- Естественно.
- Почему на спидометре почти двести километров лишних накручено?
- Я откуда знаю!..
Заправка заняла немного времени. Реваз Давидович сам сел за руль. Мотор сразу заработал на холостых оборотах. Бирюков сказал:
- Прокачусь с вами...
- Милости просим, дорогой!
Степнадзе, перегнувшись через спинку сиденья, услужливо распахнул заднюю дверцу. Нина при этом недовольно поморщилась.
Вел Реваз Давидович машину свободно, даже с некоторой, свойственной лихачам, небрежностью. Задержавшись всего на несколько секунд у первого светофора, "Волга" резво скользила под зелеными огнями, и Антон вдруг подумал, что точно так управлял ею водитель, увезший у него из-под носа Люсю Пряжкину. Машина ГАИ, словно привязанная, не отставала ни на метр.
Чтобы нарушить затянувшееся молчание, Бирюков хотел было заговорить о чем-нибудь постороннем, но Реваз Давидович неожиданно повернулся к жене:
- Мамочка, Гиви совершенно здоров...
- Что в этом особенного? - небрежно бросила Нина.
- Ничего.
- Вот и я так думаю.
Нина капризно отвернулась. Антон, рассеянно глядя в боковое стекло, всем видом старался показать, что отношения между супругами Степнадзе его не интересуют.
От площади Сибиряков-Гвардейцев "Волга" свернула к Затулинскому жил массиву. В глаза ударило встречное солнце. Степнадзе откинулся к спинке сиденья и попросил жену:
- Подай из багажника мои очки.
Нина открыла перед собой крышку:
- Здесь нет никаких очков.
- Куда они пропали?
- Мне откуда знать!
Реваз Давидович нахмурился:
- Почему мамочка сегодня не в духе?
- А-а... С бензином ничего не могу понять.
Дальнейший путь проехали молча, как будто супруги Степнадзе выполнили по сценарию свои роли - и точка.
Гараж у Реваза Давидовича был добротный: из силикатного кирпича с подведенными в него отоплением и электричеством. Располагался он недалеко от дома в ряду других гаражей - большей частью приземистых металлических коробок. По соседству находился просторный детский городок с теремками, песочными площадками и раскрашенными в разные цвета "грибками". Тут же стояла открытая беседка с шутливой крупной вывеской на фанерном листе: "ЗАТУЛИНСКИЙ КЛУБ КОЗЛЯТНИКОВ". В беседке отчаянно стучали доминошники.
Внутри гаража все было идеально прибрано. Стены устроенной в полу ремонтной ямы сияли голубой облицовочной плиткой, на полках - разные запчасти вперемешку со слесарным инструментом, в углу две вместительные металлические канистры, а возле дверного косяка, сразу у входа, висели почти новые пиджак с петлицами железнодорожного проводника и форменная фуражка с эмблемой-крылышками. Реваз Давидович наметанным глазом оглядел гараж, пошарил по карманам висящего у двери пиджака и сердито уставился на супругу:
- Мамочка, где мои темные очки?!
Нина строго нахмурилась:
- Чего психуешь? Можно подумать, свет клином на твоих очках сошелся...
Степнадзе неожиданно обмяк:
- Ты заправляла машину?
- Естественно! Что одно и то же спрашивать...
Ни малейших следов угона "Волги" из гаража, конечно, обнаружить не удалось. Собственно, Бирюков и не надеялся их найти. Его не на шутку заинтересовал "спектакль" с бензином. В том, что это именно "спектакль", поначалу Антон на ни йоту не сомневался, однако чем больше он присматривался к Ревазу Давидовичу и его "мамочке", тем больше начинал колебаться - настолько правдиво вели себя супруги Степнадзе. В конце концов Антон решил перейти от пассивного наблюдения к активным действиям.
- Что у вас с руками? - внезапно спросил он Реваза Давидовича.
- Понимаете, аккумуляторный электролит разводил, по оплошке пальцы в кислоту сунул, - ответил Степнадзе и ни с того ни с сего добавил: - У меня пропали очки.
- Где они находились?
- В машине.
- Боже мой, - театрально вздохнула Нина. - Кому нужны твои паршивые очки?
- Не вмешивайся, - одернул ее Реваз Давидович. - Нужны или не нужны, но очки пропали!
- Оформите это документально, - сказал лейтенанту Бирюков и показал на беседку, из которой доносился азартный стук доминошных костяшек. - Я тем временем переговорю с завсегдатаями того "клуба".
Под вывеской "Клуба козлятников" висела фанерка поменьше. На ней масляной краской было написано:
ПЬЯНЫХ К "КОЗЛУ" НЕ ПОДПУСКАТЬ!
О С Н О В А Н И Е:
УСТНОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА
СЕКЦИИ КОЗЛЯТНИКОВ.
В беседке четверо оголенных по пояс парней нещадно лупцевали костяшками домино по столу. Пятый, будто накачанный воздухом, мужичок с непропорционально большой головой и короткими, как у лилипута, руками сосредоточенно наблюдал за игрой. Антон поздоровался. Все пятеро проговорили вразнобой "здрасьте" и как ни в чем не бывало продолжали игру. Терпеливо дождавшись, когда один из парней с криком: "Хек тоже рыба!" вскочил из-за стола, Бирюков завел разговор на интересующую его тему.
- Что, что стряслось у Реваза Давидовича? - любопытно спросил большеголовый мужичок.
- Бензин из машины кто-то выцедил, - ответил Антон.
- Что вы говорите?! - Мужичок удивленно взмахнул ручонками и развернулся к доминошникам. - Слыхали? Чего доброго, и наши мотоциклы с пустыми бачками стоят, а?..
- Из твоего допотопного "Ковровца" на одну зажигалку не нацедишь, подначил парень, сделавший "рыбу".
- Ты у меня договоришься! - Мужичок многозначительно погрозил коротеньким пальцем. - Издам распоряжение, чтобы и трезвого за оскорбление начальства к "козлу" не допускали.
- Это нечестно, товарищ президент.
- А подначивать президента, по-твоему, честно? - Мужичок шутливо насупился и тут же предложил Бирюкову: - Пройдемте до моего гаража. У нас в самом деле кто-то отмычками замки крутит.
Доминошники, подтрунивая над своим президентом, стали перемешивать костяшки домино, а тот, едва отойдя с Бирюковым от беседки, полушепотом заговорил:
- Семечкин моя фамилия. Андрей Андреич. Работаю лифтером в доме, где Степнадзе живет. Никто, конечно, у нас отмычками не крутит. Это придумал, чтобы без свидетелей поговорить. Хочу вам сказать, что по просьбе Реваза Давидовича я еще в прошлом году оборудовал его гараж секреткой. Ревун установил. Так что скрытно туда никак не попадешь. Кто при такой сигнализации сумел бензин выцедить, а?..
Сказанное лифтером опять укрепило у заколебавшегося Бирюкова уверенность в том, что затея четы Степнадзе с бензином является заранее подготовленным "спектаклем", а кажущаяся искренность игры достигается за счет того, что один из "актеров" не полностью посвящен в замысел автора сценария. К сожалению, лифтер не мог подсказать, кто из супругов играет отрепетированную роль, а кто талантливо импровизирует. Антон больше был склонен считать, что ведет "спектакль" Реваз Давидович, однако Семечкин после некоторого молчания продолжил:
- Полагаю так: женушка Реваза Давидовича прокатала бензин с любовником и теперь из воды сухой хочет выйти.
- У нее есть любовник?
- Полагаю, есть. На прошлой неделе у нас лифт барахлил, между этажами застревал. И вот в полночь слышу из аварийного динамика голос прямо как у Реваза Давидовича: "Дорогой, почему, понимаешь, безобразие?!" Понятно, я тут же принял меры. Когда лифт опустился до первого этажа, из него вышла жена Степнадзе и какой-то железнодорожник. Сели в "Волгу" и укатили.
- Реваз Давидович тоже железнодорожник.
Семечкин хитро прищурился:
- Осанка не та.
- Внешность того железнодорожника не помните? - заинтересовался Бирюков.
- По походке - не старше сорока. Фигурой стройный, высокий. Железнодорожный пиджак мешковато на нем сидит.
- Всего один раз его видели?
- Один раз, и то благодаря забарахлившему лифту.
Антон для порядка заглянул внутрь металлической коробки, где стоял "Ковровец", задал еще несколько вопросов, касающихся четы Степнадзе, и, не получив в ответ на них ничего существенного, расстался с Семечкиным.
- Что там? - встретил Бирюкова вопросом лейтенант.
- Как говорят доминошники, пусто-пусто. Но есть предположение, что по гаражам кто-то лазает, - с умышленным равнодушием ответил Антон и спросил: - Написали?..
- Подписать осталось.
Пока лейтенант выводил свою подпись, Бирюков незаметно вытер в кармане носовым платком трехгранный шариковый карандаш, чтобы на нем не осталось старых отпечатков пальцев, и подал его Ревазу Давидовичу.
Глава XIX
- В аэропорт Толмачево, - тихо сказал Бирюков.
Лейтенант нажал на стартер. Некоторое время ехали молча. Антон сосредоточенно анализировал поведение Реваза Давидовича, начиная с того момента, как увидел его в тамбуре вагона, и кончая откровенно растерянным взглядом, которым Степнадзе проводил отъезжающую машину ГАИ.
На заднем сиденье кашлянул общественный инспектор Полозов. Бирюков обернулся к нему:
- Кто все-таки был за рулем "Волги", когда вы ее задержали?
Полозов сокрушенно вздохнул:
- Очень похож на этого старика, но окончательно утверждать не могу. Форменная одежда с толку сбила и лицо... смуглое, крупноносое... Он, кажется, водительское удостоверение вам показывал?
- Удостоверение у него новенькое. - Антон посмотрел на лейтенанта. В мае прошлого года получено в вашем отделении. Свяжи-ка меня со своим дежурным.
Лейтенант включил рацию и дал вызов. Дежурный ГАИ откликнулся так быстро, словно дожидался этого сигнала. Назвав дату получения водительского удостоверения Степнадзе, Бирюков попросил отыскать протокол заседания квалификационной комиссии. Через несколько минут дежурный сам вышел на связь:
- Степнадзе Реваз Давидович прошел переаттестацию с оценкой "отлично" в связи с утерей удостоверения.
- Спасибо, - поблагодарил Антон и, выключая рацию, добавил: - Вот такое любопытное дело получается...
Среди внезапно расступившейся зелени впереди показалось сияющее стеклом здание аэровокзала. Попросив лейтенанта подождать его, Бирюков отыскал дежурного по вокзалу - молодого жизнерадостного парня в летной форме - и, показав служебное удостоверение, изложил суть своего визита. Дежурный потянул за козырек лихо сидящую на курчавой голове фуражку:
- Долго искать придется. Может, ориентировочно подскажете, когда этот преподобный Степнадзе мог от нас улететь?
- Ориентировочно - двое суток назад, последним рейсом, - сказал Антон.
- Последним с посадкой в Омске от нас идет рейс пятьдесят четыре шестьдесят восемь до Казани. Вылет в двадцать три пятнадцать местного времени. Подходит?
- Вполне.
Дежурный вышел из кабинета и через несколько минут принес ведомость с подшитыми к ней контрольными талонами, оторванными от авиабилетов. Не дочитав список пассажиров и до половины, Бирюков почувствовал, как екнуло сердце, - под сорок седьмым номером значился Степназде Р. Д. Однако эта строчка была аккуратно зачеркнута и вместо нее написано: "Бражников А. Е.". Антон подозвал дежурного:
- Все в норме, - быстро ответил тот, - вместо Степнадзе улетел Бражников.
- Как это могло случиться?
- Элементарно. По всей вероятности, Степнадзе, зарегистрировав билет, на посадку в самолет не явился, и его место продали другому пассажиру.
- Часто такое бывает?
- Нечасто, но случается... - Дежурный вдруг задумался, опять дернул за козырек свою лихую фуражку. - Погодите! Это в мое дежурство было. Так... так... Вспомнил! Пассажир Бражников подошел к кассе с паспортом и билетом Степнадзе и попросил переделать билет на его имя, так как Степнадзе, мол, передумал лететь этим рейсом. Разумеется, кассирша попросила подойти к ней самого владельца билета. Подошел какой-то мужчина, внешность которого ничего общего с фотографией в паспорте не имела. Кассирша пригласила меня. Когда я появился, чтобы разобраться, мужчины того и след простыл, а паспорт с билетом остались. - Дежурный, открыв стол, достал обтрепанный по уголкам паспорт и протянул его Бирюкову. Вот, смотрите...
Антон увидел фотографию Реваза Давидовича примерно десятилетней давности.
- Дальше что?
- Оформили билет Бражникову, а Степнадзе как в воду канул.
- Не поинтересовались, кто этот Бражников?
- Омский журналист, в командировке здесь был. - Дежурный опять заглянул в стол и подал Бирюкову типографски отпечатанную визитную карточку. - Вот он на память мне оставил.
"Бражников Александр Егорович - старший редактор журнала "Земля сибирская, дальневосточная", член Союза журналистов СССР", - прочитал Антон. На обратной стороне визитной карточки был адрес редакции и номер телефона.
- От вас нельзя по междугородной Омск заказать? - спросил Антон.
- Без междугородной обойдемся, по автомату выйдем на любой город Союза.
Дежурный заглянул в визитную карточку и принялся накручивать телефонный диск. Едва только сработала автоматика, протянул трубку Антону. После двух продолжительных гудков в трубке щелкнуло, молодой женский голос ответил:
- Редакция журнала.
- Мне бы с товарищем Бражниковым надо переговорить, - сказал Антон.
- Одну минуточку... - Трубку, похоже, положили на стол, как будто скрипнула дверь, и все тот же женский голос, но теперь приглушенно кого-то окликнул: - Борис Иванович! Саша Бражников у вас?..
Через несколько секунд в трубке раздался глуховатый мужской голос:
- Бражников слушает.
- Александр Егорович? - уточнил Бирюков.
- Он самый.
- Это новосибирские авиаторы вас беспокоят. Так к нам и не появился Степнадзе, вместо которого вы улетели.
- Не знаю, чем могу быть полезен, - после некоторого молчания ответил Бражников.
- Как вы с ним познакомились или встретились?
- Я приехал в аэропорт Толмачево, когда регистрация билетов на последний рейс уже заканчивалась. Сунулся в кассу - ни единого места. Подошел к регистрационной секции. Иногда опаздывают пассажиры... Жду, вдруг повезет, окажется свободное местечко. Подходит выпивший мужчина, спрашивает: "Куда летишь?" - "Позарез, - говорю, - до Омска надо, но в кассе пусто с билетами". - "Купи у меня. Зарегистрировал, а лететь передумал". И подает билет. Я посмотрел - билет нормальный, но фамилия-то в нем не моя. Говорю: "При отчете за командировку у меня бухгалтер такой билет не примет". Он показывает на кассу: "Пошли переделаем на твою фамилию". Когда кассир в чем-то засомневалась и, забрав билет с паспортом, пошла к дежурному, мужчина вышел покурить. Больше я его не видел...
- Как он внешне выглядит?
- Здоровый, физиономия типично русская, давно не стриженные белые волосы.
- "Вася Сипенятин!" - мелькнула у Антона догадка, и он опять спросил Бражникова:
- Возраст какой?
- Около тридцати с небольшим.
- Еще характерное что-либо не приметили?
- Нет, ничего.
- И за это спасибо, - поблагодарил Бирюков.
Едва Антон положил телефонную трубку, заговорил дежурный по вокзалу:
- Прежде чем продать Бражникову билет, мы несколько раз объявляли по радио, чтобы Степнадзе подошел к билетной кассе. Впустую старались.
Бирюков показал дежурному фотографию Сипенятина:
- Вот этот гражданин здесь не появлялся?
- Нет, - уверенно ответил дежурный.
Из аэропорта Бирюков сразу направился в научно-технический отдел УВД, чтобы передать на исследование трехгранный шариковый карандаш, которым у гаража расписывался Степнадзе, и изъятые в аэропорту паспорт с авиабилетом. Уговорив экспертов поторопиться с заключением, пошел в свой кабинет. В коридоре увидел идущего Славу Голубева. Подождал его и спросил:
- Устроил своих попутчиков?
- Порядок, - ответил Слава. - В "Оби" нашелся отдельный номер с телефоном и прочими удобствами.
- Что в НЭТИ?
- Почти ничего и в то же время кое-что... Пока родители Ярко тряслись в поезде и Евдокия Ниловна переживала за сынка, все кончилось благополучно: сын зачислен на первый курс. Оказывается, в НЭТИ он даже один лишний балл набрал.
- Когда его зачислили?
- Вчера приказ подписан.
- Значит, обошлось без протекции Реваза Давидовича?
- Похоже, так. И знаешь, Игнатьич, насколько мне удалось выяснить, никто из сотрудников НЭТИ, имеющих отношение к приему абитуриентов, не знает Степнадзе.
Бирюков помолчал:
- В таком деле с наскоку не разберешься.
- Понимаю. Но что касается сына Ярко, то установлено стопроцентно: парень зачислен в институт без всяких протекций. Двадцать семь абитуриентов зачислены на первый курс с меньшим, чем у него, количеством баллов.
- Родители Ярко об этом знают?
- Они знают, что сын поступил в институт, но, как это произошло, для них неизвестно. Тарас Тарасович по секрету мне рассказал, что Евдокия Ниловна убеждена: дело не обошлось без Реваза Давидовича. Оказывается, Степнадзе после Омска авторитетно заявил ей: сын в институт поступит.
- Он что, сказал Евдокии Ниловне, что был в Новосибирске?
- О Новосибирске - ни звука, но о сыне сказал.
- Сколько запросил за "услугу"?
- Ни копейки. - Голубев вынул из кармана записную книжку и, порывшись в ней, протянул Бирюкову маленький прямоугольник желтоватой бумаги. - Вот лишь визитную карточку подарил.
"Степнадзе Реваз Давидович. Новосибирск. Главпочтамт. До востребования". - Бирюков без труда узнал шрифт домоуправленческой машинки и, взглянув на Голубева, спросил:
- Это зачем?
- Евдокия Ниловна предлагала Ревазу Давидовичу за "услугу" пятьсот рублей. Он категорически отказался от денег и, вручая "визитку", пошутил: "Когда сын закончит институт, пусть по этому адресу пришлет ящик армянского коньяка".
- Когда супруги Ярко уезжают из Новосибирска?
- Намерены с неделю здесь пожить.
- Не теряй с ними дружбу и договорись с Тарасом Тарасовичем, чтобы информировал тебя, если Евдокия Ниловна начнет общаться со Степнадзе.
- Уже договорился. - Голубев сунул в карман записную книжку. Игнатьич, неужели Реваз действительно из Ростова прилетал в Новосибирск? Допустим, хотел устроить сына Ярко, но тут без его помощи все обошлось. Может, поэтому он и отказался от взятки?..
- Нет, Слава. Только не сына Ярко устраивать Реваз Давидович прилетал. Не могу ни под каким предлогом поверить, чтобы взяточник, проделав самолетом такой круг, благородным жестом отказался от предлагаемых ему ни за что денег. Что-то тут, Слава, другое...
- Саня Холодова?..
- Скорее всего.
В кабинет вошел Аркадий Иванович Дымокуров и передал Бирюкову два заключения только что проведенных экспертиз. Эксперты установили, что в паспорте Степнадзе и авиабилете, выписанном на его имя, ни малейших подделок нет, а отпечатки пальцев Реваза Давидовича на трехгранном шариковом карандаше оказались одинаковыми с отпечатками, оставленными на недопитой бутылке коньяка и на балконной двери в квартире Деменского. Появился хотя и не официальный, но все-таки ответ на один из узловых вопросов: Холодова пила коньяк с Ревазом Давидовичем.
Выписав повестку, приглашающую на завтрашнее утро Степнадзе в уголовный розыск, Бирюков вызвал на допрос Сипенятина.
Вася Сивый пришел мрачнее тучи. Покосился на молчаливо сидящего у окна Голубева, сел напротив Бирюкова и с откровенной враждебностью уставился Антону в глаза.
- Прошлый раз нам не удалось договорить до конца, - сказал Антон.
Сипенятин скривил толстые губы:
- Дураку понятно. Сивого засудить проще простого: на деле его пальчики остались, у матери-старушки сумку потерпевшей изъяли, при проверке документов покушение на побег совершил, в кармане - почти три тысячи башлей обнаружили, врача на пушку брал...
- Считаете, перечисленных улик для задержания вас под стражу мало? перебил Бирюков.
- Чо я, щипач колотый, так считать? - Сипенятин снова усмехнулся. Задержали законно, только скажу, гражданин капитан, что с моим задержанием пустяшку тянешь. Я - честный вор. Краду, как мои предки крали. А есть гады, которые воруют по-современному. Они отпечатков на деле не оставляют и на дешевые дамские сумочки ради опохмелки не зарятся. Как пылесосы, тянут к себе нетрудовые червонцы. Чем со мной пустяки волокитить, лучше ими, начальник, займись. Вот там тебе добрый навар будет.
- Помогите ими заняться, - дав Сипенятину договорить, спокойно сказал Антон.
- Сивый не дешевка.
- В таком случае будем с вами разбираться. Зачем по чужому билету хотели в Омск лететь?
Лицо Сипенятина на какой-то миг вроде окаменело, однако тут же расплылось в слащавой улыбке, как будто Вася разгадал неудачный розыгрыш и тоже решил пошутить:
- На самолете хотел прокатиться.
- Где взяли паспорт и билет Степнадзе?
Улыбка с Васиного лица исчезла. Он отвел глаза в сторону.
- В автобусе какому-то мужику по привычке руку в карман сунул. Думал, в паспорте червонец заложен, а там билет оказался. Выпивши был, решил шутя в Омск упорхнуть. Когда в толкучке зарегистрировал билет, испугался: в самолете милиция, как слепого котенка, накроет! Огляделся, нет ли уже "хвоста"? Вроде тихо, а возле регистрационной секции чернявый парень крутится с таким видом, словно его туалетная нужда прижала. Разбазарились - билет парню невтерпеж нужен до Омска. Хотел выручить, но кассирша липу усекла, к начальнику потопала. Я вышел покурить - и в такси...
Бирюков раскрыл паспорт Степнадзе и показал Васе фотографию Реваза Давидовича.
- У него вытащили?
- Не разглядел в автобусной давке.
- Этот вам три тысячи денег дал?
- Чего?.. Тот пахан старше был.
- Паспорт десять лет назад выдан...
Вася пристально уставился на фотокарточку Степнадзе. Он мучительно наморщил лоб и вдруг с удивлением воскликнул:
- Муж Фроськиной сестры! Вот наколол пахана...
- Знакомого обворовали?
- Таких знакомых до Москвы не переставишь. Этого пахана я видел у Фроськи Звонковой, когда мать-старушка рядом с ней жила.
- Значит, этот своих отпечатков на "деле" не оставляет?
- Не лови, гражданин капитан, на слове. - Сипенятин упрямо насупился. - Закладывать старца не буду.
- Что ж тогда возмущались?
- Нервы взыграли.
- Ну, идите успокойтесь.
Бирюков вызвал конвойного.
В завершение этого дня в дежурную часть поступила срочная телеграмма из Сухуми. На оперативный запрос Голубева начальник горотдела БХСС сообщал, что среди сотрудников Сухумского пединститута родственников Реваза Давидовича не установлено.
Глава XX
Реваз Давидович спокойно сел у самой кромки стола, покосился на никелированную головку микрофона и, пристроив на коленях железнодорожную фуражку, сосредоточенно замер. Смуглое крупноносое лицо его было усталым, как будто он не спал всю ночь.
- С бензином ничего нет нового? - заполняя анкетную часть протокола, между делом спросил Бирюков.
- Нет, понимаете...
- Не будете возражать против записи нашей беседы на магнитофон?
- Ради бога!
Бирюков нажал кнопку.
- Реваз Давидович, расскажите, что вам известно об Александре Федоровне Холодовой.
На лице Степнадзе появилось недоумение:
- Саня Холодова очень красивая и порядочная женщина. Редкое сочетание, понимаете...
- Когда и при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?
- Лет десять назад, точно не помню.
- Постарайтесь вспомнить.
- Это имеет значение?
- Да, Реваз Давидович.
Степнадзе, словно пробуя голос, кашлянул и, покосясь на микрофон, обаятельно улыбнулся:
- Непривычно как-то, понимаете, говорить, чувствуя, что каждое слово записывает техника.
- Не обращайте на технику внимания. В конце разговора нам представят отпечатанный на машинке протокол, где ничего лишнего не будет.
- Да?.. - самым искренним образом удивился Реваз Давидович. Смотрите, какое облегчение работники дознания получили! Раньше, помнится, такого не было.
- Имеете в виду то время, когда находились под следствием по делу о взяточничестве томских лесников? - вроде бы к слову спросил Антон.
- Я, дорогой, имею незаконченное высшее юридическое образование, - с ноткой обиды проговорил Степнадзе и опять улыбнулся. - А томские лесники в самом деле чуть не посадили меня в тюрьму. Спасла, понимаете, моя предусмотрительность и строгое ведение документации. На судебном процессе я уложил рвачей на лопатки, и они получили по заслугам.
- При кассационном пересмотре многие из них, кажется, были реабилитированы?..
Реваз Давидович сокрушенно вздохнул:
- У нас гуманные законы, мы любим прощать.
Не заметив на лице Степнадзе ни малейшего оттенка тревоги, Бирюков повернул разговор к прерванной теме. После нескольких уточняющих вопросов Реваз Давидович вспомнил, что познакомился с Саней Холодовой по стечению обстоятельств, когда она приняла заведование книжным магазином от его двоюродного брата Гиви Ражденовича Харебашвили. Гиви в том году ушел на пенсию и сейчас живет в Омске. Записав адрес Харебашвили, Антон спросил:
- Что за неприятность была у Холодовой в первый год ее заведования магазином?
Реваз Давидович неторопливо вынул из кармана носовой платок, старательно промокнул губы:
- Подробностей, дорогой, не знаю. Какая-то недостача получилась при ревизии, но мне достоверно известно, что Саня погасила эту недостачу.
- Кто Холодовой помог?
Степнадзе шумно высморкался, аккуратно сложил платок, сунул его в карман и лишь после того заговорил:
- Вам, дорогой, может показаться странным, но именно я вручил довольно крупную сумму денег почти незнакомой женщине. Постараюсь объяснить. Недостача выявилась в первую ревизию после того, как Саня приняла магазин от Гиви... Представляете психологический момент?.. Мой двоюродный брат попадал в какой-то степени под подозрение, и, передавая Сане деньги, я заботился не столько о ее репутации, сколько о добром имени своего брата.
- Почему на спидометре почти двести километров лишних накручено?
- Я откуда знаю!..
Заправка заняла немного времени. Реваз Давидович сам сел за руль. Мотор сразу заработал на холостых оборотах. Бирюков сказал:
- Прокачусь с вами...
- Милости просим, дорогой!
Степнадзе, перегнувшись через спинку сиденья, услужливо распахнул заднюю дверцу. Нина при этом недовольно поморщилась.
Вел Реваз Давидович машину свободно, даже с некоторой, свойственной лихачам, небрежностью. Задержавшись всего на несколько секунд у первого светофора, "Волга" резво скользила под зелеными огнями, и Антон вдруг подумал, что точно так управлял ею водитель, увезший у него из-под носа Люсю Пряжкину. Машина ГАИ, словно привязанная, не отставала ни на метр.
Чтобы нарушить затянувшееся молчание, Бирюков хотел было заговорить о чем-нибудь постороннем, но Реваз Давидович неожиданно повернулся к жене:
- Мамочка, Гиви совершенно здоров...
- Что в этом особенного? - небрежно бросила Нина.
- Ничего.
- Вот и я так думаю.
Нина капризно отвернулась. Антон, рассеянно глядя в боковое стекло, всем видом старался показать, что отношения между супругами Степнадзе его не интересуют.
От площади Сибиряков-Гвардейцев "Волга" свернула к Затулинскому жил массиву. В глаза ударило встречное солнце. Степнадзе откинулся к спинке сиденья и попросил жену:
- Подай из багажника мои очки.
Нина открыла перед собой крышку:
- Здесь нет никаких очков.
- Куда они пропали?
- Мне откуда знать!
Реваз Давидович нахмурился:
- Почему мамочка сегодня не в духе?
- А-а... С бензином ничего не могу понять.
Дальнейший путь проехали молча, как будто супруги Степнадзе выполнили по сценарию свои роли - и точка.
Гараж у Реваза Давидовича был добротный: из силикатного кирпича с подведенными в него отоплением и электричеством. Располагался он недалеко от дома в ряду других гаражей - большей частью приземистых металлических коробок. По соседству находился просторный детский городок с теремками, песочными площадками и раскрашенными в разные цвета "грибками". Тут же стояла открытая беседка с шутливой крупной вывеской на фанерном листе: "ЗАТУЛИНСКИЙ КЛУБ КОЗЛЯТНИКОВ". В беседке отчаянно стучали доминошники.
Внутри гаража все было идеально прибрано. Стены устроенной в полу ремонтной ямы сияли голубой облицовочной плиткой, на полках - разные запчасти вперемешку со слесарным инструментом, в углу две вместительные металлические канистры, а возле дверного косяка, сразу у входа, висели почти новые пиджак с петлицами железнодорожного проводника и форменная фуражка с эмблемой-крылышками. Реваз Давидович наметанным глазом оглядел гараж, пошарил по карманам висящего у двери пиджака и сердито уставился на супругу:
- Мамочка, где мои темные очки?!
Нина строго нахмурилась:
- Чего психуешь? Можно подумать, свет клином на твоих очках сошелся...
Степнадзе неожиданно обмяк:
- Ты заправляла машину?
- Естественно! Что одно и то же спрашивать...
Ни малейших следов угона "Волги" из гаража, конечно, обнаружить не удалось. Собственно, Бирюков и не надеялся их найти. Его не на шутку заинтересовал "спектакль" с бензином. В том, что это именно "спектакль", поначалу Антон на ни йоту не сомневался, однако чем больше он присматривался к Ревазу Давидовичу и его "мамочке", тем больше начинал колебаться - настолько правдиво вели себя супруги Степнадзе. В конце концов Антон решил перейти от пассивного наблюдения к активным действиям.
- Что у вас с руками? - внезапно спросил он Реваза Давидовича.
- Понимаете, аккумуляторный электролит разводил, по оплошке пальцы в кислоту сунул, - ответил Степнадзе и ни с того ни с сего добавил: - У меня пропали очки.
- Где они находились?
- В машине.
- Боже мой, - театрально вздохнула Нина. - Кому нужны твои паршивые очки?
- Не вмешивайся, - одернул ее Реваз Давидович. - Нужны или не нужны, но очки пропали!
- Оформите это документально, - сказал лейтенанту Бирюков и показал на беседку, из которой доносился азартный стук доминошных костяшек. - Я тем временем переговорю с завсегдатаями того "клуба".
Под вывеской "Клуба козлятников" висела фанерка поменьше. На ней масляной краской было написано:
ПЬЯНЫХ К "КОЗЛУ" НЕ ПОДПУСКАТЬ!
О С Н О В А Н И Е:
УСТНОЕ РАСПОРЯЖЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА
СЕКЦИИ КОЗЛЯТНИКОВ.
В беседке четверо оголенных по пояс парней нещадно лупцевали костяшками домино по столу. Пятый, будто накачанный воздухом, мужичок с непропорционально большой головой и короткими, как у лилипута, руками сосредоточенно наблюдал за игрой. Антон поздоровался. Все пятеро проговорили вразнобой "здрасьте" и как ни в чем не бывало продолжали игру. Терпеливо дождавшись, когда один из парней с криком: "Хек тоже рыба!" вскочил из-за стола, Бирюков завел разговор на интересующую его тему.
- Что, что стряслось у Реваза Давидовича? - любопытно спросил большеголовый мужичок.
- Бензин из машины кто-то выцедил, - ответил Антон.
- Что вы говорите?! - Мужичок удивленно взмахнул ручонками и развернулся к доминошникам. - Слыхали? Чего доброго, и наши мотоциклы с пустыми бачками стоят, а?..
- Из твоего допотопного "Ковровца" на одну зажигалку не нацедишь, подначил парень, сделавший "рыбу".
- Ты у меня договоришься! - Мужичок многозначительно погрозил коротеньким пальцем. - Издам распоряжение, чтобы и трезвого за оскорбление начальства к "козлу" не допускали.
- Это нечестно, товарищ президент.
- А подначивать президента, по-твоему, честно? - Мужичок шутливо насупился и тут же предложил Бирюкову: - Пройдемте до моего гаража. У нас в самом деле кто-то отмычками замки крутит.
Доминошники, подтрунивая над своим президентом, стали перемешивать костяшки домино, а тот, едва отойдя с Бирюковым от беседки, полушепотом заговорил:
- Семечкин моя фамилия. Андрей Андреич. Работаю лифтером в доме, где Степнадзе живет. Никто, конечно, у нас отмычками не крутит. Это придумал, чтобы без свидетелей поговорить. Хочу вам сказать, что по просьбе Реваза Давидовича я еще в прошлом году оборудовал его гараж секреткой. Ревун установил. Так что скрытно туда никак не попадешь. Кто при такой сигнализации сумел бензин выцедить, а?..
Сказанное лифтером опять укрепило у заколебавшегося Бирюкова уверенность в том, что затея четы Степнадзе с бензином является заранее подготовленным "спектаклем", а кажущаяся искренность игры достигается за счет того, что один из "актеров" не полностью посвящен в замысел автора сценария. К сожалению, лифтер не мог подсказать, кто из супругов играет отрепетированную роль, а кто талантливо импровизирует. Антон больше был склонен считать, что ведет "спектакль" Реваз Давидович, однако Семечкин после некоторого молчания продолжил:
- Полагаю так: женушка Реваза Давидовича прокатала бензин с любовником и теперь из воды сухой хочет выйти.
- У нее есть любовник?
- Полагаю, есть. На прошлой неделе у нас лифт барахлил, между этажами застревал. И вот в полночь слышу из аварийного динамика голос прямо как у Реваза Давидовича: "Дорогой, почему, понимаешь, безобразие?!" Понятно, я тут же принял меры. Когда лифт опустился до первого этажа, из него вышла жена Степнадзе и какой-то железнодорожник. Сели в "Волгу" и укатили.
- Реваз Давидович тоже железнодорожник.
Семечкин хитро прищурился:
- Осанка не та.
- Внешность того железнодорожника не помните? - заинтересовался Бирюков.
- По походке - не старше сорока. Фигурой стройный, высокий. Железнодорожный пиджак мешковато на нем сидит.
- Всего один раз его видели?
- Один раз, и то благодаря забарахлившему лифту.
Антон для порядка заглянул внутрь металлической коробки, где стоял "Ковровец", задал еще несколько вопросов, касающихся четы Степнадзе, и, не получив в ответ на них ничего существенного, расстался с Семечкиным.
- Что там? - встретил Бирюкова вопросом лейтенант.
- Как говорят доминошники, пусто-пусто. Но есть предположение, что по гаражам кто-то лазает, - с умышленным равнодушием ответил Антон и спросил: - Написали?..
- Подписать осталось.
Пока лейтенант выводил свою подпись, Бирюков незаметно вытер в кармане носовым платком трехгранный шариковый карандаш, чтобы на нем не осталось старых отпечатков пальцев, и подал его Ревазу Давидовичу.
Глава XIX
- В аэропорт Толмачево, - тихо сказал Бирюков.
Лейтенант нажал на стартер. Некоторое время ехали молча. Антон сосредоточенно анализировал поведение Реваза Давидовича, начиная с того момента, как увидел его в тамбуре вагона, и кончая откровенно растерянным взглядом, которым Степнадзе проводил отъезжающую машину ГАИ.
На заднем сиденье кашлянул общественный инспектор Полозов. Бирюков обернулся к нему:
- Кто все-таки был за рулем "Волги", когда вы ее задержали?
Полозов сокрушенно вздохнул:
- Очень похож на этого старика, но окончательно утверждать не могу. Форменная одежда с толку сбила и лицо... смуглое, крупноносое... Он, кажется, водительское удостоверение вам показывал?
- Удостоверение у него новенькое. - Антон посмотрел на лейтенанта. В мае прошлого года получено в вашем отделении. Свяжи-ка меня со своим дежурным.
Лейтенант включил рацию и дал вызов. Дежурный ГАИ откликнулся так быстро, словно дожидался этого сигнала. Назвав дату получения водительского удостоверения Степнадзе, Бирюков попросил отыскать протокол заседания квалификационной комиссии. Через несколько минут дежурный сам вышел на связь:
- Степнадзе Реваз Давидович прошел переаттестацию с оценкой "отлично" в связи с утерей удостоверения.
- Спасибо, - поблагодарил Антон и, выключая рацию, добавил: - Вот такое любопытное дело получается...
Среди внезапно расступившейся зелени впереди показалось сияющее стеклом здание аэровокзала. Попросив лейтенанта подождать его, Бирюков отыскал дежурного по вокзалу - молодого жизнерадостного парня в летной форме - и, показав служебное удостоверение, изложил суть своего визита. Дежурный потянул за козырек лихо сидящую на курчавой голове фуражку:
- Долго искать придется. Может, ориентировочно подскажете, когда этот преподобный Степнадзе мог от нас улететь?
- Ориентировочно - двое суток назад, последним рейсом, - сказал Антон.
- Последним с посадкой в Омске от нас идет рейс пятьдесят четыре шестьдесят восемь до Казани. Вылет в двадцать три пятнадцать местного времени. Подходит?
- Вполне.
Дежурный вышел из кабинета и через несколько минут принес ведомость с подшитыми к ней контрольными талонами, оторванными от авиабилетов. Не дочитав список пассажиров и до половины, Бирюков почувствовал, как екнуло сердце, - под сорок седьмым номером значился Степназде Р. Д. Однако эта строчка была аккуратно зачеркнута и вместо нее написано: "Бражников А. Е.". Антон подозвал дежурного:
- Все в норме, - быстро ответил тот, - вместо Степнадзе улетел Бражников.
- Как это могло случиться?
- Элементарно. По всей вероятности, Степнадзе, зарегистрировав билет, на посадку в самолет не явился, и его место продали другому пассажиру.
- Часто такое бывает?
- Нечасто, но случается... - Дежурный вдруг задумался, опять дернул за козырек свою лихую фуражку. - Погодите! Это в мое дежурство было. Так... так... Вспомнил! Пассажир Бражников подошел к кассе с паспортом и билетом Степнадзе и попросил переделать билет на его имя, так как Степнадзе, мол, передумал лететь этим рейсом. Разумеется, кассирша попросила подойти к ней самого владельца билета. Подошел какой-то мужчина, внешность которого ничего общего с фотографией в паспорте не имела. Кассирша пригласила меня. Когда я появился, чтобы разобраться, мужчины того и след простыл, а паспорт с билетом остались. - Дежурный, открыв стол, достал обтрепанный по уголкам паспорт и протянул его Бирюкову. Вот, смотрите...
Антон увидел фотографию Реваза Давидовича примерно десятилетней давности.
- Дальше что?
- Оформили билет Бражникову, а Степнадзе как в воду канул.
- Не поинтересовались, кто этот Бражников?
- Омский журналист, в командировке здесь был. - Дежурный опять заглянул в стол и подал Бирюкову типографски отпечатанную визитную карточку. - Вот он на память мне оставил.
"Бражников Александр Егорович - старший редактор журнала "Земля сибирская, дальневосточная", член Союза журналистов СССР", - прочитал Антон. На обратной стороне визитной карточки был адрес редакции и номер телефона.
- От вас нельзя по междугородной Омск заказать? - спросил Антон.
- Без междугородной обойдемся, по автомату выйдем на любой город Союза.
Дежурный заглянул в визитную карточку и принялся накручивать телефонный диск. Едва только сработала автоматика, протянул трубку Антону. После двух продолжительных гудков в трубке щелкнуло, молодой женский голос ответил:
- Редакция журнала.
- Мне бы с товарищем Бражниковым надо переговорить, - сказал Антон.
- Одну минуточку... - Трубку, похоже, положили на стол, как будто скрипнула дверь, и все тот же женский голос, но теперь приглушенно кого-то окликнул: - Борис Иванович! Саша Бражников у вас?..
Через несколько секунд в трубке раздался глуховатый мужской голос:
- Бражников слушает.
- Александр Егорович? - уточнил Бирюков.
- Он самый.
- Это новосибирские авиаторы вас беспокоят. Так к нам и не появился Степнадзе, вместо которого вы улетели.
- Не знаю, чем могу быть полезен, - после некоторого молчания ответил Бражников.
- Как вы с ним познакомились или встретились?
- Я приехал в аэропорт Толмачево, когда регистрация билетов на последний рейс уже заканчивалась. Сунулся в кассу - ни единого места. Подошел к регистрационной секции. Иногда опаздывают пассажиры... Жду, вдруг повезет, окажется свободное местечко. Подходит выпивший мужчина, спрашивает: "Куда летишь?" - "Позарез, - говорю, - до Омска надо, но в кассе пусто с билетами". - "Купи у меня. Зарегистрировал, а лететь передумал". И подает билет. Я посмотрел - билет нормальный, но фамилия-то в нем не моя. Говорю: "При отчете за командировку у меня бухгалтер такой билет не примет". Он показывает на кассу: "Пошли переделаем на твою фамилию". Когда кассир в чем-то засомневалась и, забрав билет с паспортом, пошла к дежурному, мужчина вышел покурить. Больше я его не видел...
- Как он внешне выглядит?
- Здоровый, физиономия типично русская, давно не стриженные белые волосы.
- "Вася Сипенятин!" - мелькнула у Антона догадка, и он опять спросил Бражникова:
- Возраст какой?
- Около тридцати с небольшим.
- Еще характерное что-либо не приметили?
- Нет, ничего.
- И за это спасибо, - поблагодарил Бирюков.
Едва Антон положил телефонную трубку, заговорил дежурный по вокзалу:
- Прежде чем продать Бражникову билет, мы несколько раз объявляли по радио, чтобы Степнадзе подошел к билетной кассе. Впустую старались.
Бирюков показал дежурному фотографию Сипенятина:
- Вот этот гражданин здесь не появлялся?
- Нет, - уверенно ответил дежурный.
Из аэропорта Бирюков сразу направился в научно-технический отдел УВД, чтобы передать на исследование трехгранный шариковый карандаш, которым у гаража расписывался Степнадзе, и изъятые в аэропорту паспорт с авиабилетом. Уговорив экспертов поторопиться с заключением, пошел в свой кабинет. В коридоре увидел идущего Славу Голубева. Подождал его и спросил:
- Устроил своих попутчиков?
- Порядок, - ответил Слава. - В "Оби" нашелся отдельный номер с телефоном и прочими удобствами.
- Что в НЭТИ?
- Почти ничего и в то же время кое-что... Пока родители Ярко тряслись в поезде и Евдокия Ниловна переживала за сынка, все кончилось благополучно: сын зачислен на первый курс. Оказывается, в НЭТИ он даже один лишний балл набрал.
- Когда его зачислили?
- Вчера приказ подписан.
- Значит, обошлось без протекции Реваза Давидовича?
- Похоже, так. И знаешь, Игнатьич, насколько мне удалось выяснить, никто из сотрудников НЭТИ, имеющих отношение к приему абитуриентов, не знает Степнадзе.
Бирюков помолчал:
- В таком деле с наскоку не разберешься.
- Понимаю. Но что касается сына Ярко, то установлено стопроцентно: парень зачислен в институт без всяких протекций. Двадцать семь абитуриентов зачислены на первый курс с меньшим, чем у него, количеством баллов.
- Родители Ярко об этом знают?
- Они знают, что сын поступил в институт, но, как это произошло, для них неизвестно. Тарас Тарасович по секрету мне рассказал, что Евдокия Ниловна убеждена: дело не обошлось без Реваза Давидовича. Оказывается, Степнадзе после Омска авторитетно заявил ей: сын в институт поступит.
- Он что, сказал Евдокии Ниловне, что был в Новосибирске?
- О Новосибирске - ни звука, но о сыне сказал.
- Сколько запросил за "услугу"?
- Ни копейки. - Голубев вынул из кармана записную книжку и, порывшись в ней, протянул Бирюкову маленький прямоугольник желтоватой бумаги. - Вот лишь визитную карточку подарил.
"Степнадзе Реваз Давидович. Новосибирск. Главпочтамт. До востребования". - Бирюков без труда узнал шрифт домоуправленческой машинки и, взглянув на Голубева, спросил:
- Это зачем?
- Евдокия Ниловна предлагала Ревазу Давидовичу за "услугу" пятьсот рублей. Он категорически отказался от денег и, вручая "визитку", пошутил: "Когда сын закончит институт, пусть по этому адресу пришлет ящик армянского коньяка".
- Когда супруги Ярко уезжают из Новосибирска?
- Намерены с неделю здесь пожить.
- Не теряй с ними дружбу и договорись с Тарасом Тарасовичем, чтобы информировал тебя, если Евдокия Ниловна начнет общаться со Степнадзе.
- Уже договорился. - Голубев сунул в карман записную книжку. Игнатьич, неужели Реваз действительно из Ростова прилетал в Новосибирск? Допустим, хотел устроить сына Ярко, но тут без его помощи все обошлось. Может, поэтому он и отказался от взятки?..
- Нет, Слава. Только не сына Ярко устраивать Реваз Давидович прилетал. Не могу ни под каким предлогом поверить, чтобы взяточник, проделав самолетом такой круг, благородным жестом отказался от предлагаемых ему ни за что денег. Что-то тут, Слава, другое...
- Саня Холодова?..
- Скорее всего.
В кабинет вошел Аркадий Иванович Дымокуров и передал Бирюкову два заключения только что проведенных экспертиз. Эксперты установили, что в паспорте Степнадзе и авиабилете, выписанном на его имя, ни малейших подделок нет, а отпечатки пальцев Реваза Давидовича на трехгранном шариковом карандаше оказались одинаковыми с отпечатками, оставленными на недопитой бутылке коньяка и на балконной двери в квартире Деменского. Появился хотя и не официальный, но все-таки ответ на один из узловых вопросов: Холодова пила коньяк с Ревазом Давидовичем.
Выписав повестку, приглашающую на завтрашнее утро Степнадзе в уголовный розыск, Бирюков вызвал на допрос Сипенятина.
Вася Сивый пришел мрачнее тучи. Покосился на молчаливо сидящего у окна Голубева, сел напротив Бирюкова и с откровенной враждебностью уставился Антону в глаза.
- Прошлый раз нам не удалось договорить до конца, - сказал Антон.
Сипенятин скривил толстые губы:
- Дураку понятно. Сивого засудить проще простого: на деле его пальчики остались, у матери-старушки сумку потерпевшей изъяли, при проверке документов покушение на побег совершил, в кармане - почти три тысячи башлей обнаружили, врача на пушку брал...
- Считаете, перечисленных улик для задержания вас под стражу мало? перебил Бирюков.
- Чо я, щипач колотый, так считать? - Сипенятин снова усмехнулся. Задержали законно, только скажу, гражданин капитан, что с моим задержанием пустяшку тянешь. Я - честный вор. Краду, как мои предки крали. А есть гады, которые воруют по-современному. Они отпечатков на деле не оставляют и на дешевые дамские сумочки ради опохмелки не зарятся. Как пылесосы, тянут к себе нетрудовые червонцы. Чем со мной пустяки волокитить, лучше ими, начальник, займись. Вот там тебе добрый навар будет.
- Помогите ими заняться, - дав Сипенятину договорить, спокойно сказал Антон.
- Сивый не дешевка.
- В таком случае будем с вами разбираться. Зачем по чужому билету хотели в Омск лететь?
Лицо Сипенятина на какой-то миг вроде окаменело, однако тут же расплылось в слащавой улыбке, как будто Вася разгадал неудачный розыгрыш и тоже решил пошутить:
- На самолете хотел прокатиться.
- Где взяли паспорт и билет Степнадзе?
Улыбка с Васиного лица исчезла. Он отвел глаза в сторону.
- В автобусе какому-то мужику по привычке руку в карман сунул. Думал, в паспорте червонец заложен, а там билет оказался. Выпивши был, решил шутя в Омск упорхнуть. Когда в толкучке зарегистрировал билет, испугался: в самолете милиция, как слепого котенка, накроет! Огляделся, нет ли уже "хвоста"? Вроде тихо, а возле регистрационной секции чернявый парень крутится с таким видом, словно его туалетная нужда прижала. Разбазарились - билет парню невтерпеж нужен до Омска. Хотел выручить, но кассирша липу усекла, к начальнику потопала. Я вышел покурить - и в такси...
Бирюков раскрыл паспорт Степнадзе и показал Васе фотографию Реваза Давидовича.
- У него вытащили?
- Не разглядел в автобусной давке.
- Этот вам три тысячи денег дал?
- Чего?.. Тот пахан старше был.
- Паспорт десять лет назад выдан...
Вася пристально уставился на фотокарточку Степнадзе. Он мучительно наморщил лоб и вдруг с удивлением воскликнул:
- Муж Фроськиной сестры! Вот наколол пахана...
- Знакомого обворовали?
- Таких знакомых до Москвы не переставишь. Этого пахана я видел у Фроськи Звонковой, когда мать-старушка рядом с ней жила.
- Значит, этот своих отпечатков на "деле" не оставляет?
- Не лови, гражданин капитан, на слове. - Сипенятин упрямо насупился. - Закладывать старца не буду.
- Что ж тогда возмущались?
- Нервы взыграли.
- Ну, идите успокойтесь.
Бирюков вызвал конвойного.
В завершение этого дня в дежурную часть поступила срочная телеграмма из Сухуми. На оперативный запрос Голубева начальник горотдела БХСС сообщал, что среди сотрудников Сухумского пединститута родственников Реваза Давидовича не установлено.
Глава XX
Реваз Давидович спокойно сел у самой кромки стола, покосился на никелированную головку микрофона и, пристроив на коленях железнодорожную фуражку, сосредоточенно замер. Смуглое крупноносое лицо его было усталым, как будто он не спал всю ночь.
- С бензином ничего нет нового? - заполняя анкетную часть протокола, между делом спросил Бирюков.
- Нет, понимаете...
- Не будете возражать против записи нашей беседы на магнитофон?
- Ради бога!
Бирюков нажал кнопку.
- Реваз Давидович, расскажите, что вам известно об Александре Федоровне Холодовой.
На лице Степнадзе появилось недоумение:
- Саня Холодова очень красивая и порядочная женщина. Редкое сочетание, понимаете...
- Когда и при каких обстоятельствах вы с ней познакомились?
- Лет десять назад, точно не помню.
- Постарайтесь вспомнить.
- Это имеет значение?
- Да, Реваз Давидович.
Степнадзе, словно пробуя голос, кашлянул и, покосясь на микрофон, обаятельно улыбнулся:
- Непривычно как-то, понимаете, говорить, чувствуя, что каждое слово записывает техника.
- Не обращайте на технику внимания. В конце разговора нам представят отпечатанный на машинке протокол, где ничего лишнего не будет.
- Да?.. - самым искренним образом удивился Реваз Давидович. Смотрите, какое облегчение работники дознания получили! Раньше, помнится, такого не было.
- Имеете в виду то время, когда находились под следствием по делу о взяточничестве томских лесников? - вроде бы к слову спросил Антон.
- Я, дорогой, имею незаконченное высшее юридическое образование, - с ноткой обиды проговорил Степнадзе и опять улыбнулся. - А томские лесники в самом деле чуть не посадили меня в тюрьму. Спасла, понимаете, моя предусмотрительность и строгое ведение документации. На судебном процессе я уложил рвачей на лопатки, и они получили по заслугам.
- При кассационном пересмотре многие из них, кажется, были реабилитированы?..
Реваз Давидович сокрушенно вздохнул:
- У нас гуманные законы, мы любим прощать.
Не заметив на лице Степнадзе ни малейшего оттенка тревоги, Бирюков повернул разговор к прерванной теме. После нескольких уточняющих вопросов Реваз Давидович вспомнил, что познакомился с Саней Холодовой по стечению обстоятельств, когда она приняла заведование книжным магазином от его двоюродного брата Гиви Ражденовича Харебашвили. Гиви в том году ушел на пенсию и сейчас живет в Омске. Записав адрес Харебашвили, Антон спросил:
- Что за неприятность была у Холодовой в первый год ее заведования магазином?
Реваз Давидович неторопливо вынул из кармана носовой платок, старательно промокнул губы:
- Подробностей, дорогой, не знаю. Какая-то недостача получилась при ревизии, но мне достоверно известно, что Саня погасила эту недостачу.
- Кто Холодовой помог?
Степнадзе шумно высморкался, аккуратно сложил платок, сунул его в карман и лишь после того заговорил:
- Вам, дорогой, может показаться странным, но именно я вручил довольно крупную сумму денег почти незнакомой женщине. Постараюсь объяснить. Недостача выявилась в первую ревизию после того, как Саня приняла магазин от Гиви... Представляете психологический момент?.. Мой двоюродный брат попадал в какой-то степени под подозрение, и, передавая Сане деньги, я заботился не столько о ее репутации, сколько о добром имени своего брата.