Страница:
Франк, ты тот человек, без которого я не могу помыслить свою дальнейшую жизнь. Об этом, конечно, еще более негоже говорить юным девам, чем о своей любви (но, сжигая за собой мосты, почему бы не перекопать еще и дороги?) — мне бы хотелось просыпаться на твоем плече, ворошить руками твои темные кудри. Мне с тобой так хорошо!
Мы ведь с тобой так похожи! Все, что я открываю в тебе, есть и во мне. Я люблю тебя, Франк. Люблю!!! Люблю!! Люблю! — но с каждым словом все ближе миг моего отъезда. Я долго не решалась уехать. Я чувствовала, что вдали от тебя мне будет очень плохо. Уезжаю же я потому, что Кримхилъда слишком решительно захотела войти в твою жизнь. Неизвестно кем данной властью она принялась переписывать сценарии судеб. Франк, мы же созданы друг для друга! Неужели ты этого не чувствовал! Никто и никогда не будет тебя любить, как я!!!
Я знаю, что любовь нельзя ни вырвать, ни выпросить, ни вымолить. Я уезжаю. Но если в твоем сердце… Если ты тоже… Я буду ждать тебя 11 числа в Сиреневой долине. Письмо 10-го тебе передаст Гумберт. Но только не приезжай с сочувствием и участием… Я верю в них, но мне нужно другое. Прости, если нарушила твой покой. Я всегда буду помнить о тебе, куда бы ни завела меня дорога. Сила заклятия спала, и я направляюсь в другие миры. Прощай! Или до свидания?
Любящая тебя Сусанна».
Противоречивые чувства переполняли Карину. Она прекрасно понимала, что перед ней образец непростительного юношеского максимализма. Но чувствовала также, что это любовь, настоящая, большая, горячая.
— Так вы, значит, любите ее? — сглотнув, спросила она.
— Нет.
— От подобных посланий никогда не было толка… Но зачем вы поехали?
— Я очень хорошо отношусь к ней… Знаю с детства… Хотел поговорить по-человечески…
— Поговорили?
Кристофер с тревогой смотрел на Карину. Она буквально сверлила взглядом цегенвейского короля.
— Н-нет… — помедлив, сказал Франк. — Не успел. Гумберт, вахтер, отдал письмо слишком поздно.
— Конечно, что хорошего можно ожидать от Гумберта, — проворчала Карина.
— Сусанна — совсем ребенок, — Франк хотел все объяснить. — Она — сестра моего друга Стефана Штайна. Он умер много лет назад… После Ядерного взрыва мы, шестнадцатилетние юнцы, оказались во главе тысячи детей. Красное зарево горело неделю, черный дождь пролился на землю, и в положенный срок никто из взрослых не вернулся. Решено было идти на разведку к городу. Только Стефан высказался против…
Франк тяжело замолчал, но снова продолжил:
— Чтобы доказать опасность затеянного похода, он сам сходил к городу. Стефан вернулся, когда мы заканчивали сборы… Кожа висела на нем лохмотьями, волосы выпали, в глазах полопались сосуды. Стефан успел рассказать, что города больше нет, о радиации, о зеркальном котловане… Умирая, он просил, чтобы я позаботился о маленькой Сусанне.
Франк смотрел куда-то в сторону, но Карина видела, что глаза его блестят.
— Я всегда опекал эту девочку. Следил за ее успехами, решал какие-то мелкие проблемы. Наверно, это и послужило причиной…
— А почему Сусанна писала от руки? — спросил Крис.
— Могли «полететь» настройки принтера. Юным девам проще сделать все по старинке, чем разбираться в технике.
17.
Теперь путешественники ехали втроем. Появление Франка Карина расценивала как знак свыше, что признаваться в любви — бесполезно. Бывало, она украдкой посмотрит на Кристофера, потом заметит короля цегенвейцев и дальше уже смотрит только на дорогу. Тема «Почему признаваться в любви могут только мужчины?» была главной для нее в те дни.
«Скорее всего, причина в исходном шовинизме нашего общества, — думала она. — Важные решения должны принимать мужчины. А любовь — это, безусловно, очень серьезно. Доминирование мужчин существовало и до Раскола. Даже среди магов была всего однаженщина. И та занималась такой легкомысленной вещью, как литература.Не физикой! Не химией!! Не психологией!!! Но и потом не суждено было возникнуть государству с чисто женским управлением. Обязательно нужно было объединитькирейцев с матиасцами!»
Карина фыркнула:
«В мире, где главную роль играют мужчины, женщина может служить только объектом выбора, а не его субъектом. Общество может предоставить келью в монастыре «соблазненной и покинутой», наделить полезной работой «старую деву». Но ту, которая написала подобное письмо, оно отторгает. Поступок Сусанны — социально опасен. Та, которая призналась, что любит, потом может сказать, что и разлюбила».
Карина посмотрела на Франка: «А в нем, действительно, что-то есть. Недаром в него так влюблены Кримхильда, Сусанна, Барбара… Стоп! При чем тут Барбара? А на совете, когда она говорила про Франка, то покраснела…»
— Франк, — обернулась Карина. — А что вы преподаете?
— Сопротивление материалов, называемое в народе «сопромат».
Именно этот предмет собиралась сдавать подвыпившая девушка! Карина не спускала глаз с цегенвейца: «Мне обязательно нужно понять, что это за человек. Кем надо быть, чтобы у окружающих начинало «сносить крышу»? В чем секрет? Я хочу знать!!!»
Все последующие дни Карина изучала Франка. Изучала как самостоятельный феномен, как единичный случай, методом включенного наблюдения. Очень скоро она могла рассказать все про его лицо, фигуру, походку, манеру речи.
Франк был несколько ниже Кристофера и более плотного телосложения. Но полным его было нельзя назвать: «Ни в коем случае!» Волосы были темные и вьющиеся: «Их, действительно, так и хочется ерошить!» Умные спокойные глаза без вызова смотрели на мир из-за очков в черной роговой оправе: «Ему можно рассказать все!» Тонкая линия усов придавала молодому человеку странное сходство с котом: «Может из-за этого с ним так уютно и комфортно?» Результатом такого пристального внимания стало то, что Карина сама влюбилась в короля цегенвейцев.
Секрет Франка остался для нее не разгаданным. Не понимала она и как можно делить сердце между двумя мужчинами — Криса в те дни она любила еще сильнее. На привалах Карина и Франк часто уходили побродить одни.
«Скорее всего, причина в исходном шовинизме нашего общества, — думала она. — Важные решения должны принимать мужчины. А любовь — это, безусловно, очень серьезно. Доминирование мужчин существовало и до Раскола. Даже среди магов была всего однаженщина. И та занималась такой легкомысленной вещью, как литература.Не физикой! Не химией!! Не психологией!!! Но и потом не суждено было возникнуть государству с чисто женским управлением. Обязательно нужно было объединитькирейцев с матиасцами!»
Карина фыркнула:
«В мире, где главную роль играют мужчины, женщина может служить только объектом выбора, а не его субъектом. Общество может предоставить келью в монастыре «соблазненной и покинутой», наделить полезной работой «старую деву». Но ту, которая написала подобное письмо, оно отторгает. Поступок Сусанны — социально опасен. Та, которая призналась, что любит, потом может сказать, что и разлюбила».
Карина посмотрела на Франка: «А в нем, действительно, что-то есть. Недаром в него так влюблены Кримхильда, Сусанна, Барбара… Стоп! При чем тут Барбара? А на совете, когда она говорила про Франка, то покраснела…»
— Франк, — обернулась Карина. — А что вы преподаете?
— Сопротивление материалов, называемое в народе «сопромат».
Именно этот предмет собиралась сдавать подвыпившая девушка! Карина не спускала глаз с цегенвейца: «Мне обязательно нужно понять, что это за человек. Кем надо быть, чтобы у окружающих начинало «сносить крышу»? В чем секрет? Я хочу знать!!!»
Все последующие дни Карина изучала Франка. Изучала как самостоятельный феномен, как единичный случай, методом включенного наблюдения. Очень скоро она могла рассказать все про его лицо, фигуру, походку, манеру речи.
Франк был несколько ниже Кристофера и более плотного телосложения. Но полным его было нельзя назвать: «Ни в коем случае!» Волосы были темные и вьющиеся: «Их, действительно, так и хочется ерошить!» Умные спокойные глаза без вызова смотрели на мир из-за очков в черной роговой оправе: «Ему можно рассказать все!» Тонкая линия усов придавала молодому человеку странное сходство с котом: «Может из-за этого с ним так уютно и комфортно?» Результатом такого пристального внимания стало то, что Карина сама влюбилась в короля цегенвейцев.
Секрет Франка остался для нее не разгаданным. Не понимала она и как можно делить сердце между двумя мужчинами — Криса в те дни она любила еще сильнее. На привалах Карина и Франк часто уходили побродить одни.
18.
Уже много дней моросил мелкий дождик, окутывая все цветами тоски и безысходности. Серое небо лило свои серые слезы на серые листья и серую землю. Люди с серыми лицами тускло смотрели на путешественников. Жители Фандории не отвечали на вопросы, только надвигали ниже свои блестящие от воды капюшоны. Флаги с размытыми геральдическими цветами были приспущены и перевязаны не меркнущими даже от воды траурными лентами.
Стражники, охраняющие королевский дворец, не впустили путешественников и отказались доложить о визите.
— Мы Посланники Мира! — безуспешно убеждал их Кристофер. — Мы привезли очень важное сообщение!
— Король и королева никого не принимают, — лишенными интонации голосами отвечали они.
— Кто-то умер?
— Должен умереть.
— Кто?
— Дочь короля, прекрасная Изольда.
— Она больна? — с надеждой спросила Карина, зная, что Крис может вылечить кого угодно.
— Она совершенно здорова, — монотонно бубнили стражники.
— Что же у вас происходит?! — горячился Франк.
— Это слишком долгая история. Ее может понять только родившийся на этой земле.
Так и не узнав ничего, путники остановились в городе. Они сняли комнаты в харчевне, находящейся неподалеку от дворца. Карина, отказавшись от еды, сразу ушла к себе. Путешественница чувствовала странное раздражение и апатию. «Пока не кончится этот убийственный дождь, не будите меня», — сказала она мужчинам, провожавшим ее печальными взглядами. Франк сказал, что, все-таки поел бы что-нибудь. Тогда Кристофер решил вернуться к замку: «Попробую поговорить со стражниками». И ушел в дождь.
Франк остался один. Хозяин принес холодного мяса и кислого вина. Он ушел, не проронив ни слова. Франку расхотелось есть, и он принялся пить. В харчевне появился новый посетитель. Незнакомец хлопнул дверью, бросил на лавку мокрый плащ. Цегенвеец, заразившись общей молчаливостью, ничего не сказал, когда этот невозможный человек плюхнулся за его стол и стал глотать чужое вино.
— Вы, похоже, не фандорец, — сказал незнакомец. — Я родился в этой стране, но после некоторых событий отказался от подданства и уехал.
Франк меланхолически гадал, сколько лет этому человеку.
— Я считаю, что все происходящее здесь — справедливо и не разделяю всеобщей скорби, — с напором продолжал незнакомец. — Много веков девушек отдавали в жертву дракону — и ничего. А теперь выбор пал на королевскую дочь и, пожалуйста, мировая трагедия. Когда уводили мою невесту, король даже не отменил торжеств в честь годовщины правления. Бедную Шарлоту заставили поверить, что происходящее — часть праздника. И теперь я специально приехал, чтобы…
Глаза человека нехорошо сверкнули. Он налил себе очередную кружку и залпом осушил ее:
— Я не представился. Меня зовут Гарольд Дюк. Вы, наверно, ничего не поняли из того, что я вам наговорил? И хорошо…
Незнакомец хотел замолчать, но возбуждение, в котором он находился, рвалось наружу:
— Сразу после Раскола появилось предсказание, что Спаситель вернется на Землю в облике белокурой девушки из Фандории. Одновременно с предсказанием появился страшный дракон, который требовал себе в жертву всех светловолосых девушек, достигших совершеннолетия. Если их утаивали — он насылал болезни и стихийные бедствия, уничтожавших в иные времена до двух третей населения. С веками белокурые стали рождаться реже. Шарлота Форестер могла стать последней жертвой дракона. Но Слава Небесам этого не произошло!
Гарольд зло усмехнулся:
— Все-таки Высшая Справедливость существует — у короля родилась златокудрая дочь! Как страшная тайна охранялась тайна ее волос. Но все равно дракон учуял принцессу. Страшный рев потряс тогда землю. Новая жертва была обозначена!
— Пока принцесса не будет отдана дракону, в стране будет идти дождь. Проклятия дракона никогда не повторяются, что вполне объяснимо… Но ничего страшнее этого дождя не было. Люди умирают, погруженные в черную меланхолию. Все работы в королевстве встали. Никто не моет посуду, не чистит зубы, не пишет философских трактатов, хотя преподобный Фандор был великим мыслителем. Погода изменится только тогда, когда дракон получит Изольду.
Гарольд резко встал и направился к двери.
— Вы куда? — Франк не понял, что разговор окончен.
— Пойду смотреть, как будет умирать принцесса.
— И вы ничего не попытаетесь сделать? Неужели никто… — Франк непроизвольно дотронулся до рукоятки меча.
— Мо-ло-дойче-ло-век, — противно растягивая слоги, сказал Гарольд, — только не думайте, что вы первый храбрец в этом краю! И до вас рождались способные сразиться с уродливой гадиной!
— Почему же дракон до сих пор жив?
— А потому что убить его невозможно! — взвился Гарольд. — Вы понимаете не-воз-мож-но!!!И не корчите из себя рыцаря без страха и упрека! Мне тошно от этого. Самые храбрые воины, до смерти влюбленные в своих девушек, возвращались с горы в слезах,а потом сходили с ума или уезжали из королевства!
— Я точно должен победить эту тварь! — решительно заявил Франк.
— Он раздавит вас как букашку! Прихлопнет и не почувствует! — издевательски кричал Гарольд приближающемуся Франку.
Король был непоколебим. Твердой походкой он шел к двери. Когда мужчины поровнялись, раздался странный свистящий звук. Цегенвеец не сразу понял, что это такое. Только когда холодная сталь уткнулась ему в грудь, король увидел, что Гарольд обнажил против него свой меч.
— Я должен вас убить! — сказал безумец. — Потому что у вас есть преимущества перед былыми храбрецами. Вы — не фандорец, и Изольда — не дама вашего сердца. Но я не позволю вам убить дракона!
Франк сам не знал, как так получилась, но в следующую секунду он отразил смертельный выпад. Цегенвеец давно не тренировался в бою, но не зря в нем текла кровь древних королей — он отражал удар за ударом.
— Своим упорством вы мешаете мне придти к началу мистерии! — злился Гарольд. Франк, наоборот, становился уверенней и спокойней. Неизвестная сила управляла его движениями. Единственной ошибки со стороны противника хватило, чтобы меч нашел открытую шею…
Стражники, охраняющие королевский дворец, не впустили путешественников и отказались доложить о визите.
— Мы Посланники Мира! — безуспешно убеждал их Кристофер. — Мы привезли очень важное сообщение!
— Король и королева никого не принимают, — лишенными интонации голосами отвечали они.
— Кто-то умер?
— Должен умереть.
— Кто?
— Дочь короля, прекрасная Изольда.
— Она больна? — с надеждой спросила Карина, зная, что Крис может вылечить кого угодно.
— Она совершенно здорова, — монотонно бубнили стражники.
— Что же у вас происходит?! — горячился Франк.
— Это слишком долгая история. Ее может понять только родившийся на этой земле.
Так и не узнав ничего, путники остановились в городе. Они сняли комнаты в харчевне, находящейся неподалеку от дворца. Карина, отказавшись от еды, сразу ушла к себе. Путешественница чувствовала странное раздражение и апатию. «Пока не кончится этот убийственный дождь, не будите меня», — сказала она мужчинам, провожавшим ее печальными взглядами. Франк сказал, что, все-таки поел бы что-нибудь. Тогда Кристофер решил вернуться к замку: «Попробую поговорить со стражниками». И ушел в дождь.
Франк остался один. Хозяин принес холодного мяса и кислого вина. Он ушел, не проронив ни слова. Франку расхотелось есть, и он принялся пить. В харчевне появился новый посетитель. Незнакомец хлопнул дверью, бросил на лавку мокрый плащ. Цегенвеец, заразившись общей молчаливостью, ничего не сказал, когда этот невозможный человек плюхнулся за его стол и стал глотать чужое вино.
— Вы, похоже, не фандорец, — сказал незнакомец. — Я родился в этой стране, но после некоторых событий отказался от подданства и уехал.
Франк меланхолически гадал, сколько лет этому человеку.
— Я считаю, что все происходящее здесь — справедливо и не разделяю всеобщей скорби, — с напором продолжал незнакомец. — Много веков девушек отдавали в жертву дракону — и ничего. А теперь выбор пал на королевскую дочь и, пожалуйста, мировая трагедия. Когда уводили мою невесту, король даже не отменил торжеств в честь годовщины правления. Бедную Шарлоту заставили поверить, что происходящее — часть праздника. И теперь я специально приехал, чтобы…
Глаза человека нехорошо сверкнули. Он налил себе очередную кружку и залпом осушил ее:
— Я не представился. Меня зовут Гарольд Дюк. Вы, наверно, ничего не поняли из того, что я вам наговорил? И хорошо…
Незнакомец хотел замолчать, но возбуждение, в котором он находился, рвалось наружу:
— Сразу после Раскола появилось предсказание, что Спаситель вернется на Землю в облике белокурой девушки из Фандории. Одновременно с предсказанием появился страшный дракон, который требовал себе в жертву всех светловолосых девушек, достигших совершеннолетия. Если их утаивали — он насылал болезни и стихийные бедствия, уничтожавших в иные времена до двух третей населения. С веками белокурые стали рождаться реже. Шарлота Форестер могла стать последней жертвой дракона. Но Слава Небесам этого не произошло!
Гарольд зло усмехнулся:
— Все-таки Высшая Справедливость существует — у короля родилась златокудрая дочь! Как страшная тайна охранялась тайна ее волос. Но все равно дракон учуял принцессу. Страшный рев потряс тогда землю. Новая жертва была обозначена!
— Пока принцесса не будет отдана дракону, в стране будет идти дождь. Проклятия дракона никогда не повторяются, что вполне объяснимо… Но ничего страшнее этого дождя не было. Люди умирают, погруженные в черную меланхолию. Все работы в королевстве встали. Никто не моет посуду, не чистит зубы, не пишет философских трактатов, хотя преподобный Фандор был великим мыслителем. Погода изменится только тогда, когда дракон получит Изольду.
Гарольд резко встал и направился к двери.
— Вы куда? — Франк не понял, что разговор окончен.
— Пойду смотреть, как будет умирать принцесса.
— И вы ничего не попытаетесь сделать? Неужели никто… — Франк непроизвольно дотронулся до рукоятки меча.
— Мо-ло-дойче-ло-век, — противно растягивая слоги, сказал Гарольд, — только не думайте, что вы первый храбрец в этом краю! И до вас рождались способные сразиться с уродливой гадиной!
— Почему же дракон до сих пор жив?
— А потому что убить его невозможно! — взвился Гарольд. — Вы понимаете не-воз-мож-но!!!И не корчите из себя рыцаря без страха и упрека! Мне тошно от этого. Самые храбрые воины, до смерти влюбленные в своих девушек, возвращались с горы в слезах,а потом сходили с ума или уезжали из королевства!
— Я точно должен победить эту тварь! — решительно заявил Франк.
— Он раздавит вас как букашку! Прихлопнет и не почувствует! — издевательски кричал Гарольд приближающемуся Франку.
Король был непоколебим. Твердой походкой он шел к двери. Когда мужчины поровнялись, раздался странный свистящий звук. Цегенвеец не сразу понял, что это такое. Только когда холодная сталь уткнулась ему в грудь, король увидел, что Гарольд обнажил против него свой меч.
— Я должен вас убить! — сказал безумец. — Потому что у вас есть преимущества перед былыми храбрецами. Вы — не фандорец, и Изольда — не дама вашего сердца. Но я не позволю вам убить дракона!
Франк сам не знал, как так получилась, но в следующую секунду он отразил смертельный выпад. Цегенвеец давно не тренировался в бою, но не зря в нем текла кровь древних королей — он отражал удар за ударом.
— Своим упорством вы мешаете мне придти к началу мистерии! — злился Гарольд. Франк, наоборот, становился уверенней и спокойней. Неизвестная сила управляла его движениями. Единственной ошибки со стороны противника хватило, чтобы меч нашел открытую шею…
19.
Гарольд захрипел и рухнул на колени. Сквозь пальцы из раны хлестала кровь. Откинув меч, Франк бросился перед ним.
— Боже, Гарольд, я не хотел, — цегенвеец словно забыл, с чего все началось. — Потерпи… прошу… я позову Криса… он врач…
— Никого не надо, — хрипел Гарольд. — Пусть так… Я больше не могу… Ты не знаешь, но я…
— Не говори, не говори! — взволнованно перебивал его Франк. — Береги силы!
Гарольд продолжал еле различимо хрипеть:
— Я был на скале, когда туда отвели Шарлоту… Я все видел… Я знаю тайну фандорского дракона. Дело в том, что…
Из последних сил рассказал Дюк, что на самом деле происходит на горе. Франк похолодел, поняв, что ожидает местную принцессу. Он опрометью бросился на улицу. Гарольд беззвучно плакал: «Не убивайте дракона… Только не убивайте…»
Франк побежал к горе, на которой хрустальным мороком возвышался замок дракона. По дороге он встретил Кристофера. Не теряя время на объяснения, он сказал, что в харчевне умирает человек…
Время для цегенвейского короля превратилось в секунды — они неслись ему навстречу взбесившимися конями. Стемнело. Дождь усилился — никогда прежде не видел Франк такого дождя. Вода вставала стеной, разливалась рекой, гнула к земле. Добравшись до горы, Франк полез наверх, захлебываясь в мутных потоках. Земля размякла, и король то и дело сползал вниз по размокшей глине. Он уже потратил все силы и промок до костей, когда перед ним вдруг взмыла ледяная махина драконьего замка. Сверкающие в отблесках молний грани создавали и тут же разрушали складывавшийся в голове образ жуткого обиталища. Франк дополз до гигантского окна, шедшего прямо от земли. Он заглянул внутрь. И уже внутренний, а не внешний холод продрал его до костей. В огромной пустой зале сидела Сусанна.
— Боже, Гарольд, я не хотел, — цегенвеец словно забыл, с чего все началось. — Потерпи… прошу… я позову Криса… он врач…
— Никого не надо, — хрипел Гарольд. — Пусть так… Я больше не могу… Ты не знаешь, но я…
— Не говори, не говори! — взволнованно перебивал его Франк. — Береги силы!
Гарольд продолжал еле различимо хрипеть:
— Я был на скале, когда туда отвели Шарлоту… Я все видел… Я знаю тайну фандорского дракона. Дело в том, что…
Из последних сил рассказал Дюк, что на самом деле происходит на горе. Франк похолодел, поняв, что ожидает местную принцессу. Он опрометью бросился на улицу. Гарольд беззвучно плакал: «Не убивайте дракона… Только не убивайте…»
Франк побежал к горе, на которой хрустальным мороком возвышался замок дракона. По дороге он встретил Кристофера. Не теряя время на объяснения, он сказал, что в харчевне умирает человек…
Время для цегенвейского короля превратилось в секунды — они неслись ему навстречу взбесившимися конями. Стемнело. Дождь усилился — никогда прежде не видел Франк такого дождя. Вода вставала стеной, разливалась рекой, гнула к земле. Добравшись до горы, Франк полез наверх, захлебываясь в мутных потоках. Земля размякла, и король то и дело сползал вниз по размокшей глине. Он уже потратил все силы и промок до костей, когда перед ним вдруг взмыла ледяная махина драконьего замка. Сверкающие в отблесках молний грани создавали и тут же разрушали складывавшийся в голове образ жуткого обиталища. Франк дополз до гигантского окна, шедшего прямо от земли. Он заглянул внутрь. И уже внутренний, а не внешний холод продрал его до костей. В огромной пустой зале сидела Сусанна.
20.
Франк вжался лицом в стекло — сомнений быть не могло. Сусанна Штайн в длинном белом платье жертвы, с цветами, вплетенными в светло-русые волосы, сидела в глубоком кресле. Вокруг горели свечи. Больше ничего не было. И Франк знал почему.
Цегенвейский король барабанил в стекло и кричал, но его не видели и не слышали. Тогда он выхватил меч, и с силой обрушился на гладь стекла — не последовало грохота рассыпающихся осколков, не раздалось даже малейшего скрежета. Еще и еще раз ударял Франк по заколдованной поверхности, и снова и снова это не принесло никаких результатов. И только сейчас он понял, что может оказаться бессильным. «Но почему Сусанна оказалась здесь? Как это получилось?» — в отчаянии задавал он себе одни и те же вопросы.
И тут раздался голос… Он был хорошо различим по обе стороны стекла.
— Как тебя зовут? — спрашивали из глубин замка:
— Изольда, — Сусанна храбро озиралась по сторонам.
— Ложш-ш-шь, — прошипел голос. — Но мне все равно. А для тебя даже лучш-ш-ше. Прямо завтра мо-же-еш-ш-шь потребовать себе принцессу. И дня драконом не промучаеш-ш-шься. Умреш-ш-шь…
— Я не понимаю тебя!
— А понимать ничего и не надо. Загляни в свое сердце — там давно живет дракон!
Сусанна пыталась что-то возразить, но шипение становилось все громче:
— В твоей душе хаос и мрак! Сначала ты позволила себе любить человека больше, чем жизнь. Потом ты решила свести счеты с ними обоими. Но ты проиграла! Потому что сейчас, перед лицом неизбежной гибели, больше любишь жизнь, чем короля цегенвейцев. Но и ее тебе не добиться! Отсюда нет возврата! — торжествовал голос. — Тебе жутко! И ты ненавидишь Франка! За то, что он такой добрый обделил тебя своей добротой. За то, что он такой податливый, поддался не тебе. Ты ненавидиш-ш-шь его… Ненавидидиш-ш-шь…
Последняя фраза доконала Сусанну. Она закрыла лицо руками. И, несмотря на грохот, Франк услышал ее тихий шепот:
— Да, я — дракон…
И тут же ее тело подбросило вверх и стало крутить как юлу. Все члены начали дико искажаться и вытягиваться. Тело прямо поверх белого платья затягивалось металлической чешуей. Лопатки сначала уродливо вытянулись из спины, а потом с шелестом развернулись в перепончатые крылья. Последним деформировалось лицо. И, видимо, это приносило наибольшие страдания. Сусанна закричала, но скоро ее крик перешел в чудовищный рев.
Прежний голос продолжал змеиться:
— И последнее. Не думай, что спасла Изольду. Ты сделала все, чтобы убить ее! Потому что твой единственный шанс умереть человеком и снова включиться в цепочку перевоплощений — это умереть в человеческом теле. Если ты умрешь драконом, то попадешь в драконий загробный мир и проведешь оставшуюся бесконечность среди смрада и черных теней…
Драконье тело Сусанны бросало от стены к стене.
— …Когда боль в теле перейдет все мыслимые пределы, — голос становился глуше, — ты вызовешь сюда Изольду и сожрешь ее. И не думай, что сможешь противостоять этому. Это слишком страшно быть фандорским драконом…
Цегенвейский король барабанил в стекло и кричал, но его не видели и не слышали. Тогда он выхватил меч, и с силой обрушился на гладь стекла — не последовало грохота рассыпающихся осколков, не раздалось даже малейшего скрежета. Еще и еще раз ударял Франк по заколдованной поверхности, и снова и снова это не принесло никаких результатов. И только сейчас он понял, что может оказаться бессильным. «Но почему Сусанна оказалась здесь? Как это получилось?» — в отчаянии задавал он себе одни и те же вопросы.
И тут раздался голос… Он был хорошо различим по обе стороны стекла.
— Как тебя зовут? — спрашивали из глубин замка:
— Изольда, — Сусанна храбро озиралась по сторонам.
— Ложш-ш-шь, — прошипел голос. — Но мне все равно. А для тебя даже лучш-ш-ше. Прямо завтра мо-же-еш-ш-шь потребовать себе принцессу. И дня драконом не промучаеш-ш-шься. Умреш-ш-шь…
— Я не понимаю тебя!
— А понимать ничего и не надо. Загляни в свое сердце — там давно живет дракон!
Сусанна пыталась что-то возразить, но шипение становилось все громче:
— В твоей душе хаос и мрак! Сначала ты позволила себе любить человека больше, чем жизнь. Потом ты решила свести счеты с ними обоими. Но ты проиграла! Потому что сейчас, перед лицом неизбежной гибели, больше любишь жизнь, чем короля цегенвейцев. Но и ее тебе не добиться! Отсюда нет возврата! — торжествовал голос. — Тебе жутко! И ты ненавидишь Франка! За то, что он такой добрый обделил тебя своей добротой. За то, что он такой податливый, поддался не тебе. Ты ненавидиш-ш-шь его… Ненавидидиш-ш-шь…
Последняя фраза доконала Сусанну. Она закрыла лицо руками. И, несмотря на грохот, Франк услышал ее тихий шепот:
— Да, я — дракон…
И тут же ее тело подбросило вверх и стало крутить как юлу. Все члены начали дико искажаться и вытягиваться. Тело прямо поверх белого платья затягивалось металлической чешуей. Лопатки сначала уродливо вытянулись из спины, а потом с шелестом развернулись в перепончатые крылья. Последним деформировалось лицо. И, видимо, это приносило наибольшие страдания. Сусанна закричала, но скоро ее крик перешел в чудовищный рев.
Прежний голос продолжал змеиться:
— И последнее. Не думай, что спасла Изольду. Ты сделала все, чтобы убить ее! Потому что твой единственный шанс умереть человеком и снова включиться в цепочку перевоплощений — это умереть в человеческом теле. Если ты умрешь драконом, то попадешь в драконий загробный мир и проведешь оставшуюся бесконечность среди смрада и черных теней…
Драконье тело Сусанны бросало от стены к стене.
— …Когда боль в теле перейдет все мыслимые пределы, — голос становился глуше, — ты вызовешь сюда Изольду и сожрешь ее. И не думай, что сможешь противостоять этому. Это слишком страшно быть фандорским драконом…
21.
В дальнем зале из тела девушки со старушечьим лицом беззвучно вылетала черная драконья душа. Перед гигантским окном продолжал метаться молодой дракон. Наконец, он увидел короля Франка. И новый страшный рев потряс землю. Дракон ринулся к окну и ударился в стекло с могучей силой. Тысячи осколков ливнем обрушились вниз. Ни один не задел короля. Дракон успел загородить его своими крылами.
22.
Была глубокая ночь, но никто не спал. Тысячи людей с факелами и оружием шли к подножью горы. Фандорцы решили во что бы то ни стало покончить с наследником Раскола. В черном небе плыла белая луна. Дракон сделал круг над людьми, и его тень на мгновенье накрыла каждого.
Тварь полетела к морю. Огненная процессия потекла следом. Франк торопливо спускался с горы по северному склону, надеясь первым добраться до берега. Карина и Кристофер с трудом пробивались сквозь плотные ряды фандорцев.
И вдруг все увидели, как дракон бросился вниз на острые скалы. Каменные ножи проткнули его в нескольких местах. Но дракон не умер — слишком живучи были эти древние существа. Нахохлившись, сидел он на выступе, мокром от собственной крови, и смотрел на суетящихся на берегу людей. Те уже устанавливали пушки.
Раздались первые выстрелы. Снаряды шлепнулись в воду недалеко от берега.
— Не стреляйте!!! — кричал Франк, бегая от одного орудия к другому. — Это Сусанна!!!
— Откуда вам известно имя дракона?
— Не стреляйте!!! Это человек!!!
— Таких людей и надо расстреливать!
Снаряды уже взрывались на соседних от дракона выступах. Град из камней и металла сыпался на израненное чешуйчатое тело. С берега доносилось:
— Чуть левее!
— Сейчас мы его!
— Не стреляйте!!!
— Уберите этого сумасшедшего!
— Арестуйте!
— Я был на горе!!! Я все видел!!! Это не дракон!!! Это человек!!! Это Сусанна!!!
— Залп!
— Ура!
Времени не оставалось. Франк забежал в воду и поплыл вперед. Пролетевший над головой короля снаряд раздробил хребет фандорскому дракону и разметал его внутренности.
Тварь полетела к морю. Огненная процессия потекла следом. Франк торопливо спускался с горы по северному склону, надеясь первым добраться до берега. Карина и Кристофер с трудом пробивались сквозь плотные ряды фандорцев.
И вдруг все увидели, как дракон бросился вниз на острые скалы. Каменные ножи проткнули его в нескольких местах. Но дракон не умер — слишком живучи были эти древние существа. Нахохлившись, сидел он на выступе, мокром от собственной крови, и смотрел на суетящихся на берегу людей. Те уже устанавливали пушки.
Раздались первые выстрелы. Снаряды шлепнулись в воду недалеко от берега.
— Не стреляйте!!! — кричал Франк, бегая от одного орудия к другому. — Это Сусанна!!!
— Откуда вам известно имя дракона?
— Не стреляйте!!! Это человек!!!
— Таких людей и надо расстреливать!
Снаряды уже взрывались на соседних от дракона выступах. Град из камней и металла сыпался на израненное чешуйчатое тело. С берега доносилось:
— Чуть левее!
— Сейчас мы его!
— Не стреляйте!!!
— Уберите этого сумасшедшего!
— Арестуйте!
— Я был на горе!!! Я все видел!!! Это не дракон!!! Это человек!!! Это Сусанна!!!
— Залп!
— Ура!
Времени не оставалось. Франк забежал в воду и поплыл вперед. Пролетевший над головой короля снаряд раздробил хребет фандорскому дракону и разметал его внутренности.
23.
Все было кончено с рассветом. Утреннее солнце выжгло с камней черную драконью кровь. Накатывающие волны смыли отпечатки тысячи ног. О замке дракона теперь напоминала только груда битого стекла.
Карина и Кристофер сидели в бордовом зале вместе с фандорским королем Эдуардом, его женой Терезой и их дочерью Изольдой. Франк не принимал участие в беседе, хотя и сидел рядом.
— И вот приезжает в наше королевство иноземка, худенькая светленькая девочка, — рассказывает правитель Фандории. — Прослышав про нашу беду, добивается аудиенции и предлагает себя в качестве жертвы. Говорит, что покинула родное королевство единственно в поисках гибели.
— Она была такая одинокая, такая несчастная, — вступает королева. — Мы, конечно, отказались от подобной услуги.Всем нам бывает тоскливо и хочется умереть. Но стоит прожить всего на день дольше, чтобы понять, что жизнь — великое благо… Но Сусанне удалось переговорить с нашей дочерью.
— Я и слушать ее не захотела, — вступает в разговор принцесса. — А она как воскликнет: «Милая Изольда, позволь мне умереть вместо тебя. Я больше не могу жить… Я любила одного человека, но он выбрал другую. И теперь вся моя звенящая радость обрушилась внутрь, и маленькими осколками разбитого вдребезги счастья режет и режет мое сердце. Посмотри на меня — в моем лице ни кровинки. Я умираю. Так, позволь мне закончить дни ради чего-то хорошего, светлого, нужного! Умоляю тебя!» Доктор, — голубые глаза принцессы наполнились слезами, — она поправится?
Все посмотрели на Криса, но он молчал. В соседней комнате на кровати под белым пологом лежало бездыханное тело Сусанны.
Карина и Кристофер сидели в бордовом зале вместе с фандорским королем Эдуардом, его женой Терезой и их дочерью Изольдой. Франк не принимал участие в беседе, хотя и сидел рядом.
— И вот приезжает в наше королевство иноземка, худенькая светленькая девочка, — рассказывает правитель Фандории. — Прослышав про нашу беду, добивается аудиенции и предлагает себя в качестве жертвы. Говорит, что покинула родное королевство единственно в поисках гибели.
— Она была такая одинокая, такая несчастная, — вступает королева. — Мы, конечно, отказались от подобной услуги.Всем нам бывает тоскливо и хочется умереть. Но стоит прожить всего на день дольше, чтобы понять, что жизнь — великое благо… Но Сусанне удалось переговорить с нашей дочерью.
— Я и слушать ее не захотела, — вступает в разговор принцесса. — А она как воскликнет: «Милая Изольда, позволь мне умереть вместо тебя. Я больше не могу жить… Я любила одного человека, но он выбрал другую. И теперь вся моя звенящая радость обрушилась внутрь, и маленькими осколками разбитого вдребезги счастья режет и режет мое сердце. Посмотри на меня — в моем лице ни кровинки. Я умираю. Так, позволь мне закончить дни ради чего-то хорошего, светлого, нужного! Умоляю тебя!» Доктор, — голубые глаза принцессы наполнились слезами, — она поправится?
Все посмотрели на Криса, но он молчал. В соседней комнате на кровати под белым пологом лежало бездыханное тело Сусанны.
24.
Два голоса плыли над золотым садом.
— Ты не хочешь вернуться? — спрашивал голос, пожилой и мудрый.
— Нет! — отвечал голос, молодой и звонкий.
— Ты больше не любишь его?
— Нельзя любить источник вечной боли!
— Странно, — сказал тогда первый. — Любовь задумывалась как источник вечной радости…
— Наверно, я слишком сильно любила.
— Нельзя любить слишком!Но вполне возможно, любить явно не достаточно. Даже Бог наш, который есть Любовь, любит нас в самую полную меру, но не слишком.
И теперь только один голос летит по залитому солнцем саду…
— Ты не хочешь вернуться? — спрашивал голос, пожилой и мудрый.
— Нет! — отвечал голос, молодой и звонкий.
— Ты больше не любишь его?
— Нельзя любить источник вечной боли!
— Странно, — сказал тогда первый. — Любовь задумывалась как источник вечной радости…
— Наверно, я слишком сильно любила.
— Нельзя любить слишком!Но вполне возможно, любить явно не достаточно. Даже Бог наш, который есть Любовь, любит нас в самую полную меру, но не слишком.
И теперь только один голос летит по залитому солнцем саду…
25.
Все по очереди сидели около Сусанны, которая никак не приходила в себя. После одного из своих дежурств Кристофер отправился к Франку.
— Вам пора уезжать! Без Сусанны!
— Это почему же? — удивился цегенвеец.
— Она начинает новую жизнь.
— Нет! Я заберу ее в страну, где жили ее родители и ждут друзья!
— Теперь у нее будут другие родители и друзья. Я более чем уверен, что когда она очнется, то ничего не вспомнит.
Некоторое время мужчины смотрели друг на друга. Потом Франк, волнуясь, поднялся, а Крис наоборот сел в одно из пустующих кресел.
— Но ее страна… ее дом… ее предназначение… — цегенвеец никак не мог сформулировать свою мысль.
— Ее предназначение — смена предназначения.
— Но здесь она будет совершенно чужая…
— Посмотрите на улицу! — Крис подошел к окну. — Тысячи людей пришли приветствовать Сусанну. Король Эдвард собирается удочерить ее. Леди Тереза и леди Изольда уже сейчас опекают ее как родную. День, когда Сусанна обрекла дракона на гибель, объявлен национальным праздником!
— Но философия и физика — это такие разные области… Она здесь не сможет…
— Она будет здесь недолго…
— Я обещал ее брату, что буду заботиться о ней!
— Вы сделали все, что было в ваших силах!
— За вчерашний день я прожил словно несколько жизней, — Франк выглядел очень уставшим. — Сусанна — необыкновенная девушка… Возможно, меня никто не любил и не любит, как она… И будь на то воля Небес, я был бы счастлив. Но это было бы слишком просто и слишком хорошо. Вы правы, мне нужно уехать. Иначе…
Франк пожал руку Кристоферу и вышел из комнаты.
— Вам пора уезжать! Без Сусанны!
— Это почему же? — удивился цегенвеец.
— Она начинает новую жизнь.
— Нет! Я заберу ее в страну, где жили ее родители и ждут друзья!
— Теперь у нее будут другие родители и друзья. Я более чем уверен, что когда она очнется, то ничего не вспомнит.
Некоторое время мужчины смотрели друг на друга. Потом Франк, волнуясь, поднялся, а Крис наоборот сел в одно из пустующих кресел.
— Но ее страна… ее дом… ее предназначение… — цегенвеец никак не мог сформулировать свою мысль.
— Ее предназначение — смена предназначения.
— Но здесь она будет совершенно чужая…
— Посмотрите на улицу! — Крис подошел к окну. — Тысячи людей пришли приветствовать Сусанну. Король Эдвард собирается удочерить ее. Леди Тереза и леди Изольда уже сейчас опекают ее как родную. День, когда Сусанна обрекла дракона на гибель, объявлен национальным праздником!
— Но философия и физика — это такие разные области… Она здесь не сможет…
— Она будет здесь недолго…
— Я обещал ее брату, что буду заботиться о ней!
— Вы сделали все, что было в ваших силах!
— За вчерашний день я прожил словно несколько жизней, — Франк выглядел очень уставшим. — Сусанна — необыкновенная девушка… Возможно, меня никто не любил и не любит, как она… И будь на то воля Небес, я был бы счастлив. Но это было бы слишком просто и слишком хорошо. Вы правы, мне нужно уехать. Иначе…
Франк пожал руку Кристоферу и вышел из комнаты.
26.
Как только цегенвейский король уехал, очнулась Сусанна. Она была удивительно красива красотой рано повзрослевшего ребенка. Глаза у нее были огромные, ярко-синие. Тоненькие светлые пряди, бывшие чуть темнее у пробора, спускались ниже плеч. Черты лица были несколько вытянуты, как на древних иконах.
Все забурлило и заликовало в фандорском дворце и за его пределами. Маленькую Сусанну кормили, одевали, задаривали подарками. Любые ее слова, действия тут же становились известными всей стране: «Сусанна попросила воды», «Из предложенных нарядов выбрала зеленое шерстяное платье», «Сусанна поблагодарила короля и королеву за удивительный прием», «Сусанна спрашивает, почему так ярко горит на солнце фандорская гора».
Король Эдуард был особенно счастлив:
— Девушки, как я счастлив, что могу видеть сразу трех блондинок!
Карина и Изольда сидели возле кровати Сусанны.
— Но если бы дракон был жив, он выбрал бы вас! — обратился монарх к путешественнице. — Золотой цвет ваших волос лучше всего вписывается в канон.
— Ну, уж нет! — засмеялась Карина. — Дракон ничего бы не узнал, потому что я бы брилась каждый день!
— И ходили бы лысой? — Изольда непроизвольно дотронулась до великолепных кос, уложенных на голове в замысловатую прическу.
— Угу, — подтвердила Карина. — Еще бы и моду такую завела. Все бы ходили!
Три девочки рассмеялись, а король заметил:
— У вас все равно ничего бы не вышло! Блондинки — это не просто цвет волос. Тут целая философия.
— Так уж философия! — весело подала голос Карина, забывая, с кем имеет дело.
— Да, философия, — подтвердил король. — Преподобный Фандор был великим мыслителем. Но в силу известных обстоятельств нам досталось всего три темы для критического осмысления: блондинки, драконы и Второе пришествие.
Карина смеялась и искала глазами Франка. Его давно не было видно. И это начинало ее тревожить. При первой возможности она спросила Криса.
Все забурлило и заликовало в фандорском дворце и за его пределами. Маленькую Сусанну кормили, одевали, задаривали подарками. Любые ее слова, действия тут же становились известными всей стране: «Сусанна попросила воды», «Из предложенных нарядов выбрала зеленое шерстяное платье», «Сусанна поблагодарила короля и королеву за удивительный прием», «Сусанна спрашивает, почему так ярко горит на солнце фандорская гора».
Король Эдуард был особенно счастлив:
— Девушки, как я счастлив, что могу видеть сразу трех блондинок!
Карина и Изольда сидели возле кровати Сусанны.
— Но если бы дракон был жив, он выбрал бы вас! — обратился монарх к путешественнице. — Золотой цвет ваших волос лучше всего вписывается в канон.
— Ну, уж нет! — засмеялась Карина. — Дракон ничего бы не узнал, потому что я бы брилась каждый день!
— И ходили бы лысой? — Изольда непроизвольно дотронулась до великолепных кос, уложенных на голове в замысловатую прическу.
— Угу, — подтвердила Карина. — Еще бы и моду такую завела. Все бы ходили!
Три девочки рассмеялись, а король заметил:
— У вас все равно ничего бы не вышло! Блондинки — это не просто цвет волос. Тут целая философия.
— Так уж философия! — весело подала голос Карина, забывая, с кем имеет дело.
— Да, философия, — подтвердил король. — Преподобный Фандор был великим мыслителем. Но в силу известных обстоятельств нам досталось всего три темы для критического осмысления: блондинки, драконы и Второе пришествие.
Карина смеялась и искала глазами Франка. Его давно не было видно. И это начинало ее тревожить. При первой возможности она спросила Криса.