Улица, по которой он ехал, уткнулась в Эр-стрит рядом с массивным зданием «Думбартон-Окс». Алекс свернул налево и по Эр-стрит доехал до нужного места.
– Так, значит, она не шутила, когда говорила о собственном особняке! – присвистнул Алекс, разглядывая могучее кирпичное сооружение со сланцевой крышей. Затормозив на кольцевой подъездной аллее, он выбрался из машины и огляделся.
Пространство вокруг дома было выдержано в весьма строгом стиле: кусты ровно подстрижены, цветы в симметрично расположенных рабатках и клумбах сияют всеми красками позднего лета. К ведущим на задний двор массивным деревянным воротам шла каменная, поросшая густым мхом дорожка. Впрочем, в подобных дворцах задний двор более уместно называть внутренней территорией, подумалось Алексу.
Взглянув на часы, он увидел, что прибыл на десять минут раньше. Чтобы убить время, он решил объехать вокруг квартала, но его остановил веселый женский голос:
– Значит, вы и есть тот самый человек из секретной службы?
Он обернулся. По дорожке к нему семенила маленькая согбенная женщина. На ее согнутой в локте руке висела корзинка со свежесрезанными цветами. Из-под широкополой шляпы выглядывали светлые букольки. На даме были бежевые полотняные брюки и свободная джинсовая рубаха. Солнцезащитные очки закрывали почти половину ее лица. От возраста женщина сильно усохла, и Алекс дал бы ей лет этак восемьдесят пять.
– Мадам?
– А вы и вправду большой и симпатичный! Надеюсь, вы вооружены? Имея дело с Кейт, надо быть во всеоружии.
Алекс огляделся, опасаясь, что Кейт его разыгрывает и что старушка нанята, дабы разыграть водевиль. Никого не увидев, он посмотрел на даму:
– Я Алекс Форд.
– Один из тех самых Фордов?
– Нет, мэм. И мое будущее, увы, не обеспечено крупным банковским вкладом.
Дама сняла перчатку, сунула ее в карман брюк и протянула Алексу сухонькую ладонь. После рукопожатия она, не отпустив руки, потянула его к дому.
– Кейт пока не готова. Входите, Алекс, мы немного выпьем и поболтаем!
Алекс позволил втащить себя в дом. Собственно, у него и не было других вариантов. Старушка благоухала какими-то пряностями, но более всего – лаком для волос.
Едва они вошли в дом, она отпустила его руку и сокрушенно воскликнула:
– Что случилось с моими манерами? Я даже не представилась! Люсиль Уитни-Хаусмен…
– Одна из тех самых Уитни-Хаусменов? – с широкой улыбкой спросил Алекс.
Дама сняла очки и кокетливо улыбнулась:
– Мой папа, Айра Уитни, вовсе не основал промышленную упаковку мяса. Он всего лишь сколотил на этом деле состояние. Мой дорогой супруг Берни, царство ему небесное, – она посмотрела в потолок и перекрестилась, – родом из семьи, разбогатевшей на виски. Увы, не всегда законным путем. Мой дорогой Берни, прежде чем стать федеральным судьей, работал прокурором, и наши семейные встречи, уверяю вас, иногда оказывались довольно забавными.
Люсиль Уитни-Хаусмен провела Алекса в большую гостиную и жестом пригласила присесть на стоящую у стены широкую софу. Поставив цветы в хрустальную вазу, она обернулась к нему:
– Поскольку речь зашла о виски, назовите вашу любимую отраву!
Люсиль подошла к невысокому шкафчику и открыла дверцу. За дверцей оказался прекрасно укомплектованный бар.
– М-м… миссис… какое обращение вы предпочитаете? С обеими фамилиями?
– Зовите меня просто Лаки. Меня все так называют – и, знаете, мне всю жизнь везло!
– Я бы предпочел стакан содовой, Лаки.
Она одарила его суровым взглядом и нравоучительно произнесла:
– Я знаю рецепты множества коктейлей, молодой человек, но среди них нет напитка под названием «Содовая».
– Ну, в таком случае ром с кока-колой, пожалуйста.
– Я сварганю вам бурбон с кока-колой, дорогуша. С акцентом бурбона.
Лаки принесла выпивку и уселась рядом. Подняв свой стакан, она посмотрела его на свет:
– Коктейль «Гибсон». Я его полюбила, увидев, как Кери Грант заказал его себе в поезде. Помните фильм «Север, к северо-западу»? Ваше здоровье!
Их стаканы легонько соприкоснулись краями, издав тонкий хрустальный звук. Алекс отпил немного приготовленной дамой смеси и закашлял. Силы небесные, да это чистое виски! Ну и вкус у старушки!
Агент секретной службы оглядел гостиную. Размером она лишь ненамного превосходила площадь всей его квартиры, но мебель здесь была значительно лучше, чем у него.
– Вы давно знакомы с Кейт? – спросил Алекс.
– Почти семь лет. Но здесь она живет лишь три года. Кейт – замечательная девочка. Красивая, остроумная, находчивая. Впрочем, я не говорю ничего такого, чего бы вы уже не знали. А какие у нее маслянистые соски! Таких сосков мне нигде не доводилось пробовать.
– Простите? – чуть не подавился напитком Алекс.
– О, спокойнее, дорогуша! «Маслянистые соски» – это всего лишь коктейль. «Бейлиз», водка плюс жженый сахар. Ведь как-никак она в этом деле профессионал!
– О да.
– Итак, вы один из агентов, которые охраняют нашего президента?
– Начиная с завтрашнего дня, – ответил Алекс.
– Я была знакома со всеми президентами, начиная с Гарри Трумэна, – мечтательно произнесла она. – Лет тридцать я голосовала за республиканцев, затем лет двадцать за демократов. Но теперь, постарев и поняв, что к чему, я стала сторонницей независимых. Но мне очень нравился Ронни Рейган. Такой очаровашка! Мы с ним как-то танцевали на балу. Но, должна признаться, из всех знакомых президентов я больше всего любила Джимми Картера. Хороший, достойный человек и настоящий джентльмен, пусть даже и похотливый где-то в глубине души. Не всех наших президентов можно назвать джентльменами. Вы согласны?
– Думаю, что вы правы. Выходит, вы знакомы и с президентом Бреннаном?
– Мы встречались. Но думаю, он не сумеет отличить меня от прародительницы Евы. Я давно исчерпала свои возможности на политической арене и не могу принести никакой пользы. Хотя в свои лучшие годы я имела кое-какое влияние. Джорджтаун был весьма подходящим для политических игр местом. Здесь подвизались такие яркие особы, как Кейт Грэхем, Эванджелин Брюс, Памела Харрингтон, Лорен Купер. Я знала их всех. Какие званые ужины здесь закатывали! Важнейшие политические вопросы решались за столом или с сигарой после ужина. Впрочем, дамы частенько оставляли джентльменов допивать в одиночестве. Часто, но не всегда. – Она понизила голос, вскинула тонкие, словно вычерченные карандашом брови и доверительно сообщила: – А какой у нас был секс! Но никаких оргий или чего-то в таком роде, дорогуша! Ведь мы же говорим о джентльменах, слугах общества, а после оргий, согласитесь, трудно встать рано и трудиться на благо страны с полной отдачей. Ведь секс отнимает все силы, не так ли?
Алекс вдруг заметил, что его нижняя челюсть по мере повествования отваливается все ниже и ниже. Захлопнув рот и немного помолчав, он спросил:
– Значит, Кейт живет в каретном дворе?
– Я хотела, чтобы она перебралась сюда – здесь восемь спален, – но она осталась там. Ей, как и большинству женщин, нравится иметь свое жилье. Там она чувствует себя независимой и может приходить и уходить, когда ей вздумается. Итак, это ваше первое свидание! – Она потрепала его по колену и улыбнулась: – Как мило! И куда же вы направляетесь?
– Пока не знаю. Выбирает Кейт.
Она схватила его за руку и, глядя в глаза, проникновенно заговорила:
– Дорогуша, позвольте мне дать вам совет! Даже современным женщинам нравятся мужчины, которые время от времени берут бразды правления в свои руки. Поэтому в следующий раз место выбирайте вы. И действуйте решительно. Женщины терпеть не могут тех, кто колеблется.
– Но… я же не знаю, когда она захочет, чтобы я взял бразды правления в свои руки!
– Не знаете? В таком случае вас ждет участь всех ее поклонников.
– Она встречается с другими? И часто? – прокашлявшись, спросил Алекс.
– Итак, дорогуша, вы хотите, чтобы я выступила в роли справочной службы. О'кей. Раз в несколько месяцев она кого-нибудь к себе приводит. Но пока девочка ни к кому не прикипела. Но вы не должны терять надежду. Обычно здесь появляется какой-нибудь адвокат в модных штанах, лоббист или шишка из правительственных чиновников. Вы – первый мужчина с оружием, которого она пригласила в этот дом. Ведь у вас есть с собой пушка. Я права? – В голосе Лаки звучала надежда.
– А это хорошо? – вопросом на вопрос ответил Алекс.
– Дорогуша, все цивилизованные женщины швыряют свое нижнее белье под ноги самым опасным мужчинам! Мы просто ничего не можем с собой поделать!..
Алекс широко улыбнулся, распахнул пиджак и продемонстрировал ей свой револьвер.
– Это так волнительно! – всплеснула она руками.
– Эй, Лаки, поосторожнее! Это мой мужчина!
Они обернулись. В дверном проеме стояла Кейт Адамс. На ней была доходящая до середины бедер черная юбка, открытая на шее белая блузка и сандалии. Алекс вдруг осознал, что никогда прежде не видел ее ног. В баре она всегда была в брюках. Подойдя, Кейт приобняла Лаки за плечи и чмокнула в щеку.
– Я всего лишь развлекала твоего кавалера, пока ты наводила марафет, дорогая, – сказала Лаки, – хотя это особых усилий с твоей стороны не требует. Это несправедливо, Кейт: даже лучший в мире пластический хирург не смог придать моим скулам форму как у тебя.
– Вот и неправда. Мужчины всегда кудахтали вокруг Лаки Уитни. Да и сейчас продолжают.
Лаки посмотрела на Алекса и сказала игривым тоном:
– Должна признаться, твой молодой человек продемонстрировал мне кое-что из своих принадлежностей. Держу пари, Кейт, что ты пока такого не видала.
– Своих принадлежностей? – недоуменно переспросила Кейт. – Нет, пока я не имела возможности что-либо видеть!
Алекс вскочил на ноги, на его лице отразился ужас. От резкого движения весь его напиток пролился на софу.
– Револьвер! Я показал ей свой револьвер!
– Да-да! Именно так он и называет эту штуку. Револьвер, – с проказливой улыбкой пропела Лаки. – И где же вы собираетесь ужинать?
– У Натана, – ответила Кейт.
– У Натана? – вскинула брови Лаки. И, посмотрев на Алекса, подняла большой палец: – К Натану Кейт приглашает только тех, перед кем открываются реальные перспективы…
Глава сороковая
– Робин, у нас еще есть время. Не могли бы мы заскочить на Арлингтонское кладбище? – попросил сидевший в мотоциклетной коляске Стоун.
Робин посмотрел в сторону священного некрополя, где страна хоронит своих солдат, и утвердительно кивнул.
Через несколько минут они уже были на территории кладбища. Пройдя мимо монумента, посвященного женщинам, они задержались у могилы Кеннеди. Могила убитого президента была здесь самым популярным среди туристов объектом. Второе место по посещаемости, с очень малым отрывом, занимала Могила Неизвестного Солдата, где проходила регулярная смена караула.
Робин задержал взгляд на зеленой лужайке перед «Арлингтон-Хаус». Этот дом когда-то принадлежал генералу Роберту Ли, но был конфискован федеральным правительством, после того как Ли встал во главе вооруженных сил Конфедерации.
– Вот здесь ты и нашел меня, когда у меня совсем съехала крыша, – заметил Робин.
– Да… давно это было… Ты сумел снова встать на ноги. Смог изгнать демонов.
– Я не смог бы без твоей помощи, Оливер. – Робин помолчал, глядя на белые памятники. – Я был тогда сам не свой. Половина моей роты погибла во Вьетнаме от «оранжевого агента», а армия отказалась признать свою вину. То же самое – в Персидском заливе. Я просто хотел прийти сюда и кричать до тех пор, пока меня кто-нибудь не услышит.
– Наверное, хорошо, что ты тогда потерял сознание. Тогда тут был министр обороны, и кто знает, как все могло обернуться…
– А ты-то как здесь оказался? – с любопытством глядя на друга, спросил Робин. – Я тебя почему-то никогда об этом не спрашивал.
– Так же, как и все остальные. Пришел отдать дань уважения…
Стоун замедлил шаг и молча принялся считать надгробные камни. Найдя где-то в середине ряда нужный памятник, он подошел к белому камню и остановился, скрестив на груди руки. Солнце медленно склонялось к горизонту. Робин посмотрел на часы, но не решился поторопить Стоуна.
К действительности его вернула группа людей, проследовавшая к мемориалу погибшим одиннадцатого сентября.
– Картер Грей! – прошептал Робин, вглядевшись в группу.
– Пришел поклониться праху жены, насколько я понимаю, – негромко произнес Стоун. – Завтра здесь будет не протолкнуться.
Картер Грей остановился у могилы жены. Барбара. Он преклонил колени и положил букетик цветов на слегка осевшую землю. Годовщина смерти наступала завтра, но завтра здесь будет масса народу и ему не хотелось делиться своим горем с толпой.
Грей поднялся и еще раз взглянул на то место, где покоились останки супруги. Охранники, уважая чувства шефа, держались на почтительном расстоянии.
Барбара Грей вышла в отставку в чине бригадного генерала, установив за время службы несколько женских рекордов. Она боролась за то, чтобы женщины-пилоты Второй мировой войны получили право быть похороненными на Арлингтонском кладбище со всеми воинскими почестями. Им отказывали в этом праве, потому что все они сразу после окончания войны были уволены с действительной службы. В июне 2002-го было издано распоряжение, согласно которому члены всех женских воинских подразделений, включая летчиц, получили это право, хотя воинские почести, оказываемые им при этом, были сильно урезаны. Барбара Грей не дожила до этого момента.
Утром одиннадцатого сентября она – к тому времени штатский консультант Министерства обороны – встречалась с двумя армейскими чинами, чтобы обсудить очередной проект. Врезавшийся в здание Пентагона лайнер «Американ эйрлайнз» полностью уничтожил помещение, где проходило совещание. И надо же было случиться так, что их дочь Мэгги, работавшая правительственным юристом, как раз в этот час приехала в Пентагон, чтобы встретиться с матерью.
Картер Грей стоял у могилы жены, и события того утра всплывали в его памяти. Его постоянно преследовало невыносимое чувство вины – ведь тем утром и он тоже должен был быть в Пентагоне. Он должен был встретиться там с женой и дочерью, чтобы сразу отправиться в давно запланированный отпуск. Но, попав по дороге в пробку, он опоздал на двадцать минут. К тому времени, когда он добрался до Пентагона, семьи у него уже не было.
Оторвав взгляд от священной земли, Грей огляделся. Несколько поодаль стояли двое мужчин. Оба смотрели на него. В облике одного, что пониже, ему почудилось что-то знакомое. Пока Грей размышлял, кто они, мужчины развернулись и ушли. Он постоял еще немного у могилы жены и, повинуясь непреодолимому чувству, направился к тому месту, где только что стояли мужчины. Только сейчас он понял, что этот участок кладбища ему хорошо знаком. Он обежал взглядом ровный ряд белых надгробий…
В следующий миг охранники рванулись вслед за неожиданно сорвавшимся с места Греем. У самого выхода с кладбища шеф разведки остановился, хватая ртом воздух. Догнавшие его охранники подлетели с вопросами, все ли с ним в порядке. Грей не отвечал. Он их даже не слышал!
Надпись на камне вызвала у него ураган самых разных эмоций. Под этим камнем не было гроба. И Грей знал это. Могила была фальшивой, хотя имя на камне было подлинным. Этот человек действительно существовал и умер, как считалось, защищая свою страну.
– Джон Карр, – пробормотал Грей.
Джон Карр. Самый удачливый, самый умелый и самый изощренный убийца из всех, кого доводилось когда-либо встречать Грею.
Посетителей было пока немного, и они, заняв уютный столик в углу, неподалеку от бара, заказали себе аперитив.
– Лаки – классная старушенция! – сказал Алекс. – Как вы с ней сошлись?
– До поступления в Министерство юстиции у меня была частная практика. После смерти ее мужа я занималась их недвижимостью и разного рода фондами. Мы подружились, и она пригласила меня перебраться к ней. Вначале я отказалась, но она продолжала настаивать. Тем временем прекрасный принц не спешил появляться у моих дверей. Одним словом, я согласилась. Не сомневайтесь, – поспешно добавила она, – я исправно вношу плату за проживание в каретном дворе. Лаки – потрясающе интересная личность. Она принадлежит к числу тех людей, которые были везде и знают всех. Но она тоже одинока. Старость и Лаки не слишком хорошо уживаются друг с другом. Лаки полна жизни и пытается делать все, что делала раньше, но это, увы, у нее уже не получается.
– Из того, что я успел заметить, ей удается все, – улыбнулся Алекс. – Но почему вы вдруг решили пополнить ряды правительственных чиновников?
– В этом нет ничего оригинального. Я обожглась на коммерческом праве и поняла, что мир при его посредстве изменить не удастся.
– А каким же образом ваша деятельность в Министерстве юстиции способна усовершенствовать наш мир?
– Сказать по правде, я занимаюсь сравнительно новыми проектами. После скандала в Гуантанамо и фактов издевательства над военнопленными в Абу-Грейбе, Солт-Пите и других местах Минюст сформировал группу юристов, призванных обеспечить соблюдение прав человека в отношении политических заключенных и пленных участников иностранных военных группировок. Кроме того, группе поручено расследовать все преступления по отношению к этим лицам.
– Судя по тому, что я вижу в газетах, работы у вас навалом.
– В целом у США неплохая репутация в отношении военнопленных, но чем больше затягивается борьба с терроризмом, тем сильнее у нас искушение вести себя так, как ведет себя по отношению к нам противник. Ведь все мы, в конце концов, люди, и нам трудно бороться с убеждением, что сидящий напротив нас захваченный в плен негодяй не заслуживает никаких прав.
– Это не может служить оправданием для нарушения закона.
– Да, не может. Именно поэтому я и мне подобные занимаемся тем, чем занимаемся. За последние два года я шесть раз побывала в разных зонах боевых действий. Но положение, к сожалению, существенно не улучшается.
– Создается впечатление, что Картеру Грею наконец стали удаваться контрудары.
Кейт откинулась на спинку стула, отпила немного красного вина и сказала:
– У меня в отношении его двойственное чувство. Как человеку я ему очень сочувствую. Его утрата одиннадцатого сентября невосполнима. Думаю, что это единственная причина, в силу которой он согласился вернуться в правительство. Но я не уверена, что это хорошо.
– Что вы хотите этим сказать?
– Мне известно, что он действительно добился экстраординарных результатов. Однако я задаю себе вопрос: не использует ли он при этом и экстраординарные средства? У нас, например, возникают проблемы с незаконным переводом задержанных.
– Я слышал, что это своего рода политический футбол.
– Иначе и не назовешь, особенно если взглянуть поближе. Подозреваемые в терроризме перемещаются из США в другие страны или обратно без каких-либо юридических правил или контактов с Красным Крестом. Когда мы перевозим заключенных в другую страну, то верим на слово, что их там не подвергнут пыткам. Проблема в том, что у нас нет никакой возможности проверить это. Нет сомнений, что пытки, несмотря на все заверения, применяются. Более того! Поскольку в США пытки вне закона, есть мнение, что НРЦ и ЦРУ сами передают пленных в другие страны, чтобы там от них под пытками получили нужную информацию. НРЦ и ЦРУ даже позволяют принимающей стороне предъявить пленному обвинения, чтобы он мог быть заключен в тюрьму, допрошен и подвергнут пыткам, против которых публично выступают США.
– О, я, побывав в НРЦ, убедился, что эта контора вполне способна на такие штучки!
– Насколько я поняла, ваше расследование смерти того человека не слишком продвигается?
Алекс не знал, что сказать. Но, решив, что правда в данном случае не повредит, поведал ей о малоприятной «беседе» с директором секретной службы и о том, что его снова вышибли в группу охраны.
– Сочувствую, Алекс, – сказала Кейт и погладила его по руке.
– Я к этому был готов. Что сделаешь, если Картер Грей играет в другой, высшей лиге, а партнер тебя с ходу продает. Одним словом, меня переиграли. – Он отпил коктейля и сказал с улыбкой: – А ваш гораздо лучше.
– Очень рада. Вы мне тоже нравитесь, – сказала Кейт, прикоснувшись краем своей рюмки к его бокалу.
– Мне следовало придерживаться своего плана, – став вдруг серьезным, продолжил Алекс. – На три оставшихся до пенсии года надо было включить автопилот и перестать раскачивать лодку.
– Вы не кажетесь человеком, способным жить на автопилоте, – ответила Кейт.
Алекс пожал плечами:
– Хватит толковать на производственные темы. Расскажите мне о себе. Ведь именно для этого и придуманы первые свидания.
Она уселась поудобнее и машинально взяла в руки лежавший перед ней кусочек хлеба.
– Ну, если вы так хотите… Я единственный в семье ребенок. Родители мои живут в Колорадо. Они утверждают, что мы ведем род от массачусетских Адамсов, но я вовсе в этом не уверена. В детстве я мечтала стать гимнасткой мирового класса и ради этого тренировалась как безумная. Но за год вымахала на шесть дюймов, и мечта на этом умерла. Окончив школу, я решила стать крупье в Вегасе. Не спрашивайте почему. Решила, и все. Поступила на курсы, с блеском сдала экзамены и двинулась в Город Греха. Но проработала недолго. У меня возникли небольшие проблемы с пьяными игроками, которые решили, что могут хватать меня за задницу, когда им вздумается. После того как некоторые из них лишились зубов, казино посоветовало мне вернуться на восток. Я вернулась и начала учиться в колледже, а чтобы платить за обучение, стала работать за стойкой бара. Затем поступила на юридический факультет, продолжая разливать напитки. По крайней мере, на этой работе от проживающих в этом городе похотливых животных вас отделяет массивная деревянная стойка. Ваша дедукция не подвела: я действительно играю на фортепиано. И даже обучала детишек – нужно было платить за учебу. Теперь у меня нет нужды стоять за стойкой, но мне это нравится. Своего рода отдушина! Столько людей интересных встретишь…
– Гимнастка, крупье, пианистка, поборница справедливости – набор впечатляет…
– Иногда я думаю, что он не столько впечатляющ, сколько бесполезен. Ну а как насчет вас?
– Ничего столь яркого. Вырос в Огайо. Младший из четверых детей и единственный сын. Днем отец торговал автомобильными запчастями, а вечерами перевоплощался в Джонни Кэша.
– Неужели?
– Во всяком случае, хотел перевоплотиться. Думаю, что за пределами Нашвилла у него самая большая коллекция связанных с Джонни артефактов. Постоянно одевается в черное. Играет на безумной акустической гитаре. Отличный волынщик. Я учился игре на гитаре и выступал с ним в паре. Мы даже совершали турне, играя в лучших забегаловках долины Огайо. Мы не были великими, просто на хорошем счету. Все было классно! Но затем привычка смолить четыре пачки сигарет в день дала о себе знать. Рак легких сжег его за полгода. Мама живет в пансионе для престарелых во Флориде. Сестры разбросаны по стране.
– Что заставило вас начать выступать в роли щита великих и знаменитых?
Алекс отпил из бокала и мрачно произнес:
– Мне было двенадцать, когда я увидел отрывок документального фильма Запрудера об убийстве Кеннеди. Никогда не забуду ту сцену, где агент Клинт Хилл прыгает в лимузин и опрокидывает миссис Кеннеди назад, на ее место. Многие тогда думали, что она тоже участница заговора. Обсуждали ее поведение: пыталась ли она отшатнуться от брызнувшей на нее крови… Разве человек контролирует себя в состоянии шока? Выстрелы, ранение. – Он допил коктейль и продолжил: – Я потом встретил Клинта Хилла. Он был уже стариком. Я сказал, что встреча с ним для меня огромная честь. Он же единственный тогда не растерялся, бросился заслонить миссис Кеннеди. Я в порыве чувств сказал ему, что, если наступит мой час, я смогу держаться так же, как держался он. И знаете, что он мне ответил?
Он поднял глаза и увидел, что Кейт неотрывно смотрит на него. Даже, кажется, затаила дыхание.
– И что же он сказал?
– Буквально следующее: «Сынок, ты не должен стремиться быть похожим на меня! Ведь я тогда потерял своего президента».
Они долго не произносили ни слова. Алекс первым нарушил молчание.
– Не могу поверить, что я сижу здесь с вами и несу всю эту мрачную чушь.
– Я удивлена, что после всего, что вам пришлось сегодня пережить, вы остались в твердом разуме.
– Пережить этот день, Кейт, мне помогла мысль о том, что сегодня я встречаюсь с вами.
Собственная искренность повергла его в смущение, и, опустив глаза, ветеран секретной службы принялся изучать оставшуюся в бокале оливку.
– А я хочу еще сильнее смутить вас, – сказала Кейт, прикасаясь к его руке. – Ничего более приятного мне никогда никто не говорил.
Беседа потекла по более безопасному руслу, и ход времени заметно ускорился. Наконец настал момент, когда они решили уйти. Алекс встал. И вдруг замер, выдавив тихое проклятие.
В дверях ресторана стояли сенатор Роджер Симпсон с супругой и их дочь Джеки.
Алекс попытался увернуться от встречи, но Джеки была бы не Джеки, если бы позволила ему это сделать.
– Привет, Алекс!