Грэм Хизер. Жажда искушения

   — Я неловко выразился, — попытался объяснить Марк. — Просто я пытаюсь уберечь миссис Марсел от опасности и сохранить ей жизнь.
   — А! — понимающе кивнул Майкл.
   — Кстати, сынок, у тебя разве нет сегодня никаких дел? — поинтересовался Марк.
   — Полно, — согласился Майкл и тут же обернулся к Энн. — Я очень внимательно следил за ситуацией, по газетам, разумеется. Вы действительно уверены, что ваш бывший муж невиновен, несмотря на все эти проклятые улики?
   — Я точно знаю, что он ни в чем не виноват, — просто ответила Энн.
   — Майкл… — предупреждающе начал Марк.
   — В таком случае, — не обращая на него никакого внимания, продолжал Майкл, удобно откидываясь на спинку стула, — отец совершенно прав. Если Джон Марсел не убийца, значит, убийца кто-то другой и для него вы представляете серьезную угрозу, поскольку полны решимости доказать невиновность своего бывшего мужа. Вам следует быть очень осторожной, потому что ваше положение действительно опасно.
   — Майкл, хочешь еще кофе? — поспешно перебил его Марк.
   Глядя в чашку, Энн усмехнулась, потом подняла глаза и, встретившись с искренним взглядом Майкла, подумала, что этот молодой человек ей нравится.
   Отношения Марка с сыном, видимо, были исключительно нежными и доверительными. Судя по всему, у них очень дружная семья. Марку и его жене удалось воспитать обаятельного и умного сына. И между Майклом и Марком по сей день оставалось что-то сугубо личное, сокровенное, недоступное посторонним. Это было очень трогательно.
   — Я понимаю, что мне нужно проявлять осторожность, — заверила Майкла Энн.
   — Ну и отлично, — облегченно вздохнул Майкл. — Да, папа, спасибо, еще немного кофе, и мы с Брит побежим. Нужно забрать нашу маму от дантиста, а потом мы все отправимся на пляж.
   — Будем плавать, — счастливо сообщила Брит.
   — Это замечательно, — сказала Энн.
   — А вы любите плавать?
   — Обожаю.
   — Может, нам лучше купить ей тогда купальник? — озабоченно спросила у деда Брит.
   Энн снова почувствовала, что краснеет.
   — Я… у меня есть купальник, Брит, но большое тебе спасибо за заботу. — Она быстро допила кофе и встала. — Ну что ж, мне тоже пора.
   — Подождите минутку, пожалуйста, — попросил Марк.
   — Я могу вызвать такси…
   — Подождите минутку, — настойчиво повторил Марк.
   — Хорошо. — Она не стала спорить.
   Майкл с дочкой встали. Марк пошел в спальню одеваться.
   — Он старается защитить вас, — сказал Майкл.
   — Но, к сожалению, до сих пор считает Джона виновным, — сокрушенно ответила Энн.
   — Нет, должно быть, он принимает во внимание вашу уверенность, потому что очень тревожится за вас. Знаете, полицейскому трудно идти против очевидных улик. Но он старается. Вы знаете, Марсела ведь не будут арестовывать.
   Энн удивленно вскинула брови:
   — Это окончательно решено?
   Майкл утвердительно кивнул:
   — Во всяком случае, пока, — и помолчав, добавил: — Если вы правы, вам нужно быть очень осторожной. И Джона Марсела убедить, чтобы он зря не рисковал.
   — Непременно. Большое вам спасибо.
   Майкл улыбнулся и крикнул:
   — Папа, пока! Мы с Брит ушли!
   В этот момент Марк появился на пороге в модной хлопчатобумажной рубашке с короткими рукавами, заправленной в джинсы, в кроссовках.
   — Нет, вы не можете так уйти, я должен обязательно попрощаться с моей любимой девочкой, — сказал он, подхватывая Брит на руки и обнимая. Девчушка весело расхохоталась, тесно прижимаясь к дедушке. Марк поставил ее на пол и попросил: — Поцелуй за меня маму и напомни ей, что на следующей неделе мы собирались вместе поужинать.
   — Обязательно, дедуля, — девочка с минуту колебалась, а потом протянула ручки к Энн. Та инстинктивно наклонилась, чтобы быть к ребенку поближе, и искренне обняла девочку.
   — Мне было очень приятно познакомиться с вами, мисс Брит Лакросс.
   — А мы когда-нибудь поплаваем вместе?
   — Непременно.
   — Когда?
   — Когда? — повторила Энн. Глазищи у Брит были огромные и очень синие, она испытующе смотрела ими прямо в глаза Энн. Энн уже и забыла, какими настойчивыми бывают маленькие дети и что они всегда требуют точного ответа.
   — Брит… — начал Марк.
   — Нет-нет, все в порядке, — быстро перебила его Энн. — Брит, я не могу тебе сейчас точно этого сказать, но надеюсь, что скоро.
   — А вы не забудете?
   — Нет, не забуду. Обещаю тебе. Клянусь Богом, мы обязательно встретимся.
   Брит это, похоже, вполне удовлетворило. Энн встала, и они все вместе вышли из дома. Марк запер дверь, Майкл с дочкой сели в длинную серебристую «вольво». Энн забралась в машину Марка. Поворачивая ключ зажигания, он спросил:
   — Куда?
   — Вообще-то мне нужно домой, — ответила она.
   Машина тронулась.
   Ее удивило, что, подвезя ее к подъезду, Марк не выключил мотора.
   — Ты не зайдешь?
   Он качнул головой:
   — Нет, в больнице меня ждет секретарь суда, чтобы записать показания Джона. Я подожду, пока ты войдешь в дом. Выйди на балкон и помаши мне рукой, если все в порядке и в шкафах не прячутся никакие мерзавцы. Потом запри балкон и ни за что никого не впускай, пока не убедишься, что это человек, которому ты полностью доверяешь.
   — То есть никого, кроме тебя? — поддела она.
   — Именно, — подтвердил он, с интересом взглянув на нее.
   — Я, наверное, приеду днем в больницу, — сказала Энн. — И потом мне нужно заскочить в автомастерскую, чтобы сделать другие ключи.
   — Поездишь пока на такси, а я пошлю кого-нибудь сегодня в Дельту, чтобы привезли твои вещи, так что ты получишь к вечеру свои ключи. Кстати, а как ты вошла в квартиру, когда мы вернулись из Дельты?
   — Я прячу ключи под коврик, — призналась Энн.
   Марк застонал в отчаянии.
   — Проверь, чтобы дверь была закрыта изнутри на все задвижки, когда войдешь, поняла?
   — Хорошо.
   — Я врежу тебе новые замки, как только смогу.
   — Но никто ведь не покушался на мои ключи…
   — Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть уверена, что они лежали там, под ковриком, все время, пока тебя не было?
   — А почему ты думаешь, что кому-нибудь пришло в голову заглянуть под коврик? Если бы кто-то побывал в моей квартире, было бы что-нибудь украдено или хотя бы сдвинуто с места.
   — Ну почему же ты такая беспечная? Не забывай: кто-то уже пытался забраться к тебе.
   Энн тяжело вздохнула. Марк смягчился:
   — Будем надеяться, что никто не заглянул под коврик: кому придет в голову, что ты так неправдоподобно глупо прячешь ключи?
   — Неправдоподобно глупо?
   — А то как?
   Энн собралась громко хлопнуть дверцей, но Марк схватил ее за руку:
   — Ну разве я не прав?
   — Вы умеете удивительно удачно подбирать слова, Лакросс, — сердито заметила она.
   — Проверь все шкафы и прочее, Энн. Я серьезно.
   — Хорошо!
   Энн поднялась по лестнице, добросовестно осмотрела все комнаты и шкафы, потом вышла на балкон и помахала рукой Марку. Он помахал ей в ответ, и машина сорвалась с места.
   Энн хотела было уже войти в комнату, как вдруг заметила какого-то человека, прислонившегося к колонне у входа в кафе на противоположной стороне улицы. Человек читал газету. Его бейсболка была надвинута глубоко на глаза.
   Однако Энн узнала его. Это был напарник Марка, Джимми Дево. Интересно, это Марк попросил его наблюдать за ее квартирой? Почему тогда он ничего ей об этом не сказал? Или Дево делает это по каким-то собственным соображениям?
   Энн передернула плечами, вошла в квартиру и заперла балконную дверь. Поспешно подойдя к телефону, она набрала номер отделения интенсивной терапии, собираясь попросить медсестру отнести аппарат в палату Джона.
   Однако ей сообщили, что поздно вечером его перевели в обычную палату, где в конце концов она его и разыскала.
   — Это Энн, Джон. К тебе едет Марк Лакросс, чтобы снять письменные показания. Хочешь, чтобы я тоже приехала? Я могу быстренько выскочить и…
   — И посторожить меня? — спросил Джон. — Нет, Энни, со мной все будет в порядке. Сделай одолжение, не выходи никуда до тех пор, пока я тебе не позвоню.
   — Ладно. Если ты уверен, что я тебе не нужна…
   — Нужна, но не для этого. Я собираюсь рассказать правду, всю правду и ничего, кроме правды, и сотрудничать с полицией всеми доступными мне способами. Энн, ты была совершенно права: я обязан выяснить истину. Ради Джины, ради Кати, ради тебя и ради себя. Все будет хорошо. Но как пойдут дела, я еще не знаю. Повторяю, никуда не уходи, пожалуйста, ладно?
   — Ну конечно.
   Она повесила трубку, переоделась и принялась слоняться по квартире. Наткнувшись на мольберт, взяла карандаш и продолжила работу над эскизом портрета Синди.
   Но вскоре работу пришлось отложить. Энн так и не сделала пока фотоснимков Синди и, следовательно, не могла писать ее портрет.
   Она укрепила на мольберте новый, чистый лист бумаги, но отставила и его, перейдя к холсту и делая карандашный набросок прямо на нем. Ее воображение и ее пальцы работали с удивительной легкостью. Время полетело незаметно. Минуло несколько часов. Энн не прерывалась даже для того, чтобы выпить кофе, стакан воды или принять душ.
   Когда телефонный звонок вернул ее к действительности, она с удивлением обнаружила, что уже достаточно поздно: солнечный свет, проникавший в гостиную-мастерскую через световой люк, начал меркнуть.
   — Энни? — это был Джон.
   — Привет! Как дела?
   — Отлично. Послушай, я еду к тебе, меня освободили.
   — Что?! — возмущенно закричала Энн. — Джон, ты перенес операцию! Ты не можешь…
   — Энн, — нетерпеливо перебил ее Джон, — ты представляешь себе, сколько стоит пребывание в такой больнице со всем этим сверхсовременным оборудованием? Меня достаточно крепко сшили, тщательно проинструктировали, как вести себя, и отпустили.
   — Но ты только что вышел из коматозного состояния!
   — Точно. Но ведь вышел же!
   — Я не верю, что…
   — Энн, я уже еду. Мне нужно тебя повидать, поговорить с тобой, мы должны вместе все обдумать.
   Джимми Дево там, внизу, наверное, все еще наблюдает за ее окнами. Дверь в ее спальню по-прежнему висит на одной петле. И Марк может появиться здесь в любую минуту.
   К тому же она чуть не забыла, что Эйприл хотела ей что-то рассказать.
   — Джон, не приезжай сюда.
   — Почему?
   — Я не могу тебе это сейчас объяснить. Давай встретимся в клубе.
   — В «Аннабелле»? — озадаченно уточнил он.
   — Да. Жди меня там через полчаса.
   — Хорошо. Буду ждать.
   Энн положила трубку и тут заметила, что огонек автоответчика мигает — Господи, она не удосужилась прослушать записи с тех самых пор, как получила сообщение из больницы и помчалась туда.
   Энн нажала кнопку прослушивания. Первая запись представляла собой лишь чье-то дыхание.
   На второй дыхание было более громким. Кто-то дурачился, пытался напугать меня, подумала Энн, услышав на третьей записи еще более шумное дыхание.
   Она хотела было прекратить прослушивание и выключить автоответчик, но тут услышала голос дочери: «Ма? Это Кати. Мне сообщили, что ты просила позвонить. Это так? — послышался какой-то треск и сдержанное ругательство. — Мам! По их словам, ты говорила, что это не срочно, но чтобы я тем не менее позвонила как можно скорее. Мам, я сегодня вечером уезжаю обратно в лагерь, ну пожалуйста, возьми же трубку. С тобой ничего не случилось? С папой все в порядке? Мам! Ну ладно, попробую еще раз позвонить завтра, в десять часов по вашему времени. Пожалуйста, будь дома, я с ума схожу. Я тебя люблю. И передай папе, что я его тоже люблю. Будь дома, пожалуйста. Просто ужасно, когда не знаешь, где твои родители!»
   Энн упала в кресло рядом с телефоном. «О Кати!» — вырвалось у нее. Она проверила время записи: Кати звонила сегодня утром минут за десять до того, как Энн вернулась домой. Ну что ж, в том, что Кати так долго не могла с ней связаться, был и положительный момент: теперь Энн не придется сообщать ей, что ее отец в больнице.
   Теперь она должна будет лишь сказать, что, если в ближайшее время не откроется что-то новое, Джона, вполне вероятно, обвинят в убийстве.
   Энн отчаянно застонала, потом, вспомнив, что должна встретиться с Джоном, вскочила с места, но тут же сообразила, что бассетоподобный Джимми наблюдает за входом.
   Она задумалась: как бы выскользнуть из дома, чтобы Джимми Дево ее не заметил?
 
   Синди считала, что в этот вечер танцевала особенно хорошо.
   К своему обычному костюму она добавила одну деталь — крохотную белую сумочку, которая свисала со шнурка, свободно опоясывавшего ее талию. Покачивая бедрами, приседая, делая вращательные движения, посылая воздушные поцелуи, надувая губки и улыбаясь направо и налево, она довольно плотно набила сумочку купюрами.
   Покинув сцену и направляясь в гримерную, она поздравила себя с «хорошим уловом». На полпути ее остановил дородный рыжий вышибала по прозвищу Одноглазый Джек. Его действительно звали Джеком, а глаз он потерял в потасовке еще в школе. Он был вполне симпатичным парнем и хорошим вышибалой: относился к людям очень доброжелательно, но до тех пор, пока те не становились буйными и не начинали себя плохо вести. Уж тогда Джек безжалостно вышвыривал за дверь любого.
   — Синди!
   — Да?
   — Хозяин хочет видеть тебя.
   — Что?
   — Он послал тебе вот это. — Джек поднял руку с зажатыми между пальцами двумя хрустящими сто-долларовыми бумажками.
   Она ловко выхватила деньги.
   — Это ты так хороша или ему так приспичило? — ухмыляясь, поинтересовался Джек.
   — Почему бы тебе не спросить у него самого? — парировала Синди.
   — Потому что мне нравится моя работа, — признался Джек.
   Проходя мимо него, Синди, тряхнув головой, пригрозила:
   — Вот расскажу ему, как ты о нем отзываешься, достанется тебе!
   — Ты не сделаешь этого, — умоляющим голосом попросил Джек, — ты же хорошая девочка.
   — Да, да, да, — пробормотала Синди. Она уже поднималась по лестнице, ведущей в хозяйский кабинет, и ощущение у нее было отвратительное.
   Ей не хотелось видеть Дюваля. Сама виновата. Жадность ее обуяла. Он, конечно же, наблюдал за ее проделкой с сумочкой. Что-то новое… Сейчас он снова задаст ей жару.
   Зато он хорошо платит, напомнила себе Синди.
   И все же ладони у нее вспотели. Она не хотела идти к нему.
   Постучав в дверь, она услышала:
   — Кто там?
   — Синди.
   — Входи, я тебя жду.
   Он ждал. Открыв дверь, она увидела, что он стоит у стеклянной двери, совершенно голый, и наблюдает за Эйприл и Марти, исполняющими свой танец на сцене. Дюваль был высок ростом, крепко сбит. Синди окинула его взглядом.
   Уже возбужден.
   У нее подвело живот.
   Дюваль обернулся. Она увидела его лицо. Оно расплывалось в медленной улыбке. Потом он начал хохотать.
   — Синди… Синди, ты так чудесно танцевала сейчас там, внизу… Ну а здесь будет кое-что другое, правда? Джины больше нет, так что теперь только ты…
   — Да, Джины нет, — повторила Синди, с трудом ворочая языком. Он прислал ей две сотни, и она не собирается их ему возвращать.
   Чего бы он от нее ни потребовал.
   — Ну иди же ко мне, сладкая моя девочка. Ты ведь получила деньги. Так иди сюда. — Он помолчал, окидывая ее с ног до головы возбужденным взглядом. — И сделай все, как положено, детка. С энтузиазмом. С Джиной или без нее, но я хочу получить удовольствие. Если точнее, то я хочу получить еще большее удовольствие.
 
   У входа ее приветствовал парень с черной повязкой на глазу. Увидев Энн, он широко улыбнулся — ведь она приходила в клуб не в первый раз.
   Войдя, Энн увидела на сцене Эйприл и Марти. Значит, придется немного подождать, чтобы поговорить с Эйприл.
   Она направилась к бару и заметила, что Джон уже там, окруженный толпой девушек. Энн узнала Дженнифер, с остальными она была едва знакома. Они ласкались к Джону, видно было, что они искренне рады ему и хотят его поддержать.
   — Миленький, мы знаем, что ты ни в чем не виноват, — заверяла его Дженнифер.
   — И намерен это доказать, но я очень признателен вам, дамы, за ваше доверие. Раз вы мне верите, полиции придется получше во всем разобраться.
   — Да, только бы поскорее, пока еще кого-нибудь не убили теперь, когда тебя отпустили из больницы, — сказала высокая блондинка с длинными ногами.
   Энн кашлянула.
   — Энн, это вы! — воскликнула Дженнифер, обернувшись. — Посмотрите, это Джон!
   — Да, это Джон, — подтвердила Энн, встретившись глазами со своим бывшим мужем и улыбкой давая ему понять, что ситуация ее забавляет. Джон покраснел. Энн покачала головой, продолжая улыбаться.
   — Энни! — воскликнул Джон, вставая. Подойдя к ней, он тепло и сердечно обнял ее. Однако, ответив ему таким же крепким объятием, она почувствовала, как он напрягся, и тут же отпустила его.
   — Думаю, им надо поговорить, — тихо сказала девушкам Дженнифер.
   — Если вы не возражаете, — подтвердил Джон.
   Девушки удалились.
   — Прости, — сказал Джон и снова покраснел.
   — Да брось, ты ведь все равно ничего не можешь поделать со своим роковым обаянием, а, детка?
   — Они — просто мои друзья.
   — Я знаю. По-настоящему ты любил только Джину, а этих милашек ты только рисовал.
   Он согласно кивнул.
   — Я поняла это, как только пришла сюда в первый раз и увидела их.
   — Сколько раз ты была здесь? — строго спросил Джон.
   — Несколько.
   — Тебе не стоит сюда ходить. Энн удивленно подняла бровь:
   — Но ты ведь ходишь. Кроме того, я надеялась, что ты в знак благодарности за то, что я спасла тебе жизнь, очнувшись от наркоза, прошепчешь мое имя, а ты вместо этого прошептал: «Аннабелла».
   — В самом деле?
   — Именно так.
   — Наверное, я что-то хотел этим сказать.
   — Я так и поняла.
   — Ты что-нибудь еще узнала?
   — Ну ты же уже слышал: Джейн Доу, которую задушили, в вечер убийства видели в этом клубе.
   — Да, это я слышал. Но я имею в виду, не узнала ли ты чего-нибудь, что помогло бы вычислить убийцу?
   Она отрицательно покачала головой.
   — Я должен что-то вспомнить, — сказал Джон, недовольный собой, — я видел что-то такое, что знаю только я, теперь все в моих руках… Но я не могу вспомнить! Я ничего не вижу за этими проклятыми тенями. Я просто в отчаянии!
   — Джон, это может всплыть у тебя в голове совершенно неожиданно.
   — Но когда?
   — Не знаю. Я… — Энн запнулась. К ним приближался Хэрри Дюваль. Он был в шелковой рубашке и хлопчатобумажных брюках, как всегда элегантный. Широко улыбаясь, он протянул руку Джону.
   — Марсел! Как приятно видеть вас. Последнее, что я о вас слышал, это то, что вы в беспамятстве, вроде бессловесного растения, и что вас собираются при первой возможности упрятать в кутузку. А вы вот он, живой, в отличной форме — и свободный, словно птичка!
   — Да, мне, считайте, повезло.
   Усаживаясь на табурет у бара рядом с Джоном, Дюваль одарил улыбкой и Энн.
   — У нас здесь наступили трудные времена, Джон. Без Джины. Очень многие тяжело переживают ее смерть. И полиция снует повсюду. А для бизнеса это, как вы понимаете, очень вредно. Но большинство из нае верят вам. И рады, что вы снова здесь.
   — Спасибо, — поблагодарил его Джон. — Я совершенно не сомневаюсь, что теперь, с моим возвращением, у полиции появится ниточка.
   — За тобой кто-то следил? — всполошилась Энн.
   Джон серьезно кивнул:
   — Уверен, что да.
   — Это, может быть, Марк?
   Джон отрицательно покачал головой:
   — Лакросса вызвали сразу же, как только кончили записывать мои показания. Я вышел из больницы уже через час, к тому же мне удалось выскользнуть через черный ход кафетерия.
   — Вы знаете, — сказал Дюваль, — мы рады видеть вас снова. Девочки вас обожают. Но… должен вам сказать, что ваша жена затмила вас.
   — Поосторожнее с Энни, — предупредил Джон. — У нее… У нее, знаете ли, дочь студентка.
   Джон просто невыносим. Энн не знала, чувствовать ли себя польщенной такой неуклюжей попыткой оградить ее от домогательств или оскорбленной тем, что он не считал ее способной выглядеть привлекательно среди здешних красавиц.
   — Я пытался подрядить ее на работу, — сказал Дюваль и подмигнул Энн.
   При этом она ощутила какую-то странную неловкость. Дюваль вообще возбуждал странные чувства. В его присутствии ей было неуютно, но в то же время он обладал неотразимой сексуальностью.
   — Энн не нуждается в работе, она художница, — ответил Джон. — Она… она…
   — Она отлично смотрелась бы в моей команде, — перебил его Дюваль.
   Джон как-то необычно посмотрел на нее.
   — Она отлично смотрится и сама по себе, — сказал он. — И она — моя бывшая жена, Дюваль. А вовсе не танцовщица.
   — Ваша бывшая жена очень, очень сексуальна, — поддразнил его Дюваль.
   — Ну ладно… — начал было Джон.
   Но в этот момент Энн вскочила с табурета. Эйп-рил закончила выступление. Стоя в затемненной левой кулисе, она уже давно манила ее пальцем, но Энн лишь сейчас заметила это.
   — Простите меня, — сказала она мужчинам и, увидев их удивленные взгляды, с улыбкой пояснила: — Мне нужно повидаться с приятельницей, — после чего поспешно удалилась.
   Эйприл уже исчезла. Пройдя между столиками через затемненный зал, Энн нырнула в кулису. Она была уверена, что Эйприл ждет ее в гримерной, и направилась по коридору в ту комнату, где накануне разговаривала с Синди, Дженнифер и Эйприл.
   Постучав, она толкнула дверь. Свет в комнате был погашен, и повсюду скользили какие-то тени.
   — Эйприл? — позвала Энн и вошла.
   Неожиданно дверь за ней захлопнулась, и комната погрузилась в кромешную темноту.
   Энн хотела закричать, но ее рот зажала чья-то рука и чей-то голос прошептал:
   — Ш-ш-ш-ш!

Глава 19

   Сидя в кабинете Ли Мина, Марк читал окончательное заключение о вскрытии Джейн Доу, которая теперь была опознана как мисс Элли Трейнор из Лос-Анджелеса, Калифорния, тридцати восьми лет, президент и председатель совета директоров туристической компании «Тайм-тревел инкорпорейтед», специализирующейся на организации путешествий для людей, располагающих ограниченным временем. Она жила одна, всецело отдавалась работе, скопила небольшое состояние, не имела ни детей, ни бывших мужей, ни родителей, сотрудники и коллеги ее обожали.
   — Справка только что поступила по компьютеру, — сообщил Ли. — Мы, разумеется, проверим, но, похоже, это действительно она. Она приезжала в Новый Орлеан, чтобы ознакомиться с местными возможностями организации туристских маршрутов. В офисе ждали ее возвращения, но она не появилась. Данные совпадают — рост пять футов семь дюймов, вес сто тридцать фунтов, блондинка. Мы сейчас ждем ответа от стоматолога, но, ручаюсь репутацией, он будет положительным.
   Марк утвердительно кивал, глядя на прижизненную фотографию женщины. Очень хорошенькая, холеная и утонченная.
   — На ужин ела рыбу… — сообщил Ли.
   Марк вопросительно взглянул на патологоанатома.
   — …которую готовят, насколько мне по крайней мере известно, только в двух местах, — продолжил тот.
   — Ты знаток. Где?
   — В «Дивинити», на Чарлз-стрит, и в «Эйбелоне», рядом с Бурбон-стрит.
   — Сейчас проверим. Можно от тебя позвонить?
   — Пожалуйста.
   — На работу мисс Трейнор уже сообщили, полагаю?
   Ли кивнул.
   Нажимая кнопки на телефонном аппарате, Марк продолжал читать заключение. Потом взглянул на часы.
   — В Лос-Анджелесе сейчас полдень?
   — Да.
   Трубку сняла девушка, говорившая с придыханием. Марк представился, выразил соболезнования, а потом попросил о помощи:
   — Вы можете мне рассказать, что она делала в Новом Орлеане, с кем встречалась?
   — Там должен был быть один джентльмен. Он, знаете ли, такой обаятельный. Он сказал мне, чтобы мы не волновались, когда я позвонила в первый раз… Ну когда мы впервые заподозрили, что Элли пропала.
   — Кто он?
   — Наша компания уже имела с ним дело и прежде, но на этот раз Элли планировала послать к нему большую группу туристов.
   — Вы не могли бы сообщить мне его имя?
   — Жак Морэ.
   Марк вскинул глаза на Ли, поблагодарил девушку и повесил трубку.
 
   В течение нескольких секунд Хэрри Дюваль и Джон Марсел пристально изучали друг друга.
   — Не смотрите на меня так. Я этого не делал! — твердо сказал Хэрри.
   — Ну и я этого не делал, — так же твердо заявил Джон. — Я любил ее. Вы это знаете.
   — А мне она приносила кучу денег, — напомнил Хэрри Дюваль.
   — Но этому пришел бы конец, если бы она вышла за меня замуж.
   — Говорю вам, я этого не делал, — повторил Хэрри. — И улики пока еще очень сильно свидетельствуют против вас, а не против меня. А вообще-то у нее в прошлом черт знает сколько всего было. Она ведь до самого последнего дня встречалась и с другими. Вы же не были настолько наивны, чтобы полагать, что она отвергла всех остальных в тот самый момент, когда увидела вас?
   — Я не был наивен ни в малейшей степени. Я просто влюбился в нее. Мне было плевать на ее прошлое. И я готов биться об заклад, что Джину убили только потому, что она хотела начать новую жизнь со мной. Кому-то очень не хотелось ее отпускать.
   Хэрри Дюваль решительно затряс головой, глядя в стакан кампари, налитый ему барменом. Медленно подняв его, он проглотил содержимое и, глядя на сцену, скорчил гримасу. Джон тоже взглянул на сцену, где танцевала Дженнифер. Она была далеко не так совершенна, как другие девушки, но мужчинам, сидевшим в переднем ряду, это, похоже, было все равно.
   — Я ее не убивал. Вы ее тоже не убивали. Жак? — Хэрри снова покачал головой. — Не вижу Жака в роли убийцы. Он слишком корыстен, с него сталось бы шантажировать ее, но убить… Наверное, Джина еще с кем-нибудь встречалась. С кем-то, о ком почти никто из нас не знал.