Страница:
— ... духи давно не получали свою жертву, они могут рассердиться на нас, — говорила дайарена.
— Но разве нужен вашим духам человек из другого мира? — возразил Талем.
— Что ты хочешь этим сказать, ведун? — насторожилась женщина и быстро переглянулась с вождем.
— Дайарена, уж кто-кто, а ты должна была понять это сразу, — с мягким укором заметил Талем.
Женщина легко поднялась, прошла к столбам — белая накидка плеснула по спине, точно крылья. Смуглая ладонь легла на грудь Влада. Мальчик не отреагировал, но дайарену это не смутило. Она постояла так несколько секунд, потом отшатнулась, брезгливо отряхнула руку.
— Герм, я отпускаю его, — повелительно бросила вождю.
Тут же подбежал воин, полоснул по веревкам ножом, и Влад мешком упал на землю. Мужчина подхватил обессиленного пленника и потащил вслед за торопливо побежавшей к хижинам женщиной в зеленом сари.
— Это травница, не бойтесь, — торопливо пояснил Талем.
Вождь кивнул, подтверждая его слова, потом сказал:
— Ваш раненый пусть тоже пойдет.
— Иди, — велел Аскар Филату.
— Тимс... — еле слышно начал тот.
— Иди. Разберемся.
Аля проводила пожилого воина сочувственным взглядом — тот выглядел не лучшим образом и еле держался на ногах. Дайарена перешла к Тимсу, заглянула ему в глаза. Успокоившись, прикоснулась к нему, легко, формально.
— Чиа-ту, этот наш!
Аскар нахмурился.
— Не волнуйся, разговор еще не закончен, — шепнул Талем.
Озадаченная дайарена вернулась на место, села:
— Да, это урок мне. Я привыкла, что знаю все, и перестала смотреть. Спасибо, ведун, что не дал совершиться непоправимому. Что ты хочешь за это?
— Жизнь этого мальчика, — указал он на Тимса.
Женщина чуть усмехнулась:
— Он не мальчик, он считает себя воином. Сам признался, что, если прикажут — убьет мой народ. Я обещала жертву духам и не могу забрать ее у них. Духи и так будут разгневаны на меня.
— А если мы предложим замену? Может быть, духи согласятся на что-то другое? — не сдавался Талем.
— Что ты можешь предложить более ценное, чем человеческая жизнь? — улыбнулась дайарена.
У Али от ярости даже ладони зачесались. Как она ненавидела эту женщину!
— Я не знаю, что ваш народ ценит больше.
— Мой народ больше всего ценит благополучие своей дайарены! — резко выкрикнул вождь.
— Тогда что больше всего ценишь ты, дайарена? Верность? Любовь? Самопожертвование? Может быть, золото?
Женщина вскинула голову, еле слышно стукнули деревянные бусы на старческой морщинистой шее.
— Ты неучтив, ведун. Но ты прав. Я знаю, какую жертву примут наши духи. Любовь ведуна.
Талем тронул ворот, пытаясь нащупать пропавший шнурок от мешочка с землей.
— Увы, дайарена, но этого нет.
— Сейчас — нет. Я возьму у тебя способность увидеть ту, которая тебя любит, и которую можешь полюбить ты. Ты будешь рядом — и не поймешь этого. Она скажет тебе о своей любви — ты ей не поверишь. Твоя избранница пройдет мимо тебя как тень. Ты не найдешь ее. Никогда.
Голос дайарены не был громким, но он разнесся по всему поселку. Талем на мгновение изменился в лице.
— Это не жертва, это проклятие, — выдавил он.
— Проклятие? — подняла брови дайарена. — Ну, тогда ты можешь утешиться тем, что может найтись женщина, способная его разрушить.
«Стерва!» — разозлилась Аля. В усмешке дайарены легко читалось: вряд ли такое возможно. Девочка зябко повела плечами. Это что же — знать, что ты обречен на одиночество? Она представила: Алешка никогда, ни при каких обстоятельствах и условиях не увидит в ней желанную девушку. Ни сейчас, ни через несколько лет. Никогда. «Ни-ког-да», — повторила она про себя по слогам. Или так — она сама приносит эту жертву... У Альки закружилась голова, совсем как во время болезни.
Талем помолчал, посмотрел на Тимса.
— Может быть, так будет даже лучше, — ведун провел рукой по седым волосам. — Я согласен.
Женщина довольно прикрыла глаза. Тимса тут же освободили, увели в лачугу травницы.
— Раздели с моим народом хлеб и вино, — приглашение дайарены больше походило на приказ. — А я должна поговорить с духами, — по ее знаку «паж» метнулся к коновязи.
Хлеб и вино были просто символами — под навесом раскинулся богатый стол. Кусок не лез Але в горло. Казалось, весь поселок рассматривает их как диковинных зверюшек. Девочка злилась, но молчала — даст бог, все обойдется. За исключением настырных взглядов, хозяева гостям не досаждали. Несколько воинов расползлись по серым шкурам, рассеянно жевали мясо и казались больше обеспокоенными отлучкой дайарены. Видно, занимать гостей разговорами не в обычае горного племени.
— А мы послали в поселок Даня, — с горечью вспомнил Рик, обращаясь к ведуну.
— Там бы все обошлось, редко в каком племени есть дайарена. А те, кто потерял свою дайарену, лишились права на покровительство духов, а значит, и на жертвоприношение. Не будь ее тут, вас бы допросили да отпустили с миром.
— Да кто такая эта дайарена? — раздраженно спросила шепотом Сима.
— Древний род, передающий дар по наследству. По силе они намного превосходят ведунов, но уступают дридам, — пояснил Талем. Он был рассеян и порой проводил рукой по шее, словно пытаясь найти шнурок от пропавшего мешочка. — Но род умирает, вряд ли во всем мире найдется хотя бы четыре дайарены. Почитаете потом в книгах сами, — торопливо закончил ведун, заметив, что вождь прислушивается к его словам.
Из хижины травницы вышел Тимс, нерешительно приблизился к навесу:
— Тэм, я... — начал он, и Аскар перебил:
— Сядь. Потом.
— Как там Влад? — спросила Аля. Талем не разрешал выходить из-под навеса, опасаясь, как бы они по незнанию не нарушили какой-нибудь запрет.
— Травница чем-то отпаивает. Говорит, что скоро отпустит, — Тимс с жадностью набросился на еду.
— Как это вам тэм мечи отдал? — шепотом поинтересовался Алешка у Славки.
Сима коротко усмехнулась, Славка дипломатично отозвался:
— Поверил, наверное.
Аскар громко хмыкнул, не отрываясь от большого куска мяса. Славка заговорил тише, Аля не слышала о чем, да и предназначалось это скорее Алешке, а не всем присутствующим.
Дайарена вернулась, когда до заката оставалось не так уж много времени. Легко спрыгнула с коня, приблизилась гостям.
— Был ли мой народ достаточно гостеприимен? Если вам что-нибудь нужно — говорите сейчас!
Талем приготовился произнести вежливо-благодарные слова, но его перебил Славка:
— Нужно! Скажите, как можно найти амулет дрида, да и самого дрида?
Дайарена удивленно вскинула брови, Аскар нахмурился.
— Я объясню тебе, дайарена, — вмешался Талем и быстро пересказал историю ребят.
Женщина села рядом с ведуном, задумчиво погладила перья в накидке. Свела темные, красиво очерченные брови, словно взвешивая про себя: говорить или нет? Решилась:
— Вряд ли я помогу вам. Найти дрида можно только тогда, когда он сам захочет этого.
Аля в отчаянии посмотрела на дайарену. Что же — никакой надежды?! Никакой?!
— Могу подсказать, где искать его следы: в корнях, сердце и разуме.
— А это что значит? — заинтересовался Талем.
— Дрид выходит из рода человеческого, а значит, есть дом, где он родился — это его корни. Каждый, осознавший себя дридом, уходит, чтоб взрастить свои силы подальше от людей, и живет несколько лет в уединении — там его сердце. А разум — в его айремах. Не знаю, как это называется у дридов. Для нас айрем — место, где мы постигаем природу мира.
— В его лабораториях, — подсказал ведун.
— Может быть, — благосклонно наклонила голову дайарена.
Аля растерянно посмотрела на ребят. Если даже эта старая ведьма не может помочь... Где они будут искать? В каком княжестве?
— А амулет? Амулет дрида? — не сдавался Славка.
— Амулет — это только название. Вовсе не он заставляет дрида исправлять совершенное, а сила, заключенная в нем.
— Есть разница? — тихонько буркнула Аля, но женщина ее услышала.
— Есть. Амулет — он сам по себе, а силой его надо наполнить, — дайарена отвернулась к ведуну. — Вам придется покинуть мой народ еще до заката, сегодня ночью я буду проводить обряд, — усмехнулась, достала нож. — Твою любовь еще нужно поймать. Наклони голову.
Талем послушно склонился, и дайарена выхватила прядку седых волос. Бережно завернула в обрывок шкуры, спрятала в складки одежды.
— Я благодарна тебе, ведун, ты помог не навлечь на мой народ проклятье, — спокойно закончила женщина.
— Мы сейчас уедем, спасибо и тебе.
Тимс чуть слышно хмыкнул и потер запястья.
— Не сейчас, — покачала головой женщина. — Я приглашаю вас в мой айрем. Тебя, ведун, и вас, чужаки. Мой долг перед вами еще не выполнен.
Рик с завистью глянул на ребят.
— А Влад? — тихонько напомнила Аля.
— Мы зайдем к Айке.
Травница впустила только дайарену и Талема. Ребята остались у хижины, увешанной пучками засушенных трав. Из-за полога тянуло горьковатым запахом, и Тимс поморщился — видно, вкус у лекарства был не менее мерзкий, чем запах. Аля прислонилась к плетеной стенке, из головы не выходили слова: «Найти дрида можно только тогда...»
Ведун вышел.
— С ним все будет в порядке, — успокоил ребят. — Тимс, зайди к нему.
Дайарена привела всех к белой хижине, «паж» откинул перед гостями полог. Аля вошла следом за всеми и удивленно ахнула: внутри помещение оказалось намного больше, чем казалось снаружи. Потолок поднимался на несколько метров, а площади с лихвой хватило бы на двухкомнатную квартиру. Обставлена круглая комната была достаточно просто, но так, чтобы хозяйка чувствовала себя уютно: сложенный посредине очаг из белых камней окружали маленькие подушечки, разбросанные по рыжей шкуре. В углу за полузадернутой занавесью — пышная постель, и Аля с восхищением рассмотрела узорчатый плед, сшитый из множества разноцветных кусочков меха. Плетеные корзины, полные шкур и разноцветных тканей, стояли открытыми, только на крышке одной из них грудой лежали пергаментные листы. Дайарена пересекла комнату и откинула гобелен: там оказалась еще одна, что было совершенно невозможно, — ведь хижина-то снаружи — круглая.
— Идите за мной, — уронила женщина.
Вторая комната предназначалась не для жилья — земляной пол не покрывали шкуры, на стенах не было украшений, а только длинный ряд полок, беспорядочно заставленных всевозможными вещами — от чучела белки до странной конструкции из костей и перьев. Посреди комнаты возвышался плоский камень. У Али царапнуло в горле — она вспомнила удушающий дым.
— Сядьте вдоль стен, — велела дайарена.
Девочка оглянулась: все-таки намек на удобства был — такие же маленькие подушечки на полу, что и в жилой комнате.
Дайарена скинула накидку из птичьих перьев и пошла вдоль полок, придирчиво осматривая содержимое. Сняла корзинку, полную сухих листьев, и высыпала ее содержимое на камень. По комнате поплыл сладковатый аромат. Сверху уложила длинные стебли, похожие на гибкие тела змей. По-птичьи наклонив голову, полюбовалась сооружением. Затем обошла кругом камень, что-то шепча и брызгая на пол из маленькой плошки. Ощутимо полыхнуло жаром — камень стал нагреваться, повалил густой запах, и Аля затаила дыхание. Не хватало опять надышаться какой-нибудь пакостью. Женщина развела руки в стороны, словно хотела обнять что-то огромное, потом резко свела их над головой и хлопнула в ладоши. Тонкий звон прошел по комнате, и запах исчез. По загустевшему над камнем воздуху Аля поняла, что дым никуда не делся, но неведомая сила удерживает его на месте.
Дайарена тряхнула белоснежными волосами и взошла на камень, так королева могла подняться на эшафот. Легла поверх трав, глубоко вздохнула и замерла. Талем поднес палец к губам, приказывая ребятам молчать.
Аля смотрела на дым, закрывавший тело женщины. Першение в горле становилось все сильнее — это проявлялись воспоминания. Вот девочка сидит на камне, и дым забивает ноздри. А вот она думает об Алешке. А потом... Алька вспомнила! Она сама, первая, поцеловала его! Да как поцеловала! Аля с ужасом оглянулась на мальчика, с интересом изучавшего замершую дайарену, и почувствовала, как горят щеки. Вот почему он спрашивал, помнит ли Аля что-нибудь! Что же Алешка теперь о ней думает? Что?! И как теперь с ним общаться? Девочка дернула ворот рубахи, ей стало душно.
— Чужаки, подойти ближе! — не открывая глаз, приказала дайарена. — К самой границе дыма.
Аля торопливо встала. Напротив нее оказался Алешка, но, к счастью, дым мешал им видеть друг друга.
— Протяните руки вперед!
Рука легко прошла сквозь преграду, удерживавшую запах, окунулась в теплый дым.
— Прикоснитесь к камню! И не отпускайте, пока я не скажу!
Пришлось сесть на корточки. Аля дотронулась до камня и чуть не отдернула руку — он нагрелся как хорошая батарея. Закусила губу, упрямо вдавила ладони. Время шло, у Али уже выступили слезы. Камень обжигал все сильнее. Как же терпит дайарена? Вряд ли ее защищают сухие листья и тонкая ткань. «Быстрее! Пожалуйста!» — девочка сморгнула слезинки.
— Вернитесь на свои места, — уже не приказала, а тихо прошептала женщина.
Аля тут же отдернула руки и подула на ладошки. Странно — ей казалось, что будут волдыри, но кожа даже не покраснела, да и боль мгновенно прошла.
Дым над дайареной уже истончился, женщина открыла глаза. Махнула рукой, словно прогоняя надоедливое насекомое, и запах снова поплыл по комнате. Сошла с камня:
— Идите за мной, — тихо сказала и двинулась к выходу на жилую половину дома.
Предложила гостям сесть вокруг погасшего очага и сама удобно устроилась тут же.
— Я знаю вашего дрида, — сказала, когда молчание стало нестерпимым.
Талем жестом остановил хором заговоривших ребят.
— Ведун, подай мне вот тот свиток, — показала женщина на пергамент, лежавший на одной из корзин.
Талем торопливо развернул тонкую кожу — это оказалась карта. «Эх, Рик не видит!» — пожалела Аля. Карта была сделана не менее искусно, чем та, которую купили в Рамане.
— Его корни тут, — ткнула дайарена пальцем, и Славка присвистнул.
Тонкий ноготь, покрытый чем-то серебристым, указывал точно в Росвел.
— Его душа тут, — ноготок сместился к центру Сизелии, показал на россыпь маленьких озер.
— Его разум... Это сложнее. Он и тут, и тут, и тут — дайарена указала три места — одно на границе Стального княжества и Сизелии, другое в самой Сизелии, еще одно — в горах Стального.
Сима стремительно наклонилась к карте. Подняла голову, усмехнулась:
— Как раз где Лабиринт.
Для Али все горы на карте были одинаковы, но она поверила Симе.
— Спасибо, дайарена, — наклонил голову ведун.
— Я оплатила свой долг, — высокомерно отозвалась женщина. — Мой воин проводит вас к ущелью. Идите по нему с рассветом, и ближе к вечеру будете у владений Горного барона.
Коней в том бою сохранили. Аля ласково погладила бок своей лошадки. Талем ушел к травнице, как только вернется с Владом — отряд тронется в путь. Ждали за околицей, не желая лишний раз рисковать. Аскар нетерпеливо оглядывался. Выделенный дайареной проводник флегматично что-то жевал и похлопывал по шее свою маленькую лохматую лошадку. Ту беспокоило общество красавцев-жеребцов, и она нервно пряла ушами. Аля только вздохнула, глядя на лошадиные мучения.
Ей тоже хотелось нервно чем-нибудь дернуть — что, ну что теперь думает про нее Алешка?! Он же был уверен — Аля его терпеть не может, а тут, на тебе — целоваться полезла. Сняли для нее внутренние запреты, и тут же на шею бросилась. Фу! Мерзко как все! А вдруг он догадается? Вот смеху-то будет! А еще Влад… Что он помнит о происшедшем? Рик трепаться не станет, не в его характере. Тимс тем более. А Влад... «Ну что же, лучшее средство обороны — это нападение!» — вспомнила Аля.
Со стороны поселка показались всадники. Осунувшийся за этот безумный день Влад усмехнулся:
— «Как здоровье? Не дождетесь!»
Местные шутку не поняли, глянули растеряно. Мальчик сидел неестественно прямо, чуть выгнув спину и безвольно бросив руки с перевязанными запястьями на луку.
До ущелья добрались в полной темноте. Проводник, не покидая седла, церемонно поклонился Талему, Аскару, ударил босыми пятками лошадь и умчался по узкой тропе обратно — только копыта простучали. За все время гости не услышали от него ни слова. Аля поежилась: прохладно, наверное, солнце и на час сюда не проникает. Ни травинки, ни кустика. Только где-то шумел ручей, перекатывал камни.
«Все! Упаду и усну», — Славка еле держался. Устал ужасно: от бешеной скачки, от бессонницы, от изматывающих мыслей, бросавших то к радужной надежде, то к черному отчаянию. Он до сих пор не верил, что закончились эти кошмарные сутки.
Как ввязался в бой — сам не понял. Просто невозможно оказалось дальше стоять и смотреть, как убивают тех, с кем столько времени провел вместе и кто только что их собою закрывал. Славка не боялся быть убитым и не боялся убивать. Все пережитое им самим, и смерть Даня, и боль ребят, — все превратилось в тугую струну, четко разбившую окружающих на своих и чужих, на друзей и врагов. А еще была уверенность — Сима прикроет, так, как в любую секунду готов сделать это для нее он сам. Страх появился, только когда Волк поднял руку с шаром — непонятное пугало. Но мальчик не мог и предположить, что ребята исчезнут. Мгновенно, словно их и не было. Славка оцепенел, и если бы бой к тому времени не кончился, его бы обязательно убили.
Как только удалось не впасть в истерику и не схватить за грудки Талема: «Где они?! Что сделал это гад?!» Ненависть ко всем жестоким чудесам захлестнула Славку. Кругом уже не было друзей, а только враги, враги просто потому, что они — плоть от плоти этого мира. Страшный был у него взгляд — Сима испуганно отшатнулась, потом схватила за плечи и хорошенько встряхнула. А тэм, подошедший забрать оружие, махнул рукой и ушел.
Славка подумал, что навсегда запомнит Стальное княжество таким: с лежащими на камнях убитыми, с мечущимися лошадьми, оставшимися без хозяев, с теплой кровью, забрызгавшей ему руку.
...А потом хоронили погибших. Мертвые слишком тяжелы для детских рук, но нужно было спешить. Талем мерил шагами нишу, из которой исчезли ребята. Филат баюкал перевязанную руку, прижимая локоть к рассеченному боку. Ведун помог ему, чем мог, но, обрабатывая рану на боку, хмурился. Атен ловил лошадей, не подпускавших к себе никого другого. Аскару и Ильму вдвоем было не справиться.
Хоронили не только своих, но и Волков. Последних просто закопали в общей могиле, без ритуала. Славку тошнило от запаха крови, от вида разрубленных тел, но он делал все, что велел Аскар. Даже когда пришлось нести в яму отрубленную руку, только чуть прикрыл глаза ресницами. И дело было не только в том, что нужно торопиться. Просто это — и его бой. Он тогда впервые четко понял: детство закончилось. Мысль крутилась в голове, повторяясь, словно записанная на закольцованную магнитофонную ленту.
Сима работала рядом, и кровь так же пачкала ее одежду и руки. Ручья поблизости не оказалось, а во флягах было слишком мало воды — не смыть.
— Сима, уйди, — с болью попросил Славка, увидев, как у нее между бровей пролегла глубокая морщинка. — Ты девочка, уйди!
Сима покачала головой:
— Если я научилась убивать, я должна научиться и хоронить.
...И бешеная скачка по горам. Чужая кровь засохла коркой, но Славка забыл про нее, поглощенный другой мыслью: он уже не сможет без Алешки. Сколько бы глупостей он себе ни придумывал: и поговорить нормально с ним неудобно, как-то не по-мужски выяснять отношения, и дружба отвлекает от цели, заставляет искать обходные пути. Это приводило в смятение: то, к чему Славка так стремился — возвратиться — могло обернуться тяжелой потерей. «Я даже не спросил, из какого он города! А если из разных, что тогда?» Ни Славка, ни Алешка не решали, где и как им жить дальше, как не решают дети подобные вопросы. А значит, возвращение может стать расставанием. Мальчик стиснул зубы — чем оно обернется, он чувствовал сейчас.
Ночью на привал не останавливались. Когда темнота сделала скачку по узким горным тропинкам опасной, пошли пешком, ведя лошадей в поводу — своих и тех, которые остались без хозяев, убитых или пропавших. Шли медленно — раненый Филат не выдержал бы жесткий темп. Как только рассвело, скачка возобновилась, коней посылали в галоп, переходя на шаг, только когда те уставали. Горы сливались перед глазами, от съеденного наспех черствого хлеба болел желудок, но Славка ни за что бы не признался в усталости.
Когда из-за камней на повороте тропинки выехали четверо, мальчик схватился за меч, не задумываясь. Отдай Аскар приказ — кинулся бы в бой. Но ведун запретил, сам поехал навстречу незнакомцам.
В поселке Славка держался только на безумной радости от встречи с друзьями и на ненависти к новым «чудесам». Айрем раздражал своей нереальностью, старуха, украшенная, словно индейская скво в плохом вестерне, бесила его своим киношным видом. Славка с трудом заставил себя говорить вежливо — информация о дридах была необходима. То, что возвращение стало пугать, не должно сказаться на остальных, и в первую очередь на Алешке.
И вот привал — все, можно лечь и уснуть. Хотя нет, оставалось еще кое-что: надо выстирать одежду. Пусть Славка замерзнет, но смыть засохшую кровь необходимо. Место для ночлега есть кому устраивать и без них, да что там устраивать — даже костер развести не из чего.
— Ты куда? — окликнул Алешка.
— Умоюсь.
— Подожди, помогу.
Следом пошла и Сима, за ней потащилась Алька. Судя по боязливому взгляду, она не хотела оставлять Симу одну. «Правильно, — подумал Славка. — Что-то она никак после боя отойти не может». Холодная вода обжигала кожу. Славка тер себя песком, и его знобило.
Хоть одежду и выжимали с Алешкой в четыре руки, но она все равно осталась слишком мокрой. Надеть ее сейчас — верное воспаление легких. Друг уже потянул с себя рубашку, когда из темноты вынырнул Атен. Мужчина нес вещи, и у Славки родилось подозрение, что это наследство убитых. Ратники не возили с собой ничего лишнего, и теплый кафтан наверняка вытащили из седельной сумки того, кому он больше не нужен. Уточнять не стал — торопливо оделся, подвернув слишком длинные рукава.
Спать на камнях было жестко и холодно, но глаза у Славки закрывались сами собой. Он продержался еще только мгновение, чтобы успеть спросить: а откуда Алешка попал в этот мир. Название города выбило последнее напряжение: они были из одного! И мальчик тут же провалился в тяжелый сон.
Алешка уснуть не мог. Славкин вопрос вызвал у него легкую усмешку: все-таки какая непоколебимая уверенность в том, что они вернутся! Он с сожалением посмотрел на спящего — так хотелось поговорить! Но, хоть в темноте лица не видно, Алешка помнил, каким измученным выглядел друг, и даже не попытался ему что-то сказать. Да и как — кругом люди. Трудно в этом мире остаться одному. Просто-таки нереально!
Мальчик закрыл глаза и представил, как они со Славкой сидят у него дома: закрылись в его комнате, включили магнитофон, чтобы заглушить для родителей голоса. Алешка — на диване, привалившись к широкому подлокотнику, Славка в «гостевом» кресле. Только сначала надо вытряхнуть оттуда кипу журналов, книги, кассеты, недостроенную модель танка, старую клавиатуру и фотоальбом. Из кухни тянет свежепожаренными котлетами — мама точно придет не вовремя, чтобы позвать ужинать! За стенкой орет телевизор: отец в который раз смотрит в записи чемпионат мира по футболу. Алешка не понимает, какой интерес смотреть игру, финал которой известен? Вот тогда бы они со Славкой поговорили! Обо всем! И про Алю. Да ладно, что себя обманывать — именно о ней хотелось рассказать. Потому что сам он Альку понять не может. Как объяснить тот поцелуй в дыму? Она же его терпеть не может! И все-таки… Все-таки, стоило вспомнить об Алиных губах, как охватывало странное чувство. Алешке казалось, что он все может и все у него получится.
— Сима, — вдруг услышал он Алин шепот.
Спали вповалку, слева лежал Славка, справа Сима.
— Сима, ты поплачь, слышишь? Ну что ты как каменная! — в темноте мелькнула Алина ладошка и начала торопливо гладить Симу по волосам. — Я Талема просила помочь, а он говорит, что ему силы для перехода нужны, вдруг проводник подведет. Хочешь, я еще попрошу? Ну, Сима, не держи ты все в себе!
Алешка чувствовал, как окаменело Симино плечо, и как она упрямо тряхнула волосами, отстраняясь от Альки. Но та не сдавалась, а все что-то говорила, какие-то глупости, как казалось Алешке. Неожиданно Сима дрогнула и расплакалась; уткнулась лицом в тонкую шкуру, заходясь в рыданиях. Аля гладила ее жесткие волосы, иногда касаясь Алешки и тут же испуганно отдергивая руку. Как различала — непонятно, но чувствовала безошибочно. Алешка стало обидно, и он укорил себя: разве можно думать об этом, когда Симе, которая сражалась за них, так плохо? Но он ничего не мог поделать, воспоминание о поцелуе застилало все на свете.
Сима плакала недолго. Протяжно всхлипнула в последний раз и легко уснула, благодарно уткнувшись носом Але в плечо.
Глава 16
— Но разве нужен вашим духам человек из другого мира? — возразил Талем.
— Что ты хочешь этим сказать, ведун? — насторожилась женщина и быстро переглянулась с вождем.
— Дайарена, уж кто-кто, а ты должна была понять это сразу, — с мягким укором заметил Талем.
Женщина легко поднялась, прошла к столбам — белая накидка плеснула по спине, точно крылья. Смуглая ладонь легла на грудь Влада. Мальчик не отреагировал, но дайарену это не смутило. Она постояла так несколько секунд, потом отшатнулась, брезгливо отряхнула руку.
— Герм, я отпускаю его, — повелительно бросила вождю.
Тут же подбежал воин, полоснул по веревкам ножом, и Влад мешком упал на землю. Мужчина подхватил обессиленного пленника и потащил вслед за торопливо побежавшей к хижинам женщиной в зеленом сари.
— Это травница, не бойтесь, — торопливо пояснил Талем.
Вождь кивнул, подтверждая его слова, потом сказал:
— Ваш раненый пусть тоже пойдет.
— Иди, — велел Аскар Филату.
— Тимс... — еле слышно начал тот.
— Иди. Разберемся.
Аля проводила пожилого воина сочувственным взглядом — тот выглядел не лучшим образом и еле держался на ногах. Дайарена перешла к Тимсу, заглянула ему в глаза. Успокоившись, прикоснулась к нему, легко, формально.
— Чиа-ту, этот наш!
Аскар нахмурился.
— Не волнуйся, разговор еще не закончен, — шепнул Талем.
Озадаченная дайарена вернулась на место, села:
— Да, это урок мне. Я привыкла, что знаю все, и перестала смотреть. Спасибо, ведун, что не дал совершиться непоправимому. Что ты хочешь за это?
— Жизнь этого мальчика, — указал он на Тимса.
Женщина чуть усмехнулась:
— Он не мальчик, он считает себя воином. Сам признался, что, если прикажут — убьет мой народ. Я обещала жертву духам и не могу забрать ее у них. Духи и так будут разгневаны на меня.
— А если мы предложим замену? Может быть, духи согласятся на что-то другое? — не сдавался Талем.
— Что ты можешь предложить более ценное, чем человеческая жизнь? — улыбнулась дайарена.
У Али от ярости даже ладони зачесались. Как она ненавидела эту женщину!
— Я не знаю, что ваш народ ценит больше.
— Мой народ больше всего ценит благополучие своей дайарены! — резко выкрикнул вождь.
— Тогда что больше всего ценишь ты, дайарена? Верность? Любовь? Самопожертвование? Может быть, золото?
Женщина вскинула голову, еле слышно стукнули деревянные бусы на старческой морщинистой шее.
— Ты неучтив, ведун. Но ты прав. Я знаю, какую жертву примут наши духи. Любовь ведуна.
Талем тронул ворот, пытаясь нащупать пропавший шнурок от мешочка с землей.
— Увы, дайарена, но этого нет.
— Сейчас — нет. Я возьму у тебя способность увидеть ту, которая тебя любит, и которую можешь полюбить ты. Ты будешь рядом — и не поймешь этого. Она скажет тебе о своей любви — ты ей не поверишь. Твоя избранница пройдет мимо тебя как тень. Ты не найдешь ее. Никогда.
Голос дайарены не был громким, но он разнесся по всему поселку. Талем на мгновение изменился в лице.
— Это не жертва, это проклятие, — выдавил он.
— Проклятие? — подняла брови дайарена. — Ну, тогда ты можешь утешиться тем, что может найтись женщина, способная его разрушить.
«Стерва!» — разозлилась Аля. В усмешке дайарены легко читалось: вряд ли такое возможно. Девочка зябко повела плечами. Это что же — знать, что ты обречен на одиночество? Она представила: Алешка никогда, ни при каких обстоятельствах и условиях не увидит в ней желанную девушку. Ни сейчас, ни через несколько лет. Никогда. «Ни-ког-да», — повторила она про себя по слогам. Или так — она сама приносит эту жертву... У Альки закружилась голова, совсем как во время болезни.
Талем помолчал, посмотрел на Тимса.
— Может быть, так будет даже лучше, — ведун провел рукой по седым волосам. — Я согласен.
Женщина довольно прикрыла глаза. Тимса тут же освободили, увели в лачугу травницы.
— Раздели с моим народом хлеб и вино, — приглашение дайарены больше походило на приказ. — А я должна поговорить с духами, — по ее знаку «паж» метнулся к коновязи.
Хлеб и вино были просто символами — под навесом раскинулся богатый стол. Кусок не лез Але в горло. Казалось, весь поселок рассматривает их как диковинных зверюшек. Девочка злилась, но молчала — даст бог, все обойдется. За исключением настырных взглядов, хозяева гостям не досаждали. Несколько воинов расползлись по серым шкурам, рассеянно жевали мясо и казались больше обеспокоенными отлучкой дайарены. Видно, занимать гостей разговорами не в обычае горного племени.
— А мы послали в поселок Даня, — с горечью вспомнил Рик, обращаясь к ведуну.
— Там бы все обошлось, редко в каком племени есть дайарена. А те, кто потерял свою дайарену, лишились права на покровительство духов, а значит, и на жертвоприношение. Не будь ее тут, вас бы допросили да отпустили с миром.
— Да кто такая эта дайарена? — раздраженно спросила шепотом Сима.
— Древний род, передающий дар по наследству. По силе они намного превосходят ведунов, но уступают дридам, — пояснил Талем. Он был рассеян и порой проводил рукой по шее, словно пытаясь найти шнурок от пропавшего мешочка. — Но род умирает, вряд ли во всем мире найдется хотя бы четыре дайарены. Почитаете потом в книгах сами, — торопливо закончил ведун, заметив, что вождь прислушивается к его словам.
Из хижины травницы вышел Тимс, нерешительно приблизился к навесу:
— Тэм, я... — начал он, и Аскар перебил:
— Сядь. Потом.
— Как там Влад? — спросила Аля. Талем не разрешал выходить из-под навеса, опасаясь, как бы они по незнанию не нарушили какой-нибудь запрет.
— Травница чем-то отпаивает. Говорит, что скоро отпустит, — Тимс с жадностью набросился на еду.
— Как это вам тэм мечи отдал? — шепотом поинтересовался Алешка у Славки.
Сима коротко усмехнулась, Славка дипломатично отозвался:
— Поверил, наверное.
Аскар громко хмыкнул, не отрываясь от большого куска мяса. Славка заговорил тише, Аля не слышала о чем, да и предназначалось это скорее Алешке, а не всем присутствующим.
Дайарена вернулась, когда до заката оставалось не так уж много времени. Легко спрыгнула с коня, приблизилась гостям.
— Был ли мой народ достаточно гостеприимен? Если вам что-нибудь нужно — говорите сейчас!
Талем приготовился произнести вежливо-благодарные слова, но его перебил Славка:
— Нужно! Скажите, как можно найти амулет дрида, да и самого дрида?
Дайарена удивленно вскинула брови, Аскар нахмурился.
— Я объясню тебе, дайарена, — вмешался Талем и быстро пересказал историю ребят.
Женщина села рядом с ведуном, задумчиво погладила перья в накидке. Свела темные, красиво очерченные брови, словно взвешивая про себя: говорить или нет? Решилась:
— Вряд ли я помогу вам. Найти дрида можно только тогда, когда он сам захочет этого.
Аля в отчаянии посмотрела на дайарену. Что же — никакой надежды?! Никакой?!
— Могу подсказать, где искать его следы: в корнях, сердце и разуме.
— А это что значит? — заинтересовался Талем.
— Дрид выходит из рода человеческого, а значит, есть дом, где он родился — это его корни. Каждый, осознавший себя дридом, уходит, чтоб взрастить свои силы подальше от людей, и живет несколько лет в уединении — там его сердце. А разум — в его айремах. Не знаю, как это называется у дридов. Для нас айрем — место, где мы постигаем природу мира.
— В его лабораториях, — подсказал ведун.
— Может быть, — благосклонно наклонила голову дайарена.
Аля растерянно посмотрела на ребят. Если даже эта старая ведьма не может помочь... Где они будут искать? В каком княжестве?
— А амулет? Амулет дрида? — не сдавался Славка.
— Амулет — это только название. Вовсе не он заставляет дрида исправлять совершенное, а сила, заключенная в нем.
— Есть разница? — тихонько буркнула Аля, но женщина ее услышала.
— Есть. Амулет — он сам по себе, а силой его надо наполнить, — дайарена отвернулась к ведуну. — Вам придется покинуть мой народ еще до заката, сегодня ночью я буду проводить обряд, — усмехнулась, достала нож. — Твою любовь еще нужно поймать. Наклони голову.
Талем послушно склонился, и дайарена выхватила прядку седых волос. Бережно завернула в обрывок шкуры, спрятала в складки одежды.
— Я благодарна тебе, ведун, ты помог не навлечь на мой народ проклятье, — спокойно закончила женщина.
— Мы сейчас уедем, спасибо и тебе.
Тимс чуть слышно хмыкнул и потер запястья.
— Не сейчас, — покачала головой женщина. — Я приглашаю вас в мой айрем. Тебя, ведун, и вас, чужаки. Мой долг перед вами еще не выполнен.
Рик с завистью глянул на ребят.
— А Влад? — тихонько напомнила Аля.
— Мы зайдем к Айке.
Травница впустила только дайарену и Талема. Ребята остались у хижины, увешанной пучками засушенных трав. Из-за полога тянуло горьковатым запахом, и Тимс поморщился — видно, вкус у лекарства был не менее мерзкий, чем запах. Аля прислонилась к плетеной стенке, из головы не выходили слова: «Найти дрида можно только тогда...»
Ведун вышел.
— С ним все будет в порядке, — успокоил ребят. — Тимс, зайди к нему.
Дайарена привела всех к белой хижине, «паж» откинул перед гостями полог. Аля вошла следом за всеми и удивленно ахнула: внутри помещение оказалось намного больше, чем казалось снаружи. Потолок поднимался на несколько метров, а площади с лихвой хватило бы на двухкомнатную квартиру. Обставлена круглая комната была достаточно просто, но так, чтобы хозяйка чувствовала себя уютно: сложенный посредине очаг из белых камней окружали маленькие подушечки, разбросанные по рыжей шкуре. В углу за полузадернутой занавесью — пышная постель, и Аля с восхищением рассмотрела узорчатый плед, сшитый из множества разноцветных кусочков меха. Плетеные корзины, полные шкур и разноцветных тканей, стояли открытыми, только на крышке одной из них грудой лежали пергаментные листы. Дайарена пересекла комнату и откинула гобелен: там оказалась еще одна, что было совершенно невозможно, — ведь хижина-то снаружи — круглая.
— Идите за мной, — уронила женщина.
Вторая комната предназначалась не для жилья — земляной пол не покрывали шкуры, на стенах не было украшений, а только длинный ряд полок, беспорядочно заставленных всевозможными вещами — от чучела белки до странной конструкции из костей и перьев. Посреди комнаты возвышался плоский камень. У Али царапнуло в горле — она вспомнила удушающий дым.
— Сядьте вдоль стен, — велела дайарена.
Девочка оглянулась: все-таки намек на удобства был — такие же маленькие подушечки на полу, что и в жилой комнате.
Дайарена скинула накидку из птичьих перьев и пошла вдоль полок, придирчиво осматривая содержимое. Сняла корзинку, полную сухих листьев, и высыпала ее содержимое на камень. По комнате поплыл сладковатый аромат. Сверху уложила длинные стебли, похожие на гибкие тела змей. По-птичьи наклонив голову, полюбовалась сооружением. Затем обошла кругом камень, что-то шепча и брызгая на пол из маленькой плошки. Ощутимо полыхнуло жаром — камень стал нагреваться, повалил густой запах, и Аля затаила дыхание. Не хватало опять надышаться какой-нибудь пакостью. Женщина развела руки в стороны, словно хотела обнять что-то огромное, потом резко свела их над головой и хлопнула в ладоши. Тонкий звон прошел по комнате, и запах исчез. По загустевшему над камнем воздуху Аля поняла, что дым никуда не делся, но неведомая сила удерживает его на месте.
Дайарена тряхнула белоснежными волосами и взошла на камень, так королева могла подняться на эшафот. Легла поверх трав, глубоко вздохнула и замерла. Талем поднес палец к губам, приказывая ребятам молчать.
Аля смотрела на дым, закрывавший тело женщины. Першение в горле становилось все сильнее — это проявлялись воспоминания. Вот девочка сидит на камне, и дым забивает ноздри. А вот она думает об Алешке. А потом... Алька вспомнила! Она сама, первая, поцеловала его! Да как поцеловала! Аля с ужасом оглянулась на мальчика, с интересом изучавшего замершую дайарену, и почувствовала, как горят щеки. Вот почему он спрашивал, помнит ли Аля что-нибудь! Что же Алешка теперь о ней думает? Что?! И как теперь с ним общаться? Девочка дернула ворот рубахи, ей стало душно.
— Чужаки, подойти ближе! — не открывая глаз, приказала дайарена. — К самой границе дыма.
Аля торопливо встала. Напротив нее оказался Алешка, но, к счастью, дым мешал им видеть друг друга.
— Протяните руки вперед!
Рука легко прошла сквозь преграду, удерживавшую запах, окунулась в теплый дым.
— Прикоснитесь к камню! И не отпускайте, пока я не скажу!
Пришлось сесть на корточки. Аля дотронулась до камня и чуть не отдернула руку — он нагрелся как хорошая батарея. Закусила губу, упрямо вдавила ладони. Время шло, у Али уже выступили слезы. Камень обжигал все сильнее. Как же терпит дайарена? Вряд ли ее защищают сухие листья и тонкая ткань. «Быстрее! Пожалуйста!» — девочка сморгнула слезинки.
— Вернитесь на свои места, — уже не приказала, а тихо прошептала женщина.
Аля тут же отдернула руки и подула на ладошки. Странно — ей казалось, что будут волдыри, но кожа даже не покраснела, да и боль мгновенно прошла.
Дым над дайареной уже истончился, женщина открыла глаза. Махнула рукой, словно прогоняя надоедливое насекомое, и запах снова поплыл по комнате. Сошла с камня:
— Идите за мной, — тихо сказала и двинулась к выходу на жилую половину дома.
Предложила гостям сесть вокруг погасшего очага и сама удобно устроилась тут же.
— Я знаю вашего дрида, — сказала, когда молчание стало нестерпимым.
Талем жестом остановил хором заговоривших ребят.
— Ведун, подай мне вот тот свиток, — показала женщина на пергамент, лежавший на одной из корзин.
Талем торопливо развернул тонкую кожу — это оказалась карта. «Эх, Рик не видит!» — пожалела Аля. Карта была сделана не менее искусно, чем та, которую купили в Рамане.
— Его корни тут, — ткнула дайарена пальцем, и Славка присвистнул.
Тонкий ноготь, покрытый чем-то серебристым, указывал точно в Росвел.
— Его душа тут, — ноготок сместился к центру Сизелии, показал на россыпь маленьких озер.
— Его разум... Это сложнее. Он и тут, и тут, и тут — дайарена указала три места — одно на границе Стального княжества и Сизелии, другое в самой Сизелии, еще одно — в горах Стального.
Сима стремительно наклонилась к карте. Подняла голову, усмехнулась:
— Как раз где Лабиринт.
Для Али все горы на карте были одинаковы, но она поверила Симе.
— Спасибо, дайарена, — наклонил голову ведун.
— Я оплатила свой долг, — высокомерно отозвалась женщина. — Мой воин проводит вас к ущелью. Идите по нему с рассветом, и ближе к вечеру будете у владений Горного барона.
Коней в том бою сохранили. Аля ласково погладила бок своей лошадки. Талем ушел к травнице, как только вернется с Владом — отряд тронется в путь. Ждали за околицей, не желая лишний раз рисковать. Аскар нетерпеливо оглядывался. Выделенный дайареной проводник флегматично что-то жевал и похлопывал по шее свою маленькую лохматую лошадку. Ту беспокоило общество красавцев-жеребцов, и она нервно пряла ушами. Аля только вздохнула, глядя на лошадиные мучения.
Ей тоже хотелось нервно чем-нибудь дернуть — что, ну что теперь думает про нее Алешка?! Он же был уверен — Аля его терпеть не может, а тут, на тебе — целоваться полезла. Сняли для нее внутренние запреты, и тут же на шею бросилась. Фу! Мерзко как все! А вдруг он догадается? Вот смеху-то будет! А еще Влад… Что он помнит о происшедшем? Рик трепаться не станет, не в его характере. Тимс тем более. А Влад... «Ну что же, лучшее средство обороны — это нападение!» — вспомнила Аля.
Со стороны поселка показались всадники. Осунувшийся за этот безумный день Влад усмехнулся:
— «Как здоровье? Не дождетесь!»
Местные шутку не поняли, глянули растеряно. Мальчик сидел неестественно прямо, чуть выгнув спину и безвольно бросив руки с перевязанными запястьями на луку.
До ущелья добрались в полной темноте. Проводник, не покидая седла, церемонно поклонился Талему, Аскару, ударил босыми пятками лошадь и умчался по узкой тропе обратно — только копыта простучали. За все время гости не услышали от него ни слова. Аля поежилась: прохладно, наверное, солнце и на час сюда не проникает. Ни травинки, ни кустика. Только где-то шумел ручей, перекатывал камни.
«Все! Упаду и усну», — Славка еле держался. Устал ужасно: от бешеной скачки, от бессонницы, от изматывающих мыслей, бросавших то к радужной надежде, то к черному отчаянию. Он до сих пор не верил, что закончились эти кошмарные сутки.
Как ввязался в бой — сам не понял. Просто невозможно оказалось дальше стоять и смотреть, как убивают тех, с кем столько времени провел вместе и кто только что их собою закрывал. Славка не боялся быть убитым и не боялся убивать. Все пережитое им самим, и смерть Даня, и боль ребят, — все превратилось в тугую струну, четко разбившую окружающих на своих и чужих, на друзей и врагов. А еще была уверенность — Сима прикроет, так, как в любую секунду готов сделать это для нее он сам. Страх появился, только когда Волк поднял руку с шаром — непонятное пугало. Но мальчик не мог и предположить, что ребята исчезнут. Мгновенно, словно их и не было. Славка оцепенел, и если бы бой к тому времени не кончился, его бы обязательно убили.
Как только удалось не впасть в истерику и не схватить за грудки Талема: «Где они?! Что сделал это гад?!» Ненависть ко всем жестоким чудесам захлестнула Славку. Кругом уже не было друзей, а только враги, враги просто потому, что они — плоть от плоти этого мира. Страшный был у него взгляд — Сима испуганно отшатнулась, потом схватила за плечи и хорошенько встряхнула. А тэм, подошедший забрать оружие, махнул рукой и ушел.
Славка подумал, что навсегда запомнит Стальное княжество таким: с лежащими на камнях убитыми, с мечущимися лошадьми, оставшимися без хозяев, с теплой кровью, забрызгавшей ему руку.
...А потом хоронили погибших. Мертвые слишком тяжелы для детских рук, но нужно было спешить. Талем мерил шагами нишу, из которой исчезли ребята. Филат баюкал перевязанную руку, прижимая локоть к рассеченному боку. Ведун помог ему, чем мог, но, обрабатывая рану на боку, хмурился. Атен ловил лошадей, не подпускавших к себе никого другого. Аскару и Ильму вдвоем было не справиться.
Хоронили не только своих, но и Волков. Последних просто закопали в общей могиле, без ритуала. Славку тошнило от запаха крови, от вида разрубленных тел, но он делал все, что велел Аскар. Даже когда пришлось нести в яму отрубленную руку, только чуть прикрыл глаза ресницами. И дело было не только в том, что нужно торопиться. Просто это — и его бой. Он тогда впервые четко понял: детство закончилось. Мысль крутилась в голове, повторяясь, словно записанная на закольцованную магнитофонную ленту.
Сима работала рядом, и кровь так же пачкала ее одежду и руки. Ручья поблизости не оказалось, а во флягах было слишком мало воды — не смыть.
— Сима, уйди, — с болью попросил Славка, увидев, как у нее между бровей пролегла глубокая морщинка. — Ты девочка, уйди!
Сима покачала головой:
— Если я научилась убивать, я должна научиться и хоронить.
...И бешеная скачка по горам. Чужая кровь засохла коркой, но Славка забыл про нее, поглощенный другой мыслью: он уже не сможет без Алешки. Сколько бы глупостей он себе ни придумывал: и поговорить нормально с ним неудобно, как-то не по-мужски выяснять отношения, и дружба отвлекает от цели, заставляет искать обходные пути. Это приводило в смятение: то, к чему Славка так стремился — возвратиться — могло обернуться тяжелой потерей. «Я даже не спросил, из какого он города! А если из разных, что тогда?» Ни Славка, ни Алешка не решали, где и как им жить дальше, как не решают дети подобные вопросы. А значит, возвращение может стать расставанием. Мальчик стиснул зубы — чем оно обернется, он чувствовал сейчас.
Ночью на привал не останавливались. Когда темнота сделала скачку по узким горным тропинкам опасной, пошли пешком, ведя лошадей в поводу — своих и тех, которые остались без хозяев, убитых или пропавших. Шли медленно — раненый Филат не выдержал бы жесткий темп. Как только рассвело, скачка возобновилась, коней посылали в галоп, переходя на шаг, только когда те уставали. Горы сливались перед глазами, от съеденного наспех черствого хлеба болел желудок, но Славка ни за что бы не признался в усталости.
Когда из-за камней на повороте тропинки выехали четверо, мальчик схватился за меч, не задумываясь. Отдай Аскар приказ — кинулся бы в бой. Но ведун запретил, сам поехал навстречу незнакомцам.
В поселке Славка держался только на безумной радости от встречи с друзьями и на ненависти к новым «чудесам». Айрем раздражал своей нереальностью, старуха, украшенная, словно индейская скво в плохом вестерне, бесила его своим киношным видом. Славка с трудом заставил себя говорить вежливо — информация о дридах была необходима. То, что возвращение стало пугать, не должно сказаться на остальных, и в первую очередь на Алешке.
И вот привал — все, можно лечь и уснуть. Хотя нет, оставалось еще кое-что: надо выстирать одежду. Пусть Славка замерзнет, но смыть засохшую кровь необходимо. Место для ночлега есть кому устраивать и без них, да что там устраивать — даже костер развести не из чего.
— Ты куда? — окликнул Алешка.
— Умоюсь.
— Подожди, помогу.
Следом пошла и Сима, за ней потащилась Алька. Судя по боязливому взгляду, она не хотела оставлять Симу одну. «Правильно, — подумал Славка. — Что-то она никак после боя отойти не может». Холодная вода обжигала кожу. Славка тер себя песком, и его знобило.
Хоть одежду и выжимали с Алешкой в четыре руки, но она все равно осталась слишком мокрой. Надеть ее сейчас — верное воспаление легких. Друг уже потянул с себя рубашку, когда из темноты вынырнул Атен. Мужчина нес вещи, и у Славки родилось подозрение, что это наследство убитых. Ратники не возили с собой ничего лишнего, и теплый кафтан наверняка вытащили из седельной сумки того, кому он больше не нужен. Уточнять не стал — торопливо оделся, подвернув слишком длинные рукава.
Спать на камнях было жестко и холодно, но глаза у Славки закрывались сами собой. Он продержался еще только мгновение, чтобы успеть спросить: а откуда Алешка попал в этот мир. Название города выбило последнее напряжение: они были из одного! И мальчик тут же провалился в тяжелый сон.
Алешка уснуть не мог. Славкин вопрос вызвал у него легкую усмешку: все-таки какая непоколебимая уверенность в том, что они вернутся! Он с сожалением посмотрел на спящего — так хотелось поговорить! Но, хоть в темноте лица не видно, Алешка помнил, каким измученным выглядел друг, и даже не попытался ему что-то сказать. Да и как — кругом люди. Трудно в этом мире остаться одному. Просто-таки нереально!
Мальчик закрыл глаза и представил, как они со Славкой сидят у него дома: закрылись в его комнате, включили магнитофон, чтобы заглушить для родителей голоса. Алешка — на диване, привалившись к широкому подлокотнику, Славка в «гостевом» кресле. Только сначала надо вытряхнуть оттуда кипу журналов, книги, кассеты, недостроенную модель танка, старую клавиатуру и фотоальбом. Из кухни тянет свежепожаренными котлетами — мама точно придет не вовремя, чтобы позвать ужинать! За стенкой орет телевизор: отец в который раз смотрит в записи чемпионат мира по футболу. Алешка не понимает, какой интерес смотреть игру, финал которой известен? Вот тогда бы они со Славкой поговорили! Обо всем! И про Алю. Да ладно, что себя обманывать — именно о ней хотелось рассказать. Потому что сам он Альку понять не может. Как объяснить тот поцелуй в дыму? Она же его терпеть не может! И все-таки… Все-таки, стоило вспомнить об Алиных губах, как охватывало странное чувство. Алешке казалось, что он все может и все у него получится.
— Сима, — вдруг услышал он Алин шепот.
Спали вповалку, слева лежал Славка, справа Сима.
— Сима, ты поплачь, слышишь? Ну что ты как каменная! — в темноте мелькнула Алина ладошка и начала торопливо гладить Симу по волосам. — Я Талема просила помочь, а он говорит, что ему силы для перехода нужны, вдруг проводник подведет. Хочешь, я еще попрошу? Ну, Сима, не держи ты все в себе!
Алешка чувствовал, как окаменело Симино плечо, и как она упрямо тряхнула волосами, отстраняясь от Альки. Но та не сдавалась, а все что-то говорила, какие-то глупости, как казалось Алешке. Неожиданно Сима дрогнула и расплакалась; уткнулась лицом в тонкую шкуру, заходясь в рыданиях. Аля гладила ее жесткие волосы, иногда касаясь Алешки и тут же испуганно отдергивая руку. Как различала — непонятно, но чувствовала безошибочно. Алешка стало обидно, и он укорил себя: разве можно думать об этом, когда Симе, которая сражалась за них, так плохо? Но он ничего не мог поделать, воспоминание о поцелуе застилало все на свете.
Сима плакала недолго. Протяжно всхлипнула в последний раз и легко уснула, благодарно уткнувшись носом Але в плечо.
Глава 16
Аля отодвинулась подальше от костра, и тут же начала мерзнуть спина. Вот не было печали! Чтобы вызвать проводника, пламя раздули до небес. Огонь пожирал часто подбрасываемые охапки легких сухих веток, обжигал, а потом угасал, и становилось прохладно. Можно по примеру Симы завернуться в шкуру и лечь спать, но Альку мучило любопытство. Тем более и Алешка сидел тут же. Вот еще загадка века: если бы с ними были Лера и Машка, то кого бы он успокаивал, когда выли заволуки? И что он все-таки думает о поцелуе?!