Страница:
Стивенсон выпрыгнул в открытую дверь и, не рассчитав расстояние до земли, не удержался на ногах. Скорее испугавшись, нежели поранившись, он с большим трудом встал, затем обошел дилижанс, и в тот миг, когда оказался впереди него, увидел, как возница выпустил еще одну пулю в голову умирающей лошади. Другое животное, уже мертвое, лежало рядом.
— Такова моя работа, — сказал возница и плюнул на труп. Пара лошадей, которые не переломали ноги в дорожном инциденте, нервно ржали в нескольких ярдах от экипажа.
— Пожилая дама серьезно ранена, — громко сказал Стивенсон. — У нее открытый перелом.
Возница повернулся к Джекуорту, который возбужденно приплясывал между мертвыми животными:
— Что, черт возьми, он сказал?
— Он нездешний, — сообщил Джекуорт. — Приехал из-за океана. Атлантического. Знаешь такой?
— В дилижансе пожилая дама с тяжелым переломом, — медленно повторил Стивенсон. — У нее сломана нога.
— Ч-черт, — сказал возница и снова сплюнул. — Вечно какая-нибудь пакость приключится!
— Ты док в этих делах, Э-дан-бурк? — спросил Джекуорт. Он переминался с ноги на ногу, как человек, которому срочно нужно помочиться.
Стивенсон не понимал, что его так заводит.
— Не-а… нет. Но там кость торчит! Можно не сомневаться, что там случилось.
— Черт побери! Да вы должны молиться на меня за то, что я все это терплю! — Джекуорт запрыгнул обратно в дилижанс.
Спустя минуту из экипажа выглянула молодая женщина, все еще поглаживая живот, но теперь она уже немного успокоилась. Стивенсон подошел помочь ей, а потом они вместе стали осматривать то, что осталось от дилижанса. Задняя ось переломилась пополам и лежала теперь в дюжине ярдов вверх по дороге, возле неглубокой ямы в колее, которая и стала причиной аварии. Передняя ось была на месте, но тоже сломана, как и нога старухи. Было ясно, что дальше в этом экипаже ехать нельзя. Однако, даже несмотря на все пережитые злоключения, Стивенсон был счастлив, что остался жив и почти невредим.
— Что же нам теперь делать? — спросил он у возницы.
Тот ковырнул пальцем в носу и сплюнул. Его, казалось, огорчала необходимость отвечать на этот вопрос. «Или, возможно, его пугают последствия крушения», — размышлял Стивенсон.
— Славно! Вот и проехали ни два ни полтора! Слишком далеко до следующей станции, особенно с женщинами и тому подобное. Правда, есть старая станция не очень далеко отсюда. Пять, возможно, семь миль. Как бы то ни было, здесь нам оставаться нельзя.
— А почему?
— Наша компания этого не любит. Некоторое время назад я уже имел кое-какие неприятности. Мне лучше знать.
— А врач там будет? — спросил Стивенсон. Возница засмеялся:
— Врач далеко, друг мой, но я думаю, нам помогут. На той станции живет один тип, он кое-что смыслит во врачебном деле. Так о нем говорят, я слышал. Кровь пустить он, во всяком случае, умеет.
Стивенсон не придал его словам большого значения и спросил:
— Так нам действительно лучше ехать туда?
— Главное, успеть до наступления сумерек. На одну лошадь мы положим пожилую даму, а миссис Рейли посадим на другую, так будет лучше всего. Не самая плохая прогулка. Правда, немного в гору. Но у нас не слишком большой выбор.
Итак, Роберт Луис Стивенсон, из Эдинбурга, Шотландия (через Атлантический океан, о котором многие слышали), отправился в Шкурятник.
Старуха истошно кричала, когда ее вытаскивали из дилижанса, но, «к счастью», потеряла сознание, как только ее усадили на лошадь. Это намного облегчило задачу. Джекуорт продолжал восхищаться длиной высунувшейся из ее бедра кости, хотя, надо отдать ему должное, он безропотно принял на себя основную часть работы по ее переноске. Муж пожилой дамы, неохотно представившийся мистером Андерсоном Бэлфором — он сделал акцент на мистере, —наблюдал за происходящим с неодобрением и постоянно одергивал платье супруги, словно в этом и должна заключаться помощь. Возница — Грей, как он сам себя называл, а служило это слово именем или фамилией, Стивенсон так никогда и не узнал — оказался немногим полезнее. Он был разозлен потерей своего дилижанса и вместе с ним средств к существованию. Джекуорт же был полон энергии, и Стивенсон, который еще в начале пути почувствовал нечто странное в этом типе (не только его запах), предположил, что впервые Джекуорт нарушил закон будучи еще совсем юным. Впрочем, и теперь, хорошо разглядев блондина, Стивенсон никак не дал бы ему больше двадцати, хотя тот и носил на поясе пару револьверов.
Другая женщина, которая представилась как миссис Тимоти Рейли, продолжала держаться за живот, утверждая, что с ней все в порядке. Поначалу она упиралась, не желая садиться на лошадь, но потом согласилась ехать верхом, но только боком, как в дамском седле. Стивенсон мог бы предположить, что она просто боится лошади, но, оказавшись верхом, миссис Рейли успокоилась и держалась довольно уверенно.
Грей шел впереди, ведя под уздцы лошадь, на которую положили потерявшую сознание пожилую даму и короб с дилижанса; остальной багаж пришлось оставить. Возница для сохранности спрятал вещи пассажиров в лесу, неподалеку от дороги, и замаскировал свои следы. Бэлфор, шедший сразу за Греем, не сводил глаз с ноги своей жены. За ним ехала миссис Рейли. Процессию замыкал Стивенсон. К его большому огорчению, Джекуорт держался рядом, размахивая руками, подобно ребенку на праздничном параде. Легкий ветерок с севера предвещал грозу, Стивенсон обрадовался этому, потому что ветер отгонял от него вонь попутчика.
— Ну, Эд, и чем ты занимаешься? — спросил Джекуорт.
У Стивенсона не было большого желания разговаривать — ему было достаточно трудно просто идти и дышать, — но в то же время он не хотел показаться грубым.
— Я учился, а потом работал адвокатом и инженером, хотя ни то, ни другое не является моим призванием. Я пробую себя в качестве писателя, и говорят, у меня к этому талант. Большинство зовут меня Луис. — А про себя подумал: «Кроме одной женщины, которая называет меня Робби».
— Без дураков? Извини, если что не так, Лу. М-м-м, знаешь, я всегда хотел научиться читать. Мой кузен знает весь алфавит. С начала и до конца. Ну или почти весь. Да, он у меня умный, знает, что почем. Можем поспорить, кто умнее, если не боишься! А про что ты пишешь?
— По большей части это истории о моих путешествиях. О людях и вещах, виденных мною, о местах, что я посетил. Недавно — о Франции и Германии писал. А еще о моем доме в Шотландии, конечно.
— Ух ты! И ты везде там был? Знаешь, я слыхал про Францию. Это тоже за Атлантическим океаном?
Стивенсон кивнул:
— Мое здоровье вынуждает меня путешествовать. Климат в Шотландии менее всего подходит для больных легких. А жаль, ведь я ее так люблю.
— Ну так какого черта тебе уезжать отсюда? Собрался написать еще одну историю?
Стивенсон колебался. Ему совершенно не хотелось обсуждать свою жизнь и планы с этим незнакомцем. И он ни с кем не мог говорить о Фанни. О ней… было невозможно рассказывать.
— На самом деле, как раз сейчас я подумываю о чем-то совершенно ином: об истории, придуманной от начала и до конца.
Пиратской. Считаю, что с каждым годом выдумывать мне становится легче, чем наблюдать за действительностью, — усмехнулся Стивенсон.
— Не-е, я не знаю ни одного пирата. Тут я ничем помочь не смогу, Лу. Зато про эти места ходит множество других интересных историй.
— Да неужели?
— Ты, должно быть, слыхал о Доннерах, — шепнул Джекуорт.
— Не припоминаю.
Джекуорт снял шляпу и хлопнул ею по ноге. Он улыбнулся так широко, что Стивенсон заметил, что у него нет коренных зубов.
— Не слышал о бригаде Доннера?! — почти закричал Джекуорт.
Все обернулись. Во взгляде возницы Грея сквозило особое отвращение. Джекуорт хлопнул себя рукой по губам.
— Так что там с бригадой Доннера? — спросил Стивенсон. Когда стало ясно, что остальные снова смотрят вперед, а не на них, Джекуорт продолжил, решительно, но полушепотом:
— Они людоеды.
Стивенсон решил, что он ослышался, и переспросил:
— Прошу прощения?
Джекуорт лихорадочно закивал головой:
— Они были каннибалами. Не думаю, что они такими родились, но так уж вышло.
— Не понимаю.
— Тридцать или около того лет назад Доннеры и Риды отправились на Запад. Два больших семейства. Они застряли поздней осенью в горах Сьерра. Лишь некоторым удалось выбраться оттуда до зимних холодов. Да уж, не повезло им. Без дураков. Еды становилось все меньше, животных тоже, а главное — их оставила удача. Ничего не оставалось, как начать поедать друг друга. Люди говорят, что они ели только тех, кто уже умер, но кто тебе скажет правду. Кто-то утверждал, что они бросали жребий и убивали проигравших. Другие рассказывали, что они разделились на два лагеря и сражались друг с другом, как на войне, съедая пленных врагов. Перед началом зимы их было больше восьмидесяти, до весны дожили не многим более сорока. Остальных съели.
— О господи!
— Да-с, сэр. Здесь есть люди, которые все это еще помнят и могут рассказать ужасные подробности, если не упадешь, услышав их. Впечатляет? Только представь — закончить свои дни в чьем-нибудь желудке!
— А ты уверен, что все это правда?
Лицо Джекуорта перекосилось.
— Ты хочешь сказать, что я лгу?
— Нет, конечно нет. — Стивенсон знал, что в этой части мира более страшным преступлением, чем сомнение в чьем-либо слове, было только конокрадство. — Я только спросил, не является ли все это лишь страшной местной легендой? Я слышал парочку наподобие этой. Какой-то бред о гигантском лесорубе, например. Все это напоминает мне об историях, рассказываемых в старом Сони Бин и неподалеку от Балантре.
Джекуорт кивнул, по-видимому успокоившись.
— Хорошо, но это никакая не легенда. Точно. Это, черт возьми, исторический факт. Старый каньон, где это происходило, называют теперь Ущельем Доннеров.
— Замечательно, — размышлял Стивенсон. — Но как вообще кто-то мог такое делать?
— Что ты имеешь в виду?
Эта история в равной степени интриговала и вызывала отвращение у Стивенсона.
— Вообрази, — сказал он, — есть человеческую плоть. Не только есть, но сперва разделывать ее. Друга, кузена, брата. Даже если они уже мертвы, такие вещи все же придется делать. Выпустить кровь. Срезать мышцы с костей. Вырезать органы из полостей. Приготовить мясо, положить себе в рот. Прожевать. Проглотить. — Он дрожал. — Не поверю, что такое возможно.
— Я бы смог это сделать.
Стивенсон изучал молодого человека. Джекуорт напряженно смотрел вперед, с очень серьезным выражением лица, кивая самому себе.
— Ты не смог бы.
Джекуорт посмотрел на писателя:
— О да. Если бы был голоден. Да я делал и не такое…
— Но не это именно.
— Да, не совсем. Но я никогда и не застревал в горном ущелье в снежную бурю, без еды, как один мой дальний родственник. Но я видел юбку на мужчине, и это поразило меня не меньше, чем смерть от голода. Люди — забавные животные, Лу. Мой папа учил меня никогда не поворачиваться спиной к животному, потому что никогда не знаешь, что оно может выкинуть. Ну а я много раз вставал спиной ко всяким тварям, и никогда они не причиняли мне вреда. В худшем случае укусят за ногу. Но повернись спиной к человеку, и наверняка получишь пулю в задницу. Или того хуже. Люди — просто животные, у которых день и ночь поменялись местами, да ты и сам прекрасно это знаешь. Не перестаешь удивляться, узнавая, на что они способны. Аи, черт, мне срочно нужно помочиться! Жжет, как в аду, когда это делаю. Не знаешь, к чему бы это?
Как только Джекуорт, расстегнув ширинку, скрылся за деревьями, Стивенсон ускорил шаг. Он надеялся, что сможет провести некоторое время в другой компании.
Через час пути, состоящего главным образом из подъема в гору, они остановились. Госпожа Рейли предложила отдохнуть. Грей с ней согласился, безрадостно посматривая на темнеющее небо. Стивенсон подошел к женщине, чтобы помочь ей спешиться, но очередной приступ кашля овладел им, и в конечном счете ей пришлось помогать ему сесть на каменистый склон у ручья. Он жестом попросил ее отойти и благодарно кивнул. Через мгновение он уже выплевывал кровавый комок мокроты на белый камень. Стивенсон положил шляпу на землю и протянул руки к ручью, чтобы зачерпнуть немного чистой воды. Она оказалась настолько холодной, что у него заломило зубы, но после нескольких глотков кашель затих. Он повернулся, медленно вдыхая воздух, наслаждаясь тусклыми лучами заходящего солнца, пронзающими облака.
Бэлфор, словно стражник, стоял возле жены, все еще находившейся без сознания. Вместе с Греем они сняли ее с лошади, дав животному возможность отдохнуть и напиться. Джекуорт следил за всем этим с огромным любопытством, ему не терпелось снова увидеть обнаженную кость. Рыжеволосая миссис Рейли скрылась за деревьями, без сомнения, по зову природы. Спустя несколько минут она возвратилась, все еще поглаживая живот. Ее обычно приятное выражение лица исказилось от каких-то неприятных мыслей. Она была явно подавлена. Госпожа Рейли подошла посмотреть, не нужна ли ее помощь миссис Бэлфор. Четверо путников беспомощно стояли вокруг пожилой дамы: никто не знал, что делать. Джекуорт смотрел на Стивенсона, обдумывая сложившуюся ситуацию и про себя посмеиваясь над писателем. Стивенсон тяжело вздохнул, когда увидел, что блондин направляется в его сторону. Джекуорт наклонился и шепнул ему на ухо:
— Ты еще не пробовал представить, кого из них ты мог бы съесть?
Прежде чем Стивенсон смог сказать, что ему вообще не приходили в голову подобные мысли, Джекуорт добавил:
— Ну, я ставлю на ирландскую крошку, слышь? — И, похотливо облизав губы, он встал и побрел к дороге, к облегчению Стивенсона.
Миссис Рейли неистово размахивала руками перед лицом пожилой женщины. Мистер Бэлфор стоял, скрестив руки на груди.
Непреклонный в своих убеждениях, он отрицательно качал головой на любое предложение. Потом миссис Рейли повернулась к вознице, но тот воздел руки в жесте «нет, мэм, только не я» и пошел назад к лошадям. Миссис Рейли снова умоляюще посмотрела на старика, но он просто развернулся к ней спиной. Возмущенная, она подошла к Стивенсону и присела рядом.
— Она потеряет ногу, — сообщила ему миссис Рейли. — Он сверху обвязал ее поясом, чтобы остановить кровотечение, но сделал это слишком туго, так что уже вся нога посинела. И не хочет ничего слушать!
— Да, он словно старый упрямый осел.
— Невыносимый. Я сказала ему, что его жена потеряет ногу, а он только все твердит «упаси бог, упаси бог». Я ему ответила, что Бог может и не услышать его молитву.
Стивенсон поднял бровь:
— А как же Провидение?
— Я так поняла, что вы пишете рассказы. Я всегда считала, что писатели — люди объективные и свободомыслящие.
Стивенсону показалось, что Джекуорт хочет вмешаться в разговор.
— Да, но ко всему прочему я сын проповедника.
— В этом нет ничего плохого, я уверена.
— Вы не так поняли, мэм. Просто для меня было удивительно услышать, что вы — милая ирландская девушка — выражаете такое мнение.
— Кто сказал, что я ирландка? Стивенсон слегка смутился:
— Ну, просто… ваше лицо и волосы и… миссис Рейли и тому подобное.
Миссис Рейли пододвинулась поближе к Стивенсону:
— Могу я вам кое в чем признаться? — Стивенсон кивнул. — На самом деле я никакая не миссис Рейли.
— Нет?
Она покачала головой:
— Нет никакого мистера Рейли.
— Нет никакого мистера Рейли?
Она снова покачала головой. И внезапно картина происходящего начала проясняться для Стивенсона. Он не заметил, как это произошло, но понял, что уже знает правду, и сказал вслух:
— Тогда кто же отец ребенка?
Глаза женщины округлились, и рука, которая до сих пор поглаживала живот, застыла.
— Я не хотел вас напугать, — сказал Стивенсон, слегка касаясь ее руки.
— Как вы узнали? — прошептала она.
— А я и не знал этого наверняка. До этой секунды. Но всю дорогу вы поглаживали свой живот и когда садились верхом на лошадь… ну, в общем… А если приглядеться, вы излучаете какой-то свет. Я только сопоставил ряд наблюдений и придумал историю, которая соединила их вместе. Вот все, что я сделал. Так это правда?
Она кивнула.
— Вы им не расскажете…
— Вам не о чем беспокоиться, — сказал он, слегка похлопав ее по руке. — Их это не касается. И меня тоже. Говорю вам это как объективный и свободомыслящий писатель.
Женщина, по-видимому, успокоилась:
— Цель моей поездки — найти отца. Дать ему знать о сложившейся ситуации. Я надеюсь статьмиссис Рейли. Ну или хотя бы просто миссис, необязательно с такой фамилией. — Она внимательно посмотрела на Стивенсона. — Держу пари, вы хороший писатель.
Прежде чем он смог ответить или оправиться от смущения, их отвлек пронзительный вопль. Пожилая женщина пришла в себя, и боль, которой она не чувствовала, находясь без сознания, нахлынула на нее. Непрекращающиеся вопли заставили Грея быстро вернуться к лошадям, чтобы хоть как-то их успокоить. Примчавшийся откуда-то Джекуорт сразу же направился к Бэлфорам. Он встал прямо над старухой, тяжело дыша после быстрой ходьбы. Мистер Бэлфор боролся со своей женой, удерживая ее, пытаясь успокоить. И Стивенсон, и миссис Рейли одновременно встали, но прежде чем они смогли что-либо сделать, Джекуорт улучил момент и со всей силы ударил пожилую даму кулаком в челюсть. Ее голова упала на плечо, а затем и она сама опрокинулись назад.
Она снова потеряла сознание.
Мистер Бэлфор осмотрел жену и перевел взгляд на все еще ухмыляющегося Джекуорта. Старик кивком поблагодарил его, а Джекуорт подмигнул в ответ.
Женщины были снова усажены на лошадей, и процессия снова тронулась в путь.
Дорога выровнялась, но воздух раннего вечера вызывал озноб. Стивенсон оставил пальто в дорожной сумке, и ему оставалось лишь закутаться поплотнее в свой сюртук. Джекуорт и Грей шли впереди, то и дело заходясь в приступах дурацкого смеха. Миссис Рейли ехала очень медленно и, казалось, дремала в седле. Стивенсон же то отставал, то ускорял шаг, но лишь потому, что старался сохранить тепло, а не по какой-то другой причине. В конце концов он оказался рядом с мистером Бэлфором. Писатель решил обогнать старика, но его остановил очередной взрыв мерзкого хохота, доносящегося со стороны Грея и Джекуорта. Стивенсон поравнялся с Бэлфором и оглянулся назад. Он посмотрел на раненую женщину. Та лежала на спине лошади, стараниями Джекуорта все еще без сознания, а сам Джекуорт вел ее лошадь под уздцы. Так все они и шли в нескольких метрах друг от друга.
— Она не шевелится? — спросил Стивенсон несчастного мужа, не в силах больше выносить неловкую тишину.
— Нет.
— Надеюсь, этот джентльмен со станции сможет помочь.
— Кто знает.
— Вы знаете что-нибудь об этой местности? Вознице, похоже, все равно.
— М-м-м.
Стивенсон решил переменить тему:
— А куда вы и ваша жена направляетесь?
— Запад. Писатель кашлянул.
— Похолодало, — сказал он.
— Наверно, раз вы так говорите.
Бэлфор пошел немного быстрее. Стивенсон снова замедлил шаг, пропуская его и Джекуорта с лошадью в поводу вперед.
Стивенсон продолжал путь, покашливая, мотая головой в ответ на собственные мысли, обхватив себя руками в тщетной попытке согреться.
Света было достаточно лишь для того, чтобы различить, что было написано на вывеске. Это была грубая, обожженная старая деревянная доска, которую, возможно, когда-то оторвали от двери. Она висела на потертом пеньковом канате, привязанном к ветке мертвой ивы, в которую попала молния. На ней написано было лишь одно слово:
— Это здесь, — объявил Грей.
На первый взгляд здание было прямоугольным, но на самом деле ни один из его углов не был прямым. Несколько кривых окон прорубили в непохожих друг на друга деревянных стенах. В рамах не было стекол, лишь тонкие непрочные ставни, предназначенные для того, чтобы не пропускать внутрь дождь и ветер. Одна из стен дома была черной и обугленной, хотя попытки восполнить ущерб, нанесенный пожаром, очевидно, все-таки предпринимались. Яркий свет пробивался сквозь щели в двери, между рамами и в стенах. Он свидетельствовал о том, что в доме кто-то есть. Хотя Стивенсон не представлял себе, кто мог бы счесть эту развалину домом.Как бы то ни было, его главным образом занимала мысль, найдут ли они здесь помощь для раненой женщины.
— Шкурятник, — прошептал Стивенсон. Его голос дрожал от холода.
— Говорят, раньше здесь было большое торговое поселение, — стал объяснять Грей. — Здесь еще был щенок Гектор. Яна и ацугеви приезжали сюда менять кожу, бисер и тому подобное на выпивку. Э-эй! Расслабьтесь, с тех пор как я видел ацугеви, лет десять прошло. Думаю, их всех уже поубивали. Или они перепились до смерти, грязные индейские педерасты.
Он сплюнул.
— Не знаю, что тут делается сейчас, но не похоже, что хозяева занимаются торговлей шкурами.
Миссис Бэлфор, лежавшая на лошади, пошевелилась. Она еще не совсем пришла в себя, но уже начинала постанывать и стучать зубами от холода, что было похоже на стрекотание цикад на закате. Стивенсон заметил, как Джекуорт сжал пальцы в кулак, приготовившись ударить снова, но миссис Рейли слезла со своей лошади и встала между блондином и пожилой женщиной.
— Давайте лучше занесем ее внутрь, — сказала она мистеру Бэлфору.
Старик посмотрел на Джекуорта так, словно предпочитал его способ обезболивания, а затем кивнул миссис Рейли. Джекуорт поначалу был разочарован, но потом хитро заулыбался, когда понял, что Грею понадобится помощь, чтобы занести женщину в дом.
Миссис Рейли пошла вперед и открыла входную дверь, а Грей и Джекуорт перенесли миссис Бэлфор через порог. Сразу за ними зашел мистер Бэлфор. Молодая женщина придержала дверь и для Стивенсона, шедшего последним.
Торговый зал состоял из одной-единственной комнаты, разделенной на две части прилавком. Помещение освещалось газовыми лампами и сальными свечами, от которых воняло, как в аду, но зато, к всеобщему удивлению, они дарили долгожданное тепло. Стены были задрапированы, а грубый деревянный пол — выстлан шкурами. Стивенсон не очень-то хорошо был знаком с американской фауной, но узнал среди шкур мех бобра, енота, оленя. В центре комнаты лежала огромная шкура медведя. Скорее всего гризли. От шкур исходил затхлый мускусный запах, но их мягкость и теплота высасывали холод из больных легкий Стивенсона.
Человек, сидевший в кресле-качалке в углу у потрескивающего огня, был похож на шар — тучный мужчина с лысой головой неправильной формы. Надев очки в проволочной оправе, он читал изодранный пожелтевший экземпляр «Бульварных романов» Бидла. Увидев группу людей, вторгшихся без приглашения, он вытаращил на них карие глаза.
— Хоуди, — сказал Грей. Он сплюнул в плевательницу у двери. — Пол?
— Пул, — поправил толстяк. У него был тонкий, почти девичий голос. Нахмурившись, он вытащил из жилета карманные часы. — Вы должны были проехать мимо несколько часов назад. И почему вы остановились здесь?
— Несчастный случай. Сломались обе оси, представляете? Несколько миль мы шли пешком. Дилижанс попал в аварию, и мне пришлось даже пристрелить двух лошадей.
— Ну надо же, — ответил Пул.
Вошедшие все еще стояли на пороге и смотрели друг на друга, Джекуорт и Грей держали на руках миссис Бэлфор. Она стонала все громче.
— Этой женщине нужна помощь, — наконец сказал Стивенсон. — Она сломала ногу.
— Этот господин из Эд и бурга, — любезно подчеркнул Джекуорт.
Пул продолжал сидеть на своем месте.
— Можете ли вы ей помочь? — настаивал Стивенсон. — Или, может быть, здесь есть еще кто-нибудь, кто сможет?
— Здесь больше никого нет. Только я, — сказал толстяк, часто моргая. Он наконец отложил книгу и направился в противоположный угол комнаты. — Несите ее сюда.
Джекуорт и Грей перенесли миссис Бэлфор туда, куда указал хозяин, и не слишком деликатно уложили ее на скамью. Стивенсон на какое-то мгновение задумался о судьбе несчастной женщины, но потом отступил назад. Мистер Бэлфор обошел скамью, покровительственно наклонившись над своей супругой. Женщина заморгала, постепенно открыла глаза и тут же заорала от боли. Подойдя к ней вразвалку, Пул без стеснения поднял подол ее черного платья. Мистер Бэлфор открыл было рот, чтобы возразить, но не решился. Пул встал перед женщиной на колени, обхватил руками ее больную ногу и стал мягко проталкивать торчащую кость. Миссис Бэлфор кричала, что было мочи.
— Так, — сказал Пул.
— Вы сможете что-нибудь сделать? — спросила миссис Рейли.
— Жгут затянули слишком сильно, — сказал он громко. Миссис Рейли негодующе вскрикнула. Пул ослабил жгут и стал растирать женщине верхние мышцы бедра. Мистер Бэлфор стоял позади скамьи, не сводя глаз с ляжки, но держал язык за зубами. Его жена кричала так громко, что, если хотя бы в одной оконной раме было стекло, Стивенсон не сомневался, такой крик разбил бы его. Рана по-прежнему кровоточила, но уже не так сильно.
— Прежде всего самое важное, — сказал Пул.
Он встал и медленно пошел за прилавок, нисколько не обеспокоенный криками старухи.
На криво прибитых полках и на полу вдоль задней стены стояло множество кувшинов и мензурок разной величины. Некоторые полностью, а некоторые и наполовину были заполнены разноцветными жидкостями. Пока пожилая женщина продолжала кричать — так что Стивенсону хотелось заткнуть уши, — Пул спокойно расхаживал, наливая или сцеживая по капле из различных бутылок в стакан для виски с обитыми краями. Он зачем-то посмотрел наверх и под прилавок, пожал плечами, затем засунул палец в стакан, чтобы размешать микстуру. Вынув палец, Пул понюхал его и кивнул в знак одобрения. После чего вручил стакан мистеру Бэлфору.
— Такова моя работа, — сказал возница и плюнул на труп. Пара лошадей, которые не переломали ноги в дорожном инциденте, нервно ржали в нескольких ярдах от экипажа.
— Пожилая дама серьезно ранена, — громко сказал Стивенсон. — У нее открытый перелом.
Возница повернулся к Джекуорту, который возбужденно приплясывал между мертвыми животными:
— Что, черт возьми, он сказал?
— Он нездешний, — сообщил Джекуорт. — Приехал из-за океана. Атлантического. Знаешь такой?
— В дилижансе пожилая дама с тяжелым переломом, — медленно повторил Стивенсон. — У нее сломана нога.
— Ч-черт, — сказал возница и снова сплюнул. — Вечно какая-нибудь пакость приключится!
— Ты док в этих делах, Э-дан-бурк? — спросил Джекуорт. Он переминался с ноги на ногу, как человек, которому срочно нужно помочиться.
Стивенсон не понимал, что его так заводит.
— Не-а… нет. Но там кость торчит! Можно не сомневаться, что там случилось.
— Черт побери! Да вы должны молиться на меня за то, что я все это терплю! — Джекуорт запрыгнул обратно в дилижанс.
Спустя минуту из экипажа выглянула молодая женщина, все еще поглаживая живот, но теперь она уже немного успокоилась. Стивенсон подошел помочь ей, а потом они вместе стали осматривать то, что осталось от дилижанса. Задняя ось переломилась пополам и лежала теперь в дюжине ярдов вверх по дороге, возле неглубокой ямы в колее, которая и стала причиной аварии. Передняя ось была на месте, но тоже сломана, как и нога старухи. Было ясно, что дальше в этом экипаже ехать нельзя. Однако, даже несмотря на все пережитые злоключения, Стивенсон был счастлив, что остался жив и почти невредим.
— Что же нам теперь делать? — спросил он у возницы.
Тот ковырнул пальцем в носу и сплюнул. Его, казалось, огорчала необходимость отвечать на этот вопрос. «Или, возможно, его пугают последствия крушения», — размышлял Стивенсон.
— Славно! Вот и проехали ни два ни полтора! Слишком далеко до следующей станции, особенно с женщинами и тому подобное. Правда, есть старая станция не очень далеко отсюда. Пять, возможно, семь миль. Как бы то ни было, здесь нам оставаться нельзя.
— А почему?
— Наша компания этого не любит. Некоторое время назад я уже имел кое-какие неприятности. Мне лучше знать.
— А врач там будет? — спросил Стивенсон. Возница засмеялся:
— Врач далеко, друг мой, но я думаю, нам помогут. На той станции живет один тип, он кое-что смыслит во врачебном деле. Так о нем говорят, я слышал. Кровь пустить он, во всяком случае, умеет.
Стивенсон не придал его словам большого значения и спросил:
— Так нам действительно лучше ехать туда?
— Главное, успеть до наступления сумерек. На одну лошадь мы положим пожилую даму, а миссис Рейли посадим на другую, так будет лучше всего. Не самая плохая прогулка. Правда, немного в гору. Но у нас не слишком большой выбор.
Итак, Роберт Луис Стивенсон, из Эдинбурга, Шотландия (через Атлантический океан, о котором многие слышали), отправился в Шкурятник.
Старуха истошно кричала, когда ее вытаскивали из дилижанса, но, «к счастью», потеряла сознание, как только ее усадили на лошадь. Это намного облегчило задачу. Джекуорт продолжал восхищаться длиной высунувшейся из ее бедра кости, хотя, надо отдать ему должное, он безропотно принял на себя основную часть работы по ее переноске. Муж пожилой дамы, неохотно представившийся мистером Андерсоном Бэлфором — он сделал акцент на мистере, —наблюдал за происходящим с неодобрением и постоянно одергивал платье супруги, словно в этом и должна заключаться помощь. Возница — Грей, как он сам себя называл, а служило это слово именем или фамилией, Стивенсон так никогда и не узнал — оказался немногим полезнее. Он был разозлен потерей своего дилижанса и вместе с ним средств к существованию. Джекуорт же был полон энергии, и Стивенсон, который еще в начале пути почувствовал нечто странное в этом типе (не только его запах), предположил, что впервые Джекуорт нарушил закон будучи еще совсем юным. Впрочем, и теперь, хорошо разглядев блондина, Стивенсон никак не дал бы ему больше двадцати, хотя тот и носил на поясе пару револьверов.
Другая женщина, которая представилась как миссис Тимоти Рейли, продолжала держаться за живот, утверждая, что с ней все в порядке. Поначалу она упиралась, не желая садиться на лошадь, но потом согласилась ехать верхом, но только боком, как в дамском седле. Стивенсон мог бы предположить, что она просто боится лошади, но, оказавшись верхом, миссис Рейли успокоилась и держалась довольно уверенно.
Грей шел впереди, ведя под уздцы лошадь, на которую положили потерявшую сознание пожилую даму и короб с дилижанса; остальной багаж пришлось оставить. Возница для сохранности спрятал вещи пассажиров в лесу, неподалеку от дороги, и замаскировал свои следы. Бэлфор, шедший сразу за Греем, не сводил глаз с ноги своей жены. За ним ехала миссис Рейли. Процессию замыкал Стивенсон. К его большому огорчению, Джекуорт держался рядом, размахивая руками, подобно ребенку на праздничном параде. Легкий ветерок с севера предвещал грозу, Стивенсон обрадовался этому, потому что ветер отгонял от него вонь попутчика.
— Ну, Эд, и чем ты занимаешься? — спросил Джекуорт.
У Стивенсона не было большого желания разговаривать — ему было достаточно трудно просто идти и дышать, — но в то же время он не хотел показаться грубым.
— Я учился, а потом работал адвокатом и инженером, хотя ни то, ни другое не является моим призванием. Я пробую себя в качестве писателя, и говорят, у меня к этому талант. Большинство зовут меня Луис. — А про себя подумал: «Кроме одной женщины, которая называет меня Робби».
— Без дураков? Извини, если что не так, Лу. М-м-м, знаешь, я всегда хотел научиться читать. Мой кузен знает весь алфавит. С начала и до конца. Ну или почти весь. Да, он у меня умный, знает, что почем. Можем поспорить, кто умнее, если не боишься! А про что ты пишешь?
— По большей части это истории о моих путешествиях. О людях и вещах, виденных мною, о местах, что я посетил. Недавно — о Франции и Германии писал. А еще о моем доме в Шотландии, конечно.
— Ух ты! И ты везде там был? Знаешь, я слыхал про Францию. Это тоже за Атлантическим океаном?
Стивенсон кивнул:
— Мое здоровье вынуждает меня путешествовать. Климат в Шотландии менее всего подходит для больных легких. А жаль, ведь я ее так люблю.
— Ну так какого черта тебе уезжать отсюда? Собрался написать еще одну историю?
Стивенсон колебался. Ему совершенно не хотелось обсуждать свою жизнь и планы с этим незнакомцем. И он ни с кем не мог говорить о Фанни. О ней… было невозможно рассказывать.
— На самом деле, как раз сейчас я подумываю о чем-то совершенно ином: об истории, придуманной от начала и до конца.
Пиратской. Считаю, что с каждым годом выдумывать мне становится легче, чем наблюдать за действительностью, — усмехнулся Стивенсон.
— Не-е, я не знаю ни одного пирата. Тут я ничем помочь не смогу, Лу. Зато про эти места ходит множество других интересных историй.
— Да неужели?
— Ты, должно быть, слыхал о Доннерах, — шепнул Джекуорт.
— Не припоминаю.
Джекуорт снял шляпу и хлопнул ею по ноге. Он улыбнулся так широко, что Стивенсон заметил, что у него нет коренных зубов.
— Не слышал о бригаде Доннера?! — почти закричал Джекуорт.
Все обернулись. Во взгляде возницы Грея сквозило особое отвращение. Джекуорт хлопнул себя рукой по губам.
— Так что там с бригадой Доннера? — спросил Стивенсон. Когда стало ясно, что остальные снова смотрят вперед, а не на них, Джекуорт продолжил, решительно, но полушепотом:
— Они людоеды.
Стивенсон решил, что он ослышался, и переспросил:
— Прошу прощения?
Джекуорт лихорадочно закивал головой:
— Они были каннибалами. Не думаю, что они такими родились, но так уж вышло.
— Не понимаю.
— Тридцать или около того лет назад Доннеры и Риды отправились на Запад. Два больших семейства. Они застряли поздней осенью в горах Сьерра. Лишь некоторым удалось выбраться оттуда до зимних холодов. Да уж, не повезло им. Без дураков. Еды становилось все меньше, животных тоже, а главное — их оставила удача. Ничего не оставалось, как начать поедать друг друга. Люди говорят, что они ели только тех, кто уже умер, но кто тебе скажет правду. Кто-то утверждал, что они бросали жребий и убивали проигравших. Другие рассказывали, что они разделились на два лагеря и сражались друг с другом, как на войне, съедая пленных врагов. Перед началом зимы их было больше восьмидесяти, до весны дожили не многим более сорока. Остальных съели.
— О господи!
— Да-с, сэр. Здесь есть люди, которые все это еще помнят и могут рассказать ужасные подробности, если не упадешь, услышав их. Впечатляет? Только представь — закончить свои дни в чьем-нибудь желудке!
— А ты уверен, что все это правда?
Лицо Джекуорта перекосилось.
— Ты хочешь сказать, что я лгу?
— Нет, конечно нет. — Стивенсон знал, что в этой части мира более страшным преступлением, чем сомнение в чьем-либо слове, было только конокрадство. — Я только спросил, не является ли все это лишь страшной местной легендой? Я слышал парочку наподобие этой. Какой-то бред о гигантском лесорубе, например. Все это напоминает мне об историях, рассказываемых в старом Сони Бин и неподалеку от Балантре.
Джекуорт кивнул, по-видимому успокоившись.
— Хорошо, но это никакая не легенда. Точно. Это, черт возьми, исторический факт. Старый каньон, где это происходило, называют теперь Ущельем Доннеров.
— Замечательно, — размышлял Стивенсон. — Но как вообще кто-то мог такое делать?
— Что ты имеешь в виду?
Эта история в равной степени интриговала и вызывала отвращение у Стивенсона.
— Вообрази, — сказал он, — есть человеческую плоть. Не только есть, но сперва разделывать ее. Друга, кузена, брата. Даже если они уже мертвы, такие вещи все же придется делать. Выпустить кровь. Срезать мышцы с костей. Вырезать органы из полостей. Приготовить мясо, положить себе в рот. Прожевать. Проглотить. — Он дрожал. — Не поверю, что такое возможно.
— Я бы смог это сделать.
Стивенсон изучал молодого человека. Джекуорт напряженно смотрел вперед, с очень серьезным выражением лица, кивая самому себе.
— Ты не смог бы.
Джекуорт посмотрел на писателя:
— О да. Если бы был голоден. Да я делал и не такое…
— Но не это именно.
— Да, не совсем. Но я никогда и не застревал в горном ущелье в снежную бурю, без еды, как один мой дальний родственник. Но я видел юбку на мужчине, и это поразило меня не меньше, чем смерть от голода. Люди — забавные животные, Лу. Мой папа учил меня никогда не поворачиваться спиной к животному, потому что никогда не знаешь, что оно может выкинуть. Ну а я много раз вставал спиной ко всяким тварям, и никогда они не причиняли мне вреда. В худшем случае укусят за ногу. Но повернись спиной к человеку, и наверняка получишь пулю в задницу. Или того хуже. Люди — просто животные, у которых день и ночь поменялись местами, да ты и сам прекрасно это знаешь. Не перестаешь удивляться, узнавая, на что они способны. Аи, черт, мне срочно нужно помочиться! Жжет, как в аду, когда это делаю. Не знаешь, к чему бы это?
Как только Джекуорт, расстегнув ширинку, скрылся за деревьями, Стивенсон ускорил шаг. Он надеялся, что сможет провести некоторое время в другой компании.
Через час пути, состоящего главным образом из подъема в гору, они остановились. Госпожа Рейли предложила отдохнуть. Грей с ней согласился, безрадостно посматривая на темнеющее небо. Стивенсон подошел к женщине, чтобы помочь ей спешиться, но очередной приступ кашля овладел им, и в конечном счете ей пришлось помогать ему сесть на каменистый склон у ручья. Он жестом попросил ее отойти и благодарно кивнул. Через мгновение он уже выплевывал кровавый комок мокроты на белый камень. Стивенсон положил шляпу на землю и протянул руки к ручью, чтобы зачерпнуть немного чистой воды. Она оказалась настолько холодной, что у него заломило зубы, но после нескольких глотков кашель затих. Он повернулся, медленно вдыхая воздух, наслаждаясь тусклыми лучами заходящего солнца, пронзающими облака.
Бэлфор, словно стражник, стоял возле жены, все еще находившейся без сознания. Вместе с Греем они сняли ее с лошади, дав животному возможность отдохнуть и напиться. Джекуорт следил за всем этим с огромным любопытством, ему не терпелось снова увидеть обнаженную кость. Рыжеволосая миссис Рейли скрылась за деревьями, без сомнения, по зову природы. Спустя несколько минут она возвратилась, все еще поглаживая живот. Ее обычно приятное выражение лица исказилось от каких-то неприятных мыслей. Она была явно подавлена. Госпожа Рейли подошла посмотреть, не нужна ли ее помощь миссис Бэлфор. Четверо путников беспомощно стояли вокруг пожилой дамы: никто не знал, что делать. Джекуорт смотрел на Стивенсона, обдумывая сложившуюся ситуацию и про себя посмеиваясь над писателем. Стивенсон тяжело вздохнул, когда увидел, что блондин направляется в его сторону. Джекуорт наклонился и шепнул ему на ухо:
— Ты еще не пробовал представить, кого из них ты мог бы съесть?
Прежде чем Стивенсон смог сказать, что ему вообще не приходили в голову подобные мысли, Джекуорт добавил:
— Ну, я ставлю на ирландскую крошку, слышь? — И, похотливо облизав губы, он встал и побрел к дороге, к облегчению Стивенсона.
Миссис Рейли неистово размахивала руками перед лицом пожилой женщины. Мистер Бэлфор стоял, скрестив руки на груди.
Непреклонный в своих убеждениях, он отрицательно качал головой на любое предложение. Потом миссис Рейли повернулась к вознице, но тот воздел руки в жесте «нет, мэм, только не я» и пошел назад к лошадям. Миссис Рейли снова умоляюще посмотрела на старика, но он просто развернулся к ней спиной. Возмущенная, она подошла к Стивенсону и присела рядом.
— Она потеряет ногу, — сообщила ему миссис Рейли. — Он сверху обвязал ее поясом, чтобы остановить кровотечение, но сделал это слишком туго, так что уже вся нога посинела. И не хочет ничего слушать!
— Да, он словно старый упрямый осел.
— Невыносимый. Я сказала ему, что его жена потеряет ногу, а он только все твердит «упаси бог, упаси бог». Я ему ответила, что Бог может и не услышать его молитву.
Стивенсон поднял бровь:
— А как же Провидение?
— Я так поняла, что вы пишете рассказы. Я всегда считала, что писатели — люди объективные и свободомыслящие.
Стивенсону показалось, что Джекуорт хочет вмешаться в разговор.
— Да, но ко всему прочему я сын проповедника.
— В этом нет ничего плохого, я уверена.
— Вы не так поняли, мэм. Просто для меня было удивительно услышать, что вы — милая ирландская девушка — выражаете такое мнение.
— Кто сказал, что я ирландка? Стивенсон слегка смутился:
— Ну, просто… ваше лицо и волосы и… миссис Рейли и тому подобное.
Миссис Рейли пододвинулась поближе к Стивенсону:
— Могу я вам кое в чем признаться? — Стивенсон кивнул. — На самом деле я никакая не миссис Рейли.
— Нет?
Она покачала головой:
— Нет никакого мистера Рейли.
— Нет никакого мистера Рейли?
Она снова покачала головой. И внезапно картина происходящего начала проясняться для Стивенсона. Он не заметил, как это произошло, но понял, что уже знает правду, и сказал вслух:
— Тогда кто же отец ребенка?
Глаза женщины округлились, и рука, которая до сих пор поглаживала живот, застыла.
— Я не хотел вас напугать, — сказал Стивенсон, слегка касаясь ее руки.
— Как вы узнали? — прошептала она.
— А я и не знал этого наверняка. До этой секунды. Но всю дорогу вы поглаживали свой живот и когда садились верхом на лошадь… ну, в общем… А если приглядеться, вы излучаете какой-то свет. Я только сопоставил ряд наблюдений и придумал историю, которая соединила их вместе. Вот все, что я сделал. Так это правда?
Она кивнула.
— Вы им не расскажете…
— Вам не о чем беспокоиться, — сказал он, слегка похлопав ее по руке. — Их это не касается. И меня тоже. Говорю вам это как объективный и свободомыслящий писатель.
Женщина, по-видимому, успокоилась:
— Цель моей поездки — найти отца. Дать ему знать о сложившейся ситуации. Я надеюсь статьмиссис Рейли. Ну или хотя бы просто миссис, необязательно с такой фамилией. — Она внимательно посмотрела на Стивенсона. — Держу пари, вы хороший писатель.
Прежде чем он смог ответить или оправиться от смущения, их отвлек пронзительный вопль. Пожилая женщина пришла в себя, и боль, которой она не чувствовала, находясь без сознания, нахлынула на нее. Непрекращающиеся вопли заставили Грея быстро вернуться к лошадям, чтобы хоть как-то их успокоить. Примчавшийся откуда-то Джекуорт сразу же направился к Бэлфорам. Он встал прямо над старухой, тяжело дыша после быстрой ходьбы. Мистер Бэлфор боролся со своей женой, удерживая ее, пытаясь успокоить. И Стивенсон, и миссис Рейли одновременно встали, но прежде чем они смогли что-либо сделать, Джекуорт улучил момент и со всей силы ударил пожилую даму кулаком в челюсть. Ее голова упала на плечо, а затем и она сама опрокинулись назад.
Она снова потеряла сознание.
Мистер Бэлфор осмотрел жену и перевел взгляд на все еще ухмыляющегося Джекуорта. Старик кивком поблагодарил его, а Джекуорт подмигнул в ответ.
Женщины были снова усажены на лошадей, и процессия снова тронулась в путь.
Дорога выровнялась, но воздух раннего вечера вызывал озноб. Стивенсон оставил пальто в дорожной сумке, и ему оставалось лишь закутаться поплотнее в свой сюртук. Джекуорт и Грей шли впереди, то и дело заходясь в приступах дурацкого смеха. Миссис Рейли ехала очень медленно и, казалось, дремала в седле. Стивенсон же то отставал, то ускорял шаг, но лишь потому, что старался сохранить тепло, а не по какой-то другой причине. В конце концов он оказался рядом с мистером Бэлфором. Писатель решил обогнать старика, но его остановил очередной взрыв мерзкого хохота, доносящегося со стороны Грея и Джекуорта. Стивенсон поравнялся с Бэлфором и оглянулся назад. Он посмотрел на раненую женщину. Та лежала на спине лошади, стараниями Джекуорта все еще без сознания, а сам Джекуорт вел ее лошадь под уздцы. Так все они и шли в нескольких метрах друг от друга.
— Она не шевелится? — спросил Стивенсон несчастного мужа, не в силах больше выносить неловкую тишину.
— Нет.
— Надеюсь, этот джентльмен со станции сможет помочь.
— Кто знает.
— Вы знаете что-нибудь об этой местности? Вознице, похоже, все равно.
— М-м-м.
Стивенсон решил переменить тему:
— А куда вы и ваша жена направляетесь?
— Запад. Писатель кашлянул.
— Похолодало, — сказал он.
— Наверно, раз вы так говорите.
Бэлфор пошел немного быстрее. Стивенсон снова замедлил шаг, пропуская его и Джекуорта с лошадью в поводу вперед.
Стивенсон продолжал путь, покашливая, мотая головой в ответ на собственные мысли, обхватив себя руками в тщетной попытке согреться.
Света было достаточно лишь для того, чтобы различить, что было написано на вывеске. Это была грубая, обожженная старая деревянная доска, которую, возможно, когда-то оторвали от двери. Она висела на потертом пеньковом канате, привязанном к ветке мертвой ивы, в которую попала молния. На ней написано было лишь одно слово:
— Это здесь, — объявил Грей.
На первый взгляд здание было прямоугольным, но на самом деле ни один из его углов не был прямым. Несколько кривых окон прорубили в непохожих друг на друга деревянных стенах. В рамах не было стекол, лишь тонкие непрочные ставни, предназначенные для того, чтобы не пропускать внутрь дождь и ветер. Одна из стен дома была черной и обугленной, хотя попытки восполнить ущерб, нанесенный пожаром, очевидно, все-таки предпринимались. Яркий свет пробивался сквозь щели в двери, между рамами и в стенах. Он свидетельствовал о том, что в доме кто-то есть. Хотя Стивенсон не представлял себе, кто мог бы счесть эту развалину домом.Как бы то ни было, его главным образом занимала мысль, найдут ли они здесь помощь для раненой женщины.
— Шкурятник, — прошептал Стивенсон. Его голос дрожал от холода.
— Говорят, раньше здесь было большое торговое поселение, — стал объяснять Грей. — Здесь еще был щенок Гектор. Яна и ацугеви приезжали сюда менять кожу, бисер и тому подобное на выпивку. Э-эй! Расслабьтесь, с тех пор как я видел ацугеви, лет десять прошло. Думаю, их всех уже поубивали. Или они перепились до смерти, грязные индейские педерасты.
Он сплюнул.
— Не знаю, что тут делается сейчас, но не похоже, что хозяева занимаются торговлей шкурами.
Миссис Бэлфор, лежавшая на лошади, пошевелилась. Она еще не совсем пришла в себя, но уже начинала постанывать и стучать зубами от холода, что было похоже на стрекотание цикад на закате. Стивенсон заметил, как Джекуорт сжал пальцы в кулак, приготовившись ударить снова, но миссис Рейли слезла со своей лошади и встала между блондином и пожилой женщиной.
— Давайте лучше занесем ее внутрь, — сказала она мистеру Бэлфору.
Старик посмотрел на Джекуорта так, словно предпочитал его способ обезболивания, а затем кивнул миссис Рейли. Джекуорт поначалу был разочарован, но потом хитро заулыбался, когда понял, что Грею понадобится помощь, чтобы занести женщину в дом.
Миссис Рейли пошла вперед и открыла входную дверь, а Грей и Джекуорт перенесли миссис Бэлфор через порог. Сразу за ними зашел мистер Бэлфор. Молодая женщина придержала дверь и для Стивенсона, шедшего последним.
Торговый зал состоял из одной-единственной комнаты, разделенной на две части прилавком. Помещение освещалось газовыми лампами и сальными свечами, от которых воняло, как в аду, но зато, к всеобщему удивлению, они дарили долгожданное тепло. Стены были задрапированы, а грубый деревянный пол — выстлан шкурами. Стивенсон не очень-то хорошо был знаком с американской фауной, но узнал среди шкур мех бобра, енота, оленя. В центре комнаты лежала огромная шкура медведя. Скорее всего гризли. От шкур исходил затхлый мускусный запах, но их мягкость и теплота высасывали холод из больных легкий Стивенсона.
Человек, сидевший в кресле-качалке в углу у потрескивающего огня, был похож на шар — тучный мужчина с лысой головой неправильной формы. Надев очки в проволочной оправе, он читал изодранный пожелтевший экземпляр «Бульварных романов» Бидла. Увидев группу людей, вторгшихся без приглашения, он вытаращил на них карие глаза.
— Хоуди, — сказал Грей. Он сплюнул в плевательницу у двери. — Пол?
— Пул, — поправил толстяк. У него был тонкий, почти девичий голос. Нахмурившись, он вытащил из жилета карманные часы. — Вы должны были проехать мимо несколько часов назад. И почему вы остановились здесь?
— Несчастный случай. Сломались обе оси, представляете? Несколько миль мы шли пешком. Дилижанс попал в аварию, и мне пришлось даже пристрелить двух лошадей.
— Ну надо же, — ответил Пул.
Вошедшие все еще стояли на пороге и смотрели друг на друга, Джекуорт и Грей держали на руках миссис Бэлфор. Она стонала все громче.
— Этой женщине нужна помощь, — наконец сказал Стивенсон. — Она сломала ногу.
— Этот господин из Эд и бурга, — любезно подчеркнул Джекуорт.
Пул продолжал сидеть на своем месте.
— Можете ли вы ей помочь? — настаивал Стивенсон. — Или, может быть, здесь есть еще кто-нибудь, кто сможет?
— Здесь больше никого нет. Только я, — сказал толстяк, часто моргая. Он наконец отложил книгу и направился в противоположный угол комнаты. — Несите ее сюда.
Джекуорт и Грей перенесли миссис Бэлфор туда, куда указал хозяин, и не слишком деликатно уложили ее на скамью. Стивенсон на какое-то мгновение задумался о судьбе несчастной женщины, но потом отступил назад. Мистер Бэлфор обошел скамью, покровительственно наклонившись над своей супругой. Женщина заморгала, постепенно открыла глаза и тут же заорала от боли. Подойдя к ней вразвалку, Пул без стеснения поднял подол ее черного платья. Мистер Бэлфор открыл было рот, чтобы возразить, но не решился. Пул встал перед женщиной на колени, обхватил руками ее больную ногу и стал мягко проталкивать торчащую кость. Миссис Бэлфор кричала, что было мочи.
— Так, — сказал Пул.
— Вы сможете что-нибудь сделать? — спросила миссис Рейли.
— Жгут затянули слишком сильно, — сказал он громко. Миссис Рейли негодующе вскрикнула. Пул ослабил жгут и стал растирать женщине верхние мышцы бедра. Мистер Бэлфор стоял позади скамьи, не сводя глаз с ляжки, но держал язык за зубами. Его жена кричала так громко, что, если хотя бы в одной оконной раме было стекло, Стивенсон не сомневался, такой крик разбил бы его. Рана по-прежнему кровоточила, но уже не так сильно.
— Прежде всего самое важное, — сказал Пул.
Он встал и медленно пошел за прилавок, нисколько не обеспокоенный криками старухи.
На криво прибитых полках и на полу вдоль задней стены стояло множество кувшинов и мензурок разной величины. Некоторые полностью, а некоторые и наполовину были заполнены разноцветными жидкостями. Пока пожилая женщина продолжала кричать — так что Стивенсону хотелось заткнуть уши, — Пул спокойно расхаживал, наливая или сцеживая по капле из различных бутылок в стакан для виски с обитыми краями. Он зачем-то посмотрел наверх и под прилавок, пожал плечами, затем засунул палец в стакан, чтобы размешать микстуру. Вынув палец, Пул понюхал его и кивнул в знак одобрения. После чего вручил стакан мистеру Бэлфору.