Страница:
– Как обычно, гамбургеры с лотка?
– Настоящее прекрасное «Феттучине альфредо» и светлое сухое «Кьянти». – Отт поцеловал кончики пальцев.
– А кто этот сильный мира сего, если не секрет?
– Прочтешь завтра в моей статье. Но если у тебя не хватает терпения – это Боб Черри.
– Куба, я угадал? Ты посоветовал ему почитать мои материалы?
– Разбитый автобус и инициативы Буша. Боже, какой бардак. Полстраны кричит, что Буш слишком круто поворачивает, а другая половина вопит, что он делает недостаточно. А он пытается потрафить тем и другим, то идет вперед, то отступает. Никогда не мог понять, зачем нормальные люди лезут в политику.
– Ты узнал, кому принадлежали десять фунтов кокаина?
– Нет, но кое-что интересное есть. Черри намекнул, что правительству известно все.
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, он член Наблюдательной Комиссии, поэтому его предусмотрительно проинформировали, но он отмел все вопросы, касавшиеся хода расследования. Пробормотал что-то вроде: «Пока это не тема для обсуждения».
– Что значит «не тема»? Они знают и не говорят?
– Да. Именно так. – Отт Мергенталер поднял брови. – За Черри надо зорко следить. Он любит прихвастнуть, что все знает, что все у него схвачено. Частично это так, но в основном нет. Сегодня за ланчем он не сказал прямо, но дал понять мне и двум другим корреспондентам, что у ФБР был свой человек в организации. И Черри знает об этом. Именно такое впечатление он старался произвести. И по нашему виду он понял, что мы это оценили.
– Внутри организации? Тайный агент?
Мергенталер кивнул.
– Но ты же не собираешься об этом писать, не так ли?
– Я вынужден. Там были еще два репортера. – Он назвал их. – Они воспользуются этой возможностью. Могу поспорить на все, что угодно.
– Но ты же не сможешь сослаться на Черри.
– Правильно. Но это уже вопрос из области законности. Что делает федеральное правительство, чтобы привлечь к ответственности людей, которые, пусть и косвенно, но явились причиной смерти одиннадцати человек в самом центре Вашингтона? Ответ сенатора Черри: «Не подлежит обсуждению».
– Если Черри рассказал об этом трем журналистам, то кому же еще он мог рассказать?
– Совершенно верно. Черт, зная Черри… Ведь он… А я знаю его. Мне одно не ясно, это его собственная инициатива или его подтолкнули.
– Если бы ты знал, – продолжил Джек, – ты бы смог лучше понять, правда это или нет.
– Интересно, что правительство сказало японцам.
– Позвони японскому послу и спроси.
– Именно так я и сделаю. – Мергенталер проделал длительную церемонию поднятия собственного тела из кресла и прогуливающейся походкой направился в свой закуток. Йоук дождался, пока он не скрылся, и пододвинул к себе настольный календарь. Полистав его, он нашел нужный номер и набрал.
Один звонок. Два. Три. Ну давай же, возьми эту проклятую трубку.
– Сэмми.
– Джек Йоук. Ты один?
– Только я и Господь Бог.
– Твой телефон прослушивается?
– Откуда, черт возьми, мне знать, приятель.
– Какой ты у нас приветливый и сердечный парень. Хорошо, мистер Затаившийся Изгой, один сенатор США намекнул одному из наших обозревателей, что правительству все известно о столкновении автомобиля с автобусом. Обозреватель остался в полной уверенности, что у ФБР там есть тайный агент.
– Повтори еще раз и помедленнее.
Йоук повторил.
– И все?
– Тебе мало?
– Кто этот сенатор?
– Боб Черри.
– Спасибо, приятель.
– Это появится в завтрашних газетах. Я подумал, что тебе полезно будет знать.
– Спасибо.
Харрисон Рональд Форд положил трубку и возвратился к своему кроссворду. Некоторое время он сидел молча, уставившись в кроссворд. Затем подошел к раковине и его вырвало.
Все стало известно! Слово брошено. Хупер не удержал воды в заднице.
Желудок снова свело и его опять вырвало.
Он пустил струю воды. Слюна все еще капала изо рта. Очередной приступ тошноты оказался просто спазмом. В нерешительности он взглянул на стоявший на столе телефон. Другого выхода не было! На эту сволочь Мак-Нэлли работало чертовски много людей.
Когда тошнота прошла, он схватил пальто и выскочил, хлопнув дверью.
– Успокойся. О чем ты говоришь?
Форд повторил ему свой разговор с Джеком Йоуком, состоявшийся шесть минут назад.
– Дай мне номер своего телефона. Я перезвоню тебе минут через восемь – десять.
– Ты тупица, это же телефон-автомат! Никто сюда не позвонит, потому что Мэрион Барри не хочет, чтобы торговцы наркотиками получали указания по этому телефону.
– Тогда перезвони мне через десять минут.
– Через десять минут я уже могу оказаться мертвее мертвеца. Если я не позвоню, похороны в среду, в закрытом гробу.
Он швырнул трубку и огляделся вокруг. Слава Богу! Его крик никто не слышал.
– Сенатора Черри, пожалуйста. Это спецагент Томас Хупер.
– Простите, сэр, – ответил женский голос. – Сенатор находится в Сенате. А в чем дело?
– Я не могу вам сказать. Когда он сможет перезвонить?
– М-м, не сегодня. Может быть, завтра утром? – На слове «утром» ее голос прозвучал на тон выше и от этого вся фраза приобрела и вопросительную, и игривую интонацию одновременно.
– Я предлагаю вам послать помощника на поиски сенатора. Скажите помощнику, что, если сенатор не позвонит спецагенту Томасу Хуперу по телефону 893-9338 в ближайшие пятнадцать минут, я пошлю взвод своих сотрудников на его розыски и силой доставлю его в здание ФБР. Проследите, чтобы он получил это сообщение, иначе его ожидают большие неприятности.
– Повторите, пожалуйста, номер.
– 893-9338.
Следующий звонок на коммутатор «Вашингтон пост».
– Джека Йоука, пожалуйста.
Раздалось несколько гудков, прежде чем журналист ответил.
– Мистер Йоук, это спецагент Томас Хупер из ФБР. Насколько я понимаю, у нас есть общий друг.
– Я со многими людьми знаком, мистер Хупер. О каком общем друге мы говорим?
– О том, с которым вы только что разговаривали, десять или пятнадцать минут назад.
– Вы сказали, что вы из ФБР?
– Позвоните в ФБР и спросите меня. – И Хупер повесил трубку.
Через полминуты телефон зазвонил.
– Хупер.
– Джек Йоук, мистер Хупер. Стараюсь быть осторожным.
– Наш друг сказал, что вы обсуждали с ним разговор с одним из ваших коллег, который обедал с сенатором Черри. Кто этот коллега?
– Отт Мергенталер.
– А кто еще участвовал в этом разговоре?
Йоук назвал имена журналистов и газеты, в которых они работали.
– Мистер Йоук, мой друг вам настоящий друг?
– Да.
– Тогда я советую вам нигде больше не упоминать о беседе, состоявшейся за ланчем, и о нашем разговоре, а также имя нашего друга ни одной живой душе. Вы поняли?
– Я думаю, все достаточно ясно.
– Хорошо. Спасибо.
– До свидания.
Из кабинета Хупер прошел к столу своей секретарши.
– Фрэдди вернулся?
– С Кубы? Он приехал около семи утра. С тех пор все время находится в Министерстве юстиции.
– Попробуйте его найти.
В ожидании Хупер аккуратно и разборчиво на чистом листе бумаги написал имена трех журналистов и названия газет, где они работали. Фрэдди вошел минут через пять.
– Как дела на Кубе?
– Мы взяли Сабу. Теперь у нас достаточно доказательств, чтобы поджарить Чано Альдану.
– Великолепно. Но у нас возникла неотложная проблема. – Через стол он подвинул ему записку. – Черри дал понять, что правительству известно все о вчерашнем столкновении автобуса с автомобилем, поскольку там находился наш тайный агент.
– О, проклятье, – простонал Фрэдди. – Только сегодня утром ему об этом сообщили, а он уже проболтался!
– Отправляйся в офис директора и изложи дежурному помощнику суть проблемы, убедись, что директор позвонил издателям этих газет и приостановил выход статей. По возможности сразу же докладывай мне.
– Их удастся придержать всего на день или два. Пробку вышибло, Том. Бутылку теперь уже не заткнуть.
– Я поговорю с Черри.
– Удачи. Он уже, наверное, не одному десятку человек рассказал об этом.
Хупер потер лоб.
– Отправляйся к директору.
Продолжая потирать лоб, он попытался сосредоточиться, но тут снова зазвонил телефон. Городской.
– Хупер.
– О'кей, это я. Я немного успокоился, извини.
– Забудь, Харрисон. Где ты?
– Это еще зачем?
– Я посылаю агента с машиной за тобой. Ты свое отработал.
– Как об этом узнали?
– Мы сообщили Президенту и поставили в известность членов Наблюдательной комиссии Сената. После чего один из сенаторов обедал с представителями прессы и позволил себе кое-какие намеки.
– О-о-о, мать твою.
– Ты где?
– А теперь ты успокойся. После того происшествия Фримэн погладил меня по головке. Я теперь с ним на короткой ноге, приятель. Сегодня ночью он встречался с Толстяком Тони Ансельмо. Тучи сгущаются. Мы уже близко, Том, на расстоянии лобкового волоса. Без дураков.
– Ты сделал свое дело, Харрисон. Я не хочу увидеть тебя в качестве трупа. И не только потому, что смерть вредна для твоего здоровья. Просто тогда из всей затеи ничего не получится. У нас достаточно доказательств, чтобы удалить Фримэна и его подельников с улицы на несколько лет. И потом я не жадный. Ты свое отработал.
– Послушай, Том, я уже большой мальчик, я вылез из пеленок еще в прошлом году. Я не остановлюсь, пока сам не скажу «хватит».
– Харрисон, я отвечаю за это дело. Возможно, нам удастся сделать так, чтобы болтовня Черри не попала в газеты в течение нескольких дней, но, вероятнее всего, он уже проболтался всему городу. Я не знаю. На карту поставлена твоя жизнь.
– Две ночи. Еще две ночи, и мы их накроем.
– Ты дурак набитый.
– Все так и говорят. Завтра поговорим.
И телефон замолчал.
Хупер положил трубку и на мгновение застыл, не сводя с нее глаз.
Когда телефон снова ожил, Хупер дождался, пока секретарша в приемной ответила.
– Сенатор Черри, сэр, – сообщила она ему.
Он нажал кнопку.
– Сенатор, это спецагент Хупер. Нам нужно поговорить. Немедленно.
– Насколько я понимаю, вы позволили себе угрожать одному из моих работников несколько минут назад. Хупер, что, черт возьми, там у вас происходит?
– Мне действительно нужно с вами увидеться, и чем скорее, тем лучше, по очень срочному делу, сенатор. Сожалею, если вашему секретарю показалось, что я угрожал.
Сенатор ярился и пыхтел, но Хупер извивался как мог, и вскоре раздражение сенатора улеглось.
– Хорошо, – в конце концов согласился Черри. – Перед приемом во французском посольстве я собираюсь пообедать. Вы можете подъехать около шести?
– Сенатор, мне знакомы неписаные правила, но я не могу приехать. Вам придется появиться здесь.
Несколько секунд прошло в холодном молчании.
– О'кей, – согласился сенатор без видимого удовольствия.
– Охранник у входа будет ждать вас и проводит в мой кабинет.
Когда Фрэдди Мюррей возвратился из офиса директора, спецагент Хупер разглядывал секретное досье с материалами операции.
Фрэдди пододвинул стул и доложил:
– Директор позвонил. Издатели согласились попридержать статьи до тех пор, пока они не появятся еще где-нибудь, тогда они вынуждены будут их напечатать. Дырку удалось заткнуть, хоть и ненадолго.
– Спасибо, Фрэдди.
– Придется сворачивать операцию, Том, и кое-кого арестовать. Напряжение становится невыносимым, а дальше будет еще хуже. Пока я находился у директора, его соединили по телефону с Генеральным прокурором. Генеральный разговаривал с Президентом. Ты видел сегодняшние газеты?
Хупер положил на стол три папки.
– Для чего мы затевали эту операцию, как ты думаешь?
Хупер, конечно, знал ответ, но он любил размышлять вслух. Фрэдди Мюррей считал эту причуду Хупера хорошей привычкой, так как подчиненные всегда знали, в каком направлении работают мозги у их шефа. Хупер продолжал говорить:
– Выявить, кто же у нас в Бюро работает на Мак-Нэлли.
– И что мы обнаружили?
– Ничего.
– Правильно.
– Вот именно, – Хупер почесал лоб кончиком карандаша. – Вот именно.
– У нас есть достаточно материалов, чтобы вывести Мак-Нэлли из дела, – заметил Фрэдди. – Поэтому нельзя сказать, что операция получилась безрезультатной. Форд своими гостинцами набил наши валенки до отказа. А наверху народ с каждым часом теряет надежду.
– Кто те трое, которых мы подозревали?
– Уилсон, Ковецкий и Морето.
– Эти документы еще не попали в компьютер? – Хупер указал на стол. Фрэдди взглянул. Это были еженедельные доклады о состоянии дел, адресованные помощнику директора. В каждом упоминалось имя Харрисона Форда.
– Пожалуй, что нет.
– Давай-ка переделаем эти доклады. Сделаем четыре файла, в каждом укажем имя соответствующего лейтенанта Мак-Нэлли как нашего тайного агента. Затем дадим каждому подозреваемому возможность как бы невзначай заглянуть в распечатку одного из них. Как ты думаешь?
С минуту Фрэдди сидел молча, вертя в руках папки с бумагами.
– Мне кажется, что это может привести к чьей-либо смерти.
– Послушай, в данный момент Харрисон на гнилой веревке болтается над ямой с акулами, а кровь уже капает в воду. Повсюду уже растрезвонили, что у ФБР есть свой человек в организации. Если до Мак-Нэлли дойдет этот слух, он начнет искать предателя. Могу поспорить, что голова Харрисона Рональда окажется первой. Наша главная обязанность – выручить парня, а потом уже только искать гнилое яблоко в собственной корзине. У нас нет времени, Фрэдди.
– Мне это не нравится.
– У тебя есть другое предложение?
– Четыре досье. Трое подозреваемых. А четвертое для кого?
– Боб Черри.
Фрэдди почесал в затылке и поковырял в носу.
– Ты играешь не по правилам, – наконец, возразил он.
– Когда пошла поножовщина, не может быть никаких правил, – прорычал Хупер. – Фримэн Мак-Нэлли подтвердит это.
– А почему Черри?
– А почему нет? Этот болван распустил слух. Давай подкинем ему кое-что. Имя.
– А что, если сегодняшняя беседа пойдет ему на пользу и он заткнется?
– Ты когда-нибудь имел дело с этим типом? Он считает себя одним из двенадцати апостолов.
– О'кей. Итак, мы позволим ему украдкой заглянуть в поддельное досье. А потом поговорим с ним? Не вяжется – мы приглашаем его, чтобы сделать внушение за его длинный язык, а сами оставляем без присмотра секретное досье? Да он вцепится в это как питбуль, зараженный СПИДом. Он распнет нас.
Хупер развернулся вместе с креслом и посмотрел в окно.
– Предложи что-нибудь получше.
– Итак, забудем про досье для сенатора, – начал Фрэдди, размышляя вслух. – Давай подыграем ему. Сначала мы слегка пожурим его, и когда все будет отлично, назовем имя. В конце концов он допущен к информации подобного рода. Вот мы и проинформируем сукиного сына.
Они занялись компьютером. В каждом докладе следовало изменить факты, чтобы они соответствовали избранному лицу. Им пришлось серьезно поломать голову. Они сделали уже два файла, как вдруг Фрэдди осенило.
– А что, если Мак-Нэлли станут известны два или три имени? Где мы тогда окажемся? – спросил он.
Они обсудили и такой поворот. Прокрутив ситуацию и так, и сяк, они решили, что Мак-Нэлли, скорее всего, решит, что ФБР таким образом забавляется, пытаясь дискредитировать не только этих людей, но и сам слух о тайном агенте. И вновь принялись за работу над последним файлом.
В полдень Хупер отправил свою секретаршу домой до конца рабочего дня. Она была ошеломлена. Хупер настаивал.
– И никому об этом не говорите.
– Но как же инструкции?
– До понедельника.
Часа в три пополудни Хупер и Фрэдди просверлили дыру в пластиковой стене, разделявшей приемную и кабинет Хупера. Изнутри они установили одностороннее зеркало, а чтобы прикрыть дыру со стороны приемной, – поставили печатную машинку секретарши набок. Фрэдди спустился в холл и позаимствовал из подсобки пылесос, чтобы убрать пыль и опилки.
Подозреваемых стали вызывать в кабинет Хупера по одному под предлогом беседы по поводу перевода в новое подразделение, о создании и укомплектовании которого Хупер вчера получил указание в свете последних заявлений Президента Буша.
Уилсон на протяжении всех пятнадцати минут, когда Хупер вышел по вызову, не прикоснулся к досье. Когда, наконец, Хупер вновь появился в кабинете, Уилсон вяло отказался от перевода с прежнего места службы. Но за предложение поблагодарил.
Со вторым, Ковецким, им повезло больше. Тот заглянул в нужное досье. В нем значилось имя бухгалтера Рубена Мак-Нэлли. Вообще-то Ковецкий просмотрел все три папки, лежавшие на столе, среди которых было и его собственное досье. Им он занялся основательнее. И когда Хупер вошел, он все еще читал его.
Морето тоже посмотрел. Из трех, лежавших на столе, он выбрал сфабрикованное досье и быстро его пролистал. Оно содержало имя Билли Инрайта. После этого Морето отошел к окну. И когда Хупер вошел, он так и стоял у окна, что-то разглядывая на улице.
В промежутке между беседами Хупера вызвал директор.
– Я хочу, чтобы в понедельник вы отправили своего человека в Большое жюри. Прокуратура в конце этой недели подготовит обвинительное заключение. В понедельник вечером вы начнете производить аресты.
– Да, сэр.
– Хупер, – продолжал директор, – это исходит прямо из Белого дома, я надеюсь, вы все сделаете как надо.
В тот же вечер в шесть семнадцать в сопровождении бывшей мисс Джорджия появился сенатор. Девушку устроили в приемной, оставив в обществе молодого агента, выполнявшего роль провожатого. Том Хупер и Фрэдди Мюррей при закрытых дверях в ненавязчивой манере предостерегли сенатора и дали ему полный отчет об операции, назвав имя тайного агента – Айка Рэндольфа.
Большую часть сведений, сообщенных сенатору, они предварительно аккуратно и осторожно привели в соответствие с реальными фактами, известными ему. Правда, они намеренно забыли упомянуть о планируемом на понедельник посещении Большого жюри и арестах, которые надеялись провести в течение нескольких часов после получения обвинительного заключения.
В семь тридцать две Хупер, наконец, запер кабинет и вместе с Фрэдди отправился к метро.
Глава 17
– Настоящее прекрасное «Феттучине альфредо» и светлое сухое «Кьянти». – Отт поцеловал кончики пальцев.
– А кто этот сильный мира сего, если не секрет?
– Прочтешь завтра в моей статье. Но если у тебя не хватает терпения – это Боб Черри.
– Куба, я угадал? Ты посоветовал ему почитать мои материалы?
– Разбитый автобус и инициативы Буша. Боже, какой бардак. Полстраны кричит, что Буш слишком круто поворачивает, а другая половина вопит, что он делает недостаточно. А он пытается потрафить тем и другим, то идет вперед, то отступает. Никогда не мог понять, зачем нормальные люди лезут в политику.
– Ты узнал, кому принадлежали десять фунтов кокаина?
– Нет, но кое-что интересное есть. Черри намекнул, что правительству известно все.
– Что ты имеешь в виду?
– Понимаешь, он член Наблюдательной Комиссии, поэтому его предусмотрительно проинформировали, но он отмел все вопросы, касавшиеся хода расследования. Пробормотал что-то вроде: «Пока это не тема для обсуждения».
– Что значит «не тема»? Они знают и не говорят?
– Да. Именно так. – Отт Мергенталер поднял брови. – За Черри надо зорко следить. Он любит прихвастнуть, что все знает, что все у него схвачено. Частично это так, но в основном нет. Сегодня за ланчем он не сказал прямо, но дал понять мне и двум другим корреспондентам, что у ФБР был свой человек в организации. И Черри знает об этом. Именно такое впечатление он старался произвести. И по нашему виду он понял, что мы это оценили.
– Внутри организации? Тайный агент?
Мергенталер кивнул.
– Но ты же не собираешься об этом писать, не так ли?
– Я вынужден. Там были еще два репортера. – Он назвал их. – Они воспользуются этой возможностью. Могу поспорить на все, что угодно.
– Но ты же не сможешь сослаться на Черри.
– Правильно. Но это уже вопрос из области законности. Что делает федеральное правительство, чтобы привлечь к ответственности людей, которые, пусть и косвенно, но явились причиной смерти одиннадцати человек в самом центре Вашингтона? Ответ сенатора Черри: «Не подлежит обсуждению».
– Если Черри рассказал об этом трем журналистам, то кому же еще он мог рассказать?
– Совершенно верно. Черт, зная Черри… Ведь он… А я знаю его. Мне одно не ясно, это его собственная инициатива или его подтолкнули.
– Если бы ты знал, – продолжил Джек, – ты бы смог лучше понять, правда это или нет.
– Интересно, что правительство сказало японцам.
– Позвони японскому послу и спроси.
– Именно так я и сделаю. – Мергенталер проделал длительную церемонию поднятия собственного тела из кресла и прогуливающейся походкой направился в свой закуток. Йоук дождался, пока он не скрылся, и пододвинул к себе настольный календарь. Полистав его, он нашел нужный номер и набрал.
Один звонок. Два. Три. Ну давай же, возьми эту проклятую трубку.
– Сэмми.
– Джек Йоук. Ты один?
– Только я и Господь Бог.
– Твой телефон прослушивается?
– Откуда, черт возьми, мне знать, приятель.
– Какой ты у нас приветливый и сердечный парень. Хорошо, мистер Затаившийся Изгой, один сенатор США намекнул одному из наших обозревателей, что правительству все известно о столкновении автомобиля с автобусом. Обозреватель остался в полной уверенности, что у ФБР там есть тайный агент.
– Повтори еще раз и помедленнее.
Йоук повторил.
– И все?
– Тебе мало?
– Кто этот сенатор?
– Боб Черри.
– Спасибо, приятель.
– Это появится в завтрашних газетах. Я подумал, что тебе полезно будет знать.
– Спасибо.
Харрисон Рональд Форд положил трубку и возвратился к своему кроссворду. Некоторое время он сидел молча, уставившись в кроссворд. Затем подошел к раковине и его вырвало.
Все стало известно! Слово брошено. Хупер не удержал воды в заднице.
Желудок снова свело и его опять вырвало.
Он пустил струю воды. Слюна все еще капала изо рта. Очередной приступ тошноты оказался просто спазмом. В нерешительности он взглянул на стоявший на столе телефон. Другого выхода не было! На эту сволочь Мак-Нэлли работало чертовски много людей.
Когда тошнота прошла, он схватил пальто и выскочил, хлопнув дверью.
* * *
– Хупер, ты – гребаный говноед! Что же ты со мной делаешь? – рычал в трубку Харрисон Рональд.– Успокойся. О чем ты говоришь?
Форд повторил ему свой разговор с Джеком Йоуком, состоявшийся шесть минут назад.
– Дай мне номер своего телефона. Я перезвоню тебе минут через восемь – десять.
– Ты тупица, это же телефон-автомат! Никто сюда не позвонит, потому что Мэрион Барри не хочет, чтобы торговцы наркотиками получали указания по этому телефону.
– Тогда перезвони мне через десять минут.
– Через десять минут я уже могу оказаться мертвее мертвеца. Если я не позвоню, похороны в среду, в закрытом гробу.
Он швырнул трубку и огляделся вокруг. Слава Богу! Его крик никто не слышал.
* * *
Хупер заглянул в правительственный справочник и набрал номер.– Сенатора Черри, пожалуйста. Это спецагент Томас Хупер.
– Простите, сэр, – ответил женский голос. – Сенатор находится в Сенате. А в чем дело?
– Я не могу вам сказать. Когда он сможет перезвонить?
– М-м, не сегодня. Может быть, завтра утром? – На слове «утром» ее голос прозвучал на тон выше и от этого вся фраза приобрела и вопросительную, и игривую интонацию одновременно.
– Я предлагаю вам послать помощника на поиски сенатора. Скажите помощнику, что, если сенатор не позвонит спецагенту Томасу Хуперу по телефону 893-9338 в ближайшие пятнадцать минут, я пошлю взвод своих сотрудников на его розыски и силой доставлю его в здание ФБР. Проследите, чтобы он получил это сообщение, иначе его ожидают большие неприятности.
– Повторите, пожалуйста, номер.
– 893-9338.
Следующий звонок на коммутатор «Вашингтон пост».
– Джека Йоука, пожалуйста.
Раздалось несколько гудков, прежде чем журналист ответил.
– Мистер Йоук, это спецагент Томас Хупер из ФБР. Насколько я понимаю, у нас есть общий друг.
– Я со многими людьми знаком, мистер Хупер. О каком общем друге мы говорим?
– О том, с которым вы только что разговаривали, десять или пятнадцать минут назад.
– Вы сказали, что вы из ФБР?
– Позвоните в ФБР и спросите меня. – И Хупер повесил трубку.
Через полминуты телефон зазвонил.
– Хупер.
– Джек Йоук, мистер Хупер. Стараюсь быть осторожным.
– Наш друг сказал, что вы обсуждали с ним разговор с одним из ваших коллег, который обедал с сенатором Черри. Кто этот коллега?
– Отт Мергенталер.
– А кто еще участвовал в этом разговоре?
Йоук назвал имена журналистов и газеты, в которых они работали.
– Мистер Йоук, мой друг вам настоящий друг?
– Да.
– Тогда я советую вам нигде больше не упоминать о беседе, состоявшейся за ланчем, и о нашем разговоре, а также имя нашего друга ни одной живой душе. Вы поняли?
– Я думаю, все достаточно ясно.
– Хорошо. Спасибо.
– До свидания.
Из кабинета Хупер прошел к столу своей секретарши.
– Фрэдди вернулся?
– С Кубы? Он приехал около семи утра. С тех пор все время находится в Министерстве юстиции.
– Попробуйте его найти.
В ожидании Хупер аккуратно и разборчиво на чистом листе бумаги написал имена трех журналистов и названия газет, где они работали. Фрэдди вошел минут через пять.
– Как дела на Кубе?
– Мы взяли Сабу. Теперь у нас достаточно доказательств, чтобы поджарить Чано Альдану.
– Великолепно. Но у нас возникла неотложная проблема. – Через стол он подвинул ему записку. – Черри дал понять, что правительству известно все о вчерашнем столкновении автобуса с автомобилем, поскольку там находился наш тайный агент.
– О, проклятье, – простонал Фрэдди. – Только сегодня утром ему об этом сообщили, а он уже проболтался!
– Отправляйся в офис директора и изложи дежурному помощнику суть проблемы, убедись, что директор позвонил издателям этих газет и приостановил выход статей. По возможности сразу же докладывай мне.
– Их удастся придержать всего на день или два. Пробку вышибло, Том. Бутылку теперь уже не заткнуть.
– Я поговорю с Черри.
– Удачи. Он уже, наверное, не одному десятку человек рассказал об этом.
Хупер потер лоб.
– Отправляйся к директору.
Продолжая потирать лоб, он попытался сосредоточиться, но тут снова зазвонил телефон. Городской.
– Хупер.
– О'кей, это я. Я немного успокоился, извини.
– Забудь, Харрисон. Где ты?
– Это еще зачем?
– Я посылаю агента с машиной за тобой. Ты свое отработал.
– Как об этом узнали?
– Мы сообщили Президенту и поставили в известность членов Наблюдательной комиссии Сената. После чего один из сенаторов обедал с представителями прессы и позволил себе кое-какие намеки.
– О-о-о, мать твою.
– Ты где?
– А теперь ты успокойся. После того происшествия Фримэн погладил меня по головке. Я теперь с ним на короткой ноге, приятель. Сегодня ночью он встречался с Толстяком Тони Ансельмо. Тучи сгущаются. Мы уже близко, Том, на расстоянии лобкового волоса. Без дураков.
– Ты сделал свое дело, Харрисон. Я не хочу увидеть тебя в качестве трупа. И не только потому, что смерть вредна для твоего здоровья. Просто тогда из всей затеи ничего не получится. У нас достаточно доказательств, чтобы удалить Фримэна и его подельников с улицы на несколько лет. И потом я не жадный. Ты свое отработал.
– Послушай, Том, я уже большой мальчик, я вылез из пеленок еще в прошлом году. Я не остановлюсь, пока сам не скажу «хватит».
– Харрисон, я отвечаю за это дело. Возможно, нам удастся сделать так, чтобы болтовня Черри не попала в газеты в течение нескольких дней, но, вероятнее всего, он уже проболтался всему городу. Я не знаю. На карту поставлена твоя жизнь.
– Две ночи. Еще две ночи, и мы их накроем.
– Ты дурак набитый.
– Все так и говорят. Завтра поговорим.
И телефон замолчал.
Хупер положил трубку и на мгновение застыл, не сводя с нее глаз.
Когда телефон снова ожил, Хупер дождался, пока секретарша в приемной ответила.
– Сенатор Черри, сэр, – сообщила она ему.
Он нажал кнопку.
– Сенатор, это спецагент Хупер. Нам нужно поговорить. Немедленно.
– Насколько я понимаю, вы позволили себе угрожать одному из моих работников несколько минут назад. Хупер, что, черт возьми, там у вас происходит?
– Мне действительно нужно с вами увидеться, и чем скорее, тем лучше, по очень срочному делу, сенатор. Сожалею, если вашему секретарю показалось, что я угрожал.
Сенатор ярился и пыхтел, но Хупер извивался как мог, и вскоре раздражение сенатора улеглось.
– Хорошо, – в конце концов согласился Черри. – Перед приемом во французском посольстве я собираюсь пообедать. Вы можете подъехать около шести?
– Сенатор, мне знакомы неписаные правила, но я не могу приехать. Вам придется появиться здесь.
Несколько секунд прошло в холодном молчании.
– О'кей, – согласился сенатор без видимого удовольствия.
– Охранник у входа будет ждать вас и проводит в мой кабинет.
Когда Фрэдди Мюррей возвратился из офиса директора, спецагент Хупер разглядывал секретное досье с материалами операции.
Фрэдди пододвинул стул и доложил:
– Директор позвонил. Издатели согласились попридержать статьи до тех пор, пока они не появятся еще где-нибудь, тогда они вынуждены будут их напечатать. Дырку удалось заткнуть, хоть и ненадолго.
– Спасибо, Фрэдди.
– Придется сворачивать операцию, Том, и кое-кого арестовать. Напряжение становится невыносимым, а дальше будет еще хуже. Пока я находился у директора, его соединили по телефону с Генеральным прокурором. Генеральный разговаривал с Президентом. Ты видел сегодняшние газеты?
Хупер положил на стол три папки.
– Для чего мы затевали эту операцию, как ты думаешь?
Хупер, конечно, знал ответ, но он любил размышлять вслух. Фрэдди Мюррей считал эту причуду Хупера хорошей привычкой, так как подчиненные всегда знали, в каком направлении работают мозги у их шефа. Хупер продолжал говорить:
– Выявить, кто же у нас в Бюро работает на Мак-Нэлли.
– И что мы обнаружили?
– Ничего.
– Правильно.
– Вот именно, – Хупер почесал лоб кончиком карандаша. – Вот именно.
– У нас есть достаточно материалов, чтобы вывести Мак-Нэлли из дела, – заметил Фрэдди. – Поэтому нельзя сказать, что операция получилась безрезультатной. Форд своими гостинцами набил наши валенки до отказа. А наверху народ с каждым часом теряет надежду.
– Кто те трое, которых мы подозревали?
– Уилсон, Ковецкий и Морето.
– Эти документы еще не попали в компьютер? – Хупер указал на стол. Фрэдди взглянул. Это были еженедельные доклады о состоянии дел, адресованные помощнику директора. В каждом упоминалось имя Харрисона Форда.
– Пожалуй, что нет.
– Давай-ка переделаем эти доклады. Сделаем четыре файла, в каждом укажем имя соответствующего лейтенанта Мак-Нэлли как нашего тайного агента. Затем дадим каждому подозреваемому возможность как бы невзначай заглянуть в распечатку одного из них. Как ты думаешь?
С минуту Фрэдди сидел молча, вертя в руках папки с бумагами.
– Мне кажется, что это может привести к чьей-либо смерти.
– Послушай, в данный момент Харрисон на гнилой веревке болтается над ямой с акулами, а кровь уже капает в воду. Повсюду уже растрезвонили, что у ФБР есть свой человек в организации. Если до Мак-Нэлли дойдет этот слух, он начнет искать предателя. Могу поспорить, что голова Харрисона Рональда окажется первой. Наша главная обязанность – выручить парня, а потом уже только искать гнилое яблоко в собственной корзине. У нас нет времени, Фрэдди.
– Мне это не нравится.
– У тебя есть другое предложение?
– Четыре досье. Трое подозреваемых. А четвертое для кого?
– Боб Черри.
Фрэдди почесал в затылке и поковырял в носу.
– Ты играешь не по правилам, – наконец, возразил он.
– Когда пошла поножовщина, не может быть никаких правил, – прорычал Хупер. – Фримэн Мак-Нэлли подтвердит это.
– А почему Черри?
– А почему нет? Этот болван распустил слух. Давай подкинем ему кое-что. Имя.
– А что, если сегодняшняя беседа пойдет ему на пользу и он заткнется?
– Ты когда-нибудь имел дело с этим типом? Он считает себя одним из двенадцати апостолов.
– О'кей. Итак, мы позволим ему украдкой заглянуть в поддельное досье. А потом поговорим с ним? Не вяжется – мы приглашаем его, чтобы сделать внушение за его длинный язык, а сами оставляем без присмотра секретное досье? Да он вцепится в это как питбуль, зараженный СПИДом. Он распнет нас.
Хупер развернулся вместе с креслом и посмотрел в окно.
– Предложи что-нибудь получше.
– Итак, забудем про досье для сенатора, – начал Фрэдди, размышляя вслух. – Давай подыграем ему. Сначала мы слегка пожурим его, и когда все будет отлично, назовем имя. В конце концов он допущен к информации подобного рода. Вот мы и проинформируем сукиного сына.
Они занялись компьютером. В каждом докладе следовало изменить факты, чтобы они соответствовали избранному лицу. Им пришлось серьезно поломать голову. Они сделали уже два файла, как вдруг Фрэдди осенило.
– А что, если Мак-Нэлли станут известны два или три имени? Где мы тогда окажемся? – спросил он.
Они обсудили и такой поворот. Прокрутив ситуацию и так, и сяк, они решили, что Мак-Нэлли, скорее всего, решит, что ФБР таким образом забавляется, пытаясь дискредитировать не только этих людей, но и сам слух о тайном агенте. И вновь принялись за работу над последним файлом.
В полдень Хупер отправил свою секретаршу домой до конца рабочего дня. Она была ошеломлена. Хупер настаивал.
– И никому об этом не говорите.
– Но как же инструкции?
– До понедельника.
Часа в три пополудни Хупер и Фрэдди просверлили дыру в пластиковой стене, разделявшей приемную и кабинет Хупера. Изнутри они установили одностороннее зеркало, а чтобы прикрыть дыру со стороны приемной, – поставили печатную машинку секретарши набок. Фрэдди спустился в холл и позаимствовал из подсобки пылесос, чтобы убрать пыль и опилки.
Подозреваемых стали вызывать в кабинет Хупера по одному под предлогом беседы по поводу перевода в новое подразделение, о создании и укомплектовании которого Хупер вчера получил указание в свете последних заявлений Президента Буша.
Уилсон на протяжении всех пятнадцати минут, когда Хупер вышел по вызову, не прикоснулся к досье. Когда, наконец, Хупер вновь появился в кабинете, Уилсон вяло отказался от перевода с прежнего места службы. Но за предложение поблагодарил.
Со вторым, Ковецким, им повезло больше. Тот заглянул в нужное досье. В нем значилось имя бухгалтера Рубена Мак-Нэлли. Вообще-то Ковецкий просмотрел все три папки, лежавшие на столе, среди которых было и его собственное досье. Им он занялся основательнее. И когда Хупер вошел, он все еще читал его.
Морето тоже посмотрел. Из трех, лежавших на столе, он выбрал сфабрикованное досье и быстро его пролистал. Оно содержало имя Билли Инрайта. После этого Морето отошел к окну. И когда Хупер вошел, он так и стоял у окна, что-то разглядывая на улице.
В промежутке между беседами Хупера вызвал директор.
– Я хочу, чтобы в понедельник вы отправили своего человека в Большое жюри. Прокуратура в конце этой недели подготовит обвинительное заключение. В понедельник вечером вы начнете производить аресты.
– Да, сэр.
– Хупер, – продолжал директор, – это исходит прямо из Белого дома, я надеюсь, вы все сделаете как надо.
В тот же вечер в шесть семнадцать в сопровождении бывшей мисс Джорджия появился сенатор. Девушку устроили в приемной, оставив в обществе молодого агента, выполнявшего роль провожатого. Том Хупер и Фрэдди Мюррей при закрытых дверях в ненавязчивой манере предостерегли сенатора и дали ему полный отчет об операции, назвав имя тайного агента – Айка Рэндольфа.
Большую часть сведений, сообщенных сенатору, они предварительно аккуратно и осторожно привели в соответствие с реальными фактами, известными ему. Правда, они намеренно забыли упомянуть о планируемом на понедельник посещении Большого жюри и арестах, которые надеялись провести в течение нескольких часов после получения обвинительного заключения.
В семь тридцать две Хупер, наконец, запер кабинет и вместе с Фрэдди отправился к метро.
Глава 17
– Таноса Лиаракоса, пожалуйста. Это Джек Йоук из «Вашингтон пост».
– Извините, мистер Йоук, – живо отозвался женский голос на другом конце провода. – Мистер Лиаракос сегодня не отвечает ни на какие звонки прессы.
– Видите ли, мы готовим статью для завтрашнего выпуска о выдаче генерала Хулио Сабы с Кубы. Сегодня утром ФБР доставило его из Гаваны. Представитель Министерства юстиции сказала, что судить его будут здесь, в Вашингтоне. Еще вчера Большое жюри подготовило секретное обвинительное заключение. По ее словам и по словам представителей прессы в Белом доме, Чано Альдана, клиент мистера Лиаракоса, персонально платил генералу Сабе большие деньги за помощь, которую оказывали кубинцы контрабандистам…
– Видите ли, мистер Йоук, мистер Лиаракос не…
– Он не хотел бы прокомментировать это сообщение?
– Если я скажу «никаких комментариев», то что вы напишете в своей статье?
– Я напишу, что мистер Лиаракос отказался прокомментировать сообщение.
Телефон замолчал. Она поставила его в режим ожидания: Джек Йоук положил ноги на стол и прижал трубку щекой к плечу. Он несколько раз хрустнул суставами пальцев. Альдана и Саба. Связь от А до Я.[40] Жаль, если «Пост» не даст ему обыграть этот нюанс в статье.
Вновь раздался женский голос.
– Мистер Йоук?
– Жду.
– Вы можете сказать следующее: в свете того, что судья Снайдер наложил запрет на открытое обсуждение дела Альданы, мистер Лиаракос не считает возможным комментировать сообщения на эту тему.
– О'кей. Понял. Спасибо.
Он уже почти закончил статью, когда зазвонил телефон.
– Йоук.
– Это Тиш. Извини, я не могла позвонить раньше.
– Привет. Я хотел узнать, не согласишься ли ты пойти со мной завтра на обед к Графтонам? Я собирался позвонить тебе на той неделе, но меня неожиданно выдернули из города. – Последняя фраза была враньем. Он и не собирался звонить ей снова. Но миссис Графтон специально просила привести с собой Тиш Сэмьюэлз. Интересно, что сказала бы миссис Графтон, если бы услышала небольшую речь Тиш по поводу ее литературных амбиций?
– Я читала твои статьи о Кубе. Очень хорошо написано.
– Я провел там все эти дни. Дел было по горло.
– Ты слишком много оправдываешься, Джек. Да, я пойду с тобой к Графтонам. В котором часу?
Слишком много оправданий. Только перед женщинами, подумал Джек Йоук. К чему бы это?
Спустя тридцать минут он беседовал с Оттом о генерале Сабе, и тут его снова вернул к столу телефонный оператор.
– Ваш заказ на разговор с Кубой выполнен. – Он хотел связаться с Пабло Отейсе, ранее известным как Гектор Сантана.
Йоук взял трубку.
– Джек Йоук у телефона.
– Пабло Отейса.
– Сеньор, я корреспондент «Пост»…
– Я помню вас, Джек.
– Мои поздравления по поводу включения вас в состав временного правительства.
– Спасибо.
– Я послал вам свои статьи о Кубе. Вы получили хотя бы одну?
– Нет еще. На почте до сих пор бардак. Но пока с севера не доносятся мегатонные взрывы возмущения, с последующим наплывом журналистов. Это значит, что вы выполняете свои обещания насчет того, что печатать, а что нет.
– Да, сэр. Я не думаю, что в статьях вы найдете что-нибудь, что могло бы вызвать затруднения у вас или у американского правительства.
– Или у моих американских друзей.
– Верно. Сеньор, я знаю, вы заняты. Нам стало известно, что генерала Сабу выдали американскому правительству и его привезли в Вашингтон для предания суду. Что вы можете сказать о нем?
– Он был помощником Чано Альданы. Они использовали кубинские катера и суда ВМС для контрабанды кокаина. Мы передали ФБР все изобличающие его свидетельства, которые смогли собрать, и дали им возможность опросить подчиненных Сабы. Ваши люди остались очень довольны.
– Следует ли ожидать подобных выдач в дальнейшем?
– Возможно. ФБР и американской прокуратуре потребуется время, чтобы оценить все, что у них имеется. И потом, захочет ли Саба говорить. Если американское правительство выдвинет против других кубинцев обвинение в контрабанде наркотиков, мое правительство изучит их и примет решение по каждому случаю в отдельности. Мы дали понять ФБР, что люди, которые просто выполняли приказы, выдаче не подлежат.
– Соответствуют ли действительности слухи о том, что выдача Сабы – это плата за американскую экономическую помощь?
– Выступая от имени моего правительства, я могу сказать, что новое правительство Кубы и правительство Соединенных Штатов будут сотрудничать во многих областях. Экономическая помощь стоит в числе первых в списке неотложных проблем.
– Вы говорите как политик.
– Я и есть политик, Джек. Жду ваших статей.
– Спасибо за потраченное на меня время.
– Всего хорошего. – И Отейса повесил трубку.
Джек Йоук вызвал из памяти компьютера статью о генерале Сабе и начал делать необходимые вставки.
Достав свой автоматический «кольт» сорок пятого калибра, он зарядил полный магазин, а один патрон дослал в патронник. Взвел курок, поставил пистолет на предохранитель и сунул его под подушку. Затем попытался уснуть. Но не смог. Он лежал, уставившись в потолок, стараясь представить, кто мог рассказать, кому и о чем.
Какого черта он настоял на этих двух ночах? Еще две ночи ждать, опасаясь, что кто-то разнесет твою глупую башку?
В тот вечер, когда ему пришлось протопать четыре мили пешком от Мемориала Линкольна до убежища Мак-Нэлли в северо-западной части города, он надеялся, что его нервная система в порядке и все выдержит. Он рассказал историю своего вечернего приключения этому хорьку Билли Инрайту, который, выслушав, оставил его сидеть в спальне, а сам отправился звонить Фримэну.
Он прождал целый час, прислушиваясь к каждому звуку, к приглушенным шагам за стеной. Потом появился Фримэн. Осмотрел царапины на руке и порезы на лице и потребовал, чтобы приличный доктор как следует обработал и перевязал ему раны. В гостиной Билли включил телевизор – там вовсю показывали жертвы, кровь и разбитый автомобиль. Выудив из него все, что хотели, Фримэн и Билли отвезли его к одному шарлатану, которому в свое время до конца жизни запретили заниматься медицинской практикой за то, что он прописывал болеутоляющие средства богатым матронам, страдавшим от ожирения и скуки.
Той ночью основное внимание Харрисон старался сосредоточить на Фримэне. Лицо Мак-Нэлли выражало заботу и ликование, когда он слушал, как Сэмми Зэт убил парня, сидевшего в машине позади него, сокрушив ему при этом гортань. Он смеялся во время рассказа о скоростной погоне, завершившейся фатальным столкновением. Настоящий балаган. Ха-ха-ха.
– Извините, мистер Йоук, – живо отозвался женский голос на другом конце провода. – Мистер Лиаракос сегодня не отвечает ни на какие звонки прессы.
– Видите ли, мы готовим статью для завтрашнего выпуска о выдаче генерала Хулио Сабы с Кубы. Сегодня утром ФБР доставило его из Гаваны. Представитель Министерства юстиции сказала, что судить его будут здесь, в Вашингтоне. Еще вчера Большое жюри подготовило секретное обвинительное заключение. По ее словам и по словам представителей прессы в Белом доме, Чано Альдана, клиент мистера Лиаракоса, персонально платил генералу Сабе большие деньги за помощь, которую оказывали кубинцы контрабандистам…
– Видите ли, мистер Йоук, мистер Лиаракос не…
– Он не хотел бы прокомментировать это сообщение?
– Если я скажу «никаких комментариев», то что вы напишете в своей статье?
– Я напишу, что мистер Лиаракос отказался прокомментировать сообщение.
Телефон замолчал. Она поставила его в режим ожидания: Джек Йоук положил ноги на стол и прижал трубку щекой к плечу. Он несколько раз хрустнул суставами пальцев. Альдана и Саба. Связь от А до Я.[40] Жаль, если «Пост» не даст ему обыграть этот нюанс в статье.
Вновь раздался женский голос.
– Мистер Йоук?
– Жду.
– Вы можете сказать следующее: в свете того, что судья Снайдер наложил запрет на открытое обсуждение дела Альданы, мистер Лиаракос не считает возможным комментировать сообщения на эту тему.
– О'кей. Понял. Спасибо.
Он уже почти закончил статью, когда зазвонил телефон.
– Йоук.
– Это Тиш. Извини, я не могла позвонить раньше.
– Привет. Я хотел узнать, не согласишься ли ты пойти со мной завтра на обед к Графтонам? Я собирался позвонить тебе на той неделе, но меня неожиданно выдернули из города. – Последняя фраза была враньем. Он и не собирался звонить ей снова. Но миссис Графтон специально просила привести с собой Тиш Сэмьюэлз. Интересно, что сказала бы миссис Графтон, если бы услышала небольшую речь Тиш по поводу ее литературных амбиций?
– Я читала твои статьи о Кубе. Очень хорошо написано.
– Я провел там все эти дни. Дел было по горло.
– Ты слишком много оправдываешься, Джек. Да, я пойду с тобой к Графтонам. В котором часу?
Слишком много оправданий. Только перед женщинами, подумал Джек Йоук. К чему бы это?
Спустя тридцать минут он беседовал с Оттом о генерале Сабе, и тут его снова вернул к столу телефонный оператор.
– Ваш заказ на разговор с Кубой выполнен. – Он хотел связаться с Пабло Отейсе, ранее известным как Гектор Сантана.
Йоук взял трубку.
– Джек Йоук у телефона.
– Пабло Отейса.
– Сеньор, я корреспондент «Пост»…
– Я помню вас, Джек.
– Мои поздравления по поводу включения вас в состав временного правительства.
– Спасибо.
– Я послал вам свои статьи о Кубе. Вы получили хотя бы одну?
– Нет еще. На почте до сих пор бардак. Но пока с севера не доносятся мегатонные взрывы возмущения, с последующим наплывом журналистов. Это значит, что вы выполняете свои обещания насчет того, что печатать, а что нет.
– Да, сэр. Я не думаю, что в статьях вы найдете что-нибудь, что могло бы вызвать затруднения у вас или у американского правительства.
– Или у моих американских друзей.
– Верно. Сеньор, я знаю, вы заняты. Нам стало известно, что генерала Сабу выдали американскому правительству и его привезли в Вашингтон для предания суду. Что вы можете сказать о нем?
– Он был помощником Чано Альданы. Они использовали кубинские катера и суда ВМС для контрабанды кокаина. Мы передали ФБР все изобличающие его свидетельства, которые смогли собрать, и дали им возможность опросить подчиненных Сабы. Ваши люди остались очень довольны.
– Следует ли ожидать подобных выдач в дальнейшем?
– Возможно. ФБР и американской прокуратуре потребуется время, чтобы оценить все, что у них имеется. И потом, захочет ли Саба говорить. Если американское правительство выдвинет против других кубинцев обвинение в контрабанде наркотиков, мое правительство изучит их и примет решение по каждому случаю в отдельности. Мы дали понять ФБР, что люди, которые просто выполняли приказы, выдаче не подлежат.
– Соответствуют ли действительности слухи о том, что выдача Сабы – это плата за американскую экономическую помощь?
– Выступая от имени моего правительства, я могу сказать, что новое правительство Кубы и правительство Соединенных Штатов будут сотрудничать во многих областях. Экономическая помощь стоит в числе первых в списке неотложных проблем.
– Вы говорите как политик.
– Я и есть политик, Джек. Жду ваших статей.
– Спасибо за потраченное на меня время.
– Всего хорошего. – И Отейса повесил трубку.
Джек Йоук вызвал из памяти компьютера статью о генерале Сабе и начал делать необходимые вставки.
* * *
Сказать, что Харрисон Рональд был озабочен, направляясь в пятницу вечером на работу, значит ничего не сказать. После второго телефонного разговора со спецагентом Хупером он около часа бродил по улицам, а затем неохотно, но все же повернул назад к дому.Достав свой автоматический «кольт» сорок пятого калибра, он зарядил полный магазин, а один патрон дослал в патронник. Взвел курок, поставил пистолет на предохранитель и сунул его под подушку. Затем попытался уснуть. Но не смог. Он лежал, уставившись в потолок, стараясь представить, кто мог рассказать, кому и о чем.
Какого черта он настоял на этих двух ночах? Еще две ночи ждать, опасаясь, что кто-то разнесет твою глупую башку?
В тот вечер, когда ему пришлось протопать четыре мили пешком от Мемориала Линкольна до убежища Мак-Нэлли в северо-западной части города, он надеялся, что его нервная система в порядке и все выдержит. Он рассказал историю своего вечернего приключения этому хорьку Билли Инрайту, который, выслушав, оставил его сидеть в спальне, а сам отправился звонить Фримэну.
Он прождал целый час, прислушиваясь к каждому звуку, к приглушенным шагам за стеной. Потом появился Фримэн. Осмотрел царапины на руке и порезы на лице и потребовал, чтобы приличный доктор как следует обработал и перевязал ему раны. В гостиной Билли включил телевизор – там вовсю показывали жертвы, кровь и разбитый автомобиль. Выудив из него все, что хотели, Фримэн и Билли отвезли его к одному шарлатану, которому в свое время до конца жизни запретили заниматься медицинской практикой за то, что он прописывал болеутоляющие средства богатым матронам, страдавшим от ожирения и скуки.
Той ночью основное внимание Харрисон старался сосредоточить на Фримэне. Лицо Мак-Нэлли выражало заботу и ликование, когда он слушал, как Сэмми Зэт убил парня, сидевшего в машине позади него, сокрушив ему при этом гортань. Он смеялся во время рассказа о скоростной погоне, завершившейся фатальным столкновением. Настоящий балаган. Ха-ха-ха.