Келли Кэти. Мужчины свои и чужие

   Она резко отодвинула стул и выбежала из комнаты.
   – Гормоны, – со знанием дела произнес Дэнни.
   – Мне надо позвонить Луизе насчет домашней работы, – сказала Мел и исчезла.
   Была их очередь мыть посуду, но Лиони слишком расстроилась и не произнесла ни слова. Что с ними со всеми происходит?
   Рагу из курицы – какой-то кошмар! Особенно когда его готовит мама, с оливковым маслом и так далее. Уж от него-то точно растолстеешь. И рис вряд ли годится. «Надо заглянуть в книгу, узнать, сколько в нем калорий», – решила Эбби, стоя в ванной комнате, и сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем начать. Она не собиралась кричать на маму, но так уже вышло. Важно было, чтобы мать не догадалась, что на самом деле происходит. К счастью, она поверила, что Эбби так много пьет для улучшения кожи. На самом же деле так легче было вызвать у себя рвоту.
   Хуже всего дело обстояло в школе. Эбби всегда брала с собой яблоко, иначе в пустом животе начинало дико ур­чать. Однажды такое случилось на уроке истории. К счастью, у мисс Паркер был такой громкий голос, что ее рассказ про Ленина почти заглушил урчание в животе Эбби. Но в какой-то момент Мел странно посмотрела на нее.
   Ей следовало быть осторожней с Мел, как бы она чего не заподозрила. С близнецами так бывает часто – они видят то, чего не замечают другие.
   И надо будет потом извиниться перед мамой. Она терпеть не могла ее огорчать, но сейчас другого выхода не было.
   Закончив, Эбби села на пол в ванной и прислонилась к стене. Желудок болел, горло горело. Чувствовала она себя ужасно. Когда она смахнула со щек слезы, звякнул нефрито вый браслет, который Флисс прислала ей из Китая, где они с Реем были во время медового месяца. Эбби его обожала. Такой красивый… И Флисс такая добрая – всегда знает, что ей хочется, даже спрашивать не приходится. «Флисс бы меня поняла, – мрачно подумала Эбби. – А вот мама ни за что не поймет!»

21

   К шести часам вечера в следующую субботу Лиони все­рьез задумалась, почему она много Лет назад не перевязала трубы. Дети – это какой-то кошмар! Во всяком случае, ее дети. Она еще помнила счастливые дни, когда их шалости ог­раничивались разрисовыванием обоев, поеданием глины во дворе и драками с соседскими детьми. Она-то думала, что те годы были трудными. Надо же так ошибаться! Маленькие дети – сплошная радость в сравнении с подростками. Рань­ше по крайней мере Эбби была милой и ласковой, с ней можно было найти передышку в постоянной войне. Но с тех пор, как она превратилась в несносное создание, ушиблен­ное идеями здорового питания, в доме воцарился настоящий ад. После ее последней выходки они помирились, но Лиони понимала, что она шагает по хрупкому льду в отношениях с дочерью.
   Сегодня все вроде начиналось нормально. Лиони, мечтая о первом свидании с банковским работником Хью, встала рано, спокойно позавтракала вместе с Пенни и затем отпра­вилась с ней на долгую прогулку, несмотря на ветреную ян­варскую погоду. К счастью, дождь начался как раз, когда они вернулись домой, так что они даже не вымокли. В половине двенадцатого она отправилась за покупками и приобрела в местном магазинчике специально для свидания прелестные розовые серьги. Кинув в тележку свой любимый шоколадный напиток, Лиони решила, что первая половина дня удалась.
   По субботам дом прибирали дети. Начиналось все с деся­тиминутного спора, кто займется кухней, кому идти в ван­ную, а кому вытирать пыль и пылесосить. Лиони на эти споры внимания не обращала, давно перестала кричать, что сама бы вычистила весь дом за то время, которое они тратят на споры. Такое вмешательство могло закончиться тем, что и в самом деле пришлось бы все делать самой.
   Однако когда она пришла домой, то сразу стало ясно, что пылесос не сдвинулся с того места, где его Лиони в прошлый раз оставила. Кругом виднелась светлая шерсть Пенни, на кухне тоже никто не подмел. Хуже того, на столе до сих пор были разбросаны остатки завтрака, а пустой пакет из-под молока стоял на помойном ведре. Тот, кто это сделал, не по­трудился подвинуть его на восемнадцать дюймов, чтобы сбросить в ведро!
   Лиони в ярости поставила пакеты на пол и отправилась разыскивать виновных. Проходя мимо ванной комнаты, она заметила, что на полу валяется груда мокрых полотенец, в ра­ковине сиротливо лежит тюбик зубной пасты, а в мыльнице оказалось больше воды, чем мыла.
   «Такие-разэдакие лентяи! – разозлилась она. – Ждут, что я буду делать все сама, черт побери! Но на этот раз им это с рук не сойдет!»
   – Мелани, Абигейл и Дэнни! – закричала Лиони. – По­чему этот дом превратился в такую помойку? Ваша очередь убираться. У вас это займет не более двадцати минут.
   Она влетела в комнату девочек, но там никого не было. Тогда она постучала в логово Дэнни и ворвалась в него, не дождавшись ответа. Дэнни втирал гель в мокрые волосы и был очень недоволен тем, что ему помешали.
   – У тебя есть деньги, чтобы платить служанке? – спро­сила она.
   Дэнни тупо смотрел на нее.
   – Потому что, если ты и твои сестры упорно обращаетесь со мной, как со служанкой, должны же вы мне платить хоть какую-то малость!
   Он немного смутился.
   Лиони продолжала:
   – Я много работаю всю неделю, я готовлю, убираюсь за вами всеми. И только в субботу я жду от вас помощи в убор­ке. А что я получаю? Ничего!
   – Остынь, ма. Я сейчас займусь, – сказал Дэнни.
   – Где твои сестры? – спросила она.
   – Я здесь, мам, – робко произнесла Мел, появляясь в халате с лицом, покрытым остатками маски из авокадо, при­надлежащей Лиони.
   – Это моя маска? – грозно спросила она.
   – Ну, да, мне уходить через полчаса, а вся кожа в пят­нах…
   – Уходить через полчаса? А когда же ты собираешься убираться? – ледяным тоном спросила Лиони.
   – Ну, я не подумала, что это помешает…
   – Она не подумала! – сердито воскликнула Лиони. – Разумеется, пусть старая глупая мать возит грязь, на другое она все равно не способна, вы ведь так считаете?
   – Нет, – возразили Дэнни и Мел в унисон.
   – А где Эбби? – внезапно спохватилась Лиони.
   – Отправилась бегать.
   – Бегать? Там же дождь льет, зачем бегать в такую погоду?
   – Не знаю. Извини, мам. Я сейчас сделаю, что мне поло­жено, – сказала Мел на удивление послушно. – Я пропылесошу и вытру пыль, а Дэнни пусть вымоет ванную комнату. Ты там такой бардак развел… – начала она, но тут же замол­кла, наткнувшись на гневный взгляд матери.
   – Чтобы это было в последний раз! – все еще злясь, за­ключила Лиони. – Если хотите, чтобы с вами обращались как со взрослыми, то и ведите себя как взрослые. Запомните, я не позволю на мне ездить! Убери продукты, Дэнни, – рас­порядилась она и, взяв Пенни, которая ненавидела пылесос, удалилась в свою комнату и закрыла дверь.
   Когда она оттуда вышла, Эбби уже вернулась и довольно бестолково убралась на кухне. Хотя Лиони уже остыла, она все-таки сочла нужным сказать несколько резких слов Эбби насчет ее обязанностей и участия в общих усилиях по под­держанию порядка в доме.
   – Порядка?! – взвизгнула Эбби. – Если ты это называ­ешь порядком, я не хочу здесь жить! Уверена, папа и Флисс разрешат мне жить с ними!
   С этими словами она убежала в свою комнату и захлопну­ла за собой дверь. Пораженная Лиони несколько минут стояла неподвижно, как статуя, а потом сделала единственное, что пришло ей в голову в таком состоянии, – поехала к матери.
   Когда она там появилась, Клер в гараже тренировала удар по мячу. Она начала заниматься гольфом только месяц назад и сейчас ездила на поле со своей приятельницей Милли по меньшей мере дважды в неделю.
   – Ты должна тоже заняться гольфом, – посоветовала Клер, убирая клюшку в сумку.
   – У меня и так забот хватает, – со слезами произнесла Лиони.
   – Чушь! Тебе необходимо отвлечься. – Она внимательно посмотрела ей в лицо. – Что на этот раз сказала Мел?
   – Да не Мел, вот что самое ужасное. Эбби.
   На кухне за кофе Лиони рассказала все матери и почувст­вовала себя несколько лучше. Тэш, одна из прелестных сиам­ских кошек Клер, снизошла до Лиони и разлеглась у нее на коленях, а Лиони всегда чувствовала себя лучше, если могла потискать какое-нибудь животное. Ее собственная кошка Клевер на коленях сидеть не любила, так что Лиони прихо­дилось ограничиваться Пенни. Тэш вознаградила ее громким мурлыканьем и выгнула спинку.
   – Эбби немного напоминает тебя, когда ты была под­ростком, – задумчиво произнесла Клер.
   – Я никогда такой не была! – возмутилась Лиони.
   – Да нет, была, – возразила мать. – Когда тебе было около шестнадцати, ты решила, что ты очень толстая и не­красивая. Это было ужасно, но что я могла поделать? Ты об­виняла меня, потому что винить больше было некого.
   – Но Эбби значительно симпатичнее, чем я в ее годы, и она всегда была такой милой… – беспомощно возразила Лиони. Ей казалось, что она делает все возможное, чтобы Эбби чувствовала себя уверенно и надежно. Так почему же у нее ничего не выходит?
   – Она хорошенькая и будет еще лучше, но не забывай, что у тебя не было красивой сестры, с которой бы ты посто­янно себя сравнивала, – заметила Клер.
   – Мне приходилось соревноваться с тобой, – устало сказала Лиони, оглядывая стройную миниатюрную фигурку матери в синих брюках, свитере и с красным шарфом вокруг шеи. У Клер была особенность – на ней даже самая простая вещь казалась роскошной. – Ты выглядела значительно при­влекательнее меня, когда я была подростком. Помнишь то ужасное полосатое бикини, на покупке которого я настояла?
   – Ты отдала его мне, – засмеялась Клер.
   – И ты в нем выглядела потрясающе, – сказала Лио­ни. – Тогда жизнь была легче.
   – Жизнь всегда кажется легче в ретроспективе, – заме­тила Клер. – Что еще не так? Вряд ли бы ты приехала в суб­боту, только чтобы пожаловаться на Эбби.
   Лиони покачала головой:
   – Да ничего, кроме, пожалуй, того, что Дэнни может вылететь из колледжа. Ну а Мел даже вида не делает, что инте­ресуется занятиями, и ходит в школу только для того, чтобы похлопать ресницами перед парнями из класса. Да еще Эбби превратилась из послушной и тихой девочки в примадонну, которая без передышки говорит о своей мачехе. Я не могу справиться со всем этим одна, – не сдержавшись, призна­лась она.
   Мать фыркнула, и Лиони внутренне застонала. Она знала, что сейчас будет.
   – Если бы ты не разошлась с Реем, ты не была бы сейчас одна, и у детей не появилась бы добрая фея в лице мачехи, – поджав губы, заявила Клер.
   – Мам, мне не нужна очередная лекция.
   – А я и не собираюсь читать тебе лекцию. Но ты приеха­ла сюда за советом, так уж выслушай меня, пожалуйста. Да, трудно воспитывать детей одной, но это был твой выбор, Лиони. Ты решила, что тебе нужна настоящая любовь, а Рей для этого не годится. Так что жаловаться тебе надо на саму себя, – безжалостно заявила» Клер. – Вот и все. Конец лек­ции. Кстати, что ты собираешься делать вечером? Мы с Милли идем в кино. Только вот не можем решить, что вы­брать – боевик, криминальную драму или фильм с Шоном Коннери. Хочешь с нами? Твоим ужасным отпрыскам пой­дет на пользу, если ты их на время бросишь. Они уже слиш­ком привыкли к приготовленным обедам и как по волшебст­ву убранному дому. С ними случится шок, если им не пода­дут еду к ужину.
   – Я…гм… сегодня ухожу, – заикаясь, призналась Лиони.
   – С подругами? – без особого интереса спросила мать, но, заметив, что Лиони прикусила губу, воскликнула: – С мужчиной! Верно? Молодец, Лиони. Самое время завести себе мужчину. Кто он и где ты с ним познакомилась?
   – Он приятель Ханны, – соврала Лиони, чтобы избе­жать новой лекции.
   – Вот как? Расскажи мне о нем.
   – Его зовут Хью Годдард, он работает в банке, советник по инвестициям. Давно в разводе и обожает собак.
   – Это замечательно, но какой он человек и как выгля­дит? – допытывалась мать.
   Лиони помолчала. Как она могла признаться, что пред­ставления не имеет, какой он и как выглядит. Надежный, был когда-то фанатом регби, работаю с деньгами, не молод, но и не стар, без вредных привычек. Хотел бы познакомиться с женщиной, обожающей животных. Годится для объявления, но ни­чего личного, о чем бы можно было рассказать матери. Лиони решила изобразить досаду.
   – Право, мам, самый обычный парень, вот и все. Мы по­знакомились у Ханны, он мне показался приятным, вот я и согласилась с ним встретиться.
   – Ладно, не заводись, – сказала Клер. – Я только спро­сила. Меня с ним познакомишь?
   – Если он окажется любовью всей моей жизни и мы решим эмигрировать на Багамы, оставив детей тебе, то да, я тебя с ним познакомлю. Мне пора бежать, мама.
   Хью предложил встретиться в пабе в центре города, и Лиони решила не брать машину, а добраться муниципаль­ным транспортом. Слегка прихрамывая в тесноватых туфлях, она вышла из дома, оставив четкие инструкции насчет того, как разогревать лазанью, и предупредив, что она не желала бы, вернувшись домой, обнаружить, что Дэнни смылся, бро­сив сестер.
   – Куда это ты так вырядилась? – спросил Дэнни, раз­глядывая ее парадную юбку, красную шелковую блузку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами и привезенное из Египта ожерелье.
   – С девочками встречаюсь, – сообщила мать, натягивая черный пиджак, который носила только в торжественных случаях.
   Поскольку Эбби снова весь день дулась, она не хотела на­чинать новую ссору и признаваться, что встречается с муж­чиной. Как знать, какую это вызовет реакцию? В ее тепереш­нем эмоциональном состоянии Эбби вполне способна по­мчаться в аэропорт и улететь в Бостон, задержавшись только на мгновение, чтобы позвонить в Комиссию по делам несо­вершеннолетних и заявить, что ее мать жестоко обращается с детьми.
   Когда Лиони добралась до электрички, каждый шаг уже доставлял ей мучения. Ей очень хотелось выбросить туфли в урну и отправиться дальше в одних чулках. Наверное, на нее будут оглядываться – но не больше, чем на высокую полную женщину, издающую стоны при каждом шаге.
   Лиони села справа, чтобы видеть море, и сняла прокля­тые туфли, поставив ноги на противоположное свободное сиденье. Несмотря на боль, она получила удовольствие от поездки, разглядывая садики, освещенные дома и людей, гу­ляющих вдоль моря с собаками.
   На станции Тара-стрит Лиони поняла, что напрасно ра­зувалась. Ноги распухли, она едва всунула их в туфли и, хро­мая, медленно потащилась по улице к бару, где должен был ждать ее Хью. Она опоздала на десять минут, ноги ее, каза­лось, нуждались в срочной ампутации, ей было жарко, и она понимала, что макияж стекает по лицу ручьями. Все роман­тические чувства улетучились. Может, он не придет, и она вернется домой? По телевизору показывали фильм с Ричар­дом Гиром, и если дети Переругались и сидят по своим спаль­ням, пульт дистанционного управления окажется в ее распо­ряжении…
   Не успела Лиони войти в бар, как сразу узнала Хью. Трудно было ошибиться. Он здесь был единственным старше двадцати – кроме нее, разумеется. У колонны с бокалом Пива в руке и смущенным выражением лица стоял мужчина среднего роста, с широкими плечами, массивной шеей, обыч­ной для спортсменов, и густыми короткими темными воло­сами, поседевшими на висках. Лиони с удовольствием отме­тила, что он хорош собой. В рубашке с открытым воротом и твидовом пиджаке он выглядел в этом молодежном раю при­мерно так же, как выглядела бы потомственная герцогиня на дискотеке.
   Бар был до отказа забит группами молодых людей и деву­шек, одетых для вечеринки. Резкий запах лака для волос за­глушал аромат духов и лосьона после бритья. Настоящий ад для астматика! Девушки, затянутые в лайкру, хихикали и строили глазки парням с бритыми головами, которые стара­лись выглядеть крутыми, куря сигарету за сигаретой.
   Лиони невольно улыбнулась: надо же было сделать такую глупость – встретиться в этом месте. Когда она поверх голов поймала взгляд Хью, он тоже смущенно улыбнулся и про­брался к ней. У него оказались очень приятные глаза, смею­щиеся, с сетью морщинок вокруг, и шрам на твердом подбо­родке.
   – Лиони? – громко спросил он, чтобы она могла его ус­лышать на фоне музыки. – Вот что мы имеем из-за моего желания показаться модным.
   – Если это послужит вам утешением, у меня тоже сквер­ные отношения с модой, – сказала она, сияя глазами. – Иначе бы я знала, что это место нам не годится. Давайте по­ищем что-нибудь для престарелых, где не придется изъясняться жестами. У моего слухового аппарата батарейки под­сели.
   Он кивнул, поставил стакан на стол, и они вышли.
   Они шли по улице и смеялись над тем, насколько неле­пыми становятся вполне разумные взрослые люди, когда знакомятся по объявлению.
   – Во время моей первой попытки я предложил даме ужин в шикарном ресторане, чтобы произвести впечатление. А она заявила, что ненавидит рестораны с претензией, и уда­лилась после первого блюда, – вспоминал Хью. – На этот раз я тоже опростоволосился.
   Лиони не обратила внимания на его упоминание о «первой попытке» и не решила, что у него такое хобби. Наверня­ка нет, она почему-то была в этом уверена. Было в нем что-то уютное, будто она знала его много лет.
   – Я тоже признаюсь в грехе, – сказала она, с трудом шагая рядом с ним по булыжнику. – Надела новые туфли, чтобы произвести впечатление, и вот ноги болят жутко, а этот булыжник просто меня добивает.
   – Надо было сразу сказать, – сказал Хью, беря ее под руку. – Сейчас мы найдем подходящий ресторанчик, где вы сможете сесть и снять туфли. И никто ничего не заметит.
   – Мне бы подошло местечко, где можно лечь, – пошу­тила Лиони и покраснела, поняв двусмысленность сказанного.
   Но Хью не стал делать далеко идущих выводов.
   – Это для меня слишком продвинуто, – спокойно за­явил он. – Секс через первые десять минут – это чересчур, вы не находите?
   Она рассмеялась.
   – Абсолютно с вами согласна. Но выпить бы не помешало.
   – А насчет поесть? – спросил он. – Если честно, я ужас­но голоден, но сразу ужин предлагать не стал – вдруг мы возненавидим друг друга и нам захочется сразу же разбежаться.
   – Я тоже предвидела такой вариант, – призналась Лиони. – Я даже придумала вечеринку, на которой мне сле­дует быть к десяти часам. Это на случай, если вы окажетесь скучнее посудомоечной машины. Но я тоже хочу есть.
   – Порядок. Значит – ужин. Обопритесь о меня. И если вам внезапно потребуется уйти в половине девятого, я все пойму.
   Несмотря на воскресенье, им удалось найти столик в китайском ресторане поблизости. Лиони сняла туфли и засто­нала от облегчения.
   – Только не надо изображать страсть, не заказав еду, – предупредил ее Хью. – Иначе нас могут вышвырнуть за нарушение общественной нравственности. Даже полицию могут позвать. А мне этого не надо. Я уважаемый человек.
   Лиони хихикнула. Он был забавным, это радовало.
   Появился официант и взял заказ. Когда Хью сказал, что он хочет на гарнир жареный рис, Лиони едва не рассмеялась. Но смеяться было нельзя: симпатичный официант мог поду­мать, что она смеется над его забавным акцентом, хотя дело было вовсе не в этом.
   Хью строго взглянул на нее.
   – Ведите себя прилично, – шепотом проговорил он. – С ней всегда так после нескольких пинт пива, – объяснил он официанту.
   На этот раз Лиони расхохоталась.
   – Не могу понять, что это меня в вас так веселит? – ска­зала она, когда официант ушел, не обратив ни малейшего внимания на их выходки.
   – Моя плешь? – предположил он, наклоняя голову так, чтобы она могла ее увидеть.
   – Наверное, все в дело в облегчении оттого, что ведь вы оказались таким нормальным, – заявила Лиони. – Ну, чу­точку с приветом, но как раз с таким же, как и у меня. Мне кажется, я вас уже сто лет знаю.
   Хью кивнул.
   – Точно. Я никогда не шучу с людьми, которых не знаю. На самом деле я довольно робкий и с незнакомыми людьми веду себя очень официально. И по работе так удобнее. Невоз­можно говорить об инвестициях и шутить напропалую. Но с вами я чувствую себя очень комфортно.
   – Я тоже. Значит, вы не были душой компании, когда водили ту даму в роскошный ресторан? – поддразнила она его.
   Хью откинул ладонью волосы со лба и состроил обижен­ную мину.
   – Нет, черт, возьми. Это больше походило на интервью при приеме на работу. Я рассказал, чем занимаюсь, какие у меня хобби. Еще до того, как мы заказали выпивку. Если бы у нас было время, я бы поведал ей о своих карьерных планах и о том, чего я собираюсь добиться через пять лет. Ужас! По­разительно, что после такого фиаско я рискнул снова.
   – А какая она и почему ты ответил на ее объявление? – спросила Лиони, внезапно переходя на «ты». – Кстати, по­чему ты ответил на мое?
   – Она написала, что работает с деньгами и полагает, что было бы приятно встретиться с человеком сходной профес­сии, – пояснил он. – Это было ошибкой, потому что теперь я буду работать и думать, как бы случайно не столкнуться по службе с ней. Крутая дамочка! Не каждый сможет посреди ужина встать и заявить, что мы явно не подходим друг другу, поэтому нет смысла зря терять вечер.
   – Действительно, круто.
   – И не очень приятно, сидеть одному в ресторане, когда . моя дама внезапно удалилась. Наверняка все решили, что мы женаты, и я только что сказал ей, что завел себе другую.
   Он выглядел таким грустным, вспоминая эту неудачу, что Лиони снова улыбнулась.
   – Это было в ноябре, – добавил он, – так что я пару ме­сяцев сидел дома и зализывал раны.
   Подошел официант, и они принялись за еду.
   – Так легко ты не отделаешься, – сказала Лиони, утолив первый голод. – Теперь выкладывай, почему ты ответил на мое объявление?
   – Мне показалась, что ты симпатичная и дружелюбная, да еще и животных любишь. Я их тоже люблю, вот и ответил. К тому же я не могу устоять перед крупными блондинками. Шучу, – добавил он. – Но только по поводу последнего.
   – Если ты пытаешься с помощью цветастых комплимен­тов заставить меня заплатить целиком за ужин, зря стараешь­ся, – предупредила Лиони.
   – Как вы могли такое подумать, мисс?! – Он посмотрел ей в лицо и мягко добавил: – В жизни не видел таких пре­красных глаз. Такие синие, просто невероятно! И мне очень хорошо с тобой. Честно.
   В животе у Лиони что-то задрожало. Если не в животе, то, во всяком случае, в нижней половине. Она глубоко вздох­нула и объявила:
   – Ту вечеринку в десять часов отменили.
   – Прекрасно. Когда без четверти десять мне по мобиль­нику позвонит приятель, который якобы потерял ключи от квартиры и только у меня есть запасные, я скажу ему, что все в порядке. Ты просто прелесть.
   Китайская еда им очень понравилась. Они успешно справились с пекинской уткой и отдали должное говядине на углях. В конце концов Лиони сказала, что придется расстегивать пуговицы на юбке, а то отлетят. Ей бы даже в голову не пришло высказаться подобным образом при другом мужчине, но она чувствовала себя так спокойно с Хью, что ничуть не смущалась. Разумеется, помогла и вторая бутылка вина.
   – Я не слишком большая любительница крепких напит­ков, – призналась Лиони, подвигая свой бокал, чтобы он его еще раз наполнил. – Но вино люблю, хотя обычно я напива­юсь быстрее.
   – Надеюсь, ты не просекла мои хитрые планы, – заме­тил Хью с абсолютно серьезным лицом. – А то у меня джип в переулке, и я собираюсь увезти тебя к себе и нехорошо себя повести.
   – Ну, вряд ли тебе это удастся – до такого состояния я еще не допилась, – Лиони погрозила ему пальцем. – Силь­нее всего я напилась один раз, когда еще училась в колледже. На вечеринке студентов-медиков. Они сделали очень креп­кий пунш, чего только туда не налили. Я была пьяна в стель­ку после четырех бокалов и привязалась с разговорами к одному парню, будущему гинекологу. – Она хихикнула, чувствуя, что все-таки пьяна. – И, разумеется, я задала ему этот сакраментальный вопрос.
   Хью явно не понимал, о чем она толкует. Лиони накло­нилась вперед и понизила голос:
   – Ну, знаешь, как они могут целый день смотреть жен­щинам… сам понимаешь куда, в потом дома заниматься лю­бовью с женами или подружками.
   Хью очень развеселился.
   – И что он сказал?
   – Не помню. Была жутко пьяная. Господи, как же мне было стыдно на следующий день! Люди подходили ко мне и рассказывали, что я делала, и это было ужасно. Просто не знала, куда деваться. А напилась я потому, что страшно хоте­ла стать там своей и полагала, что алкоголь поможет.
   – Бедняжка, – пожалел ее Хью и погладил по руке. – Мне стыдно признаться, но в мои сорок семь лет я ненамно­го лучше. В тот день, когда твоя предшественница бросила меня одного в ресторане, я допил вино, которое мы только начали, и затем присовокупил три порции бренди. Ты, по крайней мере, тогда была ребенком.
   Пришла очередь Лиони гладить его руку.
   – Все объяснимо, Хью. Я бы от расстройства выпила пару бутылок вина или же пошла бы в туалет, вылезла бы в окно и сбежала бы от позора.
   Он кивнул:
   – То, что ты взрослый и у тебя дети, вовсе не означает, что ты защищен от тех же эмоций, какие испытывает подрос­ток.
   – У тебя есть дети? – обрадовалась Лиони. – Ты не говорил.
   «Замечательно, – подумала она. – Разведенный мужчи­на с детьми – идеальный вариант, он способен понять, как важны для меня дети».
   – У меня их двое: Джейн двадцать один, а Стивену – во­семнадцать. Он живет с матерью, а Джейн уже самостоятель­ная, у нее квартира тут недалеко. Они замечательные. Я не знаю, что бы без них делал, – добавил он с теплотой в голосе.