Беверли Джо. Искра соблазна

   Мара совсем забыла про Бланш и понятия не имела, что именно их ожидает. Она взяла Дэра за руку и начала молиться, подняв глаза к балкону, где стояла Бланш.
   Девушка, обращавшаяся ко всем присутствующим, стала выглядеть выше, а ее поставленный голос достигал каждого уголка зала.
   – В театре для женщин очень мало сильных ролей, – говорила она, – Но мне удалось подобрать один отрывок для сегодняшнего вечера. Монолог Порции из пьесы господина Шекспира «Венецианский купец».
   Ей удалось смягчить свой голос, не делая его тише.

 
Не действует по принужденью милость;
Как теплый дождь, она спадает с неба
На землю и вдвойне благословенна:
Тем, кто дает и кто берет ее.
И власть ее всего сильней у тех,
Кто властью облечен. Она приличней
Венчанному монарху, чем корона. ^[14]
 

   Она сделала паузу, держа весь зал в своей власти, но, возможно, она также просила о милости для себя и Хэла. Бланш закончила свое выступление строками:

 
Но вспомни только,
Что если б был без милости закон,
Никто б из нас не спасся.
Мы в молитве
О милости взываем – и молитва
Нас учит милости.
 

   Она склонила голову, и зал взорвался бурными аплодисментами. Мара подумала о милости к Баркстеду и бедной мадам Клермон и сжала руку Дэра. Зачастую месть и даже справедливость никуда не годная расплата.
   Бланш ушла в тень и вскоре вернулась в комнату под руку со светившимся от гордости Хэлом, их окружили восторженные гости.
   Дэр вывел Мару на первый тур вальса, когда уже пробило полночь. Хорошо, что в танце не нужно было менять партнеров, поскольку они были так поглощены друг другом, что ничего кругом не замечали.
   Когда музыка смолкла, он сказал:
   – Повесы будут ужинать вместе.
   Они прошли к двери бального зала. Выходя из зала, они встретили яркого молодого человека с темными волосами и глазами, полными энергии и напористости. Мара невольно напряглась, поскольку в нем было что-то враждебное.
   – Рад видеть тебя, Канэм, – поздоровался Дэр.
   – Теперь меня зовут Дэриен, – сказал молодой человек с улыбкой, которая не отразилась в его глазах.
   «Пожалуйста, Господи, – взмолилась Мара, – только бы не возникло никаких новых проблем!»
   – Прошу прощения, – сказал Дэр. – Как твой отец и два брата?
   – Один погиб от болезни, двое – от молнии. – Дэриен помрачнел. – Очевидно, девиз нашей семьи должен относиться к нам, а не к нашим врагам.
   Дэр повернулся к Маре:
   – Дорогая, позволь представить тебе лорда Дэриена. Дэриен, это моя невеста, леди Мара Сент-Брайд.
   Лорд Дэриен вежливо поклонился, но было в нем что-то неискреннее.
   – Лорд Дэриен и лорд Дариус, – сказала Мара. – Как бы не перепутать.
   – К счастью, у меня не было титула, когда я учился в Харроу, – согласился лорд Дэриен. – Тогда я был просто-напросто Карвеем.
   Мара попыталась поддержать напряженный разговор:
   – Каков же девиз вашей семьи, милорд?
   Он повторил свое имя, и она поняла. Семейное имя и девиз были «Кавэ», что означает «берегись». Она знала семью из Уорикшира, на гербе которой была изображена оскалившаяся собака, и, насколько ей было известно, семья славилась тем, что все они были изрядными смутьянами.
   – Я лишь недавно приехал в город, Дебнем, – сказал лорд Дэриен, – и узнал об этой сплетне. Она меня потрясла. И я хочу, чтобы все узнали, что я видел, как ты упал во время сражения при Ватерлоо.
   – Это замечательно! – воскликнула Мара.
   – Благодарю тебя, – сдержанно произнес Дэр.
   – Я ничего не придумываю, – сухо сказал Дэриен. – Я лишь хочу, чтобы восторжествовала справедливость.
   Дэр улыбнулся и, возможно, слегка покраснел.
   – Да, разумеется. Прошу прощения. Просто трудно ожидать столько счастья в один вечер.
   Лорд Дэриен скривил губы:
   – Впервые, наверное, о семье Кавэ отозвались как о людях, которые могут доставить счастье. Я сделаю все возможное, чтобы об этом все узнали. – Он поклонился и вошел в бальный зал.
   Мара проводила его взглядом.
   – Он враг? – спросила она.
   – Нет, все не так. Пойдем. Нас уже, наверное, все ждут к ужину.
   По дороге вниз Дэр рассказал ей:
   – Это давняя история, но бывает, что старые раны тревожат нас ничуть не меньше новых, а я сделал все еще хуже, назвав его Канэмом.
   – Это не его имя? – И тут она поняла. – Кавэ канэм? Берегитесь собаки?
   – Вот именно. – Они пробирались по коридорам, улыбаясь и кивая всем встречным гостям, к зимнему саду, где для них был накрыт ужин. – Кавэ учился годом младше в Харроу, был маловат для своего возраста, но был полон готовности драться с кем угодно по какому угодно поводу. Он повздорил со мной и хотел уже драться, но я попробовал обернуть все это в шутку, сказав «кавэ канэм».
   – Фраза сама просится на язык, – сказала Мара.
   – Да, но он уже приобрел немало врагов, и мальчишки стали звать его Канэм, причем вовсе не в шутку.
   Мара остановилась перед комнатой, предназначенной для ужина.
   – Странно, что ты назвал его так, зная, что это обидит его.
   – Я не думал, что все будет так плохо. Его все звали Канэмом в армии. Канэм Кавэ, у него была репутация блистательного офицера кавалерии. Сейчас, наверное, ему неприятно слышать это прозвище только от меня.
   Мара прикоснулась к его руке, пытаясь успокоить.
   – Наверняка это всего лишь мимолетное недовольство, к тому же он – свидетель, которого нам так недоставало.
   – Да. Теперь, кажется, и вправду все наши неприятности позади.
   Они вошли в комнату, где повесы и их друзья уже собрались за длинным столом. Когда Дэр рассказал им последние новости, все подняли бокалы.
   Но Кон сказал:
   – Значит, Канэм Кавэ получил пэрство? Берегитесь, друзья, берегитесь! Он один из тех, которым нужна война, чтобы выплеснуть энергию.
   После ужина Мара с Дэром прогуливались по саду, украшенному фонариками. Затем они вернулись в бальный зал, где протанцевали до рассвета.
   Когда последние гости ушли, а некоторые были вынесены к каретам, Дэр отвел Мару в библиотеку.
   Она все поняла еще прежде, чем он успел раскрыть рог.
   – Ты хочешь бросить сейчас?
   – Да. – Он открыл голубую бутылочку и перевернул ее вверх дном. Одна-единственная капля упала из нее, и он посмотрел, как она впиталась в ковер. – Не иметь больше опиума и не иметь надежды его получить – это словно стоять голым в зимнюю вьюгу. Я должен покинуть Лондон, или я поползу в аптеку, что: бы раздобыть еще дозу.
   – Я поеду с тобой.
   – Нет.
   Мара взяла его за руку, все еще сжимавшую пустую бутылочку.
   – Я хочу быть с тобой, и я хочу, чтобы ты поехал в Брайдсуэлл.
   Он горько рассмеялся:
   – Ты не понимаешь!
   – Я понимаю. Я поговорила с Руюаном. Мы будем там почти одни. Я могу уговорить родителей остаться здесь и вызвать сюда Дженни и Люси. Им понравится выставка моделей из пробки и обезьянки в Эстли.
   – А как насчет остальных твоих родственников?
   – Остальные приютятся в близлежащих домах. Думаю, недели будет достаточно… в худшем случае.
   Дэр покачал головой:
   – А если я… – Он замолчал. – Нет, я не провалюсь.
   – Ты сможешь, – сказала она. – Ты обязательно справишься.

Глава 31

   Они уехали на следующий день. Мара удивилась, что ее родственники ничуть не возражали против этого. Солтер отправился сними в карете. Руюан и его музыкантша поехали следом.
   Дэр казался напряженным, но если в начале поездки он еще держался, то потом стал беспокойным и нервным.
   Мара попыталась завязать разговор, но даже ей самой вся эта напускная веселость казалась фальшивой. Она предложила почитать вслух, и он согласился, но ей все время казалось, что он ее не слушает.
   Дэру становилось все хуже.
   Он поел во время их первой остановки, но через час его вырвало. Он не переставал двигаться и вертеться, и она ничем не могла ему помочь.
   Когда карета остановилась перед Брайдсуэллом, было уже темно. Они вошли внутрь, и Мара подумала, не совершила ли она еще одну ошибку, поскольку безмолвный, покинутый всеми дом совсем не напоминал тот Брайдсуэлл, который она знала и куда так спешила. А что, если вся магия этого места, если она и существовала, заключалась в людях, которые здесь жили?
   Она отвела Дэра в комнату Саймона, а затем показала Руюану соседнюю комнату.
   – Что нам теперь делать? – спросила она у него.
   – Тебе следует поспать, Мара. Когда ты проснешься, у тебя будет много дел.
   Ей необходимо было спросить:
   – Брайдсуэлл – это особое место?
   Руюан улыбнулся ей:
   – Да, и очень. Здесь удивительное ци.
   – Даже без людей?
   – Люди приезжают сюда и остаются здесь из-за ци.Хорошие люди поглощают его, но энергия заключается не в людях.
   – Она поможет ему?
   – Неоценимо.
   Это помогло Маре заснуть. Она специально выбрала такую одежду, чтобы суметь раздеться без посторонней помощи, но ей не хватало возни и болтовни Рут. Когда она проснулась, комната освещалась скудным светом, лившимся из окна, на улице шел проливной дождь, и это казалось плохим предзнаменованием. Мара оделась и поспешила в комнату Дэра. Его там не оказалось.
   Упражнения. Интересно, куда он пойдет? Здесь бального зала нет. Она пробежалась по дому, но нашла лишь троих слуг на кухне, которые здесь остались, чтобы позаботиться о них.
   Начиная волноваться все больше и больше, она поспешила обратно в комнату Дэра, но его там не было. Она выглянула в окно и увидела его и Руюана на лужайке перед домом. Вода лилась с них ручьем. Руюан двигался очень плавно, а Дэр сражался с неуклюжей яростью.
   Вдруг Дэр согнулся и упал на землю. Мара выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице, чувствуя, что ее ноги едва касаются земли, а через мгновение она уже оказалась рядом с Дэром, ощущая, как он задыхается от боли. Она попыталась прижаться к нему, но тут он начал биться об землю, словно хотел убить кого-то или самого себя.
   Руюан поднял Дэра на ноги.
   – Побежали! – сказал он и потащил Дэра за собой. Через несколько минут Дэр уже бежал сам, или, лучше сказать, спотыкался под дождем.
   Мара опустилась на траву и подняла лицо к льющимся с неба струям воды. Она чувствовала себя абсолютно беспомощной и бесполезной. Ее одолевал страх, и она искренне не понимала, как Руюан и Солтер могут сохранять поистине космическое спокойствие.
   Солтер установил большую ванну в спальне Дэра и выложил ее тканью. Он вылил в нее два ведра горячей воды и отправился за еще одной порцией. К тому времени как он вернулся в третий раз, а ванна была полна наполовину, шаткой походкой вошел Дэр, которого поддерживал Руюан. Учитель раздел его и усадил в ванну как ребенка.
   Очутившись в воде, Дэр замер, хотя все еще тяжело, прерывисто дышал, а глаза его были закрыты. Руюан налил в воду немного масла, и по комнате разлился странный аромат. Дэр начал вертеться и ухватился за края ванны, чтобы не потерять равновесия.
   Мара стояла в стороне, не сводя с Дэра глаз. Руюан массировал ему плечи и что-то пел. Казалось, это помогает. Наконец Дэр зевнул. Затем он зевнул еще раз, но было видно, что спать ему не хочется. Скорее всего, ему не хватало воздуха. В следующий раз, когда его рот раскрылся, из него вырвался крик страдания.
   Мара отступила, вышла из комнаты и побежала. Она ничем не могла помочь в этом сражении, у нее не было мужества даже смотреть на это. Ноги сами принесли ее в церковь. Она упала на колени перед алтарем и начала молиться.
   Она потеряла счет времени и вернулась к реальности, когда подошла миссис Лудлоу, чтобы возложить цветы к алтарю. Что эта женщина могла подумать о ней, молящейся там с непокрытой головой?
   Разумеется, в деревне все всё знают. Она вернулась домой дворами, но все же встретила с полдесятка людей, которые поздоровались и посмотрели на нее с сожалением. Ей оставалось лишь надеяться, что они не будут таить зла на Дэра. Возможно, ей не следовало привозить его сюда. Но Руюан сказал, что циздесь очень сильное.
   Значит, ей тоже придется быть сильной. Она поднялась к себе и поправила свой наряд, а затем пошла в комнату к Дэру. Руюан встретил ее у двери.
   – Я убежала, – призналась она.
   – Тяжело видеть страдания тех, кого мы любим. Сейчас ему лучше.
   – Уже?
   – Нет, не так, как вы подумали, но я дал ему травы, которые помогут заснуть.
   – Я могу как-нибудь помочь? – спросила она.
   – Вы не можете облегчить ему страдания, но вы помогаете силой любви. На этот раз он победит, ради вас.
   Мара поняла, что вновь начала плакать, и смахнула слезы.
   – Лучше бы ему не приходилось все это делать.
   Он мягко провел ее в комнату и усадил в кресло.
   – Это глупо, и вы это знаете. Не вы построили его тюрьму, в которой он сейчас заперт. Если он не будет сражаться, ему оттуда никогда не выбраться. Неужели вы обречете его на вечное заключение только из-за боязни боли?
   – Я слышала, что люди умирают от этого. – Она и не осознавала, что у нее внутри живет этот страх, пока не произнесла эти слова вслух.
   – Он не умрет, Мара. Люди, которые употребляют большие дозы наркотика и пытаются мгновенно его бросить, могут умереть. Но Дариус прошел по этой трудной дороге почти до самого конца.
   Мара посмотрела на свои сжатые руки.
   – Какая она? Боль?
   – Я никогда не принимал опиум, – ответил Руюан, – поэтому мне самому не приходилось бороться с ним. Но говорят, человек чувствует, словно у него в крови кислота, желудок скручивает, а в суставах и голове поселяется невыносимая боль. Она накатывает волнами, и все органы восстают против нее.
   Мара уставилась на него.
   – Я могу как-нибудь помочь? – повторила она.
   – Через некоторое время я буду делать ему массаж. Вы поможете.
   Это был приказ, но Мара обрадовалась ему. Бледный Дэр лежал на кровати. Простыни были насквозь мокрые от пота, и каждый мускул его тела был напряжен. Он увидел ее и закрыл глаза.
   – Я думал, будет хуже, – выдохнул он.
   – Лжец, – сказала она, убирая волосы с его лица. Руюан перевернул Дэра и начал массировать его рубящими ударами.
   – Возьмите эту розгу и бейте его, – велел он. Мара с сомнением посмотрела на китайца.
   – Ему не будет больно. Она просто отвлечет его.
   Она взяла ветку и стала ударять по телу Дэра, стараясь не попасть по проворным рукам Руюана. Дэр начал расслабляться.
   Но вдруг он закашлялся, схватился за живот и свернулся в тугой комок.
   – Теперь вам лучше уйти, Мара, – сказал Руюан. Мара помедлила.
   Дэр закричал.
   И она опрометью выбежала из дома, подальше от этого места пытки. Даже когда крики прекратились, она все еще их слышала. Она пробежала полмили до церкви и упала перед алтарем, рыдая и молясь, пока силы не покинули ее. Там ее и нашел дядя Сципио. Он, конечно, все знал. Новости в деревне распространялись со скоростью света. Он молча обнял ее и проводил до дома. У ворот она спросила:
   – Можно я приведу Дэра в церковь, когда ему станет получше? Это особое место.
   – Разумеется, дорогая. Ты же знаешь, ночью ключ от церкви хранится под шилой.
   Она рассмеялась, поскольку шила была фигурой странной женщины, вырезанной на одном из массивных камней справа от церковной двери. В Брайдсуэлле все хранили ключи в подобных местах.
   Дома Мару встретили пустые комнаты. Она выглянула в окно и увидела Дэра, бегающего очень неуклюже, но так стремительно, Словно за ним гнались демоны, и Руюана, быстрого и неутомимого, бегущего рядом с ним.
   Так продолжалось и дальше, днем и ночью. Дэр бегал снаружи или носился по дому, потея и дрожа, зачастую не осознавая, где он находится и кто находится рядом с ним. Иногда Солтеру приходилось останавливать его, чтобы он не влетел головой в стену или не пытался пробиться сквозь нее. Иногда Дэр просто кричал, это был вой агонии и отчаяния. В такие моменты Маре казалось, что Дэр не выдержит и умрет.
   В один прекрасный день она вошла в Брайдсуэлл и замерла от ужаса. Что-то в доме было совершенно не так, тишина была пронзительной. Она взбежала вверх по ступенькам и столкнулась с Руюаном.
   – Он жив?!
   Руюан остановил ее, взяв за плечи.
   – Он спит, Мара.
   Она уставилась на него, все еще думая, что он говорит о смерти Дэра, но Руюан улыбнулся и повторил:
   – Он спит.
   Она прокралась в спальню, чтобы самой убедиться в этом чуде. Окна были открыты настежь, и комнату наполняли звуки деревни. Дэр и вправду спал. Он лежал под покрывалом, так что ей были видны только его волосы, но она видела, что напряжение отпустило его. В его теле больше не было агонии, в его венах не было кислоты, его органы не пытались больше восстать.
   – Слава Богу! – прошептала она. – Это победа?
   – Да, Мара, это победа. Очень немногие способны на это. Дэр относится к числу избранных. Мы можем гордиться им. Но еще примерно месяц уйдет на полную реабилитацию. Его телу нужно излечиться.
   – Сколько длился этот кошмар? – тихо спросила Мара.
   – Пять с половиной дней.
   – Целую вечность! Можно мне посидеть с ним?
   – Разумеется, но я надеюсь, что он не пошевелится еще много часов.
   Он вышел, Мара бесшумно поставила кресло рядом с кроватью Дэра и села в него, чтобы наблюдать, охранять и молиться.
   Был уже поздний вечер, когда он пошевелился. Ему пришлось сделать усилие над собой, чтобы поднять веки.
   – Больно? – спросила она.
   Он вновь закрыл глаза, и Мара не была уверена, что он ее заметил.
   – Пока что нет.
   Она положила руку ему на грудь.
   – Руюан говорит, что все закончилось.
   – Должно быть, он прав. – Дэр пошевелился. – Это трудно. – Голос его был хриплым от постоянного крика.
   – Болит? Где?
   – Неужели это и вправду прекратилось? – Он не мог скрыть своего страха. – Навсегда?
   Мара кивнула, и слезы радости выступили у нее на глазах. Она забралась в его кровать прямо как была, в платье, и прижалась к нему.
   – Руюан сказал, что это победа, что ты больше не вернешься к опиуму. Все закончилось, любовь моя. Все позади. Ты победил.
   Он тоже обнял ее. За эти дни он сильно ослаб и похудел. Она поцеловала его грудь, по которой больше не струился нот.
   – Я не всегда была храброй, – созналась она. – Я не могла спокойно наблюдать за твоими мучениями…
   Дэр погладил ее по спине.
   – Я знал, что ты рядом. – Он пошевелился, повернул голову и прислушался к своим ощущениям, ища боль, словно человек, который ощупывает мертвый зуб.
   Но боли не было. Он был здоров и скоро должен обрести и всю свою прежнюю силу.
   – Я прикажу приготовить тебе ванну.
   Дэр улыбнулся:
   – Это что, жалоба? От меня воняет?
   – Тебе станет лучше. – Она нежно поцеловала его и пошла за Солтером. Она хотела подождать снаружи, но Дэр позвал ее, и она сама помыла ему спину и голову. Дэра пришлось чуть ли не на руках нести в ванну, а потом ему понадобилась помощь Солтера и Руюана, чтобы добраться до кровати.
   – Я чувствую какое-то странное умиротворение, – сказал он.
   Смеркалось, и Мара зажгла свечу.
   – Почему странное?
   – Потому что я успел забыть его вкус. Я считал, что буду жалеть о том спокойствии, которое дарит опиум, но покой без него оказался намного слаще.
   Кто-то постучал в дверь.
   – Войдите, – сказал он, и на пороге появился Солтер с миской в руках.
   – Мистер Фенг говорит, что вы должны поесть.
   Дэр беспокойно посмотрел на миску, но все же с трудом сел и помешал суп ложкой.
   После четырех ложек он сказал:
   – На сегодня хватит.
   Мара только хотела возразить, как через мгновение его вырвало супом обратно в миску, которую Солтер еле успел подставить. Дэр упал на спину, очевидно, его опять охватили боли, и Мара пошла жаловаться Руюану.
   – Он еще не может есть, – сказала она.
   – Его организму придется учиться всему заново, Мара. Это не займет много времени. Дэр принял ванну. Вам следует сделать то же самое.
   Мара покраснела, поняв, что от нее, должно быть, ужасно пахнет, и послушалась его совета. После ванны ей стало намного лучше, и впервые за последние несколько дней она задумалась над тем, что надеть. Она послала за Эбби, посудомойкой, которая помогла ей надеть корсет и прелестное ярко-желтое платье. Когда она вернулась в спальню Дэра, наградой ей была улыбка, сияющая в его глазах.
   Еще несколько дней Дэр не выходил из дома. Он заново учился самостоятельно передвигаться, принимать пищу, как человек после тяжелого недуга. Когда он достаточно окреп для прогулок, Мара повела его в церковь.
   Во время службы Мара украдкой смотрела на Дэра. На его лице не осталось и следа от постоянного выражения тревоги и беспокойства. Он выглядел слегка бледным, но спокойным и уверенным в себе. Он почувствовал взгляд Мары и повернулся к ней. Его глаза светились счастьем.
   Они вышли из церкви на мягкий мирный вечерний воздух.
   – Иногда вся земля кажется священной, – сказала Мара.
   Дэр поцеловал ее в голову.
   – За той изгородью есть небольшое поле, – продолжала она, – где все еще сохранились остатки фундамента монастыря. Мы могли бы построить там дом. Это будет небольшой дом с маленьким садом, но большего нам и не надо, а я уверена, что цитам очень сильное.
   – А поскольку мы простые люди, – сказал он, – а не настоящие лорд и леди, нам сойдет и небольшой кусочек рая.
   Они шли, держась за руки, и каждый раз, когда он наклонялся к ней, она чувствовала в нем эту новую силу.
   – Спасибо тебе, Господи, – поблагодарила она, обращаясь к звездному небу.
   – Аминь, – сказал он.
   – Так когда мы поженимся?
   – Мне казалось, что мы уже поженились.
   Мара толкнула его локтем в бок.
   – Наши семьи предпочли бы, чтобы мы узаконили эту церемонию.
   Он потерся лицом о ее волосы.
   – Дату должна установить леди, но, думаю, лучше сыграть свадьбу не раньше, чем через месяц. В день летнего солнцестояния, может быть?
   – Или сразу после него.
   – И после моего дня рождения. Лучшего подарка и не придумаешь.

Глава 32

   Двадцать четвертого июня шел дождь, но это был грибной дождь, переливающийся в лучах солнца. Мара процитировала старую примету:
   – «Дождь в солнцеворот – ангелы молятся».
   Она ожидала ребенка. Пока об этом знали только она сама и Дэр. Дэр предложил перенести свадьбу на более ранний срок, но она отказалась.
   – Мне нравится идея пожениться в день твоего рождения. По крайней мере, ты никогда не забудешь этот день. И я хочу, чтобы в нашу брачную ночь ты был полон сил.
   Это была простая деревенская свадьба. Дождь прекратился, и Мара пешком пошла в церковь. На ней было новое голубое платье и шляпка, украшенная цветами. Семья Дэра ждала ее в церкви вместе с большей частью жителей деревни, но других гостей звать не стали. Словесами и их женами они решили продолжить праздник через неделю, в Марлоу.
   – Будем праздновать изгнание дьявола, – сказал тогда Саймон.
   Победа Дэра над опиумом стала заключительным аккордом в борьбе с темной угрозой, нависшей над жизнями всех повес из-за Терезы Беллер.
   Дельфи шла рядом с Марой, держа ее за руку, с Мариеттой, облаченной в новый наряд, в другой руке.
   Возле колодца они увидели Дэра и Пьера в окружении деревенских жителей.
   – Ты же должен ждать меня в церкви, – удивилась Мара.
   Глаза его блеснули.
   – Я хотел убедиться в том, что моя невеста непорочна.
   – Так и было, – тихо сказала она, весело наблюдая, как он зачерпывает ковшиком колодезную воду. Она осушила ковшик. Когда она не упала тут же замертво, все вокруг радостно закричали.
   Она взяла предложенную Дэром руку, и они вошли в церковь, держа детей за руки. Они произнесли свои клятвы, на этот раз официальные, но только им двоим было известно, что настоящие клятвы прозвучали здесь уже несколько месяцев назад.
   Они вышли из церкви под перезвон колоколов и ливень цветочных лепестков и зерна. Их свадьба совпала с деревенским праздником летнего солнцестояния с соревнованиями, пиром и танцами. И хотя им хотелось ускользнуть пораньше, они дождались темноты, когда зажгли традиционный костер. И все стали танцевать вокруг него. Мара рассмеялась, увидев, что герцог и герцогиня тоже приняли участие в этом увеселении. Грейвенем с женой, должно быть, уже ушли, поскольку их не было видно, но леди Тея веселилась от души.
   Затем Дэр обратил внимание присутствующих на темный угол луга.
   – Это особое развлечение, – сказал он. – Я уговорил месье Дебурга, автора знаменитой выставки моделей из пробки, привезти сюда модель вулкана Везувия, чтобы продемонстрировать ее чудеса.
   Мара взглянула на него:
   – Не может быть!
   – Я же обещал показать тебе, как она взрывается.
   – Извергается, – поправила она его с улыбкой.
   Слуги с факелами осветили невысокий холм, и месье Дебург прочитал небольшую лекцию о вулкане, подчеркнув ужасную природу его извержения, которое застигло жителей Помпеи во сне и убило их на месте.
   Затем он поднес факел к модели, и темный холм начал светиться от жара. Под охи, ахи и причитания толпы на вершине вулкана показалась лава и покатилась вниз по склону, поглощая здания игрушечного города, раскинувшегося у подножия горы.
   Когда вновь стало темно, зрители зааплодировали, а многие из них захотели осмотреть модель и увидеть, как она работает, но охрана уже окружила это место, и им пришлось вернуться к костру, выпивке и веселью.
   Дэр взял Мару за руку и увел ее в сторону.
   – Так ты поэтому настаивал на том, чтобы остаться до темноты? – спросила она.
   – И это в один из самых длинных дней в году, – улыбнулся Дэр. – Ты, должно быть, чертовски устала. Но ты же не сердишься?
   – Вулкан был бесподобен! Вся деревня в восторге. А ты… Ты хотел бы показать мне еще одно извержение? – спросила Мара с хитрой улыбкой.
   – Конечно!
   Им не пришлось далеко идти, поскольку вдовая тетушка Мары, Феба, предоставила им свой деревенский дом на неделю. Готовясь ко сну, Мара сказала служанке:
   – Будет странно делать это здесь.
   – Уж вам-то не должно быть странно, мисс Мара, особенно учитывая, что вы это сделали прежде времени.
   Мара никогда и не надеялась скрыть это от Рут. Она нежно обняла свою ворчливую служанку.
   – Ты найдешь себе хорошего человека и тоже это сделаешь, Рут.
   Рут покраснела и вышла.
   Мара забралась в кровать и стала ждать. Скоро вошел Дэр, На нем был свободный халат. Он совершенно и полностью выздоровел. Он увидел ее чопорную ночную сорочку и приподнял бровь.
   – Я решила, что все нужно сделать как следует, – объяснила она.
   – Следует ли мне затушить свечу и начать возиться с завязками и шнурками?
   – Думаешь, следует? – поддразнила она. Он скинул халат одним движением плеч.
   – Все будет, как вам угодно, миледи, но сомневаюсь, что вулкан извергается, соблюдая правила приличия.
   У нее пересохло во рту, стоило ей увидеть его красоту и силу. Волна желания окатила ее с ног до головы.
   – Тогда я повелеваю вам изнасиловать меня, милорд. Он медленно стянул с нее покрывало.
   – Моя прекрасная леди. Как именно вы хотите, чтобы я вас изнасиловал?
   Сердце Мары колотилось как сумасшедшее, а пальцы на ногах сжимались.
   – Дотла, – ответила она.

Эпилог

   Обеденный стол был установлен в мраморном зале Марлоу, самом сердце ледяного дома. Как заметил Николас Делейни: «Сомневаюсь, что у него есть душа».
   Несмотря на внушительные размеры Марлоу-Хауса, Саймону и Дженси было нелегко разместить десять пар повес с их детьми, особенно учитывая, что здесь были все дети, от самого старшего – Бастиана Росситера, приемного сына Леандра, до самого маленького – сына Николаса Френсиса.
   Дети веселились в отдельной гостиной, а за столом собрались десять супружеских пар. За круглым столом. Это была идея Дэра, а воплотил ее Саймон.
   Увидев комнату, Николас рассмеялся:
   – Сколько раз я вам говорил, что вы не рыцари короля Артура, а просто повесы!
   – Тогда тебе следовало выбрать двенадцать человек, – сказал Люсьен. – Мы либо рыцари короля Артура, либо апостолы.
   Свет летнего солнца, все еще лившийся через стеклянный купол зала, сливался со светом дюжин свечей, изгоняя злых духов. Атмосфера была такой непринужденной, как бывает в кругу только самых близких людей. Все разговаривали, смеялись и вспоминали. Десять мужчин вспоминали свое детство, и женщины с удовольствием слушали рассказы о детских проделках своих мужей.
   Мара завершила ожерелье из бусин и заказала точь-в-точь такие же для каждой пары, которые она сейчас и передавала за столом. В центре были две жемчужины, представлявшие погибших повес. Дальше следовали топаз, обозначавший Дэра, и гранат, обозначавший Саймона. Далее расположились яшма, нефрит, голубой агат, малахит, гематит и коралл. Завершали ожерелье моховой агат для Кона, серьезного землевладельца, и лазурит для Люсьена.
   На Маре была парюра из граненых топазов, которую она получила в качестве свадебного подарка от Дэра.
   Дэр поднялся и произнес тост:
   – Нет ничего священнее дружбы в жизни и особенно, – он повернулся к своей жене, – в браке. Мы перенесли штормы, проплыли между горгульями и морскими чудовищами и нашли наконец-то спокойные воды в тихой гавани. Пусть все так и остается.
   Все подняли бокалы, присоединяясь к тосту, но Николас добавил:
   – И пусть в нашем кругу год от года прибавляется по малышу! Повес должно быть много! – Он красноречиво посмотрел на Мару.
   Мара зарделась. Похоже, от Николаса ничего нельзя было удержать в секрете.
   – Предлагаю выпить за это стоя, – сказал Дэр, счастливо улыбаясь.
   – За детей! За настоящих и будущих! Жизнь продолжается! – раздалось с разных сторон под перезвон соприкоснувшихся хрустальных бокалов.