошел к Рику.
 
   Рик оказался прав. Шли четвертый день — впрочем, ночи отмечали длинными привалами — и точным ли был календарь, никто не знал. Вчера закончилось вяленое мясо, на сегодня остались несколько сухарей и фляжка воды, той самой, из ведь-озера. Мешок полегчал, но уставала Алька все сильнее и сильнее. Тошнота и головокружение почти не прекращались.
   Они проходили потрясающие места — высокие сводчатые пещеры, леса из сталактитов, раз даже видели золотую жилу, выходящую прямо на стену Лабиринта, но это Альку не интересовало. Над головами плыли нарисованные цветы, райские птицы и драконы — большие крылатые; мелкие, похожие на змей; толстые, с маленькими крыльями. Алькиных же сил хватало только на то, чтобы тупо идти вслед за ребятами и не плакать.
   После ночевки вставать было невыносимо. Спать на камнях жестко и холодно, сбивались в кучу. Дрова кончились. Пытаясь согреться, за несколько привалов сожгли все. Альке стало все равно, лежит ли рядом Алешка. Она даже скорее желала оказаться подальше от него — такой замученной и грязной себя ощущала. Волосы повисли сосульками вдоль лица, умываться воды не хватало.
   — Привал, — сказал шедший впереди Рик.
   Они снова вышли из узкого прохода в пещеру. Аля тут же рухнула рядом со стеной.
   — Вот, — Славка потряс ее за плечо и протянул фляжку. — Только немного, это последняя.
   Вода растворилась еще в пересохшем рту, даже не скатившись в горло — так показалось Але, но Славка уже отобрал фляжку. Девочка с жадностью посмотрела, как пьет Сима, и снова легла. Сил больше не было.
   …Алешка ждал, когда Славка вытащит меч и скажет: «Ну, встали!» Ему обязательно надо устать еще сильнее, чем сейчас, иначе не уснет. Засыпать, видя над собой свод пещеры, страшно. Казалось, что он снова в подвале у Ласка и ждет, когда придет управляющий. Наваждение просачивалось в сны, и Алешка просыпался от собственного крика. Ему было неловко перед ребятами, которых наверняка будил, но поделать ничего он не мог. Нашелся только один способ — устать до изнеможения. В тренировках это удавалось запросто, Славка с каждым днем становился все жестче. Алешку это настораживало, но тот больше не вступал в откровенные разговоры. А сам он не считал правильным лезть в душу, хотя обида давно прошла — после смерти Даня это стало казаться таким мелким и глупым...
   — Слушай, Лешка, а ты чего это ни разу не спел про моральные страдания? — толкнул его плечом сидящий рядом Влад. — Я думал, после взбучки от управляющего совсем того...
   — Чего — того? — поморщился Алешка.
   — Ну, того, — Влад жестом изобразил нечто непонятное.
   Отвечать Алешка не хотел, но Алька с интересом вскинула голову и уставилась на него.
   — Много чести Михану будет.
   — Интересный подход, — не отставал Влад.
   — Ладно, встали, — сказал Славка.
   Алешка поднялся, потащил из ножен меч. Даже странно, как он успел привыкнуть за эти дни к оружию.
   …«Кому же досталось мое воспоминание?» — оглядывая ребят, думала Аля. За прошедшие дни она откопала в собственной биографии немало моментов, оглашать которые у нее не было желания. Перевела взгляд на Славку и вспомнила о Дане. Славкино спокойствие бесило, да так, что хотелось огрызаться на каждое слово. Так бы Алька и делала, если бы не понимала истинную причину раздражения. Славкино равнодушие подчеркивало, что в смерти Даня виновата только она сама.
   — Лешка, ну что ты кидаешься, как на амбразуру? У тебя меч, а не автомат, — выругался Славка.
   Аля взглянула на Алешку. Ну, вот и еще одно воспоминание, не предназначенное для других.
   — Хватит на сегодня, — буркнул Славка.
   — О чем задумалась? — Сима села рядом и внимательно всмотрелась в осунувшееся Алькино лицо.
   — О воспоминаниях.
   Сима нахмурилась. А Влад так вообще покраснел — видно, было что вспомнить. Славка прикрыл хвост саламандры ладонью, заставляя его гореть чуть тише, и предложил:
   — А может, того, определимся? В смысле, кто чье вспомнил. А то так и будем друг на друга, как бараны, пялиться.
   — У меня было твое, Рик, — быстро сказала Аля, чтобы никто не успел возразить. — Я видела отражение маленького мальчика. Тебя.
   Тот напряженно взглянул на нее, и Алька поспешила добавить:
   — Ты бежал за мамой по большому залу с блестящим, как зеркало, полом. Этот зал потом еще в ведь-озере мелькал.
   Рик улыбнулся — но как-то жалобно:
   — Догнал?
   — Нет.
   — Я так и думал!
   Алька поразилась. Такого лица у Рика она еще не видела: растерянного, с широко распахнутыми глазами. Сейчас он был очень похож на того ребенка, увиденного в отражении.
   — Она красивая, правда? Моя... мама, — чуть с запинкой спросил Рик.
   Алька рассеянно кивнула, и тот отвернулся, явно не желая продолжать разговор.
   — У меня было либо Алькино, либо Симино, — сказал Алешка, и девочка вздрогнула. — Во всяком случае, я не представляю, чтобы кто-то еще мог рассматривать веер.
   — Какой веер? — удивилась Аля.
   — Такой, — жестом показал Алексей нечто вроде полукруга. — Желтый, а на нем красный круг. А с обратной стороны наоборот.
   — Это тэссен, — улыбнулась Сима. — Складной боевой веер, его носили самураи. В нашем роду он передается из поколение в поколение. Аль, а ты боишься высоты?
   — Да.
   — Значит, я догадалась правильно. Да не пугайся ты так!
   «Неужели так заметно?» — слегка покраснела Алька.
   — Просто стою я на балконе, в смысле, ты. Смотрю вниз, а у меня туда улетела панама. И я понимаю, что высота — это страшно. Вот и все.
   Аля перевела дыхание. Могло быть и хуже.
   — А кто из вас сидит на второй парте в третьем ряду? — ехидно спросил Влад.
   — Я! — поднял Славка голову.
   — Эх, жаль — девочка не повернулась! Только и рассмотрел, что короткую стрижку и тоненькую шейку. Точнее, это ты все рассматривал. Что, Слава, блондинки нравятся? — с ухмылкой спросил Влад.
   — Какие блондинки? — растерялся тот. — Да я только...
   — Ладно, Слава, не оправдывайся! С тобой все ясно!
   — А кто хотел собаку? Рыжего щенка с белым пятном на морде? — перебил Рик.
   — Ну, я, — отозвался Алешка.
   — Был он у тебя?
   — Нет, не купили.
   — А... я не понял.
   — Ха, получается, мы со Славкой махнулись. У тебя ведь мое, да? — спросил Влад.
   — Угу. Ну ладно, встали. Идти надо.
   Влад перестал ухмыляться. Славка поднялся, взял мешок:
   — Рик, куда пойдем?
   — Какая разница? — тот поднял факел, всматриваясь в рисунки. — Ну, туда, — махнул в проход, над которым была высечена птица.
   — Подъем, — поторопил ребят Славка.
   «Интересно, что же он такое про Влада увидел?» — поднимая опустевший мешок, подумала Аля.
   …Влад чуть отстал, пристроился рядом со Славкой.
   — Что ты видел? — шепотом спросил он.
   Славка слегка замялся:
   — Ну... твоего отца.
   — Пьяного, да? — помрачнел Влад.
   Славка кивнул.
   — А подробнее?
   — Твоя мама просила вытащить у него из кармана деньги. Ты вытащил. Все.
   Влад помолчал, потом сказал:
   — Ты... ну, извини, что я так про блондинку ляпнул. Никак мозги в кучу не соберу.
   — Переживу.
   Влад не спешил обгонять его — слишком подходящий момент для разговора. Мальчик чуть усмехнулся про себя: ну и ну, кто бы мог подумать, что он начнет вмешиваться в чужие дела.
   — Вы чего с Лешкой все собачитесь?
   Славка дернул плечом и едва успел подхватить соскользнувшую лямку мешка.
   — Мы не собачимся, — холодно возразил он.
   — Ну, дуетесь. Разница-то?
   — Вообще-то, это не твое дело!
   — Угу, — кивнул Влад. — Не мое. Но чего вы как два младенца? Отдавай мои игрушки и не писай в мой горшок.
   — Да не дуемся мы! — разозлился Славка. — Точнее, я не дуюсь.
   — А он?
   — Блин, ну у него и спроси!
   — А сам? Язык отвалится? Тем более, это не мое дело.
   — Слушай, отстань от меня, а?
   Влад хмыкнул и отстал.
   …Вода кончилась чуть позже сухарей — на один привал. «Это — финиш», — думал Влад, с трудом переставляя ноги. Меч, висевший на поясе, стал казаться непомерно тяжелым. Влад попробовал заикнуться, мол, зачем в этом мертвом Лабиринте оружие, не бросить ли его? Рик со Славкой наорали так, что мальчик тут же выбросил из головы идею «забыть» меч на привале. Тренировки сами собой прекратились — берегли силы.
   После одной из ночевок Алька отказалась вставать:
   — Отстаньте от меня! — расплакалась она. — У меня голова раскалывается.
   — Приехали! — разозлился Влад.
   — Алька, — нерешительно позвал Славка, — ну, надо идти.
   — Куда?! — вскинулась та. — Может быть, тут вообще нет выхода! Или мы давно свернули не туда! Это бессмысленно, понимаете?!
   Влад промолчал, потому что сам давно уже думал то же самое. Но сказать боялся — словно, произнесенные вслух, слова обретут вес и станут неизбежной правдой. Славка открыл было рот, но его одернула Сима:
   — Давайте отойдем.
   Влад поплелся за всеми.
   — Ну? — поинтересовался Славка, присаживаясь у стены в отдалении от Альки.
   Сима помялась, что было для Влада удивительно, вот уж не ждал от нее сомнений.
   — Алеша, сходи, пожалуйста, к Альке и попроси ее встать.
   — Это и есть твоя гениальная идея, из-за которой мы в дальний угол поперлись? — раздражение не отпускало Влада.
   — Точно, — невозмутимо кивнула Сима.
   — Почему я? — растерялся Алешка.
   — Ну, тебе трудно, что ли? — фыркнула Сима.
   Владу показалось — несколько наигранно, лишь бы не отвечать на вопрос.
   — Да нет...
   — Ну вот и сходи!
   — Да почему я-то?
   — Тьфу! По второму кругу пойдем?
   — А что я ей скажу?
   — Тебе слова на бумажке написать? — уже не в шутку рассердилась Сима.
   — По-моему, он ее боится, — буркнул Влад.
   — По-моему, тоже, — согласилась Сима.
   — Да ладно, я уже пошел. Ну почему я?!
   …Альке было все равно. Даже страх пропал. И когда затихли голоса ребят, она не повернула головы, чтобы взглянуть, куда они ушли. В виски словно вкручивали шурупы, сухой язык никак не мог устроиться во рту, а биение пульса набатом отзывалось в голове. Именно из-за него Аля не услышала, как кто-то к ней подошел и сел рядом. Только когда ее потрясли за плечо, она открыла глаза.
   — Вставай, — попросил Алешка.
   «Зачем?» — хотела спросить Аля, но язык не шевелился. Алешка понял и так:
   — Мы обязательно выйдем. Ты только встань, а?
   Звук вдруг исчез, хотя мальчик что-то говорил — Аля видела это по движению губ. Мир, лишенный голоса, оказался совсем другим, без запахов и чувств. Это слегка испугало Альку. Она мотнула головой, и тишина исчезла.
   — ...Алька, ну, пожалуйста.
   Вместе со звуками вернулись и ощущения: холодного камня под спиной, усталости и боли в висках. Алешка замолчал. Откуда-то донесся голос Влада, но слов Аля не разобрала. Она рассматривала Алешкино лицо — так близко девочка его видела, только когда мазала ему рассеченную кожу на скуле. Грязное, худое, со следами от заживших ссадин, с потрескавшимися сухими губами, оно не было красивым, как когда-то казалось Альке. Заболели пальцы от невозможности погладить это лицо. Алешка наморщил лоб, явно придумывая, что же еще сказать. Девочке очень хотелось, чтобы он еще поуговаривал, но боль в пальцах стала просто невыносимой, куда там шурупам в висках!
   Она села:
   — Да, я сейчас.
   …Шли по узкому туннелю, где-то даже приходилось протискиваться боком, и Аля боялась, что тут они и застрянут. На предыдущей развилке Рик категорически отказался сворачивать под ухмыляющуюся жабу, и сейчас не хотел возвращаться. Але было наплевать и на жабу, и на его предрассудки. Хотелось лечь — шли уже давно.
   — Стоп, развилка.
   Аля с облегчением выполнила команду, привалившись к стене. Ноги не удержали, и она села.
   — Тут две дороги, — оповестил Рик. — Я сверну, посмотрю, вдруг там сужается, а вы подождите.
   — Я тоже схожу, в другую, — отозвалась Сима.
   Она шла как раз за ним и, как только Рик шагнул в сторону, смогла сдвинуться с места.
   Перед Алей остался только Влад. Ей захотелось уткнуться ему в спину и закрыть глаза...
   — Тут свет! — прилетел Симин голос. — Золото-о-ой! — окончания слова перешло в легкий крик, и девочка замолчала.
   Влад рванул вперед, успев в боковой проход раньше, чем вернулся Рик:
   — Стой!! Не ходи туда! — закричал тот, бросаясь следом.
   Алю в плечо толкнул Алешка, и она тоже побежала. Проход расширился, и мальчишки обогнали ее. Впереди действительно разливался странный свет, не желтый, а именно золотой. Он шел из пещеры, на пороге которой стоял Рик, раскинув руки и закрывая собой проем.
   — Не входите!
   Ребята остановились. Аля приподнялась на цыпочки и заглянула через плечи: Сима и Влад лежали в центре небольшой пещеры, так, словно спокойно уснули. На потолке над ними сияла звезда, вокруг которой обернулся спящий дракон — золотой, с маленькими крыльями и длинными усами.
   — Что это? — ошеломленно спросил Славка.
   — Золотой сон, — Рик опустил руки. — Надо же было так вляпаться!
   — Что с ребятами? — Славка встал рядом с ним.
   — Спят. И видят чудесный сон. Во всяком случае, так написано в книгах. И разбудить их нельзя.
   — Совсем? — ужаснулась Аля.
   Рик кивнул:
   — Ну, если их оттуда вынести, то можно. А как вынести-то? Кто туда зайдет.. — он не договорил, и так все понятно. — Разве что они сами во сне поймут, что это сон, и захотят проснуться.
   — А может, еще что в книгах написано? — с надеждой спросил Алешка.
   — Еще? Что время во сне течет медленно, совсем не так, как у нас. Так что ждать можно долго.
   Славка присел у стены, опустился и Алешка.
   — Я так понимаю, у нас три варианта, — неторопливо начал Славка.
   — Много, — зло усмехнулся Рик.
   — Сколько есть. Вариант первый: они просыпаются, и мы идем дальше, — Славка загибал пальцы. — Вариант второй: кто-то идет проверять дорогу и, если находит выход, возвращается к нам. И вариант третий: мы тут помираем от жажды.
   — Вариант второй — бред лешего в безлунную ночь. Вляпаться еще в один переход — как жабой об косяк. И куда потом возвращаться?
   — Ну, значит, у нас два варианта, — невозмутимо ответил Славка.
 
   Сима вошла в маленький сад — заросли кипарисов и бамбука; узкая дорожка тянется к маленькому домику. Девочка сняла обувь и, наклонившись, вошла в узкую дверь, оставив меч за порогом.
   В комнате не слишком светло. Но шесть разных по размеру оконцев пропускают достаточно света, чтобы Сима сразу увидела токоному — нишу, где все согласно традиции: свиток с каллиграфической надписью, икебана и курильница с благовониями.
   Девочка присела, ожидая хозяина чайной церемонии. Тядзен вошел неслышно, низко поклонился гостье. Сима сглотнула — так сильно он напомнил ей деда. Или это сам дед?
   Тядзен сел у очага, напротив девочки. Почему-то только сейчас Сима увидела, что огонь разведен и над ним висит котелок. Хозяин... нет, все-таки дед, неторопливо насыпал в керамическую чашку зеленый чай. Тяван — вспомнила Сима, именно так называется чашка, а шкатулка для чая — тяирэ. Тень улыбки скользнула по губам деда, и Симе показалось, что старик угадал ее мысли.
   Дед залил чай кипятком и начал взбивать содержимое бамбуковым венчиком. Ритмичное постукивание о край чашки действовало умиротворяющие. Сима снова перевела взгляд на свиток с иероглифами. Ей хотелось подойти поближе, но она не решилась встать.
   Тядзен закончил приготовление и передал чашку Симе. Девочка медленно, осторожно пробуя жидкость языком, глотнула горьковато-крепкий напиток. Его вкус напомнил ей раннее детство — совсем маленькой девочкой она приходила к деду и вот так пила у него зеленый чай. Потом, когда дед умер, никто больше не смог заварить правильно. Умер?! Сима вздрогнула, чуть не расплескав чай, и впилась взглядом в старика: и глаза, и тень улыбки на губах, — все знакомо.
   Она медленно обтерла край чашки и передала ее деду. Тот отпил неторопливо. Качнул чашку в темных старческих ладонях:

 
— Расположение камней
в саду
Меня наводит на сомненья
при выборе Пути.
Хочу сказать,
а слов не нахожу.
 

   Сима сжала губы: это категорически не похоже на деда! Тот говорил всегда коротко, скорее отдавал приказы, чем беседовал с внуками. Но старик ждал ответа, и девочка произнесла:
   — Да. Путь воина — не мой путь.
   Сказала и снова удивилась — а почему нет-то? Сима тряхнула головой: возникло ощущение, что она забыла что-то важное.
   Старик неторопливо кивнул:
   — Ты не понимаешь смерть, — слова скользнули сквозь высушенные старостью губы с шорохом, как песок по рисовой бумаге.
   Сима снова вздрогнула. Смерть... это что-то близкое. Что-то, связанное с ней самой. Но что, девочка не могла вспомнить. Состояние покоя осыпалось песком и утекло с таким же тихим шорохом. Девочка с надеждой вцепилась в протянутую ей чашку — глотнуть напиток и прогнать тревогу.
 
   Влад сидел на желтом песке, бездумно ворошил его пальцами и смотрел на океан. Он был уверен, что это не море, а именно океан — огромная бескрайняя вода с островами и впадинами, коралловыми рифами и затонувшими старинными кораблями на дне. Он даже ясно представил один такой — лежащий на боку, с покрытой тиной палубой, сломанными мачтами и пробоиной, через которую выплывает стая мелких рыбок.
   Мальчик так же твердо был уверен, что за спиной не материк, а маленький островок с пальмами, лианами, хижиной на холме и парой смешных обезьян. И то, что этот остров необитаем, совершенно не пугало, а даже радовало. Потому что в полосе прибоя спиной к нему сидела Лера, и белая пена скатывалась по ее обнаженным бедрам.
 
   Факел потушили, света из пещеры лилось достаточно. Обжили углы, распихали мешки, превратив их в изголовья. Двигаться не хотелось, да и сил толком не осталось.
   — Интересно, им во сне пить хочется? — облизнула сухие губы Аля.
   — Вряд ли. Сон-то должен быть золотым, — возразил Алешка.
   — А мне интересно, что им снится? — задумчиво протянул Рик. — По легенде, можно увидеть все, что угодно. Даже тех, кто уже умер. Совсем-совсем живыми, как будто они и не уходили. Когда я был маленьким, я искал Золотой сон, но у нас нет Лабиринта.
   «У него что-то случилось с мамой!» — догадалась Аля, вспомнив женщину с хрустальным смехом. Ту, которую увидела в чужом воспоминании. Сказала вслух:
   — Четвертый.
   — Что — четвертый? — не понял Славка.
   — Вариант. То есть, без того, второго, — третий. Золотой сон — это тоже выход из Лабиринта.
   Мальчишки уставились на нее, потом Славка покрутил пальцем у виска:
   — Придумала тоже!
   — Зря ты так, Слава, сколько мы тут еще вытерпим? Без воды-то, — Аля в который раз облизнула потрескавшиеся губы. — А так... уснули, сон классный увидели, и незаметно так...
   — Мне под порогом лечь? — мрачно поинтересовался Славка. — Ты сразу скажи, а то вставать лениво.
   — Да я так, на крайний случай, — усмехнулась девочка.
   Закрыла глаза. В этой пещере на потолке нарисована птица. В отличие от дракона, охранявшего Золотой сон, обыкновенная и нестрашная. Но надоела уже до чертиков, и смотреть на нее не хотелось.
 
   — Все мы предпочитаем жизнь смерти. Все наши мысли и чувства влекут нас к жизни, — сказал старик.
   Сима, так и не отпив чаю, покрутила чашку в руках. К жизни, выжить — эхом отдалось у нее в голове. Кто-то очень хочет выжить.