Страница:
— Чертовщина всякая мерещится…
Тропа вывела их на лесную дорогу. Тут же, при дороге они наткнулись на следы костра.
— Попутчики… — сказал хазарин, кивая на следы чьего-то ночлега. — Похоже, в них теперь недостатка не будет…
Дорога в этом месте была утоптанной и уезженной, а на обочине лежал остов разбитой телеги.
Они шли настороженные бедой. Глаза и уши Избора и Исина ловили все, что происходило вокруг, все, что могло стать новой неприятностью. Только Гаврила шел спокойно, глядя не по сторонам, а под ноги.
Избор сказал:
— Теперь иди по сторонам поглядывай. С любой стороны удара жди….
Масленников в ответ только головой покрутил, словно удивлялся, что попал в такую заваруху.
— И спереди жжет и сзади жжет….
— Как в костре сидишь… — согласился Исин.
— Как в крапиве, — поправил его Гаврила не отрывая взгляда от земли.
— Что?
— Как в крапиве, говорю, — повторил Гаврила. Он поднял глаза и вздохнул. — В костре опасно, а в крапиве обидно.
— Нашел с чем сравнить… А мне вот все кажется, что я карась в сметане.
Он развел руки в стороны, обнимая туман.
— Словно кто глаза завязал и уши заткнул … А это похуже будет, чем в крапиве сидеть… — добавил Избор.
— Ну уж и хуже?
— Хуже, хуже! — подтвердил хазарин. — Я скольких карасей в сметане видел и не один из них хорошо не кончил…
Тропинка поворачивала и он предостерегающе поднял руку. Гаврила скрипнул зубами и вздохнул.
— Ты чего?
Удивляясь их непониманию Масленников воскликнул.
— Ну что вы по сторонам смотрите? Беду что ли ищите? О другом помыслите: если кто умудрился с нами такое сотворить, то чего ему стоило просто поубивать нас? А ведь не убил… Не убил?
Он легкомысленно ткнул хазарина пальцем под ребро. Тот неуверенно хохотнул, но беспокойства Гаврилова не понял.
— Тот, что это сделал, на мелочи в кустах размениваться не будет… Не засады по кустам искать нужно, а думать почему живы до сих пор…
— А корчма вчера вечером?
Масленников махнул рукой и пройдя меж них и, ничего не опасаясь, пошел прямо за поворот.
— Это не чужой ум, а наша глупость…
— Может ты и прав, — сказал ему в спину Избор. — Только я тебе другое скажу. Боги, они только тех берегут, кто о себе сам может позаботится.
От этих слов в нем словно прибывало силы. Он задрал голову и упрямо выпятил подбородок:
— А уж коли я по дороге иду, то под ноги поглядываю. У нас на Руси ни один волхв ни ям на дорогах, ни разбойников в кустах отменить не сможет.
После ночевки в лесу они мерили дорогу ногами уже больше часа, но пока их никто не догнал и не попался навстречу.
— Крепко спят в этих местах… — поглядывая на начавшее уже припекать солнце.
— Кто крепко спит — тот дольше живет… — Избор вытер лоб и стряхнул капли на дорогу.
— Почему это?
— На глупости меньше времени остается.
Он поискал в голове подходящий к случаю пример, но там было так пусто, что он вздохнул и выругался.
— Надо же попали! Прохожих нет, ни села, ни деревеньки… Лошадей купить негде.
— Да… Раз с вечера не везет, то хоть и не просыпайся…
Кусты левее них стали реже и в их дорогу влилась еще одна лесная тропа. Она была ни шире и не утоптанней, чем та, по которой шли они, но невольно все задержались, выбирая куда идти. Это была минута тишины.
Неожиданно для всех Гаврила уселся на землю и засмеялся. Смеялся он с удовольствием, даже повизгивал от накативших чувств. Избор с Исином молчали, понимая, что отсмеявшись тот объяснит что к чему.
— Во как прижало, — сквозь слезы простонал Масленников. — Даже поспорить куда дальше идти и то не можем!
Исин неуверенно улыбнулся, а Исин выпятив челюсть обошел Гаврилу и зашагал по дороге.
— Ты чего? — спросил в спину хазарин.
— Ничего…
Он повернулся и ударил кулаком по дереву.
— Нечего сопли пережевывать! Обломилось нам? Обломилось! Ну так что? Надо этого умника найти, да по сопатке гада, а не смешки разводить…
Гаврила успокоился, вытер слезы.
— Да, все верно… Только уж больно неожиданно это — себя дитем малым чувствовать…
— Значит достали мы их! — убежденно сказал Исин. — Так достали, что пришлось им на нас волшбу потратить…
Уже не думая куда они держат путь они пошли вперед, ощущая, что Судьба не оставит их своим попечением. Не вспоминая более о беде они шли, общими усилиями вытаскивая из памяти названия деревьев, цветов и птиц, что встречались по дороге.
Солнце поднялось еще на пол пальца, когда за спиной возник, и начал потихоньку догонять цокот копыт. Они по разу оглянулись и каждый увидел позади себя тележку с одиноким возничим. Тележка неспешно пылила, влекомая парой лошадок и Избор почувствовал желание спросить что-нибудь, у нагоняющего их человека, но подумал, что спрашивать-то вообщем-то нечего.
Тележка поравнялась с ними. Возничий покачивая маленьким, с кулак, узелком, мельком посмотрел на странников, оценивая насколько опасными могут оказаться люди, встреченные на лесной дороге. Избор безразлично ответил взглядом на взгляд, но тут в глазах возчика плеснула радость узнавания. Он весело охнул и закричал:
— О! Здорово, богатыри! Как добрались? Опять нам судьба свидится…
От неожиданности Избор встал и возчик, чтобы не вырваться вперед, потянул вожжи на себя. Воевода смотрел на него, потом на телегу, стараясь вызвать в памяти хоть какой отклик.
— Не узнаете? — спросил возчик, веселым, хоть и чуть обиженным голосом.
— Нет, — честно ответил Гаврила. — А ты нас?
— А что такое? — спросил хазарин, опуская руку на кинжал. — Может, было что промеж нас? Так мы…
— Было, было, — широко улыбнулся возчик. Он осторожно поставил свой узелок рядом с собой. — Мы с вами…
— Что? — спросил Гаврила, готовый к любому повороту. Человек в телеге был один, а куда одному против всех?
Тот махнул рукой, словно движение этим отбрасывал несуразность их поведения.
— Да хватит вам шутить… Что ж вы забыли как у князя Голубева любимое чудовище загубили?
Они переглянулись. На каждом из трех лиц мелькнуло одинаковое выражение — попытка вспомнить хоть что-нибудь, хоть отдаленно похожее на то, о чем говорит этот непонятный встречный и отчаяние.
— Мы? — спросил Исин, перестав бороться со своей памятью.
— Ты!
Исин дернулся, словно перст возчика ткнул его в грудь и глазами заморгал. Сераслан заметил это и тогда уже с недоверчивой насмешкой спросил:
— Может быть ты и про княжну забыл?
Хазарин открыл, было рот, но быстро соображавший Избор тронул его за плечо и сказал оглядываясь:
— Слушай, проезжий… Похоже, что ты кое-чего о нас действительно знаешь. Рассказал бы нам про нас… Мы заплатим.
Тот посмотрел на него, неуверенно улыбнулся.
— Да что с вами? Вы что, и вправду меня не помните? Я Сераслан!
— Расскажи, что знаешь, — мрачно сказал Гаврила, опираясь на тележку.
В шесть глаз они смотрели на него с непонятной надеждой и Сераслан перебирал вожжи, не зная что делать.
В растерянности он пристально заглянул каждому в глаза и понял, что они не лгут. Он прикусил губу, соображая что предпринять, и мял ее зубами, пока позади не звякнула уздечка. Лошадь кивала, словно приглашала его к откровенности. Чувствуя себя последним дураком он пожал плечами и показал на телегу.
— Ладно… Садитесь!
Он сделал движение, что бы повернуться, но Избор останови его, положив руку на плечо.
— Погоди, Сераслан, постой. Я боюсь по себя такое услышать, что на ногах не устою, так что давай-ка лучше на землю присядем…
Чуть помедлив Сераслан кивнул и теперь Гаврила прикусил губу, заранее ужасаясь тому, что услышит. Они уселись под кустами, отведя лошадь с тележкой в сторону.
— Много я вам не скажу, потому как знаю я вас не долго, — сказал наконец Сераслан. — С неделю тому назад встретились мы на дороге в Липовец — стольный город князя Голубева. Вы трое, оружные, на конях…
— Оружие это же было? — Избор вытащил меч и положил перед волхвом. Тот всмотрелся, покачал головой.
— Не знаю. Не помню. Вроде бы нет…
— Не перебивай его, — попросил Гаврила. — Пусть рассказывает.
Глава 47
Глава 48
Тропа вывела их на лесную дорогу. Тут же, при дороге они наткнулись на следы костра.
— Попутчики… — сказал хазарин, кивая на следы чьего-то ночлега. — Похоже, в них теперь недостатка не будет…
Дорога в этом месте была утоптанной и уезженной, а на обочине лежал остов разбитой телеги.
Они шли настороженные бедой. Глаза и уши Избора и Исина ловили все, что происходило вокруг, все, что могло стать новой неприятностью. Только Гаврила шел спокойно, глядя не по сторонам, а под ноги.
Избор сказал:
— Теперь иди по сторонам поглядывай. С любой стороны удара жди….
Масленников в ответ только головой покрутил, словно удивлялся, что попал в такую заваруху.
— И спереди жжет и сзади жжет….
— Как в костре сидишь… — согласился Исин.
— Как в крапиве, — поправил его Гаврила не отрывая взгляда от земли.
— Что?
— Как в крапиве, говорю, — повторил Гаврила. Он поднял глаза и вздохнул. — В костре опасно, а в крапиве обидно.
— Нашел с чем сравнить… А мне вот все кажется, что я карась в сметане.
Он развел руки в стороны, обнимая туман.
— Словно кто глаза завязал и уши заткнул … А это похуже будет, чем в крапиве сидеть… — добавил Избор.
— Ну уж и хуже?
— Хуже, хуже! — подтвердил хазарин. — Я скольких карасей в сметане видел и не один из них хорошо не кончил…
Тропинка поворачивала и он предостерегающе поднял руку. Гаврила скрипнул зубами и вздохнул.
— Ты чего?
Удивляясь их непониманию Масленников воскликнул.
— Ну что вы по сторонам смотрите? Беду что ли ищите? О другом помыслите: если кто умудрился с нами такое сотворить, то чего ему стоило просто поубивать нас? А ведь не убил… Не убил?
Он легкомысленно ткнул хазарина пальцем под ребро. Тот неуверенно хохотнул, но беспокойства Гаврилова не понял.
— Тот, что это сделал, на мелочи в кустах размениваться не будет… Не засады по кустам искать нужно, а думать почему живы до сих пор…
— А корчма вчера вечером?
Масленников махнул рукой и пройдя меж них и, ничего не опасаясь, пошел прямо за поворот.
— Это не чужой ум, а наша глупость…
— Может ты и прав, — сказал ему в спину Избор. — Только я тебе другое скажу. Боги, они только тех берегут, кто о себе сам может позаботится.
От этих слов в нем словно прибывало силы. Он задрал голову и упрямо выпятил подбородок:
— А уж коли я по дороге иду, то под ноги поглядываю. У нас на Руси ни один волхв ни ям на дорогах, ни разбойников в кустах отменить не сможет.
После ночевки в лесу они мерили дорогу ногами уже больше часа, но пока их никто не догнал и не попался навстречу.
— Крепко спят в этих местах… — поглядывая на начавшее уже припекать солнце.
— Кто крепко спит — тот дольше живет… — Избор вытер лоб и стряхнул капли на дорогу.
— Почему это?
— На глупости меньше времени остается.
Он поискал в голове подходящий к случаю пример, но там было так пусто, что он вздохнул и выругался.
— Надо же попали! Прохожих нет, ни села, ни деревеньки… Лошадей купить негде.
— Да… Раз с вечера не везет, то хоть и не просыпайся…
Кусты левее них стали реже и в их дорогу влилась еще одна лесная тропа. Она была ни шире и не утоптанней, чем та, по которой шли они, но невольно все задержались, выбирая куда идти. Это была минута тишины.
Неожиданно для всех Гаврила уселся на землю и засмеялся. Смеялся он с удовольствием, даже повизгивал от накативших чувств. Избор с Исином молчали, понимая, что отсмеявшись тот объяснит что к чему.
— Во как прижало, — сквозь слезы простонал Масленников. — Даже поспорить куда дальше идти и то не можем!
Исин неуверенно улыбнулся, а Исин выпятив челюсть обошел Гаврилу и зашагал по дороге.
— Ты чего? — спросил в спину хазарин.
— Ничего…
Он повернулся и ударил кулаком по дереву.
— Нечего сопли пережевывать! Обломилось нам? Обломилось! Ну так что? Надо этого умника найти, да по сопатке гада, а не смешки разводить…
Гаврила успокоился, вытер слезы.
— Да, все верно… Только уж больно неожиданно это — себя дитем малым чувствовать…
— Значит достали мы их! — убежденно сказал Исин. — Так достали, что пришлось им на нас волшбу потратить…
Уже не думая куда они держат путь они пошли вперед, ощущая, что Судьба не оставит их своим попечением. Не вспоминая более о беде они шли, общими усилиями вытаскивая из памяти названия деревьев, цветов и птиц, что встречались по дороге.
Солнце поднялось еще на пол пальца, когда за спиной возник, и начал потихоньку догонять цокот копыт. Они по разу оглянулись и каждый увидел позади себя тележку с одиноким возничим. Тележка неспешно пылила, влекомая парой лошадок и Избор почувствовал желание спросить что-нибудь, у нагоняющего их человека, но подумал, что спрашивать-то вообщем-то нечего.
Тележка поравнялась с ними. Возничий покачивая маленьким, с кулак, узелком, мельком посмотрел на странников, оценивая насколько опасными могут оказаться люди, встреченные на лесной дороге. Избор безразлично ответил взглядом на взгляд, но тут в глазах возчика плеснула радость узнавания. Он весело охнул и закричал:
— О! Здорово, богатыри! Как добрались? Опять нам судьба свидится…
От неожиданности Избор встал и возчик, чтобы не вырваться вперед, потянул вожжи на себя. Воевода смотрел на него, потом на телегу, стараясь вызвать в памяти хоть какой отклик.
— Не узнаете? — спросил возчик, веселым, хоть и чуть обиженным голосом.
— Нет, — честно ответил Гаврила. — А ты нас?
— А что такое? — спросил хазарин, опуская руку на кинжал. — Может, было что промеж нас? Так мы…
— Было, было, — широко улыбнулся возчик. Он осторожно поставил свой узелок рядом с собой. — Мы с вами…
— Что? — спросил Гаврила, готовый к любому повороту. Человек в телеге был один, а куда одному против всех?
Тот махнул рукой, словно движение этим отбрасывал несуразность их поведения.
— Да хватит вам шутить… Что ж вы забыли как у князя Голубева любимое чудовище загубили?
Они переглянулись. На каждом из трех лиц мелькнуло одинаковое выражение — попытка вспомнить хоть что-нибудь, хоть отдаленно похожее на то, о чем говорит этот непонятный встречный и отчаяние.
— Мы? — спросил Исин, перестав бороться со своей памятью.
— Ты!
Исин дернулся, словно перст возчика ткнул его в грудь и глазами заморгал. Сераслан заметил это и тогда уже с недоверчивой насмешкой спросил:
— Может быть ты и про княжну забыл?
Хазарин открыл, было рот, но быстро соображавший Избор тронул его за плечо и сказал оглядываясь:
— Слушай, проезжий… Похоже, что ты кое-чего о нас действительно знаешь. Рассказал бы нам про нас… Мы заплатим.
Тот посмотрел на него, неуверенно улыбнулся.
— Да что с вами? Вы что, и вправду меня не помните? Я Сераслан!
— Расскажи, что знаешь, — мрачно сказал Гаврила, опираясь на тележку.
В шесть глаз они смотрели на него с непонятной надеждой и Сераслан перебирал вожжи, не зная что делать.
В растерянности он пристально заглянул каждому в глаза и понял, что они не лгут. Он прикусил губу, соображая что предпринять, и мял ее зубами, пока позади не звякнула уздечка. Лошадь кивала, словно приглашала его к откровенности. Чувствуя себя последним дураком он пожал плечами и показал на телегу.
— Ладно… Садитесь!
Он сделал движение, что бы повернуться, но Избор останови его, положив руку на плечо.
— Погоди, Сераслан, постой. Я боюсь по себя такое услышать, что на ногах не устою, так что давай-ка лучше на землю присядем…
Чуть помедлив Сераслан кивнул и теперь Гаврила прикусил губу, заранее ужасаясь тому, что услышит. Они уселись под кустами, отведя лошадь с тележкой в сторону.
— Много я вам не скажу, потому как знаю я вас не долго, — сказал наконец Сераслан. — С неделю тому назад встретились мы на дороге в Липовец — стольный город князя Голубева. Вы трое, оружные, на конях…
— Оружие это же было? — Избор вытащил меч и положил перед волхвом. Тот всмотрелся, покачал головой.
— Не знаю. Не помню. Вроде бы нет…
— Не перебивай его, — попросил Гаврила. — Пусть рассказывает.
Глава 47
Исин повернулся к нему.
— Тебя зовут Гаврила Масленников. Ты мне крышу на тележке проломил.
Он кивнул, показывая куда нужно смотреть.
— Кто ты не знаю. Может быть и тот самый Гаврила…
Гаврила нахмурился.
— Какой это «тот самый»?
— Есть, говорят, в Киевской дружине, у князя Владимира, богатырь Гаврила Масленников. Про него и песни поют и былины сложены… Когда свара началась…
— Какая свара? — спросил теперь сам Гаврила. — Ты, друг, давай как-то по порядку. А то у меня в ушах звенеть начало…
Исин глубоко вздохнул и начал с самого начала:
— На дороге, где мы встретились, по велению князя Голубева собрались поединщики с чудовищем воевать.
Гаврила с Исином переглянулись.
— Что, и мы с ними?
— Нет. Вы как раз по своим делам мимо ехали, вроде в Киев. Так вот, когда свара началась и народ разбежался то пришлось вам с чудовищем разобраться.
Сераслан повернулся к Гавриле и вспомнил.
— Да! У тебя с рукой что-то интересное… Как-то ты по ней стучишь и большие врагам от этого неприятности выходят…
Гаврила с интересом посмотрел на ладони, сжал — разжал пальцы в кулаки.
— Так вот Исин, сотник Пинского князя Брячеслава, это чудище убил.
Гаврила с Избором с сомнением посмотрели на удивленного хазарина — уж больно он не походил ни на сотника, ни, тем более, на победителя чудовищ. Это так ясно нарисовалось на его лице, что Сераслан, чтобы не показаться лжецом признался:
— Ну и я, конечно, помог малость. Ну да это не в счет, между нами…
— Про меня все? — спросил Исин, уже получивший от жизни больше, чем мог рассчитывать.
— Нет еще. Ты просил от всех вас привет журавлевскому князю Круторогу передать.
Это уже походило на издевательство и хазарин нахмурясь переспросил:
— Я что, еще и журавлевского князя знаю?
Сераслан в своих словах издевки не усмотрел и спокойно ответил.
— Выходит, знаешь…
Хазарин восхищаясь сам собой покачал головой. То, что он узнавал о себе уже переставало радовать и начинало пугать. Чуть высокомерно он посмотрел на Избора.
— Просто привет и все?
Сераслан прикрыл глаза припоминая.
— Просил сказать, что привет от тех, кто в прошлом году у него летучий корабль одалживал…. Обещал, что вы еще как-нибудь к нему загляните, что бы, значит, готовился… Да! И еще! Поскольку ты чудовище угробил, то теперь должен на княжеской дочери жениться.
Это было уже чересчур. Исин отчетливо щелкнув зубами закрыл рот. Потом открыл, потом снова закрыл.
Сераслан посмотрел на Избора.
— Про тебя ничего не скажу. Знаю только что зовут тебя Избор и вот им, — он кивнул на обездвиженного счастьем и удивлением хазарина, — командуешь. Во всяком случае ты его ругал, а он тебя нет… Огрызался правда.
Избор отмахнулся. Не это сейчас было главным.
— После свары мы разъехались и все?
— После свары вы к князю Голубеву попали, а вот потом… Той же ночью на терем враги налетели на коврах самолетах…
Гаврила стукнул себя кулаком по коленке.
— Я же говорил волшба… Не может такого быть чтоб в этом деле без колдовства обошлось!
— И что мы? — перебил его Исин, приготовившийся выслушать новую порцию славословий.
— Вы и тут встряли. Вороги терем зажгли, а Гаврила вот их кулаком своим прямо в небе расплющивал…
— Как я это делал-то? — спросил Гаврила с интересом, глядя на руки. — Не запомнил, часом?
Сераслан развел руками.
— Какая-то волшба у тебя есть, а какая — не разобрать… Да и это я со слов говорю. Я-то во двор вышел, когда вы исчезли…
— Что, прямо так и исчезли? — с интересом спросил Исин. Он представил как растворяется в воздухе при почтительном молчании большого скопления князей, бояр, красивых женщин и простого люда. Это было достойно.
— Да нет… Как врагов отбили, так и ушли за ворота, да пошли по своим делам.
Он повернулся к Избору.
— Ты все говорил дело у вас важное да срочное в Киеве… Торопитесь…
Сераслан шевелил губами, вспоминая подробности. Гаврила смотрел на него, размышляя что такое случилось с его рукой, если она может делать такие чудеса.
— Ну, все рассказал?
— Да почти все… После этого князь наш, да воевода Слепень искали вас…
— Жаль, что не нашли… — сказал хазарин, представляя себя рядом с красавицей — княжной.
Сераслан засмеялся.
— Если бы! Нашли. Только взять не сумели.
Он кивнул на Гаврилу, задумчиво разглядывавшего свои руки.
— Вон Гаврила рукой своей мост через реку сломал, да ушли вы от погони. Наши-то все же переправились, а тут вы как увидели, что вас догоняют, так колдовством гору сделали и ушли за нее, как в воду канули…
Избор глотнул. Гаврилова правда выплывала наверх. Вокруг них ходили такие силы, что впору было шапку снять и выматериться… Он не сделал ни того ни другого, а только спросил:
— Не врешь?
Брови у Сераслана сдвинулись. Он все еще думал, что богатыри притворяются.
— А вы-то и вправду сами ничего не помните?
Избор неловко замолчал. Потом вымолвил:
— Извини…. Мой рассказ твоего покороче будет. Мы вчера проснулись, как родились заново. Никто ничего не помнит. Хорошо хоть имен не забыли…
Сераслан молчал долго, качал головой, а потом, подытоживая невеселые мысли, сказал:
— Видно сильным людям вы поперек дороги встали…
Избор кивнул.
— Вот Гаврила тоже так думает.
Гаврила сидел мрачный, а Исин улыбался так, словно происходящее его не касалось.
Избор подмигнул хазарину.
— Ну, что, ясно стало, кто ты есть на этой земле?
— Ясно стало, что не червь, не улитка, а человек князьям заметный… — с достоинством ответил Исин.
— Не забудь еще, что я вроде бы твой начальник.
— Ну это только «вроде бы».
Обрывая опасный разговор хазарин обратился к Сераслану.
— Ты сам то куда направлялся?
— Я? К Старцу еду… Князь просил грамоту отвезти. А потом уж к Хайкину, в Журавлевское княжество.
Он произнес слово Старец так, что всем стало понятно, что это не рядовой старик, а Старец. С заглавной буквы
— Что за Старец?
— Есть тут такой… Он все знает.
Избор прищурился, наклонил голову, словно плохо слышал.
— Что знает?
— Все, — ответил Сераслан. — Все на свете…. На любой вопрос ответ дать может.
Они переглянулись. Мысль, пришедшая в голову Избору одновременно заскочила и в две других…
— Это как?
— Никто не знает как, а только кто к нему с вопросом придет, так обязательно с ответом вернется.
Исин наклонился вперед, глаза заблестели.
— Вот кто нам поможет! Раз все знает, то и про нас расскажет.
Они посмотрели на Сераслана, а тот, поняв, что разговор затянется, поднялся и пошел к тележке.
— Возможно. Давайте-ка мы это на сытое брюхо обмозгуем…. Вы не емши, я — не жрамши… А у Старца, если и попадем туда, не накормят.
Волхв растряс мешки, достал хлеба и мяса, высыпал десяток репок.
— Угощайтесь, чем есть…
Глядя на тающее на глазах угощение он задумался.
— Попробовать можно… Только все это не просто будет. Ведь незваными едете… А к старцу, между прочим просто так не попасть — к нему столько народу едет, что очередь…
— Неужто?
— Да. Он князей там принимает разных. Конечно и простого человека не отталкивает, но придется в очереди недели две постоять…
Богатыри помрачнев переглянулись.
— А есть у нас эти две недели? — сказал за всех Гаврила. — Не знаю…
— Придется вламываться и старичка уговаривать, — сказал Исин поглаживая рукоять меча. — Мне, почему-то кажется, что это в нашей жизни не первый раз будет.
— Вряд ли выйдет.
Избор свысока посмотрел на Хазарина.
— Неужто не вломимся? — насмешливо спросил тот.
— Вломиться-то вломимся… И перепугаем всех, кого сможем, только будет ли нам от этого прок и польза? Станет ли он с нами вообще разговаривать? Я бы не стал…
— Я бы на его месте тоже, — неожиданно согласился с Избором Гаврила. — Только не забывай, что в этот момент мы будем на своем месте, а он — на своем.
Он поднялся и ветки ударили его по плечам, словно приглашали сидеть под ними и дальше.
— Ни чести тут ни славы не высидишь… Пошли Старца искать. Далеко это хоть отсюда?
— Раз везти начало, то не остановится… — сказал Сераслан. — Довезу. Тут рядом.
Теперь у них появилась цель.
Уместившись в тележке они направились к Старцу. На ходу Сераслан просветил их насчет того, что последнее время творилось на Руси.
В разговорах прошло больше часа, а когда лес расступился и отхлынул за спину Сераслан остановил лошадь.
— Смотрите.
Он показал на небо впереди, располосованное дымами костров.
— Что это там? — спросил Исин.
— Люди костры жгут. — Объяснил Сераслан. — Обычное дело. Своей очереди дожидаются…
Хазарин не поленился и пересчитал сколько их там. С правой стороны, куда сворачивала дорога, огибая большую группу сосен, он насчитал их почти полтора десятка, а слева они вообще сливались в дымную пелену.
— А не пожар?
Сераслан тронул лошадь вперед.
— Тут всегда так…
Когда деревья расступились перед ними они оказались на широкой поляне. У дальнего конца ее стоял невысокий, всего в два поверха дом. Он был широк и от этого казалось, что он приник к земле, словно зверь перед прыжком. Вокруг дома широкой дугой, а может и кольцом — отсюда не было видно — расположился простецкий плетень с воротами. Внутри охваченного им земляного круга, рядом с домом стояли какие-то хозяйственные постройки.
По другую сторону плетня поле сверкало огоньками костров. Там стояли повозки, шатры и шалаши, в которых ждали своей очереди желающие поведать Старцу о своих бедах и прикоснуться к его мудрости.
— Людно тут, — удивился хазарин.
— Бойкое место, — согласился Сераслан. — Да и Старец никому не отказывает. Если есть что сказать — обязательно скажет.
— Как это «если есть что сказать»? — насторожился Гаврила. — Ты же говорил, что он все знает?
Он додумал эту мысль до конца и добавил.
— То есть может и не сказать?
— Лично я о таком не слышал, — честно сказал Сераслан. — Но не может же он и в самом деле ВСЕ знать… Боги и то, верно, всего не знают… Не Бог же он…
Порыв ветра принес запах навоза — где люди, там и лошади…
— Да, — согласился Исин поморщившись. — Был бы он Богом, то он бы себе для житья другое место выбрал…
По намеченному тысячами ног кругу они обогнули дом и подъехали к воротам.
Опершись на копье там стоял стражник.
Каждому из проезжающих видно было, что стоял он тут для красоты — плетень вокруг дома был настолько низким, что перелезть его в любом месте не составляло никакого труда, но поставили его именно в этом месте. Скорее всего, он даже ничего не охранял, а был этаким указателем — проезжать следовало тут, а не где-то рядом.
Около копейщика тележка встала. Страж посмотрел на них безразлично, но ничего не сказал. Тогда Гаврила слез и пошел открывать ворота.
— Стой! — окликнул его страж — Куда?
— А еще вопросы есть? — спокойно спросил Гаврила отводя в сторону толстую жердину, загораживавшую проезд.
Страж, удивленный невиданным тут прежде нахальством ответил:
— Как не быть? Грамоту покажи…
— Какую грамоту?
Услышав вопрос страж отпрыгнул и выставил перед собой копье.
— Грамота где?
Гаврила сложил пальцы в кулак и погрозил владельцу копья.
— Вот она у меня в кулаке зажата…
Он грозно покачал кулаком, но страж не испугался, а только крепче вцепился в древко. Переводя взгляд с одного на другого страж выбирал момент, чтобы позвать на помощь. Опережая его Сераслан махнул скрученной в трубку грамотой.
— Вот тебе грамота. Мы от князя Голубева.
Страж тут же потерял к ним интерес.
— А чего встали тогда? Проезжай, не задерживай!
— А то что? — нахально спросил Исин.
Страж посмотрел на них и не стал связываться.
— А то опоздаете…
— Тебя зовут Гаврила Масленников. Ты мне крышу на тележке проломил.
Он кивнул, показывая куда нужно смотреть.
— Кто ты не знаю. Может быть и тот самый Гаврила…
Гаврила нахмурился.
— Какой это «тот самый»?
— Есть, говорят, в Киевской дружине, у князя Владимира, богатырь Гаврила Масленников. Про него и песни поют и былины сложены… Когда свара началась…
— Какая свара? — спросил теперь сам Гаврила. — Ты, друг, давай как-то по порядку. А то у меня в ушах звенеть начало…
Исин глубоко вздохнул и начал с самого начала:
— На дороге, где мы встретились, по велению князя Голубева собрались поединщики с чудовищем воевать.
Гаврила с Исином переглянулись.
— Что, и мы с ними?
— Нет. Вы как раз по своим делам мимо ехали, вроде в Киев. Так вот, когда свара началась и народ разбежался то пришлось вам с чудовищем разобраться.
Сераслан повернулся к Гавриле и вспомнил.
— Да! У тебя с рукой что-то интересное… Как-то ты по ней стучишь и большие врагам от этого неприятности выходят…
Гаврила с интересом посмотрел на ладони, сжал — разжал пальцы в кулаки.
— Так вот Исин, сотник Пинского князя Брячеслава, это чудище убил.
Гаврила с Избором с сомнением посмотрели на удивленного хазарина — уж больно он не походил ни на сотника, ни, тем более, на победителя чудовищ. Это так ясно нарисовалось на его лице, что Сераслан, чтобы не показаться лжецом признался:
— Ну и я, конечно, помог малость. Ну да это не в счет, между нами…
— Про меня все? — спросил Исин, уже получивший от жизни больше, чем мог рассчитывать.
— Нет еще. Ты просил от всех вас привет журавлевскому князю Круторогу передать.
Это уже походило на издевательство и хазарин нахмурясь переспросил:
— Я что, еще и журавлевского князя знаю?
Сераслан в своих словах издевки не усмотрел и спокойно ответил.
— Выходит, знаешь…
Хазарин восхищаясь сам собой покачал головой. То, что он узнавал о себе уже переставало радовать и начинало пугать. Чуть высокомерно он посмотрел на Избора.
— Просто привет и все?
Сераслан прикрыл глаза припоминая.
— Просил сказать, что привет от тех, кто в прошлом году у него летучий корабль одалживал…. Обещал, что вы еще как-нибудь к нему загляните, что бы, значит, готовился… Да! И еще! Поскольку ты чудовище угробил, то теперь должен на княжеской дочери жениться.
Это было уже чересчур. Исин отчетливо щелкнув зубами закрыл рот. Потом открыл, потом снова закрыл.
Сераслан посмотрел на Избора.
— Про тебя ничего не скажу. Знаю только что зовут тебя Избор и вот им, — он кивнул на обездвиженного счастьем и удивлением хазарина, — командуешь. Во всяком случае ты его ругал, а он тебя нет… Огрызался правда.
Избор отмахнулся. Не это сейчас было главным.
— После свары мы разъехались и все?
— После свары вы к князю Голубеву попали, а вот потом… Той же ночью на терем враги налетели на коврах самолетах…
Гаврила стукнул себя кулаком по коленке.
— Я же говорил волшба… Не может такого быть чтоб в этом деле без колдовства обошлось!
— И что мы? — перебил его Исин, приготовившийся выслушать новую порцию славословий.
— Вы и тут встряли. Вороги терем зажгли, а Гаврила вот их кулаком своим прямо в небе расплющивал…
— Как я это делал-то? — спросил Гаврила с интересом, глядя на руки. — Не запомнил, часом?
Сераслан развел руками.
— Какая-то волшба у тебя есть, а какая — не разобрать… Да и это я со слов говорю. Я-то во двор вышел, когда вы исчезли…
— Что, прямо так и исчезли? — с интересом спросил Исин. Он представил как растворяется в воздухе при почтительном молчании большого скопления князей, бояр, красивых женщин и простого люда. Это было достойно.
— Да нет… Как врагов отбили, так и ушли за ворота, да пошли по своим делам.
Он повернулся к Избору.
— Ты все говорил дело у вас важное да срочное в Киеве… Торопитесь…
Сераслан шевелил губами, вспоминая подробности. Гаврила смотрел на него, размышляя что такое случилось с его рукой, если она может делать такие чудеса.
— Ну, все рассказал?
— Да почти все… После этого князь наш, да воевода Слепень искали вас…
— Жаль, что не нашли… — сказал хазарин, представляя себя рядом с красавицей — княжной.
Сераслан засмеялся.
— Если бы! Нашли. Только взять не сумели.
Он кивнул на Гаврилу, задумчиво разглядывавшего свои руки.
— Вон Гаврила рукой своей мост через реку сломал, да ушли вы от погони. Наши-то все же переправились, а тут вы как увидели, что вас догоняют, так колдовством гору сделали и ушли за нее, как в воду канули…
Избор глотнул. Гаврилова правда выплывала наверх. Вокруг них ходили такие силы, что впору было шапку снять и выматериться… Он не сделал ни того ни другого, а только спросил:
— Не врешь?
Брови у Сераслана сдвинулись. Он все еще думал, что богатыри притворяются.
— А вы-то и вправду сами ничего не помните?
Избор неловко замолчал. Потом вымолвил:
— Извини…. Мой рассказ твоего покороче будет. Мы вчера проснулись, как родились заново. Никто ничего не помнит. Хорошо хоть имен не забыли…
Сераслан молчал долго, качал головой, а потом, подытоживая невеселые мысли, сказал:
— Видно сильным людям вы поперек дороги встали…
Избор кивнул.
— Вот Гаврила тоже так думает.
Гаврила сидел мрачный, а Исин улыбался так, словно происходящее его не касалось.
Избор подмигнул хазарину.
— Ну, что, ясно стало, кто ты есть на этой земле?
— Ясно стало, что не червь, не улитка, а человек князьям заметный… — с достоинством ответил Исин.
— Не забудь еще, что я вроде бы твой начальник.
— Ну это только «вроде бы».
Обрывая опасный разговор хазарин обратился к Сераслану.
— Ты сам то куда направлялся?
— Я? К Старцу еду… Князь просил грамоту отвезти. А потом уж к Хайкину, в Журавлевское княжество.
Он произнес слово Старец так, что всем стало понятно, что это не рядовой старик, а Старец. С заглавной буквы
— Что за Старец?
— Есть тут такой… Он все знает.
Избор прищурился, наклонил голову, словно плохо слышал.
— Что знает?
— Все, — ответил Сераслан. — Все на свете…. На любой вопрос ответ дать может.
Они переглянулись. Мысль, пришедшая в голову Избору одновременно заскочила и в две других…
— Это как?
— Никто не знает как, а только кто к нему с вопросом придет, так обязательно с ответом вернется.
Исин наклонился вперед, глаза заблестели.
— Вот кто нам поможет! Раз все знает, то и про нас расскажет.
Они посмотрели на Сераслана, а тот, поняв, что разговор затянется, поднялся и пошел к тележке.
— Возможно. Давайте-ка мы это на сытое брюхо обмозгуем…. Вы не емши, я — не жрамши… А у Старца, если и попадем туда, не накормят.
Волхв растряс мешки, достал хлеба и мяса, высыпал десяток репок.
— Угощайтесь, чем есть…
Глядя на тающее на глазах угощение он задумался.
— Попробовать можно… Только все это не просто будет. Ведь незваными едете… А к старцу, между прочим просто так не попасть — к нему столько народу едет, что очередь…
— Неужто?
— Да. Он князей там принимает разных. Конечно и простого человека не отталкивает, но придется в очереди недели две постоять…
Богатыри помрачнев переглянулись.
— А есть у нас эти две недели? — сказал за всех Гаврила. — Не знаю…
— Придется вламываться и старичка уговаривать, — сказал Исин поглаживая рукоять меча. — Мне, почему-то кажется, что это в нашей жизни не первый раз будет.
— Вряд ли выйдет.
Избор свысока посмотрел на Хазарина.
— Неужто не вломимся? — насмешливо спросил тот.
— Вломиться-то вломимся… И перепугаем всех, кого сможем, только будет ли нам от этого прок и польза? Станет ли он с нами вообще разговаривать? Я бы не стал…
— Я бы на его месте тоже, — неожиданно согласился с Избором Гаврила. — Только не забывай, что в этот момент мы будем на своем месте, а он — на своем.
Он поднялся и ветки ударили его по плечам, словно приглашали сидеть под ними и дальше.
— Ни чести тут ни славы не высидишь… Пошли Старца искать. Далеко это хоть отсюда?
— Раз везти начало, то не остановится… — сказал Сераслан. — Довезу. Тут рядом.
Теперь у них появилась цель.
Уместившись в тележке они направились к Старцу. На ходу Сераслан просветил их насчет того, что последнее время творилось на Руси.
В разговорах прошло больше часа, а когда лес расступился и отхлынул за спину Сераслан остановил лошадь.
— Смотрите.
Он показал на небо впереди, располосованное дымами костров.
— Что это там? — спросил Исин.
— Люди костры жгут. — Объяснил Сераслан. — Обычное дело. Своей очереди дожидаются…
Хазарин не поленился и пересчитал сколько их там. С правой стороны, куда сворачивала дорога, огибая большую группу сосен, он насчитал их почти полтора десятка, а слева они вообще сливались в дымную пелену.
— А не пожар?
Сераслан тронул лошадь вперед.
— Тут всегда так…
Когда деревья расступились перед ними они оказались на широкой поляне. У дальнего конца ее стоял невысокий, всего в два поверха дом. Он был широк и от этого казалось, что он приник к земле, словно зверь перед прыжком. Вокруг дома широкой дугой, а может и кольцом — отсюда не было видно — расположился простецкий плетень с воротами. Внутри охваченного им земляного круга, рядом с домом стояли какие-то хозяйственные постройки.
По другую сторону плетня поле сверкало огоньками костров. Там стояли повозки, шатры и шалаши, в которых ждали своей очереди желающие поведать Старцу о своих бедах и прикоснуться к его мудрости.
— Людно тут, — удивился хазарин.
— Бойкое место, — согласился Сераслан. — Да и Старец никому не отказывает. Если есть что сказать — обязательно скажет.
— Как это «если есть что сказать»? — насторожился Гаврила. — Ты же говорил, что он все знает?
Он додумал эту мысль до конца и добавил.
— То есть может и не сказать?
— Лично я о таком не слышал, — честно сказал Сераслан. — Но не может же он и в самом деле ВСЕ знать… Боги и то, верно, всего не знают… Не Бог же он…
Порыв ветра принес запах навоза — где люди, там и лошади…
— Да, — согласился Исин поморщившись. — Был бы он Богом, то он бы себе для житья другое место выбрал…
По намеченному тысячами ног кругу они обогнули дом и подъехали к воротам.
Опершись на копье там стоял стражник.
Каждому из проезжающих видно было, что стоял он тут для красоты — плетень вокруг дома был настолько низким, что перелезть его в любом месте не составляло никакого труда, но поставили его именно в этом месте. Скорее всего, он даже ничего не охранял, а был этаким указателем — проезжать следовало тут, а не где-то рядом.
Около копейщика тележка встала. Страж посмотрел на них безразлично, но ничего не сказал. Тогда Гаврила слез и пошел открывать ворота.
— Стой! — окликнул его страж — Куда?
— А еще вопросы есть? — спокойно спросил Гаврила отводя в сторону толстую жердину, загораживавшую проезд.
Страж, удивленный невиданным тут прежде нахальством ответил:
— Как не быть? Грамоту покажи…
— Какую грамоту?
Услышав вопрос страж отпрыгнул и выставил перед собой копье.
— Грамота где?
Гаврила сложил пальцы в кулак и погрозил владельцу копья.
— Вот она у меня в кулаке зажата…
Он грозно покачал кулаком, но страж не испугался, а только крепче вцепился в древко. Переводя взгляд с одного на другого страж выбирал момент, чтобы позвать на помощь. Опережая его Сераслан махнул скрученной в трубку грамотой.
— Вот тебе грамота. Мы от князя Голубева.
Страж тут же потерял к ним интерес.
— А чего встали тогда? Проезжай, не задерживай!
— А то что? — нахально спросил Исин.
Страж посмотрел на них и не стал связываться.
— А то опоздаете…
Глава 48
Утоптанной дорогой они подъехали к дому.
Старец жил богато — широкое крыльцо, крытое тесовой крышей, резные столбы. Лестница во всю ширину крыльца вела вверх к огромным, как ворота, дверям. На лестнице через три ступени стояли воины охраны.
В дверях их остановили.
— Куда кучей претесь?
Гаврила сбросил чужую руку со своего плеча.
— Да уж не к тебе…
Сераслан, не давая встрече превратиться в драку быстро закончил за богатыря.
— … а к хозяину твоему. Ему послание от князя Голубева.
— Что за письмо? — страж грозно сдвинул брови. — О чем?
— Не знаю, — ответил Сераслан. — Я вежеству обучен — чужих писем не читаю…
В его словах Гаврила услышал упрек, понятный только им двоим — Сераслану и стражнику.
— Я тоже, — быстро откликнулся стражник.
— А я знаю, — улыбаясь своим мыслям и смотря стражу прямо в глаза сказал волхв. — Только ты не себе это в заслугу ставь, а лени своей. Ты ведь все людей резал и читать-то не научился…
В словах Сераслана было столько притворной жалости, что страж заскрипел зубами и отошел в сторону.
— Проходите…
Сераслан вошел первым. Гаврила вторым, задев стража плечом. Тот задираться не стал, только проводил колючим взглядом.
В полутемных сенях воздух пах едой и теплом. Избор глотнул и толкнул в бок зазевавшегося хазарина, уже готового пустить слюни. Появившийся из полумрака человек сказал:
— Нечего рот разевать. Раз пришли — проходите… Ждут вас.
Поднявшись на второй поверх они пошли по длинному коридору. Где-то тихо свиристел сверчок и в такт ему скрипели не плотно подогнанные доски пола.
Сераслан, чуть поотстав от провожатого сказал:
— Вы первыми его спросите, а уж я следом….
— А не…
— Нет, — быстро оборвал Сераслан Гаврилу. — Я хоть чужих писем не читаю, а о чем речь в послании идет догадываюсь…
Он усмехнулся…
— Боюсь, прочитав его Старец сильно огорчится….
За поворотом их опять встретили воины. Гаврила с Избором переглянулись. Кем бы ни был этот Старец, а о себе он позаботиться умел. Ребята у двери стояли плечистые, улыбчивые — видно нравилось им на стариковских харчах силу себе нагуливать.
— Кто такие?
— Князя Голубева посланники!
— Никак ты, Сераслан?
— Спасибо, что узнал, Шупша.
— Старый ты стал, худой какой-то… Силу, вижу, растерял, — сказал страж, оглядывая спутников Сераслана. — Теперь уж и ты без охраны не ездишь…
Сераслан улыбнулся.
— Да, Шупша, твоя правда… Сил у меня поубавилось… Я ведь тут с молодой сошелся, так все силы теперь ей отдаю. На врагов ничего не остается.
Шупша покивал, соглашаясь с неизбежным, и подошел поближе, посмотрел в лицо Гавриле.
— Оружие тут оставьте…
— С какой стати? — спокойно спросил тот.
— К старцу с оружием не ходят.
Он произнес это будничным голосом, и богатыри поняли, что это — непреложный порядок. Гаврила молча отстегнул меч, и кивнул стоявшим за спиной Исину и Избору. Страж осторожно ткнул его в грудь коротким копьем. Кольчуга не звякнула, но Шупша оказался достаточно опытен, что бы почувствовать, что Гаврила носит под курткой.
— Это тоже снимай. Зачем тебе?
Глядя на наконечник перед собой Гаврила ответил:
— Не люблю, когда мне в спину острым тычут…
Он ухватился за копье и отломил стальное жало.
— И когда свет загораживают тоже не люблю…
Нахмурившись, богатырь повернулся и два копья скользнув по спине уперлись ему в грудь. Также легко он обломил и их.
— А уж когда без дела задерживают…
— Так куда ж, ты торопишься? — немного обалдевший от увиденного спроси Шупша.
— К Старцу вашему, за мудростью, — явно зло издеваясь ответил Гаврила. Стражник набычился, наклонил голову.
— Ты чего? — спросил Избор Масленникова. Ссориться с начальником стражи было явно лишним — не последним он тут был человеком. — Какая тебя муха укусила?
— Слишком уж все легко… — сказал Гаврила сквозь зубы. — Слишком уж все просто…
Дверь без скрипа распахнулась, и они очутились в большом зале, плотно забитом разномастно одетыми людьми.
Хоть народу там было — не протолкаться, Старец царил над всем этим сборищем. И дело было не в том, что сидел он на возвышении, а в том, что все головы в этом зале оказались повернуты в его сторону.
«Ученики?» — подумал Гаврила. — «Или ищущие мудрости?»
— Это он? — шепотом спросил Исин у Сераслана.
— Мог бы и не спрашивать. И так видно, — отозвался за волхва Исин.
Створки дверей со стуком сомкнулись и старец поднял взгляд на них. Он привстал и горестно вопросил.
— Опять?
— Он что, тоже нас знает? — спросил Гаврила Избора. — Вишь, мир какой тесный — не спрячешься… Все нас тут знают.
— Нет, — отозвался Избор — Скорее он Сераслана знает. Не знаю кто я на самом деле, но по таким местам я не ходок… Мудрецы вообще скучные люди — не пьют, не дерутся…
Сераслан подтолкнул их в спины.
— Идите, спрашивайте, а то потом не до вас будет…
Они вошли в толпу, как медведи в воду. Люди перед ними расступались, давая им подойти к Старцу и смыкалась за спиной.
Вблизи тот выглядел еще более солидно. Был он не высок и не плечист, но крупная голова и глаза, горевшие каким-то внутренним огнем, выделили бы его из любой толпы. Они подходили, а он смотрел на них, словно читал книгу.
Старец жил богато — широкое крыльцо, крытое тесовой крышей, резные столбы. Лестница во всю ширину крыльца вела вверх к огромным, как ворота, дверям. На лестнице через три ступени стояли воины охраны.
В дверях их остановили.
— Куда кучей претесь?
Гаврила сбросил чужую руку со своего плеча.
— Да уж не к тебе…
Сераслан, не давая встрече превратиться в драку быстро закончил за богатыря.
— … а к хозяину твоему. Ему послание от князя Голубева.
— Что за письмо? — страж грозно сдвинул брови. — О чем?
— Не знаю, — ответил Сераслан. — Я вежеству обучен — чужих писем не читаю…
В его словах Гаврила услышал упрек, понятный только им двоим — Сераслану и стражнику.
— Я тоже, — быстро откликнулся стражник.
— А я знаю, — улыбаясь своим мыслям и смотря стражу прямо в глаза сказал волхв. — Только ты не себе это в заслугу ставь, а лени своей. Ты ведь все людей резал и читать-то не научился…
В словах Сераслана было столько притворной жалости, что страж заскрипел зубами и отошел в сторону.
— Проходите…
Сераслан вошел первым. Гаврила вторым, задев стража плечом. Тот задираться не стал, только проводил колючим взглядом.
В полутемных сенях воздух пах едой и теплом. Избор глотнул и толкнул в бок зазевавшегося хазарина, уже готового пустить слюни. Появившийся из полумрака человек сказал:
— Нечего рот разевать. Раз пришли — проходите… Ждут вас.
Поднявшись на второй поверх они пошли по длинному коридору. Где-то тихо свиристел сверчок и в такт ему скрипели не плотно подогнанные доски пола.
Сераслан, чуть поотстав от провожатого сказал:
— Вы первыми его спросите, а уж я следом….
— А не…
— Нет, — быстро оборвал Сераслан Гаврилу. — Я хоть чужих писем не читаю, а о чем речь в послании идет догадываюсь…
Он усмехнулся…
— Боюсь, прочитав его Старец сильно огорчится….
За поворотом их опять встретили воины. Гаврила с Избором переглянулись. Кем бы ни был этот Старец, а о себе он позаботиться умел. Ребята у двери стояли плечистые, улыбчивые — видно нравилось им на стариковских харчах силу себе нагуливать.
— Кто такие?
— Князя Голубева посланники!
— Никак ты, Сераслан?
— Спасибо, что узнал, Шупша.
— Старый ты стал, худой какой-то… Силу, вижу, растерял, — сказал страж, оглядывая спутников Сераслана. — Теперь уж и ты без охраны не ездишь…
Сераслан улыбнулся.
— Да, Шупша, твоя правда… Сил у меня поубавилось… Я ведь тут с молодой сошелся, так все силы теперь ей отдаю. На врагов ничего не остается.
Шупша покивал, соглашаясь с неизбежным, и подошел поближе, посмотрел в лицо Гавриле.
— Оружие тут оставьте…
— С какой стати? — спокойно спросил тот.
— К старцу с оружием не ходят.
Он произнес это будничным голосом, и богатыри поняли, что это — непреложный порядок. Гаврила молча отстегнул меч, и кивнул стоявшим за спиной Исину и Избору. Страж осторожно ткнул его в грудь коротким копьем. Кольчуга не звякнула, но Шупша оказался достаточно опытен, что бы почувствовать, что Гаврила носит под курткой.
— Это тоже снимай. Зачем тебе?
Глядя на наконечник перед собой Гаврила ответил:
— Не люблю, когда мне в спину острым тычут…
Он ухватился за копье и отломил стальное жало.
— И когда свет загораживают тоже не люблю…
Нахмурившись, богатырь повернулся и два копья скользнув по спине уперлись ему в грудь. Также легко он обломил и их.
— А уж когда без дела задерживают…
— Так куда ж, ты торопишься? — немного обалдевший от увиденного спроси Шупша.
— К Старцу вашему, за мудростью, — явно зло издеваясь ответил Гаврила. Стражник набычился, наклонил голову.
— Ты чего? — спросил Избор Масленникова. Ссориться с начальником стражи было явно лишним — не последним он тут был человеком. — Какая тебя муха укусила?
— Слишком уж все легко… — сказал Гаврила сквозь зубы. — Слишком уж все просто…
Дверь без скрипа распахнулась, и они очутились в большом зале, плотно забитом разномастно одетыми людьми.
Хоть народу там было — не протолкаться, Старец царил над всем этим сборищем. И дело было не в том, что сидел он на возвышении, а в том, что все головы в этом зале оказались повернуты в его сторону.
«Ученики?» — подумал Гаврила. — «Или ищущие мудрости?»
— Это он? — шепотом спросил Исин у Сераслана.
— Мог бы и не спрашивать. И так видно, — отозвался за волхва Исин.
Створки дверей со стуком сомкнулись и старец поднял взгляд на них. Он привстал и горестно вопросил.
— Опять?
— Он что, тоже нас знает? — спросил Гаврила Избора. — Вишь, мир какой тесный — не спрячешься… Все нас тут знают.
— Нет, — отозвался Избор — Скорее он Сераслана знает. Не знаю кто я на самом деле, но по таким местам я не ходок… Мудрецы вообще скучные люди — не пьют, не дерутся…
Сераслан подтолкнул их в спины.
— Идите, спрашивайте, а то потом не до вас будет…
Они вошли в толпу, как медведи в воду. Люди перед ними расступались, давая им подойти к Старцу и смыкалась за спиной.
Вблизи тот выглядел еще более солидно. Был он не высок и не плечист, но крупная голова и глаза, горевшие каким-то внутренним огнем, выделили бы его из любой толпы. Они подходили, а он смотрел на них, словно читал книгу.