Страница:
Держась за его камзол, Мэдди с трудом поднялась на колени. Вот теперь-то, когда они сидели в сыром, промозглом проулке, он и поцеловал Мэдди: сильно и больно, придерживая рукой ее голову.
Мэдди отпрянула. Встала на ноги. Ее платье порвалось, волосы растрепались, руки кровоточили… А он улыбался ей… Мэдди хотелось плакать…
Жерво встал, отряхнул камзол и попытался одной рукой отколоть серебряную звезду со своей ленты. Ничего не получилось, и он с раздражением бросил это занятие. У него был такой расхристанный вид, как у тех гуляк, которые с песнями расходятся по домам на рассвете, в то время, когда все приличные горожане метут ступеньки перед своими дверьми и выносят из каминов пепел.
— И что теперь? — Мэдди не могла унять дрожь в голосе. — Куда идти?
Жерво прикоснулся к ее голове, тщетно пытаясь убрать выбившуюся прядь волос. Мэдди раздраженно поймала се, нашла выскочившую шпильку и как могла заколола растрепанные волосы. Кристиан обошел вокруг нее и снял с юбки и плаща налипшие на них листья.
Ее лучшее, стального цвета платье промокло, порвалось, погибло безнадежно. Кроме того, Мэдди ожидало порицание, а возможно, и наказание, ее могли изгнать из рядов Друзей и даже посадить в тюрьму за похищение герцога Жерво.
Мэдди не знала, что делать. Возвращаться назад нельзя.
Невозможно было допустить, чтобы герцога снова упекли в Блайтдейл. В то же время аморально женить его только из-за сохранения владений. Совершенно очевидно, что его свадьба с Анной Тротмэн вершилась против воли Божией. Ведь Кристиан не раз повторял клятву, но когда наступил решающий момент, он не смог произнести ни слова — выше этой Истины для Мэдди ничего не существовало. Но что предпринять сейчас, она даже не могла себе представить.
Герцог же взял ее за руку, присвоив себе право принимать решения. Настойчиво и властно он повлек Мэдди за собой. Из грязного проулка они вышли на улицу.
Мэдди накрыла голову капюшоном, и все равно ей казалось, что она привлекает внимание прохожих. Улица была ей незнакома, Мэдди никогда не была в этом районе. По обеим сторонам тянулись и исчезали в тумане дома. Правда, они значительно отличались от дома Жерво и ему подобных. Но все же превосходили все то, к чему Мэдди была привычна. Откуда-то из тумана доносился аромат жареных яблок, но продавца обнаруживал лишь бесплотный мелодичный женский голос. Голос терялся в отзвуках топота лошадиных копыт.
Мимо двигались экипажи. Из тумана им навстречу выехал кэб, запряженный единственной хромой лошадью, грустно цокающей по мостовой.
Со стороны церкви от невидимого угла послышались крики. Жерво повернулся, его пальцы крепко сжали руку Мэдди.
Кристиан вышел на мостовую, преграждая путь кэбу. Лошадь дернула головой.
— Тпру, стой! — воскликнул возница, натягивая вожжи, как будто несчастное животное ни за что не остановилось бы по своей собственной воле. — Поберегите даму, господин! — Возница прислушался к шумам в тумане, но потом снова обратился к Мэдди и герцогу. — Вас подвезти, милорд и миледи? — спросил он без особой надежды. — Быстро как молния, со всеми удобствами.
Кэбмен был изрядно удивлен, когда Жерво направился к дверце экипажа, но поспешно слез с козел, предложил Мэдди и герцогу помощь и осыпал их комплиментами. Тем временем крики и топот бегущих ног становились все громче и громче.
Кэбмен посмотрел в ту сторону и затем спросил Жерво:
— Куда прикажете, милорд?
Герцог так стиснул руку Мэдди, что она охнула. Переведя дыхание, она сказала:
— Челси… Нет! — Туда нельзя, там ее знают. Голоса приближались. У нее не оставалось времени на раздумья. О, скорее! Времени на размышления не оставалось. — Ладгейт-Хилл!
— Джон Спринт доставит вас туда в одну секунду, вот увидите! — Возница захлопнул дверь, и через минуту она услышала, как он щелкнул лошадь кнутом. Как ни странно, они поехали довольно быстро, преследователи отстали, и скоро шум погони сменился скрипом и громыханием жалкого экипажа.
Мэдди откинулась на спинку сиденья.
— Мы не должны были этого делать. Не должны! — Она прикрыла рукой рот. — А… у вас есть деньги?
Жерво не ответил, нахмурился и схватился за ремень. В его глазах было недоумение, как будто он не понимал ее слов.
— Деньги! — воскликнула Мэдди, не в силах скрыть отчаяние.
Жерво нерешительно посмотрел на нее. Мэдди тихо застонала.
— У меня нет даже шиллинга…
— Шиллинга, — по своей привычке Кристиан повторил последнее слово, сердито заворчал и хмуро отвернулся. Кэб свернул за угол и, подбросив их на выбоине, заскрипел колесами. Жерво положил ноги на сиденье напротив и толкнул ее плечом.
Внезапно он рассмеялся.
— Мэдди-девочка. — Он нагнулся и сорвал пряжку со своей парадной туфли. — Деньги.
Глава 16
Мэдди отпрянула. Встала на ноги. Ее платье порвалось, волосы растрепались, руки кровоточили… А он улыбался ей… Мэдди хотелось плакать…
Жерво встал, отряхнул камзол и попытался одной рукой отколоть серебряную звезду со своей ленты. Ничего не получилось, и он с раздражением бросил это занятие. У него был такой расхристанный вид, как у тех гуляк, которые с песнями расходятся по домам на рассвете, в то время, когда все приличные горожане метут ступеньки перед своими дверьми и выносят из каминов пепел.
— И что теперь? — Мэдди не могла унять дрожь в голосе. — Куда идти?
Жерво прикоснулся к ее голове, тщетно пытаясь убрать выбившуюся прядь волос. Мэдди раздраженно поймала се, нашла выскочившую шпильку и как могла заколола растрепанные волосы. Кристиан обошел вокруг нее и снял с юбки и плаща налипшие на них листья.
Ее лучшее, стального цвета платье промокло, порвалось, погибло безнадежно. Кроме того, Мэдди ожидало порицание, а возможно, и наказание, ее могли изгнать из рядов Друзей и даже посадить в тюрьму за похищение герцога Жерво.
Мэдди не знала, что делать. Возвращаться назад нельзя.
Невозможно было допустить, чтобы герцога снова упекли в Блайтдейл. В то же время аморально женить его только из-за сохранения владений. Совершенно очевидно, что его свадьба с Анной Тротмэн вершилась против воли Божией. Ведь Кристиан не раз повторял клятву, но когда наступил решающий момент, он не смог произнести ни слова — выше этой Истины для Мэдди ничего не существовало. Но что предпринять сейчас, она даже не могла себе представить.
Герцог же взял ее за руку, присвоив себе право принимать решения. Настойчиво и властно он повлек Мэдди за собой. Из грязного проулка они вышли на улицу.
Мэдди накрыла голову капюшоном, и все равно ей казалось, что она привлекает внимание прохожих. Улица была ей незнакома, Мэдди никогда не была в этом районе. По обеим сторонам тянулись и исчезали в тумане дома. Правда, они значительно отличались от дома Жерво и ему подобных. Но все же превосходили все то, к чему Мэдди была привычна. Откуда-то из тумана доносился аромат жареных яблок, но продавца обнаруживал лишь бесплотный мелодичный женский голос. Голос терялся в отзвуках топота лошадиных копыт.
Мимо двигались экипажи. Из тумана им навстречу выехал кэб, запряженный единственной хромой лошадью, грустно цокающей по мостовой.
Со стороны церкви от невидимого угла послышались крики. Жерво повернулся, его пальцы крепко сжали руку Мэдди.
Кристиан вышел на мостовую, преграждая путь кэбу. Лошадь дернула головой.
— Тпру, стой! — воскликнул возница, натягивая вожжи, как будто несчастное животное ни за что не остановилось бы по своей собственной воле. — Поберегите даму, господин! — Возница прислушался к шумам в тумане, но потом снова обратился к Мэдди и герцогу. — Вас подвезти, милорд и миледи? — спросил он без особой надежды. — Быстро как молния, со всеми удобствами.
Кэбмен был изрядно удивлен, когда Жерво направился к дверце экипажа, но поспешно слез с козел, предложил Мэдди и герцогу помощь и осыпал их комплиментами. Тем временем крики и топот бегущих ног становились все громче и громче.
Кэбмен посмотрел в ту сторону и затем спросил Жерво:
— Куда прикажете, милорд?
Герцог так стиснул руку Мэдди, что она охнула. Переведя дыхание, она сказала:
— Челси… Нет! — Туда нельзя, там ее знают. Голоса приближались. У нее не оставалось времени на раздумья. О, скорее! Времени на размышления не оставалось. — Ладгейт-Хилл!
— Джон Спринт доставит вас туда в одну секунду, вот увидите! — Возница захлопнул дверь, и через минуту она услышала, как он щелкнул лошадь кнутом. Как ни странно, они поехали довольно быстро, преследователи отстали, и скоро шум погони сменился скрипом и громыханием жалкого экипажа.
Мэдди откинулась на спинку сиденья.
— Мы не должны были этого делать. Не должны! — Она прикрыла рукой рот. — А… у вас есть деньги?
Жерво не ответил, нахмурился и схватился за ремень. В его глазах было недоумение, как будто он не понимал ее слов.
— Деньги! — воскликнула Мэдди, не в силах скрыть отчаяние.
Жерво нерешительно посмотрел на нее. Мэдди тихо застонала.
— У меня нет даже шиллинга…
— Шиллинга, — по своей привычке Кристиан повторил последнее слово, сердито заворчал и хмуро отвернулся. Кэб свернул за угол и, подбросив их на выбоине, заскрипел колесами. Жерво положил ноги на сиденье напротив и толкнул ее плечом.
Внезапно он рассмеялся.
— Мэдди-девочка. — Он нагнулся и сорвал пряжку со своей парадной туфли. — Деньги.
Глава 16
Мэдди в жизни не держала сразу столько денег. Она так и шла по улице с портмоне в руках, опасаясь спрятать его.
Сотни фунтов, казалось, оправдывали их побег — теперь возвращаться назад было не обязательно.
После того как Мэдди расплатилась с возницей, Жерво посмотрел на нее так, как будто спрашивал, что делать дальше. Он крепко держал ее за локоть и в этом чувствовалась странная смесь зависимости от нее и в то же время покровительства.
Когда герцог шел рядом с ней, ни один мальчишка с тачкой не кричал на нее, что она загораживает дорогу, ни один сварливый прохожий не сталкивал ее на грязную мостовую, а скорее сам уступал ей путь.
Герцог был широкоплеч и выглядел величественно, а в его синих глазах отражалось беспокойство, недоумение, которое возникает, когда смотришь на небо в последний миг исчезающих сумерек, на единственную звезду над головой; когда разрушается привычная иллюзия и надежный небесный свод растворяется и обнаруживает свою подлинную, поражающую воображение бездонность.
Так же и она чувствовала, что распался весь понятный ей мир; трудно было себе представить, что Архимедия Тиммс стоит на кишащей народом улице и не знает, что ей делать с герцогом Жерво.
Не придумав ничего лучшего, она пошла вперед. Она должна найти место, где он будет чувствовать себя вне опасности. Какое бы наказание ни грозило ей, к вечеру Мэдди должна повидать отца, — иначе он будет очень беспокоиться, когда узнает, что она сбежала вместе с герцогом.
Она не совсем представляла себе, какие законы и правила нарушила и какие обвинения ей предъявят, но в том, что леди де Марли знала их отлично, Мэдди не сомневалась.
Все страдания, которые сопровождали его, должны быть перенесены. Но она боялась того, что станет с отцом, если ее посадят в тюрьму. Герцог сжал ее руку и заставил Мэдди остановиться. Прямо перед ними из-под вывески «Белль Соваж» сопровождаемый пронзительными звуками, выехал экипаж, заскрежетал колесами по улице.
Как только он потерялся среди других экипажей в сгустившемся тумане, Жерво повлек Мэдди за собой в ворота постоялого двора. Помощник конюха, ловко орудовавший метлой, очищая проход от грязи и лошадиного помета, проворно отскочил, пробормотал нечто приветственное и дал им дорогу.
Пассажиры столпились внутри двора вместе со своими саквояжами, баулами и тюками. Загружался еще один экипаж, черно-желтый, до Ньюмаркета, лошади стучали подковами по булыжникам.
Жерво сразу направился за билетами. В дверях он пропустил вперед Мэдди и слегка подтолкнул ее. Они еле протиснулись в толпе, окружавшей кассу. Несмотря на необычные одежды Мэдди и герцога, никто не обратил на них ни малейшего внимания. Служащие были слишком заняты закидыванием пакетов в оберточной бумаге, горой возвышавшихся за прилавком, в ячейки, клиенты приставали к ним с вопросами или пытались привлечь внимание какого-нибудь носильщика.
Жерво прижал ее в угол, стал спиной к собравшимся и нагнулся к ее уху.
— Едем, — попытался он сказать шепотом. Тихо не вышло, но в общем шуме это не имело значения. Мэдди взглянула на него.
— Куда?
Вопрос, по-видимому, был выше его понимания.
— Едем, — повторил он. — Двое.
— Я — нет, — решительно ответила она.
Какая-то дама с двумя маленькими девочками на руках протиснулась за его спиной к хвосту той очереди, что покороче. Жерво положил руку на плечо Мэдди.
— Двое, — повторил он настойчиво.
— Я не могу…
Его пальцы впились ей в кожу.
— Домой. Шер… — он заскрипел зубами от усилия, — … во.
Сама по себе это была не такая уж плохая идея, разве что Мэдди не имела представления, где находился его дом и каким образом он сможет добраться туда. Кроме того, не было никакой гарантии, что его родственники снова не отправят герцога в сумасшедший дом.
— Домой, — настаивал он. — Мэдди-девочка.
— Где твой дом? — спросила она. — Где?
Вопрос озадачил его. Кристиан заворчал, отпустил Мэдди и повернул ее лицом к стене. Оказалось, что на стене, к которой он ее прижал, висели почтовые квитанции и пожелтевшая, с ободранными краями карта Англии, причем краска вблизи Лондона была протерта до дыр и покрылась трещинами от долгого пользования. Жерво показал рукой на ту часть карты, которая сохранилась лучше всего, далеко на запад, туда, где зеленая краска Англии встречалась с красной краской Уэльса.
— Нет! Вы не можете так далеко ехать один.
Он снова схватил ее за плечо. Мэдди чувствовала спиной его близость, Кристиан почти обнимал ее, сдвинув капюшон с ее головы. Он обвил Мэдди руками и прижал к себе, прямо там, среди желающих уехать на дилижансе.
— Двое, — сказал он ей на ухо. — Домой.
Мэдди попыталась отстраниться, но он не пускал ее, снова зажав между собой и стеной с картой. Она не знала, как ей быть. Кое-кто из покупающих билеты стал обращать на них внимание. Мэдди воображала, как эти люди возмущаются и осуждают ее, а что еще они могли думать о ней, в разорванной юбке, с непокрытой головой, в объятиях мужчины. Он почти касался губами ее уха.
— Мэдди-девочка… свадьба.
Еще несколько человек вошли в комнату, протискиваясь за спиной Жерво. На одном из них была шляпа с широкими полями, безошибочный отличительный знак квакера. Мэдди в ужасе наклонила голову пониже. Она не успела разглядеть, кто это был, но любой приезжий Друг, появившийся здесь по делу, мог звать ее по ежегодным собраниям. Мэдди уткнулась лицом в плечо Жерво, чтобы ее не увидели. Кристиан обнял ее, издавая мягкие, ласковые звуки.
Мэдди не смела поднять глаза. Она не пыталась освободиться. Кристиан был для нее защитой, большой и надежной.
Она воображала, что все присутствующие смотрят на них, ужасаются и показывают пальцами. Но вокруг продолжался нормальный деловой шум, раздавался стук башмаков, крики носильщиков, рожок Ньюмаркетского дилижанса, выезжавшего на улицу.
Рука Кристиана соскользнула с ее талии. Мэдди почувствовала, как герцог что-то ищет у себя в карманах. Она все еще не осмеливалась поднять голову, опасаясь, что ее могут увидеть. Жерво нащупал ее руку и вложил в нее маленькую коробочку.
Мэдди взяла коробочку, низко склонив голову и смотря немного в сторону, чтобы увидеть, ушел ли неизвестный Друг. Жерво с нетерпеливым мычанием неловко ткнул большим пальцем в коробочку на ее ладони.
Крышка открылась. Так же тайком, низко опустив лицо, она увидела блеск золота и разноцветное сияние. Кольцо для Анны Тротмэн?
Он подцепил кольцо на свой указательный палец, и коробочка упала. В этом тесном углу, склонив вместе головы, они создали свой крошечный обособленный мирок. Мэдди недоуменно следила, как он кладет кольцо на свою ладонь и затем пытается надеть его на ее палец.
— Свадьба. — Он коснулся губами ее уха. — Мэдди… свадьба. Домой.
Она уставилась на кольцо и на его пальцы.
— Нет! — Мэдди решительно стала натягивать на голову капюшон. — Вы не должны… нет. Как вы только до этого додумались?
Она сунула коробочку ему в руку и повернулась. Закрыв капюшоном лицо, Мэдди пробралась сквозь толпу пассажиров и поспешно вышла во двор. Оказавшись на улице, она немного отошла от двери и остановилась. Ее лицо горело. Она старалась как можно ниже надвинуть капюшон на лицо.
Вслед за ней вышел и герцог. Она стояла у него на виду, но он, казалось, не замечал ее. Он остановился в нерешительности, блестящий, великолепный джентльмен среди обыденного окружения. Заблудившийся придворный, в богатом бархате и тяжелых украшениях, с королевской голубой лентой и орденом, но потерявший ощущение не только чувства времени но и места.
На него смотрели. Мэдди видела застывшее беспокойство в его неподвижной позе. Он стоял, боясь пошевелиться, как будто любой шаг в любом направлении мог привести его к пропасти. Скованная сила, одинокая и чуждая.
Его взгляд блуждал по двору. Мэдди стояла совсем близко от Кристиана, он мог дотронуться до нее, но она как будто превратилась в предмет багажа. Жерво даже не смотрел в ее сторону. От него исходило колоссальное напряжение, и в то же время неподвижность. Казалось, он вот-вот разорвется на части.
Мэдди произнесла его имя, глухо прозвучавшее из-под капюшона. Это подействовало. Он повернулся.
Его лицо вспыхнуло. Он, казалось, удивился, что Мэдди оказалась в такой близости от него.
— Нет… уходить! — грубо сказал он. — Один… не могу. Останься. Ты… останься!
— Я не знаю, что делать с тобой! — Капюшон мешал ей говорить. — Я не могу остаться с тобой! И не могу отвезти тебя обратно!
— Шер… — он положил руки на ее плечи и резко толкнул, — …во! — Он еще раз толкнул ее, принуждая немного отступить. — Дом. Свадьба. Мэдди. Девочка-Мэдди… Да! — Под его напором она неровно двигалась спиной назад по двору. — Нет… сумасшедший… место! Свадьба… Мэдди!
— Нет, — сказала она, судорожно глотнув воздух и изо всех сил натянув на голову капюшон, чтобы скрыть лицо. К ним приближался тот самый квакер, в темной шляпе и камзоле простого покроя, которого она видела в билетной кассе.
Мэдди смотрела из-под капюшона, как незнакомец положил руку на плечо Жерво.
— Погодите, Друг. Вы слишком назойливы.
Жерво так посмотрел, как будто незнакомец плюнул ему в лицо. На какой-то миг Мэдди испугалась, что он сейчас развернется и ударит его так же, как и кузена Эдвардса. Квакер был человек среднего роста, чисто выбритый и ясноглазый, по возрасту не старше самой Мэдди. Ей он был совершенно незнаком. Добрый человек, не побоявшийся разгневанного аристократа.
Герцог стряхнул с себя его руку, бросив разгневанный взгляд на Мэдди, как бы ожидая от нее объяснений.
— Благодарю тебя, Друг, — быстро сказала она, желая успокоить Жерво. — Но мне не нужна помощь.
Квакер удивленно посмотрел на нее. У Мэдди упало сердце.
— Вы уже вступили в Жизнь? — спросил он.
Она потупилась. Ей очень хотелось бы соврать ему, наговорить кучу лжи, чтобы как-то исправить оплошность, выдававшую ее сильнее, чем квакерское платье и скромная шляпка. Но она не могла так поступить; этот человек не представлял угрозы для Жерво, она же была озабочена только спасением своего собственного имени перед одним из Друзей. Она едва подняла глаза.
— Да.
Жерво схватил ее за локоть. Прикосновение было не грубым, но твердым. Герцог тревожными глазами следил за квакером.
— Он не причинил вам зла? — спросил человек, встретившись глазами с Кристианом. — Я не допущу, чтобы вы поднимали на нее руку. Успокойтесь и идите с богом!
Квакер говорил спокойно, по-доброму. Мэдди почувствовала прилив благодарности и чувство духовного родства с этим человеком. Он был для нее островком разума среди бурных волн неопределенности. В своей простой шляпе с широкими полями и скромном камзоле он был ей гораздо ближе, с ним ей было надежнее и спокойнее, чем с этим непредсказуемым, сердитым незнакомцем в бархате и королевской ленте с орденом.
Квакеру не понравилось, что Жерво не ответил.
— Ты не хочешь отвечать как честный человек?
Жерво до боли сжал ее руку.
Мэдди тронула квакера за грубую ткань рукава.
— Друг, — мягко сказала она, не обращая внимания на то, как Жерво молча сжимал ее руку, пытаясь оттащить от незнакомца. Ей пришла в голову идея. — От неожиданности я сказала совсем не те слова, которые нужно.
Мэдди подняла глаза и увидела вопрос в спокойном честном взгляде квакера.
— Я действительно нуждаюсь в помощи. Ты можешь ее мне оказать?
— Конечно, — ответил он, и это единственное слово освободило плечи Мэдди от непосильной ноши.
В то время как Жерво сидел за столом в таверне в позе недовольного монарха, далеко отодвинув стул от стола, вытянув ноги и сложив руки крестом на ленте со звездой, Мэдди, близко склонившись к молодому квакеру, посвящала его в свои трудности. Когда она закончила свой рассказ, Ричард Гиль сделал глоток эля и задумчиво посмотрел на герцога.
Жерво Кристиан ответил ему мрачным и дерзким взглядом из-под черных ресниц. Кристиан не хотел идти в эту харчевню; он старался удержать Мэдди, но она настаивала, и он пошел следом, желая быть с ней рядом. Он все время молчал, и Мэдди не знала, понимает ли он то, что она рассказывала Ричарду Гилю, однако всем своим видом Жерво подчеркивал оскорбленное достоинство, как будто она, заведя новое знакомство, тем самым унизила его.
Ричард тоже молчал, пытаясь осмыслить ее рассказ. Мэдди терпеливо ждала. Она была рада, что встретила человека, который не принимал поспешных решений, а старался прежде обдумать их. Ей было приятно находиться в его обществе. Молодой Друг был красив, отличался размеренными движениями, волевым лицом и решительным видом, что внушало доверие.
Мэдди была уверена, что он ни разу не был на Ежегодных Лондонских Встречах, на которых Друзья собирались, чтобы обсудить свои дела за год, и сомневалась, что видела его на менее представительных Квартальных и Ежемесячных встречах, где квакеры общались духовно. На Ежегодные Встречи съезжались квакерские семьи со всей Англии. Если бы на них присутствовал Ричард Гиль, она бы вспомнила его. Для того чтобы знать, кто самый влиятельный, кто женат, а кто нет, женщинам не обязательно было самим участвовать в мужских встречах.
Считалось само собой разумеющимся, что если молодая женщина желала выйти замуж, то наилучшим выходом для нее в этой ситуации было посещать Лондонские Ежегодные Встречи, где одна из главных обязанностей Женского Собрания состояла в том, чтобы подбирать подходящие для этого пары — процесс, который, естественно, сводился к тому, чтобы обсуждать и давать свою оценку имеющимся на данный момент холостякам брачного возраста. Мэдди была совершенно уверена, что Ричард Гиль не попадал в поле зрения Женского Собрания ни в каком смысле: ни в брачном, ни в ином другом. Правда, трудно было сказать, каким делом он мог заниматься. Ричард Гиль пришел на постоялый двор, чтобы забрать тяжелую небольшую коробку, с которой он обращался весьма осторожно. Сейчас эта коробка стояла на столе около него, обклеенная целой серией круглых этикеток со странными надписями вроде: «Клаудиана, 4-й ряд, розовый», «Знамя Трафальгара, 1-й ряд, библомен», «Граф Кларенс, 4-й рад, бизард».
Слуга принес мясной пудинг и вареную капусту, Жерво поморщился. Он жадно пил эль, а Мэдди тем временем намазала маслом три куска хлеба и раздала всем по одному.
Она склонила голову в краткой молитве. Ричард снял шляпу. Жерво ничего не сделал, только следил за ними недобрым взглядом, сгорбившись на своем стуле и скрестив на груди руки.
Ричард снова надел шляпу и принялся за пудинг. Немногие молодые люди из числа знакомых Мэдди так строго придерживались правил Простой Речи и Одежды. Ричардом она восхищалась. Ей было даже обидно, что она сидит перед ним без шляпы, в разорванной юбке. Хотелось выглядеть аккуратной и приличной.
Мэдди посмотрела на Жерво. Он ничего не ел, а только пристально следил за ней — и какой бы чистой красотой ни отличался Ричард Гиль, герцог значил для нее нечто большее. Кристиан был ее тенью, был связан с ней поцелуем… Его ласковые руки на ее волосах…
Мэдди вспыхнула, чувствуя себя лгуньей, обманщицей. Она выдавала Жерво за больного, а себя за его сиделку. Внезапно Мэдди поняла всю фальшь этого фарса — какая сиделка пустится в бега вместе с больным против желания его семьи? Какая сиделка позволит, чтобы ее целовали? Что подумал бы о ней Ричард Гиль, если бы узнал об этом? А не признаться ему — значит, солгать молчанием. Это недостойно. Тот, кто хочет встать на путь истины, так поступать не должен.
— Вы считаете, что он нормален? — спросил Ричард. Мэдди вздрогнула от неожиданности. Она подняла глаза.
— Да. Он как будто не буйствует.
Она отломила кусок хлеба, слегка усмехнувшись.
— Он герцог. Это не безумие. Совсем не то.
Ричард откусил еще кусок.
— Значит, герцоги себя так ведут?
— На большее он не способен.
Жерво вскинул голову. Он скучал. Посмотрев то на Мэдди, то на Ричарда, он поднял свой эль и выпил.
— Он не понимает нашего разговора? — спросил Ричард.
— Не знаю. Мне кажется, если понимает, то немного.
— Отвези его домой, в семью.
Мэдди встрепенулась.
— Нет.
Жерво посмотрел на нее. Скука исчезла.
— Ты не имеешь права держать его у себя, если его родственники считают, что он должен жить в уединении. Он принадлежит своей семье.
— Нет. Его там не понимают. Они не знают, каково там быть.
— В доме твоего кузена?
— Это приют для умалишенных. А он не безумен.
— Он не может говорить. Как он будет жить?
Она поглубже закуталась в свой плащ.
— Не один. Он не может жить один.
— Тогда как? Ведь у него нет друзей…
— Я… — Мэдди умолкла. Она поняла, что не знает этого. Она взглянула на Жерво. — Друг? — спросила Мэдди. — Есть ли у тебя близкий друг?
Он настороженно перевел взгляд на Ричарда.
— Нет, — сказала она. — Я не имею в виду квакеров. Просто приятелей. Ваших товарищей.
Кристиан замялся. Потом показал рукой на нее.
— Жерво! — в ее голосе зазвучало отчаяние. — Неужели нет никого, кто хорошо к тебе относится?
Он сжал руку. Большой золотой перстень-печатка сверкнул на его пальце. Кристиан злобно посмотрел на Ричарда, удобно устраиваясь на своем стуле.
— А, может быть, Жерво… вы останетесь с ним? — она кивнула в сторону квакера. — С Ричардом Гилем?
— Архимедия… — начал было Ричард.
— Только до тех пор, пока я съезжу домой и предупрежу отца, что со мной все в порядке, — поспешно сказала Мэдди. — Если бы ты остался с ним совсем ненадолго. На несколько часов.
— Дело не в этом. Дело в том, что его следует отправить назад.
— Я не могу этого сделать! — воскликнула она, подавшись вперед. — Ты никак этого не поймешь.
Жерво напряженно следил за ней. Правая рука ритмично сжималась в кулак и разжималась. Левой рукой он обхватил кружку эля, но пить не стал.
— Прошу тебя, — обратилась она к Ричарду Гилю. По лбу квакера пробежали мелкие морщинки сомнения. Мэдди увидела беспокойство в его ясных серых глазах.
— Прошу, — прошептала она. — Сделай это своей Заботой.
К такой просьбе ни один Друг не мог отнестись легкомысленно. Ричард нахмурился, глядя в свою тарелку. Он закрыл глаза. Мэдди ждала и умоляла Господа помочь ей, хотя знала, что так делать нельзя. Нельзя просить Бога, чтобы победила ее собственная воля, но удержаться от этого у нее не было сил. Мэдди не могла вернуться с Жерво назад — это была единственная Истина, которую она знала твердо; невозможно представить его снова в Блайтдейл Холле.
Ричард глубоко вздохнул и посмотрел на нее.
— Хорошо, пусть это будет моей Заботой. О том, надо ли ему возвращаться, я подумаю позже.
Мэдди не совсем поняла, значило ли это, что Ричард будет ждать ее здесь вместе с герцогом или нет? Но не успела задать вопрос, потому что Жерво стукнул кружкой с элем об стол. Он встал, отбросив ногой стул, и рывком поднял Мэдди на ноги.
— Назад, — воскликнул Кристиан, заскрипел зубами и добавил: — Друг!
Жерво потащил ее за собой и так крепко держал, что она не могла вырваться. Она слышала, что Ричард что-то говорил им вслед, видела, как спешил на помощь слуга, чтобы не выпустить его из-за стола, но Жерво тащил ее к двери с непостижимой силой.
Мэдди сопротивлялась, пыталась вернуться назад. Жерво легко пересилил ее, она и не представляла, какой силой он обладал. Когда Мэдди упиралась ногами, он попросту волок ее. Она изворачивалась, но Жерво снова хватал ее за шею и безжалостно тащил за собой.
— Жерво! Ричард! Я не могу — помогите!
Краем глаза она увидела Ричарда, потом слугу и потеряла их из вида, споткнувшись на пороге и чуть не выпав из таверны в уличную толпу.
— Друг! — воскликнул Жерво, продираясь сквозь народ и волоча ее за собой. — Дерн.
Он остановил экипаж точно так же, как предыдущий, — просто выйдя на середину улицы. Лошадь взвилась на дыбы, ее копыта упали в дюйме от его ног, возница заорал и чуть не столкнулся с другим экипажем. Жерво схватил лошадь за уздечку.
— Олбан! — закричал он.
— Господи Иисусе! Хорошо. Олбани, так и быть, — отозвался возница. — Отпустите лошадь.
Мощеный чистый тротуар возникал в тумане, материализуясь по мере их продвижения между двумя рядами длинных бледно-кремовых зданий на Пикадилли. Шаги герцога гулко отзывались в тишине; в это позднее утро здесь было пустынно, один только чистильщик сапог торопливо пробежал мимо них.
Мэдди больше не сопротивлялась, она думала только о том, чтобы идти с ним в ногу. Он не позволял ей отставать. Они миновали еще одного слугу, маленького человечка с большим животом, в красном жилете, который посторонился, поклонился графу и пробормотал:
Сотни фунтов, казалось, оправдывали их побег — теперь возвращаться назад было не обязательно.
После того как Мэдди расплатилась с возницей, Жерво посмотрел на нее так, как будто спрашивал, что делать дальше. Он крепко держал ее за локоть и в этом чувствовалась странная смесь зависимости от нее и в то же время покровительства.
Когда герцог шел рядом с ней, ни один мальчишка с тачкой не кричал на нее, что она загораживает дорогу, ни один сварливый прохожий не сталкивал ее на грязную мостовую, а скорее сам уступал ей путь.
Герцог был широкоплеч и выглядел величественно, а в его синих глазах отражалось беспокойство, недоумение, которое возникает, когда смотришь на небо в последний миг исчезающих сумерек, на единственную звезду над головой; когда разрушается привычная иллюзия и надежный небесный свод растворяется и обнаруживает свою подлинную, поражающую воображение бездонность.
Так же и она чувствовала, что распался весь понятный ей мир; трудно было себе представить, что Архимедия Тиммс стоит на кишащей народом улице и не знает, что ей делать с герцогом Жерво.
Не придумав ничего лучшего, она пошла вперед. Она должна найти место, где он будет чувствовать себя вне опасности. Какое бы наказание ни грозило ей, к вечеру Мэдди должна повидать отца, — иначе он будет очень беспокоиться, когда узнает, что она сбежала вместе с герцогом.
Она не совсем представляла себе, какие законы и правила нарушила и какие обвинения ей предъявят, но в том, что леди де Марли знала их отлично, Мэдди не сомневалась.
Все страдания, которые сопровождали его, должны быть перенесены. Но она боялась того, что станет с отцом, если ее посадят в тюрьму. Герцог сжал ее руку и заставил Мэдди остановиться. Прямо перед ними из-под вывески «Белль Соваж» сопровождаемый пронзительными звуками, выехал экипаж, заскрежетал колесами по улице.
Как только он потерялся среди других экипажей в сгустившемся тумане, Жерво повлек Мэдди за собой в ворота постоялого двора. Помощник конюха, ловко орудовавший метлой, очищая проход от грязи и лошадиного помета, проворно отскочил, пробормотал нечто приветственное и дал им дорогу.
Пассажиры столпились внутри двора вместе со своими саквояжами, баулами и тюками. Загружался еще один экипаж, черно-желтый, до Ньюмаркета, лошади стучали подковами по булыжникам.
Жерво сразу направился за билетами. В дверях он пропустил вперед Мэдди и слегка подтолкнул ее. Они еле протиснулись в толпе, окружавшей кассу. Несмотря на необычные одежды Мэдди и герцога, никто не обратил на них ни малейшего внимания. Служащие были слишком заняты закидыванием пакетов в оберточной бумаге, горой возвышавшихся за прилавком, в ячейки, клиенты приставали к ним с вопросами или пытались привлечь внимание какого-нибудь носильщика.
Жерво прижал ее в угол, стал спиной к собравшимся и нагнулся к ее уху.
— Едем, — попытался он сказать шепотом. Тихо не вышло, но в общем шуме это не имело значения. Мэдди взглянула на него.
— Куда?
Вопрос, по-видимому, был выше его понимания.
— Едем, — повторил он. — Двое.
— Я — нет, — решительно ответила она.
Какая-то дама с двумя маленькими девочками на руках протиснулась за его спиной к хвосту той очереди, что покороче. Жерво положил руку на плечо Мэдди.
— Двое, — повторил он настойчиво.
— Я не могу…
Его пальцы впились ей в кожу.
— Домой. Шер… — он заскрипел зубами от усилия, — … во.
Сама по себе это была не такая уж плохая идея, разве что Мэдди не имела представления, где находился его дом и каким образом он сможет добраться туда. Кроме того, не было никакой гарантии, что его родственники снова не отправят герцога в сумасшедший дом.
— Домой, — настаивал он. — Мэдди-девочка.
— Где твой дом? — спросила она. — Где?
Вопрос озадачил его. Кристиан заворчал, отпустил Мэдди и повернул ее лицом к стене. Оказалось, что на стене, к которой он ее прижал, висели почтовые квитанции и пожелтевшая, с ободранными краями карта Англии, причем краска вблизи Лондона была протерта до дыр и покрылась трещинами от долгого пользования. Жерво показал рукой на ту часть карты, которая сохранилась лучше всего, далеко на запад, туда, где зеленая краска Англии встречалась с красной краской Уэльса.
— Нет! Вы не можете так далеко ехать один.
Он снова схватил ее за плечо. Мэдди чувствовала спиной его близость, Кристиан почти обнимал ее, сдвинув капюшон с ее головы. Он обвил Мэдди руками и прижал к себе, прямо там, среди желающих уехать на дилижансе.
— Двое, — сказал он ей на ухо. — Домой.
Мэдди попыталась отстраниться, но он не пускал ее, снова зажав между собой и стеной с картой. Она не знала, как ей быть. Кое-кто из покупающих билеты стал обращать на них внимание. Мэдди воображала, как эти люди возмущаются и осуждают ее, а что еще они могли думать о ней, в разорванной юбке, с непокрытой головой, в объятиях мужчины. Он почти касался губами ее уха.
— Мэдди-девочка… свадьба.
Еще несколько человек вошли в комнату, протискиваясь за спиной Жерво. На одном из них была шляпа с широкими полями, безошибочный отличительный знак квакера. Мэдди в ужасе наклонила голову пониже. Она не успела разглядеть, кто это был, но любой приезжий Друг, появившийся здесь по делу, мог звать ее по ежегодным собраниям. Мэдди уткнулась лицом в плечо Жерво, чтобы ее не увидели. Кристиан обнял ее, издавая мягкие, ласковые звуки.
Мэдди не смела поднять глаза. Она не пыталась освободиться. Кристиан был для нее защитой, большой и надежной.
Она воображала, что все присутствующие смотрят на них, ужасаются и показывают пальцами. Но вокруг продолжался нормальный деловой шум, раздавался стук башмаков, крики носильщиков, рожок Ньюмаркетского дилижанса, выезжавшего на улицу.
Рука Кристиана соскользнула с ее талии. Мэдди почувствовала, как герцог что-то ищет у себя в карманах. Она все еще не осмеливалась поднять голову, опасаясь, что ее могут увидеть. Жерво нащупал ее руку и вложил в нее маленькую коробочку.
Мэдди взяла коробочку, низко склонив голову и смотря немного в сторону, чтобы увидеть, ушел ли неизвестный Друг. Жерво с нетерпеливым мычанием неловко ткнул большим пальцем в коробочку на ее ладони.
Крышка открылась. Так же тайком, низко опустив лицо, она увидела блеск золота и разноцветное сияние. Кольцо для Анны Тротмэн?
Он подцепил кольцо на свой указательный палец, и коробочка упала. В этом тесном углу, склонив вместе головы, они создали свой крошечный обособленный мирок. Мэдди недоуменно следила, как он кладет кольцо на свою ладонь и затем пытается надеть его на ее палец.
— Свадьба. — Он коснулся губами ее уха. — Мэдди… свадьба. Домой.
Она уставилась на кольцо и на его пальцы.
— Нет! — Мэдди решительно стала натягивать на голову капюшон. — Вы не должны… нет. Как вы только до этого додумались?
Она сунула коробочку ему в руку и повернулась. Закрыв капюшоном лицо, Мэдди пробралась сквозь толпу пассажиров и поспешно вышла во двор. Оказавшись на улице, она немного отошла от двери и остановилась. Ее лицо горело. Она старалась как можно ниже надвинуть капюшон на лицо.
Вслед за ней вышел и герцог. Она стояла у него на виду, но он, казалось, не замечал ее. Он остановился в нерешительности, блестящий, великолепный джентльмен среди обыденного окружения. Заблудившийся придворный, в богатом бархате и тяжелых украшениях, с королевской голубой лентой и орденом, но потерявший ощущение не только чувства времени но и места.
На него смотрели. Мэдди видела застывшее беспокойство в его неподвижной позе. Он стоял, боясь пошевелиться, как будто любой шаг в любом направлении мог привести его к пропасти. Скованная сила, одинокая и чуждая.
Его взгляд блуждал по двору. Мэдди стояла совсем близко от Кристиана, он мог дотронуться до нее, но она как будто превратилась в предмет багажа. Жерво даже не смотрел в ее сторону. От него исходило колоссальное напряжение, и в то же время неподвижность. Казалось, он вот-вот разорвется на части.
Мэдди произнесла его имя, глухо прозвучавшее из-под капюшона. Это подействовало. Он повернулся.
Его лицо вспыхнуло. Он, казалось, удивился, что Мэдди оказалась в такой близости от него.
— Нет… уходить! — грубо сказал он. — Один… не могу. Останься. Ты… останься!
— Я не знаю, что делать с тобой! — Капюшон мешал ей говорить. — Я не могу остаться с тобой! И не могу отвезти тебя обратно!
— Шер… — он положил руки на ее плечи и резко толкнул, — …во! — Он еще раз толкнул ее, принуждая немного отступить. — Дом. Свадьба. Мэдди. Девочка-Мэдди… Да! — Под его напором она неровно двигалась спиной назад по двору. — Нет… сумасшедший… место! Свадьба… Мэдди!
— Нет, — сказала она, судорожно глотнув воздух и изо всех сил натянув на голову капюшон, чтобы скрыть лицо. К ним приближался тот самый квакер, в темной шляпе и камзоле простого покроя, которого она видела в билетной кассе.
Мэдди смотрела из-под капюшона, как незнакомец положил руку на плечо Жерво.
— Погодите, Друг. Вы слишком назойливы.
Жерво так посмотрел, как будто незнакомец плюнул ему в лицо. На какой-то миг Мэдди испугалась, что он сейчас развернется и ударит его так же, как и кузена Эдвардса. Квакер был человек среднего роста, чисто выбритый и ясноглазый, по возрасту не старше самой Мэдди. Ей он был совершенно незнаком. Добрый человек, не побоявшийся разгневанного аристократа.
Герцог стряхнул с себя его руку, бросив разгневанный взгляд на Мэдди, как бы ожидая от нее объяснений.
— Благодарю тебя, Друг, — быстро сказала она, желая успокоить Жерво. — Но мне не нужна помощь.
Квакер удивленно посмотрел на нее. У Мэдди упало сердце.
— Вы уже вступили в Жизнь? — спросил он.
Она потупилась. Ей очень хотелось бы соврать ему, наговорить кучу лжи, чтобы как-то исправить оплошность, выдававшую ее сильнее, чем квакерское платье и скромная шляпка. Но она не могла так поступить; этот человек не представлял угрозы для Жерво, она же была озабочена только спасением своего собственного имени перед одним из Друзей. Она едва подняла глаза.
— Да.
Жерво схватил ее за локоть. Прикосновение было не грубым, но твердым. Герцог тревожными глазами следил за квакером.
— Он не причинил вам зла? — спросил человек, встретившись глазами с Кристианом. — Я не допущу, чтобы вы поднимали на нее руку. Успокойтесь и идите с богом!
Квакер говорил спокойно, по-доброму. Мэдди почувствовала прилив благодарности и чувство духовного родства с этим человеком. Он был для нее островком разума среди бурных волн неопределенности. В своей простой шляпе с широкими полями и скромном камзоле он был ей гораздо ближе, с ним ей было надежнее и спокойнее, чем с этим непредсказуемым, сердитым незнакомцем в бархате и королевской ленте с орденом.
Квакеру не понравилось, что Жерво не ответил.
— Ты не хочешь отвечать как честный человек?
Жерво до боли сжал ее руку.
Мэдди тронула квакера за грубую ткань рукава.
— Друг, — мягко сказала она, не обращая внимания на то, как Жерво молча сжимал ее руку, пытаясь оттащить от незнакомца. Ей пришла в голову идея. — От неожиданности я сказала совсем не те слова, которые нужно.
Мэдди подняла глаза и увидела вопрос в спокойном честном взгляде квакера.
— Я действительно нуждаюсь в помощи. Ты можешь ее мне оказать?
— Конечно, — ответил он, и это единственное слово освободило плечи Мэдди от непосильной ноши.
В то время как Жерво сидел за столом в таверне в позе недовольного монарха, далеко отодвинув стул от стола, вытянув ноги и сложив руки крестом на ленте со звездой, Мэдди, близко склонившись к молодому квакеру, посвящала его в свои трудности. Когда она закончила свой рассказ, Ричард Гиль сделал глоток эля и задумчиво посмотрел на герцога.
Жерво Кристиан ответил ему мрачным и дерзким взглядом из-под черных ресниц. Кристиан не хотел идти в эту харчевню; он старался удержать Мэдди, но она настаивала, и он пошел следом, желая быть с ней рядом. Он все время молчал, и Мэдди не знала, понимает ли он то, что она рассказывала Ричарду Гилю, однако всем своим видом Жерво подчеркивал оскорбленное достоинство, как будто она, заведя новое знакомство, тем самым унизила его.
Ричард тоже молчал, пытаясь осмыслить ее рассказ. Мэдди терпеливо ждала. Она была рада, что встретила человека, который не принимал поспешных решений, а старался прежде обдумать их. Ей было приятно находиться в его обществе. Молодой Друг был красив, отличался размеренными движениями, волевым лицом и решительным видом, что внушало доверие.
Мэдди была уверена, что он ни разу не был на Ежегодных Лондонских Встречах, на которых Друзья собирались, чтобы обсудить свои дела за год, и сомневалась, что видела его на менее представительных Квартальных и Ежемесячных встречах, где квакеры общались духовно. На Ежегодные Встречи съезжались квакерские семьи со всей Англии. Если бы на них присутствовал Ричард Гиль, она бы вспомнила его. Для того чтобы знать, кто самый влиятельный, кто женат, а кто нет, женщинам не обязательно было самим участвовать в мужских встречах.
Считалось само собой разумеющимся, что если молодая женщина желала выйти замуж, то наилучшим выходом для нее в этой ситуации было посещать Лондонские Ежегодные Встречи, где одна из главных обязанностей Женского Собрания состояла в том, чтобы подбирать подходящие для этого пары — процесс, который, естественно, сводился к тому, чтобы обсуждать и давать свою оценку имеющимся на данный момент холостякам брачного возраста. Мэдди была совершенно уверена, что Ричард Гиль не попадал в поле зрения Женского Собрания ни в каком смысле: ни в брачном, ни в ином другом. Правда, трудно было сказать, каким делом он мог заниматься. Ричард Гиль пришел на постоялый двор, чтобы забрать тяжелую небольшую коробку, с которой он обращался весьма осторожно. Сейчас эта коробка стояла на столе около него, обклеенная целой серией круглых этикеток со странными надписями вроде: «Клаудиана, 4-й ряд, розовый», «Знамя Трафальгара, 1-й ряд, библомен», «Граф Кларенс, 4-й рад, бизард».
Слуга принес мясной пудинг и вареную капусту, Жерво поморщился. Он жадно пил эль, а Мэдди тем временем намазала маслом три куска хлеба и раздала всем по одному.
Она склонила голову в краткой молитве. Ричард снял шляпу. Жерво ничего не сделал, только следил за ними недобрым взглядом, сгорбившись на своем стуле и скрестив на груди руки.
Ричард снова надел шляпу и принялся за пудинг. Немногие молодые люди из числа знакомых Мэдди так строго придерживались правил Простой Речи и Одежды. Ричардом она восхищалась. Ей было даже обидно, что она сидит перед ним без шляпы, в разорванной юбке. Хотелось выглядеть аккуратной и приличной.
Мэдди посмотрела на Жерво. Он ничего не ел, а только пристально следил за ней — и какой бы чистой красотой ни отличался Ричард Гиль, герцог значил для нее нечто большее. Кристиан был ее тенью, был связан с ней поцелуем… Его ласковые руки на ее волосах…
Мэдди вспыхнула, чувствуя себя лгуньей, обманщицей. Она выдавала Жерво за больного, а себя за его сиделку. Внезапно Мэдди поняла всю фальшь этого фарса — какая сиделка пустится в бега вместе с больным против желания его семьи? Какая сиделка позволит, чтобы ее целовали? Что подумал бы о ней Ричард Гиль, если бы узнал об этом? А не признаться ему — значит, солгать молчанием. Это недостойно. Тот, кто хочет встать на путь истины, так поступать не должен.
— Вы считаете, что он нормален? — спросил Ричард. Мэдди вздрогнула от неожиданности. Она подняла глаза.
— Да. Он как будто не буйствует.
Она отломила кусок хлеба, слегка усмехнувшись.
— Он герцог. Это не безумие. Совсем не то.
Ричард откусил еще кусок.
— Значит, герцоги себя так ведут?
— На большее он не способен.
Жерво вскинул голову. Он скучал. Посмотрев то на Мэдди, то на Ричарда, он поднял свой эль и выпил.
— Он не понимает нашего разговора? — спросил Ричард.
— Не знаю. Мне кажется, если понимает, то немного.
— Отвези его домой, в семью.
Мэдди встрепенулась.
— Нет.
Жерво посмотрел на нее. Скука исчезла.
— Ты не имеешь права держать его у себя, если его родственники считают, что он должен жить в уединении. Он принадлежит своей семье.
— Нет. Его там не понимают. Они не знают, каково там быть.
— В доме твоего кузена?
— Это приют для умалишенных. А он не безумен.
— Он не может говорить. Как он будет жить?
Она поглубже закуталась в свой плащ.
— Не один. Он не может жить один.
— Тогда как? Ведь у него нет друзей…
— Я… — Мэдди умолкла. Она поняла, что не знает этого. Она взглянула на Жерво. — Друг? — спросила Мэдди. — Есть ли у тебя близкий друг?
Он настороженно перевел взгляд на Ричарда.
— Нет, — сказала она. — Я не имею в виду квакеров. Просто приятелей. Ваших товарищей.
Кристиан замялся. Потом показал рукой на нее.
— Жерво! — в ее голосе зазвучало отчаяние. — Неужели нет никого, кто хорошо к тебе относится?
Он сжал руку. Большой золотой перстень-печатка сверкнул на его пальце. Кристиан злобно посмотрел на Ричарда, удобно устраиваясь на своем стуле.
— А, может быть, Жерво… вы останетесь с ним? — она кивнула в сторону квакера. — С Ричардом Гилем?
— Архимедия… — начал было Ричард.
— Только до тех пор, пока я съезжу домой и предупрежу отца, что со мной все в порядке, — поспешно сказала Мэдди. — Если бы ты остался с ним совсем ненадолго. На несколько часов.
— Дело не в этом. Дело в том, что его следует отправить назад.
— Я не могу этого сделать! — воскликнула она, подавшись вперед. — Ты никак этого не поймешь.
Жерво напряженно следил за ней. Правая рука ритмично сжималась в кулак и разжималась. Левой рукой он обхватил кружку эля, но пить не стал.
— Прошу тебя, — обратилась она к Ричарду Гилю. По лбу квакера пробежали мелкие морщинки сомнения. Мэдди увидела беспокойство в его ясных серых глазах.
— Прошу, — прошептала она. — Сделай это своей Заботой.
К такой просьбе ни один Друг не мог отнестись легкомысленно. Ричард нахмурился, глядя в свою тарелку. Он закрыл глаза. Мэдди ждала и умоляла Господа помочь ей, хотя знала, что так делать нельзя. Нельзя просить Бога, чтобы победила ее собственная воля, но удержаться от этого у нее не было сил. Мэдди не могла вернуться с Жерво назад — это была единственная Истина, которую она знала твердо; невозможно представить его снова в Блайтдейл Холле.
Ричард глубоко вздохнул и посмотрел на нее.
— Хорошо, пусть это будет моей Заботой. О том, надо ли ему возвращаться, я подумаю позже.
Мэдди не совсем поняла, значило ли это, что Ричард будет ждать ее здесь вместе с герцогом или нет? Но не успела задать вопрос, потому что Жерво стукнул кружкой с элем об стол. Он встал, отбросив ногой стул, и рывком поднял Мэдди на ноги.
— Назад, — воскликнул Кристиан, заскрипел зубами и добавил: — Друг!
Жерво потащил ее за собой и так крепко держал, что она не могла вырваться. Она слышала, что Ричард что-то говорил им вслед, видела, как спешил на помощь слуга, чтобы не выпустить его из-за стола, но Жерво тащил ее к двери с непостижимой силой.
Мэдди сопротивлялась, пыталась вернуться назад. Жерво легко пересилил ее, она и не представляла, какой силой он обладал. Когда Мэдди упиралась ногами, он попросту волок ее. Она изворачивалась, но Жерво снова хватал ее за шею и безжалостно тащил за собой.
— Жерво! Ричард! Я не могу — помогите!
Краем глаза она увидела Ричарда, потом слугу и потеряла их из вида, споткнувшись на пороге и чуть не выпав из таверны в уличную толпу.
— Друг! — воскликнул Жерво, продираясь сквозь народ и волоча ее за собой. — Дерн.
Он остановил экипаж точно так же, как предыдущий, — просто выйдя на середину улицы. Лошадь взвилась на дыбы, ее копыта упали в дюйме от его ног, возница заорал и чуть не столкнулся с другим экипажем. Жерво схватил лошадь за уздечку.
— Олбан! — закричал он.
— Господи Иисусе! Хорошо. Олбани, так и быть, — отозвался возница. — Отпустите лошадь.
Мощеный чистый тротуар возникал в тумане, материализуясь по мере их продвижения между двумя рядами длинных бледно-кремовых зданий на Пикадилли. Шаги герцога гулко отзывались в тишине; в это позднее утро здесь было пустынно, один только чистильщик сапог торопливо пробежал мимо них.
Мэдди больше не сопротивлялась, она думала только о том, чтобы идти с ним в ногу. Он не позволял ей отставать. Они миновали еще одного слугу, маленького человечка с большим животом, в красном жилете, который посторонился, поклонился графу и пробормотал: