Страница:
11.
Дорожка, засыпанная шишками и иголками, не вела прямиком к дому. Сначала она шла мимо зарослей дикой малины, через рощицу молоденьких кленов. Но как только дорожка поворачивала к крыльцу, повсюду начинала чувствоваться заботливая рука человека. Аккуратно подстриженные газоны справа и слева были обсажены флоксами и хостами. Впереди виднелась альпийская горка с крошечными туями. Золотые шары, росшие у самого крыльца, были аккуратно перехвачены белой лентой.
Все поднялись на террасу. Сидевший за пасьянсом дедушка обернулся. Из кухни вышла бабушка, поправляя пряди седых волос и снимая фартук.
— Простите, произошло чудовищное совпадение, — волнуясь, начала Карина. — Наши кони и велосипеды девочек столкнулись. Мы в одну секунду оказались на перекрестке… У Пуни повреждено плечо. Ей надо наложить гипс… Понятно, тут не может быть никаких слов… Но нам страшно жаль, что так вышло… Сейчас мы все сделаем… Мы врачи…
— Ах, ты мое золотце! Как же так?! — распереживалась бабушка, подбегая к внучке. — Тебе очень больно? Но я же говорила — нельзя так гонять! А что вы можете сделать?
— Нужно зафиксировать руку, чтобы кости срослись правильно. У нас есть все необходимое, — сказал Кристофер.
Дедушка пристально смотрел на путешественников. А эсверский.врач присел на корточки перед Пунечкой и убедительно произнес:
— Обещаю, больно не будет!
Девочка всхлипнула. Всхлипнули Шуша с Ксенией. Карине тоже очень захотелось всхлипнуть. А Кристофер уже попросил нагреть воды и раскладывал на столе бинты, пакеты с белой глинистой массой. Вся процедура оказалась довольно долгой. Но то, что рассказывал Кристофер в это время, было таким интересным, что даже Пунечка успокоилась и стала прислушиваться.
— У нас, в Эсверии, детей рано начинают учить медицине. К шести годам каждый должен знать дозировку сорока лекарств и правильно применять их при лечении заболеваний из «Списка А», — говорил Крис.
— Но ведь ошибка может оказаться роковой! — воскликнула бабушка. — Мы всегда храним таблетки в не доступных для детей местах!
Крис озадаченно потер переносицу, а потом понял, что, возможно, не хватало в его рассказе:
— У наших детей есть «эсвеоры» для проверки диагнозов. Это такие приспособления, которые, если приложить к телу, то можно узнать, что болит и степень тяжести состояния. Правда, насколько я знаю, дети редко используют «эсвеоры» по своему прямому назначению…
Крис улыбнулся:
— Гораздо интереснее прикладывать их друг к другу, к земле, к овощам, к воде…
Все потрясенно слушали эсверца.
— Семилетних детей учат накладывать повязки, — продолжал он. — Пальцы, руки, ноги, живот, шея, голова бинтуются неодинаково. С этого же возраста начинается первый этап специализации. Ребенку помогают осуществить свой выбор в широком диапазоне направлений: от хирургии до фармацевтики.
— У вас дают скальпель семилетнему ребенку! — опять воскликнула бабушка.
— Обязательно! В хирургии, вообще, чем раньше начинают, тем лучше.
Карина, вытаращив глаза, слушала этот невероятный рассказ. Неужели, если она когда-нибудь выйдет замуж за Кристофера, ее замечательным детям придется осуществлять свой профессиональный выбор между ножом и таблетками. А как же труды Карла Густава Юнга, Владимира Николаевича Дружинина, Ирвина Ялома!!! Неужели их лишат психологии!!! Карина даже возмущаться начала, но потом вспомнила, что все пустое… Это была просто привычка — видеть свою жизнь в перспективе…
— А что стало причиной вашего отъезда из Эсверии? — спросил дедушка.
Карина бросила взгляд на Кристофера. Его лицо стало по-особому одухотворенным. Опережая на долю секунды своего спутника, гугнеатка сказала:
— Мы совершаем свадебное путешествие… Захотелось, знаете ли, мир посмотреть… А то потом дети пойдут, уже не выберешься…
Крис только на одно мгновенье замер над рукой девочки.
— Да, все так, — подтвердила бабушка. — Дети — это самое большое счастье на свете. Но уход за ними, воспитание на какое-то время должны полностью поглотить мысли и чувства матери. С одной стороны, кажется, что приходится выбирать между личными интересами и чужими. А потом понимаешь, что никакого выбора и нет. Природа сама позаботилась, освободив тебя от его бремени. Потому что выбрать всегда можно только благополучие детей.
Стемнело. Зажгли лампу под большим красным абажуром. Ночные бабочки закружились у света. Бабушка закуталась в вязаный платок:
— Когда моему сыночку исполнился годик, меня пригласили в лучший драматический театр страны. Я играла самые заветные женские роли: Офелию, Миледи, Людмилу Прокофьевну. А потом приехала на Новый год домой, а сыночек мой совсем худенький, бледненький. Я все бросила и на сцену вернулась только через двенадцать лет.
— Вы актриса? — с восхищением спросила Карина.
— Ну, сейчас уже нет, — рассмеялась бабушка. — Сейчас я просто жена, мать, бабушка, королева…
— Королева? — похолодела Карина.
— В смысле — жена короля. А сам король актерского мастерства — Алик Гьергивич, сидит перед вами.
— Король… — пробормотала Карина и вдруг вскричала. — А как же дорога, выложенная красным кирпичом?! Неделя пути?!
— Именно так можно попасть во дворец, — улыбнулся Алик. — Но в это время года мы живем на даче!
С невероятной тоской смотрела Карина на замечательного дедушку, сидящего на противоположном конце длинного стола в таком же плетеном кресле, что и супруга. Ему было лет шестьдесят. Волосы, тронутые сединой, закручивались прелестными колечками. Карие глаза смотрели живо и весело. Легкая щетина покрывала щеки. На плечи было накинуто старенькое пальто. Улыбаясь, он сказал Карине:
— Барышня, оставайтесь! Я сделаю из вас великолепную комедийную актрису!
Неожиданная реплика вывела Карину из состояния трагической обреченности:
— Спасибо!
— Ну, что, останетесь?!
— Нет! Но буду жалеть об этом всю жизнь!!!
Кристофер тем временем уже закончил наложение гипса и мыл инструменты. Отужинав и получив приглашение отдохнуть на даче, путешественники пошли к лошадям, привязанным к забору, чтобы задать им корм и привести в порядок. Несмотря на поздний час, девочки были с ними.
— А можно на них покататься? — робко спросила Ксюша.
— Можно, — улыбнулся Кристофер. — Только завтра и без гонок.
— А мне? — Пунечка заранее расстраивалась из-за возможного отказа. Гипс скрывал всю правую руку.
— Я тебя сам покатаю, — сказал король Эсверии.
И скоро все пошли спать.
Все поднялись на террасу. Сидевший за пасьянсом дедушка обернулся. Из кухни вышла бабушка, поправляя пряди седых волос и снимая фартук.
— Простите, произошло чудовищное совпадение, — волнуясь, начала Карина. — Наши кони и велосипеды девочек столкнулись. Мы в одну секунду оказались на перекрестке… У Пуни повреждено плечо. Ей надо наложить гипс… Понятно, тут не может быть никаких слов… Но нам страшно жаль, что так вышло… Сейчас мы все сделаем… Мы врачи…
— Ах, ты мое золотце! Как же так?! — распереживалась бабушка, подбегая к внучке. — Тебе очень больно? Но я же говорила — нельзя так гонять! А что вы можете сделать?
— Нужно зафиксировать руку, чтобы кости срослись правильно. У нас есть все необходимое, — сказал Кристофер.
Дедушка пристально смотрел на путешественников. А эсверский.врач присел на корточки перед Пунечкой и убедительно произнес:
— Обещаю, больно не будет!
Девочка всхлипнула. Всхлипнули Шуша с Ксенией. Карине тоже очень захотелось всхлипнуть. А Кристофер уже попросил нагреть воды и раскладывал на столе бинты, пакеты с белой глинистой массой. Вся процедура оказалась довольно долгой. Но то, что рассказывал Кристофер в это время, было таким интересным, что даже Пунечка успокоилась и стала прислушиваться.
— У нас, в Эсверии, детей рано начинают учить медицине. К шести годам каждый должен знать дозировку сорока лекарств и правильно применять их при лечении заболеваний из «Списка А», — говорил Крис.
— Но ведь ошибка может оказаться роковой! — воскликнула бабушка. — Мы всегда храним таблетки в не доступных для детей местах!
Крис озадаченно потер переносицу, а потом понял, что, возможно, не хватало в его рассказе:
— У наших детей есть «эсвеоры» для проверки диагнозов. Это такие приспособления, которые, если приложить к телу, то можно узнать, что болит и степень тяжести состояния. Правда, насколько я знаю, дети редко используют «эсвеоры» по своему прямому назначению…
Крис улыбнулся:
— Гораздо интереснее прикладывать их друг к другу, к земле, к овощам, к воде…
Все потрясенно слушали эсверца.
— Семилетних детей учат накладывать повязки, — продолжал он. — Пальцы, руки, ноги, живот, шея, голова бинтуются неодинаково. С этого же возраста начинается первый этап специализации. Ребенку помогают осуществить свой выбор в широком диапазоне направлений: от хирургии до фармацевтики.
— У вас дают скальпель семилетнему ребенку! — опять воскликнула бабушка.
— Обязательно! В хирургии, вообще, чем раньше начинают, тем лучше.
Карина, вытаращив глаза, слушала этот невероятный рассказ. Неужели, если она когда-нибудь выйдет замуж за Кристофера, ее замечательным детям придется осуществлять свой профессиональный выбор между ножом и таблетками. А как же труды Карла Густава Юнга, Владимира Николаевича Дружинина, Ирвина Ялома!!! Неужели их лишат психологии!!! Карина даже возмущаться начала, но потом вспомнила, что все пустое… Это была просто привычка — видеть свою жизнь в перспективе…
— А что стало причиной вашего отъезда из Эсверии? — спросил дедушка.
Карина бросила взгляд на Кристофера. Его лицо стало по-особому одухотворенным. Опережая на долю секунды своего спутника, гугнеатка сказала:
— Мы совершаем свадебное путешествие… Захотелось, знаете ли, мир посмотреть… А то потом дети пойдут, уже не выберешься…
Крис только на одно мгновенье замер над рукой девочки.
— Да, все так, — подтвердила бабушка. — Дети — это самое большое счастье на свете. Но уход за ними, воспитание на какое-то время должны полностью поглотить мысли и чувства матери. С одной стороны, кажется, что приходится выбирать между личными интересами и чужими. А потом понимаешь, что никакого выбора и нет. Природа сама позаботилась, освободив тебя от его бремени. Потому что выбрать всегда можно только благополучие детей.
Стемнело. Зажгли лампу под большим красным абажуром. Ночные бабочки закружились у света. Бабушка закуталась в вязаный платок:
— Когда моему сыночку исполнился годик, меня пригласили в лучший драматический театр страны. Я играла самые заветные женские роли: Офелию, Миледи, Людмилу Прокофьевну. А потом приехала на Новый год домой, а сыночек мой совсем худенький, бледненький. Я все бросила и на сцену вернулась только через двенадцать лет.
— Вы актриса? — с восхищением спросила Карина.
— Ну, сейчас уже нет, — рассмеялась бабушка. — Сейчас я просто жена, мать, бабушка, королева…
— Королева? — похолодела Карина.
— В смысле — жена короля. А сам король актерского мастерства — Алик Гьергивич, сидит перед вами.
— Король… — пробормотала Карина и вдруг вскричала. — А как же дорога, выложенная красным кирпичом?! Неделя пути?!
— Именно так можно попасть во дворец, — улыбнулся Алик. — Но в это время года мы живем на даче!
С невероятной тоской смотрела Карина на замечательного дедушку, сидящего на противоположном конце длинного стола в таком же плетеном кресле, что и супруга. Ему было лет шестьдесят. Волосы, тронутые сединой, закручивались прелестными колечками. Карие глаза смотрели живо и весело. Легкая щетина покрывала щеки. На плечи было накинуто старенькое пальто. Улыбаясь, он сказал Карине:
— Барышня, оставайтесь! Я сделаю из вас великолепную комедийную актрису!
Неожиданная реплика вывела Карину из состояния трагической обреченности:
— Спасибо!
— Ну, что, останетесь?!
— Нет! Но буду жалеть об этом всю жизнь!!!
Кристофер тем временем уже закончил наложение гипса и мыл инструменты. Отужинав и получив приглашение отдохнуть на даче, путешественники пошли к лошадям, привязанным к забору, чтобы задать им корм и привести в порядок. Несмотря на поздний час, девочки были с ними.
— А можно на них покататься? — робко спросила Ксюша.
— Можно, — улыбнулся Кристофер. — Только завтра и без гонок.
— А мне? — Пунечка заранее расстраивалась из-за возможного отказа. Гипс скрывал всю правую руку.
— Я тебя сам покатаю, — сказал король Эсверии.
И скоро все пошли спать.
12.
Путешественников проводили к гостевому домику. Здесь на первом этаже располагались открытая терраса и ванна, а на втором — уютная комнатка.
Укладываясь, вопреки заявленному статусу молодоженов, на отдельном матрасе, Крис очень серьезно спросил:
— Насколько я понимаю, с Путешествием вы завязали? Когда вы собираетесь вернуться в Гугнеатию?
Карина почувствовала слабость и присела на уголок кровати.
— Я не собираюсь в Гугнеатию…
— Но сначала вы отказались ехать к королю гьергивичей. А когда Судьба сама привела вас к нему, не стали раскрывать истинных причин своего Путешествия. Как это понимать?
Голос Кристофера был откровенно строг.
— Я… я… — Карина не знала что сказать.
— Если вы завтра не отдадите верительную грамоту, я уезжаю в Эсверию.
Слезы щипали глаза Карине. Ей так хотелось обыкновенного человеческого счастья. А человек, который мог составить это счастье, ценил только дело, в которое она была посвящена. Карине захотелось крикнуть: «Неужели вы совсем меня не любите!» Но как признаться в своих чувствах, когда в тебе видят одни недостатки! Возможно, трусость, недобросовестность, лень…
— Завтра я поговорю с королем, — упавшим голосом сказала она.
Крис ничего не ответил.
Укладываясь, вопреки заявленному статусу молодоженов, на отдельном матрасе, Крис очень серьезно спросил:
— Насколько я понимаю, с Путешествием вы завязали? Когда вы собираетесь вернуться в Гугнеатию?
Карина почувствовала слабость и присела на уголок кровати.
— Я не собираюсь в Гугнеатию…
— Но сначала вы отказались ехать к королю гьергивичей. А когда Судьба сама привела вас к нему, не стали раскрывать истинных причин своего Путешествия. Как это понимать?
Голос Кристофера был откровенно строг.
— Я… я… — Карина не знала что сказать.
— Если вы завтра не отдадите верительную грамоту, я уезжаю в Эсверию.
Слезы щипали глаза Карине. Ей так хотелось обыкновенного человеческого счастья. А человек, который мог составить это счастье, ценил только дело, в которое она была посвящена. Карине захотелось крикнуть: «Неужели вы совсем меня не любите!» Но как признаться в своих чувствах, когда в тебе видят одни недостатки! Возможно, трусость, недобросовестность, лень…
— Завтра я поговорю с королем, — упавшим голосом сказала она.
Крис ничего не ответил.
13.
Наступило утро, солнце высветило на полу квадрат окна, и Карина почувствовала новый прилив сил. Она тихонечко оделась и спустилась вниз. С открытой террасы хорошо просматривался участок. На полянке — след кострища. Между березой и сосной натянут гамак. Протоптанная дорожка ведет к огороду. И повсюду такие высокие елки, на которые если забраться, то, кажется, можно увидеть весь мир.
На крыльцо большого дома вышел король Алик:
— Доброе утро! Как спалось?
— Спасибо, хорошо!
— Как вы относитесь к яичнице с жареными помидорами?
— Никогда не ела. Наверно, это что-то удивительное?!
— Ничего удивительного, но очень вкусно. Хотите?
— Ваше величество, не надо затрудняться. Сейчас Кристофер встанет, и мы поедем.
Карина произнесла это и сразу расстроилась. Если король согласится, у нее не будет возможности поговорить с ним, и значит…
— Зачем же так спешить? — искренне удивился Алик. — Погостите еще. Я покажу вам нашу страну. Свожу в театр. А сейчас пойдемте завтракать. Я сам еще не ел.
В большом доме все еще спали. Алик Гьергивич взял с подоконника два помидора. Карина села на стул возле кресла короля. Перед ней был ряд окон, и в каждом природа как будто нарисовала отдельную картину. В одном красовалась стройная высокая береза, в другом царствовал разлапистый дуб, в следующем виднелась густая ель. Скоро из кухни появился король с двумя тарелками.
Яичница с помидорами буквально таяла во рту. Закуска из сыра добавляла блюду особой пикантности. Путешественница и король гьергивичей были наедине, и вроде бы самое время обсудить дело. Но разве можно говорить о войне утром? За чашечкой кофе Карина спросила:
— Скажите, Ваше величество, а вы — тоже актер?
— Я учился на актерском факультете, — подтвердил король. — Но потом меня увлекло преподавание. Уже много лет я декан актерского факультета в Школе-Студии. Приглашаю вас на спектакль, где играет мой лучший ученик Алик Манкович. Все без ума от него! Билеты раскуплены на год вперед, но королевская ложа ждет гостей!
— Спасибо! — от души поблагодарила Карина. — А как преподают мастерство актера?
— Есть Система. На первом курсе большая часть времени уделяется овладению творческим вниманием, фантазией, наблюдательностью, верой в предлагаемые обстоятельства. Имеется большое количество упражнений, способствующих выработке соответствующих рефлексов…
На слове «рефлекс» Карина вздрогнула, как вздрогнул бы любой гугнеатец. Алик тем временем продолжал:
— Тогда же проводится работа над этюдами. Это такие маленькие сценки, сюжеты которых придумывают сами студенты, пользуясь собственными наблюдениями. На втором курсе начинается работа над отрывками из драматургических произведений. Важно научить действию и взаимодействию в обстоятельствах, придуманных кем-то другим…
Дверь в кухню, которая связывала террасу и комнаты, отворилась. С веселым щебетанием вышли девочки. Карина с беспокойством посмотрела на Пунечку и Ксюшечку. Но цвет лица у них был хороший, улыбка играла на губах. Девочки по очереди поцеловали дедушку и пошли умываться. А король Алик Гьергивич принялся готовить им завтрак:
— На третьем курсе берутся целые акты из пьес или инсценировок. Студент должен научиться «протянуть» линию роли, сыграть цепь связанных поступков и действий. Здесь также отрабатывается навык работы с партнерами. Удачные акты могут рекомендоваться для дипломной работы, которая приходится на четвертый курс.
Вернулись девочки вместе с Кристофером. Путешественники посмотрели в глаза друг другу. Карина догадалась, что эсверец понял, что она еще не говорила с королем Аликом о Битве. Но это еще можно было успеть сделать!
Однако после завтрака маленькие принцессы запросились покататься на лошадях. Карина плелась за бодро шагающим Кристофером и скачущими в припрыжку девочками. Она не раз обращала внимание, кик здорово Крис общается с детьми. А они уже щебетали ему обо всем на свете.
Катания на лошадях продлились до самого обеда. За это время компания успела доскакать до местного озера, обогнуть его по кругу и проехаться по всем улочкам поселка. За обедом только это и обсуждалось: и когда был разлит специально охлажденный борщ с нарезанными огурцами и зеленью, и когда бабушка подала удивительно вкусные отбивные, и даже за компотом из черной смородины.
— Уф, устала! — бабушка вытерла капельки пота со лба. — Девочки, уж решите сами, кто сегодня будет мыть посуду.
— Давайте я, — робко предложила Карина.
— Нет, нет, что вы! — замахала руками королева Нелли.
— Хорошо, я буду за бабушку! — согласилась пребывающая в хорошем расположении духа Шуша.
Она гордо зашла на кухню и надела явно великоватый ей фартук.
— Все буду делать, как бабушка, — донеслось до сидящих на террасе. — Наливаем горячую воду в таз… Разбавляем холодненькой… Первыми на купание отправляются чашки… Отличненько… Потом тарелки… Ага, а теперь ножи с вилками и ложками…
Все действия сопровождались плеском воды и звоном приборов. Управившись, Шуша вылила грязную воду и появилась в проеме двери. Держась за поясницу и явно изображая бабушку, она выкрикнула:
— Алик, вынеси ведро!!!
И что тут началось. Девчонки разом рухнули на диваны. И хохотали с таким надрывом, что скоро Карина начала понимать, какогоАлика они имели в виду. Король хитро ей подмигивал: мол, что я говорил.
— Ой, не могу! — стонала Пуня. — Алик… вынеси ведро…
— Ха-ха-ха, — не могла ответить ей Ксения.
А Шуша смеялась громче всех.
Когда внучки немного пришли в себя, дедушка поднялся:
— Ну, самое время для послеобеденного обморока…
Путешественники тревожно переглянулись, а Пуня объяснила:
— Так дедушка называет дневной сон.
Крис остался обсудить проблемы здоровья королевы, а Карина с девочками пошла на террасу маленького домика.
На крыльцо большого дома вышел король Алик:
— Доброе утро! Как спалось?
— Спасибо, хорошо!
— Как вы относитесь к яичнице с жареными помидорами?
— Никогда не ела. Наверно, это что-то удивительное?!
— Ничего удивительного, но очень вкусно. Хотите?
— Ваше величество, не надо затрудняться. Сейчас Кристофер встанет, и мы поедем.
Карина произнесла это и сразу расстроилась. Если король согласится, у нее не будет возможности поговорить с ним, и значит…
— Зачем же так спешить? — искренне удивился Алик. — Погостите еще. Я покажу вам нашу страну. Свожу в театр. А сейчас пойдемте завтракать. Я сам еще не ел.
В большом доме все еще спали. Алик Гьергивич взял с подоконника два помидора. Карина села на стул возле кресла короля. Перед ней был ряд окон, и в каждом природа как будто нарисовала отдельную картину. В одном красовалась стройная высокая береза, в другом царствовал разлапистый дуб, в следующем виднелась густая ель. Скоро из кухни появился король с двумя тарелками.
Яичница с помидорами буквально таяла во рту. Закуска из сыра добавляла блюду особой пикантности. Путешественница и король гьергивичей были наедине, и вроде бы самое время обсудить дело. Но разве можно говорить о войне утром? За чашечкой кофе Карина спросила:
— Скажите, Ваше величество, а вы — тоже актер?
— Я учился на актерском факультете, — подтвердил король. — Но потом меня увлекло преподавание. Уже много лет я декан актерского факультета в Школе-Студии. Приглашаю вас на спектакль, где играет мой лучший ученик Алик Манкович. Все без ума от него! Билеты раскуплены на год вперед, но королевская ложа ждет гостей!
— Спасибо! — от души поблагодарила Карина. — А как преподают мастерство актера?
— Есть Система. На первом курсе большая часть времени уделяется овладению творческим вниманием, фантазией, наблюдательностью, верой в предлагаемые обстоятельства. Имеется большое количество упражнений, способствующих выработке соответствующих рефлексов…
На слове «рефлекс» Карина вздрогнула, как вздрогнул бы любой гугнеатец. Алик тем временем продолжал:
— Тогда же проводится работа над этюдами. Это такие маленькие сценки, сюжеты которых придумывают сами студенты, пользуясь собственными наблюдениями. На втором курсе начинается работа над отрывками из драматургических произведений. Важно научить действию и взаимодействию в обстоятельствах, придуманных кем-то другим…
Дверь в кухню, которая связывала террасу и комнаты, отворилась. С веселым щебетанием вышли девочки. Карина с беспокойством посмотрела на Пунечку и Ксюшечку. Но цвет лица у них был хороший, улыбка играла на губах. Девочки по очереди поцеловали дедушку и пошли умываться. А король Алик Гьергивич принялся готовить им завтрак:
— На третьем курсе берутся целые акты из пьес или инсценировок. Студент должен научиться «протянуть» линию роли, сыграть цепь связанных поступков и действий. Здесь также отрабатывается навык работы с партнерами. Удачные акты могут рекомендоваться для дипломной работы, которая приходится на четвертый курс.
Вернулись девочки вместе с Кристофером. Путешественники посмотрели в глаза друг другу. Карина догадалась, что эсверец понял, что она еще не говорила с королем Аликом о Битве. Но это еще можно было успеть сделать!
Однако после завтрака маленькие принцессы запросились покататься на лошадях. Карина плелась за бодро шагающим Кристофером и скачущими в припрыжку девочками. Она не раз обращала внимание, кик здорово Крис общается с детьми. А они уже щебетали ему обо всем на свете.
Катания на лошадях продлились до самого обеда. За это время компания успела доскакать до местного озера, обогнуть его по кругу и проехаться по всем улочкам поселка. За обедом только это и обсуждалось: и когда был разлит специально охлажденный борщ с нарезанными огурцами и зеленью, и когда бабушка подала удивительно вкусные отбивные, и даже за компотом из черной смородины.
— Уф, устала! — бабушка вытерла капельки пота со лба. — Девочки, уж решите сами, кто сегодня будет мыть посуду.
— Давайте я, — робко предложила Карина.
— Нет, нет, что вы! — замахала руками королева Нелли.
— Хорошо, я буду за бабушку! — согласилась пребывающая в хорошем расположении духа Шуша.
Она гордо зашла на кухню и надела явно великоватый ей фартук.
— Все буду делать, как бабушка, — донеслось до сидящих на террасе. — Наливаем горячую воду в таз… Разбавляем холодненькой… Первыми на купание отправляются чашки… Отличненько… Потом тарелки… Ага, а теперь ножи с вилками и ложками…
Все действия сопровождались плеском воды и звоном приборов. Управившись, Шуша вылила грязную воду и появилась в проеме двери. Держась за поясницу и явно изображая бабушку, она выкрикнула:
— Алик, вынеси ведро!!!
И что тут началось. Девчонки разом рухнули на диваны. И хохотали с таким надрывом, что скоро Карина начала понимать, какогоАлика они имели в виду. Король хитро ей подмигивал: мол, что я говорил.
— Ой, не могу! — стонала Пуня. — Алик… вынеси ведро…
— Ха-ха-ха, — не могла ответить ей Ксения.
А Шуша смеялась громче всех.
Когда внучки немного пришли в себя, дедушка поднялся:
— Ну, самое время для послеобеденного обморока…
Путешественники тревожно переглянулись, а Пуня объяснила:
— Так дедушка называет дневной сон.
Крис остался обсудить проблемы здоровья королевы, а Карина с девочками пошла на террасу маленького домика.
14.
Шуша, Пуня и Ксюша достали дощечки, на которых лежали трехногие сосновые иголки, украшенные цветочками.
— Это королевство трехногих иголок!
— Трехногие иголки — большая редкость!
— Мы каждый год играем в разное! У нас тут все есть: король, жрецы, воины. Даже законы написаны.
Пуня взяла четыре листа, сложенные как книжечка. Разбегающимся детским почерком сверху было выведено: «Законы «Полграда». Девочка начала читать: «Семейная жизнь. 1. Брак: а) Должен быть известен жрецу. Если пара ему не понравится, брак считать расторгнутым, б) Пара должна получить благословение мудреца, в) Количество жен не должно превышать трех, г) Пара должна преподнести друг другу подарок и записаться в семейную книгу «Полграда»…»
— Будете играть с нами? — спросила Шуша путешественницу.
— Очень сложные правила…
— А давайте поиграем в «Вам барыня прислала сто монет…» — предложила Пуня.
— Ой, ну, невозможно больше в это играть!!! — недовольно протянули сестры.
— А что это? — Карина не могла отказать ребенку с загипсованной рукой.
— Все очень просто! — увлеченно начала Пуня. — Один говорит: «Вам барыня прислала сто монет. Черный с белым не берите, «да» и «нет» не говорите. Вы поедете на бал?» И дальше нужно отвечать, соблюдая эти правила.
— Поняла. Итак, вы поедете на бал?
— Конечно.
— А вы уже приготовили платье?
— Сегодня его должен принести портной.
— Оно белое?
— Розовое.
— А вы знаете, что в этом году снова начинается мода на белые платья?
— Что-то слышала.
— Но вы не придерживаетесь моды?
— У меня — свой стиль.
— Предупреждаю, — подала голос Шуша. — Это может затянуться до вечера.
Карина кивнула:
— Вы в карете поедете?
— По-другому не получится. У меня будет очень пышное платье.
— А у вас хорошая карета?
— Одна из лучших.
— А лошади черные?
— В яблоках.
— А «яблоки» какого цвета?
— Светлые.
— А вы одна будете в карете?
— С сестрами и служанками.
— И что, все поместятся?
— Карета большая.
— А вы вообще любите балы?
— Обожаю.
— Много часов подряд можете танцевать?
— С вечера до утра.
— А замок, в который вы поедете, красивый?
— Просто великолепный!
— А фонтаны там есть?
— Есть.
— А цветы?
— Розы всех цветов.
— Что, и черные?
— Темно-синие.
— А что еще украшает замок?
— Прямо по залам ходят павлины. Белые.
Пуня даже сразу не поняла, что случилось. А все замерли, понимая, что в следующую секунду просто умрут от смеха. И только когда грянул взрыв хохота, Пуня поняла, что проиграла. Губы девочки стали кривиться, и она, заревев, побежала на огород. Карина сама смеялась до слез. А когда собралась идти за расстроившейся крохой, увидела, что та торопливо возвращается сама.
— Это королевство трехногих иголок!
— Трехногие иголки — большая редкость!
— Мы каждый год играем в разное! У нас тут все есть: король, жрецы, воины. Даже законы написаны.
Пуня взяла четыре листа, сложенные как книжечка. Разбегающимся детским почерком сверху было выведено: «Законы «Полграда». Девочка начала читать: «Семейная жизнь. 1. Брак: а) Должен быть известен жрецу. Если пара ему не понравится, брак считать расторгнутым, б) Пара должна получить благословение мудреца, в) Количество жен не должно превышать трех, г) Пара должна преподнести друг другу подарок и записаться в семейную книгу «Полграда»…»
— Будете играть с нами? — спросила Шуша путешественницу.
— Очень сложные правила…
— А давайте поиграем в «Вам барыня прислала сто монет…» — предложила Пуня.
— Ой, ну, невозможно больше в это играть!!! — недовольно протянули сестры.
— А что это? — Карина не могла отказать ребенку с загипсованной рукой.
— Все очень просто! — увлеченно начала Пуня. — Один говорит: «Вам барыня прислала сто монет. Черный с белым не берите, «да» и «нет» не говорите. Вы поедете на бал?» И дальше нужно отвечать, соблюдая эти правила.
— Поняла. Итак, вы поедете на бал?
— Конечно.
— А вы уже приготовили платье?
— Сегодня его должен принести портной.
— Оно белое?
— Розовое.
— А вы знаете, что в этом году снова начинается мода на белые платья?
— Что-то слышала.
— Но вы не придерживаетесь моды?
— У меня — свой стиль.
— Предупреждаю, — подала голос Шуша. — Это может затянуться до вечера.
Карина кивнула:
— Вы в карете поедете?
— По-другому не получится. У меня будет очень пышное платье.
— А у вас хорошая карета?
— Одна из лучших.
— А лошади черные?
— В яблоках.
— А «яблоки» какого цвета?
— Светлые.
— А вы одна будете в карете?
— С сестрами и служанками.
— И что, все поместятся?
— Карета большая.
— А вы вообще любите балы?
— Обожаю.
— Много часов подряд можете танцевать?
— С вечера до утра.
— А замок, в который вы поедете, красивый?
— Просто великолепный!
— А фонтаны там есть?
— Есть.
— А цветы?
— Розы всех цветов.
— Что, и черные?
— Темно-синие.
— А что еще украшает замок?
— Прямо по залам ходят павлины. Белые.
Пуня даже сразу не поняла, что случилось. А все замерли, понимая, что в следующую секунду просто умрут от смеха. И только когда грянул взрыв хохота, Пуня поняла, что проиграла. Губы девочки стали кривиться, и она, заревев, побежала на огород. Карина сама смеялась до слез. А когда собралась идти за расстроившейся крохой, увидела, что та торопливо возвращается сама.
15.
— Там какой-то дяденька! — глаза Пунечки были круглыми и испуганными.
С огорода по направлению к дому, действительно, шел мужчина. Карина вышла вперед. Человек подошел совсем близко. Вид у него был вполне мирный.
— Простите, я, наверно, напугал вас, юная фрейлейн, — обратился незнакомец к Пуне.
Голос у него был приятный:
— Дело в том, что я заблудился. Много дней плутаю на болотах.
Участок, действительно, был самым крайним.
— Шел, шел, гляжу дачи. И одна из калиток открыта.
Девочки переглянулись — вчера они без спросу ходили за крупной садовой малиной, переползшей за пределы огорода и, наверно, забыли запереть калитку.
— Скажите, пожалуйста, а где я вообще нахожусь? — несколько неожиданно попросил незнакомец.
— Это дом короля Гьергичии, — с достоинством произнесла Шуша.
— А, ну, значит, рыбак рыбака… — флегматично подытожил молодой человек. — Дело в том, что я тоже король. Позвольте представиться. Франк Оливер король Цегенвейский.
Карина взвизгнула и бросилась ему на шею.
— Что вы? Кто вы? — Франк еще пытался отбиваться.
— Мы думали, вы погибли! — вопила Карина. — А вы живы! Срочно возвращайтесь домой!!!
За этой сценой уже некоторое время с крыльца дома наблюдали король Гьергичии и король Эсверии.
— Это — король Цегенвеи! — закричала королева Долесонии.
— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — без тени иронии ответствовал Кристофер, спускаясь с крыльца, чтобы пожать руку Франку.
Он был странно мрачен, а Карина, наоборот, вся так и сияла. Делая понятным свой восторг, она раскрыла подлинную суть их Путешествия. И вот уже все пьют чай с яблочным пирогом и обсуждают грядущие события.
— Я ждал вас, — неожиданно сказал король Гьергичии. — Я дружу с королем кира-матиасцев. И он рассказал мне про двух странников, созывающих королей на Битву. Но вы молчали, и мне оставалось только ждать. Наверно, вы не доверяли такой некоролевской обстановке?
Алик обвел рукой стены, обитые лакированной вагонкой и украшенные бумажными картинками.
— Да-да, я понимаю, что все это очень серьезно, — это уже Франк реагировал на идею объединения. — Безусловно, я поведу свой народ на Битву… Вы говорите — она должна состояться третьего марта следующего года… Ну, значит, я успею… Сейчас у меня другие дела…
Говорил он отрывисто, что-то прикидывая прямо по ходу.
— Франк, вам нужно ехать домой! — настаивала Карина.
— Нет-нет, я не могу, — отвечал король цегенвейцев.
Карину так и подмывало все расспросить и все рассказать, но за столом сидели дети.
— Дух захватывает от перспектив, которые открывает объединение, — говорил Алик. — Оно может поставить театр во главе всех искусств, наук и ремесел. Представляете, кирейцы, как профессиональные литераторы, работают над пьесами. Матиасцы-математики и цегенвейцы-физики отвечают за спецэффекты. Ворликийцы-химики — за грим…
Карина и Крис вздрогнули и переглянулись.
— …Синейцы-художники создают декорации и открывают новую эпоху в оформлении сцены. Драдуанцы сочиняют музыку. Хестилотцы дают новую плеяду актеров — ух, хотел бы я их поучить! Гугнеатцы дополнят Систему новыми психологическими методами воздействия на аудиторию. Эсверцы создают препараты, облегчающие переход в измененное состояние сознания — без этого классная игра не возможна…
Посмотрев на вытянувшиеся лица слушателей, Алик засмеялся:
— Не думайте, что я сумасшедший. Просто у меня было время подумать. Я понимаю: всем кажется, что именно их мир окажется главным после объединения, и что суть объединения совсем не в этом. Но… как заманчиво!
Король гьергивичей так непосредственно сказал последнюю фразу, что все засмеялись.
— Правда, может статься, что объединение не даст нам ничего, — продолжал Алик. — Актерство — совершенно особый вид искусства. Художник нарисовал — осталась картина. Музыкант сочинил — остались ноты. Писатель записал — осталась книга. А от сыгранного спектакля ничего не остается!
— Но память… — предположила Карина.
— Память жива, пока живы зрители… Рецензии живут несколько дольше, но они никому не интересны.
— И все равно, из века в век вы ставите новые спектакли, — Карина пыталась понять, к чему клонит король гьергивичей.
Тот вскочил с места:
— Это наше предназначение — чертить знаки на песке! Мы не можем сохранять создаваемое в приемлемых формах. Книги горят только по несчастью, а спектакли «горят» по ходу исполнения. Единственное, что мы можем, — это ставить памятники отыгранным спектаклям как надгробия людям, которых уже никогда не будет.
— Но ведь можно записывать спектакли на видео, — подал голос король Франк.
— Не понимаю, — сказал король Алик, и все уставились на цегенвейца.
Франк охотно принялся рассказывать про особенности видеозаписи, цифровой формат, компьютерную графику. Гьергивичи даже рты раскрыли от изумления, и тут стало видно, как они схожи между собой.
Наконец, король Алик не выдержал:
— А вы позволите, не дожидаясь объединения, поехать в Цегенвею? Видеокамера не решит проблемы театрального искусства, но, вероятно, приведет к созданию нового. Запись сюжета можно вести не за один раз… Проводить съемки в разных уголках страны… Произвольно управлять вниманием зрителя… Монтировать только лучшие кадры…
Скоро все было решено. Франк написал сопроводительное письмо королю Алику и вложил в него весточку родным — возвращаться в Цегенвею он пока не собирался.
— Франк, езжайте домой! — в который раз повторяла Карина, но цегенвеец смотрел на нее уже с досадой.
Вечером того же дня Карина, Кристофер и Франк уезжали из гостеприимного дома правителей Гьергичии.
— Как?! — вдруг переполошился король. — Неужели вы так и не посмотрите на игру великого Алика Манковича? А я уже послал известие, чтобы ждали королевских гостей на следующем представлении!
— К сожалению, нам надо спешить, — извинился Кристофер.
— Но королевские гости, я думаю, все равно могут быть, — заметила Карина, поглядывая на замерших принцесс. Те, смешно вылупив глаза, с трудом сдерживали зарождавшийся вопль.
— Да вы же смотрели этот спектакль восемь раз! — не понимал Алик внучек. — Но если хотите…
— А-а-а!!! — и три девочки повисли на плечах деда.
С огорода по направлению к дому, действительно, шел мужчина. Карина вышла вперед. Человек подошел совсем близко. Вид у него был вполне мирный.
— Простите, я, наверно, напугал вас, юная фрейлейн, — обратился незнакомец к Пуне.
Голос у него был приятный:
— Дело в том, что я заблудился. Много дней плутаю на болотах.
Участок, действительно, был самым крайним.
— Шел, шел, гляжу дачи. И одна из калиток открыта.
Девочки переглянулись — вчера они без спросу ходили за крупной садовой малиной, переползшей за пределы огорода и, наверно, забыли запереть калитку.
— Скажите, пожалуйста, а где я вообще нахожусь? — несколько неожиданно попросил незнакомец.
— Это дом короля Гьергичии, — с достоинством произнесла Шуша.
— А, ну, значит, рыбак рыбака… — флегматично подытожил молодой человек. — Дело в том, что я тоже король. Позвольте представиться. Франк Оливер король Цегенвейский.
Карина взвизгнула и бросилась ему на шею.
— Что вы? Кто вы? — Франк еще пытался отбиваться.
— Мы думали, вы погибли! — вопила Карина. — А вы живы! Срочно возвращайтесь домой!!!
За этой сценой уже некоторое время с крыльца дома наблюдали король Гьергичии и король Эсверии.
— Это — король Цегенвеи! — закричала королева Долесонии.
— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались, — без тени иронии ответствовал Кристофер, спускаясь с крыльца, чтобы пожать руку Франку.
Он был странно мрачен, а Карина, наоборот, вся так и сияла. Делая понятным свой восторг, она раскрыла подлинную суть их Путешествия. И вот уже все пьют чай с яблочным пирогом и обсуждают грядущие события.
— Я ждал вас, — неожиданно сказал король Гьергичии. — Я дружу с королем кира-матиасцев. И он рассказал мне про двух странников, созывающих королей на Битву. Но вы молчали, и мне оставалось только ждать. Наверно, вы не доверяли такой некоролевской обстановке?
Алик обвел рукой стены, обитые лакированной вагонкой и украшенные бумажными картинками.
— Да-да, я понимаю, что все это очень серьезно, — это уже Франк реагировал на идею объединения. — Безусловно, я поведу свой народ на Битву… Вы говорите — она должна состояться третьего марта следующего года… Ну, значит, я успею… Сейчас у меня другие дела…
Говорил он отрывисто, что-то прикидывая прямо по ходу.
— Франк, вам нужно ехать домой! — настаивала Карина.
— Нет-нет, я не могу, — отвечал король цегенвейцев.
Карину так и подмывало все расспросить и все рассказать, но за столом сидели дети.
— Дух захватывает от перспектив, которые открывает объединение, — говорил Алик. — Оно может поставить театр во главе всех искусств, наук и ремесел. Представляете, кирейцы, как профессиональные литераторы, работают над пьесами. Матиасцы-математики и цегенвейцы-физики отвечают за спецэффекты. Ворликийцы-химики — за грим…
Карина и Крис вздрогнули и переглянулись.
— …Синейцы-художники создают декорации и открывают новую эпоху в оформлении сцены. Драдуанцы сочиняют музыку. Хестилотцы дают новую плеяду актеров — ух, хотел бы я их поучить! Гугнеатцы дополнят Систему новыми психологическими методами воздействия на аудиторию. Эсверцы создают препараты, облегчающие переход в измененное состояние сознания — без этого классная игра не возможна…
Посмотрев на вытянувшиеся лица слушателей, Алик засмеялся:
— Не думайте, что я сумасшедший. Просто у меня было время подумать. Я понимаю: всем кажется, что именно их мир окажется главным после объединения, и что суть объединения совсем не в этом. Но… как заманчиво!
Король гьергивичей так непосредственно сказал последнюю фразу, что все засмеялись.
— Правда, может статься, что объединение не даст нам ничего, — продолжал Алик. — Актерство — совершенно особый вид искусства. Художник нарисовал — осталась картина. Музыкант сочинил — остались ноты. Писатель записал — осталась книга. А от сыгранного спектакля ничего не остается!
— Но память… — предположила Карина.
— Память жива, пока живы зрители… Рецензии живут несколько дольше, но они никому не интересны.
— И все равно, из века в век вы ставите новые спектакли, — Карина пыталась понять, к чему клонит король гьергивичей.
Тот вскочил с места:
— Это наше предназначение — чертить знаки на песке! Мы не можем сохранять создаваемое в приемлемых формах. Книги горят только по несчастью, а спектакли «горят» по ходу исполнения. Единственное, что мы можем, — это ставить памятники отыгранным спектаклям как надгробия людям, которых уже никогда не будет.
— Но ведь можно записывать спектакли на видео, — подал голос король Франк.
— Не понимаю, — сказал король Алик, и все уставились на цегенвейца.
Франк охотно принялся рассказывать про особенности видеозаписи, цифровой формат, компьютерную графику. Гьергивичи даже рты раскрыли от изумления, и тут стало видно, как они схожи между собой.
Наконец, король Алик не выдержал:
— А вы позволите, не дожидаясь объединения, поехать в Цегенвею? Видеокамера не решит проблемы театрального искусства, но, вероятно, приведет к созданию нового. Запись сюжета можно вести не за один раз… Проводить съемки в разных уголках страны… Произвольно управлять вниманием зрителя… Монтировать только лучшие кадры…
Скоро все было решено. Франк написал сопроводительное письмо королю Алику и вложил в него весточку родным — возвращаться в Цегенвею он пока не собирался.
— Франк, езжайте домой! — в который раз повторяла Карина, но цегенвеец смотрел на нее уже с досадой.
Вечером того же дня Карина, Кристофер и Франк уезжали из гостеприимного дома правителей Гьергичии.
— Как?! — вдруг переполошился король. — Неужели вы так и не посмотрите на игру великого Алика Манковича? А я уже послал известие, чтобы ждали королевских гостей на следующем представлении!
— К сожалению, нам надо спешить, — извинился Кристофер.
— Но королевские гости, я думаю, все равно могут быть, — заметила Карина, поглядывая на замерших принцесс. Те, смешно вылупив глаза, с трудом сдерживали зарождавшийся вопль.
— Да вы же смотрели этот спектакль восемь раз! — не понимал Алик внучек. — Но если хотите…
— А-а-а!!! — и три девочки повисли на плечах деда.
16.
— Уважаемый Франк, вам, действительно, лучше ехать в Цегенвею. — начал Кристофер. — Ваша невеста неважно себя чувствует… Я думаю, вы знаете, почему… Сейчас особенно важно, чтобы вы были рядом…
— Я не совсем понимаю вас.
Крис немного помедлил, а потом сказал:
— Кримхильда беременна, и у нее тяжелый токсикоз.
— Но почему она мне ничего не сказала?
— Не успела. Вы скрылись так внезапно…
— Да, я получил невероятное письмо и должен был отреагировать немедленно.
— Но почему сейчас, когда прошло столько времени, вы не возвращаетесь?
— Я не решил проблему, из-за которой уехал.
— Франк, если она связана с тем письмом, которое вы получили, то, скорее всего, его писали те, кто решил помешать Битве, уничтожив королей, — подала голос Карина.
— Письмо написал человек… — сказал Франк. — Знакомый и дорогой мне…
— Франк, поверьте! — простонала Карина. — Онивсе могут подстроить!!!
— И все-таки нет сомнения, что письмо написала юная девушка по имени Сусанна…
— Значит, ее заставили.
— Такие письма нельзя заставитьнаписать.
— Франк!!! — хором начали Карина и Кристофер.
— Хорошо, я дам вам прочитать его, — сказал король цегенвейцев. — И больше не будем к этому возвращаться.
Франк достал из кармана серо-голубой куртки сложенный вчетверо лист. Как и рассказывала Барбара, он был исписан от руки.
«Дорогой Франк, когда ты. прочитаешь это письмо, меня не будет здесь,- начала читать Карина. — Ты не сможешь с удивленной, но как всегда дружеской улыбкой, прийти за разъяснениями. Это было бы слишком мучительно для меня- остаться в том же месте, когда рухнет мир, наполнявший все содержанием. Я уезжаю. Уезжаю навсегда. Но хочу сказать: « Я люблю тебя!»
Карина остановилась и подняла глаза на Франка. Тот молчал, и королева продолжила:
«Я всегда любила тебя. Но сейчас мое чувство дошло до предела. То, что раньше было легко, оказалось тяжело. То, что представлялось невозможным, стало легким. Это письмо будет долгим. Пока я пишу его, я будто говорю с тобой.
Я знаю, ты скептически относишься (или относился) к слову «любовь». Амалия рассказывала, что однажды ты поставил вопрос о том, чтобы говорили друг другу люди, если бы в языке не было глагола «любить». Не знаю про других, а я: «Франк, когда я вижу тебя, в моей душе загорается такая радость, что все вокруг меняется, начинает искриться и сиять. День без самой мимолетной встречи с тобой, прожит зря.
— Я не совсем понимаю вас.
Крис немного помедлил, а потом сказал:
— Кримхильда беременна, и у нее тяжелый токсикоз.
— Но почему она мне ничего не сказала?
— Не успела. Вы скрылись так внезапно…
— Да, я получил невероятное письмо и должен был отреагировать немедленно.
— Но почему сейчас, когда прошло столько времени, вы не возвращаетесь?
— Я не решил проблему, из-за которой уехал.
— Франк, если она связана с тем письмом, которое вы получили, то, скорее всего, его писали те, кто решил помешать Битве, уничтожив королей, — подала голос Карина.
— Письмо написал человек… — сказал Франк. — Знакомый и дорогой мне…
— Франк, поверьте! — простонала Карина. — Онивсе могут подстроить!!!
— И все-таки нет сомнения, что письмо написала юная девушка по имени Сусанна…
— Значит, ее заставили.
— Такие письма нельзя заставитьнаписать.
— Франк!!! — хором начали Карина и Кристофер.
— Хорошо, я дам вам прочитать его, — сказал король цегенвейцев. — И больше не будем к этому возвращаться.
Франк достал из кармана серо-голубой куртки сложенный вчетверо лист. Как и рассказывала Барбара, он был исписан от руки.
«Дорогой Франк, когда ты. прочитаешь это письмо, меня не будет здесь,- начала читать Карина. — Ты не сможешь с удивленной, но как всегда дружеской улыбкой, прийти за разъяснениями. Это было бы слишком мучительно для меня- остаться в том же месте, когда рухнет мир, наполнявший все содержанием. Я уезжаю. Уезжаю навсегда. Но хочу сказать: « Я люблю тебя!»
Карина остановилась и подняла глаза на Франка. Тот молчал, и королева продолжила:
«Я всегда любила тебя. Но сейчас мое чувство дошло до предела. То, что раньше было легко, оказалось тяжело. То, что представлялось невозможным, стало легким. Это письмо будет долгим. Пока я пишу его, я будто говорю с тобой.
Я знаю, ты скептически относишься (или относился) к слову «любовь». Амалия рассказывала, что однажды ты поставил вопрос о том, чтобы говорили друг другу люди, если бы в языке не было глагола «любить». Не знаю про других, а я: «Франк, когда я вижу тебя, в моей душе загорается такая радость, что все вокруг меняется, начинает искриться и сиять. День без самой мимолетной встречи с тобой, прожит зря.