Калеб немного подумал и сказал:
– Мы страшно испугались, когда не смогли найти нашу голландскую Библию.
Члены клуба смотрели на него, ожидая продолжения.
– Неужели не ясно?! – воскликнул Калеб. – Это же Библия с цветными рисунками Ромейна де Хооге! Его считают лучшим голландским иллюстратором конца шестнадцатого – начала семнадцатого века. Но все, к счастью, кончилось благополучно. Библия все время оставалась в коллекции редких книг. Просто ее по ошибке поставили не на то место.
– Слава Богу, – саркастически произнес Робин. – Очень не хотелось бы, чтобы почивший в бозе в семнадцатом веке Ромейн разгуливал по городу.
Явно разочарованный всей информацией, Стоун вновь обратился к Робину:
– Неужели, кроме шашней любвеобильного конгрессмена, у тебя нет ничего по-настоящему интересного?
– Я слишком давно вышел из игры, Оливер, а люди склонны к забывчивости.
– В таком случае почему бы нам не приступить к обсуждению более конкретных вопросов?
Члены клуба с любопытством подняли глаза на председателя.
Стоун глубоко вздохнул. Он не отмечал дни своего рождения так долго, что перестал вспоминать о том, насколько стар. «Шестьдесят один год, – сказал он себе. – Мне шестьдесят один». Давным-давно он основал Верблюжий клуб, чтобы внимательно следить за находящимися у власти людьми и поднимать шум, если дела, по мнению членов клуба, шли не туда, куда следует. Последнее, надо сказать, случалось довольно часто. Стоун стоял на посту у дома номер 1600 по Пенсильвания-авеню. Он наблюдал, записывал результаты наблюдений и боролся за те идеалы, в важность которых люди перестали верить. Оливер Стоун жаждал истины и хотел, чтобы власти несли ответственность за свои поступки.
Правда, и он в последнее время стал задумываться – стоит ли игра свеч?
– Вы обратили внимание на то, что происходит в стране? – спросил Стоун и обвел взглядом друзей. Те молчали. – Власть хочет заставить нас поверить в то, что мы теперь лучше защищены, – продолжал он. – Но это вовсе не значит, что мы стали более свободными.
– Иногда ради безопасности, Оливер, приходится жертвовать свободой, – ответил Калеб, поигрывая своими тяжелыми карманными часами. – Мне это тоже, может быть, не нравится, но я не вижу альтернативы.
– Альтернатива в том, что мы должны перестать жить в страхе, – ответил Стоун. – Особенно если этот страх порожден преувеличениями. Люди, подобные Картеру Грею, – мастера в подобного рода делах.
– Глядя на Грея в первый год его работы, ты считал, что он очень скоро сойдет с рельсов, но парень каким-то образом ухитрился многое изменить, – недовольно пробурчал Робин.
– Это лишь подтверждает мою точку зрения, – ответил Стоун, – поскольку я не верю в то, что кто-то может вдруг оказаться таким умным или таким удачливым. – Он помолчал, подбирая слова, и продолжил: – По моему мнению, Картер Грей наносит вред будущему страны, и я предлагаю в этой связи обсудить наши возможности.
Три остальных члена клуба непонимающе взглянули на Стоуна. После довольно долгой паузы Калеб решил нарушить молчание.
– Что ты хочешь этим сказать, Оливер? – осторожно спросил он.
– Я интересуюсь, что может сделать Верблюжий клуб для того, чтобы Картер Грей был освобожден от должности?
– Ты хочешь, чтобы мы скинули Грея?! – изумился Калеб.
– Да.
– Ну слава Богу! – с издевательским облегчением вздохнул Робин. – А я-то боялся, что ты поставишь перед нами действительно трудную задачу.
– Имеются исторические прецеденты, когда лишенные всякой власти люди побеждали власть, – заметил Стоун.
– Да, но в реальной жизни Голиаф в девяти случаях из десяти вытряхнет из Давида все дерьмо, – с мрачным видом ответил Робин.
– Если все так считают, то я не вижу смысла в деятельности клуба. Мы встречаемся раз в неделю и делимся информацией. Возникает вопрос: ради чего? С какой целью?
– Что ж, – сказал Калеб, – кое-какую пользу мы принесли. Мы помогли вскрыть истинные факты, стоявшие за скандалом в Пентагоне. Это удалось потому, что помощник хозяина Белого дома уловил обрывок какого-то разговора и передал его содержание тебе. Не забудь, Оливер, о «кроте» в Управлении национальной безопасности, искажавшем стенограммы заседаний. Вспомни о хитроумных уловках Разведывательного управления Пентагона, до которых докопался Робин.
– Все это было сто лет назад, – ответил Стоун. – Итак, я еще раз спрашиваю: каков смысл существования клуба?
– Возможно, он похож на все остальные клубы, отличие же его в том, что у нас нет помещения, не подается выпивка и нет возможности общаться с прекрасным полом, – сказал Робин. – Впрочем, чего ждать от клуба, если его члены даже не платят членских взносов? – с ухмылкой закончил он.
Прежде чем Стоун успел ответить, все головы повернулись в сторону кустов. Оттуда доносились какие-то звуки. Стоун приложил палец к губам. Звуки, похожие на приглушенный шум лодочного мотора, повторились. Судя по звуку, лодка шла у самого берега острова. Четверка живо собрала рюкзаки и бесшумно слилась с зарослями.
Глава девятая
Оливер Стоун отвел в сторону ветку и вгляделся в мощенное кирпичом пространство перед монументом Рузвельта. Взгляды его друзей также были прикованы к тому, что там происходило.
На усыпанной гравием аллее появились два человека. На пластиковом полотнище они несли что-то длинное и тяжелое. Высокий худощавый блондин и низкий плотный черноволосый. Когда они опустили полотнище на землю, Стоун увидел, что пара принесла связанного по рукам и ногам человека. Выдернув из-под него пластик, они, освещая фонариками квадрат за квадратом, осмотрели близлежащее пространство. К счастью, Стоун успел сделать знак, и четверка пригнула головы.
Убедившись, что они одни, мужчины вернулись к пленнику. Один из них вынул изо рта несчастного кляп и сунул его себе в карман.
Пленник издал несколько звуков, ни один из которых нельзя было назвать членораздельной речью.
Низенький натянул на руки резиновые перчатки и вынул из кармана пиджака револьвер. Высокий уже снимал с рук и ног пленника путы. Коротышка достал из сумки почти пустую бутылку, обхватил ее пальцами находящегося в полубессознательном состоянии человека и выплеснул остаток жидкости на его губы и подбородок. Спиртное, определили засевшие в кустах невидимые свидетели.
Робин готов был тут же броситься на злодеев, но Стоун остановил его, стиснув плечо; второй, худощавый, был тоже вооружен – из прикрепленной к поясу кобуры выглядывала рукоятка пистолета. Шансов помочь несчастному не было ни малейших, а вот заработать себе смертный приговор – это наверняка.
Чернявый тем временем опустился на колени и, вложив рукоятку оружия в правую руку пленника, крепко сжал его пальцы. Возможно, от прикосновения металла несчастный открыл глаза. Посмотрев на склонившегося над ним человека, он закричал:
– Простите! Умоляю, не надо! Пожалуйста! Я обо всем сожалею! Простите!
Все так же стоя на коленях, палач сунул ствол пистолета ему в рот. Пленный судорожно закашлялся, но коротышка нажал на спуск.
Когда вздрогнувшие от выстрела «верблюжатники» открыли глаза, убийца, положив бутылку и пистолет возле правой руки покойника, доставал из сумки пластиковый мешок. Его он бросил рядом с орудием убийства, а в карман ветровки жертвы сунул вчетверо сложенный листок бумаги.
Закончив работу, убийцы еще раз внимательно осмотрели все вокруг, заставив заговорщиков почти вжаться в землю, после чего двинулись прочь. Только когда звук их шагов затих, четверка, все еще молча, зашевелилась, поднимаясь на ноги. Стоун, прижав палец к губам, бросился к убитому. Остальные последовали за ним.
– По крайней мере, парень умер мгновенно, – тихонько произнес Робин и, взглянув на пустую бутылку, добавил: – Виски «Дьюарз». Похоже, они его напоили, чтобы не сопротивлялся.
– Интересно, есть ли у него документы? – ни к кому не обращаясь, обронил Стоун.
– Это место преступления, – нетвердым голосом отозвался Калеб. – Мы ничего не должны трогать.
– Калеб прав, – согласился Робин и посмотрел на Мильтона: тот выделывал руками какие-то странные движения. – Оливер, лучше побыстрее убраться отсюда, – со вздохом закончил он.
Стоун присел рядом с ним на корточки и с нажимом возразил:
– Это была казнь! Но ее хотят выдать за самоубийство. Мы видели профессиональных убийц, и я хочу знать, кто стал их жертвой и за что его убили.
Стоун достал носовой платок и, обернув им руку, принялся обшаривать карманы неизвестного. Обнаружив бумажник, он осторожно открыл его. Так… Водительские права. Больше ничего. Что ж, это уже кое-что! Робин щелкнул зажигалкой, и Стоун прочитал:
– Патрик Джонсон, место жительства – Бетесда…
Вернув бумажник на место, он стал обыскивать другие карманы и наткнулся на подложенный убийцей листок бумаги. Робин снова щелкнул зажигалкой.
«Прошу прощения,
– начал читать Стоун, –
это слишком тяжело для меня, и я не в силах жить. Смерть – единственный выход. Простите. Я очень, очень обо всем сожалею. Патрик Джонсон».
Калеб медленно снял с головы котелок и зашевелил губами, произнося молитву.
– Почерк вполне разборчив, – продолжил Стоун, когда он закончил. – Полиция, как я полагаю, не усомнится, что записку он писал на трезвую голову.
– Он кричал, что о чем-то сожалеет, – заметил Робин.
– Да, но нам неизвестно о чем, – покачал головой Стоун. – Записка – явно чтобы ввести в заблуждение. Обычные предсмертные слова.
Стоун вернул листок на место. И тут его пальцы нащупали что-то твердое. Через мгновение он вытащил из кармана покойного маленький красный значок и вгляделся в него.
– Что это? – поинтересовался Робин, поднося к значку зажигалку.
– А что, если они сейчас вернутся? – едва слышным шепотом спросил вдруг Калеб.
Стоун быстрым движением сунул значок в карман, ощупал на убитом одежду и пробормотал:
– Он весь мокрый.
– А это зачем? – Робин кивнул на пластиковый мешок.
– Кажется, я понимаю, – чуть помолчав, ответил Стоун. – Но Калеб прав, сейчас нам надо уходить.
Милтон, потрясенный, продолжал свой нескончаемый ритуал.
– Великий Боже! – простонал Робин. – Давайте все сядем и начнем считать! Интересно, на какой счет они вернутся? Что-то давно мы не слышали выстрелов!
Стоун легонько тронул его за плечо и придвинулся к Милтону. Тот продолжал счет и пассы над убитым. Маска смерти уже начала вытягивать неподвижное лицо молодого еще человека. Стоун встал на колени рядом с Милтоном и негромко заговорил:
– Мы ничем не можем ему помочь, Милтон. И то утешение, которое ты находишь в счете, безопасность и покой, к которым ты так стремишься, окажутся под угрозой, если эти головорезы вернутся. Они вооружены, Милтон, а мы нет.
Милтон прекратил свой ритуал и подавил рыдание.
– Это ужасно, Оливер!
– Да, Милтон, – ответил Стоун. – Это ужасно. Мы все так считаем.
Оба поднялись с колен и двинулись вперед. Облегченно вздохнув, Робин и Калеб устремились за ними – туда, где они оставили лодку.
Уоррен Петерс – это он застрелил Патрика Джонсона – вдруг замер на месте и прошептал:
– Черт!
– В чем дело? – спросил Рейнке, беспокойно оглядываясь по сторонам. – Патрульный катер?
– Нет. Другое… – Он наклонился и поднял с земли горсть галечного грунта. – Ведь мы макали парня в воду! И он там лежит в чистых ботинках! А если он пришел своим ходом, как они могут быть чистыми? ФБР точно зацепится!
Они заторопились назад. Тяжело дыша, Петерс склонился над башмаками покойника и, разжав ладони, плотно прижал приречный мусор к подошвам его ботинок.
– Отлично!
– Страшно подумать, что могло бы быть, если бы мы провалили это дело. – Петерс отряхнул руки и вскочил на ноги. Но тут же снова присел перед мертвецом. – Сукин сын! – прошипел он сквозь зубы. – Смотри! – Он указал на покойника. Из кармана куртки торчал уголок сложенного вчетверо листка. – Я же затолкал в самую глубь! Почему же вдруг бумага торчит? – Он пропихнул записку глубже и вопросительно взглянул на партнера.
– Может быть, зверь? Прибегал взглянуть на жмурика…
– Прямо так сразу? И почему его заинтересовала бумага, а не свежее мясо? – Петерс поднялся на ноги, достал из кармана фонарь и принялся осматривать мощеную площадку.
– А ты не ошибаешься насчет записки? Может, она так и лежала?
Петерс вдруг замер.
– Что теперь? – нетерпеливо спросил его партнер.
– Тихо! Слышишь?
Рейнке тоже замер, а уже через миг у него отвисла челюсть.
– Кто-то бежит. Там! – Он показал в сторону тропы, ведущей в противоположную от места их высадки сторону.
Они выхватили оружие и помчались на звук.
Глава десятая
Достигнув нужного места, Стоун и его товарищи попрыгали в лодку и оттолкнули суденышко от берега. Туман настолько сгустился, что ориентироваться на реке стало трудно. Когда двое вооруженных людей выскочили из-за деревьев и увидели лодку, та была уже примерно в десяти футах от берега.
– Греби изо всех сил и отвернись, – сказал Стоун Робину.
Подстегивать Робина не было никакой нужды. Он мощно работал веслами, и утлая лодчонка с каждым рывком все больше удалялась от берега.
– Не показывайте им своих лиц. Калеб, сними шляпу! – прошептал Стоун.
Все мгновенно пригнулись, а Калеб сорвал с головы котелок и зажал его между трясущихся коленей. Милтон, едва они забрались в лодку, возобновил свой счет. В тумане прогремело два выстрела, почти одновременно, но пули, не причинив беглецам никакого вреда, лишь подняли несколько брызг в футе от лодки.
– Греби, Робин, греби, – лепетал пребывавший вне себя от ужаса Калеб, распластываясь по днищу лодчонки.
– А чем я, по-твоему, занимаюсь, дьявол тебя побери?! – прорычал Робин. По его лицу катились струйки пота.
Снова прогремело два выстрела. На этот раз одна пуля все же нашла цель – отколовшаяся от борта щепка попала Стоуну в руку. Кровь потекла по его пальцам и закапала на планшир. Он прижал к ранке платок – тот самый, которым обматывал пальцы, осматривая тело Патрика Джонсона.
– Оливер! – раздался отчаянный вопль Милтона.
– Со мной все в порядке, – спокойно ответил Стоун. – Не поднимай голову!
В просветах тумана можно было различить, что стрелки, поняв бесполезность своего оружия, устремились прочь.
– Они побежали к своей лодке! – предупредил Стоун.
– У них там мотор! – натужно прокряхтел Робин. – А в моем баке бензина почти не осталось.
Стоун тронул Калеба за рукав:
– Возьми одно весло, а я сяду за другое.
Робин уступил им банку, и они заработали веслами.
Обычно, выйдя из залива, они двигались по реке на север, туда, где прятали лодку. Теперь им надо было достигнуть берега как можно быстрее, а это означало, что плыть надо на восток. Миновав западную оконечность острова, они повернули в направлении Джорджтауна.
– Дело дерьмовое! – Напрягая слух, Робин вглядывался в сторону острова, откуда доносился звук работающего мотора. – Да гребите же сильнее! – проревел он.
Увидев, что Стоун и Калеб выбиваются из сил, он столкнул их с банки и снова взялся за весла.
– Похоже, они нас догоняют, – выдохнул Калеб.
Пуля ударила с ним рядом, и он нырнул на дно посудины, составив там компанию Милтону.
Стоун едва успел пригнуться, как над его ухом просвистела пуля. Прогремел еще один выстрел, Робин вскрикнул.
Стоун чуть приподнял голову.
– Все в порядке, – успокоил его Робин. – Только задело! Но, похоже, этой ночью мерзавцы будут иметь пять трупов.
Стоун взглянул на едва видные в тумане огни спящего Джорджтауна. Хотя река в этом месте была достаточно узкой, с берега нельзя было бы рассмотреть, что происходит на середине. Он оглянулся на приближающуюся лодку. Там виднелись два силуэта. Перед мысленным взглядом Стоуна вновь встала картина убийства Патрика Джонсона. Как же быстро, по-деловому все было сделано! Стоун ощутил у себя во рту ствол пистолета и представил, как кто-то спускает курок.
Моторка сзади вдруг изменила курс и откатилась в сторону.
– Что за… – начал Робин.
– Похоже на полицейский катер! – прошептал Стоун, прислушиваясь.
– Полиция?! – завопил Калеб, и в его крике слышалось облегчение. – Дайте им сигнал! Ну давай же!
– Нет, – твердо произнес Стоун. – Никаких сигналов. Робин, табань.
Робин с любопытством взглянул на Стоуна, но грести бросил.
– Нам очень повезет, если они нас не протаранят, – печально протянул он.
Теперь все ясно слышали рев мощного двигателя. Через несколько секунд мимо них в тумане промелькнул зеленый огонек правого борта. Расстояние до патрульного катера едва ли превышало тридцать футов. Полицейские на борту за шумом своего мотора не могли слышать звук другого двигателя. Не могли увидеть они и гребную лодку, поскольку та плыла без опознавательных огней. «Верблюжатники» в очередной раз дружно вздохнули и устремили взгляды вслед удаляющемуся катеру. Когда звук мотора почти стих, Стоун скомандовал:
– О'кей, Робин, теперь греби.
– Почему ты не захотел обратиться в полицию? – Калеб принял сидячее положение.
Стоун промолчал. Заговорил он, лишь когда береговая линия обрела четкие очертания.
– Потому что мы находимся в лодке, которая нам не принадлежит, и в месте, где нам быть не положено. Убит человек, и его тело осталось на острове. Если мы скажем полиции, что являемся свидетелями убийства, мы признаем, что были там же. Мы, конечно, можем сказать, что видели двоих, кто хотел убить нас, но доказать этого не сможем.
– Но вы с Робином ранены, – вмешался Милтон, садясь рядом с Калебом.
– У меня всего лишь царапина, у Робина пуля прошла по касательной. Убедительных доказательств того, что ранения нанесены огнестрельным оружием, мы не имеем. Таким образом, полиция имеет дело со следующим фактом: имеется труп, который был доставлен на лодке на остров, где были мы. У нас есть лодка, на которой без труда можно было бы транспортировать человека, а поблизости не окажется никаких других судов, и пока то да се, моторки и след простыл. Кроме того, мы входим в круг граждан, к которым полиция никогда не испытывала доверия. Ну и к какому, по-вашему, логическому концу приведет история, которую мы им поведаем? – Стоун обвел взглядом слушателей.
– Они швырнут нас за решетку и выбросят ключи, – пробормотал Робин. Оторвав от рубашки клок ткани, он перевязал свою рану на руке и добавил: – Меня очень интересует, как эти мерзавцы вдруг поняли, что мы на острове!
– Скорее всего, они нас услышали, – ответил Стоун. – Или по какой-то причине вернулись и заметили что-то странное. Может быть, я положил записку и значок не так, как надо.
– Ты нам так и не сказал, что это за значок, – напомнил Калеб.
– Такие носят на лацкане агенты секретной службы.
– Думаешь, покойник был агентом? – спросил Робин.
– Агентом не агентом, но он мог быть как-то связан с этой службой.
Лодка тем временем приближалась к берегу. Как только суденышко коснулось земли, друзья выскочили на сушу. Еще несколько минут – и плавсредство было спрятано в заброшенном дренажном канале.
– Ну и что теперь? – спросил Робин, когда они уже шагали по тихим улицам Джорджтауна.
– Во-первых, – отгибая мизинец, сказал Стоун, – нам надо выяснить, кем был убитый. Во-вторых, – он оттопырил безымянный палец, – следует узнать, почему кто-то решил его прикончить. И в-третьих, – он отогнул средний палец, – мы обязаны установить, кто его убил.
Робин изобразил изумление.
– А я-то наивно полагал, что низложение Картера Грея – трудная задача! Да по сравнению с тем, о чем ты сейчас толкуешь, это нам раз плюнуть. Ты хотя бы отдаешь себе отчет в том, что предлагаешь?
– Прекрасно отдаю, – невозмутимо ответил Стоун.
– А почему вообще мы должны что-то предпринимать? – уныло поинтересовался Калеб.
Стоун поднял на него глаза и все так же спокойно произнес:
– Люди, которые убивают подобным образом, как правило, заметают следы, а это, в свою очередь, означает, что они сделают все, чтобы найти нас и прикончить. Мы не можем обратиться в полицию в силу уже известных вам причин. Поэтому я настойчиво предлагаю…
– Найти их прежде, чем они найдут нас, – закончил за него Робин.
Стоун шел первым. Остальные один за другим шагали следом.
Глава одиннадцатая
Когда фургон миновал поворот дороги, взору его пассажиров открылся огромный красочный плакат со светящимися словами:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БРЕННАН – МЕСТО, ГДЕ РОДИЛСЯ ПРЕЗИДЕНТ ДЖЕЙМС Х. БРЕННАН
Рядом с фосфоресцирующими строчками красовался вырезанный по дереву портрет самого Бреннана. Его сходство с оригиналом было вполне приличным. Сидящий на пассажирском сиденье фургона человек посмотрел на своих спутников и улыбнулся. Затем поднял воображаемый пистолет, направил его в голову президента и «выстрелил», всадив три пули в лоб самому могущественному на земле человеку.
Фургон покатился по центральным улицам. Бреннан, с населением почти в пятьдесят тысяч человек, пребывал в статусе главного спального пригорода Питсбурга, но его обитатели с недавних пор преисполнились убеждением, что теперь городу обеспечена другая, более яркая судьба. Появление здесь одного за другим новых предприятий, энергичное строительство и, соответственно, новые рабочие места говорили о том, что мечты отнюдь не беспочвенны. И зиждились они прежде всего на факте, что именно в этом городе появился на свет президент.
Даже возвышающаяся в центре давно бездействующая водонапорная башня не избежала налета величия. Вначале отцы города возжелали поместить на ней портрет президента и изображение президентской печати, но когда им сказали, что это дурной вкус и к тому же противозаконно, они разрисовали башню звездами и полосами, связав стоящего у власти великого человека со своим городом посредством национальных символов. Троих находящихся в фургоне также привлекала фигура президента, хотя и по совершенно иной причине.
Все трое были высокими, худыми и, судя по их виду, не придерживались диеты западных стран, изобилующей насыщенными жирами и сахаром. Двое – арабы, третий – иранец. Дабы не подчеркивать свое ближневосточное происхождение, они сбрили бороды и приняли облик студентов, облачившись в мешковатые джинсы, свитера и кроссовки. Манеру поведения они также приняли соответствующую. Строго говоря, они и числились студентами-вечерниками местного колледжа, специализирующимися по проблемам общего машиностроения. На самом же деле каждый был большим спецом в сфере наук, связанных с атмосферным давлением, отклонением ветра и даже с такими экзотическими предметами, как сила Кориолиса и гироскопическая прецессия.
Двое прибыли из Афганистана, и было им под сорок, хотя выглядели они значительно моложе. Третьему было около тридцати, и он пожаловал сюда прямиком из Ирана. Профессора колледжа и сокурсники считали их индусами или пакистанцами. Мусульмане эти, прибыв в Америку, открыли для себя забавный факт – для большинства жителей западного мира понятие «представитель Среднего или Ближнего Востока» включало в себя все три миллиарда людей разных вероисповеданий без разбору – без каких-либо этнических или национальных тонкостей и отличий. Для обывателей города Бреннана эти трое действительно не были диковиной. За последнее десятилетие в США прибыла масса эмигрантов со Среднего Востока, осевших главным образом вокруг самых крупных мегаполисов страны. Многими недавно возникшими предприятиями города Бреннана владели трудолюбивые индийцы, пакистанцы и представители Саудовской Аравии.
Когда троица добралась до своего жилища, расположенного в квартале от Мейн-стрит, их там ждал еще один человек. Когда они вошли, этот человек, не обращая на них никакого внимания, продолжал смотреть в окно.
Ему было лет под шестьдесят, но он казался таким же сухим и жилистым, как только что прибывшие. Человек был белым американцем и, судя по тому почтению, с каким относились к нему арабы и иранец, являлся лидером этой небольшой группы. Мусульмане величали его Капитан Джек. Этот псевдоним он позаимствовал из названия своего любимого напитка. А его подчиненным было невдомек, что они так никогда и не узнают его подлинного имени. Капитан Джек обитал в арендованном доме на дороге, ведущей из Бреннана в Питсбург. Он прибыл сюда якобы для того, чтобы подыскать подходящее место для своего нового бизнеса. Это открывало перед ним широкие возможности для поиска и осмотра свободных помещений.
Сейчас Капитан Джек изучал в бинокль расположенную на противоположной стороне улицы больницу Милосердия. В архитектурном плане построенное после Второй мировой войны здание не представляло собой никакого интереса. Но это была единственная в округе больница, что, собственно, и объясняло его любопытство.
В тыльной стороне здания имелся вход для приема больных, но там было слишком тесно и, кроме того, пациентов приходилось катить к стойке регистрации приемного покоя по длинному, очень узкому и к тому же идущему в гору коридору. Поэтому даже санитары «Скорой помощи» почти всегда высаживали больных у главной двери, используя для их дальнейшей транспортировки пандус, предназначенный для инвалидов-колясочников. Для Капитана Джека это обстоятельство было исключительно важным моментом – настолько важным, что он зафиксировал на пленку суточный цикл событий, происходивших у главного входа. В его распоряжении имелся также подробный поэтажный план больницы Милосердия, и члены группы знали все входы и выходы, начиная от главного и кончая самыми незаметными.