- Антон Игнатьевич, на горизонте Сипенятин! - бодро доложил дежурный. - Только что по "ноль-два" один из наших доброжелателей сообщил, что Вася прячется у своей мамаши. Поискать, дескать, его хорошенько там надо...
- Откуда ему известно, что мы разыскиваем Сипенятина?
- Говорит, видел, как Вася скрытно прошмыгнул к матери. Отсюда заподозрил что-то нечистое...
- Как фамилия этого доброжелателя?
- Фамилию назвать уклонился. "Ну вас, - говорит, - по судам после затаскаете" - и сразу повесил трубку.
Бирюков нахмурился:
- Не нравятся мне "доброжелатели", которые скрывают свои фамилии.
- Этот вроде бы искренне говорил.
- Машина с Деменским еще не появилась?
- Пока нет.
- Возьмите шофера на связь. Где он застрял?
- Один момент, - дежурный заскрипел диском УКВ. Послышались шипение, треск, невнятный разговор, затем отчетливый голос дежурного в трубку Антону: - Машина стоит у городского агентства Аэрофлота. Демонский уже минут десять звонит по автомату.
Бирюков категорично сказал:
- Передайте шоферу, чтобы срочно вез Деменского ко мне.
Не отключаясь от коммутатора, дежурный заговорил по УКВ с шофером служебной машины:
- Яременко! Слышишь, Яременко?.. Хватит Деменскому названивать. Приглашай его в машину, приглашай! Одним моментом к капитану Бирюкову. Моментом!..
Антон протянул руку к телефону городской сети и набрал номер начальника шестого отделения милиции.
- Ильиных слушает, - после первого же звонка раздалось скороговоркой в трубке.
- Здравствуй, Юрий Васильевич. Бирюков говорит.
- Привет, Антон Игнатьич!
- Как жизнь?
- В трудах и заботах. Тебя, наверное, Сипенятин интересует?
- Угадал.
- По просьбе Голубева я лично сам этим вопросом занимался. Вася Сивый на улице Кожевникова у Марии Анисимовны давно не появляется.
- Так вот, Юрий Васильевич... Поступил сигнал, что Вася все-таки там. Надо еще раз проверить.
- Уже надеваю фуражку.
- Спасибо за оперативность.
Минут через пять в кабинет вошел Деменский. Очень осторожно сел на предложенный Антоном стул и напряженно замер, словно перед объективом фотоаппарата.
- Куда вы так долго звонили? - неожиданно спросил Бирюков.
- В десять часов мне надо быть на заводе. Уже девять. Хотел предупредить начальство, что задержусь.
- Предупредили?
- Не успел дозвониться - шофер поторопил.
- А хирургу Широкову?..
- Хирургу дозвонился. Широков меня обнадежил, что Саня поправится. Это правда?
- Широков - врач, ему виднее.
Лицо Юрия Петровича порозовело.
- Прошлый раз я до безумия был ошарашен случившимся. Думал, что вся ответственность за смерть Сани, если она умрет, обрушится на мои плечи. Поэтому путал элементарные вещи, отрицал очевидное. Короче, вел себя трус трусом. На самом же деле наши отношения с Холодовой не такие, как я прошлый раз наговорил... Несмотря на развод, между нами не было вражды. Кстати, я только теперь понял, насколько дорога для меня Саня. Как только она выпишется из больницы, мы немедленно сойдемся, снова оформим брак через загс... - Деменский вдруг достал из кармана новенькое золотое кольцо. - Вот я уже для загса припас...
- Значит, в Челябинск вы летали к Холодовой? - спросил Антон.
- Да, но не застал ее там. Накануне я звонил Сане по телефону. Предложил ей забыть прошлое и переехать ко мне. Саня обрадовалась. Сказала, что проведает Сережку и прилетит в Новосибирск. Я предупредил, что если появится в Новосибирске раньше меня, то ключ от квартиры может взять у соседки Ксении Макаровны.
- Неувязка получается, Юрий Павлович, - сказал Деменскому Бирюков. Вы прилетели из Челябинска в Новосибирск двадцать первого августа утром. Холодова в это время находилась в вашей квартире - она ночевала там. Стоило вам нажать кнопку звонка и...
- Ксения Макаровна не видела, как Саня в квартиру входила. Старушка сказала мне, что ключ у Овчинникова.
- Но вам Зарванцев ведь рассказывал... - начал было Антон, однако Деменский не дал договорить:
- Каюсь, когда узнал от Зарванцева, что Саня пришла в "Орбиту" с Овчинниковым, одурел от ревности и вместо того, чтобы вернуться домой, сломя голову бросился искать Овчинникова.
- Что вы заказывали Ревазу Давидовичу Степнадзе в Адлере?
Юрий Павлович густо покраснел и ответил так быстро, как будто заранее подготовился к такому вопросу:
- Солгал прошлый раз, конечно, не фрукты заказывал. Саня при телефонном разговоре попросила достать четыре мотка серо-голубого королевского мохера. Хотела Сережке свитер связать. Вот этот мохер я и заказал Ревазу Давидовичу. Специально звонил ему по междугородной из Свердловска.
Бирюков попросил Деменского рассказать о Ревазе Давидовиче подробнее. Деменский заговорил откровеннее, чем в прошлую беседу, но к предыдущим своим показаниям ровным счетом ничего не добавил. Так же скупо охарактеризовал он и Люсю Пряжкину. "Отличный мастер мужских причесок, иногда позирует Зарванцеву, любит выпить. Угощал ли ее коньяком? Да, угощал. Хотел, чтобы Люся выпытала у Зарванцева правду о встрече Овчинникова с Саней. Знакома ли Пряжкина с Ревазом Давидовичем? Кажется, нет, не знакома".
Деменский виновато посмотрел на Антона:
- Поверьте, что на этот раз я не лгу.
- Верю и хочу, чтобы вы так же откровенно рассказали о взаимоотношениях Холодовой со Степнадзе. Только ли книги их связывали?
Лицо Деменского передернулось:
- Мне известно лишь о книгах, но... Всякий раз, когда от Степнадзе приходило письмо, Саню прямо в жар бросало.
- Что это за письма были?
- Очень лаконичные и корректные, обычно с просьбой прислать ту или иную книгу. И я, честно признаться, до сих пор не могу понять, почему Саня их так боялась.
- Она не скрывала от вас этих писем?
- Никогда.
- Почему бы вам не поинтересоваться, что пугает вашу жену?
- Интересовался. Саня по характеру очень общительная и открытая, но каждый раз, когда заходил разговор о Степнадзе или об отце Сережки, она болезненно замыкалась. Однажды, потеряв над собой контроль, я высказал предположение, что Реваз Давидович является Сережкиным отцом. Саня побледнела и заявила, мол, если я такой фантазер, то нам лучше разойтись. Больше на эту тему мы не разговаривали. Поверьте, это чистая правда.
- Об Овчинникове ничего не добавите? - после некоторого молчания спросил Антон.
Деменский пожал плечами:
- Овчинников есть Овчинников.
- Какие у него отношения с супругой Степнадзе?
- С Ниной? Никаких.
- Уверены?
- Стопроцентно. Нина, знаете, из той породы красивых женщин, которые прямо-таки инстинктом выбирают себе обеспеченных мужей. Она никогда не рискнет потерять доверие Реваза Давидовича. Это во-первых... - Юрий Павлович сделал паузу. - Во-вторых, если бы между Ниной и Анатолием что-то было, Анатолий давно бы похвастал.
- Он, кажется, увлечен младшей сестрой Нины?..
На лице Юрия Павловича появилась ироническая усмешка:
- Фрося Звонкова - доверчивая простушка. Готова влюбиться в первого, кто пообещает взять ее замуж. Но это не от испорченности, а от возраста. Как-никак Фросе уже под тридцать.
Зазвонил внутренний телефон. Дежурный по управлению сообщил, что начальник шестого отделения милиции капитан Ильиных просит срочно приехать к Сипенятиной.
- Что у него? - спросил Бирюков.
- Говорит, дело серьезное.
Подписывая Деменскому повестку, Антон подумал: "Отчего успокоился Деменский? От сообщения Широкова, что Холодова поправится, или ему стало известно, что Сани уже нет в живых?"
Глава XIV
Представив Бирюкову хозяйку квартиры, Ильиных попросил ее:
- Мария Анисимовна, расскажите все старшему оперуполномоченному уголовного розыска.
Пожилая женщина, сцепив в пальцах натруженные руки, взглянула на Антона с близоруким прищуром и невесело заговорила. Оказывается, вчерашним вечером сын действительно заходил к ней в девятом часу. Предложил денег, но Мария Анисимовна отказалась от "подачки". Сын очень торопился и быстренько ушел из дому. После него, часа через два, приехала бывшая соседка. Только-только разговорились с ней, заглянул неизвестный мужчина. Спросил каких-то Птечкиных или Чечкиных. Мария Анисимовна ответила, что не знает таких. Тогда мужчина попросил воды. Выпив полстакана, поблагодарил и ушел. А бывшая соседка осталась ночевать.
- Каким образом Василий поставил в нишу ту сумочку, не могу сообразить. Сегодняшним утром ее увидела, - невесело закончила свой рассказ Сипенятина.
- Какую сумочку? - спросил Бирюков.
Ильиных живо поднялся.
- Пошли, покажу.
В узком коридорчике прихожей он включил свет и отдернул цветастую занавеску с глубокой ниши в стене. Там, у самого порожка, на полу, стояла черная дамская сумка. На ее лакированных боках даже при электрическом свете можно было разглядеть густые отпечатки пальцев и несколько продолговатых пятен, вроде бы оставленных смоченной в одеколоне или спирте ваткой. Антон открыл сумку - она была забита мотками серо-голубого мохера в яркой импортной упаковке. Пройдя в комнату, Антон осторожно вытряхнул содержимое сумки на стол. Кроме четырех мотков королевского мохера, в ней оказалась новенькая косметичка с косметикой, ключ на брелоке, пустой почтовый конверт, надписанный Холодову Федору Федоровичу, проживающему в городе Алексине Тульской области, и паспорт на имя Холодовой Александры Федоровны.
- Видимо, отцу писала, - сказал Ильиных, показывая на конверт.
- Вероятно, - согласился Бирюков и повернулся к Сипенятиной. Значит, не видели, когда сын поставил сумку в нишу?
Мария Анисимовна развела руками:
- Сама дверь открывала. Как помнится, без сумки Василий входил. Или не приметила я - глаза никудышные стали.
- Из старых дружков сына в последние дни у вас никого не было?
- Ломаю вот голову. Так, никто, похоже, не заходил.
- А что за бывшая соседка у вас ночевала?
- На улице Петухова мы рядом жили. Фросей ее зовут, фамилия Звонкова. Очень милая девушка, заботливая. Так хорошо сдружились, как мать с ласковой дочерью.
- В какое время Фрося приехала?
Сипенятина, прищурясь, посмотрела на тикающие часы:
- Где-то близко к одиннадцати.
- Что ее так поздно привело к вам?
- Говорит, пришла из кино, стала ложиться спать, вдруг телефонный звонок. И как будто голос Василия сказал, что я сильно захворала, просила ее приехать. Фрося по простоте душевной поверила и, не глядя на ночь, примчалась.
- Не она ли сумку в забывчивости оставила? - на всякий случай решил проверить Антон.
- Не было при ней никакой сумки. Фрося, как увидела, что я здорова, прямо от двери мне на шею бросилась.
- Как тот мужчина выглядел, который вслед за Фросей заходил?
- Представительный, с портфелем... Очки темные, отблескивают. Я еще подумала: неужто он в них ночью видит? В таких очках только на солнце глядеть.
- Одет как?
- Серый железнодорожный пиджак, а фуражка... будто летчицкая, с крылышками.
- У железнодорожников на фуражках тоже крылышки, - сказал Антон.
- Не разбираюсь я в форменных одеждах.
- Фрося не говорила с ним?
- Она даже не видела его. - Мария Анисимоана тревожно покосилась на Ильиных и тут же опять перевела взгляд на Бирюкова. - Неладное что-то с Фросей творится. Только мужчина стукнул в дверь, она лицом изменилась: "Миленькая, не открывайте! Это за мной". - "Чего ты, касатка?" спрашиваю. "Ой, вы ничего не знаете!" Открываю - мужчина в темных очках! Признаться, у самой екнуло сердце. А он вежливо поговорил, выпил водицы я откланялся. Возвращаюсь в комнату - Фрося из-за оконной портьеры выглядывает, белее белого лицом. Кое-как успокоила ее, утром сели чай пить, завела разговор о какой-то женщине, которую с третьего этажа сбросили. "Вот и мне, Анисимовна, наверняка скоро такое будет, говорит. - Ой, что творится на белом свете, что творится!" С тем и на работу убежала. Ничегошеньки я не поняла.
- В комнату мужчина, значит, не входил?
- Нет. Всего с полминуты постоял в прихожей, пока стакан воды из кухни вынесла.
- А вы, Мария Анисимовна, старшую сестру Фроси Звонковой знаете?
- Когда рядом с Фросей жили, видела. Представительная женщина, строгая. У Фроси что на уме, то и на языке, - а старшая - с секретом.
Через полчаса, проведя необходимые формальности, связанные с изъятием дамской сумки, Бирюков и капитан Ильиных вышли из квартиры Сипенятиной. Пригласив Ильиных в свою машину, Антон показал ему фотографию Пряжкиной:
- Эта девочка состояла на учете в инспекции по делам несовершеннолетних?
Капитан Ильиных поправил фуражку и утвердительно кивнул:
- Помаялись мы с ней. Шестнадцать лет Люсе было, когда сотрудники ее приметили. Бросила школу, нигде не работала. Вызываю как-то, предлагаю устроиться на завод ученицей или в профтехучилище. Люся смерила меня равнодушно-туманным взглядом и спрашивает: "Зачем это?" - "Чтобы получить специальность и работать", - говорю. "А зачем работать?" - "Чтобы вкусно есть, прилично одеваться. Разве тебе не хочется этого?" Усмехнулась: "Еду и одежду мне принесут мужчины". Понял, что за девочка Люся Пряжкина была? Чего ты вдруг ею заинтересовался?
- Впуталась она, по всей вероятности, в неприглядную историю.
- Люся сама кого хочешь может впутать...
Разговор прервал загудевший зуммер установленной в машине рации. Бирюков взял трубку. Сквозь эфирный треск из динамика послышался хрипловатый голос дежурного по управлению:
- Антон Игнатьевич?.. У меня на телефоне начальник Тогучинского линейного отдела транспортной милиции. По нашей ориентировке задержан Сипенятин. Приехал в Тогучин на первой утренней электричке из Новосибирска. При проверке документов пытался бежать, три тысячи денег имеет...
- Срочно Сипенятина к нам! - почти прокричал в трубку Антон. - Поняли меня?..
- Вас понял, - подтвердил дежурный.
- По квартире Степнадзе какие новости?
- Никаких. Хозяин так и не появился. На улице Челюскинцев кое-что есть... Овчинников побывал в подъезде дома, где живет Зарванцев. Вышел оттуда с газетным свертком. Сейчас находится в своей квартире.
- На улицу Челюскинцев, - выключив рацию, быстро сказал шоферу Бирюков и повернулся к Ильиных: - Тебя по пути высадим.
Глава XV
Квартира Овчинникова находилась на втором этаже. Бирюков резко надавил кнопку звонка и долго ее не отпускал. За дверью послышался приближающийся баритон:
Червону руту не шукай вечерами,
Ты у мэнэ едина, тильки ты...
Дверь, щелкнув замком, мгновенно распахнулась на всю ширину, и в проеме возникла монументальная фигура Анатолия Николаевича в протертых на коленках спортивных брюках и в майке-безрукавке.
- Шеф?.. - Крупное лицо Овчинникова вначале нахмурилось, но тут же улыбчиво расплылось. - Заходи. Гостем будешь, поллитру принесешь хозяином станешь!
В стандартной, скромно обставленной двухкомнатной квартире никого не было. Посередине комнаты на полу лежала полупустая пачка "Беломора", на ней - коробок спичек, а под окном возле наполовину выкрашенной отопительный батареи стоял котелок с торчащей из него ручкой малярной кисти. Овчинников, не переставая улыбаться, спросил:
- Ты, шеф, наверное, пришел проверить: не сбежал ли я?.. Зря волнуешься. Отпускные мои все до копейки кончились, а без денег далеко не разбежишься...
- Деньги - дело наживное, - тоже улыбнулся Бирюков.
- Старая мудрость! Правда, я в последнее время стараюсь их не наживать.
- Это почему же?
- Да, понимаешь, когда деньги есть, появляется столько разных идей, что голова кругом идет. А когда презренные бумажки в кармане не шелестят, только одна идея: где бы достать на бутылку. Сегодня, например, сходил к Алику Зарванцеву, хотел перехватить десятку до получки. Тот отказал. Пришлось у него взять кисть, и вот малярничаю в доме, как заправский художник. Завтра голова болеть не будет, на опохмелку искать не надо...
Анатолий Николаевич безмятежно улыбался, но внутренне все-таки нервничал, многословил безостановочно, словно хотел увести беседу в сторону. Бирюков умышленно молчал, рассчитывая, что темпераментный, но далеко не изворотливый умом Овчинников сам заговорит о том, что в данный момент его тревожит. Так оно и вышло. Уже через несколько минут Анатолий Николаевич, будто оправдываясь, усмехнулся:
- Про Холодову, шеф, наверное, опять пытать пришел? Клянусь, всю правду о Сане рассказал.
- Всю ли?..
- Не веришь?.. Думаешь, финты кручу? Или что-то новое угрозыск разузнал?
- Анатолий Николаевич, расскажите о вчерашнем вечере, начиная с того, как купили билеты в кинотеатр "Аврора", и кончая тем, как вернулись домой.
Овчинников ногой придвинул к себе лежащую на полу пачку "Беломора" со спичками и достал папиросу...
В середине прошедшего дня к Овчинникову заехал на своем "Запорожце" Алик Зарванцев и пригласил к себе домой попозировать для какого-то срочного заказа. Часов в пять к Алику заявилась Люся Пряжкина. Предложила на восемь часов билеты в "Аврору" на "Есению". Алик, занятый срочной работой, сам идти в кино отказался, но по просьбе Овчинникова купил у Люси два билета. Пряжкина, сказав, что ей надо продать еще один билет, быстро ушла. Около шести вечера ушел от Зарванцева и Овчинников. Забежав домой, переоделся - и к Звонковой.
Дальнейшее а основном Антону Бирюкову было известно, однако он не стал перебивать или торопить Анатолия Николаевича. Тот довольно правдиво досказал до того момента, как, поссорившись после кино со Звонковой, которая просила проводить ее, сел в такси. И замолчал.
- Почему не проводили Фросю Звонкову? - спросил Антон.
- Что я, мальчик ей? Ближний свет - на Затулу мотаться!
- Значит, сели в такси... Дальше что?
- Ничего, шеф. - Овчинников принялся сосредоточенно рассматривать спичечный коробок. - Сунул таксисту три рубля и с шиком укатил домой.
Это была ложь.
Бирюков, сделав вид, что поверил в рассказанное, начал издалека:
- Вы старшую сестру Звонковой знаете?
- Нину?.. Давно знаю. С той поры, когда футбол гонял, а она со стадиона не вылазила.
- Расскажите о ней подробнее.
- С женской логикой баба. Анекдот такой есть, про женскую логику...
Антон посмотрел на часы:
- Для анекдотов, Анатолий Николаевич, у нас времени нет.
Овчинников опустил глаза:
- А так мне нечего особенно о Нине рассказывать. Когда с ней познакомился, вокруг меня козырные девочки крутились. Правда, маленько подружил с Ниной. Вижу, она принца ищет. А какой я принц?.. Я, скорее, нищий. Познакомил ее с Аликом Зарванцевым. Тот влюбился в Нину по уши, но тоже в принцы не вышел. Отфутболила Нина Алика и за его дядю замуж выскочила, за Реваза Давидовича.
- Что это она такого старого мужа выбрала?
- У каждого свой вкус, сказал индус... - хохотнув, ответил Овчинников, однако быстро посерьезнел. - Нина - баба практичная. Работала официанткой в ресторане. Образования особого у нее нет, эрудиции тоже кот наплакал. Прикинула мозгой: разве настоящий принц на такую клюнет? А Реваз - старик богатый, десяток лет проскрипит и коньки отбросит. Наследников близких у Реваза нет, так что Нина в один прекрасный миг становится полноправной владелицей и четырехкомнатной кооперативной квартиры, и роскошной двухэтажной дачи, и новенькой "Волги". Да денег еще на сберкнижке у старика черт знает сколько! Вот такая, шеф, логика...
- Это ваши предположения?
- Конечно, мои, - с гордостью сказал Овчинников.
- А что по этому поводу говорит Зарванцев?
- Ничего. Алик слюнтяй. Когда Нина такой финт у него под носом выкинула, он запил с горя. Вот мировое время было! Помню, как сойдемся... - Овчинников вроде от удовольствия зажмурил глаза, но тут же спохватился: - Теперь, правда, Алик успокоился - в упор Нину не видит.
- Они не встречаются?
- Нет.
- А вы где вчера Нину встретили?
Овчинников, будто схваченный врасплох воришка, тревожно забегал глазами:
- Честно, шеф, не могу понять, зачем меня Нина вчера к себе заманила. Дело было так... К Фросе Звонковой я за час до кино приехал. Там Нина сидит - сестренку проведать явилась. Узнала, что у меня пара билетов на "Есению", хвалится: "А я в оперный, Толян, сегодня пойду". И глазки строит. Прикинул: видать, скучновато со стариком живется. Знаешь, есть такая присказка: молодой жене лучше стрела в бок, чем старый муж под боком... Тут Фрося в кухню шмыгнула переодеваться. Я к Ниночке: дескать, могу у оперного на такси встретить. Она шепчет: "Сама об этом хотела попросить. Боюсь ночью одна до Затулы ехать". Кино с Фросей я, конечно, отсидел, ну а дальше... На такси - и к оперному. Рановато туда прибыл. Думаю, забегу к Алику - его квартира-то рядом. Позвонил - Алика дома нет. Походил вдоль проспекта, покурил - время подошло. Остановил такси, подруливаю к театру - принцесса выплывает... Прикатили к ней домой. Ставит бутылку коньяка. Выпили по первой, закусили... - Овчинников иронично хмыкнул. - И тут, шеф, началась сплошная комедия. Только я губы выпятил, чтоб Ниночку в щеку чмокнуть, а она, не поверишь, наотмашь меня по морде! Аж искры в глазах вспыхнули - баба здоровая. Вот, думаю, артистка из погорелого театра! Последнюю пятерку ради нее на такси промотал, а она изображает... Вгорячах три стопки коньяка подряд оприходовал...
- Можно покороче, Анатолий Николаевич? - попросил Бирюков.
- Сейчас, шеф конец будет... В общем, после четвертой стопки я опять сунулся к Нине, а она глаза на лоб и палец к губам: "Тише! Кто-то дверь пытается открыть". Вот, думаю, запоролся в ледоход! Прикидываю: я не Карлсон, чтобы из многоэтажки упорхнуть, придется грудью дверь штурмовать... А Нина белее стены сделалась, шепчет: "Подожди, Толян. Дверь на защелке, не откроется. Попозже тебя выпущу". Я тоже шепотом: "Любовник, что ли, скребется? - "Какой любовник? Реваз, кажется, раньше времени из поездки вернулся. Будет теперь мне на орехи - замучил старик проверками". Вот так, шеф, и просидели мы с Ниной почти до трех часов ночи.
- Дверь действительно пытались открыть?
- Черт ее знает. Может, Нине показалось.
- Сами не слышали?
- Что услышишь после бутылки коньяка? Приятный звон... - Овчинников от одной папиросы прикурил другую. - Понимаешь, шеф, Нина мне вчера такую штуку сообщила: Реваз вернулся из прошлой поездки заметно выпивши и психованным. Не он ли чего с Саней Холодовой набедокурил, а?.. Алик Зарванцев сегодня кое-что рассказал...
- Что именно?
- Саня-то, оказывается, с балкона свалилась. Вот я тебе и подсказываю мысль. Реваз - шустрый старикан...
- С Ревазом Давидовичем мы разберемся, но прежде надо разобраться с вами, - глядя Овчинникову в глаза, сказал Антон. - Почему вы прошлый раз утверждали, что отчалили от Новосибирска на Обское море двадцать первого августа утром?
- Потому, что так и было.
- Не было так, Анатолий Николаевич. Двадцать первого вы почти до часу дня ждали в домоуправлении свежую почту и ушли оттуда после того, как получили письмо.
Овчинников поморщился. Отведя взгляд в сторону, виновато заговорил:
- Каюсь, шеф, соврал, не думая о последствиях. В домоуправлении перехватил письмо из вытрезвителя, чтобы оно к начальству не попало.
- Значит, когда из Новосибирска отчалили?
- Двадцать первого после обеда.
- Где предыдущие две ночи провели?
Овчинников неожиданно расхохотался:
- Сдаюсь, шеф! Припер ты меня к стенке. У Люси Пряжкиной ночевал. Конечно, мог бы честно об этом сразу сказать, но постыдился.
- А о Звонковой рассказать не постыдились?
- Фрося Звонкова порядочная бабенка, красивая... А Люся кто?.. Не совсем же у меня глаза обмороженные. Тоже иногда стыдно бывает.
В коридоре заверещал звонок. Овчинников прошел к двери и впустил шофера служебной машины, который протянул Бирюкову записку.
"По рации передали, что вас срочно разыскивает Звонкова. Хочет сообщить что-то важное. Очень нервничает, звонит по телефону-автомату из своего магазина", - прочитал Антон и, щелкнув шариковой ручкой, быстро написал: "Привезите Звонкову в угрозыск".
После этого вернул записку шоферу. Тот, не проронив ни слова, вышел из квартиры. Глядя ему вслед, Овчинников тревожно спросил:
- Что, шеф, случилось?
- Служебные дела, - ответил Бирюков. - Значит, говорите, стыдно за свои поступки бывает?
Овчинников усмехнулся:
- Конечно. Трезвый проклинаю себя, но как только выпью - тянет на подвиги, хоть плачь. К врачам обращался. Толкуют, болезнь такая есть... Забыл, как по медицине называется. Страсть к бродяжничеству, в общем.
- Вы в домоуправлении на машинке что-нибудь печатали? - внезапно спросил Антон.
Крупные навыкате глаза Овчинникова стали еще крупнее. Несколько секунд он смотрел на Антона, не мигая, словно не мог сообразить, о чем его спрашивают. Затем, спохватившись, заговорил:
- Лично я к домоуправленческой машинке ни малейшего отношения не имею. Бухгалтерша на ней печатает, иногда жильцы забегают, чтобы... - И неожиданно воскликнул: - Шеф! Реваз себе визитные карточки печатал.
- Визитные карточки?..
- Точно! В поездках у Реваза много новых знакомых появляется, вот он, как дворянин, обзавелся визитками. С месяц назад это было. Мы с Аликом Зарванцевым выпивали после работы в домоуправлении, а Реваз Давидович весь вечер на машинке хлопал.
Глава XVI
Фрося Звонкова очень робко вошла в кабинет к Бирюкову. Стараясь не помять платье, осторожно присела на стул и, не глядя Антону в глаза, вздохнула:
- Они вчера так внезапно ко мне нагрянули, что не успела вам позвонить. Потом вообще началось ужасное, всю ночь сегодня не спала...
- Давайте по порядку, - спокойно сказал Бирюков. - Кто "они"?
- Откуда ему известно, что мы разыскиваем Сипенятина?
- Говорит, видел, как Вася скрытно прошмыгнул к матери. Отсюда заподозрил что-то нечистое...
- Как фамилия этого доброжелателя?
- Фамилию назвать уклонился. "Ну вас, - говорит, - по судам после затаскаете" - и сразу повесил трубку.
Бирюков нахмурился:
- Не нравятся мне "доброжелатели", которые скрывают свои фамилии.
- Этот вроде бы искренне говорил.
- Машина с Деменским еще не появилась?
- Пока нет.
- Возьмите шофера на связь. Где он застрял?
- Один момент, - дежурный заскрипел диском УКВ. Послышались шипение, треск, невнятный разговор, затем отчетливый голос дежурного в трубку Антону: - Машина стоит у городского агентства Аэрофлота. Демонский уже минут десять звонит по автомату.
Бирюков категорично сказал:
- Передайте шоферу, чтобы срочно вез Деменского ко мне.
Не отключаясь от коммутатора, дежурный заговорил по УКВ с шофером служебной машины:
- Яременко! Слышишь, Яременко?.. Хватит Деменскому названивать. Приглашай его в машину, приглашай! Одним моментом к капитану Бирюкову. Моментом!..
Антон протянул руку к телефону городской сети и набрал номер начальника шестого отделения милиции.
- Ильиных слушает, - после первого же звонка раздалось скороговоркой в трубке.
- Здравствуй, Юрий Васильевич. Бирюков говорит.
- Привет, Антон Игнатьич!
- Как жизнь?
- В трудах и заботах. Тебя, наверное, Сипенятин интересует?
- Угадал.
- По просьбе Голубева я лично сам этим вопросом занимался. Вася Сивый на улице Кожевникова у Марии Анисимовны давно не появляется.
- Так вот, Юрий Васильевич... Поступил сигнал, что Вася все-таки там. Надо еще раз проверить.
- Уже надеваю фуражку.
- Спасибо за оперативность.
Минут через пять в кабинет вошел Деменский. Очень осторожно сел на предложенный Антоном стул и напряженно замер, словно перед объективом фотоаппарата.
- Куда вы так долго звонили? - неожиданно спросил Бирюков.
- В десять часов мне надо быть на заводе. Уже девять. Хотел предупредить начальство, что задержусь.
- Предупредили?
- Не успел дозвониться - шофер поторопил.
- А хирургу Широкову?..
- Хирургу дозвонился. Широков меня обнадежил, что Саня поправится. Это правда?
- Широков - врач, ему виднее.
Лицо Юрия Петровича порозовело.
- Прошлый раз я до безумия был ошарашен случившимся. Думал, что вся ответственность за смерть Сани, если она умрет, обрушится на мои плечи. Поэтому путал элементарные вещи, отрицал очевидное. Короче, вел себя трус трусом. На самом же деле наши отношения с Холодовой не такие, как я прошлый раз наговорил... Несмотря на развод, между нами не было вражды. Кстати, я только теперь понял, насколько дорога для меня Саня. Как только она выпишется из больницы, мы немедленно сойдемся, снова оформим брак через загс... - Деменский вдруг достал из кармана новенькое золотое кольцо. - Вот я уже для загса припас...
- Значит, в Челябинск вы летали к Холодовой? - спросил Антон.
- Да, но не застал ее там. Накануне я звонил Сане по телефону. Предложил ей забыть прошлое и переехать ко мне. Саня обрадовалась. Сказала, что проведает Сережку и прилетит в Новосибирск. Я предупредил, что если появится в Новосибирске раньше меня, то ключ от квартиры может взять у соседки Ксении Макаровны.
- Неувязка получается, Юрий Павлович, - сказал Деменскому Бирюков. Вы прилетели из Челябинска в Новосибирск двадцать первого августа утром. Холодова в это время находилась в вашей квартире - она ночевала там. Стоило вам нажать кнопку звонка и...
- Ксения Макаровна не видела, как Саня в квартиру входила. Старушка сказала мне, что ключ у Овчинникова.
- Но вам Зарванцев ведь рассказывал... - начал было Антон, однако Деменский не дал договорить:
- Каюсь, когда узнал от Зарванцева, что Саня пришла в "Орбиту" с Овчинниковым, одурел от ревности и вместо того, чтобы вернуться домой, сломя голову бросился искать Овчинникова.
- Что вы заказывали Ревазу Давидовичу Степнадзе в Адлере?
Юрий Павлович густо покраснел и ответил так быстро, как будто заранее подготовился к такому вопросу:
- Солгал прошлый раз, конечно, не фрукты заказывал. Саня при телефонном разговоре попросила достать четыре мотка серо-голубого королевского мохера. Хотела Сережке свитер связать. Вот этот мохер я и заказал Ревазу Давидовичу. Специально звонил ему по междугородной из Свердловска.
Бирюков попросил Деменского рассказать о Ревазе Давидовиче подробнее. Деменский заговорил откровеннее, чем в прошлую беседу, но к предыдущим своим показаниям ровным счетом ничего не добавил. Так же скупо охарактеризовал он и Люсю Пряжкину. "Отличный мастер мужских причесок, иногда позирует Зарванцеву, любит выпить. Угощал ли ее коньяком? Да, угощал. Хотел, чтобы Люся выпытала у Зарванцева правду о встрече Овчинникова с Саней. Знакома ли Пряжкина с Ревазом Давидовичем? Кажется, нет, не знакома".
Деменский виновато посмотрел на Антона:
- Поверьте, что на этот раз я не лгу.
- Верю и хочу, чтобы вы так же откровенно рассказали о взаимоотношениях Холодовой со Степнадзе. Только ли книги их связывали?
Лицо Деменского передернулось:
- Мне известно лишь о книгах, но... Всякий раз, когда от Степнадзе приходило письмо, Саню прямо в жар бросало.
- Что это за письма были?
- Очень лаконичные и корректные, обычно с просьбой прислать ту или иную книгу. И я, честно признаться, до сих пор не могу понять, почему Саня их так боялась.
- Она не скрывала от вас этих писем?
- Никогда.
- Почему бы вам не поинтересоваться, что пугает вашу жену?
- Интересовался. Саня по характеру очень общительная и открытая, но каждый раз, когда заходил разговор о Степнадзе или об отце Сережки, она болезненно замыкалась. Однажды, потеряв над собой контроль, я высказал предположение, что Реваз Давидович является Сережкиным отцом. Саня побледнела и заявила, мол, если я такой фантазер, то нам лучше разойтись. Больше на эту тему мы не разговаривали. Поверьте, это чистая правда.
- Об Овчинникове ничего не добавите? - после некоторого молчания спросил Антон.
Деменский пожал плечами:
- Овчинников есть Овчинников.
- Какие у него отношения с супругой Степнадзе?
- С Ниной? Никаких.
- Уверены?
- Стопроцентно. Нина, знаете, из той породы красивых женщин, которые прямо-таки инстинктом выбирают себе обеспеченных мужей. Она никогда не рискнет потерять доверие Реваза Давидовича. Это во-первых... - Юрий Павлович сделал паузу. - Во-вторых, если бы между Ниной и Анатолием что-то было, Анатолий давно бы похвастал.
- Он, кажется, увлечен младшей сестрой Нины?..
На лице Юрия Павловича появилась ироническая усмешка:
- Фрося Звонкова - доверчивая простушка. Готова влюбиться в первого, кто пообещает взять ее замуж. Но это не от испорченности, а от возраста. Как-никак Фросе уже под тридцать.
Зазвонил внутренний телефон. Дежурный по управлению сообщил, что начальник шестого отделения милиции капитан Ильиных просит срочно приехать к Сипенятиной.
- Что у него? - спросил Бирюков.
- Говорит, дело серьезное.
Подписывая Деменскому повестку, Антон подумал: "Отчего успокоился Деменский? От сообщения Широкова, что Холодова поправится, или ему стало известно, что Сани уже нет в живых?"
Глава XIV
Представив Бирюкову хозяйку квартиры, Ильиных попросил ее:
- Мария Анисимовна, расскажите все старшему оперуполномоченному уголовного розыска.
Пожилая женщина, сцепив в пальцах натруженные руки, взглянула на Антона с близоруким прищуром и невесело заговорила. Оказывается, вчерашним вечером сын действительно заходил к ней в девятом часу. Предложил денег, но Мария Анисимовна отказалась от "подачки". Сын очень торопился и быстренько ушел из дому. После него, часа через два, приехала бывшая соседка. Только-только разговорились с ней, заглянул неизвестный мужчина. Спросил каких-то Птечкиных или Чечкиных. Мария Анисимовна ответила, что не знает таких. Тогда мужчина попросил воды. Выпив полстакана, поблагодарил и ушел. А бывшая соседка осталась ночевать.
- Каким образом Василий поставил в нишу ту сумочку, не могу сообразить. Сегодняшним утром ее увидела, - невесело закончила свой рассказ Сипенятина.
- Какую сумочку? - спросил Бирюков.
Ильиных живо поднялся.
- Пошли, покажу.
В узком коридорчике прихожей он включил свет и отдернул цветастую занавеску с глубокой ниши в стене. Там, у самого порожка, на полу, стояла черная дамская сумка. На ее лакированных боках даже при электрическом свете можно было разглядеть густые отпечатки пальцев и несколько продолговатых пятен, вроде бы оставленных смоченной в одеколоне или спирте ваткой. Антон открыл сумку - она была забита мотками серо-голубого мохера в яркой импортной упаковке. Пройдя в комнату, Антон осторожно вытряхнул содержимое сумки на стол. Кроме четырех мотков королевского мохера, в ней оказалась новенькая косметичка с косметикой, ключ на брелоке, пустой почтовый конверт, надписанный Холодову Федору Федоровичу, проживающему в городе Алексине Тульской области, и паспорт на имя Холодовой Александры Федоровны.
- Видимо, отцу писала, - сказал Ильиных, показывая на конверт.
- Вероятно, - согласился Бирюков и повернулся к Сипенятиной. Значит, не видели, когда сын поставил сумку в нишу?
Мария Анисимовна развела руками:
- Сама дверь открывала. Как помнится, без сумки Василий входил. Или не приметила я - глаза никудышные стали.
- Из старых дружков сына в последние дни у вас никого не было?
- Ломаю вот голову. Так, никто, похоже, не заходил.
- А что за бывшая соседка у вас ночевала?
- На улице Петухова мы рядом жили. Фросей ее зовут, фамилия Звонкова. Очень милая девушка, заботливая. Так хорошо сдружились, как мать с ласковой дочерью.
- В какое время Фрося приехала?
Сипенятина, прищурясь, посмотрела на тикающие часы:
- Где-то близко к одиннадцати.
- Что ее так поздно привело к вам?
- Говорит, пришла из кино, стала ложиться спать, вдруг телефонный звонок. И как будто голос Василия сказал, что я сильно захворала, просила ее приехать. Фрося по простоте душевной поверила и, не глядя на ночь, примчалась.
- Не она ли сумку в забывчивости оставила? - на всякий случай решил проверить Антон.
- Не было при ней никакой сумки. Фрося, как увидела, что я здорова, прямо от двери мне на шею бросилась.
- Как тот мужчина выглядел, который вслед за Фросей заходил?
- Представительный, с портфелем... Очки темные, отблескивают. Я еще подумала: неужто он в них ночью видит? В таких очках только на солнце глядеть.
- Одет как?
- Серый железнодорожный пиджак, а фуражка... будто летчицкая, с крылышками.
- У железнодорожников на фуражках тоже крылышки, - сказал Антон.
- Не разбираюсь я в форменных одеждах.
- Фрося не говорила с ним?
- Она даже не видела его. - Мария Анисимоана тревожно покосилась на Ильиных и тут же опять перевела взгляд на Бирюкова. - Неладное что-то с Фросей творится. Только мужчина стукнул в дверь, она лицом изменилась: "Миленькая, не открывайте! Это за мной". - "Чего ты, касатка?" спрашиваю. "Ой, вы ничего не знаете!" Открываю - мужчина в темных очках! Признаться, у самой екнуло сердце. А он вежливо поговорил, выпил водицы я откланялся. Возвращаюсь в комнату - Фрося из-за оконной портьеры выглядывает, белее белого лицом. Кое-как успокоила ее, утром сели чай пить, завела разговор о какой-то женщине, которую с третьего этажа сбросили. "Вот и мне, Анисимовна, наверняка скоро такое будет, говорит. - Ой, что творится на белом свете, что творится!" С тем и на работу убежала. Ничегошеньки я не поняла.
- В комнату мужчина, значит, не входил?
- Нет. Всего с полминуты постоял в прихожей, пока стакан воды из кухни вынесла.
- А вы, Мария Анисимовна, старшую сестру Фроси Звонковой знаете?
- Когда рядом с Фросей жили, видела. Представительная женщина, строгая. У Фроси что на уме, то и на языке, - а старшая - с секретом.
Через полчаса, проведя необходимые формальности, связанные с изъятием дамской сумки, Бирюков и капитан Ильиных вышли из квартиры Сипенятиной. Пригласив Ильиных в свою машину, Антон показал ему фотографию Пряжкиной:
- Эта девочка состояла на учете в инспекции по делам несовершеннолетних?
Капитан Ильиных поправил фуражку и утвердительно кивнул:
- Помаялись мы с ней. Шестнадцать лет Люсе было, когда сотрудники ее приметили. Бросила школу, нигде не работала. Вызываю как-то, предлагаю устроиться на завод ученицей или в профтехучилище. Люся смерила меня равнодушно-туманным взглядом и спрашивает: "Зачем это?" - "Чтобы получить специальность и работать", - говорю. "А зачем работать?" - "Чтобы вкусно есть, прилично одеваться. Разве тебе не хочется этого?" Усмехнулась: "Еду и одежду мне принесут мужчины". Понял, что за девочка Люся Пряжкина была? Чего ты вдруг ею заинтересовался?
- Впуталась она, по всей вероятности, в неприглядную историю.
- Люся сама кого хочешь может впутать...
Разговор прервал загудевший зуммер установленной в машине рации. Бирюков взял трубку. Сквозь эфирный треск из динамика послышался хрипловатый голос дежурного по управлению:
- Антон Игнатьевич?.. У меня на телефоне начальник Тогучинского линейного отдела транспортной милиции. По нашей ориентировке задержан Сипенятин. Приехал в Тогучин на первой утренней электричке из Новосибирска. При проверке документов пытался бежать, три тысячи денег имеет...
- Срочно Сипенятина к нам! - почти прокричал в трубку Антон. - Поняли меня?..
- Вас понял, - подтвердил дежурный.
- По квартире Степнадзе какие новости?
- Никаких. Хозяин так и не появился. На улице Челюскинцев кое-что есть... Овчинников побывал в подъезде дома, где живет Зарванцев. Вышел оттуда с газетным свертком. Сейчас находится в своей квартире.
- На улицу Челюскинцев, - выключив рацию, быстро сказал шоферу Бирюков и повернулся к Ильиных: - Тебя по пути высадим.
Глава XV
Квартира Овчинникова находилась на втором этаже. Бирюков резко надавил кнопку звонка и долго ее не отпускал. За дверью послышался приближающийся баритон:
Червону руту не шукай вечерами,
Ты у мэнэ едина, тильки ты...
Дверь, щелкнув замком, мгновенно распахнулась на всю ширину, и в проеме возникла монументальная фигура Анатолия Николаевича в протертых на коленках спортивных брюках и в майке-безрукавке.
- Шеф?.. - Крупное лицо Овчинникова вначале нахмурилось, но тут же улыбчиво расплылось. - Заходи. Гостем будешь, поллитру принесешь хозяином станешь!
В стандартной, скромно обставленной двухкомнатной квартире никого не было. Посередине комнаты на полу лежала полупустая пачка "Беломора", на ней - коробок спичек, а под окном возле наполовину выкрашенной отопительный батареи стоял котелок с торчащей из него ручкой малярной кисти. Овчинников, не переставая улыбаться, спросил:
- Ты, шеф, наверное, пришел проверить: не сбежал ли я?.. Зря волнуешься. Отпускные мои все до копейки кончились, а без денег далеко не разбежишься...
- Деньги - дело наживное, - тоже улыбнулся Бирюков.
- Старая мудрость! Правда, я в последнее время стараюсь их не наживать.
- Это почему же?
- Да, понимаешь, когда деньги есть, появляется столько разных идей, что голова кругом идет. А когда презренные бумажки в кармане не шелестят, только одна идея: где бы достать на бутылку. Сегодня, например, сходил к Алику Зарванцеву, хотел перехватить десятку до получки. Тот отказал. Пришлось у него взять кисть, и вот малярничаю в доме, как заправский художник. Завтра голова болеть не будет, на опохмелку искать не надо...
Анатолий Николаевич безмятежно улыбался, но внутренне все-таки нервничал, многословил безостановочно, словно хотел увести беседу в сторону. Бирюков умышленно молчал, рассчитывая, что темпераментный, но далеко не изворотливый умом Овчинников сам заговорит о том, что в данный момент его тревожит. Так оно и вышло. Уже через несколько минут Анатолий Николаевич, будто оправдываясь, усмехнулся:
- Про Холодову, шеф, наверное, опять пытать пришел? Клянусь, всю правду о Сане рассказал.
- Всю ли?..
- Не веришь?.. Думаешь, финты кручу? Или что-то новое угрозыск разузнал?
- Анатолий Николаевич, расскажите о вчерашнем вечере, начиная с того, как купили билеты в кинотеатр "Аврора", и кончая тем, как вернулись домой.
Овчинников ногой придвинул к себе лежащую на полу пачку "Беломора" со спичками и достал папиросу...
В середине прошедшего дня к Овчинникову заехал на своем "Запорожце" Алик Зарванцев и пригласил к себе домой попозировать для какого-то срочного заказа. Часов в пять к Алику заявилась Люся Пряжкина. Предложила на восемь часов билеты в "Аврору" на "Есению". Алик, занятый срочной работой, сам идти в кино отказался, но по просьбе Овчинникова купил у Люси два билета. Пряжкина, сказав, что ей надо продать еще один билет, быстро ушла. Около шести вечера ушел от Зарванцева и Овчинников. Забежав домой, переоделся - и к Звонковой.
Дальнейшее а основном Антону Бирюкову было известно, однако он не стал перебивать или торопить Анатолия Николаевича. Тот довольно правдиво досказал до того момента, как, поссорившись после кино со Звонковой, которая просила проводить ее, сел в такси. И замолчал.
- Почему не проводили Фросю Звонкову? - спросил Антон.
- Что я, мальчик ей? Ближний свет - на Затулу мотаться!
- Значит, сели в такси... Дальше что?
- Ничего, шеф. - Овчинников принялся сосредоточенно рассматривать спичечный коробок. - Сунул таксисту три рубля и с шиком укатил домой.
Это была ложь.
Бирюков, сделав вид, что поверил в рассказанное, начал издалека:
- Вы старшую сестру Звонковой знаете?
- Нину?.. Давно знаю. С той поры, когда футбол гонял, а она со стадиона не вылазила.
- Расскажите о ней подробнее.
- С женской логикой баба. Анекдот такой есть, про женскую логику...
Антон посмотрел на часы:
- Для анекдотов, Анатолий Николаевич, у нас времени нет.
Овчинников опустил глаза:
- А так мне нечего особенно о Нине рассказывать. Когда с ней познакомился, вокруг меня козырные девочки крутились. Правда, маленько подружил с Ниной. Вижу, она принца ищет. А какой я принц?.. Я, скорее, нищий. Познакомил ее с Аликом Зарванцевым. Тот влюбился в Нину по уши, но тоже в принцы не вышел. Отфутболила Нина Алика и за его дядю замуж выскочила, за Реваза Давидовича.
- Что это она такого старого мужа выбрала?
- У каждого свой вкус, сказал индус... - хохотнув, ответил Овчинников, однако быстро посерьезнел. - Нина - баба практичная. Работала официанткой в ресторане. Образования особого у нее нет, эрудиции тоже кот наплакал. Прикинула мозгой: разве настоящий принц на такую клюнет? А Реваз - старик богатый, десяток лет проскрипит и коньки отбросит. Наследников близких у Реваза нет, так что Нина в один прекрасный миг становится полноправной владелицей и четырехкомнатной кооперативной квартиры, и роскошной двухэтажной дачи, и новенькой "Волги". Да денег еще на сберкнижке у старика черт знает сколько! Вот такая, шеф, логика...
- Это ваши предположения?
- Конечно, мои, - с гордостью сказал Овчинников.
- А что по этому поводу говорит Зарванцев?
- Ничего. Алик слюнтяй. Когда Нина такой финт у него под носом выкинула, он запил с горя. Вот мировое время было! Помню, как сойдемся... - Овчинников вроде от удовольствия зажмурил глаза, но тут же спохватился: - Теперь, правда, Алик успокоился - в упор Нину не видит.
- Они не встречаются?
- Нет.
- А вы где вчера Нину встретили?
Овчинников, будто схваченный врасплох воришка, тревожно забегал глазами:
- Честно, шеф, не могу понять, зачем меня Нина вчера к себе заманила. Дело было так... К Фросе Звонковой я за час до кино приехал. Там Нина сидит - сестренку проведать явилась. Узнала, что у меня пара билетов на "Есению", хвалится: "А я в оперный, Толян, сегодня пойду". И глазки строит. Прикинул: видать, скучновато со стариком живется. Знаешь, есть такая присказка: молодой жене лучше стрела в бок, чем старый муж под боком... Тут Фрося в кухню шмыгнула переодеваться. Я к Ниночке: дескать, могу у оперного на такси встретить. Она шепчет: "Сама об этом хотела попросить. Боюсь ночью одна до Затулы ехать". Кино с Фросей я, конечно, отсидел, ну а дальше... На такси - и к оперному. Рановато туда прибыл. Думаю, забегу к Алику - его квартира-то рядом. Позвонил - Алика дома нет. Походил вдоль проспекта, покурил - время подошло. Остановил такси, подруливаю к театру - принцесса выплывает... Прикатили к ней домой. Ставит бутылку коньяка. Выпили по первой, закусили... - Овчинников иронично хмыкнул. - И тут, шеф, началась сплошная комедия. Только я губы выпятил, чтоб Ниночку в щеку чмокнуть, а она, не поверишь, наотмашь меня по морде! Аж искры в глазах вспыхнули - баба здоровая. Вот, думаю, артистка из погорелого театра! Последнюю пятерку ради нее на такси промотал, а она изображает... Вгорячах три стопки коньяка подряд оприходовал...
- Можно покороче, Анатолий Николаевич? - попросил Бирюков.
- Сейчас, шеф конец будет... В общем, после четвертой стопки я опять сунулся к Нине, а она глаза на лоб и палец к губам: "Тише! Кто-то дверь пытается открыть". Вот, думаю, запоролся в ледоход! Прикидываю: я не Карлсон, чтобы из многоэтажки упорхнуть, придется грудью дверь штурмовать... А Нина белее стены сделалась, шепчет: "Подожди, Толян. Дверь на защелке, не откроется. Попозже тебя выпущу". Я тоже шепотом: "Любовник, что ли, скребется? - "Какой любовник? Реваз, кажется, раньше времени из поездки вернулся. Будет теперь мне на орехи - замучил старик проверками". Вот так, шеф, и просидели мы с Ниной почти до трех часов ночи.
- Дверь действительно пытались открыть?
- Черт ее знает. Может, Нине показалось.
- Сами не слышали?
- Что услышишь после бутылки коньяка? Приятный звон... - Овчинников от одной папиросы прикурил другую. - Понимаешь, шеф, Нина мне вчера такую штуку сообщила: Реваз вернулся из прошлой поездки заметно выпивши и психованным. Не он ли чего с Саней Холодовой набедокурил, а?.. Алик Зарванцев сегодня кое-что рассказал...
- Что именно?
- Саня-то, оказывается, с балкона свалилась. Вот я тебе и подсказываю мысль. Реваз - шустрый старикан...
- С Ревазом Давидовичем мы разберемся, но прежде надо разобраться с вами, - глядя Овчинникову в глаза, сказал Антон. - Почему вы прошлый раз утверждали, что отчалили от Новосибирска на Обское море двадцать первого августа утром?
- Потому, что так и было.
- Не было так, Анатолий Николаевич. Двадцать первого вы почти до часу дня ждали в домоуправлении свежую почту и ушли оттуда после того, как получили письмо.
Овчинников поморщился. Отведя взгляд в сторону, виновато заговорил:
- Каюсь, шеф, соврал, не думая о последствиях. В домоуправлении перехватил письмо из вытрезвителя, чтобы оно к начальству не попало.
- Значит, когда из Новосибирска отчалили?
- Двадцать первого после обеда.
- Где предыдущие две ночи провели?
Овчинников неожиданно расхохотался:
- Сдаюсь, шеф! Припер ты меня к стенке. У Люси Пряжкиной ночевал. Конечно, мог бы честно об этом сразу сказать, но постыдился.
- А о Звонковой рассказать не постыдились?
- Фрося Звонкова порядочная бабенка, красивая... А Люся кто?.. Не совсем же у меня глаза обмороженные. Тоже иногда стыдно бывает.
В коридоре заверещал звонок. Овчинников прошел к двери и впустил шофера служебной машины, который протянул Бирюкову записку.
"По рации передали, что вас срочно разыскивает Звонкова. Хочет сообщить что-то важное. Очень нервничает, звонит по телефону-автомату из своего магазина", - прочитал Антон и, щелкнув шариковой ручкой, быстро написал: "Привезите Звонкову в угрозыск".
После этого вернул записку шоферу. Тот, не проронив ни слова, вышел из квартиры. Глядя ему вслед, Овчинников тревожно спросил:
- Что, шеф, случилось?
- Служебные дела, - ответил Бирюков. - Значит, говорите, стыдно за свои поступки бывает?
Овчинников усмехнулся:
- Конечно. Трезвый проклинаю себя, но как только выпью - тянет на подвиги, хоть плачь. К врачам обращался. Толкуют, болезнь такая есть... Забыл, как по медицине называется. Страсть к бродяжничеству, в общем.
- Вы в домоуправлении на машинке что-нибудь печатали? - внезапно спросил Антон.
Крупные навыкате глаза Овчинникова стали еще крупнее. Несколько секунд он смотрел на Антона, не мигая, словно не мог сообразить, о чем его спрашивают. Затем, спохватившись, заговорил:
- Лично я к домоуправленческой машинке ни малейшего отношения не имею. Бухгалтерша на ней печатает, иногда жильцы забегают, чтобы... - И неожиданно воскликнул: - Шеф! Реваз себе визитные карточки печатал.
- Визитные карточки?..
- Точно! В поездках у Реваза много новых знакомых появляется, вот он, как дворянин, обзавелся визитками. С месяц назад это было. Мы с Аликом Зарванцевым выпивали после работы в домоуправлении, а Реваз Давидович весь вечер на машинке хлопал.
Глава XVI
Фрося Звонкова очень робко вошла в кабинет к Бирюкову. Стараясь не помять платье, осторожно присела на стул и, не глядя Антону в глаза, вздохнула:
- Они вчера так внезапно ко мне нагрянули, что не успела вам позвонить. Потом вообще началось ужасное, всю ночь сегодня не спала...
- Давайте по порядку, - спокойно сказал Бирюков. - Кто "они"?