Страница:
— Нет, не надо. Я сам здесь останусь.
— Конечно. Но…
Ребята выпили кофе, поблагодарили Энн и уехали. Энн подозрительно уставилась на Марка:
— Ты, случаем, не придумал этого незваного гостя, чтобы доказать мне, что я идиотка, оставившая балкон открытым, и что если бы не ты, я попала бы в большую беду?
Он ответил ей таким же малоприветливым взглядом:
— В Новом Орлеане, да будет тебе известно, и без того хватает преступлений. И я бы не стал попусту отвлекать своих коллег от дела.
Он снова улегся на диван и повернулся к ней спиной, но был уверен, что она ушла не сразу.
Может быть, она даже хотела поговорить с ним.
Наверное, и ему следовало с ней поговорить.
Возможно. Но он уже пытался. И с него хватит того удара по самолюбию, который он получил сегодня ночью.
Марк спиной ощутил, что она повернулась и ушла к себе в спальню.
Марк спал долго. Солнечный свет лился в комнату сквозь стеклянную, теперь уже запертую балконную дверь.
Он все еще чувствовал себя, как с похмелья. Что его разбудило? Телефон! Звонил телефон.
Энн выскочила из спальни. Заметила его, посмотрела на аппарат, потом на Марка.
— Это твой телефон, — сказал он.
— Как мило, что ты это заметил.
— Ну?
— Автоответчик включен.
Она вдруг нахмурилась. Он почти видел, как шарики ворочаются у нее в голове. Да, автоответчик включен, и если она не снимет трубку, он услышит то, что скажет ее собеседник. Энн решительно направилась в кухню, чтобы поговорить с кухонного аппарата.
Но не успела. Включилась запись: «Привет, это Энн. Я не могу сейчас поговорить с вами. Пожалуйста, оставьте ваше имя, номер телефона и сообщение, я перезвоню вам как только смогу. Спасибо».
Энн открыла было рот, чтобы заговорить, но тот, кто звонил, опередил ее: «Миссис Марсел, это Роана Дженкинс, я одна из сиделок мистера Джона Марсела в больнице. Я только хотела вам сообщить, что Джон вышел из комы. Естественно, врач проинформировал об этом полицию, но я хотела, чтобы вы узнали об этом как можно скорее, может быть, вам удастся приехать первой, то есть, ну, я же знаю, как вы относитесь к мистеру Марселу, вы были так преданы ему и так ждали его выздоровления…»
«Естественно!» — раздраженно подумал Марк. Слава Богу, умный доктор сначала позвонил в полицию. Если бы это случилось два дня назад — до того, как он по милости Энн уронил свой сотовый телефон в грязь, — он бы уже все знал.
Марк подошел к Энн и выхватил трубку у нее из рук прежде, чем она успела что-либо сказать. Энн сверкнула на него злобным взглядом, который он проигнорировал.
— Это лейтенант Лакросс, мисс Дженкинс. Мы с миссис Марсел выезжаем. — Он отплатил Энн таким же зловещим взглядом. — Вместе.
На столе у Жака Морэ зазвонил телефон, он снял трубку:
— Алло?
— Алло! О, вы действительно в офисе! — женский голос на другом конце провода звучал взволнованно. — Я звонила домой, но правильно говорила мисс Трейнор — вы исключительно трудолюбивы и приходите на работу спозаранку! Это Шери, секретарша мисс Трейнор. Мы здесь немного беспокоимся. Мисс Трейнор должна была вернуться на работу, но не пришла ни вчера утром, ни сегодня, и мы пока не смогли дозвониться к ней домой. Мы надеялись, что она, быть может, задержалась в Новом Орлеане и вы знаете, где она. — Шери неловко откашлялась. — Просто мы обеспокоены, вы же понимаете?
— Конечно.
Жак уставился на трубку. «О черт, черт!»
— Не думаю, что вам стоит так уж беспокоиться, — любезно сказал он. — К сожалению, я не могу вам помочь, поскольку мы проводили время в разных компаниях, но она говорила, что, очутившись в Новом Орлеане, мечтает задержаться на пару дней и совершить экскурсию по туристскому маршруту «Путь плантаторов», знаете?
— О! Но она, должна вам сказать, очень обязательный человек и всегда звонит в таких случаях.
— Она ведь ваш босс, не так ли?
— Да, да, конечно.
— Может быть, она решила продлить себе отпуск? Как я понимаю, она заботится об отдыхе для других, но редко отдыхает сама.
— Это правда. Я вовсе не хочу сказать, что она не имеет права отдыхать столько, сколько хочет и сколько заслужила, безусловно… но, как я уже говорила, мы беспокоимся.
— Уверен, что все прояснится.
— Да, разумеется. И она, конечно, скоро позвонит. Большое спасибо за помощь.
— Постараюсь сделать все что смогу.
— Огромное вам спасибо.
— Не за что.
Безмолвная трубка лежала в его руке, и он с ужасом взирал на нее. Потом медленно положил на рычаг. Пот градом катился по его спине.
Энн казалось, что они с Марком — двое детей, играющих в игру «кто кого обгонит».
Но это не имело никакого значения. Когда они добрались до больницы, он взял все в свои руки: он был гораздо сильнее и легко сдерживал ее, ведя под руку.
— Я родственница, — настаивала Энн.
— Ты — бывшая жена.
— Этого достаточно.
— Конечно. Скажи это мужчине, который платит алименты более чем одной бывшей жене.
Когда они вошли в отделение интенсивной терапии, где лежал Джон, появился сияющий молодой темноволосый доктор:
— Лейтенант! Рад вас видеть.
— Я тоже рад вас видеть, Майкл. Как пациент?
— Скоро будет в полном порядке.
— Как он сейчас? — нетерпеливо перебила его Энн.
— Набирается сил. Думаю, вас приятно удивит его внешний вид. Он принял ванну, сам немного поел. Вы его бывшая жена?
— Да, — ответила Энн, зыркнув на Марка.
— С ним еще никто не говорил, лейтенант. Если вы хотите повидать его наедине…
— Разве не члены семьи имеют право первыми повидать больного наедине? — с вызовом спросила Энн.
— Вы ведь его бывшая жена, не так ли?
— Это я привезла его сюда!
Марк крепко взял ее за локоть.
— Мы войдем вместе, — сказал он.
— Пятнадцать минут. Завтра у него будет больше сил, тогда…
— Спасибо, — кивнул врачу Марк.
Оставшуюся, очень короткую часть пути по коридору они проделали вместе.
— Значит, вы знакомы с доктором Майклом? — сквозь зубы процедила Энн.
— Он был ординатором, когда здесь лежала моя жена. И они друзья с моим младшим сыном, который учится сейчас в медицинском институте.
— Очень хорошо делает, — тихо проговорила Энн.
У самой палаты она вырвалась вперед, вошла первой и остановилась в изножье кровати, не веря своим глазам.
Джон сидел. Его большие голубые глаза были открыты. Он был все еще слабым и осунувшимся, но выглядел хорошо. Увидев ее, он улыбнулся. А потом, заметив Марка, нахмурился.
— Джон!
Она бросилась к нему, не обращая на Марка никакого внимания, обняла, потом смутилась, вспомнив, что Джон еще очень слаб.
— Твои объятия я вполне могу выдержать, — прошептал он, крепко прижимая ее к себе. Она отстранилась, чтобы получше разглядеть его. Он тоже внимательно изучал ее.
— О Господи, Джон, ты выкарабкался!
— Кати? — обеспокоенно спросил Джон.
— Она еще ничего не знает. Я сказала, чтобы из колледжа связались с ней и попросили ее мне позвонить, но, чтобы не волновать ее, не стала говорить, что это срочно. Ты… ты ведь был в коме.
— Ты все сделала правильно. Теперь, когда она позвонит, я сам смогу поговорить с ней. — Он посмотрел на Марка поверх ее плеча. — Из тюремной камеры скорее всего. Привет, лейтенант.
Энн переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Вы знакомы?
Марк смотрел только на Энн:
— Да, по клубу.
— Я арестован? — спросил Джон.
— Еще не знаю. Вы помните, что случилось?
— Джон, ты отдаешь себе отчет в серьезности?.. — начала Энн.
— Джина мертва, да. Но я не убивал ее.
— Ты мне это уже сказал, Джон, в тот вечер, когда все это случилось. Я знаю, что ты не убивал ее. Но мы все молим Бога, чтобы ты смог помочь полиции разобраться в том, что же на самом деле произошло.
Он вздрогнул и затряс головой.
— Тебе больно? С тобой все в порядке? — всполошилась Энн.
— Марсел, если вы что-то знаете… — начал Марк.
— Тени.
— Что? — резко переспросил Марк. Своими серыми, острыми как бритвы глазами он сверкнул на Энн, потом перевел взгляд на Джона. — Тени?
— Точно не могу сказать, что я видел. Но что-то там было, несомненно. Должно быть, я задумался, когда подходил. Все это время я прокручивал в голове тот вечер. Что-то там пряталось… Я видел тень какого-то лица, неясный намек, что-то неопределенное… буквально долю секунды. А потом оно исчезло. И единственное, что осталось, это тени.
— Ты не знаешь, кто на тебя напал? — с тревогой спросила Энн.
Он затряс головой, глядя на Марка.
— Лакросс, я понимаю, как все это выглядит, уже и тогда понимал. Почти умирая, я знал, что мне нужно добраться до Энн, потому что она поверит в мою невиновность. Мы с Джиной должны были встретиться на улице, где живет Энн, у швейцарской кондитерской в длинной аллее.
— Где и была найдена Джина, — вставил Марк.
— Да. Подходя к этому месту, я услышал, что она кричит, и бросился на крик. Кто-то в черном навалился на нее. Я попытался оттащить эту тень, и тут она обернулась ко мне. Я склонился над Джиной… Я знал… — Он опять затряс головой и начал снова: — Я склонился над Джиной, попытался поднять ее, но она повисла у меня на руках. Я понял, что она мертва. Тогда я вскинул руки, чтобы защититься от ножа, но он вонзался и вонзался в меня. Я видел…
— Что ты видел? — умоляюще простонала Энн.
— Что-то, чего не могу вспомнить. Мимолетное видение чего-то… кого-то, — он не сводил глаз с Марка. — Значит… меня могут обвинить?
— У окружного прокурора множество улик, свидетельствующих против вас. Вы были весь в ее крови.
— Значит, вы можете арестовать меня по подозрению, а потом окружной прокурор предъявит обвинение?
— Я могу лишь задержать вас на короткий срок, но, повторяю, у окружного прокурора весомые улики, свидетельствующие против вас.
— Вы арестуете меня прямо сейчас? — спросил Джон.
Марк нетерпеливо цокнул языком:
— Вы только что вышли из комы, у дверей палаты стоит охранник. Нет, я не собираюсь арестовывать вас прямо сейчас.
— Я не делал этого, — сказал Джон и, быстро взглянув на Энн, добавил: — Я… я любил ее. Я хотел в тот вечер привести ее к тебе. Собирался жениться на ней, но не хотел, чтобы для вас с Кати это оказалось сюрпризом. Поэтому я и решил, что приведу ее к тебе и мы вместе отправимся в галерею на вернисаж, где будут представлены мои «Дамы красного фонаря». Энн, Боже мой, мы с тобой знавали разные времена, но скажи, хоть раз в жизни я проявил склонность к насилию?
— Нет, — твердо ответила Энн, глядя на Марка и не выпуская руки Джона.
— Я любил ее, — повторил Джон. Он выглядел совершенно убитым, но казалось, его совсем не волнует, обвинят его в убийстве или нет, ведь так или иначе Джина мертва. И ничто не вернет ее.
Марк присел в изножье кровати.
— Случилось еще одно убийство.
У Джона расширились глаза.
— Но это… не еще одна девочка из клуба?
Марк покачал головой:
— Мы все еще не знаем настоящего имени этой женщины. Ее задушили нейлоновым чулком.
Джон выглядел озадаченным, он не мог уловить связи.
— В тот вечер, когда ее убили, она была в клубе. Множество людей видели ее. Но никто не знает, с кем она была.
— Значит, еще одну женщину убили, — с горечью констатировал Джон. — Но ведь это свидетельствует в мою пользу? — В его вопросе звучала надежда.
— Да. Только, к несчастью, это все же убийство.
— Но… если кто-то убивает женщин из клуба, почему он убивает их не одинаковым способом?
— Вы правы, серийные убийцы обычно прибегают к одному и тому же способу. Но я не думаю, что этот случай подпадает под категорию серийных убийств.
Джон неожиданно улыбнулся:
— Вы действительно не уверены, что я тот, кто вам нужен, правда?
— У вас масса друзей, — ответил Марк. — И все они уверены, что вы этого не делали.
— Значит, вы считаете, что я невиновен…
— Нет, я так не считаю. — Марк бросил тяжелый взгляд на Энн. — Просто я допускаю разные возможности.
Джон продолжал странно смотреть на Марка.
— Знаете, Лакросс, Джина всегда говорила, что вы честный стрелок. Клянусь вам: я ее не убивал. Это сделал кто-то другой.
Услышав, что кто-то покашливает у нее за спиной, Энн вздрогнула. Это вернулся доктор.
— Больному нужен отдых, — напомнил он. — Вам пора.
— Завтра я пришлю кого-нибудь записать его показания, — сказал Марк.
— Очень хорошо. А мы завтра переведем его в обычную палату.
— А можно мне просто посидеть тут с ним, обещаю, что буду молчать, — попросила Энн. Ей страшно было подумать, что придется покинуть Джона прямо сейчас, и казалось, что, если она уйдет, он может снова впасть в кому. Ей необходимо было побыть с ним еще, убедиться, что он действительно идет на поправку.
Марк сердито взглянул на нее.
— Это очень нежелательно, поверьте мне, — мягко возразил доктор.
— Энн — моя ближайшая родственница, — сказал Джон. — Мне будет приятно, если она останется. То есть… если полиция не возражает, конечно.
— Я считал, что она ваша бывшая жена, — удивился доктор Майкл. — Не думаю, что она по-прежнему может формально считаться вашей родственницей.
— Во всяком случае, сейчас я самый близкий ему человек, — заявила Энн. . — Нашей дочери нет в стране, и я — это пока вся его семья.
— Лейтенант? — вопросительно обратился Джон к Марку.
И Марк неожиданно согласился:
— Оставайтесь.
— Правда? — недоверчиво спросила Энн.
— Оставайтесь, оставайтесь, я серьезно.
— Ведь он только что оправился от этой страшной комы, я побуду с ним, — смущенно пробормотала Энн, боясь встретиться глазами с Марком.
— У дверей будет дежурить полицейский, — предупредил ее Марк.
— Он стоит там с тех самых пор, как Джона привезли сюда, — сухо напомнила Энн.
— Он стережет или охраняет меня? — поинтересовался Джон.
— Считайте, что и то и другое, — ответил Марк, повернулся и вышел. Доктор последовал за ним. Обернувшись, Энн увидела, что Джон пристально смотрит на нее.
— Что, черт возьми, все это значит? Что происходит?
— Ничего, действительно ничего.
— Но его беспокоит вовсе не то, что я могу отсюда сбежать. Он волнуется за тебя.
— Думаю, он волнуется за нас обоих. Джон, мы оба знаем, что ты невиновен. А это значит, что на свободе ходит убийца, который мечтает, чтобы ты умер, прежде чем сможешь доказать свою невиновность.
— Но он боится за тебя.
Тени — вспомнила Энн.
Она не хотела говорить ему, что какая-то тень чуть не забралась через балкон к ней в квартиру сегодня ночью. И что спас ее от этой тени лейтенант Лакросс, спавший у нее в гостиной на диване.
Спавший на диване потому, что Энн была вне себя, узнав о его романе с Джиной, и решила во что бы то ни стало не пускать его в свою постель.
— Энн? — голос Джона звучал одновременно предупреждающе и озабоченно.
— Джон, я ведь обещала, что буду молчать, если они позволят мне остаться. Забавно: раньше, когда я сидела здесь, они советовали мне разговаривать с тобой, а теперь требуют, чтобы я молчала. Потому что тебе нужен отдых. И ты будешь отдыхать. Мы обязаны сделать все, чтобы ты поправился и выпутался из этой передряги.
— Она умерла, Энн, — тихо сказал Джон. В его голосе звучало отчаяние.
— Джон, у тебя есть дочь, ты не смеешь сдаваться! У тебя — дочь, твое искусство и я.
— Забавная штука жизнь, правда? Эта проклятая выставка была для меня так важна… а сейчас не имеет никакого значения. Ты посмотрела ее?
Она покачала головой и улыбнулась.
— Я столько времени проводила здесь. И потом…
— Что — потом?
— Были и другие дела. Мы после об этом поговорим. Джон, тебе нужно отдохнуть, набраться сил. Если не ради меня, то хотя бы ради Кати. А если не ради нас обеих, то ради Джины. Не дай уйти от наказания ее убийце.
— Ты права, — согласился Джон и закрыл глаза.
Ей показалось, что он заснул, но неожиданно рука его крепко сжалась.
— Энни… Я докажу это, не знаю еще как, но докажу. Я найду того, кто ее убил, клянусь.
— Знаю, Джон, знаю, — заверила его Энн.
Он наконец уснул. Она продолжала держать его за руку, снова и снова обдумывая то, что он сказал.
Тени…
Но он видел лицо или часть лица. Жаль, что не может вспомнить.
Она подумала, что Джону не придется далеко ходить в поисках убийцы: тот был заперт в его голове.
Важно, чтобы Джон понял, что ему уже известно то, о чем он только собирался узнать.
Тогда…
Тогда можно надеяться, что правда выйдет наружу до того, как убийца поймет, что Джон видел его лицо.
Лицо смерти.
— Ты всегда будешь со мной, — вдруг пробормотал во сне Джон.
Да, подумала Энн, если бы он знал, насколько тесно она уже оказалась повязанной с ним!
Но для правды он был еще слишком слаб. Однако скоро ему предстоит узнать все, что здесь происходит.
Глава 17
— Конечно. Но…
Ребята выпили кофе, поблагодарили Энн и уехали. Энн подозрительно уставилась на Марка:
— Ты, случаем, не придумал этого незваного гостя, чтобы доказать мне, что я идиотка, оставившая балкон открытым, и что если бы не ты, я попала бы в большую беду?
Он ответил ей таким же малоприветливым взглядом:
— В Новом Орлеане, да будет тебе известно, и без того хватает преступлений. И я бы не стал попусту отвлекать своих коллег от дела.
Он снова улегся на диван и повернулся к ней спиной, но был уверен, что она ушла не сразу.
Может быть, она даже хотела поговорить с ним.
Наверное, и ему следовало с ней поговорить.
Возможно. Но он уже пытался. И с него хватит того удара по самолюбию, который он получил сегодня ночью.
Марк спиной ощутил, что она повернулась и ушла к себе в спальню.
Марк спал долго. Солнечный свет лился в комнату сквозь стеклянную, теперь уже запертую балконную дверь.
Он все еще чувствовал себя, как с похмелья. Что его разбудило? Телефон! Звонил телефон.
Энн выскочила из спальни. Заметила его, посмотрела на аппарат, потом на Марка.
— Это твой телефон, — сказал он.
— Как мило, что ты это заметил.
— Ну?
— Автоответчик включен.
Она вдруг нахмурилась. Он почти видел, как шарики ворочаются у нее в голове. Да, автоответчик включен, и если она не снимет трубку, он услышит то, что скажет ее собеседник. Энн решительно направилась в кухню, чтобы поговорить с кухонного аппарата.
Но не успела. Включилась запись: «Привет, это Энн. Я не могу сейчас поговорить с вами. Пожалуйста, оставьте ваше имя, номер телефона и сообщение, я перезвоню вам как только смогу. Спасибо».
Энн открыла было рот, чтобы заговорить, но тот, кто звонил, опередил ее: «Миссис Марсел, это Роана Дженкинс, я одна из сиделок мистера Джона Марсела в больнице. Я только хотела вам сообщить, что Джон вышел из комы. Естественно, врач проинформировал об этом полицию, но я хотела, чтобы вы узнали об этом как можно скорее, может быть, вам удастся приехать первой, то есть, ну, я же знаю, как вы относитесь к мистеру Марселу, вы были так преданы ему и так ждали его выздоровления…»
«Естественно!» — раздраженно подумал Марк. Слава Богу, умный доктор сначала позвонил в полицию. Если бы это случилось два дня назад — до того, как он по милости Энн уронил свой сотовый телефон в грязь, — он бы уже все знал.
Марк подошел к Энн и выхватил трубку у нее из рук прежде, чем она успела что-либо сказать. Энн сверкнула на него злобным взглядом, который он проигнорировал.
— Это лейтенант Лакросс, мисс Дженкинс. Мы с миссис Марсел выезжаем. — Он отплатил Энн таким же зловещим взглядом. — Вместе.
На столе у Жака Морэ зазвонил телефон, он снял трубку:
— Алло?
— Алло! О, вы действительно в офисе! — женский голос на другом конце провода звучал взволнованно. — Я звонила домой, но правильно говорила мисс Трейнор — вы исключительно трудолюбивы и приходите на работу спозаранку! Это Шери, секретарша мисс Трейнор. Мы здесь немного беспокоимся. Мисс Трейнор должна была вернуться на работу, но не пришла ни вчера утром, ни сегодня, и мы пока не смогли дозвониться к ней домой. Мы надеялись, что она, быть может, задержалась в Новом Орлеане и вы знаете, где она. — Шери неловко откашлялась. — Просто мы обеспокоены, вы же понимаете?
— Конечно.
Жак уставился на трубку. «О черт, черт!»
— Не думаю, что вам стоит так уж беспокоиться, — любезно сказал он. — К сожалению, я не могу вам помочь, поскольку мы проводили время в разных компаниях, но она говорила, что, очутившись в Новом Орлеане, мечтает задержаться на пару дней и совершить экскурсию по туристскому маршруту «Путь плантаторов», знаете?
— О! Но она, должна вам сказать, очень обязательный человек и всегда звонит в таких случаях.
— Она ведь ваш босс, не так ли?
— Да, да, конечно.
— Может быть, она решила продлить себе отпуск? Как я понимаю, она заботится об отдыхе для других, но редко отдыхает сама.
— Это правда. Я вовсе не хочу сказать, что она не имеет права отдыхать столько, сколько хочет и сколько заслужила, безусловно… но, как я уже говорила, мы беспокоимся.
— Уверен, что все прояснится.
— Да, разумеется. И она, конечно, скоро позвонит. Большое спасибо за помощь.
— Постараюсь сделать все что смогу.
— Огромное вам спасибо.
— Не за что.
Безмолвная трубка лежала в его руке, и он с ужасом взирал на нее. Потом медленно положил на рычаг. Пот градом катился по его спине.
Энн казалось, что они с Марком — двое детей, играющих в игру «кто кого обгонит».
Но это не имело никакого значения. Когда они добрались до больницы, он взял все в свои руки: он был гораздо сильнее и легко сдерживал ее, ведя под руку.
— Я родственница, — настаивала Энн.
— Ты — бывшая жена.
— Этого достаточно.
— Конечно. Скажи это мужчине, который платит алименты более чем одной бывшей жене.
Когда они вошли в отделение интенсивной терапии, где лежал Джон, появился сияющий молодой темноволосый доктор:
— Лейтенант! Рад вас видеть.
— Я тоже рад вас видеть, Майкл. Как пациент?
— Скоро будет в полном порядке.
— Как он сейчас? — нетерпеливо перебила его Энн.
— Набирается сил. Думаю, вас приятно удивит его внешний вид. Он принял ванну, сам немного поел. Вы его бывшая жена?
— Да, — ответила Энн, зыркнув на Марка.
— С ним еще никто не говорил, лейтенант. Если вы хотите повидать его наедине…
— Разве не члены семьи имеют право первыми повидать больного наедине? — с вызовом спросила Энн.
— Вы ведь его бывшая жена, не так ли?
— Это я привезла его сюда!
Марк крепко взял ее за локоть.
— Мы войдем вместе, — сказал он.
— Пятнадцать минут. Завтра у него будет больше сил, тогда…
— Спасибо, — кивнул врачу Марк.
Оставшуюся, очень короткую часть пути по коридору они проделали вместе.
— Значит, вы знакомы с доктором Майклом? — сквозь зубы процедила Энн.
— Он был ординатором, когда здесь лежала моя жена. И они друзья с моим младшим сыном, который учится сейчас в медицинском институте.
— Очень хорошо делает, — тихо проговорила Энн.
У самой палаты она вырвалась вперед, вошла первой и остановилась в изножье кровати, не веря своим глазам.
Джон сидел. Его большие голубые глаза были открыты. Он был все еще слабым и осунувшимся, но выглядел хорошо. Увидев ее, он улыбнулся. А потом, заметив Марка, нахмурился.
— Джон!
Она бросилась к нему, не обращая на Марка никакого внимания, обняла, потом смутилась, вспомнив, что Джон еще очень слаб.
— Твои объятия я вполне могу выдержать, — прошептал он, крепко прижимая ее к себе. Она отстранилась, чтобы получше разглядеть его. Он тоже внимательно изучал ее.
— О Господи, Джон, ты выкарабкался!
— Кати? — обеспокоенно спросил Джон.
— Она еще ничего не знает. Я сказала, чтобы из колледжа связались с ней и попросили ее мне позвонить, но, чтобы не волновать ее, не стала говорить, что это срочно. Ты… ты ведь был в коме.
— Ты все сделала правильно. Теперь, когда она позвонит, я сам смогу поговорить с ней. — Он посмотрел на Марка поверх ее плеча. — Из тюремной камеры скорее всего. Привет, лейтенант.
Энн переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Вы знакомы?
Марк смотрел только на Энн:
— Да, по клубу.
— Я арестован? — спросил Джон.
— Еще не знаю. Вы помните, что случилось?
— Джон, ты отдаешь себе отчет в серьезности?.. — начала Энн.
— Джина мертва, да. Но я не убивал ее.
— Ты мне это уже сказал, Джон, в тот вечер, когда все это случилось. Я знаю, что ты не убивал ее. Но мы все молим Бога, чтобы ты смог помочь полиции разобраться в том, что же на самом деле произошло.
Он вздрогнул и затряс головой.
— Тебе больно? С тобой все в порядке? — всполошилась Энн.
— Марсел, если вы что-то знаете… — начал Марк.
— Тени.
— Что? — резко переспросил Марк. Своими серыми, острыми как бритвы глазами он сверкнул на Энн, потом перевел взгляд на Джона. — Тени?
— Точно не могу сказать, что я видел. Но что-то там было, несомненно. Должно быть, я задумался, когда подходил. Все это время я прокручивал в голове тот вечер. Что-то там пряталось… Я видел тень какого-то лица, неясный намек, что-то неопределенное… буквально долю секунды. А потом оно исчезло. И единственное, что осталось, это тени.
— Ты не знаешь, кто на тебя напал? — с тревогой спросила Энн.
Он затряс головой, глядя на Марка.
— Лакросс, я понимаю, как все это выглядит, уже и тогда понимал. Почти умирая, я знал, что мне нужно добраться до Энн, потому что она поверит в мою невиновность. Мы с Джиной должны были встретиться на улице, где живет Энн, у швейцарской кондитерской в длинной аллее.
— Где и была найдена Джина, — вставил Марк.
— Да. Подходя к этому месту, я услышал, что она кричит, и бросился на крик. Кто-то в черном навалился на нее. Я попытался оттащить эту тень, и тут она обернулась ко мне. Я склонился над Джиной… Я знал… — Он опять затряс головой и начал снова: — Я склонился над Джиной, попытался поднять ее, но она повисла у меня на руках. Я понял, что она мертва. Тогда я вскинул руки, чтобы защититься от ножа, но он вонзался и вонзался в меня. Я видел…
— Что ты видел? — умоляюще простонала Энн.
— Что-то, чего не могу вспомнить. Мимолетное видение чего-то… кого-то, — он не сводил глаз с Марка. — Значит… меня могут обвинить?
— У окружного прокурора множество улик, свидетельствующих против вас. Вы были весь в ее крови.
— Значит, вы можете арестовать меня по подозрению, а потом окружной прокурор предъявит обвинение?
— Я могу лишь задержать вас на короткий срок, но, повторяю, у окружного прокурора весомые улики, свидетельствующие против вас.
— Вы арестуете меня прямо сейчас? — спросил Джон.
Марк нетерпеливо цокнул языком:
— Вы только что вышли из комы, у дверей палаты стоит охранник. Нет, я не собираюсь арестовывать вас прямо сейчас.
— Я не делал этого, — сказал Джон и, быстро взглянув на Энн, добавил: — Я… я любил ее. Я хотел в тот вечер привести ее к тебе. Собирался жениться на ней, но не хотел, чтобы для вас с Кати это оказалось сюрпризом. Поэтому я и решил, что приведу ее к тебе и мы вместе отправимся в галерею на вернисаж, где будут представлены мои «Дамы красного фонаря». Энн, Боже мой, мы с тобой знавали разные времена, но скажи, хоть раз в жизни я проявил склонность к насилию?
— Нет, — твердо ответила Энн, глядя на Марка и не выпуская руки Джона.
— Я любил ее, — повторил Джон. Он выглядел совершенно убитым, но казалось, его совсем не волнует, обвинят его в убийстве или нет, ведь так или иначе Джина мертва. И ничто не вернет ее.
Марк присел в изножье кровати.
— Случилось еще одно убийство.
У Джона расширились глаза.
— Но это… не еще одна девочка из клуба?
Марк покачал головой:
— Мы все еще не знаем настоящего имени этой женщины. Ее задушили нейлоновым чулком.
Джон выглядел озадаченным, он не мог уловить связи.
— В тот вечер, когда ее убили, она была в клубе. Множество людей видели ее. Но никто не знает, с кем она была.
— Значит, еще одну женщину убили, — с горечью констатировал Джон. — Но ведь это свидетельствует в мою пользу? — В его вопросе звучала надежда.
— Да. Только, к несчастью, это все же убийство.
— Но… если кто-то убивает женщин из клуба, почему он убивает их не одинаковым способом?
— Вы правы, серийные убийцы обычно прибегают к одному и тому же способу. Но я не думаю, что этот случай подпадает под категорию серийных убийств.
Джон неожиданно улыбнулся:
— Вы действительно не уверены, что я тот, кто вам нужен, правда?
— У вас масса друзей, — ответил Марк. — И все они уверены, что вы этого не делали.
— Значит, вы считаете, что я невиновен…
— Нет, я так не считаю. — Марк бросил тяжелый взгляд на Энн. — Просто я допускаю разные возможности.
Джон продолжал странно смотреть на Марка.
— Знаете, Лакросс, Джина всегда говорила, что вы честный стрелок. Клянусь вам: я ее не убивал. Это сделал кто-то другой.
Услышав, что кто-то покашливает у нее за спиной, Энн вздрогнула. Это вернулся доктор.
— Больному нужен отдых, — напомнил он. — Вам пора.
— Завтра я пришлю кого-нибудь записать его показания, — сказал Марк.
— Очень хорошо. А мы завтра переведем его в обычную палату.
— А можно мне просто посидеть тут с ним, обещаю, что буду молчать, — попросила Энн. Ей страшно было подумать, что придется покинуть Джона прямо сейчас, и казалось, что, если она уйдет, он может снова впасть в кому. Ей необходимо было побыть с ним еще, убедиться, что он действительно идет на поправку.
Марк сердито взглянул на нее.
— Это очень нежелательно, поверьте мне, — мягко возразил доктор.
— Энн — моя ближайшая родственница, — сказал Джон. — Мне будет приятно, если она останется. То есть… если полиция не возражает, конечно.
— Я считал, что она ваша бывшая жена, — удивился доктор Майкл. — Не думаю, что она по-прежнему может формально считаться вашей родственницей.
— Во всяком случае, сейчас я самый близкий ему человек, — заявила Энн. . — Нашей дочери нет в стране, и я — это пока вся его семья.
— Лейтенант? — вопросительно обратился Джон к Марку.
И Марк неожиданно согласился:
— Оставайтесь.
— Правда? — недоверчиво спросила Энн.
— Оставайтесь, оставайтесь, я серьезно.
— Ведь он только что оправился от этой страшной комы, я побуду с ним, — смущенно пробормотала Энн, боясь встретиться глазами с Марком.
— У дверей будет дежурить полицейский, — предупредил ее Марк.
— Он стоит там с тех самых пор, как Джона привезли сюда, — сухо напомнила Энн.
— Он стережет или охраняет меня? — поинтересовался Джон.
— Считайте, что и то и другое, — ответил Марк, повернулся и вышел. Доктор последовал за ним. Обернувшись, Энн увидела, что Джон пристально смотрит на нее.
— Что, черт возьми, все это значит? Что происходит?
— Ничего, действительно ничего.
— Но его беспокоит вовсе не то, что я могу отсюда сбежать. Он волнуется за тебя.
— Думаю, он волнуется за нас обоих. Джон, мы оба знаем, что ты невиновен. А это значит, что на свободе ходит убийца, который мечтает, чтобы ты умер, прежде чем сможешь доказать свою невиновность.
— Но он боится за тебя.
Тени — вспомнила Энн.
Она не хотела говорить ему, что какая-то тень чуть не забралась через балкон к ней в квартиру сегодня ночью. И что спас ее от этой тени лейтенант Лакросс, спавший у нее в гостиной на диване.
Спавший на диване потому, что Энн была вне себя, узнав о его романе с Джиной, и решила во что бы то ни стало не пускать его в свою постель.
— Энн? — голос Джона звучал одновременно предупреждающе и озабоченно.
— Джон, я ведь обещала, что буду молчать, если они позволят мне остаться. Забавно: раньше, когда я сидела здесь, они советовали мне разговаривать с тобой, а теперь требуют, чтобы я молчала. Потому что тебе нужен отдых. И ты будешь отдыхать. Мы обязаны сделать все, чтобы ты поправился и выпутался из этой передряги.
— Она умерла, Энн, — тихо сказал Джон. В его голосе звучало отчаяние.
— Джон, у тебя есть дочь, ты не смеешь сдаваться! У тебя — дочь, твое искусство и я.
— Забавная штука жизнь, правда? Эта проклятая выставка была для меня так важна… а сейчас не имеет никакого значения. Ты посмотрела ее?
Она покачала головой и улыбнулась.
— Я столько времени проводила здесь. И потом…
— Что — потом?
— Были и другие дела. Мы после об этом поговорим. Джон, тебе нужно отдохнуть, набраться сил. Если не ради меня, то хотя бы ради Кати. А если не ради нас обеих, то ради Джины. Не дай уйти от наказания ее убийце.
— Ты права, — согласился Джон и закрыл глаза.
Ей показалось, что он заснул, но неожиданно рука его крепко сжалась.
— Энни… Я докажу это, не знаю еще как, но докажу. Я найду того, кто ее убил, клянусь.
— Знаю, Джон, знаю, — заверила его Энн.
Он наконец уснул. Она продолжала держать его за руку, снова и снова обдумывая то, что он сказал.
Тени…
Но он видел лицо или часть лица. Жаль, что не может вспомнить.
Она подумала, что Джону не придется далеко ходить в поисках убийцы: тот был заперт в его голове.
Важно, чтобы Джон понял, что ему уже известно то, о чем он только собирался узнать.
Тогда…
Тогда можно надеяться, что правда выйдет наружу до того, как убийца поймет, что Джон видел его лицо.
Лицо смерти.
— Ты всегда будешь со мной, — вдруг пробормотал во сне Джон.
Да, подумала Энн, если бы он знал, насколько тесно она уже оказалась повязанной с ним!
Но для правды он был еще слишком слаб. Однако скоро ему предстоит узнать все, что здесь происходит.
Глава 17
Марк строго наказал охраннику, дежурившему у палаты Джона, чтобы он немедленно сообщил ему, как только Энн Марсел ступит за порог больницы, и направился к выходу. Ему нужно было разыскать Джимми, а потом встретиться со своим шефом, Чарли Хэррисом, который постоянно грозил уйти в отставку и настаивал, чтобы Марк занял его место. Марк хотел обсудить свои немалые подозрения с ними обоими. Он намеревался побывать и у окружного прокурора. Как ни странно, он хотел изменить свои рекомендации.
Теперь, когда Джон Марсел пришел в себя, Марк мог арестовать его на двадцать четыре часа по подозрению в убийстве, пока будут готовиться документы для суда, что много времени не займет.
Однако Марк уже не был так уверен, что Джона Марсела следует арестовывать, хотя считал, что необходимо следить за каждым его шагом, после того как Джона выпишут.
Но прежде чем Марк вышел из больницы, его окликнул еще один полицейский:
— Лейтенант! Лейтенант!
Марк знал его, это был Биллингз, очень старательный новобранец. Запыхавшись, парень подбежал к нему.
— Что-нибудь случилось с Марселом? — озабоченно спросил Марк.
Биллингз покачал головой:
— Нет, это по поводу Грегори Хэнсона.
— Грегори, Господи!
— Нет, нет, ничего плохого, сэр. Его состояние улучшается. Но он услышал, что вы в больнице, и хочет вас видеть.
Марк улыбнулся с облегчением: «Слава Богу! Грегори жив и пришел в себя. Спасибо тебе, Биллингз!»
Он знал номер палаты Грегори, потому что часто справлялся о его здоровье. Марк быстро прошел по коридору, открыл дверь и задержался на пороге, внимательно оглядывая комнату.
Голова Грегори была забинтована так, что он напоминал мумию. Цвет кожи был скорее серым, чем черным. Рядом с постелью сидела медсестра, она измеряла ему давление.
Обложенный подушками, Грегори полулежал, глядя на Марка ясным, острым взглядом.
— Привет, дружище! — сказал Марк, входя. — Прекрасно выглядишь! Ты здорово нас напугал.
— Я и сам думал, что мне конец, — согласился Грегори, переводя взгляд на медсестру. Марк понял, что он ждет, когда та уйдет, чтобы сообщить ему что-то важное.
— Жуткий был ураган, — сказал Марк.
— И ты сам полез в него.
— Я пришел за Энн, — честно признался Марк.
Грегори удивленно поднял бровь.
— Да, должен тебе сказать, что с ней много хлопот.
— Маме Лили Маэ она сразу понравилась, — расплывшись в улыбке, сообщил Грегори.
Марк опустил глаза и кивнул:
— Да, вообще-то у нее очень интересный характер. Но вы, сэр, о чем вы-то думали, потащив ее в болота?
Грегори беспомощно развел руками:
— Она из тех, кто ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего, вот я и решил: пусть уж проводит свое «расследование» под моим присмотром. Правда, помощником я ей оказался никудышным.
— Брось, кто же может бороться с тем, что Богом предназначено!
— Не волнуйте больного, он должен спокойно лежать в постели, — предупредила медсестра, сворачивая манжет тонометра.
— Постараюсь, — пообещал Марк.
Сестра вышла, закрыв за собой дверь.
Как только они остались одни, Грегори выругался:
— Богом предназначено? Черта с два!
— Что? — не понял Марк.
Грегори замотал головой:
— Я больше ничего не понимаю. Мы с Синди сидели на берегу пруда, но ты ведь знаешь, какая она непоседа: вскочила и пошла бродить. Она не могла отойти далеко от меня. Я услышал ее крик и, подумав, что с ней что-то случилось, побежал за ней. Стал оглядываться по сторонам. Начинался ураган. А потом кто-то подошел сзади и шарахнул меня по башке.
— Кто?
— Черт меня побери, если я знаю! — воскликнул Грегори. — Но это был человек.
— Ты уверен? Когда мы нашли тебя, ты лежал, придавленный тем проклятым деревом.
— Уверен, уверен, уверен! Марк, ты меня давно знаешь и знаешь, что я не какой-нибудь придурок. Кто-то быстро подошел ко мне сзади и огрел меня изо всех сил точнехонько по моей дурацкой голове. Я вырубился, как дитя, задолго до того, как на меня свалилось это чертово дерево.
Марк присвистнул:
— Ну и дела!
— Вот именно.
— И ты ничего не видел?
Грегори с несчастным видом затряс перебинтованной головой.
— На какую-то долю секунды лишь тень этой сволочи. А больше ничего.
Опять эта проклятая тень.
Значит, он гоняется за тенью.
За тенью, которая убила уже двоих и пыталась убить Грегори. Это начинает напоминать головоломку: Джина в аллее, искромсанная ножом, Джейн Доу в воде с чулком на шее, Грегори в болотах с проломленной головой.
Тень…
Та же тень, которая чуть было не пробралась в квартиру Энн Марсел.
— Что же здесь происходит? — проговорил он вслух.
— Я никому больше не говорил об этом. Когда меня привезли сюда, в больницу, я понял, что все считают, будто меня придавило деревом. Правду я скрыл, решил, что так будет разумней, пока мне не удастся переговорить с тобой. Но до меня дошло, что Марсел вышел из комы. Это здорово. Интересно, он-то что-нибудь видел?
— Да.
— Что?
— Какую-то тень, — ответил Марк. — Ту же чертову, поганую тень!
Большую часть дня Энн провела в больнице, просто сидя у постели Джона. Медсестры были очень добры, принесли кофе и журналы, чтобы ей не было скучно, пока Джон дремал, набираясь сил. К нему все еще была подсоединена капельница, через которую ему вливали физиологический раствор, глюкозу и витамины, но в полдень он сам хорошо поел — суп, крекеры, рулет с джемом.
Потом он опять заснул, и Энн решила выйти перекусить и, может быть, заглянуть в соседний магазин, купить бумагу для рисования.
Выйдя за дверь, она была тут же остановлена молоденьким полицейским:
— Миссис Марсел!
— Да?
— Куда вы направляетесь?
У Энн брови на лоб полезли.
— Перекусить.
— Здесь, в больнице?
Энн рассердилась:
— Может, да, а может, нет. А в чем дело?
— Дело в том, что…
— Я ведь не арестована и не нахожусь под подозрением, не так ли?
— Нет, конечно, нет.
— В таком случае, сэр, прошу не беспокоиться и не выпытывать, куда я иду. — Она попыталась улыбкой смягчить резкость своих слов.
Это все Марк, конечно.
Какое он имеет право указывать ей, что она может, а чего не может делать?
Спеша по коридору, она, однако, напомнила себе, что он хочет лишь спасти ей жизнь. Беда только в том, что он не разделяет ее уверенности в невиновности Джона.
Энн перекусила в больничном кафетерии, купила в магазине небольшой пакет рисовальной бумаги, которого, как она решила, ей хватит на сегодняшний день.
У нее было тревожно на душе, и она решила не оставлять Джона. Вернувшись в палату, она насторожилась, увидев, что напарник Марка, Джимми Дево, стоит у стены и наблюдает за спящим Джоном. Энн ощутила какую-то неловкость.
— Офицер Дево, — тихо прошептала она, — что вы здесь делаете? Сегодня полиция не сможет больше допрашивать Джона. Марк уже был здесь…
— Я знаю.
— Он сказал, что письменные показания Джон даст завтра.
— Знаю, — повторил Джимми со своей обычной печально-собачьей улыбкой. — Я просто решил убедиться, что все в порядке. Вам ничего не нужно, у вас все хорошо?
— У меня все прекрасно, — ответила она.
Он покачал головой:
— Вы же знаете, что не все так уж прекрасно.
— Прошу прощения?
— Ведь сегодня ночью у вас в доме случилось некое происшествие.
— Да, кто-то… забрался на мой балкон.
— Вот именно. Слава Богу, что Марк остановил этого кого-то, кем бы он ни был.
— Да, конечно.
— Вам нужно держаться подальше от клуба, миссис Марсел. Вы сами ставите себя в более опасное положение.
— Значит… — прошептала она, — вы согласны, что Джон невиновен?
— Все может быть.
— Но в таком случае мне ничто не угрожает. Я благодарю вас за заботу, но доктор сказал, что сегодня Джона больше нельзя беспокоить, и буду вам очень признательна, если вы оставите его в покое.
— Разумеется. Я зашел просто узнать, не нужна ли моя помощь. Вместо Марка.
Какая странная у него улыбка, подумала Энн и снова почувствовала какую-то неловкость.
— Со мной все в порядке.
— Я буду заходить, миссис Марсел, — пообещал Джимми и вышел.
Продолжая смотреть на закрывшуюся за ним дверь, Энн снова села возле кровати. Потом перевела взгляд на Джона. Он, казалось, мирно спал.
Она прижалась ухом к его груди, чтобы убедиться, что он дышит и сердце его ровно бьется.
Джон определенно был жив. Джимми Дево не придушил его во сне.
Но зачем он приходил?
Марк и его шеф Чарли Хэррис сидели за маленьким столиком в одном из самых уютных кафе неподалеку от Бурбон-стрит. Они ели раков, и это блюдо напомнило ему о маленьком домике в Дельте. Энн. Об Энн в домике. Обнаженной Энн.
Теперь, когда Джон Марсел пришел в себя, Марк мог арестовать его на двадцать четыре часа по подозрению в убийстве, пока будут готовиться документы для суда, что много времени не займет.
Однако Марк уже не был так уверен, что Джона Марсела следует арестовывать, хотя считал, что необходимо следить за каждым его шагом, после того как Джона выпишут.
Но прежде чем Марк вышел из больницы, его окликнул еще один полицейский:
— Лейтенант! Лейтенант!
Марк знал его, это был Биллингз, очень старательный новобранец. Запыхавшись, парень подбежал к нему.
— Что-нибудь случилось с Марселом? — озабоченно спросил Марк.
Биллингз покачал головой:
— Нет, это по поводу Грегори Хэнсона.
— Грегори, Господи!
— Нет, нет, ничего плохого, сэр. Его состояние улучшается. Но он услышал, что вы в больнице, и хочет вас видеть.
Марк улыбнулся с облегчением: «Слава Богу! Грегори жив и пришел в себя. Спасибо тебе, Биллингз!»
Он знал номер палаты Грегори, потому что часто справлялся о его здоровье. Марк быстро прошел по коридору, открыл дверь и задержался на пороге, внимательно оглядывая комнату.
Голова Грегори была забинтована так, что он напоминал мумию. Цвет кожи был скорее серым, чем черным. Рядом с постелью сидела медсестра, она измеряла ему давление.
Обложенный подушками, Грегори полулежал, глядя на Марка ясным, острым взглядом.
— Привет, дружище! — сказал Марк, входя. — Прекрасно выглядишь! Ты здорово нас напугал.
— Я и сам думал, что мне конец, — согласился Грегори, переводя взгляд на медсестру. Марк понял, что он ждет, когда та уйдет, чтобы сообщить ему что-то важное.
— Жуткий был ураган, — сказал Марк.
— И ты сам полез в него.
— Я пришел за Энн, — честно признался Марк.
Грегори удивленно поднял бровь.
— Да, должен тебе сказать, что с ней много хлопот.
— Маме Лили Маэ она сразу понравилась, — расплывшись в улыбке, сообщил Грегори.
Марк опустил глаза и кивнул:
— Да, вообще-то у нее очень интересный характер. Но вы, сэр, о чем вы-то думали, потащив ее в болота?
Грегори беспомощно развел руками:
— Она из тех, кто ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего, вот я и решил: пусть уж проводит свое «расследование» под моим присмотром. Правда, помощником я ей оказался никудышным.
— Брось, кто же может бороться с тем, что Богом предназначено!
— Не волнуйте больного, он должен спокойно лежать в постели, — предупредила медсестра, сворачивая манжет тонометра.
— Постараюсь, — пообещал Марк.
Сестра вышла, закрыв за собой дверь.
Как только они остались одни, Грегори выругался:
— Богом предназначено? Черта с два!
— Что? — не понял Марк.
Грегори замотал головой:
— Я больше ничего не понимаю. Мы с Синди сидели на берегу пруда, но ты ведь знаешь, какая она непоседа: вскочила и пошла бродить. Она не могла отойти далеко от меня. Я услышал ее крик и, подумав, что с ней что-то случилось, побежал за ней. Стал оглядываться по сторонам. Начинался ураган. А потом кто-то подошел сзади и шарахнул меня по башке.
— Кто?
— Черт меня побери, если я знаю! — воскликнул Грегори. — Но это был человек.
— Ты уверен? Когда мы нашли тебя, ты лежал, придавленный тем проклятым деревом.
— Уверен, уверен, уверен! Марк, ты меня давно знаешь и знаешь, что я не какой-нибудь придурок. Кто-то быстро подошел ко мне сзади и огрел меня изо всех сил точнехонько по моей дурацкой голове. Я вырубился, как дитя, задолго до того, как на меня свалилось это чертово дерево.
Марк присвистнул:
— Ну и дела!
— Вот именно.
— И ты ничего не видел?
Грегори с несчастным видом затряс перебинтованной головой.
— На какую-то долю секунды лишь тень этой сволочи. А больше ничего.
Опять эта проклятая тень.
Значит, он гоняется за тенью.
За тенью, которая убила уже двоих и пыталась убить Грегори. Это начинает напоминать головоломку: Джина в аллее, искромсанная ножом, Джейн Доу в воде с чулком на шее, Грегори в болотах с проломленной головой.
Тень…
Та же тень, которая чуть было не пробралась в квартиру Энн Марсел.
— Что же здесь происходит? — проговорил он вслух.
— Я никому больше не говорил об этом. Когда меня привезли сюда, в больницу, я понял, что все считают, будто меня придавило деревом. Правду я скрыл, решил, что так будет разумней, пока мне не удастся переговорить с тобой. Но до меня дошло, что Марсел вышел из комы. Это здорово. Интересно, он-то что-нибудь видел?
— Да.
— Что?
— Какую-то тень, — ответил Марк. — Ту же чертову, поганую тень!
Большую часть дня Энн провела в больнице, просто сидя у постели Джона. Медсестры были очень добры, принесли кофе и журналы, чтобы ей не было скучно, пока Джон дремал, набираясь сил. К нему все еще была подсоединена капельница, через которую ему вливали физиологический раствор, глюкозу и витамины, но в полдень он сам хорошо поел — суп, крекеры, рулет с джемом.
Потом он опять заснул, и Энн решила выйти перекусить и, может быть, заглянуть в соседний магазин, купить бумагу для рисования.
Выйдя за дверь, она была тут же остановлена молоденьким полицейским:
— Миссис Марсел!
— Да?
— Куда вы направляетесь?
У Энн брови на лоб полезли.
— Перекусить.
— Здесь, в больнице?
Энн рассердилась:
— Может, да, а может, нет. А в чем дело?
— Дело в том, что…
— Я ведь не арестована и не нахожусь под подозрением, не так ли?
— Нет, конечно, нет.
— В таком случае, сэр, прошу не беспокоиться и не выпытывать, куда я иду. — Она попыталась улыбкой смягчить резкость своих слов.
Это все Марк, конечно.
Какое он имеет право указывать ей, что она может, а чего не может делать?
Спеша по коридору, она, однако, напомнила себе, что он хочет лишь спасти ей жизнь. Беда только в том, что он не разделяет ее уверенности в невиновности Джона.
Энн перекусила в больничном кафетерии, купила в магазине небольшой пакет рисовальной бумаги, которого, как она решила, ей хватит на сегодняшний день.
У нее было тревожно на душе, и она решила не оставлять Джона. Вернувшись в палату, она насторожилась, увидев, что напарник Марка, Джимми Дево, стоит у стены и наблюдает за спящим Джоном. Энн ощутила какую-то неловкость.
— Офицер Дево, — тихо прошептала она, — что вы здесь делаете? Сегодня полиция не сможет больше допрашивать Джона. Марк уже был здесь…
— Я знаю.
— Он сказал, что письменные показания Джон даст завтра.
— Знаю, — повторил Джимми со своей обычной печально-собачьей улыбкой. — Я просто решил убедиться, что все в порядке. Вам ничего не нужно, у вас все хорошо?
— У меня все прекрасно, — ответила она.
Он покачал головой:
— Вы же знаете, что не все так уж прекрасно.
— Прошу прощения?
— Ведь сегодня ночью у вас в доме случилось некое происшествие.
— Да, кто-то… забрался на мой балкон.
— Вот именно. Слава Богу, что Марк остановил этого кого-то, кем бы он ни был.
— Да, конечно.
— Вам нужно держаться подальше от клуба, миссис Марсел. Вы сами ставите себя в более опасное положение.
— Значит… — прошептала она, — вы согласны, что Джон невиновен?
— Все может быть.
— Но в таком случае мне ничто не угрожает. Я благодарю вас за заботу, но доктор сказал, что сегодня Джона больше нельзя беспокоить, и буду вам очень признательна, если вы оставите его в покое.
— Разумеется. Я зашел просто узнать, не нужна ли моя помощь. Вместо Марка.
Какая странная у него улыбка, подумала Энн и снова почувствовала какую-то неловкость.
— Со мной все в порядке.
— Я буду заходить, миссис Марсел, — пообещал Джимми и вышел.
Продолжая смотреть на закрывшуюся за ним дверь, Энн снова села возле кровати. Потом перевела взгляд на Джона. Он, казалось, мирно спал.
Она прижалась ухом к его груди, чтобы убедиться, что он дышит и сердце его ровно бьется.
Джон определенно был жив. Джимми Дево не придушил его во сне.
Но зачем он приходил?
Марк и его шеф Чарли Хэррис сидели за маленьким столиком в одном из самых уютных кафе неподалеку от Бурбон-стрит. Они ели раков, и это блюдо напомнило ему о маленьком домике в Дельте. Энн. Об Энн в домике. Обнаженной Энн.