Страница:
Внизу справа на экране светились номера нашего телефона и факса в Оттобрунне и, уж совсем по российски, всего два слова: «Цена договорная».
После меня на экране телевизора кто-то пытался толкнуть гигантского попугая двухсот лет от роду, говорящего на семи языках, но Эрих был вынужден выключить телевизор, так как вдруг зазвонил телефон. Эрих взял трубку и стал с кем-то тихо разговаривать, поглядывая на меня. Не скрою, у меня сердце ёкнуло…
Счастливый автор чудовищного телетекста Руджеро Манфреди, в полном восторге от самого себя, размахивал руками и кричал мне и Хельге:
– Ну, что я говорил?! А если бы я занимался литературой с детства?! Гениальный текст! Фантастика!.. Вот вам и первый результат!..
И Манфреди потыкал пальцем в сторону Эриха, который уже кому-то диктовал наш адрес.
– По-моему, реклама омерзительная, – горько сказала Хельга и попыталась меня погладить.
Но я увернулся. От странного и смутного предчувствия я так разнервничался, что чуть было не цапнул за ногу этого восхищённого собой дурака Руджеро! Тем более что мне, как и Хельге, реклама показалась отвратительной.
– Нет, нет, – сказал Эрих в трубку. – Сейчас уже слишком поздно. Зверь уже отдыхает. А вот завтра, начиная с десяти часов…
Но Эриха явно перебили, потому что он замолчал, будто наткнулся на стену, и мы с Хельгой и Руджеро увидели, как у Эриха округлились глаза, приоткрылся рот, и он еле-еле выдавил из себя:
– Да… Да, конечно. Пожалуйста…
Трясущейся рукой перепуганный Эрих протянул мне телефонную трубку и потрясённо прошептал:
– Мартын… Тебя к телефону.
На мгновение в башке мелькнула шальная мысль – мой Плоткин откуда-то всё узнал, прилетел за мной в Германию, тут его сведения пополнились полицейскими и газетчиками, а теперь он ещё и мою фотографию увидел по телевизору… И вот, наконец!..
Но, как бы ни была заманчива и прекрасна эта мысль, правде нужно смотреть в глаза: у моего Шуры никогда не будет таких сумасшедших денег на билет Петербург – Мюнхен и обратно. И он никогда ничего и ни от кого не узнает, пока я сам не доберусь до Петербурга и не расскажу ему всю эту историю…
Значит, кто это может быть?.. Правильно! Это может быть только Таня Кох!
А вот это мне уже совершенно ни к чему. Я от неё и тогда-то еле-еле ушёл, – так она мне пришлась по сердцу. И если теперь я дам слабинку и расклеюсь, мне уже никогда не видать Петербурга, Водилу, Шуру Плоткина… Я тоже не каменный! Чёрт меня дёрнул войти тогда с ней в Контакт!.. Теперь вот расхлёбывай то, что сам заварил!..
Телефонная трубка лежала на журнальном столике, и я ВИДЕЛ, как там, на другом конце провода, в хорошо знакомой мне маленькой однокомнатной квартирке, называющейся здесь почему-то «апартаменты», сидит в домашнем халатике Таня и, всхлипывая, кричит мне в трубку:
– Кот, родной мой!.. Не бойся, я приеду за тобой завтра!.. Я тебя выкуплю у этих людей! Я освобожу тебя… Я как раз получила «вайнахтсгельд» четыреста марок! Это такие праздничные деньги к зарплате перед Рождеством… Так что я теперь богатенький Буратино! Не волнуйся, Кот, я завтра буду у тебя! Я тебя обязательно выкуплю. Мне без тебя так плохо… Скажи мне что-нибудь, Кот…
Я почувствовал, что ещё две-три секунды, и я разревусь навзрыд – так мне стало жалко её, жалко себя, Водилу, Шуру, Кота-Бродягу, недоучившегося Эриха, его милую и умную сестру Хельгу, доброго, глуповатого Руджеро Манфреди, русского старика мошенника, и по сей день постоянно рискующего свободой. Мне даже его новую жену стало жалко – потому что самые яркие страницы её жизни приходились на тот период, когда она была секретарём партийной организации отдела народного образования города Кимры…
Но я взял себя в лапы, пристально посмотрел Эриху в глаза и мысленно попросил его: «ЭРИХ, ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕДАЙ ФРАУ КОХ, ЧТО Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, НО СЕЙЧАС РАЗГОВАРИВАТЬ С НЕЙ НЕ В СИЛАХ. А ЗАВТРА Я ОХОТНО С НЕЙ ПОВИДАЮСЬ…»
Эрих взял трубку, дождался паузы в Таниных всхлипах и сказал мягко и вежливо:
– Дорогая фрау Кох, он просил извиниться и передать вам, что сейчас он не может с вами поговорить. Но охотно повидается с вами завтра.
Полагая, что это шутка Эриха, у меня за спиной в голос заржал Руджеро. Но я мгновенно повернулся к нему и показал ему свои клыки так, что он тут же заткнулся. А Хельга вдобавок дала ему ещё и подзатыльник.
– Спокойной ночи, фрау Кох, – так же мягко попрощался с Таней Эрих. – Мы ждём вас завтра с утра. Нет, нет, не волнуйтесь. До вас мы его никому не отдадим. Спокойной ночи…
Весь последующий вечер наш телефон трещал не умолкая. Если бы он был железным, он раскалился бы до малинового цвета. Но он был белый, пластмассовый, хрупкий, и совершенно непонятно, за счёт каких скрытых сил он в этот вечер выдержал по меньшей мере тысячи полторы идиотских вопросов! Таких, например, как…
– … Не ест ли этот «Руссишезибириенвальдвильдкатце» маленьких детей?..
Я должен на секунду прервать перечень вопросов и кое-что объяснить. Дело в том, что в немецком языке встречаются слова почти метровой длины и килограммов пяти весом. Причём все они состоят из различных коротких слов, соединённых между собой, но вместе обозначающих один и тот же предмет или явление. По русски мы бы сказали: «Кот живёт вместе с Шурой Плоткиным в Петербурге в двухкомнатной квартире». По немецки это прозвучало бы так: «Петербургскоживущийдвухкомнатноквартирныйсовместносшуро-плоткиновыйкот». Простенько и со вкусом – в одно слово! А как экономично!
Поэтому сразу поясню: «Руссишезибириенвальдвильдкатце» – это «Русский Сибирский Лесной Дикий Кот». Во как!
Итак, вернёмся к вопросам лиц, заинтересованных в приобретении «Руссише… и так далее… катце» в личную собственность.
– …Обязателен ли металлический намордник и ошейник с острыми шипами внутри при прогулке с этим «Руссишекатцем»?..
– …Возможно ли скрестить этого русского «курцхааркатцен» (короткошёрстного Кота) с «лангхаархунде» (длинношёрстной Собакой) молодой сучкой Колли, с тем чтобы получить от них потомство, способное выполнять и сторожевые функции, и экономические – шерсть, очёс, мохер…
Одна одинокая дама, мать двух дочерей – тринадцати и пятнадцати лет – очень волновалась, не станет ли этот русский Кот проявлять сексуальную заинтересованность к её девочкам?..
А другая дама, наоборот, хотела бы иметь в доме такого Русского дикаря, чтобы он, помимо всех своих Котовых обязанностей, ещё бы три раза в неделю удовлетворял её эротические потребности! Ещё до недавнего времени у неё для этой цели был один молодой югославский массажист, но сейчас в Югославии стало потише, и он вернулся к себе на родину. А она от своей соседки слышала, что Коты это делают очень квалифицированно…
От обилия непрерывных звонов, от нескончаемых ответов на гигантское количество кретинских вопросов Эрих и Хельга от усталости были буквально без чувств. Поэтому на вопрос «Сумею ли я ещё три раза в неделю трахать Хозяйку дома?» отвечал полный сил Руджеро Манфреди. Первый час его не подпускали к телефону, чтобы он по запарке чего-нибудь не сморозил.
Но тут трубку поднял Руджеро, внимательно выслушал даму и спросил, сколько ей лет. Та честно ответила, что возраст её, к сожалению, уже даже не бальзаковский. На что Руджеро мгновенно отреагировал резким скачком моей изначальной цены вверх, заверив даму, что этот русский Кот «гиперсексуален» и неутомим, как паровая машина Джеймса Уатта!
Что в общем-то было недалеко от истины… Но от подобной перспективы меня чуть не вытошнило. Эрих это понял и заставил Руджеро прекратить с этой дамой какой-либо дальнейший разговор.
От вздрюченности и нервотрёпки последних дней, а особенно сегодняшнего вечера, Танин голос в трубке, ожидание её завтрашнего визита да ещё постоянные мысли о Шуре, о Водиле, о Петербурге не давали мне уснуть, сколько я ни ворочался на своей подстилке.
Я пошёл на кухню, попил холодной воды из своей миски и решил прошвырнуться по дому.
Можно было бы, конечно, почти убрав звук, посмотреть телевизор в гостиной. Я наловчился пользоваться телевизионным ручным пультом и мог включать и выключать телевизор совершенно самостоятельно. Мало того, я мог усилить и уменьшить звук, запросто переключать программы… Главное было повернуть нужным концом к экрану лежащий на столе пульт. А там только нажимай кнопки! Их всего-то раз-два и обчёлся… Препростейшая штука! Любая дура Собака может освоить этот нехитрый процесс. А про нас, Котов, и говорить не приходится.
Но телевизор смотреть не хотелось. И вдруг я понял, что ноги сами меня несут к комнате Эриха. Какого чёрта?! В конце концов, я тоже ОДИНОКОЕ СУЩЕСТВО, и мне тоже необходимо нормальное обычное общение. А то всё только дела, дела, дела! Противно просто.
Из-под двери комнаты Эриха, слава Богу, пробивалась узенькая полоска света. Тоже, видать, не до сна…
Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
Мало ли?.. А вдруг у него кто-нибудь из его трех девиц? Последние дни они здесь частенько пасутся.
Но Эрих-Готфрид Шрёдер мирно лежал один под своей пуховой периной, под которой задохнуться можно, и читал книжку!.. Вот это да! Вот это уже прогресс.
Я негромко мявнул. Не «мяукнул» – этого я просто не умею, – именно «мявнул». Эрих отложил книжку, устало потёр непривычные к чтению глаза и сказал негромко:
– Заходи, Мартын-Кыся… Я рад тебе… Ещё с вечера хотел поговорить с тобой, но увидел, какой ты взволнованный и усталый, и решил перенести разговор на утро. Руджеро не забыл сделать тебе укол с витаминами?
– Нет, не забыл, – ответил я. – А что ты читаешь?
– Конрада Лоренца, – гордо и скромно ответил Эрих. – «Человек находит друга».
– Батюшки! – сказал я. – Где же ты взял?
– В нашей Оттобрунновской библиотеке.
– Ну и как?
– Потрясающе! Выпить хочешь?
«У-у-у!.. Вот это уже наше – российское!» – подумал я и сказал:
– Нет. Не хочу, У меня завтра день трудный. А чего это тебе вдруг выпивать приспичило?
– Мне казалось, что так будет легче разговаривать…
– Ничего, со мной можешь разговаривать и без выпивки, – сказал я и вспрыгнул к нему на перину. – Ну, что ещё случилось?
– Видишь ли… – Эрих аккуратненько вложил красивую кожаную закладку в книгу, закрыл её и отложил на прикроватную тумбочку. – С тех пор как мы начали эту операцию – твои фото, изготовление документов, газеты, телевидение, меня всё время не покидает мысль – не делаем ли мы все вместе какую-то ошибку? Ну, истратили мы на всё это порядка восьмисот марок. Продать тебя можно тысяч за пять. Не меньше. Это я понял по количеству сегодняшних звонков. Остаётся – четыре двести. Минус витамины, стимуляторы, кормёжку я не считаю. Ещё марок двести… Чистого заработка – четыре тысячи. На замену отопительной системы всё равно не хватит. Там счетик будет тысяч на семь…
От могучего храпа Руджеро Манфреди, спящего с Хельгой через две комнаты отсюда, над головой у Эриха задребезжало неплотно укреплённое стекло в раме с большой фотографией мамы и папы Шрёдер.
– Да ещё стенки надо обесшумливать, черепицу на крыше менять, – добавил я.
– Конечно! – подхватил Эрих. – Ты же сам видишь – дом в отвратительном состоянии. В него надо вкладывать тысяч пятнадцать – минимум! Вот я и подумал… Прости, пожалуйста.
Эрих бережно отодвинул меня в сторону, свесился с кровати, открыл тумбочку и вытащил оттуда бутылку виски. Достал широкий квадратный стакан, налил себе четверть стакана, залпом выпил и всё сложил обратно в тумбочку. И закрыл дверцу. И закурил сигарету. И сказал:
– Вот я и подумал: а на кой чёрт всё это нам нужно?! Почему мы должны продавать тебя, если этих денег всё равно ни на что не хватает? А на те восемьсот марок, которые мы уже потратили, наплевать и забыть. Тем более что у меня есть к тебе совершенно деловое предложение… Прости, пожалуйста!
Он снова попытался отодвинуть меня в сторону, чтобы достать из тумбочки виски, но я решительно положил лапу на его руку и немножечко придавил когтями. Самую малость.
– Сначала предложение, – сказал я. – А потом уже всё остальное. И без меня. Мне от одного запаха твоего виски худо становится.
– Нет проблем! – легко согласился со мной Эрих. – Предложение такое: ты остаёшься жить с нами – как наш партнёр по бизнесу!
– Ты в своём уме? – спросил я.
– Более чем. Я уже почти всё просчитал. Во-первых, ты будешь нести рекламные функции. Дом, в котором запросто живёт настоящий Дикий Сибирский Русский Таёжный Кот, – уже любопытен! Резко увеличивается клиентура, резко повышается интерес к тому, что же продаётся в этом доме! А продаются здесь замечательные Кошечки шоу-класса! Во-вторых, ты будешь обязан…
Я убрал когти и снял свою лапу с руки Эриха:
– Можешь не продолжать и пить своё вонючее виски. Я принимаю любое предложение, только связанное с возвращением в Петербург. По-моему, я тебе достаточно толково объяснил ситуацию в прошлый раз. Повторить?
– Нет, не нужно… – упавшим голосом проговорил Эрих.
– Я крайне сожалею, что ты не можешь получить за меня больше денег… Но я здесь уже достаточно времени и успел заметить, что у вас тут халявы ждать не приходится.
– Как ты сказал? – не понял меня Эрих.
– Это не я сказал. Это мой приятель Водила так говорил. В смысле, что заработать у вас в Германии не так уж легко. И даже те четыре тысячи, которые останутся у тебя после покрытия всех расходов; – это тоже большие деньги за такого дворнягу, как я! Потому что я никогда не был ни Диким, ни Сибирским, а тайгу я только по телевизору видел. Единственное, что вы про меня не соврали, – это то, что я Русский. Поэтому я и рвусь туда, к своему пустырю, к своему дому, к своим приятелям-Котам, к своим близким – Шуре Плоткину и Водиле… Ты, Эрих, не обижайся. Я им там гораздо больше нужен, чем вам здесь…
– Шайзе!.. – вздохнул Эрих и снова достал бутылку из тумбочки. – Ни черта-то ты не понял, Кыся. Я ж про бизнес так… Чтобы не говорить вслух всего, что надо бы…
Он не стал наливать виски в стакан, а просто выпил из горлышка. Утёрся рукавом пижамы и сказал:
– С тех пор как ты появился в нашем доме… Вон и Хельга с Руджеро уже помолвку назначили, родителям в Эрфурт звонили. А ведь до тебя просто так лет пять жили… Я стал себя по-новому чувствовать… Вот я о чём. А про бизнес я просто так, чтобы тебя хоть чем-то заинтересовать.
Он ещё отхлебнул из бутылки и сказал мне негромко:
– Ладно, иди спать. Завтра у тебя будет ещё тяжёлый разговор с фрау Кох…
В каком-то непонятном, взвешенном состоянии я продолжал шататься по ночному дому, пока не очутился в подвале, где стояли клетки с нашими Кошками и Крольчихой.
На Кошек, честно говоря, и смотреть не хотелось. После того как я за последние три недели перетрахал их всех по множеству раз, они для меня были уже не вожделенные особы для сладостно-половых упражнений, а обычные, я бы сказал, «боевые подруги». Соседки по казарме. Не больше.
Поэтому мимо клеток с Кошками я прошлёпал более чем равнодушно, несмотря на их призывные потягивания и очень выразительные мурлыканья.
А вот у клетки с Крольчихой я почему-то остановился…
Кролик, которого уволокла моя Лисица, по-моему, сутками не слезал с этой Крольчихи! Они только и делали, что напропалую трахались и что-то жевали, что-то жевали и трахались!..
Теперь, потеряв своего Кролика, Крольчиха только жевала. Трахаться ей пока было не с кем. И тогда я вдруг от тоски подумал: «А почему бы и не Крольчиха?..»
Поражённые Кошки широко открытыми от удивления глазами смотрели из всех своих шести клеток за тем, как я открываю клетку Крольчихи, вхожу туда, ставлю безропотную, но жующую Крольчиху так, как это нужно мне, и…
Так вот, нужно мне это было, «как рыбе – зонтик», сказал бы Шура Плоткин, а Водила бы добавил: «И на хрена Козе баян?..» Я же не Котёнок-онанист, я же взрослый, умудрённый огромным половым опытом Кот – в самом прямом смысле этого слова. Я же точно знаю, что ЭТИМ я доставляю наслаждение не только себе, но и партнёрше по ЭТОМУ ДЕЛУ – будь то любая Кошка, или собачка Дженни, или та же Лисица, чёрт подери!
Но с Крольчихой я, по выражению киевской Кошки Цили, «пролетел, как фанера над Парижем»!..
Да, конечно, у нас с покойным Кроликом совершенно разная частота фрикций (это слово я от Шуры знаю…), Кролик ЭТО делает, как известно, раз в сто быстрее. Но я никогда не подозревал, что скорость движений вперёд и назад во время ЭТОГО будет иметь такое решающее значение…
Она ведь, эта длинноухая тупица, даже не обернулась, даже не посмотрела, кто это её трахает! Она же, кретинка короткохвостая, даже ЖЕВАТЬ НЕ ПЕРЕСТАЛА В ЭТО ВРЕМЯ – так я ей был безразличен!
Ну что может быть оскорбительнее?! Тут меня любой Мужик поймёт! Эдак на нервной почве недолго и импотентом стать… Не боюсь повториться – прав был Шура, когда говорил: «Не доведут нас с тобой яйца до добра, Мартын!»
И точно. Я ведь, когда открывал Крольчихину клетку, не просто хотел её трахнуть. Я хотел хоть немножко приподнять своё настроение, слегка повысить общий тонус своего организма. А потом отоспаться как следует и встретить завтрашний день бодрым, полным сил и обострённого внимания. Мало ли КТО меня захочет купить? А может быть, ОН мне не подойдёт! Тут надо тоже держать ушки на макушке…
Оттрахал бы по-быстрому парочку Кошек, и всё было бы нормально. А то Крольчиху ему подавай! Растлённый тип… Тьфу! Будто по морде надавали… Нет, честно, за шесть лет моей сознательной сексуально-половой жизни, клянусь, такое – впервые!
Проклиная себя последними словами, я доплёлся до гостиной и, раздавленный стыдом и униженностью, рухнул на свою подстилку…
Первым позвонил полицейский овчар Рэкс – тот, который сначала нахамил мне на автобане, а потом, после тех жутких разборок со стрельбой и трупами, так искренне извинялся передо мной, да ещё и облаял одного из врачей, пытавшегося наорать на меня.
То есть, естественно, позвонил не сам Рэкс, а его Хозяин – полицейский водитель Рэкса. Тот, пожилой – он ещё упросил тогда врачей не отгонять меня от бесчувственного Водилы, за что я и ему, и Рэксу по сей день благодарен.
Правда, я печёнками чувствовал, что этот звонок – дело лап Рэкса! Это явно он настоял на том, чтобы позвонить по телефону, объявленному на телепрограмме «Байерн-Бильд». И это тоже прекрасно! Значит, наконец-то у них с тем пожилым полицаем образовался Контакт по доктору Шелдрейсу…
Не скрою, полицейский звонок сильно напугал Эриха и Руджеро. Разговаривая с полицией, они всё время передавали трубку друг другу и говорили такими медовыми интонациями, что каждый звук их голоса хотелось запить холодной водой.
В своей бурной деятельности они не слишком тщательно соблюдали кое-какие положения германского законодательства, а посему, у них были все основания опасаться звонков из полиции.
Но Хозяин Рэкса почувствовал явный перепуг, идущий с нашего конца провода, и поспешил заверить «уважаемых герров», что его звонок совершенно частный, что он просто был когда-то знаком с этим Котом. Правда, он не знал, что этот Кот, ко всем его достоинствам, ещё и Дикий, и Таёжный, и Сибирский! Он знал, что это Кот одного покойного русского гангстера, который восстал против своей же русской наркомафии и погиб, уничтожая одного из самых страшных наёмных убийц в Европе. И вообще, когда было бы удобно навестить этого замечательного Кота? Его пёсик Рэкс – тоже сотрудник полиции – вместе с ним смотрел телевизор и также очень хотел бы повидать этого Кота.
Эрих и Руджеро ещё больше перепугались, но марципаново-пряничными голосами заверили герра полицейского и его сотрудника Рэкса, что они могут приехать в любое удобное для них время. Адрес…
– Адрес не нужен, спасибо, – любезно прервал их пожилой полицейский. – Ваш адрес у нас уже есть.
Руджеро и Эрих тут окончательно перетрусили и пугливо разглядывали меня, пока мы с Хельгой готовились к приёму посетителей и потенциальных покупателей.
Начала Хельга с того, что выкупала меня в тёплой душистой воде с каким-то роскошным особо-Кошачьим противоблошным шампунем, протёрла меня огромным махровым полотенцем и высушила электрическим феном с поразительно тёплой и ласковой струёй воздуха. Я под этим феном разомлел и стал даже подрёмывать. Но тут Хельга взялась меня расчёсывать пятью типами разных щёток и гребешков. Для лап – один тип, для живота – другой, для спины – третий… Короче, как говорил Водила, красиво жить не запретишь!..
Она даже хотела чуточку подстричь мне когти специальной для этого машинкой. Оказывается, в Германии это входит в обязательный перечень условий по уходу за Котами и Кошками!
Но уж тут я воспротивился самым решительным образом. Я дал понять Хельге, что мои когти – не для красоты, а для устрашения и боя! Иногда не на жизнь, а на смерть. И поэтому позвольте мне иметь те когти, которые я считаю для себя необходимыми…
И Хельга меня отлично поняла.
Только мы закончили туалет, раздался звонок из вертолётной службы «скорой помощи». Вообще-то здесь эта служба называется совсем иначе, но суть – та же. Звонили «оранжевые» ребята доктора, с которыми я тогда летел на вертолёте с автобана в больницу. Они тоже узнали меня по вчерашней телевизионной передаче, а один из них, живущий в Харлахинге, притащил на службу даже листовку с моей фотомордой.
Они долго спорили, тот это Кот или не тот, и решили позвонить. Дело в том, что если это тот Кот, который был у них в спасательном вертолёте после катастрофы на автобане, то тогда именно этот Кот обладает мощной и пока неразгаданной способностью помогать существовать на этом свете любому живому существу, к которому Он хорошо относится. Проверить это можно простейшим способом: если у кого-нибудь из членов семьи нынешних владельцев этого Кота резко повышенное или так же резко пониженное кровяное артериальное давление, нужно положить на этого Кота руку, и давление, каким бы оно ни было, стабилизируется.
– Пожалуйста, проверьте это, не кладя трубку телефона и не занимая линию. Мы подождём, – сказали оранжевые доктора.
Руджеро тут же измерил давление у Хелыи, сильно взволнованной всеми этими звонками, и получил неутешительный результат – сто шестьдесят пять на сто пять! О чём и сообщил докторам по телефону.
– Сколько лет вашей жене?
– Тридцать три, – ответил Руджеро.
– Очень хорошо! Пусть положит левую руку на этого Кота. Манжету тонометра с руки не снимайте! Да! Самое главное!.. Кот к ней хорошо относится?
– Настолько, что я даже начинаю ревновать! – рассмеялся Руджеро.
Доктора тоже посмеялись и сказали:
– Прекрасно! Тогда – руку на Кота…
Хельга положила на меня свою тёплую руку и осторожно спросила:
– Ты действительно ко мне хорошо относишься?
И я, дурак, чуть не ответил «Да…». Но вовремя сдержался. И просто МЫСЛЕННО пожелал ей спокойствия и, пока не поздно, ребёнка.
– Сколько секунд рука вашей жены лежит на спине Кота? – спросили оранжевые вертолётчики.
– Секунд пять – семь…
– Измеряйте!
Руджеро накачал воздух в манжетку, отвернул какой-то винтик, посмотрел на круглый прибор со стрелкой и завопил:
– Сто двадцать пять на восемьдесят!!!
Я мгновенно подскочил к Эриху и, делая вид, что трусь о его ногу, неслышно сказал ему:
– Пусть Руджеро спросит: не бывают ли у них командировки в Россию? Конкретно – в Санкт-Петербург…
Эрих тут же повторил мой вопрос Руджеро. Тот задал его докторам. Доктора посовещались и ответили:
– Нет, это исключено.
– Тогда пошли их подальше! – посоветовал я Эриху, а тот не замедлил передать это Руджеро.
Но Руджеро Манфреди вежливо распрощался с врачами, обещая обсудить их предложение на семейном совете.
Не успел он положить телефонную трубку, как раздался звонок из Генерального консульства России в Мюнхене.
Я чуть было не сказал: «звонила Нюся…» Нет, конечно!
Звонил наш русский вице-консул – Хозяин той самой московско-дипломатической Кошки Нюси.
Точно так же, как в случае со звонком из полиции, я понял, что без участия Нюси этот телефонный разговор никогда бы не состоялся. Неужто и Нюся сумела преодолеть барьер, разделяющий наши Миры?! Тогда остаётся только воскликнуть: «Люди и Животные всех стран, соединяйтесь!»
Значит, всё, что я пытался втолковать Нюське о Телепатических Контактах между Людьми и Животными, легло на благодатную почву. Слава Богу! Хотя особенно тут удивляться нечему. Кошки всегда были умнее Котов (в общей своей массе…), они тоньше чувствовали, легче и артистичнее лгали и были всегда более восприимчивы к связям Животное – Человек – Животное.
Не мудрено, что Нюся – умница, хитрюга и прохиндейка – всё-таки сумела наладить прочную Телепатическую связь со своим Хозяином – вице-консулом Генерального консульства России. Результатом чего и явился его звонок к нам в Оттобрунн!
После меня на экране телевизора кто-то пытался толкнуть гигантского попугая двухсот лет от роду, говорящего на семи языках, но Эрих был вынужден выключить телевизор, так как вдруг зазвонил телефон. Эрих взял трубку и стал с кем-то тихо разговаривать, поглядывая на меня. Не скрою, у меня сердце ёкнуло…
Счастливый автор чудовищного телетекста Руджеро Манфреди, в полном восторге от самого себя, размахивал руками и кричал мне и Хельге:
– Ну, что я говорил?! А если бы я занимался литературой с детства?! Гениальный текст! Фантастика!.. Вот вам и первый результат!..
И Манфреди потыкал пальцем в сторону Эриха, который уже кому-то диктовал наш адрес.
– По-моему, реклама омерзительная, – горько сказала Хельга и попыталась меня погладить.
Но я увернулся. От странного и смутного предчувствия я так разнервничался, что чуть было не цапнул за ногу этого восхищённого собой дурака Руджеро! Тем более что мне, как и Хельге, реклама показалась отвратительной.
– Нет, нет, – сказал Эрих в трубку. – Сейчас уже слишком поздно. Зверь уже отдыхает. А вот завтра, начиная с десяти часов…
Но Эриха явно перебили, потому что он замолчал, будто наткнулся на стену, и мы с Хельгой и Руджеро увидели, как у Эриха округлились глаза, приоткрылся рот, и он еле-еле выдавил из себя:
– Да… Да, конечно. Пожалуйста…
Трясущейся рукой перепуганный Эрих протянул мне телефонную трубку и потрясённо прошептал:
– Мартын… Тебя к телефону.
* * *
Я так и знал! Я так и знал!.. Ну кто может в Мюнхене позвать меня к телефону?!На мгновение в башке мелькнула шальная мысль – мой Плоткин откуда-то всё узнал, прилетел за мной в Германию, тут его сведения пополнились полицейскими и газетчиками, а теперь он ещё и мою фотографию увидел по телевизору… И вот, наконец!..
Но, как бы ни была заманчива и прекрасна эта мысль, правде нужно смотреть в глаза: у моего Шуры никогда не будет таких сумасшедших денег на билет Петербург – Мюнхен и обратно. И он никогда ничего и ни от кого не узнает, пока я сам не доберусь до Петербурга и не расскажу ему всю эту историю…
Значит, кто это может быть?.. Правильно! Это может быть только Таня Кох!
А вот это мне уже совершенно ни к чему. Я от неё и тогда-то еле-еле ушёл, – так она мне пришлась по сердцу. И если теперь я дам слабинку и расклеюсь, мне уже никогда не видать Петербурга, Водилу, Шуру Плоткина… Я тоже не каменный! Чёрт меня дёрнул войти тогда с ней в Контакт!.. Теперь вот расхлёбывай то, что сам заварил!..
Телефонная трубка лежала на журнальном столике, и я ВИДЕЛ, как там, на другом конце провода, в хорошо знакомой мне маленькой однокомнатной квартирке, называющейся здесь почему-то «апартаменты», сидит в домашнем халатике Таня и, всхлипывая, кричит мне в трубку:
– Кот, родной мой!.. Не бойся, я приеду за тобой завтра!.. Я тебя выкуплю у этих людей! Я освобожу тебя… Я как раз получила «вайнахтсгельд» четыреста марок! Это такие праздничные деньги к зарплате перед Рождеством… Так что я теперь богатенький Буратино! Не волнуйся, Кот, я завтра буду у тебя! Я тебя обязательно выкуплю. Мне без тебя так плохо… Скажи мне что-нибудь, Кот…
Я почувствовал, что ещё две-три секунды, и я разревусь навзрыд – так мне стало жалко её, жалко себя, Водилу, Шуру, Кота-Бродягу, недоучившегося Эриха, его милую и умную сестру Хельгу, доброго, глуповатого Руджеро Манфреди, русского старика мошенника, и по сей день постоянно рискующего свободой. Мне даже его новую жену стало жалко – потому что самые яркие страницы её жизни приходились на тот период, когда она была секретарём партийной организации отдела народного образования города Кимры…
Но я взял себя в лапы, пристально посмотрел Эриху в глаза и мысленно попросил его: «ЭРИХ, ПОЖАЛУЙСТА, ПЕРЕДАЙ ФРАУ КОХ, ЧТО Я ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ, НО СЕЙЧАС РАЗГОВАРИВАТЬ С НЕЙ НЕ В СИЛАХ. А ЗАВТРА Я ОХОТНО С НЕЙ ПОВИДАЮСЬ…»
Эрих взял трубку, дождался паузы в Таниных всхлипах и сказал мягко и вежливо:
– Дорогая фрау Кох, он просил извиниться и передать вам, что сейчас он не может с вами поговорить. Но охотно повидается с вами завтра.
Полагая, что это шутка Эриха, у меня за спиной в голос заржал Руджеро. Но я мгновенно повернулся к нему и показал ему свои клыки так, что он тут же заткнулся. А Хельга вдобавок дала ему ещё и подзатыльник.
– Спокойной ночи, фрау Кох, – так же мягко попрощался с Таней Эрих. – Мы ждём вас завтра с утра. Нет, нет, не волнуйтесь. До вас мы его никому не отдадим. Спокойной ночи…
* * *
Всё-таки телевидение – великая сила! Как Человечество когда-то обходилось без ТВ – ума не приложу.Весь последующий вечер наш телефон трещал не умолкая. Если бы он был железным, он раскалился бы до малинового цвета. Но он был белый, пластмассовый, хрупкий, и совершенно непонятно, за счёт каких скрытых сил он в этот вечер выдержал по меньшей мере тысячи полторы идиотских вопросов! Таких, например, как…
– … Не ест ли этот «Руссишезибириенвальдвильдкатце» маленьких детей?..
Я должен на секунду прервать перечень вопросов и кое-что объяснить. Дело в том, что в немецком языке встречаются слова почти метровой длины и килограммов пяти весом. Причём все они состоят из различных коротких слов, соединённых между собой, но вместе обозначающих один и тот же предмет или явление. По русски мы бы сказали: «Кот живёт вместе с Шурой Плоткиным в Петербурге в двухкомнатной квартире». По немецки это прозвучало бы так: «Петербургскоживущийдвухкомнатноквартирныйсовместносшуро-плоткиновыйкот». Простенько и со вкусом – в одно слово! А как экономично!
Поэтому сразу поясню: «Руссишезибириенвальдвильдкатце» – это «Русский Сибирский Лесной Дикий Кот». Во как!
Итак, вернёмся к вопросам лиц, заинтересованных в приобретении «Руссише… и так далее… катце» в личную собственность.
– …Обязателен ли металлический намордник и ошейник с острыми шипами внутри при прогулке с этим «Руссишекатцем»?..
– …Возможно ли скрестить этого русского «курцхааркатцен» (короткошёрстного Кота) с «лангхаархунде» (длинношёрстной Собакой) молодой сучкой Колли, с тем чтобы получить от них потомство, способное выполнять и сторожевые функции, и экономические – шерсть, очёс, мохер…
Одна одинокая дама, мать двух дочерей – тринадцати и пятнадцати лет – очень волновалась, не станет ли этот русский Кот проявлять сексуальную заинтересованность к её девочкам?..
А другая дама, наоборот, хотела бы иметь в доме такого Русского дикаря, чтобы он, помимо всех своих Котовых обязанностей, ещё бы три раза в неделю удовлетворял её эротические потребности! Ещё до недавнего времени у неё для этой цели был один молодой югославский массажист, но сейчас в Югославии стало потише, и он вернулся к себе на родину. А она от своей соседки слышала, что Коты это делают очень квалифицированно…
От обилия непрерывных звонов, от нескончаемых ответов на гигантское количество кретинских вопросов Эрих и Хельга от усталости были буквально без чувств. Поэтому на вопрос «Сумею ли я ещё три раза в неделю трахать Хозяйку дома?» отвечал полный сил Руджеро Манфреди. Первый час его не подпускали к телефону, чтобы он по запарке чего-нибудь не сморозил.
Но тут трубку поднял Руджеро, внимательно выслушал даму и спросил, сколько ей лет. Та честно ответила, что возраст её, к сожалению, уже даже не бальзаковский. На что Руджеро мгновенно отреагировал резким скачком моей изначальной цены вверх, заверив даму, что этот русский Кот «гиперсексуален» и неутомим, как паровая машина Джеймса Уатта!
Что в общем-то было недалеко от истины… Но от подобной перспективы меня чуть не вытошнило. Эрих это понял и заставил Руджеро прекратить с этой дамой какой-либо дальнейший разговор.
* * *
Вечер закончился тем, что Эрих переключил телефон на автоответчик и мы разошлись спать. Как стало понятно из всего произошедшего за последние три часа, день завтра предстоял нелёгкий…От вздрюченности и нервотрёпки последних дней, а особенно сегодняшнего вечера, Танин голос в трубке, ожидание её завтрашнего визита да ещё постоянные мысли о Шуре, о Водиле, о Петербурге не давали мне уснуть, сколько я ни ворочался на своей подстилке.
Я пошёл на кухню, попил холодной воды из своей миски и решил прошвырнуться по дому.
Можно было бы, конечно, почти убрав звук, посмотреть телевизор в гостиной. Я наловчился пользоваться телевизионным ручным пультом и мог включать и выключать телевизор совершенно самостоятельно. Мало того, я мог усилить и уменьшить звук, запросто переключать программы… Главное было повернуть нужным концом к экрану лежащий на столе пульт. А там только нажимай кнопки! Их всего-то раз-два и обчёлся… Препростейшая штука! Любая дура Собака может освоить этот нехитрый процесс. А про нас, Котов, и говорить не приходится.
Но телевизор смотреть не хотелось. И вдруг я понял, что ноги сами меня несут к комнате Эриха. Какого чёрта?! В конце концов, я тоже ОДИНОКОЕ СУЩЕСТВО, и мне тоже необходимо нормальное обычное общение. А то всё только дела, дела, дела! Противно просто.
Из-под двери комнаты Эриха, слава Богу, пробивалась узенькая полоска света. Тоже, видать, не до сна…
Я тихонько приоткрыл дверь и заглянул в комнату.
Мало ли?.. А вдруг у него кто-нибудь из его трех девиц? Последние дни они здесь частенько пасутся.
Но Эрих-Готфрид Шрёдер мирно лежал один под своей пуховой периной, под которой задохнуться можно, и читал книжку!.. Вот это да! Вот это уже прогресс.
Я негромко мявнул. Не «мяукнул» – этого я просто не умею, – именно «мявнул». Эрих отложил книжку, устало потёр непривычные к чтению глаза и сказал негромко:
– Заходи, Мартын-Кыся… Я рад тебе… Ещё с вечера хотел поговорить с тобой, но увидел, какой ты взволнованный и усталый, и решил перенести разговор на утро. Руджеро не забыл сделать тебе укол с витаминами?
– Нет, не забыл, – ответил я. – А что ты читаешь?
– Конрада Лоренца, – гордо и скромно ответил Эрих. – «Человек находит друга».
– Батюшки! – сказал я. – Где же ты взял?
– В нашей Оттобрунновской библиотеке.
– Ну и как?
– Потрясающе! Выпить хочешь?
«У-у-у!.. Вот это уже наше – российское!» – подумал я и сказал:
– Нет. Не хочу, У меня завтра день трудный. А чего это тебе вдруг выпивать приспичило?
– Мне казалось, что так будет легче разговаривать…
– Ничего, со мной можешь разговаривать и без выпивки, – сказал я и вспрыгнул к нему на перину. – Ну, что ещё случилось?
– Видишь ли… – Эрих аккуратненько вложил красивую кожаную закладку в книгу, закрыл её и отложил на прикроватную тумбочку. – С тех пор как мы начали эту операцию – твои фото, изготовление документов, газеты, телевидение, меня всё время не покидает мысль – не делаем ли мы все вместе какую-то ошибку? Ну, истратили мы на всё это порядка восьмисот марок. Продать тебя можно тысяч за пять. Не меньше. Это я понял по количеству сегодняшних звонков. Остаётся – четыре двести. Минус витамины, стимуляторы, кормёжку я не считаю. Ещё марок двести… Чистого заработка – четыре тысячи. На замену отопительной системы всё равно не хватит. Там счетик будет тысяч на семь…
От могучего храпа Руджеро Манфреди, спящего с Хельгой через две комнаты отсюда, над головой у Эриха задребезжало неплотно укреплённое стекло в раме с большой фотографией мамы и папы Шрёдер.
– Да ещё стенки надо обесшумливать, черепицу на крыше менять, – добавил я.
– Конечно! – подхватил Эрих. – Ты же сам видишь – дом в отвратительном состоянии. В него надо вкладывать тысяч пятнадцать – минимум! Вот я и подумал… Прости, пожалуйста.
Эрих бережно отодвинул меня в сторону, свесился с кровати, открыл тумбочку и вытащил оттуда бутылку виски. Достал широкий квадратный стакан, налил себе четверть стакана, залпом выпил и всё сложил обратно в тумбочку. И закрыл дверцу. И закурил сигарету. И сказал:
– Вот я и подумал: а на кой чёрт всё это нам нужно?! Почему мы должны продавать тебя, если этих денег всё равно ни на что не хватает? А на те восемьсот марок, которые мы уже потратили, наплевать и забыть. Тем более что у меня есть к тебе совершенно деловое предложение… Прости, пожалуйста!
Он снова попытался отодвинуть меня в сторону, чтобы достать из тумбочки виски, но я решительно положил лапу на его руку и немножечко придавил когтями. Самую малость.
– Сначала предложение, – сказал я. – А потом уже всё остальное. И без меня. Мне от одного запаха твоего виски худо становится.
– Нет проблем! – легко согласился со мной Эрих. – Предложение такое: ты остаёшься жить с нами – как наш партнёр по бизнесу!
– Ты в своём уме? – спросил я.
– Более чем. Я уже почти всё просчитал. Во-первых, ты будешь нести рекламные функции. Дом, в котором запросто живёт настоящий Дикий Сибирский Русский Таёжный Кот, – уже любопытен! Резко увеличивается клиентура, резко повышается интерес к тому, что же продаётся в этом доме! А продаются здесь замечательные Кошечки шоу-класса! Во-вторых, ты будешь обязан…
Я убрал когти и снял свою лапу с руки Эриха:
– Можешь не продолжать и пить своё вонючее виски. Я принимаю любое предложение, только связанное с возвращением в Петербург. По-моему, я тебе достаточно толково объяснил ситуацию в прошлый раз. Повторить?
– Нет, не нужно… – упавшим голосом проговорил Эрих.
– Я крайне сожалею, что ты не можешь получить за меня больше денег… Но я здесь уже достаточно времени и успел заметить, что у вас тут халявы ждать не приходится.
– Как ты сказал? – не понял меня Эрих.
– Это не я сказал. Это мой приятель Водила так говорил. В смысле, что заработать у вас в Германии не так уж легко. И даже те четыре тысячи, которые останутся у тебя после покрытия всех расходов; – это тоже большие деньги за такого дворнягу, как я! Потому что я никогда не был ни Диким, ни Сибирским, а тайгу я только по телевизору видел. Единственное, что вы про меня не соврали, – это то, что я Русский. Поэтому я и рвусь туда, к своему пустырю, к своему дому, к своим приятелям-Котам, к своим близким – Шуре Плоткину и Водиле… Ты, Эрих, не обижайся. Я им там гораздо больше нужен, чем вам здесь…
– Шайзе!.. – вздохнул Эрих и снова достал бутылку из тумбочки. – Ни черта-то ты не понял, Кыся. Я ж про бизнес так… Чтобы не говорить вслух всего, что надо бы…
Он не стал наливать виски в стакан, а просто выпил из горлышка. Утёрся рукавом пижамы и сказал:
– С тех пор как ты появился в нашем доме… Вон и Хельга с Руджеро уже помолвку назначили, родителям в Эрфурт звонили. А ведь до тебя просто так лет пять жили… Я стал себя по-новому чувствовать… Вот я о чём. А про бизнес я просто так, чтобы тебя хоть чем-то заинтересовать.
Он ещё отхлебнул из бутылки и сказал мне негромко:
– Ладно, иди спать. Завтра у тебя будет ещё тяжёлый разговор с фрау Кох…
* * *
Сна не было ни в одном глазу. То ли я передергался так за последнее время, то ли Руджеро мне стимуляторов передозировал…В каком-то непонятном, взвешенном состоянии я продолжал шататься по ночному дому, пока не очутился в подвале, где стояли клетки с нашими Кошками и Крольчихой.
На Кошек, честно говоря, и смотреть не хотелось. После того как я за последние три недели перетрахал их всех по множеству раз, они для меня были уже не вожделенные особы для сладостно-половых упражнений, а обычные, я бы сказал, «боевые подруги». Соседки по казарме. Не больше.
Поэтому мимо клеток с Кошками я прошлёпал более чем равнодушно, несмотря на их призывные потягивания и очень выразительные мурлыканья.
А вот у клетки с Крольчихой я почему-то остановился…
Кролик, которого уволокла моя Лисица, по-моему, сутками не слезал с этой Крольчихи! Они только и делали, что напропалую трахались и что-то жевали, что-то жевали и трахались!..
Теперь, потеряв своего Кролика, Крольчиха только жевала. Трахаться ей пока было не с кем. И тогда я вдруг от тоски подумал: «А почему бы и не Крольчиха?..»
Поражённые Кошки широко открытыми от удивления глазами смотрели из всех своих шести клеток за тем, как я открываю клетку Крольчихи, вхожу туда, ставлю безропотную, но жующую Крольчиху так, как это нужно мне, и…
Так вот, нужно мне это было, «как рыбе – зонтик», сказал бы Шура Плоткин, а Водила бы добавил: «И на хрена Козе баян?..» Я же не Котёнок-онанист, я же взрослый, умудрённый огромным половым опытом Кот – в самом прямом смысле этого слова. Я же точно знаю, что ЭТИМ я доставляю наслаждение не только себе, но и партнёрше по ЭТОМУ ДЕЛУ – будь то любая Кошка, или собачка Дженни, или та же Лисица, чёрт подери!
Но с Крольчихой я, по выражению киевской Кошки Цили, «пролетел, как фанера над Парижем»!..
Да, конечно, у нас с покойным Кроликом совершенно разная частота фрикций (это слово я от Шуры знаю…), Кролик ЭТО делает, как известно, раз в сто быстрее. Но я никогда не подозревал, что скорость движений вперёд и назад во время ЭТОГО будет иметь такое решающее значение…
Она ведь, эта длинноухая тупица, даже не обернулась, даже не посмотрела, кто это её трахает! Она же, кретинка короткохвостая, даже ЖЕВАТЬ НЕ ПЕРЕСТАЛА В ЭТО ВРЕМЯ – так я ей был безразличен!
Ну что может быть оскорбительнее?! Тут меня любой Мужик поймёт! Эдак на нервной почве недолго и импотентом стать… Не боюсь повториться – прав был Шура, когда говорил: «Не доведут нас с тобой яйца до добра, Мартын!»
И точно. Я ведь, когда открывал Крольчихину клетку, не просто хотел её трахнуть. Я хотел хоть немножко приподнять своё настроение, слегка повысить общий тонус своего организма. А потом отоспаться как следует и встретить завтрашний день бодрым, полным сил и обострённого внимания. Мало ли КТО меня захочет купить? А может быть, ОН мне не подойдёт! Тут надо тоже держать ушки на макушке…
Оттрахал бы по-быстрому парочку Кошек, и всё было бы нормально. А то Крольчиху ему подавай! Растлённый тип… Тьфу! Будто по морде надавали… Нет, честно, за шесть лет моей сознательной сексуально-половой жизни, клянусь, такое – впервые!
Проклиная себя последними словами, я доплёлся до гостиной и, раздавленный стыдом и униженностью, рухнул на свою подстилку…
* * *
С восьми утра начался дикий телефонный трезвон!Первым позвонил полицейский овчар Рэкс – тот, который сначала нахамил мне на автобане, а потом, после тех жутких разборок со стрельбой и трупами, так искренне извинялся передо мной, да ещё и облаял одного из врачей, пытавшегося наорать на меня.
То есть, естественно, позвонил не сам Рэкс, а его Хозяин – полицейский водитель Рэкса. Тот, пожилой – он ещё упросил тогда врачей не отгонять меня от бесчувственного Водилы, за что я и ему, и Рэксу по сей день благодарен.
Правда, я печёнками чувствовал, что этот звонок – дело лап Рэкса! Это явно он настоял на том, чтобы позвонить по телефону, объявленному на телепрограмме «Байерн-Бильд». И это тоже прекрасно! Значит, наконец-то у них с тем пожилым полицаем образовался Контакт по доктору Шелдрейсу…
Не скрою, полицейский звонок сильно напугал Эриха и Руджеро. Разговаривая с полицией, они всё время передавали трубку друг другу и говорили такими медовыми интонациями, что каждый звук их голоса хотелось запить холодной водой.
В своей бурной деятельности они не слишком тщательно соблюдали кое-какие положения германского законодательства, а посему, у них были все основания опасаться звонков из полиции.
Но Хозяин Рэкса почувствовал явный перепуг, идущий с нашего конца провода, и поспешил заверить «уважаемых герров», что его звонок совершенно частный, что он просто был когда-то знаком с этим Котом. Правда, он не знал, что этот Кот, ко всем его достоинствам, ещё и Дикий, и Таёжный, и Сибирский! Он знал, что это Кот одного покойного русского гангстера, который восстал против своей же русской наркомафии и погиб, уничтожая одного из самых страшных наёмных убийц в Европе. И вообще, когда было бы удобно навестить этого замечательного Кота? Его пёсик Рэкс – тоже сотрудник полиции – вместе с ним смотрел телевизор и также очень хотел бы повидать этого Кота.
Эрих и Руджеро ещё больше перепугались, но марципаново-пряничными голосами заверили герра полицейского и его сотрудника Рэкса, что они могут приехать в любое удобное для них время. Адрес…
– Адрес не нужен, спасибо, – любезно прервал их пожилой полицейский. – Ваш адрес у нас уже есть.
Руджеро и Эрих тут окончательно перетрусили и пугливо разглядывали меня, пока мы с Хельгой готовились к приёму посетителей и потенциальных покупателей.
Начала Хельга с того, что выкупала меня в тёплой душистой воде с каким-то роскошным особо-Кошачьим противоблошным шампунем, протёрла меня огромным махровым полотенцем и высушила электрическим феном с поразительно тёплой и ласковой струёй воздуха. Я под этим феном разомлел и стал даже подрёмывать. Но тут Хельга взялась меня расчёсывать пятью типами разных щёток и гребешков. Для лап – один тип, для живота – другой, для спины – третий… Короче, как говорил Водила, красиво жить не запретишь!..
Она даже хотела чуточку подстричь мне когти специальной для этого машинкой. Оказывается, в Германии это входит в обязательный перечень условий по уходу за Котами и Кошками!
Но уж тут я воспротивился самым решительным образом. Я дал понять Хельге, что мои когти – не для красоты, а для устрашения и боя! Иногда не на жизнь, а на смерть. И поэтому позвольте мне иметь те когти, которые я считаю для себя необходимыми…
И Хельга меня отлично поняла.
Только мы закончили туалет, раздался звонок из вертолётной службы «скорой помощи». Вообще-то здесь эта служба называется совсем иначе, но суть – та же. Звонили «оранжевые» ребята доктора, с которыми я тогда летел на вертолёте с автобана в больницу. Они тоже узнали меня по вчерашней телевизионной передаче, а один из них, живущий в Харлахинге, притащил на службу даже листовку с моей фотомордой.
Они долго спорили, тот это Кот или не тот, и решили позвонить. Дело в том, что если это тот Кот, который был у них в спасательном вертолёте после катастрофы на автобане, то тогда именно этот Кот обладает мощной и пока неразгаданной способностью помогать существовать на этом свете любому живому существу, к которому Он хорошо относится. Проверить это можно простейшим способом: если у кого-нибудь из членов семьи нынешних владельцев этого Кота резко повышенное или так же резко пониженное кровяное артериальное давление, нужно положить на этого Кота руку, и давление, каким бы оно ни было, стабилизируется.
– Пожалуйста, проверьте это, не кладя трубку телефона и не занимая линию. Мы подождём, – сказали оранжевые доктора.
Руджеро тут же измерил давление у Хелыи, сильно взволнованной всеми этими звонками, и получил неутешительный результат – сто шестьдесят пять на сто пять! О чём и сообщил докторам по телефону.
– Сколько лет вашей жене?
– Тридцать три, – ответил Руджеро.
– Очень хорошо! Пусть положит левую руку на этого Кота. Манжету тонометра с руки не снимайте! Да! Самое главное!.. Кот к ней хорошо относится?
– Настолько, что я даже начинаю ревновать! – рассмеялся Руджеро.
Доктора тоже посмеялись и сказали:
– Прекрасно! Тогда – руку на Кота…
Хельга положила на меня свою тёплую руку и осторожно спросила:
– Ты действительно ко мне хорошо относишься?
И я, дурак, чуть не ответил «Да…». Но вовремя сдержался. И просто МЫСЛЕННО пожелал ей спокойствия и, пока не поздно, ребёнка.
– Сколько секунд рука вашей жены лежит на спине Кота? – спросили оранжевые вертолётчики.
– Секунд пять – семь…
– Измеряйте!
Руджеро накачал воздух в манжетку, отвернул какой-то винтик, посмотрел на круглый прибор со стрелкой и завопил:
– Сто двадцать пять на восемьдесят!!!
Я мгновенно подскочил к Эриху и, делая вид, что трусь о его ногу, неслышно сказал ему:
– Пусть Руджеро спросит: не бывают ли у них командировки в Россию? Конкретно – в Санкт-Петербург…
Эрих тут же повторил мой вопрос Руджеро. Тот задал его докторам. Доктора посовещались и ответили:
– Нет, это исключено.
– Тогда пошли их подальше! – посоветовал я Эриху, а тот не замедлил передать это Руджеро.
Но Руджеро Манфреди вежливо распрощался с врачами, обещая обсудить их предложение на семейном совете.
Не успел он положить телефонную трубку, как раздался звонок из Генерального консульства России в Мюнхене.
Я чуть было не сказал: «звонила Нюся…» Нет, конечно!
Звонил наш русский вице-консул – Хозяин той самой московско-дипломатической Кошки Нюси.
Точно так же, как в случае со звонком из полиции, я понял, что без участия Нюси этот телефонный разговор никогда бы не состоялся. Неужто и Нюся сумела преодолеть барьер, разделяющий наши Миры?! Тогда остаётся только воскликнуть: «Люди и Животные всех стран, соединяйтесь!»
Значит, всё, что я пытался втолковать Нюське о Телепатических Контактах между Людьми и Животными, легло на благодатную почву. Слава Богу! Хотя особенно тут удивляться нечему. Кошки всегда были умнее Котов (в общей своей массе…), они тоньше чувствовали, легче и артистичнее лгали и были всегда более восприимчивы к связям Животное – Человек – Животное.
Не мудрено, что Нюся – умница, хитрюга и прохиндейка – всё-таки сумела наладить прочную Телепатическую связь со своим Хозяином – вице-консулом Генерального консульства России. Результатом чего и явился его звонок к нам в Оттобрунн!