Страница:
— Это хорошо, — сказала она, наконец. — А как вы себя чувствуете?
— Превосходно. Если бы не ваша забота… Я пока болел, мне все время сон один снился. Будто тону, а ваши руки тянутся ко мне. Марта, как мне вас благодарить!
— Самая большая радость для нас всех, что вы выжили, — мягко сказала девушка. — И потом, знаете, мы с Леоном столько всего узнали по медицине за это время!
— В замке очень мало лекарств, — заметил Крис. — Я разберусь с Трибуналом и поправлю это.
Упоминание о Трибунале пробудило в Марте тревожные воспоминания.
— Крис, мне надо съездить в одно место. Вы не составите мне компанию?
— С удовольствием! — отозвался принц. — Куда вы хотите попасть?
— В монастырь святой Клариссы.
Крис перестал чистить картошку:
— Зачем вам туда?
Что-то в вопросе заставило девушку обернуться. Она с тревогой уставилась на принца.
— Монастырь закрыт, — пояснил Крис. — Его обитатели переведены в другие монастыри. Настоятельница казнена по обвинению Трибунала Нравственности. Настоящее имя этой женщины оказалось Калерия Дорнвилль. Она…
Дальше Марта знала все. Княжна продолжала мыть посуду, но спина ее была сгорблена словно под непосильной тяжестью.
Крис подошел к девушке:
— Простите, я не знаю, почему все время приношу вам дурные вести…
— Дело не в вас, — очень медленно сказала Марта. — Но это моя бабушка…
И тут Марта принялась безудержно рыдать, всхлипывая и задыхаясь. Она закрывала ладонями рот, который мучительно кривился, пока она говорила.
— Крис, я не умею жить! Не успеваю сказать: «Прощай!», не успеваю сказать: «Люблю!» Я какой-то уродец!
Крис бережно развернул девушку к себе, но это была ошибка.
— Не трогайте меня! — заорала Марта. — Никогда не трогайте меня!!!
Княжна с силой оттолкнула принца и вылетела из кухни.
Но не добежала она до своей комнаты, как раскаялась в этой выходке:
— Ты, действительно, какая-то недоделанная! Теперь Крис или умрет, или ты в него влюбишься! И ты опять опоздаешь…
43.
44.
45.
46.
47.
48.
49.
50.
51.
52.
— Превосходно. Если бы не ваша забота… Я пока болел, мне все время сон один снился. Будто тону, а ваши руки тянутся ко мне. Марта, как мне вас благодарить!
— Самая большая радость для нас всех, что вы выжили, — мягко сказала девушка. — И потом, знаете, мы с Леоном столько всего узнали по медицине за это время!
— В замке очень мало лекарств, — заметил Крис. — Я разберусь с Трибуналом и поправлю это.
Упоминание о Трибунале пробудило в Марте тревожные воспоминания.
— Крис, мне надо съездить в одно место. Вы не составите мне компанию?
— С удовольствием! — отозвался принц. — Куда вы хотите попасть?
— В монастырь святой Клариссы.
Крис перестал чистить картошку:
— Зачем вам туда?
Что-то в вопросе заставило девушку обернуться. Она с тревогой уставилась на принца.
— Монастырь закрыт, — пояснил Крис. — Его обитатели переведены в другие монастыри. Настоятельница казнена по обвинению Трибунала Нравственности. Настоящее имя этой женщины оказалось Калерия Дорнвилль. Она…
Дальше Марта знала все. Княжна продолжала мыть посуду, но спина ее была сгорблена словно под непосильной тяжестью.
Крис подошел к девушке:
— Простите, я не знаю, почему все время приношу вам дурные вести…
— Дело не в вас, — очень медленно сказала Марта. — Но это моя бабушка…
И тут Марта принялась безудержно рыдать, всхлипывая и задыхаясь. Она закрывала ладонями рот, который мучительно кривился, пока она говорила.
— Крис, я не умею жить! Не успеваю сказать: «Прощай!», не успеваю сказать: «Люблю!» Я какой-то уродец!
Крис бережно развернул девушку к себе, но это была ошибка.
— Не трогайте меня! — заорала Марта. — Никогда не трогайте меня!!!
Княжна с силой оттолкнула принца и вылетела из кухни.
Но не добежала она до своей комнаты, как раскаялась в этой выходке:
— Ты, действительно, какая-то недоделанная! Теперь Крис или умрет, или ты в него влюбишься! И ты опять опоздаешь…
43.
Из записок княжны Марты:
«…И все-таки неразделенная любовь- это удивительно полезный опыт! В какой-то момент тебя разворачивает на окружающих и ты начинаешь ценить, что кто-то тебя все-таки любит. Но кто-нибудь любит меня? Есть ли вообще, за что меня любить?…»
«…И все-таки неразделенная любовь- это удивительно полезный опыт! В какой-то момент тебя разворачивает на окружающих и ты начинаешь ценить, что кто-то тебя все-таки любит. Но кто-нибудь любит меня? Есть ли вообще, за что меня любить?…»
44.
Перед сном Марта пошла смотреть, как живут малыши. К ее удивлению, здесь уже был Крис. Он сидел в маленьком детском креслице, смешно вытянув длинные ноги и читал вслух «Сказания про Мага Синея». Распахнутые глаза детей светились восторгом. Увидев, Марту Крис попытался встать, но княжна сама опустилась неподалеку от него.
— «Однажды преподобный Маг Синей захотел нарисовать портреты всех жителей мира, — читал Кристофер. — У него было много учеников, а у тех учеников тоже были ученики, у которых, в свою очередь, были свои. И вот собрал он их всех и говорит:
— Разделим мир на равные части, и пусть каждый выберет себе уголок по душе и пойдет туда с холстами и красками-. Через три года соберемся здесь и посмотрим, что получилось.
Отправились художники по всему миру. И три года без устали рисовали стариков и детей, женщин и мужчин, купцов и бедняков, ученых и актеров.
А потом в назначенный день явились к магу. Глядят, а лица у всех одинаковые нарисованы. Только в разных одеждах и разного пола, возраста, состояния здоровья.
Спрашивает Синей:
— Как же так получилось? Или вы далеко не ходили?
Отвечают ему художники:
— Нет, Великий Маг и Волшебник, Преподобный Синей, были мы во всех уголках нашего прекрасного мира. И казалось нам, что встречаем мы новых людей и рисовали мы их. Но мир наш так гармоничен, что все мы похожи на Единого.
И сказал Синей:
— Рисуйте и дальше. И как только увидите человека, не похожего на остальных, сразу дайте мне знать. Ибо это будет знак, что мир наш в опасности.
Много лет рисовали художники жителей мира, и все портреты по-прежнему выходили у них одинаковыми. И перестали они ходить по горам и долам, и создавали работы в своих мастерских. Тяжело заболел Синей и даже преподобный Эсвер не мог его вылечить. И решил тогда Маг созвать своих дорогих учеников и учеников тех учеников и их учеников для последних указаний. Собрались они в его прекрасных покоях. А Синей посмотрел на всех и заплакал:
— Горе нам! Случилось самое страшное! Вы сами на свои портреты уже не похожи. Пропустили мы конец нашего мира…
И бросились тогда художники рисовать людей. И не один потрет не выходил у них одинаковым. У кого нос крючковатый, у кого — прямой, у кого — приплюснутый; у кого волосы вьются, у кого — прямо стелятся, у кого — вообще на растут.
И явился именно в тот год на землю сын Божий Ильвелин…»
На этом месте Крис остановился. Малыши стали просить продолжения. Но эсверец сказал, что завтра это сделает Марта, а сейчас пора спать, и дети, на удивление, легко с ним согласились. Зазевали, заворочились, поудобнее устраиваясь в своих кроватках. Пожелав каждому спокойной ночи, Крис и Марта вышли из детской.
— «Однажды преподобный Маг Синей захотел нарисовать портреты всех жителей мира, — читал Кристофер. — У него было много учеников, а у тех учеников тоже были ученики, у которых, в свою очередь, были свои. И вот собрал он их всех и говорит:
— Разделим мир на равные части, и пусть каждый выберет себе уголок по душе и пойдет туда с холстами и красками-. Через три года соберемся здесь и посмотрим, что получилось.
Отправились художники по всему миру. И три года без устали рисовали стариков и детей, женщин и мужчин, купцов и бедняков, ученых и актеров.
А потом в назначенный день явились к магу. Глядят, а лица у всех одинаковые нарисованы. Только в разных одеждах и разного пола, возраста, состояния здоровья.
Спрашивает Синей:
— Как же так получилось? Или вы далеко не ходили?
Отвечают ему художники:
— Нет, Великий Маг и Волшебник, Преподобный Синей, были мы во всех уголках нашего прекрасного мира. И казалось нам, что встречаем мы новых людей и рисовали мы их. Но мир наш так гармоничен, что все мы похожи на Единого.
И сказал Синей:
— Рисуйте и дальше. И как только увидите человека, не похожего на остальных, сразу дайте мне знать. Ибо это будет знак, что мир наш в опасности.
Много лет рисовали художники жителей мира, и все портреты по-прежнему выходили у них одинаковыми. И перестали они ходить по горам и долам, и создавали работы в своих мастерских. Тяжело заболел Синей и даже преподобный Эсвер не мог его вылечить. И решил тогда Маг созвать своих дорогих учеников и учеников тех учеников и их учеников для последних указаний. Собрались они в его прекрасных покоях. А Синей посмотрел на всех и заплакал:
— Горе нам! Случилось самое страшное! Вы сами на свои портреты уже не похожи. Пропустили мы конец нашего мира…
И бросились тогда художники рисовать людей. И не один потрет не выходил у них одинаковым. У кого нос крючковатый, у кого — прямой, у кого — приплюснутый; у кого волосы вьются, у кого — прямо стелятся, у кого — вообще на растут.
И явился именно в тот год на землю сын Божий Ильвелин…»
На этом месте Крис остановился. Малыши стали просить продолжения. Но эсверец сказал, что завтра это сделает Марта, а сейчас пора спать, и дети, на удивление, легко с ним согласились. Зазевали, заворочились, поудобнее устраиваясь в своих кроватках. Пожелав каждому спокойной ночи, Крис и Марта вышли из детской.
45.
Они шли молча. Потом Крис сказал:
— Марта простите, я должен уехать, чтобы спасти отца и королевство…
— Вам нельзя уезжать просто так. Пойдемте со мной, — Марта сделала знак следовать за ней.
Они поднялись на пятый этаж. Здесь княжна отперла дверь в стене, перегораживающей коридор на две части. Пройдя до конца, Марта открыла еще одну дверь, ведущую в Западную башню. Было видно, что она идет привычной дорогой и совершает привычные манипуляции. В ее руках оказалась зажженная свеча. Скоро девушка отперла еще одну дверь — в неверном свете заблестело оружие.
Княжна двинулась вдоль стены, зажигая новые и новые светильники. Крис понял, что это самое сердце Грет-Лоттского замка. Прямо перед ним на стене висел княжеский герб. Он был разделен на две половины, белую и зеленую, по которым уже зеленым и белым было выведено два женских профиля. Через герб проходила граница, от которой стены были выкрашены все в те же локальные цвета. На зеленой части было развешено оружие, предназначавшееся Грете, на белой — Лотте.
— Кристофер, возьмите отсюда все, что вам необходимо.
Ни к чему не прикасаясь, принц стал разглядывать музейные ценности: великолепные мечи с богатой инкрустацией, щиты из панцирей вымерших животных, кольчуги, выполненные давно забытым плетением.
— Выбирайте!
Крис покачал головой:
— Марта, я не смею воспользоваться вашим щедрым предложением.
— Почему? — княжна в упор смотрела на опального принца.
— Как можно разрушить это место! Я представляю, что оно значит для всех потомков Греты и Лотты…
— Я и мой отец — их единственные потомки…
— Но ваш отец ничего не взял отсюда, когда уходил на войну, — мягко возразил Крис.
— Оружие нужно для того, чтобы сражаться. Книги для того, чтобы читать. Картины для того, чтобы любоваться ими. А то это как Синейская Галерея Искусств, которую никто не видел!
Крис не двигался, и тогда девушка сама за него стала все выбирать.
— Возьмите это! — девушка указала на щит из панциря древней черепахи, который был самым прочным и падежным щитом на Свете.
— А вот меч! — теперь Марта была уже у другой стены и снимала великолепный двуручный меч. — Возьмите его!
Девушка по свойски протянула меч принцу. Он встал на колени и склонил голову. Марта занервничала, но торжественный ритуал был начат. И княжна положила острие меча на плечо молодому человеку:
— Вручаю тебе, Кристофер Ив, принц Эсверский этот меч. Да послужит он в твоих руках делам Справедливости и Добра! Да будет сопутствовать тебе удача!
Крис отвечал:
— Клянусь быть достойным оказанной мне чести! И да будут все мои благие дела посвящены той, что спасла мне жизнь и вручила этот меч!
Марта сама выбрала кольчугу, латы, кинжалы — всякий раз угадывая то, что, действительно, больше всего нравилось Крису.
— Как только выручу отца, я вернусь к вам… — сказал Кристофер
Губы Марты дрогнули горькой усмешкой:
— Все, кто уезжают из Грет-Лоттского замка, никогда не возвращаются…
— Но я уже один раз возвращался.
Принц смотрел на Марту с нескрываемой любовью. Ему хотелось так много сказать ей. Но княжна смотрела куда-то в сторону и была бесконечно далека, хотя и стояла в двух шагах.
Молодые люди перенесли обмундирование в комнату к Крису. Но это была и комната Пьера. Волна грусти накрыла девушку с головой. Она скомкано попрощалась и ушла к себе.
— Марта простите, я должен уехать, чтобы спасти отца и королевство…
— Вам нельзя уезжать просто так. Пойдемте со мной, — Марта сделала знак следовать за ней.
Они поднялись на пятый этаж. Здесь княжна отперла дверь в стене, перегораживающей коридор на две части. Пройдя до конца, Марта открыла еще одну дверь, ведущую в Западную башню. Было видно, что она идет привычной дорогой и совершает привычные манипуляции. В ее руках оказалась зажженная свеча. Скоро девушка отперла еще одну дверь — в неверном свете заблестело оружие.
Княжна двинулась вдоль стены, зажигая новые и новые светильники. Крис понял, что это самое сердце Грет-Лоттского замка. Прямо перед ним на стене висел княжеский герб. Он был разделен на две половины, белую и зеленую, по которым уже зеленым и белым было выведено два женских профиля. Через герб проходила граница, от которой стены были выкрашены все в те же локальные цвета. На зеленой части было развешено оружие, предназначавшееся Грете, на белой — Лотте.
— Кристофер, возьмите отсюда все, что вам необходимо.
Ни к чему не прикасаясь, принц стал разглядывать музейные ценности: великолепные мечи с богатой инкрустацией, щиты из панцирей вымерших животных, кольчуги, выполненные давно забытым плетением.
— Выбирайте!
Крис покачал головой:
— Марта, я не смею воспользоваться вашим щедрым предложением.
— Почему? — княжна в упор смотрела на опального принца.
— Как можно разрушить это место! Я представляю, что оно значит для всех потомков Греты и Лотты…
— Я и мой отец — их единственные потомки…
— Но ваш отец ничего не взял отсюда, когда уходил на войну, — мягко возразил Крис.
— Оружие нужно для того, чтобы сражаться. Книги для того, чтобы читать. Картины для того, чтобы любоваться ими. А то это как Синейская Галерея Искусств, которую никто не видел!
Крис не двигался, и тогда девушка сама за него стала все выбирать.
— Возьмите это! — девушка указала на щит из панциря древней черепахи, который был самым прочным и падежным щитом на Свете.
— А вот меч! — теперь Марта была уже у другой стены и снимала великолепный двуручный меч. — Возьмите его!
Девушка по свойски протянула меч принцу. Он встал на колени и склонил голову. Марта занервничала, но торжественный ритуал был начат. И княжна положила острие меча на плечо молодому человеку:
— Вручаю тебе, Кристофер Ив, принц Эсверский этот меч. Да послужит он в твоих руках делам Справедливости и Добра! Да будет сопутствовать тебе удача!
Крис отвечал:
— Клянусь быть достойным оказанной мне чести! И да будут все мои благие дела посвящены той, что спасла мне жизнь и вручила этот меч!
Марта сама выбрала кольчугу, латы, кинжалы — всякий раз угадывая то, что, действительно, больше всего нравилось Крису.
— Как только выручу отца, я вернусь к вам… — сказал Кристофер
Губы Марты дрогнули горькой усмешкой:
— Все, кто уезжают из Грет-Лоттского замка, никогда не возвращаются…
— Но я уже один раз возвращался.
Принц смотрел на Марту с нескрываемой любовью. Ему хотелось так много сказать ей. Но княжна смотрела куда-то в сторону и была бесконечно далека, хотя и стояла в двух шагах.
Молодые люди перенесли обмундирование в комнату к Крису. Но это была и комната Пьера. Волна грусти накрыла девушку с головой. Она скомкано попрощалась и ушла к себе.
46.
Из записок княжны Марты:
«…И все-таки с этим надо как-то жить. Надо смириться с тем, что мы никогда не будем вместе. Надо принять тот факт, что неизменно будут какие-то напоминания, которые будут ввергать в тоску. Кто-нибудь что-нибудь скажет… Какая-нибудь вещь неожиданно попадется на глаза… От этого нет избавления. Но мне будет проще, если я признаю за собой право на грусть. Все нормально… Все естественно… Это болезнь… Побольше сладкого и сна…»
«…И все-таки с этим надо как-то жить. Надо смириться с тем, что мы никогда не будем вместе. Надо принять тот факт, что неизменно будут какие-то напоминания, которые будут ввергать в тоску. Кто-нибудь что-нибудь скажет… Какая-нибудь вещь неожиданно попадется на глаза… От этого нет избавления. Но мне будет проще, если я признаю за собой право на грусть. Все нормально… Все естественно… Это болезнь… Побольше сладкого и сна…»
47.
На следующее утро Крис уехал. Поглядывая на вышедших провожать грет-лоттцев, Марта невольно думала: «Кто следующий?» Про себя она точно решила, что останется здесь навсегда. Ее предназначение было в том, чтобы всем в ее замке было хорошо.
Первым делом Марта пошла к Эсмиральде. Княжна застала уборщицу в каморке между третьим и четвертым этажами.
— Можно? — постучалась девушка в приотворенную дверь.
Эсмиральда что-то пробурчала. Это вполне могло сойти за приглашение. Марта осторожно протиснулась в крохотную комнатку без единого окна. Уборщица сидела грузная, отекшая, с огромными руками, которые были словно два независимых и сильных человека. На столе горел засаленный светильник, который стыдливо прятал в темноте дурно пахнущие тряпки и почерневшие ведра.
— Как вы себя чувствуете? — сказала Марта, и вдруг подумала, что она только недавно начала задавать этот вопрос окружающим.
Эсмиральда ничего не ответила, но было видно, что она довольна вниманием.
— Спасибо вам за вашу работу! — вдохновенно сказала девушка. — А теперь я решила устроить генеральную уборку. На два дня можно было бы освободить всех от занятий. А вы бы руководили. Пора начинать новую жизнь!
Марта замолчала, тревожась, что в ее словах было что-то обидное.
— Конечно, маленькая госпожа, так и сделаем! — сказала ласково пожилая служанка.
Марту уже «сто лет» никто не называл «маленькой госпожой». Она грустно улыбнулась. И вдруг заметила, что Эсми (да, так называл ее отец) смотрит на нее глубоким взглядом очень мудрого и доброго человека.
В этот же день закипела работа.
Марта лично сдернула шторы в Зеленом зале и отправилась их стирать. У каждого был свой фронт работ. Оттирались полы, отмывались стены, выбивались и подкрашивались ковры. Вместо намеченных двух дней, уборка заняла десять. Но с каждым часом, с каждой минутой все больше света и радости проникало в замок. И у всех, даже у самых маленьких, появлялась одна и та же мысль: «Ни в коем случае нельзя пренебрегать местом, в котором живешь! Необходимо заботиться о нем как о дорогом существе!»
Что до Марты, то для нее эти дни были наполнены особым смыслом. Она вдруг увидела свой замок как отважного человечка, который стоит посреди враждебного мира, но не дает в обиду своих маленьких обитателей. Слезы выступили на глазах у княжны. Она прижалась щекой к каменной кладке и прошептала: «Прости меня!… Прости!…» Это был момент Истины — момент примирения с отчим домом.
Первым делом Марта пошла к Эсмиральде. Княжна застала уборщицу в каморке между третьим и четвертым этажами.
— Можно? — постучалась девушка в приотворенную дверь.
Эсмиральда что-то пробурчала. Это вполне могло сойти за приглашение. Марта осторожно протиснулась в крохотную комнатку без единого окна. Уборщица сидела грузная, отекшая, с огромными руками, которые были словно два независимых и сильных человека. На столе горел засаленный светильник, который стыдливо прятал в темноте дурно пахнущие тряпки и почерневшие ведра.
— Как вы себя чувствуете? — сказала Марта, и вдруг подумала, что она только недавно начала задавать этот вопрос окружающим.
Эсмиральда ничего не ответила, но было видно, что она довольна вниманием.
— Спасибо вам за вашу работу! — вдохновенно сказала девушка. — А теперь я решила устроить генеральную уборку. На два дня можно было бы освободить всех от занятий. А вы бы руководили. Пора начинать новую жизнь!
Марта замолчала, тревожась, что в ее словах было что-то обидное.
— Конечно, маленькая госпожа, так и сделаем! — сказала ласково пожилая служанка.
Марту уже «сто лет» никто не называл «маленькой госпожой». Она грустно улыбнулась. И вдруг заметила, что Эсми (да, так называл ее отец) смотрит на нее глубоким взглядом очень мудрого и доброго человека.
В этот же день закипела работа.
Марта лично сдернула шторы в Зеленом зале и отправилась их стирать. У каждого был свой фронт работ. Оттирались полы, отмывались стены, выбивались и подкрашивались ковры. Вместо намеченных двух дней, уборка заняла десять. Но с каждым часом, с каждой минутой все больше света и радости проникало в замок. И у всех, даже у самых маленьких, появлялась одна и та же мысль: «Ни в коем случае нельзя пренебрегать местом, в котором живешь! Необходимо заботиться о нем как о дорогом существе!»
Что до Марты, то для нее эти дни были наполнены особым смыслом. Она вдруг увидела свой замок как отважного человечка, который стоит посреди враждебного мира, но не дает в обиду своих маленьких обитателей. Слезы выступили на глазах у княжны. Она прижалась щекой к каменной кладке и прошептала: «Прости меня!… Прости!…» Это был момент Истины — момент примирения с отчим домом.
48.
Приближался Новый год.
Марта хотела сделать этот праздник таким же радостным, каким всегда он был в Грет-Лоттском замке. Сперва нужно было подумать о подарках. Вместе с Леоном они пошли советоваться к Тимоти, Стэлле и Ирэне. Ребята жили в Северной башне. Здесь была какая-то своя жизнь, которой Марта никогда особенно не интересовалась, но которая сейчас ее несколько озадачила — трое подростков жили в одной комнате.
Молодые люди сначала с вызовом приняли приход старших, но скоро увлеклись темой.
— Я думаю Пэм можно подарить красивый передник и набор прихваток, — сказала Стэлла и посмотрела на Ирэну.
— Да, но дарить человеку в праздник что-то связанное с работой — не совсем удобно, — неуверенно заметила Ирэна и бросила быстрый взгляд на Тимоти.
— Это может быть просто частью подарка, — Тимоти не спускал глаз со Стэллы.
«Неужели отношения между молодыми людьми могут быть описаны только любовными треугольниками!?» — изумлялась Марта. В последнее время она стала слишком чувствительна к любовным флюидам. Ее как катализатор можно было помещать в любое общество, чтобы узнать, кто в кого влюблен.
— Сшить новый фартук Пэм нужно в любом случае! — решила княжна. — Какие еще идеи?
— Я могу Дику и Люку сделать новых оловянных солдатиков, — предложил Тимоти.
— Хорошо! — согласилась княжна. — Мальчики любят войну…
— А девочкам сделаем новые куклы. Вылепим из глины, обожжем и нашьем наряды, — сказала Стэлла.
Глаза девушек заблестели.
— У меня остался атлас от Настиного свадебного платья! — воскликнула Марта.
— А у меня — серебряный шифон, — отозвалась Ирэна. — Мама как-то присылала…
— А Жанне, Джону, Эрику, другим что будем дарить? — спросил Леон.
Марта почесала в затылке:
— А в прошлый раз что это было?
— Князь заказал для всех новые краски у Лесного Мастера.
— Хорошие были краски! — вздохнули ребята.
В основном художественные материалы изготавливались в Грет-Лоттском замке собственными силами. В летнее время старшие ученики вместе с учителями совершали длительные вылазки в лес, в карьер, к реке, где собирались необходимые ингредиенты. Потом их сушили, мололи, варили, обрабатывали. В конечном итоге получались скромные, но достаточные наборы красок и мелков.
Иногда князь Ульрик делал заказы у Лесного мастера. Его большие наборы пастели, акварели, гуаши, масла стоили баснословно дорого. Но какие сочные и чистые цвета были в них! Казалось, сама лазурь неба жила в голубом, а кусочек солнца — в желтом… В этом году и за материалами не сходили, и к Лесному мастеру не обратились. Запасы художественных средств были на исходе. И это была катастрофа!
— Надо ехать к Лесному Мастеру, — сказала Марта. — Кто-нибудь знает, где он живет?
— Я несколько раз ездил к нему с князем. Но тогда была осень, а сейчас все замело снегом… — тихо произнес Леон.
Ребята выжидательно смотрели друг на друга. Стоило ли пускаться в такое опасное путешествие или нет?
— Да! — сказала, наконец, Марта. — Я еду!
И тогда решили ехать все вместе. За старшую оставили Жанну, которой скоро, как раз в новогоднюю ночь, должно было исполниться двенадцать.
Марта хотела сделать этот праздник таким же радостным, каким всегда он был в Грет-Лоттском замке. Сперва нужно было подумать о подарках. Вместе с Леоном они пошли советоваться к Тимоти, Стэлле и Ирэне. Ребята жили в Северной башне. Здесь была какая-то своя жизнь, которой Марта никогда особенно не интересовалась, но которая сейчас ее несколько озадачила — трое подростков жили в одной комнате.
Молодые люди сначала с вызовом приняли приход старших, но скоро увлеклись темой.
— Я думаю Пэм можно подарить красивый передник и набор прихваток, — сказала Стэлла и посмотрела на Ирэну.
— Да, но дарить человеку в праздник что-то связанное с работой — не совсем удобно, — неуверенно заметила Ирэна и бросила быстрый взгляд на Тимоти.
— Это может быть просто частью подарка, — Тимоти не спускал глаз со Стэллы.
«Неужели отношения между молодыми людьми могут быть описаны только любовными треугольниками!?» — изумлялась Марта. В последнее время она стала слишком чувствительна к любовным флюидам. Ее как катализатор можно было помещать в любое общество, чтобы узнать, кто в кого влюблен.
— Сшить новый фартук Пэм нужно в любом случае! — решила княжна. — Какие еще идеи?
— Я могу Дику и Люку сделать новых оловянных солдатиков, — предложил Тимоти.
— Хорошо! — согласилась княжна. — Мальчики любят войну…
— А девочкам сделаем новые куклы. Вылепим из глины, обожжем и нашьем наряды, — сказала Стэлла.
Глаза девушек заблестели.
— У меня остался атлас от Настиного свадебного платья! — воскликнула Марта.
— А у меня — серебряный шифон, — отозвалась Ирэна. — Мама как-то присылала…
— А Жанне, Джону, Эрику, другим что будем дарить? — спросил Леон.
Марта почесала в затылке:
— А в прошлый раз что это было?
— Князь заказал для всех новые краски у Лесного Мастера.
— Хорошие были краски! — вздохнули ребята.
В основном художественные материалы изготавливались в Грет-Лоттском замке собственными силами. В летнее время старшие ученики вместе с учителями совершали длительные вылазки в лес, в карьер, к реке, где собирались необходимые ингредиенты. Потом их сушили, мололи, варили, обрабатывали. В конечном итоге получались скромные, но достаточные наборы красок и мелков.
Иногда князь Ульрик делал заказы у Лесного мастера. Его большие наборы пастели, акварели, гуаши, масла стоили баснословно дорого. Но какие сочные и чистые цвета были в них! Казалось, сама лазурь неба жила в голубом, а кусочек солнца — в желтом… В этом году и за материалами не сходили, и к Лесному мастеру не обратились. Запасы художественных средств были на исходе. И это была катастрофа!
— Надо ехать к Лесному Мастеру, — сказала Марта. — Кто-нибудь знает, где он живет?
— Я несколько раз ездил к нему с князем. Но тогда была осень, а сейчас все замело снегом… — тихо произнес Леон.
Ребята выжидательно смотрели друг на друга. Стоило ли пускаться в такое опасное путешествие или нет?
— Да! — сказала, наконец, Марта. — Я еду!
И тогда решили ехать все вместе. За старшую оставили Жанну, которой скоро, как раз в новогоднюю ночь, должно было исполниться двенадцать.
49.
Как же красиво было вокруг! «Я будто спала, — думала Марта. — Мои мечты убаюкивали меня почище иных снов. Я не видела ни природы, ни людей».
Белый снег расстилался по долинам. И где-то виднелся бирюзовым, где-то — серебристым, где-то — золотым. Снег облеплял деревья. Ветки склонялись под его тяжестью и гордились его великолепием. Марта с удовольствием смотрела на своих спутников. Стэлла была необыкновенно хороша в короткой меховой шубке. У нее были роскошные волосы с медовым отливом.
— Я когда приехала, занятия еще проводились общей группой, — рассказывала Стэлла. — В какой-то момент преподаватель ушел, а Эльза говорит: «Давайте в прятки играть!». Свет затушили. И кто в шкафы, кто — за шторы. А ты, Марта, нарисовала поверх халата красное пятно. Вставила кисточку в петлицу и откинулась на стуле. Анатолий Алексеевич заходит. Темнота. Он давай спички искать. Зажег одну. А тут ты — такая!
Ребята весело рассмеялись.
— А кто потом преподавал у вашей группы? — спросила Марта.
— Сан Саныч! — сказала Ирэна.
— Он тоже классный!
— Только грустный…
— Это да. Помню, однажды он приходит немного выпивши. Садится на стульчик и говорит: «И все-таки нам, художникам, повезло… Нет у тебя дома, а ты взял — нарисовал… И есть у тебя дом…»
Ребята было рассмеялись, но осеклись, подумав об одном и том же — что сейчас с их преподавателями и отцами?
— Как вы думаете, долго ли еще продлится война? — спросила Ирэна.
— Я думаю, там сейчас не битва, а какое-нибудь стратегическое маневрирование, — это был уже Тимоти.
У него был самодовольный голос мальчика с телячьими глазами и пухлыми губами, который привык, что девочки сходят по нему с ума. Он не знал, что время его типажа подходит к концу. На смену уже идут поджарые красавцы с металлическим блеском в глазах и чувствительными руками.
— Мое мнение — зря наши туда полезли. Равновесия сил в природе не нарушить. А так мы выступаем как агрессоры, — продолжал Тимоти.
Марта поморщилась — ей очень не нравился этот мальчик. Но девушка тут же одернула себя: «Кто ты такая, что тебе все должны нравиться?»
Теперь она приглядывалась к Ирэне. Внешность у нее была не такая эффектная, как у Стэллы. Но и она была красива той удивительной красотой, которую не сразу замечаешь, но, разглядев один раз, уже не можешь забыть. У нее были удлиненные к вискам серые глаза, придававшие неземной облик. В этом тройственном союзе она играла самую сложную роль, о чем не подозревала.
Белый снег расстилался по долинам. И где-то виднелся бирюзовым, где-то — серебристым, где-то — золотым. Снег облеплял деревья. Ветки склонялись под его тяжестью и гордились его великолепием. Марта с удовольствием смотрела на своих спутников. Стэлла была необыкновенно хороша в короткой меховой шубке. У нее были роскошные волосы с медовым отливом.
— Я когда приехала, занятия еще проводились общей группой, — рассказывала Стэлла. — В какой-то момент преподаватель ушел, а Эльза говорит: «Давайте в прятки играть!». Свет затушили. И кто в шкафы, кто — за шторы. А ты, Марта, нарисовала поверх халата красное пятно. Вставила кисточку в петлицу и откинулась на стуле. Анатолий Алексеевич заходит. Темнота. Он давай спички искать. Зажег одну. А тут ты — такая!
Ребята весело рассмеялись.
— А кто потом преподавал у вашей группы? — спросила Марта.
— Сан Саныч! — сказала Ирэна.
— Он тоже классный!
— Только грустный…
— Это да. Помню, однажды он приходит немного выпивши. Садится на стульчик и говорит: «И все-таки нам, художникам, повезло… Нет у тебя дома, а ты взял — нарисовал… И есть у тебя дом…»
Ребята было рассмеялись, но осеклись, подумав об одном и том же — что сейчас с их преподавателями и отцами?
— Как вы думаете, долго ли еще продлится война? — спросила Ирэна.
— Я думаю, там сейчас не битва, а какое-нибудь стратегическое маневрирование, — это был уже Тимоти.
У него был самодовольный голос мальчика с телячьими глазами и пухлыми губами, который привык, что девочки сходят по нему с ума. Он не знал, что время его типажа подходит к концу. На смену уже идут поджарые красавцы с металлическим блеском в глазах и чувствительными руками.
— Мое мнение — зря наши туда полезли. Равновесия сил в природе не нарушить. А так мы выступаем как агрессоры, — продолжал Тимоти.
Марта поморщилась — ей очень не нравился этот мальчик. Но девушка тут же одернула себя: «Кто ты такая, что тебе все должны нравиться?»
Теперь она приглядывалась к Ирэне. Внешность у нее была не такая эффектная, как у Стэллы. Но и она была красива той удивительной красотой, которую не сразу замечаешь, но, разглядев один раз, уже не можешь забыть. У нее были удлиненные к вискам серые глаза, придававшие неземной облик. В этом тройственном союзе она играла самую сложную роль, о чем не подозревала.
50.
День еще был в самом разгаре, когда грет-лоттцы добрались до Лесного Мастера. Дорожки вокруг его дома были тщательно расчищены. Повсюду расставлены кормушки для оленей, лис, зайцев, птиц. Над домиком аккуратным и красивым, словно сошедшим со страниц детской книжки, курился дымок. На крыльцо вышел прелестный седой старичок с длинной бородой.
— Здравствуйте, детушки! — сказал он ласково. — Не испугались! Не заблудились! Молодцы! Прошу в дом!
Мастер что-то сказал лошадям, и те, тихонечко заржав, словно в ответ, направились к кормушке. В доме было светло и уютно. Окна украшали витражи. На столе прямо посреди комнаты лежали коробки акварели, пастели, масла, гуаши, цветных карандашей.
— Ждал я вас, детушек! — сказал Лесной Мастер. — Ну, думаю, если не приедут, значит не надо. А если приедут — все должно быть готово!
Марта была хранительницей всей суммы денег, что удалось насобирать в Грет-Лоттском замке.
— Спасибо большое! — с чувством сказала девушка. — Сколько мы вам должны?
Фраза о деньгах неловко повисла в воздухе, но ее нужно было произнести. Старичок нежно посмотрел на маленькую госпожу, о которой столько слышал от князя.
— Ничего, — сказал он просто.
— Как так? — искренне удивилась Марта.
— Я беру только то, что можно взять. Вам я могу только дать…
— Спасибо! — еще раз сказала княжна, после длительной паузы, во время которой она лихорадочно соображала, что сказать или сделать. — Может, мы можем вам помочь?
Лесной Мастер посмотрел на серьезное лицо Марты, потом на ребят. Всем показалось, что сейчас он скажет что-то очень важное. Но прозвучало:
— Давайте обедать!
И в тот же миг коробки сами собой поднялись в воздух и поплыли к широким скамьям, что стояли у правой и левой стены. На столе возникла белоснежная скатерть с народным орнаментом. И на ней один за другим стали возникать яства. Серебряные кувшины с вином, соком, чаем. Блюда с жареным мясом, рыбой, гусем. Пиалы с орехами в меду, виноградом.
Грет-лоттцы отведали каждого блюда, не уставая восхищаться, как все вкусно. Ирэна заметила:
— Жаль только рецепта не у кого спросить…
Все так и покатились со смеху. А потом настало время покидать доброго старца. Ребята в несколько заходов перенесли мешки с коробками к лошадям. Марта забирала последний. Она уже стояла на пороге, когда старец тихо сказал:
— Не возвращайтесь в Грет-Лоттский замок…
— Как так? Это же наш дом! И там дети! — княжна с недоумением смотрела на милого старичка, не зная, что еще добавить.
— Да-да, — пробормотал Лесной Мастер. — Конечно…
Уже спустился вечер, но на дворе было светло. Желтые, зеленые, синие, красные фонарики горели повсюду как осыпавшиеся с невидимой елки новогодние шарики.
Ребята скакали домой, и у всех на душе было ощущение праздника. Им подарили сказку. То, что они уже никогда не забудут. То, что можно будет вспоминать, когда станет немного грустно. То, что нужно будет противопоставить миру, если он окажется слишком жестоким.
— Здравствуйте, детушки! — сказал он ласково. — Не испугались! Не заблудились! Молодцы! Прошу в дом!
Мастер что-то сказал лошадям, и те, тихонечко заржав, словно в ответ, направились к кормушке. В доме было светло и уютно. Окна украшали витражи. На столе прямо посреди комнаты лежали коробки акварели, пастели, масла, гуаши, цветных карандашей.
— Ждал я вас, детушек! — сказал Лесной Мастер. — Ну, думаю, если не приедут, значит не надо. А если приедут — все должно быть готово!
Марта была хранительницей всей суммы денег, что удалось насобирать в Грет-Лоттском замке.
— Спасибо большое! — с чувством сказала девушка. — Сколько мы вам должны?
Фраза о деньгах неловко повисла в воздухе, но ее нужно было произнести. Старичок нежно посмотрел на маленькую госпожу, о которой столько слышал от князя.
— Ничего, — сказал он просто.
— Как так? — искренне удивилась Марта.
— Я беру только то, что можно взять. Вам я могу только дать…
— Спасибо! — еще раз сказала княжна, после длительной паузы, во время которой она лихорадочно соображала, что сказать или сделать. — Может, мы можем вам помочь?
Лесной Мастер посмотрел на серьезное лицо Марты, потом на ребят. Всем показалось, что сейчас он скажет что-то очень важное. Но прозвучало:
— Давайте обедать!
И в тот же миг коробки сами собой поднялись в воздух и поплыли к широким скамьям, что стояли у правой и левой стены. На столе возникла белоснежная скатерть с народным орнаментом. И на ней один за другим стали возникать яства. Серебряные кувшины с вином, соком, чаем. Блюда с жареным мясом, рыбой, гусем. Пиалы с орехами в меду, виноградом.
Грет-лоттцы отведали каждого блюда, не уставая восхищаться, как все вкусно. Ирэна заметила:
— Жаль только рецепта не у кого спросить…
Все так и покатились со смеху. А потом настало время покидать доброго старца. Ребята в несколько заходов перенесли мешки с коробками к лошадям. Марта забирала последний. Она уже стояла на пороге, когда старец тихо сказал:
— Не возвращайтесь в Грет-Лоттский замок…
— Как так? Это же наш дом! И там дети! — княжна с недоумением смотрела на милого старичка, не зная, что еще добавить.
— Да-да, — пробормотал Лесной Мастер. — Конечно…
Уже спустился вечер, но на дворе было светло. Желтые, зеленые, синие, красные фонарики горели повсюду как осыпавшиеся с невидимой елки новогодние шарики.
Ребята скакали домой, и у всех на душе было ощущение праздника. Им подарили сказку. То, что они уже никогда не забудут. То, что можно будет вспоминать, когда станет немного грустно. То, что нужно будет противопоставить миру, если он окажется слишком жестоким.
51.
В замке за время их отсутствия подрались Дик с Люком. Да так, что маленький Люк чуть не лишился глаза. Опасная рана шла прямо под глазом. Все ждали Марту, за которой после выздоровления Кристофера закрепилась слава врачевателя. Однако девушка сама чуть не упала в обморок, когда увидела, что сделали с ее любимым Люком. Наверно, в Эсверии эту рану зашили бы. Но как? Марта не знала. И приказала принести весь имеющийся пластырь. Забыв себя от напряжения, она стягивала края нежной кожи, и твердила про себя как заклинание: «Крис, Крис, помоги! Крис, Крис, научи! Крис…»
— Как же это произошло? — спрашивала она потом у детей.
Но мальчики молчали как партизаны. А девочки ревели навзрыд. Марта сама пошла к Дику, который забился на чердаке в южной башне. Ребенок посмотрел на вошедшую как затравленный зверек. Но княжна ничего не сказала, просто примостилась неподалеку у чердачного окна. Так, просидели они довольно долго, глядя на улицу. Наконец, княжна спросила:
— Ты ведь нарочно?
— Да, — прошептал мальчик.
— Пошли ужинать.
Марта взяла малыша за руку и осторожно спустилась с ним по винтовой лестнице. Они перекусили холодными закусками на пустой кухне, и направились в детскую. Малыши напряженно встретили их приход. Марта присела на кровать к Люку, а Дик пошел умываться.
— Ты как? — спросила княжна, разглядывая пластырь, наложенный на всю правую щеку малыша.
— Нормально, — как-то совсем по-взрослому ответил Люк, а потом тихонечко произнес. — Марта, только не наказывай Дика? Он не виноват! Это я к нему приставал…
Княжна внимательно посмотрела на своего дорогого Люка. У него были большие чуть на выкате голубые глаза. А волосы были как пышная золотистая шапочка.
— Не буду… — ответила княжна.
Пришел Дик. Сейчас, после крохотного разговора между Мартой и Люком, детям в комнате заметно полегчало, и они с радостью встретили своего приятеля.
— Давайте дальше читать «Сказания», -предложила девушка.
С некоторых пор это стало традицией. Марта взяла книгу с маленького столика, и принялась читать: «Когда Ильвелин был совсем маленький, у него был друг Ааэн. Дома, где жили их семьи, располагались недалеко друг от друга, и мальчики много времени проводили вместе. Мастерили воздушных змеев, строили шалаши, придумывали разные игры. Случилось так, что родители Ааэна умерли, и мать Ильвелина взяла Ааэна к себе. Но с этого момента наступил разлад в отношениях друзей. Ааэн часто обижал Ильвелина. Например, возьмет и толкнет его в лужу или сломает любимую игрушку. А потом появилась дальняя родственница Ааэна и забрала мальчика к себе.
Много лет не виделись Ильвелин и Ааэн. В конце земного пути одним из стражников осужденного на казнь Ильвелина оказался Ааэн. Ночью он пришел к нему и говорит:
— Я — верю, что ты Бог. И не буду служить тем, кто считает иначе. Никто никогда не любил меня так, как ты. Никто никогда не прощал — только ты. Пойдем, я выведу тебя из темницы.
А Ильвелин ему отвечает:
— Спасибо тебе, Ааэн. Я всегда знал, что ты мой настоящий друг. Ибо в пору моего безмятежного благополучия ты не давал мне закостенеть в нем. Это ты научил меня любить и прощать. И сейчас я без боли и густи перенесу все, что мне предназначено.
Заплакал тогда Ааэн. Заплакал тогда Ильвелин. И наступил скоро рассвет…»
— Как же это произошло? — спрашивала она потом у детей.
Но мальчики молчали как партизаны. А девочки ревели навзрыд. Марта сама пошла к Дику, который забился на чердаке в южной башне. Ребенок посмотрел на вошедшую как затравленный зверек. Но княжна ничего не сказала, просто примостилась неподалеку у чердачного окна. Так, просидели они довольно долго, глядя на улицу. Наконец, княжна спросила:
— Ты ведь нарочно?
— Да, — прошептал мальчик.
— Пошли ужинать.
Марта взяла малыша за руку и осторожно спустилась с ним по винтовой лестнице. Они перекусили холодными закусками на пустой кухне, и направились в детскую. Малыши напряженно встретили их приход. Марта присела на кровать к Люку, а Дик пошел умываться.
— Ты как? — спросила княжна, разглядывая пластырь, наложенный на всю правую щеку малыша.
— Нормально, — как-то совсем по-взрослому ответил Люк, а потом тихонечко произнес. — Марта, только не наказывай Дика? Он не виноват! Это я к нему приставал…
Княжна внимательно посмотрела на своего дорогого Люка. У него были большие чуть на выкате голубые глаза. А волосы были как пышная золотистая шапочка.
— Не буду… — ответила княжна.
Пришел Дик. Сейчас, после крохотного разговора между Мартой и Люком, детям в комнате заметно полегчало, и они с радостью встретили своего приятеля.
— Давайте дальше читать «Сказания», -предложила девушка.
С некоторых пор это стало традицией. Марта взяла книгу с маленького столика, и принялась читать: «Когда Ильвелин был совсем маленький, у него был друг Ааэн. Дома, где жили их семьи, располагались недалеко друг от друга, и мальчики много времени проводили вместе. Мастерили воздушных змеев, строили шалаши, придумывали разные игры. Случилось так, что родители Ааэна умерли, и мать Ильвелина взяла Ааэна к себе. Но с этого момента наступил разлад в отношениях друзей. Ааэн часто обижал Ильвелина. Например, возьмет и толкнет его в лужу или сломает любимую игрушку. А потом появилась дальняя родственница Ааэна и забрала мальчика к себе.
Много лет не виделись Ильвелин и Ааэн. В конце земного пути одним из стражников осужденного на казнь Ильвелина оказался Ааэн. Ночью он пришел к нему и говорит:
— Я — верю, что ты Бог. И не буду служить тем, кто считает иначе. Никто никогда не любил меня так, как ты. Никто никогда не прощал — только ты. Пойдем, я выведу тебя из темницы.
А Ильвелин ему отвечает:
— Спасибо тебе, Ааэн. Я всегда знал, что ты мой настоящий друг. Ибо в пору моего безмятежного благополучия ты не давал мне закостенеть в нем. Это ты научил меня любить и прощать. И сейчас я без боли и густи перенесу все, что мне предназначено.
Заплакал тогда Ааэн. Заплакал тогда Ильвелин. И наступил скоро рассвет…»
52.
На следующий день Марта обсудила с малышами, какие они могут сделать подарки для обитателей замка.
— Можно сделать бусы из косточек, — сказала Аля.
— Мы много насобирали летом, — подтвердила Нора. — У нас есть самые разные. И все обточенные, гладкие.
Марта вспомнила: девочки все лето сидели во дворе и терли косточки по каменной брусчатке. Тогда она никак не могла взять в толк, что они делают.
— Замечательно! — похвалила Марта. — Делайте!
— А мы, — подали голос Дик и Люк, которые на самом деле были закадычными друзьями, — нарисуем для Тимоти картины о том, как наши борются с силами Зла.
Марта вскинула глаза на малышей:
— Да, мальчики любят войну…
Ежени и Алиса увлекались в тот период вышиванием. И они предложили сделать для всех новые полотенца с инициалами.
— Очень хорошо! — обрадовалась хозяйственная Марта.
— А можно не только инициалы вышить, но и узоры, цветы, птиц, животных, — сказал Билли, который относился к тем редким мальчикам, которые не любят войну.
— О, это было бы просто великолепно!!!
И работа в классной комнате детей закипела. Как кипела она уже и в комнатах старших девочек, в разряд которых стремительно попали Жанна, Генриэта и Хельга. Они работали над изумительно красивыми куклами, с тонкими шеями и изящными руками. Подобных кукол никогда не видели в Грет-Лоттском замке.
Когда первый образец был готов, Стэлла и Ирэна принялись шить наряды. Они так увлеклись, что даже сердились, когда Тимоти влезал со своими неразумными советами. Но юноша и сам скоро окунулся в работу. Правда, теперь изводил Марту рассказами о том, каким может, и каким не может быть обмундирование у солдат его армии, и почему он не может сделать то обмундирование, которое необходимо.
— Можно сделать бусы из косточек, — сказала Аля.
— Мы много насобирали летом, — подтвердила Нора. — У нас есть самые разные. И все обточенные, гладкие.
Марта вспомнила: девочки все лето сидели во дворе и терли косточки по каменной брусчатке. Тогда она никак не могла взять в толк, что они делают.
— Замечательно! — похвалила Марта. — Делайте!
— А мы, — подали голос Дик и Люк, которые на самом деле были закадычными друзьями, — нарисуем для Тимоти картины о том, как наши борются с силами Зла.
Марта вскинула глаза на малышей:
— Да, мальчики любят войну…
Ежени и Алиса увлекались в тот период вышиванием. И они предложили сделать для всех новые полотенца с инициалами.
— Очень хорошо! — обрадовалась хозяйственная Марта.
— А можно не только инициалы вышить, но и узоры, цветы, птиц, животных, — сказал Билли, который относился к тем редким мальчикам, которые не любят войну.
— О, это было бы просто великолепно!!!
И работа в классной комнате детей закипела. Как кипела она уже и в комнатах старших девочек, в разряд которых стремительно попали Жанна, Генриэта и Хельга. Они работали над изумительно красивыми куклами, с тонкими шеями и изящными руками. Подобных кукол никогда не видели в Грет-Лоттском замке.
Когда первый образец был готов, Стэлла и Ирэна принялись шить наряды. Они так увлеклись, что даже сердились, когда Тимоти влезал со своими неразумными советами. Но юноша и сам скоро окунулся в работу. Правда, теперь изводил Марту рассказами о том, каким может, и каким не может быть обмундирование у солдат его армии, и почему он не может сделать то обмундирование, которое необходимо.