Страница:
жертве.
Получилось все, однако, не так, как он рассчитывал. В тот самый миг,
когда рулевой прыгнул к Моргану, молодой оруженосец оглянулся и увидел его.
Еще мгновение, и удар был бы нанесен, но Ричард с криком ринулся наперерез
убийце, при этом столкнув Моргана со стула. В этот же момент судно
накренилось и Эндрю, потеряв равновесие, не смог удержаться на ногах. Падая,
он сбил с ног Ричарда, тот повалился на Моргана, а сам рулевой рухнул на них
сверху.
Это был полный провал!
Подоспевшие Дункан и Кирби заломили Эндрю руки и оттащили его прочь; на
орудийную площадку уже взбежал Гамильтон в сопровождении лейтенантов.
Увидев, что подоспела помощь и теперь справятся без него, капитан кинулся к
рулю и вернул корабль на прежний курс, настойчиво призывая кого-нибудь из
команды подойти и принять у него управление судном.
Рандольф, прикрывший маленького Дикона, когда началась вся эта
заваруха, сейчас тревожно смотрел на Моргана -- тот пытался приподняться и
сесть на палубе. Когда ему это удалось, он уставился на Ричарда, который так
и лежал не двигаясь, придавив ему ноги.
-- Ричард? -- позвал герцог и потряс его за плечо. Юноша не
пошевелился. И тут глаза Моргана расширились -- он увидел в боку молодого
оруженосца кинжал.
-- Рандольф! Иди сюда! Он ранен!
Доктор тотчас подошел и встал на колени, чтобы осмотреть рану. Ричард
застонал и с трудом открыл глаза. Лицо у него было мертвенно-бледное, с
каким-то синеватым оттенком. Когда лекарь коснулся кинжала, юноша поморщился
от боли. Дункан, убедившись, что пленник под надежной охраной, присоединился
к Рандольфу.
-- Я... я остановил его, милорд, -- прошептал Ричард, тяжело дыша,
глядя ясными глазами на Моргана. -- Он хотел вас убить.
--- Ты молодец, -- прошептал Морган, откидывая темные волосы со лба
раненого, на лице которого уже читались признаки агонии. --- Что с ним, Ран?
Рандольф горестно покачал головой.
-- Думаю, он отравлен, милорд. Если бы рана была не такой глубокой...
-- Он огорченно опустил голову. -- Мне очень жаль, милорд...
-- Ваша светлость, -- прошептал Ричард, -- могу ли я попросить вас об
одной вещи?
-- Все, что в моих силах, Ричард, -- ласково ответил Морган.
-- Вы... вы можете сказать моему отцу, что я погиб у вас на службе, как
ваш вассал. Он... -- Ричард закашлялся, очередной приступ боли пронзил все
его тело. -- Он надеялся, что на днях я буду посвящен в рыцари, -- закончил
юноша чуть слышно.
Морган кивнул, закусив губу и не видя ничего сквозь пелену перед
глазами.
-- Тогда разрешите произнести слова клятвы, милорд, -- шептал Ричард,
из последних сил сжимая руку Моргана. -- Я, Ричард Фитцвильям, становлюсь
вашим вассалом, отдавая душу и тело для земного служения, -- глаза его
расширились, голос вдруг окреп, -- и я буду нести его честно и преданно, в
жизни и в смерти, против любого врага. -- Гримаса боли снова исказила его
черты, он закрыл глаза. -- Да поможет мне Бог...
Голос его затих с последним словом присяги, рука ослабла, дыхание
угасло. Содрогнувшись, Морган на мгновение прижал к груди мертвого юношу и,
убитый горем, закрыл глаза. Он слышал, как Дункан, стоящий рядом с ним,
бормочет слова отходной.
Он посмотрел на суровое лицо Кирби, на лейтенантов, охраняющих
пленника, на самого пленника, и глаза его блеснули холодной сталью. Не
отводя взгляда от человека, который стоял перед ним, глядя на него со
свирепым гневом, он осторожно опустил тело Ричарда на палубу и встал. Между
ним и пленником лежала перевернутая скамейка, и Морган заставил себя поднять
ее и' аккуратно поставить на место, прежде чем приблизился к этому человеку.
Стоя перед ним, Морган, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить по этому
ухмыляющемуся лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки.
-- Почему?.. -- тихо спросил он, не в силах сказать что-нибудь еще.
-- Потому что ты -- Дерини, а все Дерини должны умереть! -- Пленник
сплюнул, его глаза вспыхнули фанатичным огнем. -- В другой раз вы так просто
не отделаетесь, черт вас возьми! А другой раз будет, клянусь вам!
Морган пристально смотрел на него несколько мгновений, не произнося ни
слова, пока тот наконец не сглотнул и не опустил глаза.
-- Больше тебе нечего сказать? -- тихо спросил Морган. Глаза его опасно
потемнели.
Пленник снова поднял глаза, и его лицо приняло какое-то странное
выражение.
-- Не боюсь я тебя, -- твердо произнес он, -- я хотел убить тебя, и я
доволен. И пошел бы на это опять, если бы мог.
-- А Ричард уже ничего не сможет, -- холодно сказал Морган, не отрывая
глаз от человека, который метнул беспокойный взгляд в сторону лежащего перед
ним мертвого юноши.
-- Он связался с Дерини, -- выпалил убийца, -- он получил то, что
заслужил.
-- Черт тебя возьми, уж он-то этого не заслужил! -- выругался Морган,
схватил Эндрю за воротник рубахи и приблизил его лицо к своему настолько,
что их разделяли всего несколько дюймов. -- Кто Подослал тебя ко мне?
Пленник поморщился от боли и покачал головой, потом улыбнулся.
-- Не выйдет, Морган. Я тебе ничего не скажу. Я уже, считай, мертвец.
-- Пока ты не мертвец! -- пробормотал Морган сквозь зубы, скручивая
воротник его рубахи. -- Ну, кто тебя подослал? Кто за этим стоит?
Морган посмотрел на него тем особым взглядом, которым пользовался,
когда хотел прочесть мысли другого; голубые глаза Эндрю расширились, и в них
отразился смертельный ужас.
-- Нет, ты не получишь моей души, ублюдок Дерини! -- выкрикнул он,
резко отводя взгляд и устало закрывая глаза, -- оставь меня! -- Его тело
пронзила дрожь, рулевой застонал, тщетно борясь с могуществом Дерини. Затем
он вдруг ослабел и обвис на руках у своих стражей, безжизненно свесив
голову. Морган сделал последнюю попытку проникнуть в его ускользающее
сознание, но все было напрасно. Эндрю был мертв. Выпустив ворот его рубахи,
Морган обернулся.
-- Ну, что случилось? -- в досаде спросил он. -- Я, что ли, его убил,
или он перепугался до смерти, или что еще?
Рандольф осмотрел тело, которое лейтенанты уложили на палубу, затем
разжал крепко стиснутую левую ладонь. Подняв пузырек и принюхавшись, доктор
встал и, протянув его Моргану, сказал:
-- Яд, милорд. Возможно, тот же, что и на ноже. Понимал, по-видимому,
что, даже если он вас убьет, у него нет надежды на спасение.
Морган посмотрел на лейтенанта, обыскивающего тело.
-- Что-нибудь еще?
-- К сожалению, ничего, милорд.
Морган еще с минуту смотрел на труп, затем толкнул его носком сапога.
-- Оставьте его, -- наконец произнес герцог. -- Займитесь Ричардом. Он
будет похоронен в Короте, со всеми почестями, как мой вассал.
-- Слушаюсь, милорд, -- ответил лейтенант, снимая свой зеленый плащ и
укрывая им павшего кавалера.
Морган отвернулся и прошел вдоль перил, отходя как можно дальше от
обоих мертвецов; он был мрачен, словно слышал в шуме волн, что этими двумя
жертвами дело не ограничится. Дункан догнал его и пошел рядом. Некоторое
время он наблюдал за кузеном, пока не рискнул нарушить тишину.
-- "Все Дерини должны умереть", скажите пожалуйста! -- спокойно
повторил он слова рулевого. -- Тебе это ничего не напоминает?
Морган кивнул.
-- Да, эти песни, которые распевают на улицах. И то, что Ран услышал на
приеме об этих приграничных набегах. Все это сводится к одному: этот Варин
совсем отбился от рук.
-- Мы только что видели парня, преданного ему, -- заметил Дункан. --
Этот Варин, должно быть, человек большого обаяния. Трудно представить, как
ему удалось заставить этого матроса отдать свою жизнь их делу?
Морган фыркнул.
-- Что ж тут трудного? "Убив Дерини, эту нечисть, ты поможешь всему
человечеству. На том свете подвиг твой будет вознагражден. Но только смерть
может спасти тебя от мести Дерини, уберечь от осквернения твою бессмертную
душу".
-- Звучит весьма убедительно для ума простолюдина, полного
предрассудков, -- согласился Дункан. -- Боюсь, после отлучения, если оно
состоится, мы увидим еще немало в этом роде. Все их предубеждения вылезут
наружу. Это только цветочки.
-- Да, и не могу сказать, чтобы мне все это нравилось, -- произнес
Морган. -- Не будем сегодня долго задерживаться в Орсальском Уделе. Может
быть, дома я и не смогу сделать все, что нужно, но я должен видеть своими
глазами, когда все это на нас обрушится.
-- Так до тебя, наконец, дошло, что отлучение -- действительно
серьезная угроза?
-- Да я в этом и не сомневался, -- согласился Морган.
Солнце уже скрылось за горизонтом, а "Рафаллия" спешила назад, в
Корвин, когда у Моргана появилась свободная минута, чтобы расслабиться и
обдумать все события прошедшего дня.
Это был не лучший день в его жизни. Даже встречу с правителем
Орсальского Удела никак нельзя было назвать удачной, не говоря уж об этом
ужасном покушении и гибели Ричарда. Его княжеское высочество был в ужасном
настроении, так как получил известие, что пять Р'Кассанских племенных
жеребцов были похищены с племенного завода в одной из его северных
провинций. В краже обвиняли разбойников с торентской границы, так что, когда
приехали Морган с Дунканом, Орсаль был больше озабочен возвращением коней и
отмщением, чем договором о взаимной помощи, а до войны, между прочим,
оставалось три месяца.
В общем, их встреча не была плодотворной в этом отношении. Морган
всего-то побывал в гостях у старого друга и его семейства, и второй сын
Орсаля, одиннадцатилетний Роган, упросил Моргана взять его с собой ко двору,
чтобы поупражняться в рыцарских боевых искусствах. А план обороны, столь
необходимый в ближайшие несколько месяцев, так и не обсудили должным
образом, и Морган остался неудовлетворенным. Правда, когда герцог собрался
уже отправиться на "Рафаллии" в обратный путь, два лейтенанта его замковой
охраны остались, чтобы посовещаться с советниками Орсаля и капитанами его
судов и разработать заключительные детали их оборонительного союза. Морган
не любил передавать полномочия в столь серьезных делах другим, но в данном
случае выбора у него не было. Он не мог позволить себе задержаться в Орсале
еще на несколько дней, чтобы прийти к окончательному соглашению.
Погода за день тоже изменилась. Когда на закате "Рафаллия" отчалила, то
это было уже не плавание, а одно название -- воздух был столь неподвижен,
что и от причала-то не могли отойти. Экипаж с обычной добродушной
покорностью, конечно же, взялся за весла. И когда на востоке появились
первые звезды, грубые голоса матросов выводили все ту же старую монотонную
песню, что и первые морские странники.
На корабле стояла тьма, только на носу и корме горели сигнальные
фонари. Капитан Кирби поставил на юте дозорного. Внизу, под навесом площадки
на корме, мастер Рандольф и другие спутники Моргана пытались заснуть,
откинувшись на крепкие балки. Герцог и Дункан расположились на ночлег на
носовой площадке, укрывшись от моросящего дождя под навесом из парусины,
сооруженным для них по приказу капитана Кирби.
Морган долго не мог заснуть. Поплотнее закутавшись в плащ, он выглянул
из-под навеса, рассматривая звезды. Стрелец поднялся уже из-за горизонта, и
его яркий пояс холодно сверкал над головой. Морган еще некоторое время
рассеянно смотрел на звезды, думая о чем-то другом, а потом вернулся на свое
место и, вздохнув, положил под голову сцепленные руки.
-- Дункан?
-- М-м-м?..
-- Ты спишь?
-- Нет, -- Дункан сел и протер глаза тыльной стороной ладони, -- что
случилось?
-- Ничего.
Морган снова вздохнул и сел, прижав согнутые колени к груди и положив
подбородок на сложенные вместе руки.
-- Скажи, Дункан, достигли мы сегодня хотя бы чего-нибудь или только
потеряли хорошего человека?
Дункан поморщился, помолчал и сказал как можно более непринужденно:
-- Ну, мы видели очередного отпрыска Орсаля -- седьмого по счету, я
считал. "Здоровенький ребенок", как говорят у нас, в Кирни.
-- Да здравствует "здоровенький ребенок", -- добродушно улыбнулся
Морган. -- Мы также поглядели на остальных маленьких Орсалей, с первого до
шестого, а второй номер даже присоединился к моей свите. Почему ты не
остановил меня, Дункан?
-- Я? -- Дункан хмыкнул. -- Я думал, ты с радостью примешь юношу из
княжеского дома в Корвинском замке, мой лорд-генерал. Подумай только -- ты
же можешь взять Орсальского сынка с собою в битву.
-- Черта с два, -- фыркнул Морган. -- Если я возьму в бой второго
наследника Орсальского престола и с ним что-то случится, а я, да простит мне
Бог, не паду рядом с моим новым кавалером, то как я после оправдаюсь? Я
сделал Орсалю одолжение, но не так-то легко будет каждый раз вежливо
раскланиваться с этим мальчиком.
-- Можешь не объяснять, -- отозвался Дункан. -- Если он будет тебе в
тягость, ты всегда сможешь посадить парня на первый же корабль и отправить
домой. У меня такое впечатление, что юный Роган не будет против, -- он
перешел на шепот, -- он не воин по натуре.
-- Да, с трудом верится, что это сын Орсаля. Он второй по старшинству
наследник, и мне кажется, не очень-то этим доволен.
-- Из него получился бы ученый, или лекарь, или священник, ну что-то в
этом роде, -- кивнул Дункан, -- жаль, но у него, похоже, нет никакой
возможности реализовать свое истинное призвание. Вместо этого он вынужден
будет прозябать на второстепенных ролях при дворе старшего брата, чувствуя
себя глубоко несчастным и, скорее всего, не догадываясь -- почему так. А
может, и поймет да не в силах будет что-либо изменить, и это самое
печальное. Мне жаль его, Аларик.
-- Мне тоже, -- согласился Морган, зная, что Дункан и сам тяготится
сейчас несвойственной ему ролью, навязанной обстоятельствами.
Морган со вздохом вытянулся вдоль балки и, выглянув, вновь посмотрел на
звезды; затем он подвинулся ближе к носовой части корабля, откуда пробивался
свет сигнального фонаря, снял перчатку с правой руки и улыбнулся, увидев,
как перстень с грифоном холодно сверкнул в зеленоватом свете.
Дункан пробрался к нему по палубе и присел за спиной у кузена.
-- Что ты делаешь?
-- Настало время для сообщения Дерри, -- ответил Морган, полируя кольцо
уголком плаща, -- не хочешь послушать вместе со мной? Если он не позовет, я
сам войду в первую степень транса.
-- Давай, -- сказал Дункан и сел, скрестив ноги, рядом с Морганом,
кивком давая понять, что готов. -- Я следую за тобой.
Когда оба они сосредоточились на кольце, Морган глубоко вздохнул,
достигая начальной стадии Тиринского транса, а потом медленно выдохнул.
Глаза его были закрыты, дыхание -- спокойным и ровным. После этого Дункан
склонился над перстнем с грифоном и закрыл его сложенными вместе ладонями,
чтобы тоже выйти на контакт с Дерри.
Они сосредоточенно ждали минут пятнадцать, поневоле проникая в сознание
членов экипажа и людей из свиты герцога. Продолжая свое бдение, они
столкнулись еще с чьим-то сознанием, но это соприкосновение было столь
мимолетным, что они ничего не успели понять. Однако ни малейшего присутствия
Дерри они так и не почувствовали. Со вздохом Морган вышел из транса, Дункан
последовал его примеру.
-- Ладно, надеюсь, у него все в порядке, -- сказал Морган и встряхнул
головой, рассеивая остатки того тумана, что всегда остается после подобных
занятий. -- Будь у него сообщение, он обязательно вызвал бы нас, если только
не угодил в серьезную переделку. -- Он улыбнулся. -- Мне кажется, нашему
юному другу Дерри магия с самого начала так пришлась по вкусу, что он не
упустит возможности повторить представление, появись у него самый ничтожный
предлог для этого. Все же надеюсь, что он в безопасности.
Дункан усмехнулся и отполз назад, под навес.
-- А все-таки удивительно, до чего легко далась ему магия, согласись?
Дерри действовал так, как будто всю предыдущую жизнь ничем другим и не
занимался. Он и глазом не моргнул, узнав, что я тоже Дерини.
-- Результат длительного общения со мной, -- улыбнулся Морган. -- Дерри
уже шесть лет мой оруженосец, хотя до позавчерашней ночи он не знал точно,
как именно я пользуюсь своим могуществом. Он, случалось, видел кое-что, и,
наверное, поэтому сейчас, когда пришло время посвятить его в наши тайны, у
него не возникало сомнений, благое ли это дело -- быть Дерини. Кроме того,
Дерри оказался весьма способным учеником.
-- А может, в нем есть кровь Дерини?
Морган покачал головой и улегся.
-- Боюсь, что нет. Отсюда вытекает еще один интересный вывод, тебе не
кажется? Как легко овладевают магией люди, если только у них нет этого
проклятого предубеждения, что магия -- зло! Дерри, например, показал
удивительные способности. Я научил его нескольким простеньким заклинаниям, и
он с легкостью стал пользоваться ими. А ведь среди его предков нет даже тех
людей, восприимчивость которых к нашему могуществу передается из поколения в
поколение, ну как у Бриона или в роду Орсалей.
-- И все-таки был бы он поосторожней, -- пробормотал Дункан,
поворачиваясь на другой бок и натягивая на себя плащ. Себе под нос он
проворчал, что малые знания могут быть опасны, особенно это касается знаний
Дерини, и что сейчас вообще весь мир -- опасное место для тех, кто
сочувствует Дерини.
-- Дерри себя в обиду не даст, -- заметил Морган. -- А трудности ему
только на пользу. Кроме того, я уверен, он в безопасности.
Но Дерри не был в безопасности.
ГЛАВА VIII
"И сеть, которую он скрыл для меня, да уловит его
самого"[8].
Но Дерри не был в безопасности. В то утро, оставив Фатан, он решил
отправиться за нужными сведениями на север, в сторону Медраса. Он не
собирался проделывать весь путь до города, так как ему не хватило бы времени
чтобы, как велел ему Морган, успеть вернуться в Корот следующей ночью. Но
говорят, что именно в Медрасе собираются торентские войска. Соблюдая
осторожность, он мог бы раздобыть ценную информацию и передать ее Моргану.
Проезжая через фатанские городские ворота, он напомнил себе, что ему
нужно быть много осторожней, особенно если снова придется добывать сведения
в заведении, подобном таверне "Пса Джека", где он был прошлой ночью. Ночная
стычка в аллее была слишком жестоким испытанием, чтобы ему хотелось пережить
нечто подобное еще раз.
И еще по одной причине Фатан нужно было как можно скорее покинуть.
Нельзя допустить, чтобы его присутствие здесь как-то связали с теми двумя
трупами в аллее. Он понимал, что кое-кто из собутыльников мог бы его узнать,
однако едва ли кто-нибудь из них обвинит его в этих двух убийствах. Правда,
очевидцы имеют плохую привычку запоминать самые неожиданные вещи; случись
такое по капризу судьбы -- ив жизни того, кто посмел убить двух лучших
шпионов Венцита, возникли бы сложности, если бы она вообще не оборвалась.
Вот потому-то Дерри гнал коня в глубь страны, на север, к Медрасу,
порой останавливаясь на постоялых дворах и у колодцев поболтать с местными
жителями и предложить им меха из тех, что были у него в притороченных к
седлу мешках. К полудню он достиг поворота на Медрас, лишь ненамного отстав
от большого отряда пеших солдат, быстро продвигавшегося в том же
направлении. Вскоре его остановили и допросили два стражника из тыловой
охраны этого отряда.
Если раньше у Дерри еще оставались какие-то сомнения, то после этого
допроса он понял, что в Медрас действительно лучше не ездить. Пора было
поворачивать на запад и возвращаться в Корвин. Сумерки застали его на
северной границе земель Моргана, в нейтральной местности, отделяющей Корвин
от Восточной Марки. На дорогах вблизи границы он не заметил ничего
необычного, и та, по которой Дерри ехал, исключением не являлась. Итак, он
спокойно проделал путь от Торента почти до Корвина. Стало темнеть, его конь
устал и то и дело спотыкался на неровной дороге. Дерри удрученно вздохнул --
теперь остается только внимательнее смотреть вокруг и под ноги.
Уже совсем стемнело, но он все не решался остановиться на ночлег. Судя
по разговорам, сейчас это не только владения Моргана, но и место обитания
Варина. Впереди был городок с постоялым двором; кроме обеда, в котором Дерри
ощутимо нуждался, там можно было услышать что-нибудь важное. Весело
насвистывая, Дерри внимательно посматривал по сторонам.
Странно. Если он не сбился с пути, то, по его расчетам, закат, пылающий
за ближайшим холмом, был явно не на своем месте. Солнце должно было садиться
градусов на тридцать правее. Все верно, там оно и садилось, да и зарево за
холмом гораздо ярче закатного.
Пожар?
Остановив коня, он прислушался и втянул носом воздух. Помедлив, Дерри
свернул с дороги и понесся к холму прямо через поле. Теперь его ноздри
наполнил горький, едкий дым. Достигнув вершины холма, он сразу же увидел
черные клубы дыма, поднимающиеся в чистое бледное небо. Явственно слышались
крики, далеко разносящиеся в холодном вечернем воздухе.
Ожидая худшего и все же надеясь, что он ошибается, Дерри соскочил с
коня и пробежал несколько футов вперед. Еще через мгновение он бросился на
землю и, распластавшись, стал всматриваться в то, что делалось внизу,
болезненно морщась.
Поля горели. Акров тридцать или сорок жнивья озимой ржи тлели на юге;
языки пламени уже подступали к скромной усадьбе вблизи дороги, которую
только что оставил Дерри.
Однако хозяевам усадьбы угрожало не только пламя. Во дворе
бесчинствовало несколько вооруженных всадников: молотя во все стороны мечами
и пиками, они разили пеших защитников усадьбы в зеленых ливреях, которые
тщетно пытались отбиться.
Сердце Дерри разрывалось от отчаяния; он готов был броситься на помощь,
забыв о своем задании, ведь одна из основных заповедей рыцарской чести --
защищать слабых и невинных.
Здравый смысл, однако, подсказывал ему, что один он против этой шайки
бандитов ничего сделать не сможет -- разве что пасть в бою. И хотя он мог,
конечно, увести за собой в могилу нескольких из них, это бы ничего не
изменило. Вместе с ним погибли бы все сведения, необходимые Моргану, а это
только на руку разбойникам.
С болью в сердце наблюдая эту картину, он краем глаза заметил, как
заполыхали поля севернее усадьбы, и, присмотревшись, увидел всадников с
факелами в руках. Когда новый отряд подъехал и, поджидая, остановился на
дороге, сражение во дворе уже окончилось -- все защитники в ливреях были
повержены. Дерри с удовлетворением отметил, что один из лежавших на земле --
без ливреи. Всадники подняли его и положили на коня поперек седла.
Дождавшись еще двоих, которые с факелами в руках выбежали из дома, они
вскочили на коней и ускакали.
Над усадьбой заклубился дым, но это не был дым домашнего очага. Дерри
стиснул зубы, заставляя себя дождаться, когда мародеры скроются за холмами
на западе.
С тихими проклятиями Дерри бегом вернулся к коню, вскочил в седло и во
весь опор помчался вниз по склону. Усадьба полыхала вовсю, и спасти ее не
было никакой возможности. Но Дерри хотел убедиться, что в этой бойне
действительно никто не уцелел. Ярдов пятьдесят он проскакал полем, пока
пламя от полыхающего жнивья не выгнало его на дорогу. Ему пришлось плащом
завязать глаза коню, чтобы животное прошло между двумя столбами огня --
горящими стойками ворот усадьбы.
Усадьба принадлежала мелкопоместному лорду. Дом, судя по тому, что от
него осталось, был скромным, но добротным. Слуги лорда защищали усадьбу до
последнего вздоха. Во дворе лежало с полдюжины убитых, и еще больше -- на
крыльце, все -- в залитых кровью ливреях, таких же зеленых с серебром, как и
герб над разрушенными воротами.
Три снопа пшеницы на зеленом фоне с серебряным шевроном. Девиз: "Non
concedo" -- "Не отступлю!"
"Уж они-то не отступили, -- думал Дерри, прокладывая себе путь по двору
и разглядывая убитых. -- Но меня интересует их лорд. Где же он?"
Вдруг он услышал стон слева и краем глаза уловил какое-то движение.
Повернув коня, он увидел простертые в мольбе руки и, соскочив с седла,
склонился над бородатым стариком в такой же, как и на остальных, зеленой с
серебром ливрее.
-- Кто... Кто ты такой? -- задыхаясь, произнес старик и вцепился в плащ
Дерри, притягивая его к себе, чтобы рассмотреть в зловещем полумраке пожара.
-- Ты не из банды...
Дерри только кивнул и уложил голову раненого к себе на колени. Было уже
совсем темно, и черты лица старика едва можно было разглядеть, но Дерри ясно
видел, что старик умирает.
-- Меня зовут Шон лорд Дерри, друг мой. Я вассал герцога. Кто напал на
вас, где ваш господин?
-- Шон лорд Дерри? -- переспросил старик, снова закрыв глаза от боли.
-- Я слышал о вас. Вы советник при молодом короле, да?
-- Да, один из его советников, -- ответил Дерри, нахмурившись в
темноте. -- Но сейчас это не важно, лучше бы ты рассказал мне, что же
все-таки случилось. Кто это сделал?
Старик поднял руку и махнул в западном направлении.
-- Они пришли с гор, милорд. Это шайка разбойников Варина де Грея. Мой
молодой господин, кавалер де Вали, уехал, чтобы собрать в отряд местных
землевладельцев в помощь герцогу, но, увы...
Старик затих, и Дерри подумал, что он уже отошел, однако скрипучий
старческий голос зазвучал вновь:
-- Скажите герцогу, что мы были верны ему до конца, милорд. Хотя
остались только старики и дети, скажите, что мы не сдались "святому", как ни
грозили его приспешники. Мы...
Он закашлялся, и в уголках губ появилась кровь. Собрав последние силы,
старик приподнял на несколько дюймов голову, вцепившись в плащ Дерри.
-- Ваш кинжал, милорд.. покажите мне его.
Дерри нахмурился. Зачем старику понадобился его клинок? Раненый, видя
недоумение на его лице, улыбнулся и уронил голову на колено Дерри.
-- Вы подумали не о том, милорд, -- прошептал он, испытующе глядя Дерри
Получилось все, однако, не так, как он рассчитывал. В тот самый миг,
когда рулевой прыгнул к Моргану, молодой оруженосец оглянулся и увидел его.
Еще мгновение, и удар был бы нанесен, но Ричард с криком ринулся наперерез
убийце, при этом столкнув Моргана со стула. В этот же момент судно
накренилось и Эндрю, потеряв равновесие, не смог удержаться на ногах. Падая,
он сбил с ног Ричарда, тот повалился на Моргана, а сам рулевой рухнул на них
сверху.
Это был полный провал!
Подоспевшие Дункан и Кирби заломили Эндрю руки и оттащили его прочь; на
орудийную площадку уже взбежал Гамильтон в сопровождении лейтенантов.
Увидев, что подоспела помощь и теперь справятся без него, капитан кинулся к
рулю и вернул корабль на прежний курс, настойчиво призывая кого-нибудь из
команды подойти и принять у него управление судном.
Рандольф, прикрывший маленького Дикона, когда началась вся эта
заваруха, сейчас тревожно смотрел на Моргана -- тот пытался приподняться и
сесть на палубе. Когда ему это удалось, он уставился на Ричарда, который так
и лежал не двигаясь, придавив ему ноги.
-- Ричард? -- позвал герцог и потряс его за плечо. Юноша не
пошевелился. И тут глаза Моргана расширились -- он увидел в боку молодого
оруженосца кинжал.
-- Рандольф! Иди сюда! Он ранен!
Доктор тотчас подошел и встал на колени, чтобы осмотреть рану. Ричард
застонал и с трудом открыл глаза. Лицо у него было мертвенно-бледное, с
каким-то синеватым оттенком. Когда лекарь коснулся кинжала, юноша поморщился
от боли. Дункан, убедившись, что пленник под надежной охраной, присоединился
к Рандольфу.
-- Я... я остановил его, милорд, -- прошептал Ричард, тяжело дыша,
глядя ясными глазами на Моргана. -- Он хотел вас убить.
--- Ты молодец, -- прошептал Морган, откидывая темные волосы со лба
раненого, на лице которого уже читались признаки агонии. --- Что с ним, Ран?
Рандольф горестно покачал головой.
-- Думаю, он отравлен, милорд. Если бы рана была не такой глубокой...
-- Он огорченно опустил голову. -- Мне очень жаль, милорд...
-- Ваша светлость, -- прошептал Ричард, -- могу ли я попросить вас об
одной вещи?
-- Все, что в моих силах, Ричард, -- ласково ответил Морган.
-- Вы... вы можете сказать моему отцу, что я погиб у вас на службе, как
ваш вассал. Он... -- Ричард закашлялся, очередной приступ боли пронзил все
его тело. -- Он надеялся, что на днях я буду посвящен в рыцари, -- закончил
юноша чуть слышно.
Морган кивнул, закусив губу и не видя ничего сквозь пелену перед
глазами.
-- Тогда разрешите произнести слова клятвы, милорд, -- шептал Ричард,
из последних сил сжимая руку Моргана. -- Я, Ричард Фитцвильям, становлюсь
вашим вассалом, отдавая душу и тело для земного служения, -- глаза его
расширились, голос вдруг окреп, -- и я буду нести его честно и преданно, в
жизни и в смерти, против любого врага. -- Гримаса боли снова исказила его
черты, он закрыл глаза. -- Да поможет мне Бог...
Голос его затих с последним словом присяги, рука ослабла, дыхание
угасло. Содрогнувшись, Морган на мгновение прижал к груди мертвого юношу и,
убитый горем, закрыл глаза. Он слышал, как Дункан, стоящий рядом с ним,
бормочет слова отходной.
Он посмотрел на суровое лицо Кирби, на лейтенантов, охраняющих
пленника, на самого пленника, и глаза его блеснули холодной сталью. Не
отводя взгляда от человека, который стоял перед ним, глядя на него со
свирепым гневом, он осторожно опустил тело Ричарда на палубу и встал. Между
ним и пленником лежала перевернутая скамейка, и Морган заставил себя поднять
ее и' аккуратно поставить на место, прежде чем приблизился к этому человеку.
Стоя перед ним, Морган, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить по этому
ухмыляющемуся лицу, несколько раз сжал и разжал кулаки.
-- Почему?.. -- тихо спросил он, не в силах сказать что-нибудь еще.
-- Потому что ты -- Дерини, а все Дерини должны умереть! -- Пленник
сплюнул, его глаза вспыхнули фанатичным огнем. -- В другой раз вы так просто
не отделаетесь, черт вас возьми! А другой раз будет, клянусь вам!
Морган пристально смотрел на него несколько мгновений, не произнося ни
слова, пока тот наконец не сглотнул и не опустил глаза.
-- Больше тебе нечего сказать? -- тихо спросил Морган. Глаза его опасно
потемнели.
Пленник снова поднял глаза, и его лицо приняло какое-то странное
выражение.
-- Не боюсь я тебя, -- твердо произнес он, -- я хотел убить тебя, и я
доволен. И пошел бы на это опять, если бы мог.
-- А Ричард уже ничего не сможет, -- холодно сказал Морган, не отрывая
глаз от человека, который метнул беспокойный взгляд в сторону лежащего перед
ним мертвого юноши.
-- Он связался с Дерини, -- выпалил убийца, -- он получил то, что
заслужил.
-- Черт тебя возьми, уж он-то этого не заслужил! -- выругался Морган,
схватил Эндрю за воротник рубахи и приблизил его лицо к своему настолько,
что их разделяли всего несколько дюймов. -- Кто Подослал тебя ко мне?
Пленник поморщился от боли и покачал головой, потом улыбнулся.
-- Не выйдет, Морган. Я тебе ничего не скажу. Я уже, считай, мертвец.
-- Пока ты не мертвец! -- пробормотал Морган сквозь зубы, скручивая
воротник его рубахи. -- Ну, кто тебя подослал? Кто за этим стоит?
Морган посмотрел на него тем особым взглядом, которым пользовался,
когда хотел прочесть мысли другого; голубые глаза Эндрю расширились, и в них
отразился смертельный ужас.
-- Нет, ты не получишь моей души, ублюдок Дерини! -- выкрикнул он,
резко отводя взгляд и устало закрывая глаза, -- оставь меня! -- Его тело
пронзила дрожь, рулевой застонал, тщетно борясь с могуществом Дерини. Затем
он вдруг ослабел и обвис на руках у своих стражей, безжизненно свесив
голову. Морган сделал последнюю попытку проникнуть в его ускользающее
сознание, но все было напрасно. Эндрю был мертв. Выпустив ворот его рубахи,
Морган обернулся.
-- Ну, что случилось? -- в досаде спросил он. -- Я, что ли, его убил,
или он перепугался до смерти, или что еще?
Рандольф осмотрел тело, которое лейтенанты уложили на палубу, затем
разжал крепко стиснутую левую ладонь. Подняв пузырек и принюхавшись, доктор
встал и, протянув его Моргану, сказал:
-- Яд, милорд. Возможно, тот же, что и на ноже. Понимал, по-видимому,
что, даже если он вас убьет, у него нет надежды на спасение.
Морган посмотрел на лейтенанта, обыскивающего тело.
-- Что-нибудь еще?
-- К сожалению, ничего, милорд.
Морган еще с минуту смотрел на труп, затем толкнул его носком сапога.
-- Оставьте его, -- наконец произнес герцог. -- Займитесь Ричардом. Он
будет похоронен в Короте, со всеми почестями, как мой вассал.
-- Слушаюсь, милорд, -- ответил лейтенант, снимая свой зеленый плащ и
укрывая им павшего кавалера.
Морган отвернулся и прошел вдоль перил, отходя как можно дальше от
обоих мертвецов; он был мрачен, словно слышал в шуме волн, что этими двумя
жертвами дело не ограничится. Дункан догнал его и пошел рядом. Некоторое
время он наблюдал за кузеном, пока не рискнул нарушить тишину.
-- "Все Дерини должны умереть", скажите пожалуйста! -- спокойно
повторил он слова рулевого. -- Тебе это ничего не напоминает?
Морган кивнул.
-- Да, эти песни, которые распевают на улицах. И то, что Ран услышал на
приеме об этих приграничных набегах. Все это сводится к одному: этот Варин
совсем отбился от рук.
-- Мы только что видели парня, преданного ему, -- заметил Дункан. --
Этот Варин, должно быть, человек большого обаяния. Трудно представить, как
ему удалось заставить этого матроса отдать свою жизнь их делу?
Морган фыркнул.
-- Что ж тут трудного? "Убив Дерини, эту нечисть, ты поможешь всему
человечеству. На том свете подвиг твой будет вознагражден. Но только смерть
может спасти тебя от мести Дерини, уберечь от осквернения твою бессмертную
душу".
-- Звучит весьма убедительно для ума простолюдина, полного
предрассудков, -- согласился Дункан. -- Боюсь, после отлучения, если оно
состоится, мы увидим еще немало в этом роде. Все их предубеждения вылезут
наружу. Это только цветочки.
-- Да, и не могу сказать, чтобы мне все это нравилось, -- произнес
Морган. -- Не будем сегодня долго задерживаться в Орсальском Уделе. Может
быть, дома я и не смогу сделать все, что нужно, но я должен видеть своими
глазами, когда все это на нас обрушится.
-- Так до тебя, наконец, дошло, что отлучение -- действительно
серьезная угроза?
-- Да я в этом и не сомневался, -- согласился Морган.
Солнце уже скрылось за горизонтом, а "Рафаллия" спешила назад, в
Корвин, когда у Моргана появилась свободная минута, чтобы расслабиться и
обдумать все события прошедшего дня.
Это был не лучший день в его жизни. Даже встречу с правителем
Орсальского Удела никак нельзя было назвать удачной, не говоря уж об этом
ужасном покушении и гибели Ричарда. Его княжеское высочество был в ужасном
настроении, так как получил известие, что пять Р'Кассанских племенных
жеребцов были похищены с племенного завода в одной из его северных
провинций. В краже обвиняли разбойников с торентской границы, так что, когда
приехали Морган с Дунканом, Орсаль был больше озабочен возвращением коней и
отмщением, чем договором о взаимной помощи, а до войны, между прочим,
оставалось три месяца.
В общем, их встреча не была плодотворной в этом отношении. Морган
всего-то побывал в гостях у старого друга и его семейства, и второй сын
Орсаля, одиннадцатилетний Роган, упросил Моргана взять его с собой ко двору,
чтобы поупражняться в рыцарских боевых искусствах. А план обороны, столь
необходимый в ближайшие несколько месяцев, так и не обсудили должным
образом, и Морган остался неудовлетворенным. Правда, когда герцог собрался
уже отправиться на "Рафаллии" в обратный путь, два лейтенанта его замковой
охраны остались, чтобы посовещаться с советниками Орсаля и капитанами его
судов и разработать заключительные детали их оборонительного союза. Морган
не любил передавать полномочия в столь серьезных делах другим, но в данном
случае выбора у него не было. Он не мог позволить себе задержаться в Орсале
еще на несколько дней, чтобы прийти к окончательному соглашению.
Погода за день тоже изменилась. Когда на закате "Рафаллия" отчалила, то
это было уже не плавание, а одно название -- воздух был столь неподвижен,
что и от причала-то не могли отойти. Экипаж с обычной добродушной
покорностью, конечно же, взялся за весла. И когда на востоке появились
первые звезды, грубые голоса матросов выводили все ту же старую монотонную
песню, что и первые морские странники.
На корабле стояла тьма, только на носу и корме горели сигнальные
фонари. Капитан Кирби поставил на юте дозорного. Внизу, под навесом площадки
на корме, мастер Рандольф и другие спутники Моргана пытались заснуть,
откинувшись на крепкие балки. Герцог и Дункан расположились на ночлег на
носовой площадке, укрывшись от моросящего дождя под навесом из парусины,
сооруженным для них по приказу капитана Кирби.
Морган долго не мог заснуть. Поплотнее закутавшись в плащ, он выглянул
из-под навеса, рассматривая звезды. Стрелец поднялся уже из-за горизонта, и
его яркий пояс холодно сверкал над головой. Морган еще некоторое время
рассеянно смотрел на звезды, думая о чем-то другом, а потом вернулся на свое
место и, вздохнув, положил под голову сцепленные руки.
-- Дункан?
-- М-м-м?..
-- Ты спишь?
-- Нет, -- Дункан сел и протер глаза тыльной стороной ладони, -- что
случилось?
-- Ничего.
Морган снова вздохнул и сел, прижав согнутые колени к груди и положив
подбородок на сложенные вместе руки.
-- Скажи, Дункан, достигли мы сегодня хотя бы чего-нибудь или только
потеряли хорошего человека?
Дункан поморщился, помолчал и сказал как можно более непринужденно:
-- Ну, мы видели очередного отпрыска Орсаля -- седьмого по счету, я
считал. "Здоровенький ребенок", как говорят у нас, в Кирни.
-- Да здравствует "здоровенький ребенок", -- добродушно улыбнулся
Морган. -- Мы также поглядели на остальных маленьких Орсалей, с первого до
шестого, а второй номер даже присоединился к моей свите. Почему ты не
остановил меня, Дункан?
-- Я? -- Дункан хмыкнул. -- Я думал, ты с радостью примешь юношу из
княжеского дома в Корвинском замке, мой лорд-генерал. Подумай только -- ты
же можешь взять Орсальского сынка с собою в битву.
-- Черта с два, -- фыркнул Морган. -- Если я возьму в бой второго
наследника Орсальского престола и с ним что-то случится, а я, да простит мне
Бог, не паду рядом с моим новым кавалером, то как я после оправдаюсь? Я
сделал Орсалю одолжение, но не так-то легко будет каждый раз вежливо
раскланиваться с этим мальчиком.
-- Можешь не объяснять, -- отозвался Дункан. -- Если он будет тебе в
тягость, ты всегда сможешь посадить парня на первый же корабль и отправить
домой. У меня такое впечатление, что юный Роган не будет против, -- он
перешел на шепот, -- он не воин по натуре.
-- Да, с трудом верится, что это сын Орсаля. Он второй по старшинству
наследник, и мне кажется, не очень-то этим доволен.
-- Из него получился бы ученый, или лекарь, или священник, ну что-то в
этом роде, -- кивнул Дункан, -- жаль, но у него, похоже, нет никакой
возможности реализовать свое истинное призвание. Вместо этого он вынужден
будет прозябать на второстепенных ролях при дворе старшего брата, чувствуя
себя глубоко несчастным и, скорее всего, не догадываясь -- почему так. А
может, и поймет да не в силах будет что-либо изменить, и это самое
печальное. Мне жаль его, Аларик.
-- Мне тоже, -- согласился Морган, зная, что Дункан и сам тяготится
сейчас несвойственной ему ролью, навязанной обстоятельствами.
Морган со вздохом вытянулся вдоль балки и, выглянув, вновь посмотрел на
звезды; затем он подвинулся ближе к носовой части корабля, откуда пробивался
свет сигнального фонаря, снял перчатку с правой руки и улыбнулся, увидев,
как перстень с грифоном холодно сверкнул в зеленоватом свете.
Дункан пробрался к нему по палубе и присел за спиной у кузена.
-- Что ты делаешь?
-- Настало время для сообщения Дерри, -- ответил Морган, полируя кольцо
уголком плаща, -- не хочешь послушать вместе со мной? Если он не позовет, я
сам войду в первую степень транса.
-- Давай, -- сказал Дункан и сел, скрестив ноги, рядом с Морганом,
кивком давая понять, что готов. -- Я следую за тобой.
Когда оба они сосредоточились на кольце, Морган глубоко вздохнул,
достигая начальной стадии Тиринского транса, а потом медленно выдохнул.
Глаза его были закрыты, дыхание -- спокойным и ровным. После этого Дункан
склонился над перстнем с грифоном и закрыл его сложенными вместе ладонями,
чтобы тоже выйти на контакт с Дерри.
Они сосредоточенно ждали минут пятнадцать, поневоле проникая в сознание
членов экипажа и людей из свиты герцога. Продолжая свое бдение, они
столкнулись еще с чьим-то сознанием, но это соприкосновение было столь
мимолетным, что они ничего не успели понять. Однако ни малейшего присутствия
Дерри они так и не почувствовали. Со вздохом Морган вышел из транса, Дункан
последовал его примеру.
-- Ладно, надеюсь, у него все в порядке, -- сказал Морган и встряхнул
головой, рассеивая остатки того тумана, что всегда остается после подобных
занятий. -- Будь у него сообщение, он обязательно вызвал бы нас, если только
не угодил в серьезную переделку. -- Он улыбнулся. -- Мне кажется, нашему
юному другу Дерри магия с самого начала так пришлась по вкусу, что он не
упустит возможности повторить представление, появись у него самый ничтожный
предлог для этого. Все же надеюсь, что он в безопасности.
Дункан усмехнулся и отполз назад, под навес.
-- А все-таки удивительно, до чего легко далась ему магия, согласись?
Дерри действовал так, как будто всю предыдущую жизнь ничем другим и не
занимался. Он и глазом не моргнул, узнав, что я тоже Дерини.
-- Результат длительного общения со мной, -- улыбнулся Морган. -- Дерри
уже шесть лет мой оруженосец, хотя до позавчерашней ночи он не знал точно,
как именно я пользуюсь своим могуществом. Он, случалось, видел кое-что, и,
наверное, поэтому сейчас, когда пришло время посвятить его в наши тайны, у
него не возникало сомнений, благое ли это дело -- быть Дерини. Кроме того,
Дерри оказался весьма способным учеником.
-- А может, в нем есть кровь Дерини?
Морган покачал головой и улегся.
-- Боюсь, что нет. Отсюда вытекает еще один интересный вывод, тебе не
кажется? Как легко овладевают магией люди, если только у них нет этого
проклятого предубеждения, что магия -- зло! Дерри, например, показал
удивительные способности. Я научил его нескольким простеньким заклинаниям, и
он с легкостью стал пользоваться ими. А ведь среди его предков нет даже тех
людей, восприимчивость которых к нашему могуществу передается из поколения в
поколение, ну как у Бриона или в роду Орсалей.
-- И все-таки был бы он поосторожней, -- пробормотал Дункан,
поворачиваясь на другой бок и натягивая на себя плащ. Себе под нос он
проворчал, что малые знания могут быть опасны, особенно это касается знаний
Дерини, и что сейчас вообще весь мир -- опасное место для тех, кто
сочувствует Дерини.
-- Дерри себя в обиду не даст, -- заметил Морган. -- А трудности ему
только на пользу. Кроме того, я уверен, он в безопасности.
Но Дерри не был в безопасности.
ГЛАВА VIII
"И сеть, которую он скрыл для меня, да уловит его
самого"[8].
Но Дерри не был в безопасности. В то утро, оставив Фатан, он решил
отправиться за нужными сведениями на север, в сторону Медраса. Он не
собирался проделывать весь путь до города, так как ему не хватило бы времени
чтобы, как велел ему Морган, успеть вернуться в Корот следующей ночью. Но
говорят, что именно в Медрасе собираются торентские войска. Соблюдая
осторожность, он мог бы раздобыть ценную информацию и передать ее Моргану.
Проезжая через фатанские городские ворота, он напомнил себе, что ему
нужно быть много осторожней, особенно если снова придется добывать сведения
в заведении, подобном таверне "Пса Джека", где он был прошлой ночью. Ночная
стычка в аллее была слишком жестоким испытанием, чтобы ему хотелось пережить
нечто подобное еще раз.
И еще по одной причине Фатан нужно было как можно скорее покинуть.
Нельзя допустить, чтобы его присутствие здесь как-то связали с теми двумя
трупами в аллее. Он понимал, что кое-кто из собутыльников мог бы его узнать,
однако едва ли кто-нибудь из них обвинит его в этих двух убийствах. Правда,
очевидцы имеют плохую привычку запоминать самые неожиданные вещи; случись
такое по капризу судьбы -- ив жизни того, кто посмел убить двух лучших
шпионов Венцита, возникли бы сложности, если бы она вообще не оборвалась.
Вот потому-то Дерри гнал коня в глубь страны, на север, к Медрасу,
порой останавливаясь на постоялых дворах и у колодцев поболтать с местными
жителями и предложить им меха из тех, что были у него в притороченных к
седлу мешках. К полудню он достиг поворота на Медрас, лишь ненамного отстав
от большого отряда пеших солдат, быстро продвигавшегося в том же
направлении. Вскоре его остановили и допросили два стражника из тыловой
охраны этого отряда.
Если раньше у Дерри еще оставались какие-то сомнения, то после этого
допроса он понял, что в Медрас действительно лучше не ездить. Пора было
поворачивать на запад и возвращаться в Корвин. Сумерки застали его на
северной границе земель Моргана, в нейтральной местности, отделяющей Корвин
от Восточной Марки. На дорогах вблизи границы он не заметил ничего
необычного, и та, по которой Дерри ехал, исключением не являлась. Итак, он
спокойно проделал путь от Торента почти до Корвина. Стало темнеть, его конь
устал и то и дело спотыкался на неровной дороге. Дерри удрученно вздохнул --
теперь остается только внимательнее смотреть вокруг и под ноги.
Уже совсем стемнело, но он все не решался остановиться на ночлег. Судя
по разговорам, сейчас это не только владения Моргана, но и место обитания
Варина. Впереди был городок с постоялым двором; кроме обеда, в котором Дерри
ощутимо нуждался, там можно было услышать что-нибудь важное. Весело
насвистывая, Дерри внимательно посматривал по сторонам.
Странно. Если он не сбился с пути, то, по его расчетам, закат, пылающий
за ближайшим холмом, был явно не на своем месте. Солнце должно было садиться
градусов на тридцать правее. Все верно, там оно и садилось, да и зарево за
холмом гораздо ярче закатного.
Пожар?
Остановив коня, он прислушался и втянул носом воздух. Помедлив, Дерри
свернул с дороги и понесся к холму прямо через поле. Теперь его ноздри
наполнил горький, едкий дым. Достигнув вершины холма, он сразу же увидел
черные клубы дыма, поднимающиеся в чистое бледное небо. Явственно слышались
крики, далеко разносящиеся в холодном вечернем воздухе.
Ожидая худшего и все же надеясь, что он ошибается, Дерри соскочил с
коня и пробежал несколько футов вперед. Еще через мгновение он бросился на
землю и, распластавшись, стал всматриваться в то, что делалось внизу,
болезненно морщась.
Поля горели. Акров тридцать или сорок жнивья озимой ржи тлели на юге;
языки пламени уже подступали к скромной усадьбе вблизи дороги, которую
только что оставил Дерри.
Однако хозяевам усадьбы угрожало не только пламя. Во дворе
бесчинствовало несколько вооруженных всадников: молотя во все стороны мечами
и пиками, они разили пеших защитников усадьбы в зеленых ливреях, которые
тщетно пытались отбиться.
Сердце Дерри разрывалось от отчаяния; он готов был броситься на помощь,
забыв о своем задании, ведь одна из основных заповедей рыцарской чести --
защищать слабых и невинных.
Здравый смысл, однако, подсказывал ему, что один он против этой шайки
бандитов ничего сделать не сможет -- разве что пасть в бою. И хотя он мог,
конечно, увести за собой в могилу нескольких из них, это бы ничего не
изменило. Вместе с ним погибли бы все сведения, необходимые Моргану, а это
только на руку разбойникам.
С болью в сердце наблюдая эту картину, он краем глаза заметил, как
заполыхали поля севернее усадьбы, и, присмотревшись, увидел всадников с
факелами в руках. Когда новый отряд подъехал и, поджидая, остановился на
дороге, сражение во дворе уже окончилось -- все защитники в ливреях были
повержены. Дерри с удовлетворением отметил, что один из лежавших на земле --
без ливреи. Всадники подняли его и положили на коня поперек седла.
Дождавшись еще двоих, которые с факелами в руках выбежали из дома, они
вскочили на коней и ускакали.
Над усадьбой заклубился дым, но это не был дым домашнего очага. Дерри
стиснул зубы, заставляя себя дождаться, когда мародеры скроются за холмами
на западе.
С тихими проклятиями Дерри бегом вернулся к коню, вскочил в седло и во
весь опор помчался вниз по склону. Усадьба полыхала вовсю, и спасти ее не
было никакой возможности. Но Дерри хотел убедиться, что в этой бойне
действительно никто не уцелел. Ярдов пятьдесят он проскакал полем, пока
пламя от полыхающего жнивья не выгнало его на дорогу. Ему пришлось плащом
завязать глаза коню, чтобы животное прошло между двумя столбами огня --
горящими стойками ворот усадьбы.
Усадьба принадлежала мелкопоместному лорду. Дом, судя по тому, что от
него осталось, был скромным, но добротным. Слуги лорда защищали усадьбу до
последнего вздоха. Во дворе лежало с полдюжины убитых, и еще больше -- на
крыльце, все -- в залитых кровью ливреях, таких же зеленых с серебром, как и
герб над разрушенными воротами.
Три снопа пшеницы на зеленом фоне с серебряным шевроном. Девиз: "Non
concedo" -- "Не отступлю!"
"Уж они-то не отступили, -- думал Дерри, прокладывая себе путь по двору
и разглядывая убитых. -- Но меня интересует их лорд. Где же он?"
Вдруг он услышал стон слева и краем глаза уловил какое-то движение.
Повернув коня, он увидел простертые в мольбе руки и, соскочив с седла,
склонился над бородатым стариком в такой же, как и на остальных, зеленой с
серебром ливрее.
-- Кто... Кто ты такой? -- задыхаясь, произнес старик и вцепился в плащ
Дерри, притягивая его к себе, чтобы рассмотреть в зловещем полумраке пожара.
-- Ты не из банды...
Дерри только кивнул и уложил голову раненого к себе на колени. Было уже
совсем темно, и черты лица старика едва можно было разглядеть, но Дерри ясно
видел, что старик умирает.
-- Меня зовут Шон лорд Дерри, друг мой. Я вассал герцога. Кто напал на
вас, где ваш господин?
-- Шон лорд Дерри? -- переспросил старик, снова закрыв глаза от боли.
-- Я слышал о вас. Вы советник при молодом короле, да?
-- Да, один из его советников, -- ответил Дерри, нахмурившись в
темноте. -- Но сейчас это не важно, лучше бы ты рассказал мне, что же
все-таки случилось. Кто это сделал?
Старик поднял руку и махнул в западном направлении.
-- Они пришли с гор, милорд. Это шайка разбойников Варина де Грея. Мой
молодой господин, кавалер де Вали, уехал, чтобы собрать в отряд местных
землевладельцев в помощь герцогу, но, увы...
Старик затих, и Дерри подумал, что он уже отошел, однако скрипучий
старческий голос зазвучал вновь:
-- Скажите герцогу, что мы были верны ему до конца, милорд. Хотя
остались только старики и дети, скажите, что мы не сдались "святому", как ни
грозили его приспешники. Мы...
Он закашлялся, и в уголках губ появилась кровь. Собрав последние силы,
старик приподнял на несколько дюймов голову, вцепившись в плащ Дерри.
-- Ваш кинжал, милорд.. покажите мне его.
Дерри нахмурился. Зачем старику понадобился его клинок? Раненый, видя
недоумение на его лице, улыбнулся и уронил голову на колено Дерри.
-- Вы подумали не о том, милорд, -- прошептал он, испытующе глядя Дерри