Беверли Джо. Искра соблазна

   Но ведь, подумала Мара, повесы и впрямь были одной семьей, к которой совсем скоро будет принадлежать и она. Ее охватило неземное блаженство.

Глава 21

   Мара разглядывала Дэра. Было уже поздно, но он держался молодцом. Она хотела подойти к нему, когда Николас сказал:
   – Итак, Мара, ты решила, какой камень подходит мне?
   – А что, если я решу этого не делать?
   – С чего бы это?
   Действительно, с чего?
   – Потому что Френсису мой выбор не нравится.
   – Я ведь только шутил, – сказал удивленный Френсис. – Прости, Мара.
   – Я знаю. – Ситуация становилась все хуже и хуже, но что-то в поведении Николаса Делейни ее волновало.
   – Итак?.. – настойчиво повторил Николас.
   Мара не знала, что отвечать, ей хотелось расплакаться.
   – Ник.
   Дэр сказал всего лишь одно слово, но оно пролетело через комнату как молния.
   Николас приподнял брови:
   – Я не хотел никого обидеть. – Он повернулся к жене: – Элеонора, разумеется, розовая жемчужина.
   – Негодяй! – воскликнула та и рассказала Маре про нитку розового жемчуга, которую он подарил ей, а она – своему брату. Мара не поняла смысла рассказанного Элеонорой, но эта история сгладила неприятный момент, и разговор продолжился.
   Когда Мара подошла к Дэру, ее всю трясло. Возможно, его вмешательство и не было значительным, но ей показалось, что он рыцарь, размахивающий мечом, готовый защищать свою даму.
   Его леди.
   – Спасибо, – сказала она.
   – Ник ко всем пристает. Он иначе не может. Не расстраивайся из-за него.
   Легкое раздражение, прозвучавшее в его голосе, показало Маре, что его спокойствие было лишь наигранным. Он выглядел очень уставшим, и теперь настала ее очередь прийти ему на помощь. Она бросила взгляд на Дженси, которая тут же сказала, что устала, и им всем пришлось уйти.
   Дэр почти не разговаривал в карете по дороге в Йоувил-Хаус и, приехав домой, пожелал всем спокойной ночи. Мара обрадовалась, что Саймон с Дженси тоже пожелали уединиться, она бы не вынесла больше светской болтовни.
   Пока Рут помогала ей раздеться и приготовиться ко сну, Мара болтала о повесах, чего служанка от нее и ожидала. Но оказавшись наконец одна, она облегченно вздохнула.
   Боже! Кто бы мог подумать, что ей захочется остаться одной…
   Она вытащила из ящичка бусины. Девушка разложила их на столе и стала рассматривать, словно они, как карты Дженси, могли открыть ей какие-то тайны.
   Она подтолкнула зеленый агат, и он покатился по столу Простой камень для простого человека, Майлза. Он ей нравился своим открытым характером.
   Леандр, утонченный малахит, не казался ей таким уж простым. У него были безупречные манеры, но в то же время чувствовалось нечто еще. Замкнутость, может быть. Ей понравилась его жена, а человека, наверное, можно оценить по женщине, которая его любит.
   Стивен, голубой агат, нервировал ее, но, возможно, это просто следствие его репутации. Лаура Болл, сама по себе драгоценный камень, развенчала его славу, пожаловавшись, что он иногда настолько погружается в свои парламентские дела, что забывает поесть или не помнит, какой сегодня день недели.
   Френсис, несмотря на свою поэтическую внешность, был твердым агатом.
   Николас? Она посмотрела на имеющиеся у нее бусины: янтарь, тигровый глаз. Что-то одно из двух. Наконец она взяла топаз и стала перекатывать его между пальцами. Дэр, сияющий, золотой, такой, каким он был когда-то давно, а также изредка теперь, по вечерам. Ненадолго, как огонь, стараясь не погаснуть, время от времени выбрасывает языки пламени.
   Она взяла свой кошелек и вытряхнула из него монетки. Вот: фартинг, маленькая коричневая монетка, всего-навсего четверть пенса, которая никак не отражала ценность Дэра в ее глазах. Но что могло ее отразить? Рубинов у нее не было, да и целого рубинового ожерелья здесь было бы мало.
   Ей хотелось немедленно отнести его ему, но она взглянула на часы и увидела, что уже очень поздно.
   Лучше дождаться утра.
   – Если вы будете продолжать в том же духе, мисс Мара, я пошлю за вашей матушкой! – возмутилась Рут.
   Мара лежала в кровати, мало что соображая от недосыпа. Она всю ночь перебирала в уме события прошлого вечера.
   Взгляд Дэра, когда она купила его.
   Фартинги и рубины.
   То, как он прекратил издевки Николаса Делейни, словно отрезал.
   Правильность и неправильность того, что все хотели видеть Дэра прежним человеком.
   Загадочный отрез шелка.
   Подарок, который она не понимала.
   Она открыла глаза и встретилась со взглядом Рут, которая взволнованно ее рассматривала.
   – Мне кажется, я выпила слишком много вина. У меня болит голова.
   – Ну, это вы зря. – Рут немного успокоилась и вернулась к своей обычной раздражительности. – Тогда я пойду и приготовлю тоник.
   Мара вновь закрыла глаза и застонала. Тоники, которые готовила Рут, были отвратительны, но по крайней мере они не причиняли вреда. В отличие от опиума. Она так ничего о нем и не узнала. Сегодня она непременно должна поговорить с мистером Фенгом.
   Она села в постели как раз в тот момент, когда вернулась Рут.
   – А! Значит, вы уже встали.
   – Да, и мне теперь намного лучше.
   Рут протянула ей стакан:
   – Придется все равно выпить, миледи. Особенно учитывая то, что мне пришлось это приготовить. Я старалась.
   Мара выпила отвар, слегка вздрогнув. Не такой уж противный, как многие из них.
   – Спасибо, Рут. А теперь я позавтракаю.
   Мара вылезла из кровати и взглянула на часы. Было уже почти девять. Неудивительно, что Рут взволновалась. Мара никогда не спала так долго.
   Что у нее запланировано на сегодня?
   Она открыла еженедельник и обнаружила, что она записала обещание Дэра отвезти ее посмотреть на вулкан. Возможно, следует ему об этом напомнить. Завтра – «Олмак».
   Когда-то посещение этой святыни казалось ей воплощением самой смелой мечты, теперь же для нее это было лишь место, где она могла впервые потанцевать с Дэром. По-настоящему потанцевать, на людях, под музыку. Рут принесла завтрак.
   – Нам нужно решить, что мне следует надеть в «Олмак».
   – Что-нибудь бледное, миледи.
   – Скромное и целомудренное?
   – Как и вы?
   – Увы и ах!
   – Мисс Мара!
   Мара собралась с мыслями.
   – Извини. Я просто пошутила, Рут.
   – Итак, которое, миледи?
   Рут разложила на кровати три бальных платья нежных цветов. Мара взглянула на них.
   – Розовое.
   – Хорошо. С жемчугом вы будете выглядеть воспитанной молодой леди. Хотелось бы еще, чтобы вы так и вели себя.
   – Рут, прекрати!
   Горничная покраснела.
   – Прекратить что, миледи?
   – Прекрати меня поучать. Можно подумать, что я невоспитанная, вульгарная молодая особа, которая бегает за офицерами на улице и показывает свои подвязки.
   – Уверена, что я бы никогда… – Но затем Рут взорвалась: – Вы просто сами не своя, миледи! И все это началось в тот раз, когда я помогла вам совершить тот сумасшедший поступок – выбраться ночью из дома. Не знаю даже, как вам удалось меня уговорить. С тех самых пор вы ведете себя очень странно. Вы не… вы же не сделали никакой глупости, правда?
   – Разумеется, сделала. – Но затем Мара поняла, о чем спрашивает Рут. – Что? Нет! Боже, нет. Правду говоря, я влюбилась. Я влюбилась в лорда Дариуса. – Она улыбнулась, но Рут всплеснула руками:
   – О, этого-то я и боялась. Что скажут ваши бедные родители!
   – Они будут в восторге.
   – От того, что вы влюбились в человека, который не может жить без опиума?
   – Он скоро избавится от зависимости. Но ты не должна никому ничего рассказывать о помолвке. По крайней мере, до тех пор, пока у нас не появится возможность поговорить с отцом.
   – Ну хоть что-то вы делаете как положено, – сказала Рут, все еще глядя на нее так, словно у нее умер кто-то из родственников. – Я только скажу, что лорда Дариуса все в этом доме любят и уважают.
   – Разумеется. Он замечательный. По правде сказать, он просто идеален.
   Рут закатила глаза и молча принялась убирать платья, а Мара стала раздумывать, чем бы заняться. Следует ли ей найти Дэра и обсудить с ним, где они будут жить после свадьбы?
   Почему-то она начинала нервничать при одной мысли об этом. Ей немедленно захотелось выйти на свежий воздух.
   – Сходи узнай, не хочет ли леди Остри выйти на прогулку, – велела она Рут.
   – Они вышли, миледи.
   – Так рано?
   – Да, по делам Марлоу-Хауса.
   Неужели это означало ускорение их переезда? Маре претила сама мысль об этом, но поделать она тут ничего не могла.
   – Тогда со мной пойдешь ты, Рут.
   – Хорошо, миледи.
   На улице ей сразу стало легче. В Йоувил-Хаусе она задыхалась, но дело было не в спертом воздухе, а в ее знании. Казалось, дом наполняли темнота и мрак.
   Она широким шагом направилась к Сент-Джеймсскому парку, довольная тем, что Дженси не смогла с ней пойти. В сопровождении Рут ей не нужно было поддерживать разговор, и она могла спокойно подумать.
   Следует ли ей пытаться расшевелить Дэра, или лучше оставить его в покое? Была ли «Жестокая башня» развлечением, или она могла вызвать неприятные воспоминания? Была ли ее жизнерадостность благословением или ношей?
   Она умела вести себя в обществе, но не знала, как пройти через все эти тени. Вся ее жизнь не была полностью свободна от несчастий, но это были самые обыкновенные несчастья жизни, такие как смерть ее дедушки Бэддерсли, когда ей было шесть лет, и ее маленькой сестренки, Элис, восемь лет назад.
   Они все беспокоились о Саймоне, когда он оказался так далеко, да еще был вовлечен в военные действия, но он благополучно вернулся домой. Слава Богу, они не узнали о дуэли и ране, которая едва не стала смертельной, пока все это не стало историей.
   – Леди Мара!
   Она так глубоко задумалась, что потребовалось некоторое время, чтобы понять, что перед ней стоит майор Баркстед. Он просто сиял от счастья, увидев ее.
   Пожалуйста, только не это!..
   Она могла бы не обращать на него внимания, но нельзя же быть такой жестокой.
   – Майор, – поприветствовала она прохладно и продолжила свой путь.
   Он пошел следом за ней. Рут немного отстала.
   – Могу ли я угостить вас сливками с вином и сахаром? – спросил Баркстед таким тоном, словно ему суждено будет погибнуть за стакан этого напитка.
   – Нет, благодарю вас, майор. Вообще-то я уже должна возвращаться домой. Меня ждут.
   Мара ускорила шаг, презирая себя за то чувство страха, которое ее охватило.
   – Я провожу вас. – Он понизил голос. – Впервые за столь долгое время у нас нашлась возможность поговорить наедине.
   Мара смотрела прямо перед собой.
   – Нам нет нужды разговаривать наедине.
   Его голос стал еще мягче.
   – Ваша служанка присматривает за вами? Вас накажут? Тогда выскользните из дома, любимая. Я всегда на посту.
   Мара остановилась и уставилась на него:
   – Всегда на посту? Что вы имеете в виду?
   Рут заметила, что происходит что-то не то, и поспешила к ним.
   – Неужели вы могли подумать, что я брошу вас под гнетом семьи? Выйдите ночью из дома через заднюю дверь, любимая. Я освобожу вас. – И Баркстед ушел широким шагом, оставив Мару глазеть ему вслед с открытым ртом. Рут быстро подошла к ней.
   – Что он говорил, миледи?
   – Ничего особенного… – Мара не собиралась рассказывать Рут обо всех глупостях, которые он ей наговорил.
   Всегда на посту? У нее от этих слов мурашки бежали по коже. Тут она подумала о том загадочном подарке – о шелке. Неужели он от него? Баркстед мог проследить за ней до того склада, а затем спросить мистера Ли, не было ли там чего-нибудь, что бы ей понравилось. В той записке отправитель написал, что она должна сшить из этой ткани ночную рубашку.
   Она ее сожжет. И как она сразу не поняла? Дэр никогда бы не выбрал такую пеструю ткань!
   Она поспешила в Йоувил-Хаус, понимая, что ей нужно рассказать Саймону про Баркстеда, но делать это ей совершенно не хотелось. Она бы предпочла поведать обо всем отцу, даже если бы это означало рассказать ему все.
   – Мара, что случилось?
   Ее мысли были так далеко, что она чуть было не лишилась чувств, столкнувшись с Дэром.
   – Ничего. – Мара нервно рассмеялась. – Просто увидела тебя.
   Он приподнял брови и сказал:
   – У меня примерно такая же реакция, когда я вижу тебя.
   Она вновь рассмеялась, уже радостнее.
   Он так был похож на обыкновенного английского джентльмена. Ну, не совсем обыкновенного, но он был спокоен, у него было здоровое выражение лица, а одет он был в повседневную униформу джентльмена: темно-синий фрак, брюки из оленьей кожи, бежевый жилет и высокие сапоги с отворотами. В руках он нес шляпу, хлыст и плетку.
   – Ты ездил верхом, – радостно сказала она.
   Он передал вещи лакею.
   – Я вчера купил нового Завоевателя. Хочешь взглянуть на него?
   – Да, конечно.
   Она отпустила Рут и дошла с Дэром к черному ходу.
   – Сколько Завоевателей у тебя уже было?
   – Четыре. Последний погиб во время Ватерлоо. Бедные лошади. Наши ссоры не должны иметь к ним никакого отношения. Мы должны воевать пешком.
   – А правители, которые затевают войны, должны идти впереди своих армий, – добавила Мара.
   – Наполеон так и делал, – сказал он.
   – Ты восхищаешься этим монстром?
   – Просто констатирую факт, – ответил Дэр, открывая ей дверь на территорию слуг. – Однако он бросил свою армию в России. Возможно, это было необходимо, но все же жестоко.
   Мара огляделась.
   – Мне кажется, я припоминаю этот коридор.
   – Тихо!
   Она прижалась к нему с наигранной кокетливостью.
   – Ты хочешь, чтобы я изнасиловал тебя в стенном шкафу?
   Она прижалась еще ближе.
   – Да, пожалуйста.
   Он рассмеялся и подвел ее к задней двери, которую она тоже помнила. Сегодня альков был пуст.
   – Может быть, когда мы поженимся? – прошептала она, выходя во двор.
   – Тогда все твои порочные желания станут для меня законом.
   Ее охватили порочные желания, так что волосы чуть было не встали дыбом.
   – Жду не дождусь.
   Он прикоснулся к ее спине, чтобы подтолкнуть к тропинке, пьющейся через заросли трав и овощей к воротам, ведущим в сад. Это мимолетное прикосновение вызвало у нее еще один приступ порочности. Интересно, если они остановятся в тени дерева для поцелуя, их никто не заметит?
   Мара взглянула на окна. Возможно. Но она все же поцеловала его, просто быстро прикоснулась губами к его губам и посмотрела на него взглядом, который превратил этот лондонский сад в рай.
   Улыбнувшись, они взялись за руки и пошли дальше. Вот такой будет их жизнь, подумала Мара. Прогулки по саду. Посещение новой лошади на конюшне. Когда-нибудь вместе с ними будут гулять дети. Очень скоро. У них будут Пьер и Дельфи.
   – А дети уже ездят верхом?
   – Немного. Долгое время они вообще отказывались уходить от моей кровати, но Тея нашла с ними общий язык. Она выводила их на улицу, на конюшню, чтобы они привыкали к лошадям. Как только я достаточно оправился, чтобы ходить туда с ними, они начали заниматься.
   Они вошли в конюшню, где как раз чистили величественного сивого жеребца.
   – Он великолепен, – сказала Мара.
   – Один из коней Майлза Каваны.
   – Кстати, я вспомнила. – С улыбкой она нащупала в кармане фартинг и отдала его Дэру. – Чтобы закрепить сделку, милорд.
   Он пораздумал, а затем положил монету в кармашек для часов и протянул Маре руку ладонью кверху.
   – Мы должны ударить по рукам.
   – Ударить по рукам?
   – Чтобы закрепить сделку.
   Мара сняла перчатку и ударила его по ладони.
   – Это означает, что ты теперь целиком и полностью принадлежишь мне?
   Он поймал ее руку и поднес к губам. Он не сводил с нее глаз.
   – Именно так. Я твой раб навсегда.
   Ее рука крепче сжала его пальцы.
   – Теперь тебе не отвертеться.
   Лошадь переступила с ноги на ногу, и они вспомнили, где находятся. Они сделали шаг в сторону, стараясь сдержать улыбки.
   – Это охотничья лошадь, – сказал Дэр. – Ты будешь не против провести здесь какое-то время следующей зимой?
   Мара вновь улыбнулась ему:
   – Вовсе нет, хотя дамам и запрещено охотиться.
   – Хочешь сказать, что ты пойдешь?
   – Хочешь сказать, что ты мне разрешишь? – парировала она.
   – Я принадлежу тебе, а не наоборот, но ты же всегда была такой брезгливой. Ты даже рыбу ловить не любила.
   Она состроила гримасу, вспомнив это.
   – И вы все меня из-за этого дразнили.
   – Мальчишки всегда мальчишки.
   Мара прихлопнула муху, кружившую вокруг ее лица.
   – Ага! – воскликнул он. – Значит, у тебя все-таки кровожадная натура.
   Она попыталась разглядеть в его лице какой-нибудь намек на ужасы войны, но он был ярким, как топаз.
   – Если мне придется, я убью муху и даже осу. И безжалостно наброшусь на личинок моли.
   Они подошли ближе, чтобы полюбоваться Завоевателем, который наслаждался вниманием. Мара видела, что конь уже привязался к Дэру.
   – Я привезла с собой Годиву, но еще не ездила.
   – Значит, нам следует покататься вместе, – сказал он, выходя вслед за ней из конюшни. – Скажите, прекрасная дама, а вы ездите обнаженной?
   Мара уставилась на него:
   – Годива, сэр, – это лошадь, а поэтому она всегда обнажена.
   – Ты ездишь без седла? – удивленно спросил Дэр.
   – Нет, но ведь седло не прикрывает… О… – Она замолчала, густо покраснев. – Что за глупый разговор!
   Они рассмеялись.
   – Мы могли бы покататься завтра, – предложил он.
   – Замечательно. Когда?
   – В десять?
   – В девять, – ответила она, – Поездки должны начинаться рано.
   – Тогда в восемь?
   – Семь!
   – Мара, Мара, в этом соревновании тебе никогда не выиграть. Восемь и так достаточно рано.
   – Значит, в восемь.
   По молчаливой взаимной договоренности они не пошли сразу в дом, а решили прогуляться. Он взял ее за руку, и его прикосновение подействовало на нее чудесным образом.
   – Такое ощущение, что мы за городом, – сказала она, разглядывая растения, расцветавшие там, куда никогда не проникали ни копыта лошадей, ни колеса экипажей. Она остановилась, чтобы вдохнуть сладкий аромат диких цветов, и посмотрела на Дэра. – Нам нужно съездить в Брайдсуэлл, чтобы поговорить с отцом.
   Дэр напрягся:
   – Я не женюсь на тебе, пока я наркоман, Мара.
   – И когда ты освободишься от наркотика? Сколько мне еще ждать, прежде чем я смогу открыто говорить о своей любви?
   – Несколько месяцев наверняка.
   Она открыла рот, чтобы возразить, но решила сменить тему:
   – По крайней мере, я хочу получить согласие отца. Как можно скорее. Я серьезно, Дэр.
   Он посмотрел на нее влюбленным и грустным взглядом:
   – А что, если твои родители не согласятся?
   Она взяла его за руку.
   – Согласятся. Когда?
   Через мгновение он сказал:
   – Мы должны сходить в «Олмак», а потом будет бал в Марлоу-Хаусе. После этого в любой миг, когда захочешь.
   Мара поняла, что наступил момент заговорить о том, где они будут жить. Все еще держа его за руку, она сказала:
   – Дэр, я думала, что нам следует купить дом неподалеку от Брайдсуэлла. Само собой, у нас будет дом в Лондоне, но… Ты этого хочешь?
   Что ей делать, если он скажет «нет»?
   – Забрать Сент-Брайд из ее улья? – сказал он. – Это все равно что совершить преступление против природы. Брайдсуэлл – это особое место, Мара. Возможно, именно из-за него я и женюсь на тебе.
   – Возможно, я выхожу за тебя только затем, чтобы стать повесой.
   Он рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее.
   Внезапно он страстно прижал Мару к себе и обжег ее губы поцелуем. Вдруг кто-то резко сзади дернул его за плечо.
   Дэр развернулся и оказался лицом к лицу с майором Баркстедом.
   – Ах ты, дворняга! – взревел Баркстед и замахнулся кулаком.
   Несмотря на то, что он почти потерял равновесие, Дэр увернулся от удара.
   Баркстед вновь бросился в атаку. Глаза его горели, а лицо покраснело.
   Дэр толкнул Баркстеда в грудь. Тот пошатнулся, сделал шаг назад, но успел ухватить Дэра за фрак. Они оба повалились на землю.
   – Остановитесь! – закричала Мара, но затем поняла, что Баркстед не хочет, а Дэр просто не может остановиться. Она в отчаянии огляделась по сторонам, но никто не спешил на помощь.
   Баркстед поднял палку, не тоньше руки Мары, и взмахнул ею, метя в голову Дэра. Дэр откатился в сторону и тут же встал с той проворностью, которую Мара видела в бальном зале. Он был точно так же сосредоточен, но позволил Баркстеду подняться на ноги.
   Баркстед оскалил зубы, вновь взмахнул палкой и еще раз накинулся на Дэра. Мара вовсе не удивилась, когда Дэр выбил палку у него из рук и чуть ли не тем же движением ударил его в живот. Баркстед споткнулся и попятился, но Дэр не останавливался, продолжая наносить удары один за другим.
   – Дэр, остановись!
   К месту драки уже бежали люди: грумы с конюшни, кто-то с улицы, но они были еще очень далеко. Взгляд Баркстеда стал остекленевшим, но Дэр по-прежнему нападал на него.
   Мара подняла палку и ударила Дэра по спине.
   Он развернулся на месте, выбил палку у нее из рук одной рукой, а другая уже двигалась по направлению к ней.
   Потом он замер на месте, лицо его посерело.
   – Мара?
   Сначала она вздрогнула, но поспешила успокоить его:
   – Все в порядке. Со мной все в порядке. Я не могла тебе позволить его убить.
   Она потянулась к нему, но он повернулся, медленно и неуверенно, туда, где Баркстед прислонился к стене, держась за живот, нос его кровоточил. Три конюха подбежали к нему, бросая изумленные и испуганные взгляды на Дэра. Со стороны улицы остановились еще два пожилых джентльмена. Видя, что драка закончилась, они продолжали смотреть.
   Прошло всего лишь несколько секунд. Даже меньше минуты.
   Мара взяла Дэра за руку.
   – Спасибо, что защитил меня. – Он все еще был бледен, и она чувствовала, что его по-прежнему трясет. – Пойдем. Пойдем обратно домой.
   Он стряхнул ее руку.
   – Он сильно пострадал? – спросил Дэр у конюхов.
   Баркстед прохрипел:
   – Вы сумасшедший. Вас следует запереть. Сначала вы набрасываетесь на даму, затем на меня.
   – Он не набрасывался на меня! – воскликнула Мара, – Это вы сумасшедший.
   – Так вы что же, целовались с ним посреди улицы по доброй воле?
   – Да, мы собираемся пожениться.
   Баркстед побледнел.
   – Нет.
   Она рассказала секрет на улице при свидетелях, но что ей оставалось делать?
   – Да, – сказала она громко и твердо.
   – Проводите его до квартиры и сделайте все, что нужно, – велел Дэр конюхам. – Пойдем.
   Он обнял Мару за талию и повел ее к дому. Его тело все еще сотрясали мелкие судороги, и Мара тоже дрожала. При ее словах лицо Баркстеда скривилось от ярости.
   Дэр остановился в саду позади дома.
   – Как Баркстед оказался здесь?
   – Что?
   – Что делал Баркстед на этой улочке рядом с домом? Почему он считает, что у него есть право вступаться за тебя? – строго повторил свой вопрос Дэр.
   – Что?! – воскликнула Мара. – Этот человек идиот! Он считает, что любит меня. И верит, что я люблю его.
   – Неудивительно, после того как ты убегаешь с ним из дома на целую ночь.
   – Это была ошибка, я признаю. Но я ему ясно сказала…
   – Ты встречала его после этого?
   Мара взорвалась. Она толкнула Дэра.
   – Не надо делать вид, будто это только моя ошибка. Ничего бы не случилось, если бы ты вдруг не превратился в убийцу. – По его выражению лица она поняла, что совершила ошибку, и сказала: – Нет. Нет, Дэр. Я не это имела в виду…
   Но он уже повернулся и быстро пошел к дому. Она побежала за ним.
   – Нет. Не уходи от меня вот так. – Она схватила его за руку. – Стой!
   Он вывернулся и высвободил руку.
   – Оставь меня в покое.
   Холодная сила этих слов заморозила ее на месте, и ей оставалось лишь с отчаянием смотреть ему вслед, пока он не скрылся за поворотом.
   Мара взяла себя в руки, вошла в дом, поднялась в свою спальню и там заплакала, дрожа и обнимая себя за плечи.
 
   Когда кто-то постучал в дверь, она даже не знала, сколько времени прошло. Она пошла открыть дверь, не зная, хочет она, чтобы это был Дэр, или нет.
   Однако пришла Дженси, и она была очень взволнована.
   – С тобой все в порядке?
   Мара постаралась ответить нормальным голосом:
   – Да, конечно, а что?
   Дженси зашла внутрь и закрыла за собой дверь.
   – Потому что Дэр сказал Саймону, что не может жениться на тебе, и отказался это как-то прокомментировать.
   – Что? – Комната начала вращаться перед глазами Мары, и ей пришлось ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. – Мне нужно с ним поговорить!
   – Не сейчас, – сказала Дженси, удерживая ее на месте. – Садись.
   Мара позволила Дженси усадить себя на диван у камина.
   – Что произошло? – спросила Дженси. – Мы слышали про драку в переулке… и что Дэр кого-то убил.
   – Это было ужасно! Баркстед напал на Дэра.
   – Почему?
   – Потому что он сумасшедший. Мы целовались… Дэр попытался объяснить ему… Ты знаешь, как он дерется, чтобы справиться с зависимостью от опиума?
   – Нет, что ты имеешь в виду?
   Мара рассказала о том, что она видела, хотя и не поведала обо всех своих ночных приключениях.
   – Он такой сильный и быстрый. Я думала, он убьет Баркстеда, так что я ударила его палкой. И он повернулся ко мне.
   Только сейчас Мара поняла, что ее руки болят, что на них остались царапины и занозы от палки. Дженси посмотрела на следы на руках.
   – Он тебя еще как-то поранил?
   – Нет, разумеется, нет. – Но затем Мара добавила: – Почти…
   – Ты боишься его?
   – Конечно, нет. Я немного боюсь того, что он может сделать. И его гнева. Он страшен в гневе. Я никогда не видела его таким. Прежде.