пояса отца.
Пищи оставалось совсем немного. Доели последний ломоть
вяленого мяса, закусили пригоршней сушеных ягод боярышника и
пошли опять == на этот раз на север, надеясь покинуть
Сумеречный Лес до того, как он навсегда оставит незваных гостей
в своем на первый взгляд безобидном чреве.
Второй круг оказался значительно меньше первого.
Заночевать им пришлось неподалеку от все того же истлевшего
кладоискателя, пролежавшего в этом пустом лесу по меньшей мере
пять столетий. Очень хотелось пить, но воды не было ни капли,
царила удивительная для леса сушь и они удовлетворились тем,
что пожевали горькие листья вязов. Облегчения это не принесло и
они легли спать. Парс все еще не терял надежды бежать из
Лон-Меара, но его более дальновидный сын уже понимал, что Лес
жаждет жертвы.
Во втором часу пополуночи, когда Парс крепко спал, Урайн
неслышной лаской подкрался к отцу, извлек из его ножен грютский
кинжал и одним не лишенным изящества движением вспорол ему
горло.
Урайн припал губами к свежей ране и пил кровь, пока не
почувствовал, что голод и жажда отступили, сменившись сладким
дурманом и приятным теплом, разлившимся по всем закоулкам его
уставшего тела. Потом он заснул глубоким и беспробудным сном.
***
566 г., Пятый день месяца Эдар
Урайн вышел из Лон-Меара круглым сиротой. Но теперь он
знал, в чем смысл его существования, он знал свою избранность и
знал, что Великая Мать Тайа-Ароан пометила его чело своей
багровой печатью и только благодаря этому он допущен к своему
новому знанию и оставлен жить. Жить волею Хуммера и во имя
воплощения воли Хуммера.
Из Лон-Меара вышел отнюдь не шестнадцатилетний подросток,
еще не сбривший своей первой бороды. Сумеречную Черту
переступил тридцатилетний человек в темно-пурпурном плаще, его
единственное ухо украшала серьга с ярко-зеленым камнем, он был
перепоясан мечом в строгих ножнах из черненного серебра, а его
глаза, утратившие постоянство цвета, переливались всеми
оттенками серого, зеленого и голубого. Второе ухо он оставил в
залог Хуммеру и оно продолжало слышать, слышать древний язык,
слова которого смертельно опасны для любого из живущих. Только
Звезднорожденные способны слышать его, понимать его и после
этого оставаться в живых. Но чтобы говорить на нем,
Звезднорожденный должен постичь многое.
На раздавшихся вширь плечах Урайна болтались две
переметные сумы. Урайн шел через подмерзшее болото, на его
непокрытую голову падали первые колючие снежинки, но он не
чувствовал холода, ибо отныне в его жилах бушевало ледяное
пламя.
А другое, яркое и горячее пламя, в это время возносилось к
небесам над капищем Гаиллириса в Ласаре. Второй
Звезднорожденный поклонился Старшему Жрецу и, приняв из его рук
кубок, полный до краев Медом Поэзии, испил веселящий напиток до
последней капли.
<............................................>
<............................................>
<............................................>
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЛОН-МЕАР
<............................................>
<............................................>
<............................................>
ГЛАВА 20. ДЕНЬ ИЗМЕНИВШЕГОСЯ СОЛНЦА
562 г., Первый день месяца Вафар
Элиен пробудился очень рано от ощущения неотвратимости
грозных событий, которые вот-вот обрушатся на них
сокрушительным потоком. Выйдя на остатки балкона, под которым
громоздились обломки греовердовых плит, Элиен был поражен
переменам, происшедшим за ночь в Лон-Меаре. Вчера был холодно и
неприютно == что, впрочем, никого не удивляло, ведь
приближалась зима. Сегодня, казалось, стихии мира вывернулись
наизнанку и явили свою полную противоположность: в Лон-Меаре
стояла жара, по сравнению с которой Хеофор показался Элиену
Северной Лезой. Солнце, вчера маленькое и едва проглядывающее
сквозь ровную пелену серых туч, неподвижно висевших в стылом
небе, сегодня ужасало. Сын Тремгора никогда не видел дневное
светило таким. Оно было больше привычного по меньшей мере вдвое
и заливало все потоками страшного бледно-фиолетового света,
словно бы хотело сжечь пришельцев без остатка.
Начинался День Судеб Лон-Меара.
***
Начинался День Судеб Лон-Меара.
Октанг Урайн, Длань, Уста и Чресла Хуммера, сошел с коня и
бросил поводья агналу из "позолоченной" девеги. В нескольких
шагах перед ним Тракт Хуммера заканчивался, срезанный Кругом
Чаши.
Дальше могли пройти только кутах и Звезднорожденные ==
простые смертные, переступив запретную черту, на миг
превратились бы в огненный смерч, а через миг == в крохотную
горсть пепла. Первый Звезднорожденный, он сам, был здесь.
Второй, Шет окс Лагин, заточенный в вечном безмолвии, был
сейчас ему безразличен. Третий, Элиен, находился в двух лигах к
югу и его Урайн видел так же отчетливо, как отсутствующую линию
жизни на своей руке. Багровая Печать Тайа-Ароан сияла на челе
Элиена, как Зергвед на черном бархате небес, но со всех сторон
ее окружал плотный белый мрак и это приводило Урайна в
бешенство. Урайн даже не мог определить, сколько воинов привел
с собой сын Тремгора == десять, тысячу или десять тысяч. С
Элиеном пришел некогда могучий властелин стихий, ученик
Лишенного Значений, которого его хозяин уже давно сбросил со
счетов. Но, как видно, даже Хуммер не всеведущ и открыт
заблуждениям == украдкой подумал Урайн. Ловкий спутник Элиена
не сможет, конечно, устоять перед его мощью. Не сможет. Но
сейчас придется быть осторожным.
Урайн быстро отдал распоряжения. Войска заняли позицию к
востоку от Круга Чаши. Сдвоенной девеге личной охраны он
приказал стать на левом фланге, двадцать пять тысяч копьеносцев
заняли центр и правый фланг. Стрелки из самострельных луков ==
предмет его заслуженной гордости == были распределены вдоль
всего фронта.
Шестьдесят тысяч герверитов, послушные каждому слову
своего повелителя, перестроились из походной колонны в боевые
порядки с быстротой и четкостью, которой позавидовал бы сам
Эллат. И каждый был готов провести в ожидании под невиданным
ослепительно-голубым солнцем целую вечность. Урайн умел
приводить своих людей к абсолютному повиновению. Он знал, что
даже если солнце выжжет их тела до костей, ни один из них не
посмеет сойти с места, указанного ему своим лантатом и ни один
лантат не покинет свою сотню до того момента, пока сам не
превратится в груду обугленных костей. Впрочем, Урайн не
сомневался в том, что ожидание их не продлится слишком долго и
эта битва станет для них самой легкой победой в истории, ибо ни
одному солдату не придется извлечь меч из ножен и ни одни
стрелок не зарядит свой лук.
Потому что две лиги, которые отделяют его от неприятеля,
пройдут кутах, и когда они через час вернутся назад, в руинах
древнего дворца останутся одни лишь недвижные оболочки
человеческих душ.
Колонну герверитской армии замыкали двести девяносто
восемь крытых фур на больших цельнодеревянных колесах. Кони,
впряженные в фуры, были, пожалуй, самыми несчастными
бессловесными тварями Сармонтазары, потому что вот уже почти
сутки они испытывали жуткую близость кутах.
Сегодня родится Кутах над Кутахами, который сам сможет
водить Воинство Хуммера, повинуясь приказаниям Урайна. Но пока
он только начал свое пробуждение, а Урайн уже не мог ждать. Ему
не терпелось как можно скорее сокрушить последних безумцев,
осмелившихся встать на его пути. С их смертью война с
Сармонтазарой окончится, не успев толком начаться. Все народы
присягнут на верность Хуммеру.
Урайн забрался в первую фуру. Там лежали, словно тихие
покойники, двое кутах. Урайн одел на голову обруч из
серебристого металла и спустя несколько мгновений его тело уже
отдыхало от тяжелого бремени беспокойной души темного слуги
Хуммера.
Из всех фур разом на землю спрыгнули кутах и их тела
нестерпимо засияли под жгучими лучами бешеного солнца Дня
Судеб.
***
Элиен и Леворго собрали всех в одной из боковых комнат
дворца. Потолок в ней был относительно целым и несмотря на то,
что в центре пола зиял бездонный провал, из которого время от
времени раздавались надсадные стоны какой-то гиблой твари, эту
комнату признали единственно подходящей для военного совета.
Здесь была теневая сторона и жара была вполне умеренной.
== Итак, == начал Леворго, == первая часть моего плана
удалась. Нам остается выстоять здесь и выманить Урайна к самой
Чаше. Знак Разрушения почти описан. Чашу Хуммера отделяет от
разрушения одна-единственная лига. Но как сделать так, чтобы
Урайн прошел ее, я не знаю.
В комнату вбежал один из передовых наблюдателей. == Идут!
Они идут! == Взволнованно сказал он и каждому было ясно, что
Воинство Хуммера прошло мимо Чаши и движется прямо на них.
== Ну что же, == сказал Леворго. == Завязываем говорильню
и по местам. Что делать каждый из вас знает.
Патты быстро разошлись. Элиен, айли и Леворго поднялись на
башню, торчавшую в центре дворца каменным обрубком среди
сожженного небесным огнем леса руин.
Элиен видел кутах уже не в первый раз, но айли, стоявшие
по обеим сторонам от него, разом тихонько вскрикнули и
прижались к своему единственному в мире мужчине, словно были не
свирепыми воительницами, а маленькими изнеженными девочками.
Словно бы волны разгневанной ртути приближались ко дворцу,
грозя погубить его защитников в своих ядовитых объятиях.
Леворго покосился на айли с сочувственной улыбкой. ==
Ничего, == успокоил их Леворго, == это не самое страшное из
того, что нас сегодня ожидает.
"Старый болван, == рассердился Элиен, == нашел чем
утешить". == Почтенный Леворго шутит, чтобы сделать вид, будто
сам он не боится, == сказал Элиен вслух, пораженный собственной
дерзостью.
Похоже он, сам того не желая, оказался более чем близок к
истине. Леворго промолчал, сделав вид, что сосредоточенно
наблюдает за кутах.
Элиен ждал, когда кутах закричат своим боевым ором и
перейдут на бег, но те шли размеренно, устрашающе покачиваясь
на противоестественно выгибающихся ногах, и совершенно
беззвучно. Похоже, Урайн понимал, что до Лон-Меара могли дойти
только самые отчаянные и дерзкие воины, против которых никакой
крик, никакие трюки не помогут. Их можно только убить. В полном
безмолвии.
Кутах вышли из идеально ровного Круга Чаши и под их лапами
заскрипел битый камень. Всего лишь несколько шагов отделяли их
теперь от приметного красного камня, положенного Хранителем
Диорха еще со вчерашнего вечера.
Ни Леворго, ни Элиену не потребовалось отдавать никаких
указаний. Каждый из паттов был на своем месте и каждый знал,
что ему надлежит делать. На каменных террасах, пятью
десятилоктевыми уступами опоясывающими руины дворца, появились
сотни паттов. И каждый из них нес в руках прямоугольный плоский
предмет.
Урайн == одна воля, вошедшая в без малого шестьсот тел ==
напряг отнюдь не лучшее, серое, зрение кутах, чтобы понять, что
это за штуки вынесли дерзкие посетители его вотчины. Щиты?
Похоже на харренские "башни", но зачем к каждому из них
приделана деревянная откидная подпорка? Неважно. Через
несколько ничего не значащих мгновений он узнает это. Когти
Хуммера вспорют любой щит, как таран боевой галеры вспарывает
прогнившее брюхо толстого купеческого парусника.
Патты выстроились ровными рядами, в полном соответствии со
вчерашней репетицией. Кутах прошли мимо красного камня. И тогда
все патты разом, невольно щурясь навстречу ослепительному
лиловому солнцу в небесах == повернули свои плоские предметы
лицом к строю кутах.
И второе солнце воссияло на земле. Отразившись в четырех
сотнях зеркал и напитавшись в их сияющих глубинах страшной
колдовской мощи, в глаза кутах ударило жестокое светило Дня
Судеб. В открытое, обнаженное сознание тысячеокого Урайна
ворвался свет, который уже нельзя было назвать светом. Это был
огненный ураган такой силы, какой не знал Лон-Меар со времен
своего первого разрушения. Урайн был ослеплен в одно мгновение
и вместе с ним ослепло все Воинство Хуммера. Ряды смешались,
кутах сбились в одну нестройную кучу, роняя серповидные мечи,
стремясь закрыть лишенные век глаза руками, но даже сквозь них,
казалось, проникало всеиспепеляющее пламя.
Армия герверитов видела ослепительную вспышку на юге.
"Хорошо властелин Урайн поучает этих болотных крыс", == с
одобрением поговаривали солдаты. Они даже не могли себе
представить, что дела обстоят, мягко говоря, иначе, и болотные
крысы преподнесли властелину Урайну страшный сюрприз.
***
Среди паттов царило ликование.
== Долгие лета Хранителю Диорха! == Заорал молодой воин,
которому поход в Лон-Меар стал казаться чем-то средним между
охотой на медведя и веселой пирушкой.
== Долгие лета! == Подхватили остальные. На башне были
более сдержанны. == Это еще не все, == твердо сказал Леворго,
== теперь слово за нами.
Рука Хранителя Диорха легла на плечо Элиена. Сын Тремгора
удивленно посмотрел на Леворго.
== Пойдем вниз. Все увидишь сам. Они спустились вниз,
прошли по лестнице, прорезающей террасы, через ряды восхищенных
паттов, и оказались у самого подножия дворца, в какой-то сотне
шагов от слепых и беспомощных кутах. За их спинами продолжало
сиять рукотворное солнце и Элиен мог на своей шкуре
почувствовать его испепеляющий жар.
== Надо выгрести мусор, == спокойно заметил Леворго, ткнув
пальцем в толпу кутах, сверкающих двойным отраженным светом. ==
Дай мне свою руку, чтобы мое искусство соединилось с силами
Звезднорожденного.
Элиен с некоторой опаской вверил свою ладонь власти
крепких узловатых пальцев Леворго. Он не знал точно, что
последует за этим, но не сомневался в том, что веселого будет
мало. Впрочем, Бадалар, эверонот со странностями, пожалуй нашел
бы в этом самое что ни на есть веселье.
Несколько коротких колоколов все было по-прежнему. Но вот
Элиен ощутил начало изменений. Его тело медленно растворялось,
как это уже было с ним когда-то на Хеофоре. Тогда он стал
громадным бронзовым воином, теперь же он чувствовал, как
дробится на множество частей, сохраняющих, однако, связь с тем
сверхцелым, которое сейчас составляли он и Леворго. И эти части
были угловатыми и горячими, большими и малыми, хищноклювыми и
драконокрылыми. И каждая из них имела свою, непохожую на
человеческую, долгую память, запечатлевшую гордость, боль и
скорбь.
Некогда Они были пробуждены из небытия самим Лишенным
Значений и служили источником великолепия и гармонии города
Меар. Гордость. После в Меар пришла великая война. Они изведали
алмазные подковы конницы Хуммера, раскаленные добела лапы его
стальных чудовищ, ярость хищного пламени, превратившего их
искусно обработанные тела в оплывшие сталагмиты, в крошево, в
пыль. Боль. А после грохочущее разрушение завершилось и на
уцелевших снизошел покой. Им осталось печалиться по временам
небывалого величия, по Лишенному Значений, по своим
изуродованным телами. Скорбь. И вот теперь неведомые пришельцы
вошли в них, и слились с ними в одно целое, и у них появилась
возможность отомстить слугам своего мучителя.
Патты видели, как вокруг Элиена и Леворго, взявшихся за
руки, сгустилось зыбкое марево. Вскоре по земле поползла
странная дрожь. Она усиливалась, переходя в мерные биения,
словно бы где-то внизу пульсировало исполинское сердце. Один из
правофланговых паттов, тот самый, что первым провозгласил
долгие лета Леворго, испуганно вскрикнул. Рядом с ним сорвался
со своего постамента и медленно пополз вперед греовердовый
крылатый телец. Из многочисленных провалов ударили ввысь
фонтаны обломков плит, расколотых статуй, бесформенные каменные
слитки, некогда изведавшие ярость Хуммера. Мелкий каменный
щебень тек быстрыми ручьями, в которых угрожающе переваливались
огромные капители колонн. По обеим сторонам от Элиена и Леворго
взбухали две волны разъяренного греоверда, гранита, лунного
камня.
Да, они отчасти заслонили от кутах рукотворное зеркальное
солнце, но в нем пока не было необходимости. Оно выполнило свою
главную цель == ослепить Урайна и остановить кутах == и теперь
оставалось лишь прогнать Воинство Хуммера от дворца.
Каменные волны обрушились на кутах. Воины Хуммера были
опрокинуты, сметены, погребены под обломками величайшего города
Сармонтазары, в свою очередь некогда сметенного их зловещим
создателем.
Элиен чувствовал, как его многочисленные каменные тела
поют от давно позабытой радости и ликовал сам, впервые в полной
мере испытывая упоительное ощущение от повелевания стихиями.
Ему хотелось продлить свое упоение на целую вечность. Колонны
были его бесчисленными конечностями, а ручьи каменной крошки
были ему стопами. И он с наслаждением топтал ненавистных кутах,
даже не отдавая себе отчета в том, что их серебристые покровы в
тысячу крат прочнее греоверда. И пока цела Чаша нет в мире
ничего, кроме Поющего Оружия, что было бы в силах положить
предел существованию Воинства Хуммера.
***
== Ну, довольно! == Во всю свою недюжинную глотку проорал
Леворго в самое ухо Элиена. Он уже довольно давно извлек свою
ладонь из его ладони и с затаенным восхищением наблюдал, как
сын Тремгора сам, уже без его помощи, ворочается в каменном
кургане, который вырос на месте кутах.
Видя, что Элиен его не слышит, Леворго притворно вздохнул
и едва не в полную силу ударил сына Тремгора своим волнистым
мечом по спине. Плашмя. Вкупе с коротким заклинанием, от
которого любой стердогаст навеки лишился бы разом дара речи,
сна и покоя, это привело к долгожданному эффекту. Сын Тремгора
по-детски ойкнул. В его экстатически затуманившихся глазах
вновь появилось осмысленное выражение и он растерянно спросил:
== Что?! == Ничего. Для первого раза вполне достаточно, ==
вяло сказал Леворго. == И так ради сомнительной выгоды мы
потратили уйму сил. Свое слово мы уже сказали, теперь придется
выслушать Урайна.
И только теперь Элиен понял, насколько же он устал. == Вот
именно, == согласился Леворго. == Но, боюсь, передышка будет
очень короткой. Поэтому расслабься насколько возможно и думай о
приятном. Лучше всего == о двух крутобедрых девах, что с
восхищением взирают на тебя с башни.
***
Урайн сорвал с себя обруч и в остервенении выскочил из
фуры. Войска по команде агналов приветствовали его дружным
боевым кличем. Никто из солдат не сомневался в том, что грохот
и высокие столбы пыли, поднявшиеся в стороне дворца, тоже дело
рук их всемогущего властелина.
Урайн нашел в себе силы сделать им скромный жест рукой.
Дескать, будет, будет вам, это только цветочки.
Проклятый Звезднорожденный, проклятый Леворго, проклятое
солнце. Перед глазами Урайна все еще расплывались разноцветные,
преимущественно лиловые, круги. Виски, казалось, были готовы
лопнуть от изуверской боли.
Аскутахэ, Кутах над Кутахами. Вот кто ему сейчас нужен.
Урайн сосредоточился. Его взгляд пронзил каменную сферу,
добрался до идеальных форм чаши, проник сквозь серебристую
скорлупу яйца. Он видел точеные очертания его полностью
сформировавшегося тела, видел длинные прямые волосы,
ниспадающие на широкую литую грудь, видел сложенные за спиной
мощные крылья. Красавец. Любимец. Не чета этим увальням,
которые сейчас погребены заживо стараниями Леворго. Урайн с
гордостью смотрел на плод великолепно задуманного и виртуозно
исполненного тройственного соития. Его, Астахэ и Лакнатах.
Урайн заглянул ему прямо в глаза. Они были пусты, как
темные провалы глазниц начисто вылизанного червями, дождями и
ветрами собачьего черепа. Урайн вгляделся пристальнее. Да. Все
идет так, как должно. В глазах Аскутахэ загорелись ровным
светом две крошечные колючие искорки. И они постепенно
разгорались.
Взгляд Урайна пошел дальше. Большая куча каменного мусора.
А за ним == заметно поредевший белый морок, которым окутывал
Леворго все вокруг себя. Ученик Лишенного Значений заметно
ослаб. Урайн облюбовал подходящий острый обломок белого камня
размером с четырех быков, который венчал навороченный магией
Леворго курган. Серьга в ухе Урайна незаметно засветилась ==
свирепое солнце Дня Судеб было пока что в состоянии затмить ее
свет == и обломок поднялся над курганом на мизерную высоту. В
образовавшийся зазор едва ли можно было просунуть лист бумаги.
Одновременно Урайн наблюдал за Леворго. Похоже, старикан ничего
не почуял.
И тогда впервые с начала этой странной битвы в полную силу
блеснула изумрудная вспышка, на мгновение затмив собою солнце.
Обломок с оглушительным треском расслоился на тысячи острейших
каменных лезвий и они с быстротой молнии ринулись к груди
Леворго.
Но Хранитель Диорха был начеку. Большая плита, спокойно
приютившаяся у основания кургана, встала на дыбы и с глухим
гудением встала на пути у каменных стрел. И смертоносные
посланцы Урайна, и щит Леворго исчезли в смерче каменной пыли.
Хранитель Диорха с трудом удержался на ногах == так
ослабели колени. Урайн неистово выругался, в очередной раз
убеждаясь, что и его могущество имеет свои пределы.
"Старик, однако, скоро выдохнется, == подумал Урайн,
успокаиваясь. == Нужно только подойти поближе."
Урайн знал, сколько еще потребуется времени Аскутахэ,
чтобы выйти на свет. Урайн знал, сколько сможет продержаться
Леворго против него одного и сколько == против него, Воинства
Хуммера и Аскутахэ вместе взятых. Урайн знал, во сколько
мановений ока он расчистит курган над своим воинством, когда
подойдет ближе. Урайн знал, сколько ему потребуется времени,
чтобы подойти ближе.
Все было исчислено, отмерено, взвешено задолго до того,
как пала твердыня Меара и существа, рядом с которыми кутах
казались певчими птицами, ворвались в город, чтобы сокрушить
бронзовых гигантов Лишенного Значений. Все сходилось, как
головоломная семиходовая комбинация Хаместира.
== Все приходится делать самому, милостивые гиазиры, ==
бросил Урайн в пустоту. Рядом не было никого, кто был бы
способен оценить его многогранную иронию.
Он небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами
последнюю лигу на дороге к победе.
***
Урайн небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами
последнюю лигу Знака Разрушения.
== Он пошел, == сказал Леворго Элиену и на его лице сын
Тремгора увидел странную смесь надежды, тревоги и беспощадной
решимости.
Сын Тремгора молча кивнул. Вопросы вроде "куда?" или
"кто?" казались верхом глупости. Несколько коротких колоколов
над Лон-Меаром продолжала висеть мертвая тишина. Затем до слуха
стали доноситься тихие тупые удары.
== Это он? == Спросил Элиен, заподозривший в этих ударах
стук тяжелых сапог Урайна по гладкому Кругу Чаши.
== Нет, == покачал головой Леворго. == Увы, нет. Это новый
слуга Хуммера, Кутах над Кутах, ломится из своего яйца.
Удары стали значительно громче. В них вплетался скрежет и
громкое позвякивание. Казалось, кто-то рубится огромным топором
сквозь хрустальную стену.
== И что мы намерены предпринять теперь? == Спросил Элиен,
нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.
== Ждать, == сказал Леворго вместе с долгим зевком. Уже
второй день ему непреодолимо хотелось уснуть. Уснуть навеки.
Он сел на пыльные растрескавшиеся плиты. Элиен, немного
поколебавшись, последовал его примеру.
***
Урайн неторопливо шел вперед, вышагивая в такт сладостным
его уху ударам, которые доносились из-под каменного купола. Он
продолжал пристально следить дальним зрением за Леворго. Он не
мог видеть, как под его багровым плащом разгоралась глубоким
беспощадным светом Тиара Лутайров, венчавшая черен его
трофейного меча. Урайн Повелитель Двух Мечей == клинка Хуммера
и Поющего меча-подкидыша Эллата == невозмутимо дописывал Знак
Разрушения.
Леворго, тоже не сводивший магических глаз с плотного
извращенного кокона Великой Пустоты, каким представлялся ему
истинный Урайн, безмолвно заклинал все стихии, чтобы они вняли
ему, наследнику Лишенного Значений. Шаг. Еще шаг. Еще два шага.
Только бы он не остановился.
Когда до незримой черты оставалось пять шагов, из Чаши
Хуммера раздался оглушительный треск и сразу вслед за ним ==
душераздирающий вопль, в котором слышались голод, торжество,
жестокость. Аскутахэ, Кутах над Кутах, оповещал Сармонтазару о
своем пришествии в мир.
И тогда Урайн остановился. Ему незачем было идти дальше.
Вершина купола, воздвигнутого некогда самим Хуммером, разошлась
на восемь лепестков. И из открывшихся навстречу лиловому солнцу
ворот появился Он. Кутах над Кутах. В отличие от прочих Воинов
Хуммера он был крылат. В отличие от прочих воинов Хуммера он
был красив и пришел в мир в обличье черноволосого статного
юноши. И он был разумен. В отличие от кутах.
Описав в небе сверкающую дугу, он стремительно опустился и
припал на одно колено перед Урайном.
== Здравствуй, отец, == сказал он на Истинном Наречии
Хуммера. == Здравствуй, сын мой, == кивнул Урайн. == Сейчас я
освобожу кутах из каменного плена. Прими свое воинство и веди
его. Ты видел с высоты дерзких людей, возжегших на земле второе
солнце. Убей их. Насыться ими.
== Хорошо, отец, == согласился юноша и в каждом звуке его
твердого голоса пело ликование.
Урайн уселся на землю, скрестив ноги == точь в точь как
Леворго. Он закрыл глаза и приступил к освобождению камней от
формы.
***
Каменный курган, под которым, как надеялся Элиен, кутах
нашли свое последнее пристанище, заколебался от основания до
вершины. Плиты лунного камня, до этого ослепительно блестевшие
Пищи оставалось совсем немного. Доели последний ломоть
вяленого мяса, закусили пригоршней сушеных ягод боярышника и
пошли опять == на этот раз на север, надеясь покинуть
Сумеречный Лес до того, как он навсегда оставит незваных гостей
в своем на первый взгляд безобидном чреве.
Второй круг оказался значительно меньше первого.
Заночевать им пришлось неподалеку от все того же истлевшего
кладоискателя, пролежавшего в этом пустом лесу по меньшей мере
пять столетий. Очень хотелось пить, но воды не было ни капли,
царила удивительная для леса сушь и они удовлетворились тем,
что пожевали горькие листья вязов. Облегчения это не принесло и
они легли спать. Парс все еще не терял надежды бежать из
Лон-Меара, но его более дальновидный сын уже понимал, что Лес
жаждет жертвы.
Во втором часу пополуночи, когда Парс крепко спал, Урайн
неслышной лаской подкрался к отцу, извлек из его ножен грютский
кинжал и одним не лишенным изящества движением вспорол ему
горло.
Урайн припал губами к свежей ране и пил кровь, пока не
почувствовал, что голод и жажда отступили, сменившись сладким
дурманом и приятным теплом, разлившимся по всем закоулкам его
уставшего тела. Потом он заснул глубоким и беспробудным сном.
***
566 г., Пятый день месяца Эдар
Урайн вышел из Лон-Меара круглым сиротой. Но теперь он
знал, в чем смысл его существования, он знал свою избранность и
знал, что Великая Мать Тайа-Ароан пометила его чело своей
багровой печатью и только благодаря этому он допущен к своему
новому знанию и оставлен жить. Жить волею Хуммера и во имя
воплощения воли Хуммера.
Из Лон-Меара вышел отнюдь не шестнадцатилетний подросток,
еще не сбривший своей первой бороды. Сумеречную Черту
переступил тридцатилетний человек в темно-пурпурном плаще, его
единственное ухо украшала серьга с ярко-зеленым камнем, он был
перепоясан мечом в строгих ножнах из черненного серебра, а его
глаза, утратившие постоянство цвета, переливались всеми
оттенками серого, зеленого и голубого. Второе ухо он оставил в
залог Хуммеру и оно продолжало слышать, слышать древний язык,
слова которого смертельно опасны для любого из живущих. Только
Звезднорожденные способны слышать его, понимать его и после
этого оставаться в живых. Но чтобы говорить на нем,
Звезднорожденный должен постичь многое.
На раздавшихся вширь плечах Урайна болтались две
переметные сумы. Урайн шел через подмерзшее болото, на его
непокрытую голову падали первые колючие снежинки, но он не
чувствовал холода, ибо отныне в его жилах бушевало ледяное
пламя.
А другое, яркое и горячее пламя, в это время возносилось к
небесам над капищем Гаиллириса в Ласаре. Второй
Звезднорожденный поклонился Старшему Жрецу и, приняв из его рук
кубок, полный до краев Медом Поэзии, испил веселящий напиток до
последней капли.
<............................................>
<............................................>
<............................................>
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ЛОН-МЕАР
<............................................>
<............................................>
<............................................>
ГЛАВА 20. ДЕНЬ ИЗМЕНИВШЕГОСЯ СОЛНЦА
562 г., Первый день месяца Вафар
Элиен пробудился очень рано от ощущения неотвратимости
грозных событий, которые вот-вот обрушатся на них
сокрушительным потоком. Выйдя на остатки балкона, под которым
громоздились обломки греовердовых плит, Элиен был поражен
переменам, происшедшим за ночь в Лон-Меаре. Вчера был холодно и
неприютно == что, впрочем, никого не удивляло, ведь
приближалась зима. Сегодня, казалось, стихии мира вывернулись
наизнанку и явили свою полную противоположность: в Лон-Меаре
стояла жара, по сравнению с которой Хеофор показался Элиену
Северной Лезой. Солнце, вчера маленькое и едва проглядывающее
сквозь ровную пелену серых туч, неподвижно висевших в стылом
небе, сегодня ужасало. Сын Тремгора никогда не видел дневное
светило таким. Оно было больше привычного по меньшей мере вдвое
и заливало все потоками страшного бледно-фиолетового света,
словно бы хотело сжечь пришельцев без остатка.
Начинался День Судеб Лон-Меара.
***
Начинался День Судеб Лон-Меара.
Октанг Урайн, Длань, Уста и Чресла Хуммера, сошел с коня и
бросил поводья агналу из "позолоченной" девеги. В нескольких
шагах перед ним Тракт Хуммера заканчивался, срезанный Кругом
Чаши.
Дальше могли пройти только кутах и Звезднорожденные ==
простые смертные, переступив запретную черту, на миг
превратились бы в огненный смерч, а через миг == в крохотную
горсть пепла. Первый Звезднорожденный, он сам, был здесь.
Второй, Шет окс Лагин, заточенный в вечном безмолвии, был
сейчас ему безразличен. Третий, Элиен, находился в двух лигах к
югу и его Урайн видел так же отчетливо, как отсутствующую линию
жизни на своей руке. Багровая Печать Тайа-Ароан сияла на челе
Элиена, как Зергвед на черном бархате небес, но со всех сторон
ее окружал плотный белый мрак и это приводило Урайна в
бешенство. Урайн даже не мог определить, сколько воинов привел
с собой сын Тремгора == десять, тысячу или десять тысяч. С
Элиеном пришел некогда могучий властелин стихий, ученик
Лишенного Значений, которого его хозяин уже давно сбросил со
счетов. Но, как видно, даже Хуммер не всеведущ и открыт
заблуждениям == украдкой подумал Урайн. Ловкий спутник Элиена
не сможет, конечно, устоять перед его мощью. Не сможет. Но
сейчас придется быть осторожным.
Урайн быстро отдал распоряжения. Войска заняли позицию к
востоку от Круга Чаши. Сдвоенной девеге личной охраны он
приказал стать на левом фланге, двадцать пять тысяч копьеносцев
заняли центр и правый фланг. Стрелки из самострельных луков ==
предмет его заслуженной гордости == были распределены вдоль
всего фронта.
Шестьдесят тысяч герверитов, послушные каждому слову
своего повелителя, перестроились из походной колонны в боевые
порядки с быстротой и четкостью, которой позавидовал бы сам
Эллат. И каждый был готов провести в ожидании под невиданным
ослепительно-голубым солнцем целую вечность. Урайн умел
приводить своих людей к абсолютному повиновению. Он знал, что
даже если солнце выжжет их тела до костей, ни один из них не
посмеет сойти с места, указанного ему своим лантатом и ни один
лантат не покинет свою сотню до того момента, пока сам не
превратится в груду обугленных костей. Впрочем, Урайн не
сомневался в том, что ожидание их не продлится слишком долго и
эта битва станет для них самой легкой победой в истории, ибо ни
одному солдату не придется извлечь меч из ножен и ни одни
стрелок не зарядит свой лук.
Потому что две лиги, которые отделяют его от неприятеля,
пройдут кутах, и когда они через час вернутся назад, в руинах
древнего дворца останутся одни лишь недвижные оболочки
человеческих душ.
Колонну герверитской армии замыкали двести девяносто
восемь крытых фур на больших цельнодеревянных колесах. Кони,
впряженные в фуры, были, пожалуй, самыми несчастными
бессловесными тварями Сармонтазары, потому что вот уже почти
сутки они испытывали жуткую близость кутах.
Сегодня родится Кутах над Кутахами, который сам сможет
водить Воинство Хуммера, повинуясь приказаниям Урайна. Но пока
он только начал свое пробуждение, а Урайн уже не мог ждать. Ему
не терпелось как можно скорее сокрушить последних безумцев,
осмелившихся встать на его пути. С их смертью война с
Сармонтазарой окончится, не успев толком начаться. Все народы
присягнут на верность Хуммеру.
Урайн забрался в первую фуру. Там лежали, словно тихие
покойники, двое кутах. Урайн одел на голову обруч из
серебристого металла и спустя несколько мгновений его тело уже
отдыхало от тяжелого бремени беспокойной души темного слуги
Хуммера.
Из всех фур разом на землю спрыгнули кутах и их тела
нестерпимо засияли под жгучими лучами бешеного солнца Дня
Судеб.
***
Элиен и Леворго собрали всех в одной из боковых комнат
дворца. Потолок в ней был относительно целым и несмотря на то,
что в центре пола зиял бездонный провал, из которого время от
времени раздавались надсадные стоны какой-то гиблой твари, эту
комнату признали единственно подходящей для военного совета.
Здесь была теневая сторона и жара была вполне умеренной.
== Итак, == начал Леворго, == первая часть моего плана
удалась. Нам остается выстоять здесь и выманить Урайна к самой
Чаше. Знак Разрушения почти описан. Чашу Хуммера отделяет от
разрушения одна-единственная лига. Но как сделать так, чтобы
Урайн прошел ее, я не знаю.
В комнату вбежал один из передовых наблюдателей. == Идут!
Они идут! == Взволнованно сказал он и каждому было ясно, что
Воинство Хуммера прошло мимо Чаши и движется прямо на них.
== Ну что же, == сказал Леворго. == Завязываем говорильню
и по местам. Что делать каждый из вас знает.
Патты быстро разошлись. Элиен, айли и Леворго поднялись на
башню, торчавшую в центре дворца каменным обрубком среди
сожженного небесным огнем леса руин.
Элиен видел кутах уже не в первый раз, но айли, стоявшие
по обеим сторонам от него, разом тихонько вскрикнули и
прижались к своему единственному в мире мужчине, словно были не
свирепыми воительницами, а маленькими изнеженными девочками.
Словно бы волны разгневанной ртути приближались ко дворцу,
грозя погубить его защитников в своих ядовитых объятиях.
Леворго покосился на айли с сочувственной улыбкой. ==
Ничего, == успокоил их Леворго, == это не самое страшное из
того, что нас сегодня ожидает.
"Старый болван, == рассердился Элиен, == нашел чем
утешить". == Почтенный Леворго шутит, чтобы сделать вид, будто
сам он не боится, == сказал Элиен вслух, пораженный собственной
дерзостью.
Похоже он, сам того не желая, оказался более чем близок к
истине. Леворго промолчал, сделав вид, что сосредоточенно
наблюдает за кутах.
Элиен ждал, когда кутах закричат своим боевым ором и
перейдут на бег, но те шли размеренно, устрашающе покачиваясь
на противоестественно выгибающихся ногах, и совершенно
беззвучно. Похоже, Урайн понимал, что до Лон-Меара могли дойти
только самые отчаянные и дерзкие воины, против которых никакой
крик, никакие трюки не помогут. Их можно только убить. В полном
безмолвии.
Кутах вышли из идеально ровного Круга Чаши и под их лапами
заскрипел битый камень. Всего лишь несколько шагов отделяли их
теперь от приметного красного камня, положенного Хранителем
Диорха еще со вчерашнего вечера.
Ни Леворго, ни Элиену не потребовалось отдавать никаких
указаний. Каждый из паттов был на своем месте и каждый знал,
что ему надлежит делать. На каменных террасах, пятью
десятилоктевыми уступами опоясывающими руины дворца, появились
сотни паттов. И каждый из них нес в руках прямоугольный плоский
предмет.
Урайн == одна воля, вошедшая в без малого шестьсот тел ==
напряг отнюдь не лучшее, серое, зрение кутах, чтобы понять, что
это за штуки вынесли дерзкие посетители его вотчины. Щиты?
Похоже на харренские "башни", но зачем к каждому из них
приделана деревянная откидная подпорка? Неважно. Через
несколько ничего не значащих мгновений он узнает это. Когти
Хуммера вспорют любой щит, как таран боевой галеры вспарывает
прогнившее брюхо толстого купеческого парусника.
Патты выстроились ровными рядами, в полном соответствии со
вчерашней репетицией. Кутах прошли мимо красного камня. И тогда
все патты разом, невольно щурясь навстречу ослепительному
лиловому солнцу в небесах == повернули свои плоские предметы
лицом к строю кутах.
И второе солнце воссияло на земле. Отразившись в четырех
сотнях зеркал и напитавшись в их сияющих глубинах страшной
колдовской мощи, в глаза кутах ударило жестокое светило Дня
Судеб. В открытое, обнаженное сознание тысячеокого Урайна
ворвался свет, который уже нельзя было назвать светом. Это был
огненный ураган такой силы, какой не знал Лон-Меар со времен
своего первого разрушения. Урайн был ослеплен в одно мгновение
и вместе с ним ослепло все Воинство Хуммера. Ряды смешались,
кутах сбились в одну нестройную кучу, роняя серповидные мечи,
стремясь закрыть лишенные век глаза руками, но даже сквозь них,
казалось, проникало всеиспепеляющее пламя.
Армия герверитов видела ослепительную вспышку на юге.
"Хорошо властелин Урайн поучает этих болотных крыс", == с
одобрением поговаривали солдаты. Они даже не могли себе
представить, что дела обстоят, мягко говоря, иначе, и болотные
крысы преподнесли властелину Урайну страшный сюрприз.
***
Среди паттов царило ликование.
== Долгие лета Хранителю Диорха! == Заорал молодой воин,
которому поход в Лон-Меар стал казаться чем-то средним между
охотой на медведя и веселой пирушкой.
== Долгие лета! == Подхватили остальные. На башне были
более сдержанны. == Это еще не все, == твердо сказал Леворго,
== теперь слово за нами.
Рука Хранителя Диорха легла на плечо Элиена. Сын Тремгора
удивленно посмотрел на Леворго.
== Пойдем вниз. Все увидишь сам. Они спустились вниз,
прошли по лестнице, прорезающей террасы, через ряды восхищенных
паттов, и оказались у самого подножия дворца, в какой-то сотне
шагов от слепых и беспомощных кутах. За их спинами продолжало
сиять рукотворное солнце и Элиен мог на своей шкуре
почувствовать его испепеляющий жар.
== Надо выгрести мусор, == спокойно заметил Леворго, ткнув
пальцем в толпу кутах, сверкающих двойным отраженным светом. ==
Дай мне свою руку, чтобы мое искусство соединилось с силами
Звезднорожденного.
Элиен с некоторой опаской вверил свою ладонь власти
крепких узловатых пальцев Леворго. Он не знал точно, что
последует за этим, но не сомневался в том, что веселого будет
мало. Впрочем, Бадалар, эверонот со странностями, пожалуй нашел
бы в этом самое что ни на есть веселье.
Несколько коротких колоколов все было по-прежнему. Но вот
Элиен ощутил начало изменений. Его тело медленно растворялось,
как это уже было с ним когда-то на Хеофоре. Тогда он стал
громадным бронзовым воином, теперь же он чувствовал, как
дробится на множество частей, сохраняющих, однако, связь с тем
сверхцелым, которое сейчас составляли он и Леворго. И эти части
были угловатыми и горячими, большими и малыми, хищноклювыми и
драконокрылыми. И каждая из них имела свою, непохожую на
человеческую, долгую память, запечатлевшую гордость, боль и
скорбь.
Некогда Они были пробуждены из небытия самим Лишенным
Значений и служили источником великолепия и гармонии города
Меар. Гордость. После в Меар пришла великая война. Они изведали
алмазные подковы конницы Хуммера, раскаленные добела лапы его
стальных чудовищ, ярость хищного пламени, превратившего их
искусно обработанные тела в оплывшие сталагмиты, в крошево, в
пыль. Боль. А после грохочущее разрушение завершилось и на
уцелевших снизошел покой. Им осталось печалиться по временам
небывалого величия, по Лишенному Значений, по своим
изуродованным телами. Скорбь. И вот теперь неведомые пришельцы
вошли в них, и слились с ними в одно целое, и у них появилась
возможность отомстить слугам своего мучителя.
Патты видели, как вокруг Элиена и Леворго, взявшихся за
руки, сгустилось зыбкое марево. Вскоре по земле поползла
странная дрожь. Она усиливалась, переходя в мерные биения,
словно бы где-то внизу пульсировало исполинское сердце. Один из
правофланговых паттов, тот самый, что первым провозгласил
долгие лета Леворго, испуганно вскрикнул. Рядом с ним сорвался
со своего постамента и медленно пополз вперед греовердовый
крылатый телец. Из многочисленных провалов ударили ввысь
фонтаны обломков плит, расколотых статуй, бесформенные каменные
слитки, некогда изведавшие ярость Хуммера. Мелкий каменный
щебень тек быстрыми ручьями, в которых угрожающе переваливались
огромные капители колонн. По обеим сторонам от Элиена и Леворго
взбухали две волны разъяренного греоверда, гранита, лунного
камня.
Да, они отчасти заслонили от кутах рукотворное зеркальное
солнце, но в нем пока не было необходимости. Оно выполнило свою
главную цель == ослепить Урайна и остановить кутах == и теперь
оставалось лишь прогнать Воинство Хуммера от дворца.
Каменные волны обрушились на кутах. Воины Хуммера были
опрокинуты, сметены, погребены под обломками величайшего города
Сармонтазары, в свою очередь некогда сметенного их зловещим
создателем.
Элиен чувствовал, как его многочисленные каменные тела
поют от давно позабытой радости и ликовал сам, впервые в полной
мере испытывая упоительное ощущение от повелевания стихиями.
Ему хотелось продлить свое упоение на целую вечность. Колонны
были его бесчисленными конечностями, а ручьи каменной крошки
были ему стопами. И он с наслаждением топтал ненавистных кутах,
даже не отдавая себе отчета в том, что их серебристые покровы в
тысячу крат прочнее греоверда. И пока цела Чаша нет в мире
ничего, кроме Поющего Оружия, что было бы в силах положить
предел существованию Воинства Хуммера.
***
== Ну, довольно! == Во всю свою недюжинную глотку проорал
Леворго в самое ухо Элиена. Он уже довольно давно извлек свою
ладонь из его ладони и с затаенным восхищением наблюдал, как
сын Тремгора сам, уже без его помощи, ворочается в каменном
кургане, который вырос на месте кутах.
Видя, что Элиен его не слышит, Леворго притворно вздохнул
и едва не в полную силу ударил сына Тремгора своим волнистым
мечом по спине. Плашмя. Вкупе с коротким заклинанием, от
которого любой стердогаст навеки лишился бы разом дара речи,
сна и покоя, это привело к долгожданному эффекту. Сын Тремгора
по-детски ойкнул. В его экстатически затуманившихся глазах
вновь появилось осмысленное выражение и он растерянно спросил:
== Что?! == Ничего. Для первого раза вполне достаточно, ==
вяло сказал Леворго. == И так ради сомнительной выгоды мы
потратили уйму сил. Свое слово мы уже сказали, теперь придется
выслушать Урайна.
И только теперь Элиен понял, насколько же он устал. == Вот
именно, == согласился Леворго. == Но, боюсь, передышка будет
очень короткой. Поэтому расслабься насколько возможно и думай о
приятном. Лучше всего == о двух крутобедрых девах, что с
восхищением взирают на тебя с башни.
***
Урайн сорвал с себя обруч и в остервенении выскочил из
фуры. Войска по команде агналов приветствовали его дружным
боевым кличем. Никто из солдат не сомневался в том, что грохот
и высокие столбы пыли, поднявшиеся в стороне дворца, тоже дело
рук их всемогущего властелина.
Урайн нашел в себе силы сделать им скромный жест рукой.
Дескать, будет, будет вам, это только цветочки.
Проклятый Звезднорожденный, проклятый Леворго, проклятое
солнце. Перед глазами Урайна все еще расплывались разноцветные,
преимущественно лиловые, круги. Виски, казалось, были готовы
лопнуть от изуверской боли.
Аскутахэ, Кутах над Кутахами. Вот кто ему сейчас нужен.
Урайн сосредоточился. Его взгляд пронзил каменную сферу,
добрался до идеальных форм чаши, проник сквозь серебристую
скорлупу яйца. Он видел точеные очертания его полностью
сформировавшегося тела, видел длинные прямые волосы,
ниспадающие на широкую литую грудь, видел сложенные за спиной
мощные крылья. Красавец. Любимец. Не чета этим увальням,
которые сейчас погребены заживо стараниями Леворго. Урайн с
гордостью смотрел на плод великолепно задуманного и виртуозно
исполненного тройственного соития. Его, Астахэ и Лакнатах.
Урайн заглянул ему прямо в глаза. Они были пусты, как
темные провалы глазниц начисто вылизанного червями, дождями и
ветрами собачьего черепа. Урайн вгляделся пристальнее. Да. Все
идет так, как должно. В глазах Аскутахэ загорелись ровным
светом две крошечные колючие искорки. И они постепенно
разгорались.
Взгляд Урайна пошел дальше. Большая куча каменного мусора.
А за ним == заметно поредевший белый морок, которым окутывал
Леворго все вокруг себя. Ученик Лишенного Значений заметно
ослаб. Урайн облюбовал подходящий острый обломок белого камня
размером с четырех быков, который венчал навороченный магией
Леворго курган. Серьга в ухе Урайна незаметно засветилась ==
свирепое солнце Дня Судеб было пока что в состоянии затмить ее
свет == и обломок поднялся над курганом на мизерную высоту. В
образовавшийся зазор едва ли можно было просунуть лист бумаги.
Одновременно Урайн наблюдал за Леворго. Похоже, старикан ничего
не почуял.
И тогда впервые с начала этой странной битвы в полную силу
блеснула изумрудная вспышка, на мгновение затмив собою солнце.
Обломок с оглушительным треском расслоился на тысячи острейших
каменных лезвий и они с быстротой молнии ринулись к груди
Леворго.
Но Хранитель Диорха был начеку. Большая плита, спокойно
приютившаяся у основания кургана, встала на дыбы и с глухим
гудением встала на пути у каменных стрел. И смертоносные
посланцы Урайна, и щит Леворго исчезли в смерче каменной пыли.
Хранитель Диорха с трудом удержался на ногах == так
ослабели колени. Урайн неистово выругался, в очередной раз
убеждаясь, что и его могущество имеет свои пределы.
"Старик, однако, скоро выдохнется, == подумал Урайн,
успокаиваясь. == Нужно только подойти поближе."
Урайн знал, сколько еще потребуется времени Аскутахэ,
чтобы выйти на свет. Урайн знал, сколько сможет продержаться
Леворго против него одного и сколько == против него, Воинства
Хуммера и Аскутахэ вместе взятых. Урайн знал, во сколько
мановений ока он расчистит курган над своим воинством, когда
подойдет ближе. Урайн знал, сколько ему потребуется времени,
чтобы подойти ближе.
Все было исчислено, отмерено, взвешено задолго до того,
как пала твердыня Меара и существа, рядом с которыми кутах
казались певчими птицами, ворвались в город, чтобы сокрушить
бронзовых гигантов Лишенного Значений. Все сходилось, как
головоломная семиходовая комбинация Хаместира.
== Все приходится делать самому, милостивые гиазиры, ==
бросил Урайн в пустоту. Рядом не было никого, кто был бы
способен оценить его многогранную иронию.
Он небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами
последнюю лигу на дороге к победе.
***
Урайн небрежно дернул плечом и пошел на юг, отмеряя шагами
последнюю лигу Знака Разрушения.
== Он пошел, == сказал Леворго Элиену и на его лице сын
Тремгора увидел странную смесь надежды, тревоги и беспощадной
решимости.
Сын Тремгора молча кивнул. Вопросы вроде "куда?" или
"кто?" казались верхом глупости. Несколько коротких колоколов
над Лон-Меаром продолжала висеть мертвая тишина. Затем до слуха
стали доноситься тихие тупые удары.
== Это он? == Спросил Элиен, заподозривший в этих ударах
стук тяжелых сапог Урайна по гладкому Кругу Чаши.
== Нет, == покачал головой Леворго. == Увы, нет. Это новый
слуга Хуммера, Кутах над Кутах, ломится из своего яйца.
Удары стали значительно громче. В них вплетался скрежет и
громкое позвякивание. Казалось, кто-то рубится огромным топором
сквозь хрустальную стену.
== И что мы намерены предпринять теперь? == Спросил Элиен,
нетерпеливо перетаптываясь с ноги на ногу.
== Ждать, == сказал Леворго вместе с долгим зевком. Уже
второй день ему непреодолимо хотелось уснуть. Уснуть навеки.
Он сел на пыльные растрескавшиеся плиты. Элиен, немного
поколебавшись, последовал его примеру.
***
Урайн неторопливо шел вперед, вышагивая в такт сладостным
его уху ударам, которые доносились из-под каменного купола. Он
продолжал пристально следить дальним зрением за Леворго. Он не
мог видеть, как под его багровым плащом разгоралась глубоким
беспощадным светом Тиара Лутайров, венчавшая черен его
трофейного меча. Урайн Повелитель Двух Мечей == клинка Хуммера
и Поющего меча-подкидыша Эллата == невозмутимо дописывал Знак
Разрушения.
Леворго, тоже не сводивший магических глаз с плотного
извращенного кокона Великой Пустоты, каким представлялся ему
истинный Урайн, безмолвно заклинал все стихии, чтобы они вняли
ему, наследнику Лишенного Значений. Шаг. Еще шаг. Еще два шага.
Только бы он не остановился.
Когда до незримой черты оставалось пять шагов, из Чаши
Хуммера раздался оглушительный треск и сразу вслед за ним ==
душераздирающий вопль, в котором слышались голод, торжество,
жестокость. Аскутахэ, Кутах над Кутах, оповещал Сармонтазару о
своем пришествии в мир.
И тогда Урайн остановился. Ему незачем было идти дальше.
Вершина купола, воздвигнутого некогда самим Хуммером, разошлась
на восемь лепестков. И из открывшихся навстречу лиловому солнцу
ворот появился Он. Кутах над Кутах. В отличие от прочих Воинов
Хуммера он был крылат. В отличие от прочих воинов Хуммера он
был красив и пришел в мир в обличье черноволосого статного
юноши. И он был разумен. В отличие от кутах.
Описав в небе сверкающую дугу, он стремительно опустился и
припал на одно колено перед Урайном.
== Здравствуй, отец, == сказал он на Истинном Наречии
Хуммера. == Здравствуй, сын мой, == кивнул Урайн. == Сейчас я
освобожу кутах из каменного плена. Прими свое воинство и веди
его. Ты видел с высоты дерзких людей, возжегших на земле второе
солнце. Убей их. Насыться ими.
== Хорошо, отец, == согласился юноша и в каждом звуке его
твердого голоса пело ликование.
Урайн уселся на землю, скрестив ноги == точь в точь как
Леворго. Он закрыл глаза и приступил к освобождению камней от
формы.
***
Каменный курган, под которым, как надеялся Элиен, кутах
нашли свое последнее пристанище, заколебался от основания до
вершины. Плиты лунного камня, до этого ослепительно блестевшие