Грэм Хизер. Жажда искушения

   Дождь в Дельте в мгновение ока заливал все низины. Дома, подобные дому Мамы Лили Маэ, избегали печальной участи лишь потому, что были построены на сваях. Но дорогу теперь окончательно размыло, и гроза накрыла всю округу гигантской шапкой вредных испарений.
   Вдруг он услышал какой-то хлюпающий звук. Кто-то еще шлепал по грязи. Этот кто-то, невидимый в кромешной тьме, вовсе не собирался пройти мимо. Марк чувствовал, что стоит протянуть руку — и он дотронется до него.
   Марк инстинктивно изменил направление, повернув в сторону, где стояли лодки.
   Дождь лил как из ведра. Мощные потоки сметали тропинки, следы и вехи.
   Но, всматриваясь в то, что наверняка должно было быть кромкой воды, Марк понял, что находится на верном пути.
   Однако все лодки исчезли.
 
   Морэ…
   «Уф-ф!» — Энн поежилась, сбегая по мостику на тропинку. У нее от него мурашки по коже бегали.
   Она не сомневалась, что он погонится за ней и не даст уйти.
   Но ведь он не притронулся к ней там, в доме. Ей удалось пройти мимо, сохранив невозмутимый и достойный вид, — бравада удалась на славу. Однако, едва выйдя за дверь, она припустила бегом и была уверена, что слышит позади себя его смех.
   — Грегори, Синди? — позвала Энн, сбегая с мостика, как она считала, на тропу. Но вокруг никого не было. Та ли это тропа? Кажется, она была не такой заросшей.
   — Грегори! Синди! — проговорила она на сей раз тихо.
   Где же они?
   Энн подняла голову. Ей показалось, что небо падает на землю. Ее стремительно накрывал шквал кромешной темноты.
   В этот момент она услышала шаги позади себя и резко обернулась.
   Никого. И ничего. Но она ощущала на себе чей-то взгляд, кто-то наблюдал за ней из кустов.
   От страха у Энн помутилось в голове.
   — Здесь, в лесу, масса маленьких зверьков! — вслух сказала она, чтобы успокоиться. И им никто не может запретить смотреть на нее, так ведь?
   Например, этот старый аллигатор, как его? Старина Билли. Что там говорила Синди? Что у него «рост» около пятнадцати футов.
   Энн мало что знала об аллигаторах, но пятнадцать футов — это не шутка.
   — Ничего страшного, — уговаривала она себя, — если встречусь с этим паразитом, просто поговорю с ним. Я ему сразу же скажу: «Пожалуйста, Старина Билли, не ешь меня, прошу тебя, пожалуйста, не ешь меня. Чудная погодка. Может быть, тебе нравится такой кошмар?»
   Шаги!
   Она снова услышала шаги. Кто-то бежал совсем рядом, никаких сомнений.
   — Грегори! Синди!
   И тут кровь застыла в ее жилах. Она услышала пронзительный крик. Непонятно, откуда он донесся. Этот крик сливался с оглушительным шумом ветра, грозным шелестом листвы. Кругом царило неистовое безумие.
   — Синди! — закричала Энн.
   Первая огромная капля дождя ударила ей в левый глаз с такой силой, что она резко отшатнулась и заморгала. И в тот же миг небеса разверзлись и проливной дождь насквозь промочил всю ее одежду.
   Куда идти? Откуда донесся этот дикий вопль? Следует ли ей идти на него или убегать от него как можно быстрее?
   Обхватив себя руками, безуспешно пытаясь стиснуть зубы, чтобы они перестали стучать, Энн двинулась, как она считала, в сторону дома.
   Но тропинки уже не было: дождь превратил землю в сплошное месиво. И вода поднималась все выше.
   Уже через несколько мгновений ей казалось, что она плывет в какой-то утлой скорлупке по мелководью.
   — О черт, — прошептала она.
   Но нельзя же стоять на месте.
   — Синди, черт вас возьми, где вы, что с вами? Где вы, черт возьми?
   Ответа не было, да она и не надеялась его услышать в таком шуме.
   Кроме…
   Что-то она все же слышала.
   Энн резко повернулась кругом и заметила какое-то движение в кустах. Что это?
   Нервно посмотрела налево и вдруг уловила хлюпающий звук справа. Что это, дождь? Или что-то другое?
   Какая опасность грозила ей… преследовала ее?
   Она не понимала даже, с какой стороны идет угроза, но инстинкт, интуиция подсказывали, что она здесь не одна, она ощущала это всеми фибрами своего существа.
   И знала, что это не друг, который хочет ей помочь. Ее охватила паника. Она заставила себя дышать глубоко, вместе с воздухом рот заполнила дождевая вода. Она крепко стиснула зубы и попыталась сообразить, в какую сторону лучше двинуться. Где дом? Где лодки?
   Где то, что недавно было тропой?
   Очень осторожно Энн сделала несколько шагов. Ну вот, там, справа, опять что-то зашевелилось в кустах. Там кто-то есть. Зверь? Какое-нибудь существо, обитающее в трясине?
   Змея.
   Догадка ее нисколько не утешила. В здешних местах, конечно же, должны водиться огромные змеи, а может, и что похуже.
   Должно быть, это какая-то гигантская змея.
   Змея в человеческом обличье.
   Никуда не глядя, она сделала еще несколько шагов в неизвестном направлении, уверенная, что находится в страшной опасности, причем опасность эта уже рядом. И теперь не важно, куда бежать, лишь бы не стоять на месте.
   Она протянула руки, чтобы раздвинуть ветви, которые хлестали ее по лицу, и услышала… да, она расслышала их даже сквозь рев дождя: крадущиеся, шлепающие шаги у нее за спиной. Они приближались. Кто-то шел за ней. Ближе, ближе…
   Она резко сменила направление.
   Ее громкое дыхание не мог заглушить даже шум воды, как бушевавшее внутри пламя не могли охладить ее ледяные потоки.
   Энн увидела какой-то смутный просвет и бросилась туда. Перед глазами была только вода — не отдельные струи, а сплошная стена. Она еще раз сменила направление и ощутила что-то вроде пропасти перед собой, в которую она готова была шагнуть. Прислушалась. Крадется ли все еще за ней этот кто-то безымянный? Кто бы он ни был.
   Что-то треснуло совсем рядом. Она напрягла слух, пытаясь различить что-нибудь, кроме барабанящего звука дождя, и одновременно отступая к воде.
   Упершись в чью-то плоть, она сжалась. Плоть была твердой, мускулистой, неподатливой. В следующий момент сильная, безжалостная рука зажала ей рот и потащила прочь от того, что она считала тропой.
 
   Мама Лили Маэ стояла на пороге, не обращая внимания на бушевавший ветер и потоки воды, которые он поднимал и обрушивал на крыльцо, хотя оно было поднято высоко над землей.
   Нужно было заставить девочку остаться. Буря ведь уже приближалась. Это было очевидно.
   Но она не предвидела, что ливень окажется таким неистовым. Уже много лет не случалось такого потопа.
   Она покачала головой — ничего не было видно кругом. С ними все должно быть в порядке, несмотря на крик, который она слышала. Они ведь все прекрасно знают здешние места. Наверное, малышка Синди просто наткнулась на змейку, свисающую с дерева, до смерти напугав всех своим воплем. С ними все должно быть хорошо.
   Жак их найдет. Он пошел за Энн Марсел, когда начался дождь. Она ему велела сделать это, так что скоро он приведет ее, если только эти трое уже не добрались до лодок и не успели уплыть. Было бы глупо. Лучше бы им вернуться сюда. Синди и Грегори, наверное, сообразят. Должны сообразить.
   Они вернутся.
   Она озабоченно покачала своей старой головой.
   А может, им и не следует возвращаться. Она вошла в дом и, пройдя через гостиную, направилась в спальню. Зажгла пурпурные свечи перед алтарем в углу, встала на колени и начала раскачиваться, монотонно напевая.
   Потом достала из кармана маленькую куколку, которую отобрала у Энн Марсел.
   Одну за другой она вынула из нее все иглы, не переставая напевать.
 
   Мужчина, который сгреб ее, не собирался ее убивать. Ее сердце колотилось с такой бешеной скоростью, словно готово было в любой момент выскочить из груди. Она не могла дышать, ничего не соображала, ей казалось, что она вот-вот умрет.
   Нет, без борьбы она не сдастся!
   — Эй, потише! — произнес мужской голос.
   Он заговорил с ней. Это он ее преследовал, собирался убить, но перед этим почему-то хочет, чтобы она успокоилась. Она лягнула его изо всех сил, насколько позволяла неудобная поза, в которой она находилась, и попала по голени. Мужчина выругался и упал в грязь, увлекая ее за собой.
   Стараясь перевернуться, чтобы оказаться сверху, он не отнимал руки от ее рта. Она вгляделась в лицо, которое теперь оказалось совсем рядом. По нему струилась вода, волосы облепили его так, будто на него натянули чулок.
   — Заткнитесь, ради всех святых, слышите? Я пришел, чтобы спасти вашу чертову жизнь, а вы меня лягаете. Ах, женщины!
   Марк. Марк Лакросс. Он здесь, в этой трясине, вместе с ней. Они лежат друг на друге в грязи.
   Он отнял наконец руку от ее рта.
   — Марк?
   — Да.
   Она была так потрясена, что попыталась вскочить.
   — А, чтоб вам пусто было! — выругался он, пытаясь отвести ее острое колено.
   — Вы напугали меня до смерти. Это вы преследовали меня в лесу?..
   — Не будьте дурой. Я не преследовал вас, я пытался понять, кто вы. — Он встал на ноги, протянул руку и поднял ее. Оба были в грязи с головы до ног и напоминали бурых болотных кикимор.
   — Черт бы вас побрал… — начала было Энн. . — Ш-ш-ш!
   Она замолчала, ее бил озноб. Они прислушались. В мерном рокоте дождя посторонних звуков как будто слышно не было.
   — Пошли, — сказал он.
   Его пальцы сомкнулись на ее запястье, он зашагал вперед.
   — Куда мы идем?
   — Назад, к Маме Лили Маэ.
   — Синди и Грегори где-то здесь.
   — Может быть.
   — Что вы хотите сказать этим «может быть»?
   — Лодок нет на месте. Вероятно, они уже уплыли.
   — Без меня?
   — Вы их где-нибудь видели?
   Она тряхнула головой.
   — Но я слышала крик.
   Он резко остановился.
   — Это не вы кричали?
   — Нет. Скорее всего это Синди.
   Он кивнул.
   — Хорошо. Посмотрим. Но ведь Синди была с Грегори, да?
   — Да. Я… я пошла к Маме Лили Маэ. Она хотела поговорить со мной наедине, поэтому Синди и Грегори отправились погулять.
   — Если они вместе, с Синди ничего не должно случиться. Грегори ее никогда не бросит. Но мы тем не менее поищем, насколько это возможно. — Он повернулся и снова зашагал. Она шла за ним, опустив голову, чтобы защитить лицо от резких порывов ветра с дождем. Теперь он вел ее.
   Господи, какое счастье, что теперь можно просто следовать за ним. Скоро они выберутся из этого ада. Пусть орет, пусть ворчит, но скоро они выберутся отсюда. Она не могла дождаться момента, когда встанет под душ, такой горячий, какой только сможет выдержать. Она будет мыть голову до тех пор, пока в волосах не останется ни крупинки этой грязи.
   Выругавшись, он внезапно остановился, от неожиданности она уткнулась ему в спину.
   — Что…
   — Мать твою! Мы здесь не пройдем.
   — Почему?
   Он подтащил ее поближе. Гигантские деревья, вывороченные с корнями, преграждали путь. Чтобы прорубить дорогу через это нагромождение корней, ветвей и листьев, требовалось мачете.
   — Итак, к Маме Лили Маэ мы не попадем, — констатировал он.
   — А с ней все в порядке?
   — С Мамой Лили Маэ? В трудной ситуации, предполагающей серьезную борьбу, она оказывается в лучшей форме, чем я сам, — сухо ответил Марк. — Может, Грегори с Синди удалось пробраться к ней назад. Мы будем продолжать смотреть по сторонам, но где бы они ни были, в доме или под дождем в грязи, слава Богу, если они вместе.
   — Мы что же, возвращаемся в город?
   — Мы не можем туда вернуться.
   — Почему?
   — Вы разве не видели, что лодки исчезли?
   — Я… Вы уверены? Может, это просто не то место?
   — Место то. Но лодок нет.
   — О Боже, тогда куда…
   — Я знаю куда.
   — Куда?
   — В убежище.
   — В убежище? Нам нужно выбираться отсюда.
   — Знаю. Но сейчас…
   Он достал что-то из кармана. Энн поняла, что это сотовый телефон. О, слава Богу! Кто-нибудь приедет за ними.
   — Не знаю, удастся ли мне связаться с кем-нибудь. И не уверен, что кто-нибудь сможет добраться сюда.
   Дерево, возле которого стояла Энн, внезапно начало двигаться. Вернее, задвигалась какая-то ветка на нем и в следующий момент стала падать прямо на Энн.
   Она отскочила, издав крик ужаса, и воткнулась прямо в Марка, выбив у него из рук телефон, который исчез в темноте, утонув, видимо, в топкой грязи.
   Марк выругался:
   — Мать вашу!
   — Это была змея!
   — Это была безобидная древесная змейка.
   — Прекратите орать на меня и поищите телефон.
   — Простите, но не я устроил этот концерт из-за жалкой древесной змейки.
   — Она была не такая уж жалкая.
   — Она была крохотная.
   — Черта с два!
   — Ищите телефон!
   Выругавшись в сторону, он начал искать его сам. Энн опустилась на колени рядом с ним. Но под руками прощупывалась только жидкая грязь. Дождь продолжал хлестать. Энн встала. У нее появилось неприятное ощущение, что ее засасывает.
   И в то же мгновение он схватил ее за запястья и резко рванул с того места, где она стояла. Грязь под ее ногами издала противный чавкающий звук.
   — Идиотка! — крикнул он в темноту.
   — Что?
   — Трясина.
   — Трясина?
   — Топь. Надо же соображать, что делаешь, если чувствуешь, что тебя засасывает.
   — Но мне на каждом шагу чудится, что меня засасывает.
   — Ладно, телефона больше нет. Нет, понимаете?
   — Мне очень жаль. Больше, чем вы можете себе представить.
   Он приблизил к ней лицо и посмотрел прямо в глаза. Дождь продолжал поливать их.
   — Может быть, эта проклятая штука и не сработала бы.
   — Может быть.
   — Идите прямо за мной, держитесь вплотную и не создавайте мне дополнительных трудностей.
   — Я не создаю вам дополнительных трудностей!
   Он зашагал назад, стараясь идти по собственным следам. Они вернулись к кромке воды, но он продолжал идти теперь по воде, которая доходила Энн чуть ли не до пояса.
   — Марк!
   Он ничего не ответил.
   — Марк, черт бы вас побрал, куда вы идете? Что мы делаем?
   — Мы не можем вернуться к дому другим путем.
   — Но мы не можем пройти и по этой проклятой воде.
   — Придется!
   — Давайте попробуем пробраться там. Ну же, вы же полицейский, вы должны что-то придумать.
   — Дьявол, Энн, я не могу расстрелять чертовы поваленные деревья!
   Он снова зашагал. Она попятилась от него в испуге. Ветки деревьев лежали в прибрежной полосе воды, словно пальцы гигантского скелета. При каждом шаге, который она пыталась сделать, корни оплетали ее ноги.
   Зубы у нее стучали. Она не сможет. Эта дорога ей не под силу.
   Энн ухватилась за его плечо и, подтянувшись, закричала ему прямо в ухо:
   — Здесь ведь нет ядовитых змей, правда?
   Он обернулся:
   — Не будьте смешной. Это Дельта. Здесь есть ядовитые змеи.
   — Черт!
   — Не трогайте их, и они не тронут вас.
   — Ну конечно! Я ведь прекрасно вижу, куда ступаю!
   Он остановился и, обернувшись, резко произнес:
   — У вас есть лучшая идея насчет того, что нам делать?
   Она беспомощно смотрела на него: промокшая до нитки, дрожащая, с прилипшими к лицу волосами, со струйкой, стекающей с носа.
   — Забирайтесь ко мне на спину, — вдруг скомандовал он. — По крайней мере ноги у вас не будут тонуть в грязи.
   Она, улыбнувшись, покачала головой:
   — Нет, все в порядке. Пошли.
   Он снова двинулся вперед. Энн казалось, что они идут уже целую вечность. На самом деле прошло всего несколько минут. Вдруг месиво под ногами стало таким мягким, что она провалилась, окунувшись в воду с головой.
   Прежде чем она сама успела вынырнуть, он просунул руки под ее спину и рывком поднял над водой. Она инстинктивно обхватила его шею руками. Глядя ей прямо в глаза, он понес ее.
   — Вам… вам не нужно нести меня. Так мы далеко не уйдем.
   — Вы не такая уж тяжелая.
   — Для такой вязкой грязи — достаточно.
   — Осталось недалеко.
   — До чего недалеко?
   — Увидите. Мы почти пришли.
   Она закусила губу. Конечно, она чувствовала себя несчастной — вся мокрая, в грязи, тревога за друзей не отпускала ее. Но он был прав: Синди и Грегори наверняка вместе, а Мама Лили Маэ в этих болотах, как у себя дома.
   Да и она сама больше не одна. Она у него на руках. И хоть он промок и вымазан грязью, она чувствовала на себе взгляд его серебристо-серых глаз, который согревал ее. И больше — он прожигал ее насквозь.
   — Здесь, — резко сказал он и поставил Энн на ноги.
   Тьма была такой непроглядной, что поначалу она не поняла, о чем он говорит. Потом впереди стало вырисовываться какое-то сооружение, стоявшее на вершине холма. Вода плескалась вокруг, но домик стоял на самой вершине.
   — Пошли. — Он потянул ее за руку и почти побежал к огромному кипарису рядом с домиком по проходившей здесь до дождя дорожке. Добравшись до дерева, он отпустил ее руку и прислонился к стене бревенчатого строения, тяжело дыша. Энн тоже едва переводила дух, наблюдая за стихией дождя.
   — Хотите выпить? — спросил Марк.
   — Выпить?
   Он открыл дверь и вошел в дом. Энн с опаской последовала за ним. Внутри было темно, как в чреве у кита.
   — Сейчас, только туфли сниму…
   Она услышала звук его шагов, потом неожиданно вспыхнула спичка. Секундой позже помещение озарилось мягким мерцающим светом масляной лампы, которую зажег Марк.
   Не веря своим глазам, Энн осмотрелась. Это был домик, напоминающий гостиную Мамы Лили Маэ, но здесь единственная комната служила и гостиной, и спальней, и кухней. У стены стояла двуспальная кровать, покрытая старомодным стеганым одеялом. В центре — письменный стол со стулом, в кухонном уголке — круглый стол с четырьмя стульями, стойка, шкафчики, газовая плита и раковина. Как и у Мамы Лили Маэ, раковина была старомодной, вода накачивалась помпой. В углу комнаты был расположен большой камин, в котором лежала горка хвороста и несколько поленьев.
   — Сейчас зажгу огонь, — сказал Марк.
   Энн в нерешительности топталась у двери.
   — Чье… чье это?
   Он оглянулся и удивленно посмотрел на нее:
   — Мое.
   — Ваше?
   Он не сводил с нее глаз.
   — Мое. Что в этом удивительного?
   — Я… я просто не знала, что…
   — Что я тоже выходец из этих болот? Что ж, миссис Марсел, вы разговариваете с чистокровным «енотом».
   — Вы каджун?
   Он ничего не ответил и присел у камина, разжечь который не составляло ему труда. В комнате все было готово к любому неожиданному приходу хозяина, в частности хворост был уже сложен шалашиком под поленьями. Марк лишь несколько раз подул, чтобы пламя разгорелось и запылало. Он поднялся с колен и посмотрел на Энн.
   — Можете делать, что хотите. Душ — во дворе, я не собираюсь таскать на себе эту грязь.
   — Душ — во дворе?
   — Ага.
   Он толкнул дверь, которая вела в помещение, где был туалет и умывальник. Вода здесь тоже накачивалась насосом. Из настенного шкафа он, порывшись в нем, извлек два чистых полотенца, потом что-то еще. Это оказалась огромная байковая рубашка, которую он бросил ей.
   — Пожалуй, это единственное, что я могу вам предложить. Можете сами поискать что-нибудь еще.
   Он пересек комнату и вышел из домика с полотенцем в руке. Энн глядела ему вслед, онемев. Она встряхнула рубашку, которую он ей бросил.
   Не собирается она принимать здесь душ! Не может. Да, она мечтала о душе и продолжает мечтать, но здесь…
   Это было невероятно. Он снова орал на нее. Но хуже всего, что он был здесь.
   Чем он тут занимается? У него есть этот домик. Как он наткнулся на нее там, в болоте? Она положила на кровать байковую рубашку и резко развернулась, полная решимости немедленно получить ответы на все свои вопросы. Выйдя на улицу, она увидела, что душ действительно располагался во дворе, прилегал вплотную к дому, вода лилась откуда-то из стены по мере того, как Марк дергал за какой-то канат.
   Он стоял обнаженный.
   Широкие плечи, упругое тело, поразительный цвет кожи. Вода смывала грязь с его груди. Мускулы играли на плечах, когда он одной рукой качал воду, а другой натирал себя мылом.
   Волосы на его груди были мокрыми и темными, они спускались до узкой талии и продолжались ниже, образуя густое, темное гнездо в самом низу живота. Она смотрела на него, забыв, о чем хотела спросить.
   О Господи, да, он был именно таким, каким она его себе представляла.
   Даже лучше.
   Боже, она ведь глазеет на него!
   Он тоже смотрел на нее не отрываясь.
   Энн резко развернулась и заспешила в дом.
   Она поговорит с ним потом, когда он оденется.
   Через несколько минут Марк снова вошел в дом, в махровом халате, на ходу вытирая волосы полотенцем.
   — Душ в вашем распоряжении, — сказал он.
   Она собиралась было заявить ему, что не будет принимать душ.
   Ну и что она этим докажет?
   Ей безумно хотелось помыться, даже если вода ледяная. Он выглядел таким чистым, уютным, на нем не осталось и следа этой чертовой глины. Кожа у нее зудела, словно в покрывавшей ее грязи что-то копошилось. Придется вымыться.
   — Спасибо, — коротко поблагодарила она и, взяв полотенце и рубашку, направилась к двери.
   — Вы ничего не забыли?
   — Например?
   — Вам мыло не нужно?
   Он бросил ей кусок мыла. Она машинально поймала его.
   — Спасибо. Большое спасибо, — пробормотала Энн и вышла.
   На пороге она задержалась. Потом, уже раздеваясь, она нервно озиралась по сторонам. Да кто в конце концов придет сюда подглядывать за ней во время ливня в этой глуши? Никто.
   Но ведь был Марк.
   Он не вышел. И не выйдет, решила она. Ведь это он отшатнулся от нее вчера вечером с проклятиями. О Господи, как хорошо освободиться от этой грязной одежды. Может, к ней пристали пиявки? Интересно, в этой трясине водятся пиявки? Вполне вероятно. Теперь в ее одежде может оказаться все что угодно.
   К собственному удивлению, она не смогла быстро раздеться. А потом выяснилось, что ей трудно справляться с этим насосом. Вода лилась ей на голову отдельными, редкими каскадами. Свободной рукой она проводила по волосам снова и снова, пока не удостоверилась, что вымыла их настолько, насколько было возможно. Она закрыла глаза. Вода была холодной, ледяной. Но это не имело значения. Дрожа от холода, Энн продолжала поливать себя ею снова и снова, поглаживая живот, грудь, бедра, потом подставила под воду лицо. Открыв глаза, она увидела его.
   Марк.
   Он стоял рядом.
   Она ошиблась. Он вышел.
   Свет и тени, падавшие из окон комнаты, где горела масляная лампа, причудливо плясали на их лицах. Теперь его глаза казались совершенно серебряными, черты лица стали резкими и само лицо выглядело чрезвычайно напряженным.
   Мужским. Устрашающе мужским…
   Исходящий от него жар невольно передался ей, и все ее тело словно пронзила молния.
   Во рту пересохло.
   Сердце бешено заколотилось.
   Дыхание стало прерывистым.
   — Я подумал, может быть, вам нужна помощь, чтобы вымыть волосы, — закричал он, перекрывая вой ветра и грохот дождя, обрушивавшегося на козырек над крыльцом.
   Его глаза прожигали ее насквозь, он смотрел ей прямо в лицо. Потом взгляд его скользнул вниз, на ее грудь, на живот, на впадину между бедер. Огненная волна прокатилась по ее телу.
   Волосы…
   Он снова посмотрел ей прямо в глаза.
   — Волосы?
   — Да, волосы.
   — Вы глазеете на меня, — сказала Энн.
   Он пожал плечами. Улыбка чуть тронула его губы:
   — Но вы же тоже глазели на меня.
   — Ничего подобного.
   — Глазели-глазели, точно. А я беспокоился только о ваших волосах. Вы ведь слишком упрямы, чтобы попросить о помощи, а мыть голову и одновременно качать воду очень трудно.
   — Я справилась.
   — Тогда извините. Я не хотел… — начал он и осекся.
   — Вы продолжаете глазеть на меня, — повторила она.
   — Правильно. А вы глазели на меня! Мы уже согласились, что оба глазели друг на друга.
   — Но я делала это не так долго.
   — Зато вы первой начали.
   — Случайно.
   — Как же!
   — Ну ладно, насмотрелись?
   — Говорю вам, я не хотел… — голос его стал прерывистым и тихим. — А черт, чего я хотел! Вы совершенно правы. Хватит пялиться! — вдруг решительно согласился он, протянул к ней руки, вытащил из-под душа и крепко обнял.

Глава 13

   Не сказав больше ни слова, Марк ногой распахнул дверь и точно так же закрыл ее за ними. Не выпуская Энн из объятий, он подвел ее к покрытой стеганым одеялом кровати, и они упали на нее, продолжая целоваться. Он впивался в ее рот, глубоко и жадно проникал в него языком, разжигая внутри нее всепоглощающее пламя. Его руки нежно гладили ее по щекам, потом скользнули на шею, на грудь, стискивая и лаская ее, на бедра… Потом сильные ладони снова сжали маленькие груди, и большими пальцами он начал нежно поглаживать затвердевшие соски, вызывая бешеный, сладкий, неистовый отклик в каждой клеточке ее тела.
   О Боже, она чувствовала…
   Всем своим существом она ощущала, как в ответ на его страсть, его нетерпение в ней поднимается головокружительное, непреодолимое желание, какого она никогда не испытывала с другим мужчиной. Прикосновение его мощного тела было таким возбуждающим. Там, где он касался ее обнаженными его участками, ее словно прожигало насквозь. Халат, все еще скрадывавший кое-где его наготу, создавал ощущение влекущей тайны. Прикосновение его рук…
   Его язык, продолжавший скользить по ее губам, властно проникавший в ее рот, вызывал необыкновенное возбуждение…
   Вдруг он приподнялся и навис над нею, опираясь на кисти рук, глядя прямо в глаза.
   — Есть возражения? — хрипло спросил он, тяжело дыша, жилка на его шее быстро пульсировала. В мерцании лампы серебристые глаза на его красивом, напряженном лице казались теперь почти золотыми. — Господи милостивый, Энн, если ты не хочешь, прогони меня туда, под дождь.