Адлер Элизабет. Достояние леди

   – Хотите кожаную куртку? – спросил мальчишка на ломаном английском. – Я знаю место, где все дешево.
   Арнхальдт покачал головой.
   – Ты говоришь по-английски?
   – Конечно, – улыбнулся мальчик. – Все турецкие парни говорят по-английски, по-французски, по-итальянски. Чуть-чуть.
   При виде десятитысячной купюры, которую достал Арнхальдт, робко отступил назад. Ему стало страшно.
   – Мне надо позвонить по телефону, – произнес Арнхальдт, медленно и четко выговаривая слова. – Но я не умею говорить по-турецки. Поэтому я прошу позвонить тебя. Вот номер телефона. – Он показал мальчишке клочок бумаги с цифрами. Тот кивнул.
   – Ты позовешь к телефону господина Михаила Казана, – продолжил Арнхальдт, – и передашь ему следующее: «Анна на «Леониде Брежневе» в Истинье». Повторишь эти слова дважды, а потом повесишь трубку. Понял?
   – Конечно! – радостно закивал мальчишка, не отрываясь глядя на десятитысячную купюру: такую сумму ему было не заработать за полгода.
   – Повтори! – приказал Арнхальдт.
   – Я должен попросить к телефону господина Михаила Казана и сказать ему, что Анна на «Леониде Брежневе» в Истинье. – Его рука потянулась к банкноте.
   Арнхальдт опередил его, накрыв яркую бумажку ладонью.
   – Сначала ты позвонишь.
   Первый телефон-автомат, который попался им на пути, не работал. Второй – тоже.
   – Я знаю одно место! – воскликнул мальчишка и потянул Арнхальдта в боковую улочку.
   Подойдя к дверям мясной лавочки, мальчик вытащил из кармана телефонный жетон и попросил у хозяина разрешения позвонить. Стоя на улице, Арнхальдт сквозь витрину смотрел, как мальчишка набирает номер Казана. Потом он сказал что-то по-турецки, быстро повторил те же слова и бросил трубку. Через секунду мальчишка уже стоял на пороге лавки с протянутой рукой. Ферди сунул ему десять тысяч и, развернувшись, поспешил обратно в отель.
   – Спасибо, спасибо, сэр, – кричал вслед мальчишка. – Вы очень добры ко мне…
   Но барону было не до этого. Он спешил возвратиться в свой номер, чтобы ждать.
   Рефика Казан заметила, что рука мужа, сжимающая телефонную трубку, дрожит. Он положил трубку и подошел к окну их фешенебельной виллы, стоявшей на вершине одного из холмов над Босфором.
   Рефика с тревогой посмотрела на мужа. Еще несколько минут назад он был полон энергии, желания действовать, но теперь, после этого звонка, вся сила, казалось, оставила его. Более того, за несколько мгновений он как бы постарел. Михаил Казан не любил говорить о своем возрасте, но годы постепенно брали свое. Рефика понимала, что они с мужем уже успели состариться – еще бы, ведь за плечами была долгая жизнь. За годы, прожитые вместе, Рефика ни разу не напоминала Михаилу о его физическом недостатке – впрочем, какой это недостаток? Опираясь на трость, Михаил отошел от окна и тяжело опустился на диван возле Рефики.
   – Звонил какой-то мальчишка, – спокойным голосом произнес Михаил. – Он сказал, что Анна находится на борту «Леонида Брежнева» в Истинье. Очевидно, кто-то заплатил ему за то, что он передаст мне это сообщение.
   Рефика забеспокоилась еще больше.
   – Но кто? И зачем?
   – Если бы я знал. Наверное, они схватили ее прямо в аэропорту. Почему, почему она не позвонила нам, не предупредила, что прилетает в Стамбул? Что же нам теперь делать? Как вызволить Анну с русского корабля?
   – Один ты с этим не справишься, – проговорила Рефика. – Позвони в министерство иностранных дел, в полицию. Обязательно свяжись с американцами. Я уверена, что если сегодня нам не удастся вызволить ее, будет поздно – с наступлением темноты они отплывут в Россию.
   Михаил с мольбой посмотрел на висевшие на стене фотографии родителей – Тарика и Хан-Су…
   – Как бы ты поступил на моем месте, отец? – проговорил он. Вдруг через мгновение он громко расхохотался – Ты бы последовал совету своей жены Хан-Су! – Михаил улыбнулся Рефике: – Что ж, я, пожалуй, тоже послушаюсь тебя.
   Михаил позвонил Ахмету, рассказал ему, в чем дело, и попросил немедленно приехать. Потом он позвонил еще в три места. Через полчаса на виллу приехали четыре человека: министр иностранных дел Малик Гульсен, шеф полиции Мехмет Келич, американский консул Джим Херберт и Ахмет Казан.
   Рефика сидела в мягком кресле у окна, смотрела на Босфор и прислушивалась к разговору мужчин. Лицо ее было спокойно, но это была лишь маска – Рефика любила Анну, как родную дочь, и знала что, если с девушкой что-то случится, она не вынесет этого… Если бы только эта глупышка приехала в дом Казанов и сказала, что нужны деньги на содержание Мисси. Увы, Анна всегда отличалась упрямством и независимостью; она была страшно горда тем, что без посторонней помощи добилась успехов в работе.
   Рефика посмотрела на Михаила и с радостью заметила, что он снова полон энергии и решительности. Это был уже не тот сломленный судьбой старик, который говорил с ней час назад – к Михаилу вернулась молодость. Михаил был готов пойти на что угодно, лишь бы помочь Анне.
   Министр иностранных дел Гульсен с тревогой в голосе проговорил:
   – Это верно, что русский сухогруз находится в территориальных водах Турции и, следовательно, подпадает под действие турецкого морского законодательства. Но для того, чтобы пойти на конфликт с русскими и провести на борту судна обыск, как этого требуете вы, Михаил, нам нужно иметь стопроцентную уверенность в том, что девушка действительно находится на борту «Леонида Брежнева». В противном случае мы рискуем спровоцировать крупный международный скандал, а скандалы Турции сейчас совершенно ни к чему.
   – Я только что вернулся из Истинье, – проговорил Михаил с трудом сдерживая волнение. – Судно набито вооруженными людьми: солдаты с автоматами стоят у обоих трапов. На них военная форма, форма частей спецназа. Я уверен на все сто!
   Американский консул Джим Херберт глубоко вздохнул.
   – Девушка – гражданка США. Ее необходимо найти. Но, как уже сказал господин Гульсен, нам не нужен международный скандал. Если на борту «Леонида Брежнева» действительно размещены спецназовцы, это значит, что они охраняют кого-то или что-то – очень важное. Как бы то ни было, мне кажется, что Турция имеет право задать русским ряд вопросов. Мне необходимо позвонить в Вашингтон и проконсультироваться по этому вопросу.
   Михаил ткнул пальцем в телефон.
   – Звоните прямо сейчас, мистер Херберт, – у нас нет ни минуты лишнего времени.
   – Анна прилетела в Стамбул из Лондона, – начал Ахмет. – Она прошла через паспортный контроль и поздоровалась со знакомым таможенником. Он видел, как она выходила из здания аэропорта – неожиданно ее обступила целая толпа мужчин. Таможеннику показалось, что они пристают к Анне, и он решил подойти поближе– разобраться, в чем дело. Когда он вышел на улицу, ее уже поблизости не было – таможенник решил, что она уехала на такси, и успокоился. То, что Анну захватили в аэропорту русские, не вызывает сомнений. Зачем она им понадобилась, вам известно. Было бы логично предположить, что они предпримут попытку вывезти ее в Россию. Что может быть проще, чем отправка такого ценного «пассажира» на борту сухогруза? Русские корабли каждый день ходят по Босфору в обоих направлениях – никто не обращает на них особого внимания. КГБ наверняка постарается под покровом ночи незаметно вывезти Анну на борту «Леонида Брежнева».
   Джим Херберт положил трубку и передал собравшимся, что в Вашингтоне уже известно о похищении Анны Адэр. Как сообщили ему в Госдепартаменте, сотрудник этого ведомства Кэл Уоррендер должен прибыть в Стамбул сегодня вечером и лично заняться делом о похищении. Консул замялся. Он не имел права говорить о том, что на турецкой территории действуют агенты ЦРУ. Наконец он нашел нужные слова и закончил:
   – В Вашингтоне согласны с вашей версией относительно нахождения мисс Риз на борту «Леонида Брежнева». Правительство США окажет поддержку любым действиям Турции, направленным на ее освобождение. Впрочем, настаивать мы не имеем права. Правительство Турецкой республики вольно поступать по собственному усмотрению.
   – Коль скоро никому из нас не хочется устраивать международный скандал, – заметил шеф полиции Келич, – надо обратиться за помощью к моему ведомству.
   Гульсен задумчиво кивнул головой.
   – Может быть, попробуем дать русским шанс вообще обойтись без скандалов? Скажем, что у нас есть сведения, что один из моряков силой затащил девушку на корабль. Если они согласятся добровольно вернуть ее, мы замнем дело.
   – А если они не согласятся? – спросил Михаил, нервно постукивая по полу тросточкой.
   Гульсен пожал плечами.
   – В таком случае нам придется настаивать на проведении обыска. – Он тяжело вздохнул. – И все-таки надо попытаться решить вопрос мирным путем – существуют же цивилизованные способы разрешения подобных конфликтов.
   Михаил поднялся во весь рост и словно туча навис над Гульсеном.
   – Предупреждаю вас, господин министр, – проговорил он, – если у вас ничего не выйдет, я лично займусь этим делом. Пока еще не поздно, надо разыскать Анну!
   Четверо мужчин переглянулись: они прекрасно понимали, что имеет в виду Михаил – «пока еще не поздно» означало «пока они ее не убили».
   Гульсен пристально посмотрел на шефа полиции и спокойно произнес:
   – Разрешаю вам действовать согласно обстоятельствам.
   Гости поднялись с кресел и направились к выходу – Михаил и Рефика долго смотрели им вслед. Когда кортеж машин скрылся за поворотом, Михаил обернулся к жене.
   – Что скажешь? – спросил он.
   – А что тут говорить? – ответила Рефика. – Ты сам все сказал: если у них ничего не получится, придется тебе взяться за освобождение нашей Анны.
   Джини открыла глаза. По крайней мере, она думала, что открыла глаза, но вокруг стояла кромешная тьма. Она покрутила головой в надежде найти какой-нибудь источник света, но тщетно. Голова раскалывалась от боли. Глухо застонав, Джини попыталась понять, где она находится, как здесь оказалась и почему не может притронуться руками к гудящим вискам. Но мозг отказывался работать, и это был тревожный симптом.
   Беспросветная тьма давила на глаза, было жарко и душно. Джини с ужасом вспомнила слышанные в детстве истории о замурованных заживо монахинях и о несчастных больных, впавших в летаргический сон и живыми опущенных в могилы.
   Она снова застонала, но никто не пришел на помощь. Никто не услышал ее. Всхлипывая от страха, она постаралась сесть, но тут поняла, что руки ее связаны за спиной, а ноги – крепко перехвачены на уровне лодыжек толстыми веревками. Только сейчас до нее дошло, что случилось: ее связали!
   Не в силах подняться и даже сесть, Джини повалилась на пол – ей хотелось света, свежего воздуха. На глазах девушки выступили слезы отчаяния. Собрав в кулак свою волю, она еще раз предприняла попытку вспомнить, что же с ней произошло. Сначала она вспомнила, как выходила из самолета британской авиакомпании в стамбульском аэропорту, потом все события последних часов постепенно выстроились в логический ряд.
   Она решила выступить по телевидению с заявлением о том, что ей известно имя и местонахождение загадочной «Леди», по одной единственной причине: дело зашло слишком далеко – гибли люди, она начала бояться не только и не столько за себя, сколько за Мисси. К тому же, ей очень хотелось выполнить обещание, данное Кэлу, – обещание помочь своей стране.
   Но для начала ей было необходимо увидеться с Казанами. Надо было предупредить друзей о возможной опасности, а заодно – посоветоваться с Михаилом, что делать с несколькими миллиардами долларов, хранящимися в швейцарских банках. С тех пор, как Джини узнала о существовании этих денег, она часто задумывалась о них. Она знала, на что пустить эти огромные суммы, а Михаил мог дать практический совет. Но самое главное, Джини была уверена, что Казаны защитят ее от любой опасности – рядом с этими мужественными и честными людьми она всегда чувствовала себя уверенно и спокойно. Увы, ее планам не суждено было сбыться– она лежала в темном и душном помещении, связанная по рукам и ногам. Она стала чьей-то пленницей.
   Джини недоумевала, как врагам удалось выйти на ее след—ведь она так ловко пересела с одного самолета на другой в лондонском аэропорту! А еще раньше, в Вашингтоне, вместо того, чтобы поехать домой, не переодеваясь, прямо поехала с телестудии в аэропорт. Но противник оказался хитрее и сильнее. С трудом она вспомнила, как в стамбульском аэропорту ее окружила толпа каких-то странных мужчин в темных очках. Больше она ничего не могла восстановить – как ни старалась напрячь память.
   Вдруг Джини заметила, что пол, на котором она лежит, плавно покачивается: она сразу же вспомнила детство, отдых на яхте Казанов, морские прогулки вдоль берегов Род-Айленда. Выходит, она не была заживо погребена– она находилась на борту корабля!
   Джини напрягла слух, может, удастся расслышать знакомый рокот турбин? Но вокруг стояла гробовая тишина– даже волны не плескались о борт судна. Где же она находилась? В Стамбуле? Или в России?
   Джини попыталась сориентироваться в пространстве: рукой она нащупала пол – он был деревянный. Превозмогая боль от впивавшихся в кожу веревок, стала перекатываться с бока на бок, пока не оказалась возле борта – он был холодным и чуть влажным.
   Вдруг она услышала шаги – кто-то спускался по железному трапу к ней в трюм. Замирая от страха, Джини всматривалась в темноту.
   Послышалось лязгание замка, и неожиданно в помещение ворвался свет столь яркий, что Джини зажмурилась.
   – Итак, – произнес незнакомый грубый голос, – ты наконец проснулась, Анна Адэр? – человек говорил по-английски с сильным акцентом.
   Анна Адэр… Вот уже много лет она жила под другим именем – ей не хотелось, чтобы печальная известность матери преследовала ее по пятам. Тогда ей было всего восемнадцать – она собиралась поступить в колледж и не хотела, чтобы однокашники и преподаватели указывали на нее пальцами как на дочь знаменитой своим беспутством актрисы. Кроме того, в глубине души она боялась, что болезнь матери может передаться по наследству ей. Когда Мисси ругала маленькую Анну, она часто называла ее сумасшедшей. Конечно, умом девочка понимала, что никаких оснований для беспокойства нет, но, изменяя имя и фамилию, она как бы ставила еще одну преграду на пути болезни. В первом же учебнике для колледжа, который она купила, Анне попалась на глаза фамилия «Риз» – Риз так Риз, решила она и взяла себе эту фамилию. Теперь она была совсем другим человеком– простой американской девчонкой Джини Риз. Ей и думать не хотелось о своих знаменитых предках с их несметными богатствами и неизлечимыми болезнями. Никто из однокурсниц не знал, что она дочь Эйвы Адэр, а Анной она оставалась лишь для Мисси и семейства Казанов…
   Обладатель грубого голоса помог ей сесть на стул и поднес к губам девушки стакан с какой-то жидкостью.
   – Пей, – приказал он.
   Джини с ужасом покосилась на стакан.
   – Это всего лишь вода, – проговорил незнакомец. – Давай, пей поскорее и начнем беседу.
   Он приподнял дно стакана, и холодная влага потекла по ее лицу. Почувствовав внезапный приступ жажды, Джини сделала несколько жадных глотков, но буквально через секунду незнакомец отнял стакан и скомандовал:
   – А ну-ка, сядь! Наконец-то я вижу внучку князя Михаила Иванова. – С минуту он молча разглядывал лицо девушки, а потом громко расхохотался: – Да, тебе далеко до матери и бабки. Но я слышал, ты умная, сообразительная девушка, наверное, ум заменяет тебе красоту?
   Незнакомец стал ходить кругами вокруг Джини, громко стуча каблуками по дощатому полу. Девушка напрягла зрение, стараясь привыкнуть к яркому свету.
   – Кто вы? – прошептала она хриплым голосом. – Почему я нахожусь здесь?
   – А ты сама не понимаешь?! – Незнакомец присел на край столика, стоявшего прямо напротив ее стула, и Джини рассмотрела его: лысый череп, руки, сложенные на груди. Потом словно кто-то навел на резкость невидимый объектив, и девушка увидела маленькие злые глаза, густые нависшие брови, выступающую вперед челюсть и маленький жестокий рот.
   – Неужели тебе не ясно, кто я такой? – проговорил лысый человек. – Может, ты еще скажешь, что не догадываешься, чьи интересы я представляю?
   Джини кивнула.
   – России. Человек рассмеялся.
   – Я маршал Борис Соловский, председатель КГБ!
   – Соловский? – переспросила Джини.
   – Что, знакомую фамилию услышала? Да, я дядя того красавца-дипломата, с которым ты, насколько мне известно, уже успела близко познакомиться.
   Борис наклонился к самому лицу Джини. Девушка почувствовала тяжелый запах из его рта, разглядела бисеринки пота на лбу и нездоровый блеск в глазах. Соловский грубо схватил ее за правую грудь, Джини закричала, но он лишь крепче сжал руку.
   – Ну вот, – протянул он. – Можно начинать.
   Оставив свой черный «Форд-Скорпио» на стоянке в парке Йильдиз, Валентин вышел на берег Босфора. По склонам холмов в траве ярко горели весенние тюльпаны. Оранжевый шар солнца медленно клонился к западу. Валентин смотрел на закат и думал о Джини.
   Через несколько минут солнце скрылось за горизонтом– Валентин развернулся и пошел к машине. От парка Йильдиз до Истинье было всего несколько минут езды, но, когда Соловский подъехал к старому доку, уже совсем стемнело. Валентин остановился возле большого портального крана. Привычным жестом похлопал себя по кобуре, спрятанной под мышкой, – «люгер» был на месте. Затем достал из кейса «Микро-Узи» и стал внимательно изучать его. Со сложенным прикладом автомат имел в длину всего двадцать пять сантиметров и мог спокойно уместиться в кармане пиджака; вместе с тем, эта машина могла производить 1250 выстрелов в минуту «Карманная смерть», – подумал Валентин.
   Оставив машину незапертой, Валентин направился к стоявшему ярдах в ста пятидесяти «Леониду Брежневу».
   С судна спускались на берег два трапа: один из них, в центральной части корабля, вел в трюмы, а другой, на корме, – в кубрик. Возле каждого трапа стояло по два автоматчика. Валентин подошел к корме – солдаты сделали шаг вперед, направляя стволы «Калашниковых» прямо на него.
   Соловский поднял правую руку и произнес по-русски:
   – Я майор спецназа Валентин Соловский. Мне надо срочно поговорить с капитаном.
   Солдаты опустили автоматы и отдали ему честь, но по их нерешительным лицам Валентин понял, что они получили приказ никого не пускать на борт «Леонида Брежнева». Тогда Валентин сказал, что на корабле находится его дядя, генерал-майор КГБ Борис Соловский. Конечно, он не был уверен, что Борис уже прибыл в Стамбул, но другого способа попасть на корабль у него не было.
   Услышав имя председателя КГБ, один из спецназовцев подошел к Валентину и попросил предъявить удостоверение. Внимательно изучив красную книжечку, он вытянулся по струнке и еще раз отдал честь. Валентин окинул солдата презрительным взглядом: кажется, ему повезло – удостоверение офицера спецназа и командирский тон произвели на охранников должное впечатление.
   – Я провожу вас к капитану корабля, товарищ майор, – подобострастным голосом произнес солдат.
   – Оставайтесь на посту! – бросил Валентин. – Я сам найду дорогу.
   Стараясь ничем не выдать волнение, Валентин поднялся на палубу. Лишь бы солдаты не передумали и не бросились за ним вдогонку. Подходя к надстройкам на корме, Валентин подумал, что будь он командиром этих солдат, то обязательно отдал бы их под трибунал: невыполнение приказа – слишком суровый проступок, особенно для спецназовца.
   Капитан сидел один в своей каюте; он доедал ужин, запивая его турецким пивом. Это был коренастый человек средних лет, не отягченный излишним интеллектом. Действительно, для выполнения такой работы – регулярных рейсов между Одессой и Триполи – совсем не обязательно быть семи пядей во лбу. Правда, на этот раз «Леонид Брежнев» выполнял не совсем обычный рейс, но всю ответственность за происходящее взял на себя большой человек из Москвы – генерал КГБ Борис Соловский.
   При виде Валентина капитан поставил на стол недопитую бутылку и с изумлением уставился на молодого человека.
   – Кто ты такой?! Что тебе нужно?! – закричал капитан.
   – Встать! – скомандовал Валентин. – Я майор спецназа Валентин Соловский.
   Капитан послушно вскочил на ноги и вытирая рукавом губы, пробормотал:
   – Извините, товарищ майор. Я никого не ждал в этот час. Охрана получила приказ никого не пускать на борт судна.
   – Ко мне этот приказ не относится, – отчеканил Валентин. – Неужели вам неясно, зачем я сюда прибыл? Мне нужно увидеться с моим дядей, генерал-майором Борисом Соловским.
   Капитан с понимающим видом закивал головой.
   – Конечно, конечно, товарищ майор, – пробормотал он. – Я провожу вас к товарищу генералу.
   – Благодарю вас, капитан, но я не нуждаюсь в эскорте, – проговорил Валентин, краем глаза глядя на дымящуюся тушёнку с макаронами. – Можете спокойно ужинать. Скажите, как мне найти генерала.
   Проходя мимо кубриков, Валентин обратил внимание на то, что все двери задраены – в коридоре не было ни одного матроса. Очевидно, Борис распорядился не выпускать команду из спальных помещений специально для того, чтобы они не узнали, что на борту судна находится председатель КГБ. Не заметил Валентин и «товарищей в штатском» – очевидно, Борис решил свести число охранников до минимума: чем меньше людей знает о готовящейся операции, тем больше шансов сохранить секретность.
   По узкой винтовой лестнице Валентин спустился в трюм. При свете электрической лампочки он увидел, что трюмы пусты, налево от лестницы находилась обитая железом дверь. Валентин осмотрелся – охраны поблизости не было; из-за двери доносился голос Бориса.
   Резким движением Валентин толкнул дверь – она оказалась незаперта. Ворвавшись в маленькое тесное помещение, Валентин нос к носу столкнулся с дядей. За его спиной сидела на стуле связанная по рукам и ногам Джини Риз.
   – Валентин! – с удивлением воскликнул Борис. – Не стану спрашивать, как ты сюда попал. Побеседуем посемейному. Скажу честно, я давно уже тебя ждал. Вот и встретились, милый племянничек.
   Валентин закрыл за собой дверь и прошел в глубь помещения. Джини с надеждой смотрела на него, но он, казалось, не обращает на девушку никакого внимания.
   Прислонившись к стене, Валентин сложил руки на груди и сказал:
   – Насколько я понимаю, ты опередил меня, дядя Боря.
   – А ты что думал?! – с ухмылкой ответил Борис. – Пытался обмануть КГБ? Перехитрить меня? По-моему, ты стал забываться, Валя. Помни, с кем ты имеешь дело. Как видишь, я могу больше, чем ты предполагал. Я могу все, и я знаю все.
   Борис сделал шаг навстречу Валентину. При виде его маленьких поросячьих глазок, не выражавших ничего, кроме ненависти, молодому человеку стало немного не по себе: на секунду он представил себя несчастным арестованным, вызванным на допрос к всесильному и беспощадному шефу КГБ.
   Собрав волю в кулак, Валентин решительно прошел мимо Бориса и приблизился к стулу, на котором сидела Джини. На девушке были джинсы и черная футболка. Она была бледна, как полотно, и лишь на щеке краснел след от пощечины. Девушка молча смотрела на Валентина.
   – Боишься, что она сбежит? – проговорил Валентин, поворачиваясь к Борису. – Ты всегда так обращаешься с дамами, дядя Боря?
   – Не зли меня, Валя, – процедил генерал. – Девушка связана потому, что она моя пленница.
   – Боюсь, что скоро тебе придется ее освободить. – Валентин со спокойным видом опустился на свободный стул и положил ноги на стол. – Я позвонил кое-куда. Естественно, не представившись… Так что в скором времени в Истинье прибудет турецкая полиция, и не только она. Потом здесь появятся представители американского консульства, турецкого правительства, ФБР, Интерпол, ЦРУ.
   Валентин с издевкой посмотрел на дядю.
   – Твоя выходка вызовет громкий международный скандал, дядя Боря Могу себе представить, что скажут турки и американцы, когда узнают, что на борту советского сухогруза, стоящего на якоре в территориальных водах Турции, находится председатель КГБ собственной персоной! Притом, не один, а с похищенной американкой, которую он связал по рукам и ногам и, судя по всему, пытает. Представляешь себе, что напишут в газетах! «Шеф русского КГБ генерал-майор Борис Соловский пойман с поличным во время похищения гражданки США». Интересно, что скажет по этому поводу Генсек? Думаешь, он представит тебя к очередному званию за тот позор, который навлечешь на всю страну? Борис с ненавистью посмотрел на племянника.
   – Лжешь, щенок, – прошептал он. – О том, что девчонка находится на борту судна, не знает никто.
   – Ошибаешься, дядя. Думаешь, в ЦРУ работают полные идиоты? Это же элементарно – догадаться, что простейший способ вывезти человека из Турции в Россию—спрятать его на корабле. Мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Итак? Что же ты собираешься теперь предпринять?
   Джини перевела взгляд с Валентина на Бориса, стоявшего возле двери. Свет лампочки без абажура отражался на его лысом блестящем черепе.
   – Я отдам приказ немедленно сниматься с якоря, – произнес он, сжимая кулаки.
   Валентин покачал головой.
   – Поздно, дядя Боря. Выйди на палубу. Корабль окружен катерами береговой охраны.
   – Думаешь, я поверю этим бредням? – рассмеялся Борис.
   – Думаю, поверишь. Понимаю, что тебе это не очень приятно, однако это правда. Но могу предложить тебе план спасения: сейчас мы сойдем с корабля, я посажу тебя в частный самолет и через час ты будешь в Анкаре – честь КГБ будет спасена.