Беверли Джо. Искра соблазна

   – Если речь идет о Саймоне – да. – Дэр поблагодарил усердного гида и отослал его с еще одной монеткой в кармане.
   – Он сделает себе состояние, приставая к нам, – сказала Мара. – Я думаю, в Саймоне уже перегорела вся ярость, а Дженси – воплощение спокойной практичности.
   – Стало быть, это идеальный союз.
   – Ты думаешь, только противоположности сходятся? Элла и Джордж очень похожи друг на друга, и Руперт с Мэри, и мама с папой…
   – Но ни у одного из них нет дьявольских волос.
   – Так какой же должна быть моя противоположность?
   – Скучной.
   – Полагаю, это комплимент.
   – Думаю, многие мечтают о скучном супруге. – Он развернул ее к экспозиции. – Обрати внимание на руины.
   – Парфенон, – сказала Мара, рассматривая знаменитый храм. – Знаешь, папе бы здесь понравилось. Он считает, что под Брайдсуэллом находится древний храм.
   – Я бы не удивился.
   Мара мельком взглянула на него, удивленная его тоном:
   – Почему?
   – В этом месте есть что-то особое.
   – Да это просто развалюха!
   – Я не имею в виду сам Брайдсуэлл, хотя и в нем заключена своя доля магии, а церковь, деревню. Все это построено на землях старого монастыря. Если бы это было на языческой земле, то было бы понятно, почему там так… хорошо, – закончил он, хотя это слово ему явно не нравилось.
   Сердце Мары быстро билось.
   – Тебе там всегда рады, Дэр. Мы считаем тебя членом семьи…
   «Не хотел бы ты жить там? Женись на мне, и это можно будет устроить. Папа уже построил крыло для Эдмунда и Мэри. Построит одно и для нас».
   Но он уже осматривал комнату.
   – Пьеру бы здесь понравилось. Особенно вулкан.
   Мара упустила момент. Ничего, будут и другие.
   – Мальчишки всегда одинаковы, – сказала она. – И любят шумные извержения.
   Он улыбнулся ей:
   – Кажется, я помню, что некая леди тоже выказывала интерес.
   Мара сморщила носик:
   – Как ты и говорил, все дело в волосах.
   Они прошли мимо последней модели и вышли из дома. Мара посмотрела на облака, надеясь, что дождя сегодня не будет. Дождь, конечно, не испортит ей настроение, но тогда им придется поспешить домой.
   – Купите сувенир для вашей леди, сэр.
   Грубый голос привлек внимание Мары к женщине, торговавшей репродукциями моделей. В руке она держала одну из них, чтобы заинтересовать Дэра. «Вашей леди». Мара смаковала эти слова.
   Копии были довольно грубо выполнены, но Мара подняла ту, что изображала вулкан.
   – Интересно, можно как-нибудь так сделать, чтобы он извергался? Наполнить его порохом, например?
   – Нет, – твердо сказал Дэр, забирая модель у нее из рук. – Но Пьеру она понравится, а подобных мыслей у него не возникнет. – Он купил ее, а также Каза-ди-Джульетта для Дельфи.
   – Ты заложишь в нее мысль о несчастной любви, – поддразнила его Мара.
   Дэр поднял модель могилы Джульетты.
   – Для тебя, – сказал он. – В качестве предостережения от несчастной любви.
   Мара возмутилась при этих словах, но приняла пакет с удовольствием. Первый подарок от Дэра! Они повернули по направлению к дому Эллы, который находился совсем недалеко, но Маре претила сама мысль о том, что их экскурсия вот-вот закончится.
   – Ты не будешь против, если мы заглянем в книжный магазин на соседней улице? – спросила она. – Он совсем не далеко, а меня там ждет копия «Фантазийных рассказов» Сары Берни.
   – О чем же эта фантазия?
   – Обо всяких воображаемых вещах. В данном случае про кораблекрушение.
   – Которое, к сожалению, слишком реально.
   – Во время этого кораблекрушения женщина и ее дочь оказываются на необитаемом острове, прямо как Робинзон Крузо.
   – С мужчиной Пятницей?
   – В виде благородного английского джентльмена, также жертвы этого кораблекрушения.
   Его губы скривились.
   – Вот это уж точно плод воображения.
   – Что? Благородный английский джентльмен? – Ее смеющиеся глаза повстречались с его взглядом. Идеальный момент. – Это должна быть полная приключений история. И очень трогательная.
   – Не сомневаюсь.
   – Дэр, о чем ты думаешь?!
   – Мара, мужчины всегда думают о чем-то подобном.
   Она подмигнула:
   – И женщины тоже.
   Он приподнял брови и провел ее внутрь магазина. Продавец поспешно поклонился и достал «Фантазийные рассказы» в трех томах с уже разрезанными страницами и протянул пакет Дэру.
   – Раз уж у меня есть носильщик, – сказала Мара, – посмотрю-ка я, что еще есть на полках.
   Дэр последовал за ней, протестуя:
   – Разве три тома не займут у тебя по меньшей мере месяц?
   – У Эллы я веду такой уединенный образ жизни. – Она кинула на него быстрый взгляд. – За исключением тех случаев, когда мне на выручку приходит настоящий герой.
   – Скоро приедет Саймон.
   – Брат не может быть настоящим героем для своей сестры.
   – Но когда он приедет, разве ты не переедешь с ним и Дженси в Марлоу-Хаус?
   – Да, и там жизнь обещает быть намного интереснее, особенно если там будут повесы.
   – Звучит как «будут крысы».
   Мара рассмеялась:
   – На целую чуму хватит.
   Она принялась рассматривать корешки книг.
   – О, смотри! – Она схватила четыре тома, озаглавленные «Охотницы за мужьями!!!». – Три восклицательных знака. Весьма многообещающе, как ты думаешь?
   – Даже слишком, особенно от автора по имени Амелия Боклер. А о чем эта? «Бароцци, или Венецианская колдунья».
   – Автор – всего-навсего Кэтрин Смит. Разве такое заурядное имя не предвещает заурядную книгу?
   – Мара, как что-либо, связанное с венецианской колдуньей, может быть заурядным?
   – Ты удивишься, – мрачно заметила она. – Есть писатели, которые придумывают увлекательнейшие заголовки, только чтобы с их помощью продавать нравоучительные рассказы. За такое нужно в тюрьму сажать.
   – Если я когда-нибудь попаду в парламент, постараюсь протолкнуть этот закон. Мне вдруг пришло в голову, что тебе следует писать романы.
   Мара в изумлении посмотрела на него:
   – Мне? Да я письма с трудом пишу.
   – Но у тебя уже есть подходящее имя. Разве ты не видишь? «Пленное тело Жестокой башни». Автор – Адемара Сент-Брайд.
   – Да, великолепно. Только как тело может быть пленным?
   – Но мы же говорим о воображаемых событиях. Тело находится под действием заклятия. Или специального яда.
   – А героиня заперта в высокой башне и ждет, пока какой-нибудь герой явится ее спасти. Как увлекательно!..
   – Так напиши об этом.
   Она театрально вздрогнула и взмахнула ресницами.
   – Ты мог бы сам написать, дорогой Дэр, а я одолжу тебе имя.
   – Саймон меня убьет. Пойдем. У тебя достаточно литературы, чтобы продержаться до Страшного суда.
   – Особенно если я одновременно буду писать книги.
   Мара попросила отослать счет в дом Эллы.
   Они вышли из магазина в радужном настроении.
   – Как мне назвать героиню? – поинтересовалась она.
   – Беллиссима, – отозвался Дэр. – Беллиссима ди Манифико.
   – Нет-нет. Героиня должна быть простой дамой с именем как… Анна.
   – Анна Браун?
   – Слишком тускло.
   – Анна Оранж?
   – Прекрати!
   Он ей ужасно нравился в таком игривом настроении.
   – Тогда Анна Уайт, – заключил он. – Белый цвет такой девственный. Она ведь девственница?
   Мара постаралась не краснеть.
   – Разумеется. Но писать фамилию следует с двумя «т», чтобы придать ей элегантности.
   – «Девсттвенница»?
   – «Уайтт»! – воскликнула Мара. – А героя будут звать…
   – А у него может быть героическое имя?
   – Только если не Глориозо. Как насчет Тристана? – предложила она.
   – Сент-Рейвен убьет нас обоих.
   Они остановились и подождали, пока подметальщик уберет лошадиный навоз, прежде чем переходить улицу.
   – Так зовут герцога Сент-Рейвена? – поинтересовалась Мара.
   Дэр бросил парню монетку.
   – Да.
   – Откуда ты знаешь?
   – Я знал его мальчиком. Какие еще имена тебе нравятся?
   – Дариус, – поддразнила она.
   – Тогда я убью тебя.
   – Писать романы намного сложнее, чем кажется на первые взгляд, – пожаловалась Мара. – Нам нужно благородное имя, Даже королевское.
   – Этельред.
   – Как Этельред Несправедливый? Нет!
   – Халфканут, – предположил он, называя еще одного древнего короля.
   – Никакой халвы, сэр.
   – Ну и замечательно. Значит, твоего героя будут звать Канут. Канут Или-не-Канут, пропавший граф Долит. Они же всегда потерянные наследники чего-то, не так ли?
   Мара смеялась так, что ей было трудно говорить.
   – Ты просто невозможен!
   – Я бросаю тебе вызов.
   – Какой?
   – Написать роман, используя эти имена.
   – Если я это сделаю, то, что я получу?
   – Я тоже напишу роман.
   – Ямбическим пентаметром?
   Он подмигнул:
   – Только он будет очень коротким. – Они прошли несколько метров, и он продекламировал: – Канут – пропавший Долиш сын. Он свинопасом вырос, был босым.
   – Но здесь только четыре ударных слога, а в ямбическом пентаметре должно быть пять.
   – А там немой ударный слог, как немая «т» в слове «лестница». Подожди, подожди, я еще придумал: «Анну Уайтт он полюбил. И взвыл от отчаянья, пока совсем не выбился из сил…»
   Она рассмеялась:
   – У тебя совсем нет ритма. И тут нет ни намека на пленное тело, не говоря уже о замке. Будь посерьезнее.
   Маре очень нравилась эта игра. Она была на седьмом небе от счастья.
   – Хорошо, – смирился Дэр с притворным вздохом. – А кто будет злодеем? Тем, кто отравил бедную Анну и запер ее в подземелье?
   – В свадебном платье, – предложила Мара.
   – Обычно так и бывает. Так кто будет злодеем?
   – Владелец замка, разумеется. Барон Бейн.
   – Хорошо, – сказал он, бросая монетку еще одному подметальщику. – Варвар Бейн, барон Ужас.
   – А это не слишком?
   – Нет, хватит миндальничать. У него наверняка злые глаза и нарывы по всему телу.
   – Никто не назовет ребенка Варваром, – сказала Мара. – Как насчет Каспара? Это настоящее имя, но в нем есть что-то варварское. Каспар Ужас возжелал прекрасную Анну Уайтт, невинную девушку, живущую в деревне. Она возлюбленная Канута Или-не-Канута – а вот это и впрямь смешно! – который мечтает вернуть себе свой титул.
   – Который незаконно присвоил Каспар, его злой дядюшка.
   – Который считает, что убил Канута в младенчестве…
   – …но на самом деле его похитила честная кухарка…
   – …по имени Этель Стремительная.
   – Очень хорошо, – похвалил Дэр. – А Канута вырастила в лесу семья кроликов.
   – Кроликов?
   – Кроликов. Что и объясняет его робкий характер.
   – Но в романе не может быть робкого героя, – запротестовала Мара.
   – Он должен быть робким, иначе как он допустил всю эту тиранию?
   – Он не знает правду.
   – Он считает, что он и вправду кролик? – спросил Дэр, но уже без того энтузиазма.
   – Он не знает, что он граф. А как он узнает об этом?
   – Его найдет сивилла.
   Но искра изобретательного веселья потухла, и они начали разговаривать о книгах, которые любили. К тому времени, когда они дошли до дома Эллы, говорила большей частью Мара и жалела, что не может забросать его вопросами.
   «Ты все еще употребляешь наркотики? Как они влияют на тебя? Сколько ты принимаешь? Ты сможешь освободиться от зависимости? Что мне сделать, чтобы помочь тебе?»
   Но когда лакей открыл дверь, она смогла лишь вежливо попрощаться.
   Только дома Мара с ужасом поняла, что забыла организовать следующую встречу. Девушка поспешила в свою комнату, чтобы написать записку Дэру с благодарностью за посещение выставки моделей из пробки. Она добавила несколько слов о своем страстном желании увидеть лондонский Тауэр. Она и вправду хотела посетить это место, отмеченное столькими историческими событиями, но выбрала его и по другой причине: Тауэр был расположен далеко от Мейфэра, поэтому им придется проделать долгий путь туда и обратно. Несколько часов рядом с Дэром.
   Она задумчиво пожевала кончик пера, обмакнула его в чернила и поставила подпись: «От известной новеллистки Адемары Сент-Брайд».
   Ответ пришел за ленчем. В письме Дэр выражал свое согласие отправиться на экскурсию. Подписана записка была: «Дэр Или-не-Дэр Дебнем».
   Она прочитала его ответ Элле, но сестра лишь неодобрительно поморщилась.
   – В чем дело? – вспыхнула Мара.
   – Ни в чем. Просто мне кажется, что вы очень сближаетесь.
   – Но это же Дэр, – возразила Мара, прекрасно понимая, что лжет.
   Элла помяла в руках мякиш.
   – Я слышала, что с ним живут дети.
   – Это дети той бельгийской вдовы, которая ухаживала за ним. Она умерла. Кстати, Дельфи не старше Эми. Они могли бы играть вместе.
   – Ну, это вряд ли.
   – Почему бы нет?
   – Йоувил-Хаус довольно далеко отсюда.
   Мара увидела сжатые губы своей сестры и почувствовала, как внутри ее закипает злость.
   – Ты просто не хочешь, чтобы Эми играла с Дельфи.
   Щеки Эллы порозовели.
   – Ну, Мара! Откуда нам знать, что это за ребенок?
   – Она приемная дочь Дэра.
   – Все, что мне известно про этих детей, окутано тайной. Насколько я знаю, они выглядят так, словно у них разные отцы, да и сама бельгийская вдова для всех загадка. – Элла еще крепче сжала губы. – Она, возможно, была его любовницей.
   – Даже если так, все это в прошлом, и бедная женщина мертва. Ее дети…
   Элла положила руку на живот.
   – Мара, мне сейчас и вправду нельзя расстраиваться. Ребенок может родиться раздражительным. Мир полон людей, находящихся в куда более стесненных обстоятельствах. Если хочешь сделать что-то хорошее, помоги мне сшить одежду для приюта «Чаринг-Кросс».
   Это было наказание, но Мара согласилась и провела весь день за шитьем. Это занятие убаюкивало, и скоро Элла расслабилась достаточно для того, чтобы поддержать легкую беседу, а Мара больше не пыталась завести разговор о детях. Когда пришло время ехать в театр «Ковент-Гарден», между сестрами царили мир и гармония, и ничто не могло омрачить им поездку.

Глава 8

   Мара впервые была в лондонском театре, это был прекрасный повод надеть один из самых красивых нарядов. Она выбрала шелковое платье цвета слоновой кости, украшенное полевыми цветами. Оно ей очень шло, а низкий корсаж и вечерний корсет творили чудеса с ее грудью. Жаль, что Дэр ее сейчас не видит.
   В фойе театра к ним присоединились неудачно названные братья Скилли, которые и проводили их в ложу. Преподобный Скилли оказался весьма самодовольным священником одного из преуспевающих приходов Лондона. Капитан Скилли обладал острыми чертами лица и дурным настроением, поскольку мир оставил его без корабля. Оба были холостяками, и оба разглядывали Мару с особым интересом, но это ее ничуть не беспокоило.
   Она поднялась по лестнице под руку со священником, сгорая от нетерпения поскорее увидеть зал, который должен быть одним из самых элегантных в мире.
   Войдя в ложу, она остановилась, с восхищением осматривая все вокруг. Над партером возвышались четыре ряда лож во всем своем золотом великолепии. Зрители сияли в газовом свете. Раскачивались перья, взмахивали веера, а брильянты сверкали в лучах света.
   – Я выгляжу настоящим гадким утенком, – сказала Мара без особого беспокойства Элле, садясь рядом с ней. – Веер, никаких перьев. В прическе только цветы, жемчуг на шее. Никакого шика.
   Преподобный Скилли тут же наклонился вперед:
   – Вы идеал девичьей скромности, леди Мара.
   Мара встретилась взглядом с Эллой и почувствовала, что вот-вот рассмеется.
   – Идеал? Как мило!
   Но она явно недооценивала впечатление, которое произвела своим появлением. Некоторые мужчины даже подняли лорнеты, чтобы получше рассмотреть ее – высшая степень заинтересованности. Она заметила какое-то движение внизу и посмотрела в партер, ожидая увидеть там еще одного поклонника. Так и оказалось, хотя этого воздыхателя лучше бы здесь не было!
   Баркстед!
   Он даже встал, увидев ее, чем привлек внимание своих соседей. Маре было не по себе, что на нее пялится столько народа. Она нахмурилась, пытаясь внушить ему, что он должен сесть на место. Но вместо этого он приложил правую ладонь к сердцу и поклонился.
   Мара отвернулась, щеки ее пылали. Казалось, никто в ложе этого не заметил, возможно, большая часть зрителей даже не поняла, что произошло. Но как это невыносимо! А что, если у него хватит наглости подняться в ложу? Он ведь хорошо знает Джорджа.
   Но вскоре свет выключили, и Баркстед был лишен возможности на нее таращиться. Слава Богу!
   Мара попыталась получить наслаждение от спектакля, но он ее разочаровал. «Выбор леди» звучало так многообещающе. Она тут же вспомнила, как жаловалась Дэру на книги, чья задача – нравоучать. В этой пьесе также заключался урок – что девушки должны предоставлять право выбора супруга своим отцам. Мара надеялась, что в дальнейшем героиня взбунтуется, но понимала, что это маловероятно.
   Во время антракта они, не обращая внимания на танцоров, заполнивших сцену, покинули ложу, чтобы прогуляться по живописной галерее. На этот раз Мара пошла под руку с капитаном Скилли, одаряя своей благосклонностью всех в равной степени.
   – Неплохая пьеса, – сказал он. – Никаких наростов.
   Она удивленно посмотрела на него:
   – Наростов, капитан?
   – В хорошей форме, леди Мара, хоть сейчас спускай на воду, с хорошо отдраенным днищем.
   Мара отчаянно боролась с приступом смеха.
   – Не думаю, что эта пьеса будет протекать, капитан Скилли. Вы часто бываете в театре?
   – Время от времени, леди Мара, время от времени. Я сейчас торчу на берегу без дела.
   – Но ведь вы не хотите войны, капитан?
   – Ни в коем случае, – заявил он но прозвучало это неубедительно.
   – Возможно, вам подошла бы какая-нибудь ответственная миссия, например берберийская кампания?
   Как она и думала, он тут же пустился в разглагольствования о своей роли в этом предприятии, целью которого было освободить христиан, порабощенных берберийскими пиратами. Но в его изложении вся эта увлекательная кампания свелась к топселям и такелажу.
   Мара вставляла приличествующие замечания, но взгляд ее блуждал. В Линкольне она была бы сейчас окружена друзьями и родственниками, тут же она никого не знала. Ее взгляд задержался на затылке мужчины, который показался ей знакомым.
   Дэр?
   Ее сердце забилось чаще. Да, это он. Он беседовал с двумя элегантными парами. Повесы?
   Почти не обращая внимания на бурные моря, подветренные стороны, она исподволь направила своего кавалера к Дэру, пытаясь отгадать, кто были его собеседники.
   Стройный блондин выглядел очень умным. Стивен Болл? Николас Делейни? Или ученый Люсьен, маркиз Арден? Нет, это настоящий спортсмен.
   А кто этот молодой человек с темными волосами и нежным лицом? Френсис, решила она. Френсис, лорд Миддлторп, убедилась она методом исключений.
   Когда они были всего лишь в полуметре от цели, капитана Скилли позвали, и Мара оказалась лицом к лицу с капитаном Макеном и его женой. Начался морской разговор. Мара скрипела зубами, дежурно улыбаясь. Она не могла просто развернуться и уйти, но она не переставая посылала Дэру мысленные мольбы вызволить ее из этой беды.
   И он ее услышал!
   – Леди Мара, надеюсь, вам нравится пьеса?
   Она повернулась, и ей не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы на лице засияла ослепительная улыбка.
   – Временами, – сказала она и добавила. – Места без наростов.
   Он приподнял брови в изумлении, но потом взглянул на ее грудь и некоторое время стоял, не говоря ни слова.
   Затем он представил своих спутников.
   Она оказалась права насчет Френсиса, а блондин оказался сэром Стивеном Боллом, членом правительства. Повесы, наконец-то сбылась ее мечта познакомиться с ними! Но реакция Дэра на ее платье взволновала ее намного больше.
   Моряки были обрадованы ничуть не меньше ее. Сын графа, виконт и влиятельный политик!
   Мара тем временем разглядывала жен повес. Леди Болл была настоящей красавицей с роскошными темными локонами и сверкающими глазами.
   Леди Миддлторп не была красавицей в том же смысле слова, но была довольно заметной личностью. Кремовая кожа, густые ресницы и темно-рыжие кудри производили впечатление, которое Мара могла описать только как знойное.
   Разумеется, капитаны были возбуждены этим зрелищем, а капитан Скилли не смог бы поднять риф-топсель, даже если от этого зависела его жизнь.
   Леди Болл повернулась к Маре и сказала:
   – Мы с Сереной планируем отправиться в субботу на небольшую экскурсию. Недавно узнали о потрясающем магазине восточных шелков на границе благопристойного Лондона и намереваемся его отыскать.
   – С сопровождением, – твердо сказал лорд Миддлторп.
   – Разумеется, дорогой, – улыбнулась леди Миддлторп. – Ты же знаешь, я не люблю рисковать.
   – В отличие от Мары, – вставил Дэр. Мара вспыхнула и посмотрела на него Он добавил, увидев ее недовольный взгляд:
   – Всем известно, что Сент-Брайды с дьявольскими волосами рождены дикими.
   Лорд Миддлторп рассмеялся.
   – Это уж точно! Как вспомнишь, что, бывало, вытворял Саймон! От него только и можно было ожидать, что он поедет и начнет войну в Канаде.
   – Но он ее не начинал, – возразила Мара.
   – Меня вам не убедить. Я точно знаю, что он участвовал в набегах с какой-то группой, которая называет себя Зеленые Тигры.
   – У него не было выбора, ему пришлось защищать британскую территорию от нападений, – объяснила Мара.
   – Но стоило ему вернуться в Англию, как началось массовое восстание в Спа-Филдс.
   Было ясно, что лорд Миддлторп просто дразнит ее, и Мара почувствовала себя так, словно они были закадычными друзьями.
   – Саймон не имеет к этому никакого отношения, – заявила она. – Все эти беспокойства связаны с безработицей и хлебными законами, которые лежат на совести членов вашего правительства. – Но она тут же прикрыла рот рукой. – Не могу поверить. Я заговорила о политике!
   Все рассмеялись, включая Дэра, который в этот момент стал так похож на себя старого. Вот таким он и должен быть – смеющимся с друзьями.
   Их взгляды встретились, и они долго не сводили друг с друга глаз. Мара знала, что в этот момент в ее глазах была видна ее душа. Но Дэр повернулся, чтобы сказать что-то леди Болл, а потом раздался звонок, оповещающий о начале второго акта.
   Мара быстро разузнала подробности экспедиции по поиску магазина с шелками и вернулась в свою ложу, жалея, что не может пойти вместе с Дэром.
   Но захотел бы он этого? Она боялась, что ее взгляд был слишком эмоциональным и откровенным и что Дэр намеренно отвернулся от нее.
   Она села на свое место, стараясь побороть слезы. Она много лет флиртовала, но ей еще никогда не приходилось скрывать свои чувства. Раньше это не имело никакого значения.
   Боже! Неужели она ставила Дэра в неловкое положение так же, как Баркстед ее? Эта мысль повергла ее в ужас. Она приняла решение не замечать Дэра на протяжении всего остального вечера.
   Во время следующего антракта она выразила желание посмотреть дрессированных собачек. А во время третьего и последнего Элла пожелала послушать какой-то нравоучительный монолог, но для Мары это было слишком. Братья Скилли настояли на том, чтобы сопроводить ее, но всю дорогу разговаривали друг с другом через ее голову, а единственные люди, которых они встретили, были Макены и сухой и чопорный преподобный Форбс.
   Мара увидела Дэра вдалеке, но решила придерживаться своего первоначального намерения. Она не переставала молиться, чтобы он сам подошел к ней. Но он не подошел, хотя она видела, что он ее заметил.
   Когда прозвенел звонок, она вернулась к ложе в подавленном настроении и остановилась у двери, чтобы взять себя в руки.
   – Пожалуйста, джентльмены, не ждите меня.
   Это была одна из тех просьб дамы, которую мужчины выполняют, не задавая лишних вопросов. Они зашли в ложу, а Мара осталась у двери, теребя перчатку. Для Дэра она ничто более, как досадная помеха. Это было непереносимо.
   Она заставила себя улыбнуться и уже повернулась к открытой двери ложи, когда к ней подошел служитель театра.
   – Леди Мара Сент-Брайд? – спросил он, протягивая сложенный листок бумаги.
   Мара удивилась, но записку взяла. Это был тонкий жесткий сверток, на котором было написано только ее имя. Оркестр заиграл качало последнего акта, так что она спрятала конверт в руке и заняла свое место.
   Это от Дэра?
   Ей не терпелось поскорее посмотреть, что внутри, и как только действие началось, тихонько развернула сверток. К счастью, в ложе была небольшая лампа.
   В чистый листок бумаги были завернуты театральная программка и игральная карта – дама червей.
   Название пьесы, «Выбор леди», было обведено. На полях отправитель написал: «Да будет вашим выбором прощение, моя королева».
   Простить что? От кого это? Уж точно не от Дэра.
   Внезапно у нее зародилось подозрение, и она взглянула в партер. Майор Баркстед опять смотрел на нее, пытаясь поймать ее взгляд.
   Она покачала головой, нахмурившись. Он сложил руки в молитве. Надоедливый фигляр!
   Она старалась не смотреть в сторону Баркстеда, пока пьеса наконец не закончилась и они не поднялись, чтобы уходить. Только тогда она взглянула вниз, чтобы понять, что он замышляет. Слава Богу, его место было пусто, а люди в партере шли к выходам. Она избавилась от него!
   Каким же ужасным оказался этот вечер!
   Но стало еще хуже. Когда они наконец спустились с лестницы, к ним подошел майор Баркстед:
   – Сэр Джордж, леди Верни, леди Мара, великолепная пьеса, не правда ли?