Страница:
– Нет, вовсе нет. Не жалею. Любая победа складывается из миллионов маленьких действий. Возможно, то, что сделал я, сыграло свою роль. Помню, что я неплохо справлялся со своей работой.
Мара не была уверена, что стоило обсуждать все это, но она очень ценила то, что он делился с ней своими мыслями.
– А что ты делал?
– Скакал сломя голову из одного конца в другой, развозя донесения и приказы.
– Ты всегда был замечательным наездником.
К Дэру вернулась улыбка.
– Когда-то, помнится, ты называла меня сумасшедшим.
– Когда ты выиграл те скачки в Луте. Ты перепрыгнул через шлагбаум.
– Он был у меня на пути.
Мара не выдержала и спросила:
– Что произошло? Во время сражения.
Дэр пожал плечами:
– Если бы я знал. Думаю, я помню, как моя лошадь падает, но, кроме этого, трудно быть уверенным в том, что было реальностью, а что всего лишь результатом усиленных попыток вспомнить что-нибудь. По крайней мере, я ничего не помню о времени сразу после сражения, и, наверное, это к лучшему.
«А что ты помнишь из того, что произошло после? – хотелось ей спросить. – Ты попал в плен?»
Но в нем было что-то, что помешало ей задать этот вопрос. Наступила неловкая пауза.
– Вчера вечером ты впервые была в «Ковент-Гарден»? – спросил он.
Мара ухватилась за возможность поговорить на другую тему.
– Я вообще в первый раз была в лондонском театре.
– Тебе понравилась пьеса? И что, – спросил он несколько более веселым тоном, – ты имела в виду под наростами?
Она рассмеялась и рассказала ему про братьев Скилли. Затем Мара припомнила хорошую новость:
– Мы наконец-то пойдем в «Олмак» на следующей неделе. Ты там будешь?
– Боже, нет!
– Но кто же будет танцевать со мной?
– Половина мужчин в городе. Я буду поражен, если тебе хоть раз придется сидеть во время танца.
Она сморщила носик:
– Ну ладно, но это лишь потому, что я хорошо танцую.
– Это потому, что ты красивая и очаровательная.
Что-то внутри у нее сделало сальто.
– Да? Правда? – Она задержала дыхание, но он лишь ласково взглянул на нее, словно брат. – Ты же знаешь, леди нужно постоянно напоминать о ее очаровании.
– У тебя нет зеркала? – поинтересовался он.
– С собой нет.
– Заверяю тебя, что посещение этого ужасного Тауэра ничуть не приглушило твое сияние и не наполнило лицо морщинками. Твои губы все еще полные и розовые, твои глаза чистьте и яркие, а твоя фигура, насколько я вижу, – он провел по ней взглядом вверх и вниз, оставляя ощущение пламенных объятий, – столь же безупречна.
– Безупречна? – хмыкнула она, пытаясь заглушить колотящееся сердце. – К сожалению, все это изменится, когда пройдет моя юность.
– Нет, твоя красота вечна, Мара, поскольку время не властно над такими светлыми людьми, как ты.
Мара облизнула пересохшие губы, пытаясь прочесть его мысли по выражению лица.
– Это прозвучало не так, словно ты считаешь себя моим братом.
Она заметила, как он напрягся.
– Брат точно так же может оценить красоту сестры.
– Не думаю, что я бы стала описывать Саймона такими же словами.
– Надеюсь, что нет.
Мара медленно втянула воздух.
– Ты же знаешь, что я хочу сказать, Дэр. Мне кажется, я тебя люблю.
Лицо его стало непроницаемым.
– Ты просто жалеешь меня, Чертенок, а это совершенно другое.
Чертенок. Теперь это прозвище было ей ненавистно, при помощи него он ставил ее на место ребенка или своей сестры.
– Нет. То есть, конечно, мне жаль, что ты был ранен, что… тебе пришлось бороться с опиумом. Это все так несправедливо, но это все не то. Это самое удивительное чувство, как лихорадка, не знаю, с чем еще сравнить…
– С простудой?
Он пытался возвести между ними стену. Ей следовало бы замолчать. Слезы наворачивались на глаза, но она знала, что это лишь разрушит все.
– Прости, – сказала она. – Я тебя смутила. Теперь ты, наверное, никогда больше не захочешь меня видеть.
– Разумеется, нет. То есть, разумеется, захочу. Черт, Мара…
– Не надо. – Она нашла выход из ситуации и поспешила ухватиться за него. – Наверное, ты прав, и все это пройдет. Я постоянно влюбляюсь, а потом перестаю любить, – солгала она. – Помню, как я практически не уезжала из Луга, потому что по уши влюбилась в местного врача. А затем я чуть не в беспамятстве валялась в ногах у сэра Ричарда Джаспера.
Она болтала в том же духе и дальше, преувеличивая детские влюбленности и придумывая новые, а также присваивая себе все необдуманные поступки и глупое поведение друзей и соседей. Дэр, наклонив голову и удивленно подняв бровь, не отрываясь смотрел на нее. Она сгорала от стыда.
Когда карета остановилась, дом Эллы показался ей раем. Даже дождаться, пока лакей откроет дверцу, было пыткой. Дэр уже вышел из кареты и ждал рядом, чтобы сопроводить ее до двери. Лучше бы он отпустил ее одну. Ей хотелось убежать и выплакать свое горе.
Он взял ее за руку, на лице его читалась тревога. После долгой паузы он сказал:
– Не надо, Мара.
Может быть, он хотел сказать что-то еще, но тут его перебили.
– Мара, наконец-то ты вернулась. Дэр, не убегай!
Мара повернулась и оказалась нос к носу со своим братом с дьявольскими волосами, Саймоном.
Глава 10
Глава 11
Мара не была уверена, что стоило обсуждать все это, но она очень ценила то, что он делился с ней своими мыслями.
– А что ты делал?
– Скакал сломя голову из одного конца в другой, развозя донесения и приказы.
– Ты всегда был замечательным наездником.
К Дэру вернулась улыбка.
– Когда-то, помнится, ты называла меня сумасшедшим.
– Когда ты выиграл те скачки в Луте. Ты перепрыгнул через шлагбаум.
– Он был у меня на пути.
Мара не выдержала и спросила:
– Что произошло? Во время сражения.
Дэр пожал плечами:
– Если бы я знал. Думаю, я помню, как моя лошадь падает, но, кроме этого, трудно быть уверенным в том, что было реальностью, а что всего лишь результатом усиленных попыток вспомнить что-нибудь. По крайней мере, я ничего не помню о времени сразу после сражения, и, наверное, это к лучшему.
«А что ты помнишь из того, что произошло после? – хотелось ей спросить. – Ты попал в плен?»
Но в нем было что-то, что помешало ей задать этот вопрос. Наступила неловкая пауза.
– Вчера вечером ты впервые была в «Ковент-Гарден»? – спросил он.
Мара ухватилась за возможность поговорить на другую тему.
– Я вообще в первый раз была в лондонском театре.
– Тебе понравилась пьеса? И что, – спросил он несколько более веселым тоном, – ты имела в виду под наростами?
Она рассмеялась и рассказала ему про братьев Скилли. Затем Мара припомнила хорошую новость:
– Мы наконец-то пойдем в «Олмак» на следующей неделе. Ты там будешь?
– Боже, нет!
– Но кто же будет танцевать со мной?
– Половина мужчин в городе. Я буду поражен, если тебе хоть раз придется сидеть во время танца.
Она сморщила носик:
– Ну ладно, но это лишь потому, что я хорошо танцую.
– Это потому, что ты красивая и очаровательная.
Что-то внутри у нее сделало сальто.
– Да? Правда? – Она задержала дыхание, но он лишь ласково взглянул на нее, словно брат. – Ты же знаешь, леди нужно постоянно напоминать о ее очаровании.
– У тебя нет зеркала? – поинтересовался он.
– С собой нет.
– Заверяю тебя, что посещение этого ужасного Тауэра ничуть не приглушило твое сияние и не наполнило лицо морщинками. Твои губы все еще полные и розовые, твои глаза чистьте и яркие, а твоя фигура, насколько я вижу, – он провел по ней взглядом вверх и вниз, оставляя ощущение пламенных объятий, – столь же безупречна.
– Безупречна? – хмыкнула она, пытаясь заглушить колотящееся сердце. – К сожалению, все это изменится, когда пройдет моя юность.
– Нет, твоя красота вечна, Мара, поскольку время не властно над такими светлыми людьми, как ты.
Мара облизнула пересохшие губы, пытаясь прочесть его мысли по выражению лица.
– Это прозвучало не так, словно ты считаешь себя моим братом.
Она заметила, как он напрягся.
– Брат точно так же может оценить красоту сестры.
– Не думаю, что я бы стала описывать Саймона такими же словами.
– Надеюсь, что нет.
Мара медленно втянула воздух.
– Ты же знаешь, что я хочу сказать, Дэр. Мне кажется, я тебя люблю.
Лицо его стало непроницаемым.
– Ты просто жалеешь меня, Чертенок, а это совершенно другое.
Чертенок. Теперь это прозвище было ей ненавистно, при помощи него он ставил ее на место ребенка или своей сестры.
– Нет. То есть, конечно, мне жаль, что ты был ранен, что… тебе пришлось бороться с опиумом. Это все так несправедливо, но это все не то. Это самое удивительное чувство, как лихорадка, не знаю, с чем еще сравнить…
– С простудой?
Он пытался возвести между ними стену. Ей следовало бы замолчать. Слезы наворачивались на глаза, но она знала, что это лишь разрушит все.
– Прости, – сказала она. – Я тебя смутила. Теперь ты, наверное, никогда больше не захочешь меня видеть.
– Разумеется, нет. То есть, разумеется, захочу. Черт, Мара…
– Не надо. – Она нашла выход из ситуации и поспешила ухватиться за него. – Наверное, ты прав, и все это пройдет. Я постоянно влюбляюсь, а потом перестаю любить, – солгала она. – Помню, как я практически не уезжала из Луга, потому что по уши влюбилась в местного врача. А затем я чуть не в беспамятстве валялась в ногах у сэра Ричарда Джаспера.
Она болтала в том же духе и дальше, преувеличивая детские влюбленности и придумывая новые, а также присваивая себе все необдуманные поступки и глупое поведение друзей и соседей. Дэр, наклонив голову и удивленно подняв бровь, не отрываясь смотрел на нее. Она сгорала от стыда.
Когда карета остановилась, дом Эллы показался ей раем. Даже дождаться, пока лакей откроет дверцу, было пыткой. Дэр уже вышел из кареты и ждал рядом, чтобы сопроводить ее до двери. Лучше бы он отпустил ее одну. Ей хотелось убежать и выплакать свое горе.
Он взял ее за руку, на лице его читалась тревога. После долгой паузы он сказал:
– Не надо, Мара.
Может быть, он хотел сказать что-то еще, но тут его перебили.
– Мара, наконец-то ты вернулась. Дэр, не убегай!
Мара повернулась и оказалась нос к носу со своим братом с дьявольскими волосами, Саймоном.
Глава 10
Поскольку Дэр все еще держал Мару за руку, она почувствовала, как он сжал ее чуть сильнее, прежде чем отпустить. И все же, когда она посмотрела на него, он улыбался, а когда он заговорил, в его голосе не было никакого напряжения.
– Саймон медлительный наконец-то прибыл! Не верю глазам своим!
Мара впервые поняла, каким хорошим актером был Дэр. Ему не меньше ее хотелось улизнуть, но они попали в ловушку. У него не было выбора: ему пришлось зайти в дом вместе с ней, и когда дверь за ними захлопнулась, это прозвучало так, словно за ними захлопнулась дверь камеры.
Она собралась с силами, подошла, чтобы поцеловать брата в щеку, и защебетала:
– Мы были в Тауэре. Очень жутко и завораживающе. Когда ты приехал? А Дженси здесь? Ах, вот и она!
Она обняла свою последнюю невестку и подругу, которая спустилась по лестнице, такая яркая и сияющая.
В обществе жену Саймона называли Джейн, но дома она предпочитала, чтобы ее звали Дженси. Это очень подходило ее живой и щедрой натуре. Саймон обожал ее, как и вся семья. Неудивительно, что ее характер был столь же замечательным, как и ее внешность.
От отца-шотландца Дженси достались золотые волосы и нежный цвет лица, припорошенный веснушками. Мать ее была простого происхождения, так что в остальном у нее не было ничего утонченного. Она была совершенной, рассудительной Сент-Брайд.
Она бы никогда не выболтала мужчине, что любит его. Маре хотелось разбить свою голову о ближайшую стену.
– В чем дело? – спросила Дженси.
Мара натужно улыбнулась:
– Ни в чем, просто очень хочется чая.
– Тогда поднимайся наверх. Элла уже разливает. Мы сами только что прибыли.
Все повернулись к лестнице, и Мара сказала:
– Ребеночка уже заметно. Ты хорошо себя чувствуешь?
Дженси вспыхнула, но сказала:
– Вполне.
– Твой ребенок и ребенок Эллы будут примерно одного возраста. Это так здорово.
Так здорово. На верхней площадке она повернулась, чтобы взглянуть на Дэра. Он следовал за ними, слушая рассказ Саймона. Она были старыми друзьями. Ей оставалось только молиться, что она не разрушила их дружбу.
Вдруг слова Саймона привлекли ее внимание.
– Газ? – спросила она. – В Марлоу-Хаусе?
– Да. Пойдем в гостиную, я тебе все расскажу.
Рут поспешила к ним. Мара сняла перчатки, шляпку и мантилью, чтобы горничная могла отнести их в ее комнату. Затем она вошла в гостиную и села на диван рядом с Дженси.
– Был взрыв? – спросила она.
– Нет, – ответил Саймон. – Почему ты сразу думаешь о чем-то ужасном? Остри провел трубы с газом в библиотеку, хотя не могу понять, к чему ему это. Он же почти не читает.
– Это модно, – сказала Элла, раздавая всем пирожные. – Мне, к примеру, газ вовсе не нужен. Помимо того, что он опасен, он еще и слишком яркий. Мне больше подходят лампы и свечи.
– Но яркий свет хорош для чтения, – возразила Мара.
– Он шипит, – добавила Элла. – И все время немного пахнет. Он наверняка вреден для здоровья.
– Он не просто немного пахнет, – сказал Саймон. – Домоправительница велела открыть окна, так сильно воняло!
– Вам не стоит жить там, пока все эти трубы не уберут, – сказала Элла.
– Разумеется, сначала следует убедиться, что жить в доме безопасно. Стоило нам почувствовать этот запах, как мы тут же эвакуировали весь дом. О слугах позаботились, но теперь нам нужно искать отель.
– Я бы пригласила вас погостить у нас, но здесь нет свободных комнат, – озабоченно сказала Элла.
– Вы можете остановиться в Йоувил-Хаусе, – вдруг сказал Дэр и, прежде чем Саймон успел возразить, добавил: – Ты же знаешь, там полно места, а сейчас, когда моих родителей нет в городе, я там совсем один. Так что приезжайте, я буду очень рад.
Саймон оживился:
– Спасибо. Думаю, это ненадолго. Либо дом скоро приведут в порядок, либо мы найдем другой.
Мара боролась с искушением и не устояла. Она хотела переехать в Марлоу-Хаус с Саймоном и Дженси, и сама мысль о том, чтобы застрять у Эллы еще на какое-то время, была ей ненавистна. Особенно когда альтернатива была такая соблазнительная – жить под одной крышей с Дэром.
Она наклонилась к Дженси и пробормотала:
– Попроси, чтобы я поехала с вами.
Дженси кивнула и проворковала:
– Саймон, а может Мара поехать с нами? Я хотела задать ей несколько вопросов о Лондоне.
– Но она знает Лондон не лучше тебя, – сказал Саймон.
– Да, но у нее есть книга.
Дэр пристально смотрел на Мару. Боже, как она могла забыть их недавний ужасный разговор? Все, наверное, выглядит так, словно она его преследует.
– Книга? – заинтересовался Саймой.
– «Путеводитель юной леди по знаменательным достопримечательностям Лондона», – пояснила Мара. – Подарок от моих крестных родителей. Очень познавательная книга, но, думаю, Дженси имеет в виду и другое. Возможно, у меня и нет лондонского блеска, но я прожила в свете всю свою жизнь и была бы рада предоставить ей любую помощь, какую только возможно.
– Не просто рада, а вне себя от счастья, – поправила ее Элла. Мара испуганно посмотрела на нее, боясь, что Элла могла разгадать ее чувства к Дэру.
– Здесь несколько скучно, – продолжила Элла с улыбкой. – Мне это ничуть не мешает, я люблю спокойную жизнь, особенно сейчас, но, разумеется, Мара предпочла бы более веселую компанию.
– Душа моя содрогается от ужаса, – сказал Саймон, но все же повернулся к Дэру: – Ну как, ты готов принять еще одну гостью при условии, что она обещает вести себя как следует?
– Я буду вести себя идеально! – возмутилась Мара. Она послала Дэру ослепительную улыбку, надеясь, что он поймет – она обещает не смущать больше ни его, ни себя.
Он на мгновение посмотрел ей в глаза, а затем сказал:
– Ну, если только она пообещает не разрушить своей энергией стены в моем тихом доме.
Все засмеялись.
Дэр поднялся. Мара заметила, что он не прикоснулся ни к чаю, ни к пирогу.
– Прошу меня извинить, у меня тоже есть дела, но я прослежу, чтобы все было подготовлено к вашему приходу. Сколько у вас слуг, Саймон?
Пока они с Саймоном обсуждали детали, Мара повернулась к Дженси.
– Спасибо, – тихо произнесла она. – Как и сказала Элла, тут тихо и скучно, и я просто мешаю ей.
– Это замечательная идея. Я боялась бы Лондона, даже если бы жила в своем собственном доме, не говоря уже о доме герцога. Саймон смеется надо мной, но это и вправду нелегко.
– Не беспокойся. Ты быстро освоишься, особенно с моей помощью.
Мара поспешила наверх, чтобы проследить за упаковкой своих чемоданов, полная решимости сдержать безмолвное обещание Дэру. Она не будет преследовать его. Она будет вести себя как идеальная леди и дождется, пока он сам не начнет за ней ухаживать.
Дэр вернулся в Йоувил-Хаус в карете, наполненной воспоминаниями о Маре. А может быть, и легким ароматом ее духов.
Они были здесь лицом к лицу так долго, что временами казалось, что он больше не выдержит, и все же у него не возникало желания сбежать. Ее сияющие глаза, ее внимание, само ее присутствие были светом для его души.
Она сказала, что любит его.
Ему следовало уехать в Сомерсет. Ради нее. Вместо этого он пригласил ее к себе домой. Что за безумие охватило его? Правда, он также пригласил Саймона и Дженси, но все же…
Он закрыл глаза и откинулся на подушки, как всегда, очень хорошо понимая, что небольшая доза опиума мигом избавила бы его от всех этих волнений. Он принял свою дневную дозу в «Йоуман-инн», поздравив себя с тем, что смог продержаться все утро, ни разу не уступив искушению.
Он и вправду не чувствовал никакого искушения, пока мрачность Тауэра не начала действовать на него: камеры узников, клетки, бедные запертые там животные с ненавистью во взоре…
К счастью, Мара не заметила его состояния, но ему очень повезло, что она устала. Если бы ей захотелось исследовать каждый уголок и закоулок, он не знал, что сделал бы.
Она сказала, что любит его.
В тот момент она говорила от чистого сердца, и в нем поднялся голод, хуже, чем жажда опиума. Желание схватить ее, обладать ею, испить ее свет и красоту.
Поглотить ее.
Сделать то, чего он боялся больше всего на свете. Что его темнота потушит весь свет – в его семье, друзьях, но особенно в Маре Сент-Брайд.
Эти проклятые волшебные Сент-Брайды.
Как семья, они были слишком отзывчивы для реального мира. Голодных следовало накормить, за больными ухаживать, раненых исцелить, обиженных защитить. Те же, кого Господь наградил дьявольскими волосами, были отчаяннее всех. Они были готовы сойти в ад, преследуя свою цель.
Это чуть было не сгубило Саймона. Ничто не должно повредить Маре. Особенно он сам.
Она сказала, что любит его.
Если бы не его проблема…
Если бы…
А что, если он остановится сейчас? Что, если доза, которую он только что принял, была последней? Через несколько недель он мог бы одержать победу.
Он вышел из кареты, зашел в дом и вызвал миссис Ханстабл, чтобы дать ей необходимые указания.
– Две спальни. Виконту Остри и его жене нужна также гостиная. Какие выходят окнами на улицу?
– Голубая и Коричневая, сэр. У Коричневой есть примыкающая гостиная, но они несколько шумные.
– Ничего, они подойдут.
По ее лицу было видно, что она поняла: эти помещения находятся далеко от бального зала, расположенного в противоположном конце дома, где Дэр истязал себя физическими упражнениями в бессонные ночи.
– Приготовьте все необходимое. Вино, фрукты, бренди. Еду следует сделать несколько более разнообразной, особенно ужин…
Что еще?
– Не беспокойтесь, милорд, – сказала домоправительница.
Она могла бы еще и погладить его по головке. Дэр волновался, как никогда прежде. Раньше он бы просто сообщил ей количество гостей и оставил бы все детали на ее усмотрение.
Он ушел в свою комнату. Солтер уже был там.
– Я жив, со мной все в порядке, но есть небольшая проблема.
– Да, сэр?
Когда Дэр объяснил, Солтер сказал:
– Несколько рановато для гостей, но они же не чужие люди.
– Нет. – Дэр не мог подобрать слов, чтобы сказать про Мару. – Я подумал, не бросить ли мне совсем?..
– Это было бы глупо, сэр.
– Разумеется, ты прав. Приведи Руюана. Нам нужно обсудить стратегию.
Дэр ждал своего наставника, делая глубокие вдохи и выдохи, которые успокаивали его беспокойный разум, отягощенный теперь новыми проблемами.
Мысль о том, чтобы принимать опиум, находясь под одной крышей с Марой Сент-Брайд, вызывала у него отвращение.
– Саймон медлительный наконец-то прибыл! Не верю глазам своим!
Мара впервые поняла, каким хорошим актером был Дэр. Ему не меньше ее хотелось улизнуть, но они попали в ловушку. У него не было выбора: ему пришлось зайти в дом вместе с ней, и когда дверь за ними захлопнулась, это прозвучало так, словно за ними захлопнулась дверь камеры.
Она собралась с силами, подошла, чтобы поцеловать брата в щеку, и защебетала:
– Мы были в Тауэре. Очень жутко и завораживающе. Когда ты приехал? А Дженси здесь? Ах, вот и она!
Она обняла свою последнюю невестку и подругу, которая спустилась по лестнице, такая яркая и сияющая.
В обществе жену Саймона называли Джейн, но дома она предпочитала, чтобы ее звали Дженси. Это очень подходило ее живой и щедрой натуре. Саймон обожал ее, как и вся семья. Неудивительно, что ее характер был столь же замечательным, как и ее внешность.
От отца-шотландца Дженси достались золотые волосы и нежный цвет лица, припорошенный веснушками. Мать ее была простого происхождения, так что в остальном у нее не было ничего утонченного. Она была совершенной, рассудительной Сент-Брайд.
Она бы никогда не выболтала мужчине, что любит его. Маре хотелось разбить свою голову о ближайшую стену.
– В чем дело? – спросила Дженси.
Мара натужно улыбнулась:
– Ни в чем, просто очень хочется чая.
– Тогда поднимайся наверх. Элла уже разливает. Мы сами только что прибыли.
Все повернулись к лестнице, и Мара сказала:
– Ребеночка уже заметно. Ты хорошо себя чувствуешь?
Дженси вспыхнула, но сказала:
– Вполне.
– Твой ребенок и ребенок Эллы будут примерно одного возраста. Это так здорово.
Так здорово. На верхней площадке она повернулась, чтобы взглянуть на Дэра. Он следовал за ними, слушая рассказ Саймона. Она были старыми друзьями. Ей оставалось только молиться, что она не разрушила их дружбу.
Вдруг слова Саймона привлекли ее внимание.
– Газ? – спросила она. – В Марлоу-Хаусе?
– Да. Пойдем в гостиную, я тебе все расскажу.
Рут поспешила к ним. Мара сняла перчатки, шляпку и мантилью, чтобы горничная могла отнести их в ее комнату. Затем она вошла в гостиную и села на диван рядом с Дженси.
– Был взрыв? – спросила она.
– Нет, – ответил Саймон. – Почему ты сразу думаешь о чем-то ужасном? Остри провел трубы с газом в библиотеку, хотя не могу понять, к чему ему это. Он же почти не читает.
– Это модно, – сказала Элла, раздавая всем пирожные. – Мне, к примеру, газ вовсе не нужен. Помимо того, что он опасен, он еще и слишком яркий. Мне больше подходят лампы и свечи.
– Но яркий свет хорош для чтения, – возразила Мара.
– Он шипит, – добавила Элла. – И все время немного пахнет. Он наверняка вреден для здоровья.
– Он не просто немного пахнет, – сказал Саймон. – Домоправительница велела открыть окна, так сильно воняло!
– Вам не стоит жить там, пока все эти трубы не уберут, – сказала Элла.
– Разумеется, сначала следует убедиться, что жить в доме безопасно. Стоило нам почувствовать этот запах, как мы тут же эвакуировали весь дом. О слугах позаботились, но теперь нам нужно искать отель.
– Я бы пригласила вас погостить у нас, но здесь нет свободных комнат, – озабоченно сказала Элла.
– Вы можете остановиться в Йоувил-Хаусе, – вдруг сказал Дэр и, прежде чем Саймон успел возразить, добавил: – Ты же знаешь, там полно места, а сейчас, когда моих родителей нет в городе, я там совсем один. Так что приезжайте, я буду очень рад.
Саймон оживился:
– Спасибо. Думаю, это ненадолго. Либо дом скоро приведут в порядок, либо мы найдем другой.
Мара боролась с искушением и не устояла. Она хотела переехать в Марлоу-Хаус с Саймоном и Дженси, и сама мысль о том, чтобы застрять у Эллы еще на какое-то время, была ей ненавистна. Особенно когда альтернатива была такая соблазнительная – жить под одной крышей с Дэром.
Она наклонилась к Дженси и пробормотала:
– Попроси, чтобы я поехала с вами.
Дженси кивнула и проворковала:
– Саймон, а может Мара поехать с нами? Я хотела задать ей несколько вопросов о Лондоне.
– Но она знает Лондон не лучше тебя, – сказал Саймон.
– Да, но у нее есть книга.
Дэр пристально смотрел на Мару. Боже, как она могла забыть их недавний ужасный разговор? Все, наверное, выглядит так, словно она его преследует.
– Книга? – заинтересовался Саймой.
– «Путеводитель юной леди по знаменательным достопримечательностям Лондона», – пояснила Мара. – Подарок от моих крестных родителей. Очень познавательная книга, но, думаю, Дженси имеет в виду и другое. Возможно, у меня и нет лондонского блеска, но я прожила в свете всю свою жизнь и была бы рада предоставить ей любую помощь, какую только возможно.
– Не просто рада, а вне себя от счастья, – поправила ее Элла. Мара испуганно посмотрела на нее, боясь, что Элла могла разгадать ее чувства к Дэру.
– Здесь несколько скучно, – продолжила Элла с улыбкой. – Мне это ничуть не мешает, я люблю спокойную жизнь, особенно сейчас, но, разумеется, Мара предпочла бы более веселую компанию.
– Душа моя содрогается от ужаса, – сказал Саймон, но все же повернулся к Дэру: – Ну как, ты готов принять еще одну гостью при условии, что она обещает вести себя как следует?
– Я буду вести себя идеально! – возмутилась Мара. Она послала Дэру ослепительную улыбку, надеясь, что он поймет – она обещает не смущать больше ни его, ни себя.
Он на мгновение посмотрел ей в глаза, а затем сказал:
– Ну, если только она пообещает не разрушить своей энергией стены в моем тихом доме.
Все засмеялись.
Дэр поднялся. Мара заметила, что он не прикоснулся ни к чаю, ни к пирогу.
– Прошу меня извинить, у меня тоже есть дела, но я прослежу, чтобы все было подготовлено к вашему приходу. Сколько у вас слуг, Саймон?
Пока они с Саймоном обсуждали детали, Мара повернулась к Дженси.
– Спасибо, – тихо произнесла она. – Как и сказала Элла, тут тихо и скучно, и я просто мешаю ей.
– Это замечательная идея. Я боялась бы Лондона, даже если бы жила в своем собственном доме, не говоря уже о доме герцога. Саймон смеется надо мной, но это и вправду нелегко.
– Не беспокойся. Ты быстро освоишься, особенно с моей помощью.
Мара поспешила наверх, чтобы проследить за упаковкой своих чемоданов, полная решимости сдержать безмолвное обещание Дэру. Она не будет преследовать его. Она будет вести себя как идеальная леди и дождется, пока он сам не начнет за ней ухаживать.
Дэр вернулся в Йоувил-Хаус в карете, наполненной воспоминаниями о Маре. А может быть, и легким ароматом ее духов.
Они были здесь лицом к лицу так долго, что временами казалось, что он больше не выдержит, и все же у него не возникало желания сбежать. Ее сияющие глаза, ее внимание, само ее присутствие были светом для его души.
Она сказала, что любит его.
Ему следовало уехать в Сомерсет. Ради нее. Вместо этого он пригласил ее к себе домой. Что за безумие охватило его? Правда, он также пригласил Саймона и Дженси, но все же…
Он закрыл глаза и откинулся на подушки, как всегда, очень хорошо понимая, что небольшая доза опиума мигом избавила бы его от всех этих волнений. Он принял свою дневную дозу в «Йоуман-инн», поздравив себя с тем, что смог продержаться все утро, ни разу не уступив искушению.
Он и вправду не чувствовал никакого искушения, пока мрачность Тауэра не начала действовать на него: камеры узников, клетки, бедные запертые там животные с ненавистью во взоре…
К счастью, Мара не заметила его состояния, но ему очень повезло, что она устала. Если бы ей захотелось исследовать каждый уголок и закоулок, он не знал, что сделал бы.
Она сказала, что любит его.
В тот момент она говорила от чистого сердца, и в нем поднялся голод, хуже, чем жажда опиума. Желание схватить ее, обладать ею, испить ее свет и красоту.
Поглотить ее.
Сделать то, чего он боялся больше всего на свете. Что его темнота потушит весь свет – в его семье, друзьях, но особенно в Маре Сент-Брайд.
Эти проклятые волшебные Сент-Брайды.
Как семья, они были слишком отзывчивы для реального мира. Голодных следовало накормить, за больными ухаживать, раненых исцелить, обиженных защитить. Те же, кого Господь наградил дьявольскими волосами, были отчаяннее всех. Они были готовы сойти в ад, преследуя свою цель.
Это чуть было не сгубило Саймона. Ничто не должно повредить Маре. Особенно он сам.
Она сказала, что любит его.
Если бы не его проблема…
Если бы…
А что, если он остановится сейчас? Что, если доза, которую он только что принял, была последней? Через несколько недель он мог бы одержать победу.
Он вышел из кареты, зашел в дом и вызвал миссис Ханстабл, чтобы дать ей необходимые указания.
– Две спальни. Виконту Остри и его жене нужна также гостиная. Какие выходят окнами на улицу?
– Голубая и Коричневая, сэр. У Коричневой есть примыкающая гостиная, но они несколько шумные.
– Ничего, они подойдут.
По ее лицу было видно, что она поняла: эти помещения находятся далеко от бального зала, расположенного в противоположном конце дома, где Дэр истязал себя физическими упражнениями в бессонные ночи.
– Приготовьте все необходимое. Вино, фрукты, бренди. Еду следует сделать несколько более разнообразной, особенно ужин…
Что еще?
– Не беспокойтесь, милорд, – сказала домоправительница.
Она могла бы еще и погладить его по головке. Дэр волновался, как никогда прежде. Раньше он бы просто сообщил ей количество гостей и оставил бы все детали на ее усмотрение.
Он ушел в свою комнату. Солтер уже был там.
– Я жив, со мной все в порядке, но есть небольшая проблема.
– Да, сэр?
Когда Дэр объяснил, Солтер сказал:
– Несколько рановато для гостей, но они же не чужие люди.
– Нет. – Дэр не мог подобрать слов, чтобы сказать про Мару. – Я подумал, не бросить ли мне совсем?..
– Это было бы глупо, сэр.
– Разумеется, ты прав. Приведи Руюана. Нам нужно обсудить стратегию.
Дэр ждал своего наставника, делая глубокие вдохи и выдохи, которые успокаивали его беспокойный разум, отягощенный теперь новыми проблемами.
Мысль о том, чтобы принимать опиум, находясь под одной крышей с Марой Сент-Брайд, вызывала у него отвращение.
Глава 11
В половине четвертого Мара вместе с Саймоном и Дженси выехала в Йоувил-Хаус. Кто бы мог подумать, что она открыто приедет гостить в дом, где уже тайно побывала три ночи назад! Никто не смог бы ее узнать. Никто, кроме мальчика на кухне и грума, ее не видел, а они видели ее плотно завернутой в одеяло. И все же нервы у нее были на пределе.
Она будет жить под одной крышей с Дэром. Они будут встречаться много раз на дню. Но она должна сдерживать свои эмоции, чтобы больше не ставить их обоих в трудное положение.
Однако всякий раз, когда он оказывался поблизости, она теряла контроль над собой.
– Сиди спокойно, – сказал Саймон. – Ты дергаешься, словно пятилетняя. Неужели у Эллы и впрямь так скучно?
– Вчера я почти весь день шила одежду для сирот, – пожаловалась Мара. – И почти каждый вечер у нас на ужин бывают политики.
– Вкусно, – сказала Дженси, что вызвало всеобщий приступ хохота.
– Скорее жесткие, как старые ботинки, – поправил ее Саймон. – Бедная Мара. И никаких развлечений?
«Улыбнись».
– Ни капельки. Кстати, я хотела бы съездить в цирк Эстли. Дэр не хочет меня туда брать.
Саймон задумчиво посмотрел на нее:
– А как вообще получилось, что он водит тебя повсюду?
Воспоминания о той роковой ночи, когда она сбежала от Баркстеда, нахлынули так внезапно, что Мара испугалась, что ее брат вот-вот все поймет.
– Я попросила.
Саймон недовольно покачал головой, Мара решила не упускать шанса узнать о Дэре побольше.
– Ты думаешь, не следовало этого делать? Он выглядит вполне здоровым. Не совсем такой, как прежде, но здоровый. Правда, заметно, что он чем-то подавлен, но я думала, что это развеет его тоску. Я ведь умею подбадривать людей, ты же знаешь.
– Или сводить их с ума. Полагаю, он в состоянии послать тебя к черту, если захочет.
– Сомневаюсь, что он настолько груб.
– В этом-то и проблема. Иногда тебя необходимо одергивать.
Возглас Мары «Как ты можешь?!» прозвучал одновременно с изумленным «Саймон!». Дженси. Мара улыбнулась своей невестке:
– Ты же знаешь, мы все время ссоримся из-за пустяков. Серьезно, Саймон, что с Дэром? Я полагала, что он уже освободился от опиума, но теперь я не уверена.
Саймон скорчил гримасу, не желая разделять с ними эту тайну.
– Он снизил дозу до минимального уровня, но отказаться совсем очень трудно.
– Почему?
– Тебя это не касается. У тебя будет компания Дженси и мое сопровождение. Оставь Дэра в покое.
Маре захотелось зарычать или заплакать, но она взяла себя в руки.
– Я буду жить с ним под одной крышей, Саймон. Неужели мне нельзя знать хоть немного обо всем этом?
– Ну ладно. Врачи никак не могут прийти к согласию по поводу того, как лучше всего избавиться от зависимости. Многие считают, что не стоит даже и пытаться, а нужно просто принимать понемногу каждый день.
– Я знаю. Но думаю, Дэр на это не согласен.
– Нет, но внезапный отказ от наркотика опасен – он может убить. Поэтому он избрал метод постепенного снижения дозы. Но в конце нужно сделать большой прыжок.
Мара нахмурилась:
– И он не может этого сделать? Я думала, Дэр способен на все. – Удивленные глаза Саймона заставили ее задуматься над теми словами, что она только что произнесла, и ее щеки зарделись. – Я всегда считала его замечательным. Ты же знаешь.
– Да. – Он задумчиво оглядел ее, и взгляд его был полон нежности. Мара чуть было не спросила, что бы он сказал о ее свадьбе с Дэром, но вовремя опомнилась.
Карета остановилась перед Йоувил-Хаусом. Мара вдруг вообразила себе, что дверной молоток в форме женской головы вот-вот закричит и расскажет всем о ее предыдущем скандальном посещении этого дома. Но разумеется, дверь всего-навсего распахнулась, и они вошли внутрь.
В прошлый раз Мара так нервничала, что не разглядела ни деревянных панелей, ни орнаментов, ни портретов мужчин и женщин в мантиях, включая настоящих короля и королеву.
Мара приготовилась вести себя как следует по отношению к Дэру, но их встречали только лакей, служанка и женщина в чепце и в коричнево-золотом полосатом платье с белым кружевным фартуком. Она представилась как миссис Ханстабл, экономка. Это несколько удивило Мару, поскольку экономки обычно одевались скромнее.
Их проводили наверх по парадной дубовой лестнице в комнаты, выходящие на улицу и расположенные рядом друг с другом. У нее была только спальня, но Саймону и Дженси досталась еще и отдельная гостиная.
Ожидая, пока прибудет Рут с ее багажом, Мара сняла верхнюю одежду и стала рассматривать свое новое жилище. Эта комната ей нравилась больше той, что была у нее в доме Эллы. Может быть, потому что она напоминала ей родной дом.
До этого она и не подозревала, насколько ей по душе слегка потертый ковер и несколько выцветшая обивка, и это ощущение старины, витавшее в воздухе вместе с ароматом лаванды.
Она присела на небольшой диванчик у камина. За последние несколько часов у нее впервые появилась возможность отдохнуть. Саймон был прав. Теперь, когда он и Дженси приехали, у нее больше не будет повода таскать повсюду за собой Дэра. Зато она будет видеть его дома, по-семейному.
Если только он не будет ее избегать.
Он сказал, что у него есть какие-то дела, но ей показалось, что это был всего-навсего предлог, чтобы уйти. Даже если он и избегал ее, она не могла его винить. Какой надо быть глупой, чтобы напрямую заявить о своих чувствах!
Наверное, это произошло потому, что она еще никогда не влюблялась. Она воображала, что влюбляется, но ей никогда не приходилось переживать по-настоящему.
Мара поднялась, поскольку сидеть на месте было уже невмоготу. Это чувство – простуда, как сказал Дэр, – было всепоглощающим. Ее так и подмывало прогуляться по дому, чтобы найти его. Постоять где-нибудь в коридоре в надежде, что он пройдет мимо. Она вспомнила рассказы о леди Каролине Лэм, вечно ожидающей Байрона на крыльце. И она тоже собиралась выставить себя на посмешище! Нет, непозволительно быть такой навязчивой… Но как трудно сдерживать себя! Так хочется увидеть его скорее!
Стук в дверь отвлек ее от дум – прибыла Рут с багажом.
Мара оставила ее разбирать вещи и вышла в коридор, покрытый ковром. Его стены были увешаны картинами, тут и там стояли резные столики, сундуки и кресла. Дом был очень тихим, можно было даже подумать, что в нем никого нет.
Она спустилась вниз и спросила лакея, как пройти в гостиную.
– Здесь две гостиные, большая и малая, миледи. Также есть библиотека, где часто любят проводить время члены семьи.
– Тогда в библиотеку, пожалуйста.
Книги по крайней мере отвлекут ее. Конечно, у нее были с собой романы, но они еще лежали нераспакованными наверху. И кроме того, сейчас ей не нужны были романтические истории о поиске мужей. Вполне подойдут какие-нибудь благочестивые проповеди.
Библиотека Йоувил-Хауса больше походила на гостиную, на полках было небольшое собрание газет, альманахов, отчетов о заседаниях парламента и годовых журнальных подшивок.
Он просматривала «Джентлменз мэгэзин» за 1815 год, пытаясь отыскать отчеты о Ватерлоо, когда открылась дверь. Она спиной почувствовала, что это Дэр, прежде чем повернулась и увидела его.
Дэр выглядел уставшим и посмотрел на нее с удивлением.
Мара покраснела, словно он застал ее за преступным занятием, и положила журнал на место.
– Ты не возражаешь, чтобы я здесь осмотрелась? Такая интересная коллекция. То есть разнообразная. Немножко этого, немножко того…
– Надеюсь, тебя здесь все устраивает, – сказал он.
– Идеально. – Она успокоилась и подошла к нему – Так мило с твоей стороны пригласить нас.
– Перестань. Это одно и то же, что благодарить Эллу за то, что она пригласила вас к себе домой.
– Ну, это потому что Саймон тебе как брат. Я не побеспокою тебя, Дэр. То, что произошло в карете, больше не повторится…
Дэр хотел что-то возразить, но она подняла руку, чтобы остановить его.
– Так и было. Как глупо! Просто я и вправду переживаю о тебе. Мы все переживаем о тебе, но временами бываем слишком активными, а теперь мы еще и у тебя в доме. Нашествие Сент-Брайдов. Ты знаешь, что это означает. Затруднения и вмешательство, неразбериха и суета, и все это с самыми лучшими намерениями.
– Я…
– Если мы будем тебе мешать, вели нам убираться к дьяволу. Если мы можем чем-то помочь, скажи.
Он на мгновение закрыл глаза, и она опять подумала, что до смерти надоела ему. Но затем он улыбнулся.
– Нашествие Сент-Брайдов, – повторил он. – Мне следовало бы приветствовать вас цветами и звоном колоколов. Я слишком много времени провожу в одиночестве.
– Но ты же был в театре вчера вечером.
– По настоянию друзей. И… – Он помрачнел и прошел в комнату. Мара жадно смотрела на него, пытаясь отыскать какую-нибудь подсказку. Следует ли ей уйти? Прошел ли он сюда, только чтобы освободить ей проход к двери? – И я все еще употребляю опиум. Уверен, тебе об этом известно. Я пытаюсь освободиться от зависимости. И я освобожусь. Я думал, что этот процесс будет… не легче, но проще. Что будут четкие указания, которые можно будет выполнять. Трудные указания, но все же выполнимые. – Его рука сжалась в кулак.
Мара бесшумно закрыла дверь, ее сердце колотилось после услышанного признания. Ей хотелось прижать его к себе. Не как любовника, хотя ей хотелось стать его любовницей, но как страдающего брата.
Она сделала шаг вперед, но остановилась. «Хрупкий, как треснутый бокал», – вспомнила она слова Саймона. Лучше не трогать, чтобы не навредить.
– Я принимаю так мало, как только могу вытерпеть, – сказал он, – три раза в день. Прошло уже довольно много времени после дневной дозы, так что, пожалуйста, прости все, что тебе покажется странным.
Она будет жить под одной крышей с Дэром. Они будут встречаться много раз на дню. Но она должна сдерживать свои эмоции, чтобы больше не ставить их обоих в трудное положение.
Однако всякий раз, когда он оказывался поблизости, она теряла контроль над собой.
– Сиди спокойно, – сказал Саймон. – Ты дергаешься, словно пятилетняя. Неужели у Эллы и впрямь так скучно?
– Вчера я почти весь день шила одежду для сирот, – пожаловалась Мара. – И почти каждый вечер у нас на ужин бывают политики.
– Вкусно, – сказала Дженси, что вызвало всеобщий приступ хохота.
– Скорее жесткие, как старые ботинки, – поправил ее Саймон. – Бедная Мара. И никаких развлечений?
«Улыбнись».
– Ни капельки. Кстати, я хотела бы съездить в цирк Эстли. Дэр не хочет меня туда брать.
Саймон задумчиво посмотрел на нее:
– А как вообще получилось, что он водит тебя повсюду?
Воспоминания о той роковой ночи, когда она сбежала от Баркстеда, нахлынули так внезапно, что Мара испугалась, что ее брат вот-вот все поймет.
– Я попросила.
Саймон недовольно покачал головой, Мара решила не упускать шанса узнать о Дэре побольше.
– Ты думаешь, не следовало этого делать? Он выглядит вполне здоровым. Не совсем такой, как прежде, но здоровый. Правда, заметно, что он чем-то подавлен, но я думала, что это развеет его тоску. Я ведь умею подбадривать людей, ты же знаешь.
– Или сводить их с ума. Полагаю, он в состоянии послать тебя к черту, если захочет.
– Сомневаюсь, что он настолько груб.
– В этом-то и проблема. Иногда тебя необходимо одергивать.
Возглас Мары «Как ты можешь?!» прозвучал одновременно с изумленным «Саймон!». Дженси. Мара улыбнулась своей невестке:
– Ты же знаешь, мы все время ссоримся из-за пустяков. Серьезно, Саймон, что с Дэром? Я полагала, что он уже освободился от опиума, но теперь я не уверена.
Саймон скорчил гримасу, не желая разделять с ними эту тайну.
– Он снизил дозу до минимального уровня, но отказаться совсем очень трудно.
– Почему?
– Тебя это не касается. У тебя будет компания Дженси и мое сопровождение. Оставь Дэра в покое.
Маре захотелось зарычать или заплакать, но она взяла себя в руки.
– Я буду жить с ним под одной крышей, Саймон. Неужели мне нельзя знать хоть немного обо всем этом?
– Ну ладно. Врачи никак не могут прийти к согласию по поводу того, как лучше всего избавиться от зависимости. Многие считают, что не стоит даже и пытаться, а нужно просто принимать понемногу каждый день.
– Я знаю. Но думаю, Дэр на это не согласен.
– Нет, но внезапный отказ от наркотика опасен – он может убить. Поэтому он избрал метод постепенного снижения дозы. Но в конце нужно сделать большой прыжок.
Мара нахмурилась:
– И он не может этого сделать? Я думала, Дэр способен на все. – Удивленные глаза Саймона заставили ее задуматься над теми словами, что она только что произнесла, и ее щеки зарделись. – Я всегда считала его замечательным. Ты же знаешь.
– Да. – Он задумчиво оглядел ее, и взгляд его был полон нежности. Мара чуть было не спросила, что бы он сказал о ее свадьбе с Дэром, но вовремя опомнилась.
Карета остановилась перед Йоувил-Хаусом. Мара вдруг вообразила себе, что дверной молоток в форме женской головы вот-вот закричит и расскажет всем о ее предыдущем скандальном посещении этого дома. Но разумеется, дверь всего-навсего распахнулась, и они вошли внутрь.
В прошлый раз Мара так нервничала, что не разглядела ни деревянных панелей, ни орнаментов, ни портретов мужчин и женщин в мантиях, включая настоящих короля и королеву.
Мара приготовилась вести себя как следует по отношению к Дэру, но их встречали только лакей, служанка и женщина в чепце и в коричнево-золотом полосатом платье с белым кружевным фартуком. Она представилась как миссис Ханстабл, экономка. Это несколько удивило Мару, поскольку экономки обычно одевались скромнее.
Их проводили наверх по парадной дубовой лестнице в комнаты, выходящие на улицу и расположенные рядом друг с другом. У нее была только спальня, но Саймону и Дженси досталась еще и отдельная гостиная.
Ожидая, пока прибудет Рут с ее багажом, Мара сняла верхнюю одежду и стала рассматривать свое новое жилище. Эта комната ей нравилась больше той, что была у нее в доме Эллы. Может быть, потому что она напоминала ей родной дом.
До этого она и не подозревала, насколько ей по душе слегка потертый ковер и несколько выцветшая обивка, и это ощущение старины, витавшее в воздухе вместе с ароматом лаванды.
Она присела на небольшой диванчик у камина. За последние несколько часов у нее впервые появилась возможность отдохнуть. Саймон был прав. Теперь, когда он и Дженси приехали, у нее больше не будет повода таскать повсюду за собой Дэра. Зато она будет видеть его дома, по-семейному.
Если только он не будет ее избегать.
Он сказал, что у него есть какие-то дела, но ей показалось, что это был всего-навсего предлог, чтобы уйти. Даже если он и избегал ее, она не могла его винить. Какой надо быть глупой, чтобы напрямую заявить о своих чувствах!
Наверное, это произошло потому, что она еще никогда не влюблялась. Она воображала, что влюбляется, но ей никогда не приходилось переживать по-настоящему.
Мара поднялась, поскольку сидеть на месте было уже невмоготу. Это чувство – простуда, как сказал Дэр, – было всепоглощающим. Ее так и подмывало прогуляться по дому, чтобы найти его. Постоять где-нибудь в коридоре в надежде, что он пройдет мимо. Она вспомнила рассказы о леди Каролине Лэм, вечно ожидающей Байрона на крыльце. И она тоже собиралась выставить себя на посмешище! Нет, непозволительно быть такой навязчивой… Но как трудно сдерживать себя! Так хочется увидеть его скорее!
Стук в дверь отвлек ее от дум – прибыла Рут с багажом.
Мара оставила ее разбирать вещи и вышла в коридор, покрытый ковром. Его стены были увешаны картинами, тут и там стояли резные столики, сундуки и кресла. Дом был очень тихим, можно было даже подумать, что в нем никого нет.
Она спустилась вниз и спросила лакея, как пройти в гостиную.
– Здесь две гостиные, большая и малая, миледи. Также есть библиотека, где часто любят проводить время члены семьи.
– Тогда в библиотеку, пожалуйста.
Книги по крайней мере отвлекут ее. Конечно, у нее были с собой романы, но они еще лежали нераспакованными наверху. И кроме того, сейчас ей не нужны были романтические истории о поиске мужей. Вполне подойдут какие-нибудь благочестивые проповеди.
Библиотека Йоувил-Хауса больше походила на гостиную, на полках было небольшое собрание газет, альманахов, отчетов о заседаниях парламента и годовых журнальных подшивок.
Он просматривала «Джентлменз мэгэзин» за 1815 год, пытаясь отыскать отчеты о Ватерлоо, когда открылась дверь. Она спиной почувствовала, что это Дэр, прежде чем повернулась и увидела его.
Дэр выглядел уставшим и посмотрел на нее с удивлением.
Мара покраснела, словно он застал ее за преступным занятием, и положила журнал на место.
– Ты не возражаешь, чтобы я здесь осмотрелась? Такая интересная коллекция. То есть разнообразная. Немножко этого, немножко того…
– Надеюсь, тебя здесь все устраивает, – сказал он.
– Идеально. – Она успокоилась и подошла к нему – Так мило с твоей стороны пригласить нас.
– Перестань. Это одно и то же, что благодарить Эллу за то, что она пригласила вас к себе домой.
– Ну, это потому что Саймон тебе как брат. Я не побеспокою тебя, Дэр. То, что произошло в карете, больше не повторится…
Дэр хотел что-то возразить, но она подняла руку, чтобы остановить его.
– Так и было. Как глупо! Просто я и вправду переживаю о тебе. Мы все переживаем о тебе, но временами бываем слишком активными, а теперь мы еще и у тебя в доме. Нашествие Сент-Брайдов. Ты знаешь, что это означает. Затруднения и вмешательство, неразбериха и суета, и все это с самыми лучшими намерениями.
– Я…
– Если мы будем тебе мешать, вели нам убираться к дьяволу. Если мы можем чем-то помочь, скажи.
Он на мгновение закрыл глаза, и она опять подумала, что до смерти надоела ему. Но затем он улыбнулся.
– Нашествие Сент-Брайдов, – повторил он. – Мне следовало бы приветствовать вас цветами и звоном колоколов. Я слишком много времени провожу в одиночестве.
– Но ты же был в театре вчера вечером.
– По настоянию друзей. И… – Он помрачнел и прошел в комнату. Мара жадно смотрела на него, пытаясь отыскать какую-нибудь подсказку. Следует ли ей уйти? Прошел ли он сюда, только чтобы освободить ей проход к двери? – И я все еще употребляю опиум. Уверен, тебе об этом известно. Я пытаюсь освободиться от зависимости. И я освобожусь. Я думал, что этот процесс будет… не легче, но проще. Что будут четкие указания, которые можно будет выполнять. Трудные указания, но все же выполнимые. – Его рука сжалась в кулак.
Мара бесшумно закрыла дверь, ее сердце колотилось после услышанного признания. Ей хотелось прижать его к себе. Не как любовника, хотя ей хотелось стать его любовницей, но как страдающего брата.
Она сделала шаг вперед, но остановилась. «Хрупкий, как треснутый бокал», – вспомнила она слова Саймона. Лучше не трогать, чтобы не навредить.
– Я принимаю так мало, как только могу вытерпеть, – сказал он, – три раза в день. Прошло уже довольно много времени после дневной дозы, так что, пожалуйста, прости все, что тебе покажется странным.