Страница:
В 1817 году было видение монахине Тарсилии в Борисовской Тихвинской пустыни. За четыре года до кончины она заболела и почти не вставала с постели, принимая все с благодарностью и смирением. В минуту своей блаженной кончины Тарсилия имела благодатное видение. Присутствующие ничего не видели, но слышали ее беседу с незримой гостьей: «Откуда ты пришла ко мне, прекрасная девица? – спрашивала ее старица. – Ты не из Иерусалима?» И, помолчав немного, продолжала: «Так ты из Иерусалима! Возьми ж мою душечку, возьми ж мою душечку!» С этими словами она начала креститься и вскоре предала душу Богу.
В Трегуляевом Предтеченском монастыре был монах Агапит Задонский, который принял схиму по особому Божию призванию, о чем впоследствии рассказывал: «…Молился усердно, да будет со мною и в сем по воле Господней. Что же однажды во сне вижу? Благолепнейшую и величественную Деву и слышу от Нее: “Схима (такому-то) готова, да он не дождется ее, ты же прими ее”. А в это время, нужно сказать, представлен был к схиме некоторый иеромонах Трегуляева монастыря, который, действительно, еще до разрешения на пострижение епархиального начальства скончался. Между тем благословение архипастырское последовало, и настоятель рассуждал с братиею: кого посвятить в схиму? К удивлению моему, братия указала на меня. Когда объявили мне это, я с благоговением покорился воле Богоматери, изреченной устами настоятеля, и начал готовиться к принятию великого ангельского чина. Помолившись и приняв благословение настоятеля, определил я себе сорокадневное говение. Двадцать дней провел без тягости – в молитве, без сна и пищи, но ослабел и, по совету настоятеля скушав гривенную просфору, около фунта весом, и испив чашу воды, продолжил говение, которое только с помощью Божиею совершил. Предпоследние дни были чрезвычайно тяжки: я весь горел, изнеможение одолело, я впал, так сказать, в забытье тонкого сна, и вижу опять оную Деву, Которая, напомнив мне о немощи моей, приказала с опасением и надеждою не на себя, а на Господа Бога приниматься за особенные подвиги и произнесла: “Крепись и надейся на Меня”. Затем благословила подкрепиться пищею и питием».
В 1813 году в селе Давыдово, что недалеко от Сарова, у крестьянина Бориса Федорова Захарова родилась дочь, которую назвали Неонилой. «Родилась… в Давыдове девочка, имя ей Нишенька; людям она будет на посмеяние, Царице Небесной на прославление!» – предсказал преподобный Серафим Саровский деду Неонилы, Козьме Григорьевичу Кербеневу. С самого отрочества избрав путь подвижничества, девочка, чтобы избежать соблазнов окружающего мира, стала юродствовать, и в своем селе всеми принималась за слабоумную. В первый раз Матерь Божия явилась ей еще в молодости.
Однажды Неонила видела сон – будто стоит она на паперти своей приходской церкви, и вот перед ней сама собою открывается входная дверь, и икона Царицы Небесной, предшествуемая ангелами, несется по воздуху с паперти, над которою устроена была колокольня, прямо в алтарь. В то же время в царских вратах появляется в сиянии Жена и велит Неониле взять икону и убрать ее бархатом, золотом и бисером. В ответ Неонила говорит Царице Небесной, что она бедна и дурочка, как же ей это справить? Владычица же повелела сказать об этом священнику и односельчанам.
Проснувшись, девушка пошла к священнику отцу Иоанну, но он ей не поверил и не стал искать икону, на которую указала Матерь Божия. На другую ночь и на третью сон повторился. Неонила пошла опять к священнику, но тот снова не поверил и, чтобы заставить девушку молчать, послал ее на жнитво в деревню Валтово, за двенадцать верст от Давыдова. Там ей явился во сне угодник Божий Николай Чудотворец с такими словами:
– Приступай к делу, тебе Царицею Небесною назначенному, а то будешь наказана.
На следующую ночь она увидела опять знаменательный сон. На этот раз Матерь Божия уже строго сказала:
– Если ты из боязни не исполнишь Моего повеления, то будешь наказана смертью.
После того как Неонила нашла икону «Утоли моя печали» и поновила ее, как приказала Владычица, она возвратилась в Давыдово и в первый воскресный день пошла к обедне, в свою сельскую церковь. Она молилась со слезами и во время херувимской песни удостоилась снова увидеть Матерь Божию. Та стояла в царских вратах, а угодник Божий Николай Чудотворец – в северных. Неонила упала, не вынесши ослепившего ее света, и услышала голос Владычицы:
– Неонила! Укрась Мой образ «Утоли моя печали», и тогда ты будешь разумна, и Я Сама тебе помогу.
Со времени первого чудесного своего видения Неонила перестала юродствовать и стала жить на пользу и утешение всем к ней обращающимся. Приходской священник о. Иоанн стал ее преследовать: отгонял народ от ее домика, неоднократно жаловался становому приставу, который, веря священнику, взял девушку с братом под арест и отправил в острог.
И тогда ей на помощь пришла Божия Матерь. Она явилась во сне жене станового пристава и сказала:
– Зачем засадил твой муж невинную девицу и брата ее в острог?
Проснувшись, женщина рассказала о видении мужу и тот, пораженный, тотчас же приказал выпустить арестованных на свободу и в собственном экипаже отправил их домой, с предписанием в волостное правление – ничем не оскорблять Неонилу и допускать к ней всех приходящих.
Одновременно явилась Пресвятая Дева и приходскому священнику о. Иоанну, сказав:
– За что ты гонишь Неонилу?!
Вскоре после того он сильно заболел и пред кончиною своею послал за Неонилой, просил у нее прощения и, как только получил его, вскоре умер. Неонила молилась три дня и три ночи у его гроба. На третьи сутки он явился ей во сне и благодарил, говоря:
– Твоими молитвами я получил облегчение; я буду в хорошем месте.
Однажды на Покров, когда ее сожительницы пошли к поздней обедне, Неонила, по нездоровью, осталась дома. Но так как день был праздничный, то она, затворив дверь, стала на молитву. Во время молитвы она сподобилась такого видения: вдруг отворилась пред нею запертая дверь, и дивный свет осветил ее; затем, точно по воздуху, вошла Матерь Божия со святыми апостолами Петром и Павлом, им предшествовали ангелы и пели: «Кто Тебя не ублажит, Пресвятая Дево…»
В жизнеописании Неонилы рассказывается, что Божия Матерь являлась ей на протяжении всей ее жизни:
«Однажды Неонила пришла к своему деду Феодору со словами: “Пойдем, дедушка, на ключи, там свеча горит!” Он исполнил просьбу и, придя, сам видел это пламя. По просьбе Неонилы тогда же был отслужен молебен, после которого она сказала: “Здесь, на этом месте, будет монастырь в честь иконы Божией Матери “Утоли моя печали”, но мне не придется в нем умереть, мне придется выехать из него, для основания другой обители. Так повелевает мне Владычица: я не свое передаю тебе, дедушка, а передаю волю Пречистой…” Свеча продолжала гореть, все находившиеся тут молились с благоговением и страхом; это было последнее чудесное знамение благодати Божией над праведной труженицей перед повелением ей свыше в сонном видении – оставить свой сельский домик и поселиться близ указанного ей оврага, на ту самую часть, где были ключи и являлось горящее пламя. Неонила переселилась на Кряжеву сечь… это было в 1845 году, на 33 году ее жизни.
…В первое время жизнь была суровая, труда было очень много. Неонила, как рассказывают сестры, с нею жившие, твердо уповала на помощь Пресвятой Богородицы, явившейся ей на молитве со словами:
– Неонила! Устрой монастырь во имя Мое, обещаю тебе Свою помощь; Я Сама буду управлять этим делом!»
В этой местности был еще случай явления Богородицы, связанный с подвижницей Неонилой.
Монахиня Валентина (в миру – Вера), с малолетства поступившая со своей матерью на жительство в монастырь к Неониле, рассказывала, как во время трудов по устройству монастыря однажды, когда она пошла с Неонилой в лес, «старица легла на поляне вблизи их убогого жилища, а свою возлюбленную Веруню посадила возле себя. Устремив глаза свои к небу, Неонила молилась молча, затем вдруг быстро встала и с воздетыми руками бросилась на колени, слезы текли из ее глаз, и она громко воскликнула: “А, Веруня! Что я вижу! – Матерь Божия, Владычица Пресвятая, это Тебя я вижу! Ты Сама, Владычица мира, покрываешь нас здесь живущих Своим святым омофором! Матерь Божия! Ты к нам грешным пришла со святыми апостолами, мучениками и всеми святыми!”»
В 1825 году было явление святителю Антонию в Киево-Печерской лавре. За полгода до его хиротонии во епископа Воронежского он получил о том откровение свыше. Вот как сам преосвященный Антоний рассказывал об этом: «Отслужив утреню, пришел я в келью в Лавре и начал читать книгу. В восемь или в девять часов утра отворилась ко мне дверь, и взошла, великолепно убранная, в бриллиантах, Царица и подошла ко мне. Я принужден был встать с кресла, а Она, посмотрев на меня, сказала мне: “Отец Антоний! Иди за мною”. Я в ту же минуту пошел в дверь, а за нами фрейлин шесть или семь и, выйдя из кельи, они пошли к воротам, я за ними и вышел из ворот на улицу. Вдруг подъезжает в четыре лошади карета, а лакей отворяет дверцы в карете, и Она села и сказала мне: “Садись и ты в карету”, и посадила меня по левую сторону, и поскакали очень шибко. Я подумал, что на Подол поехали, но усмотрел, что не туда, а налево, т. е. в поле, и ехали с час или более, а куда? Не знаю. Я, в большом сомнении, сижу, крещусь и творю молитву. Она обернулась ко мне и сказала: “Что ты сомневаешься во Мне? Я такая же женщина, как ты видишь”. Перекрестила меня и замолчала.
Но мы ехали по полю и по большой дороге. Оглянулся я в стекло и вижу с обеих сторон по дороге множество народа – иные стоят, а иные на коленях стоят, и все подняли руки кверху и кланяются нам, а я все удивляюсь, смотря на них. Чем далее едем, тем больше народу Взглянул я в переднее стекло и увидел великолепную церковь: вся снаружи вызолоченная и превысокая, какой у нас в Киеве нет и не было. Подъезжаем мы к церкви, отворились дверцы, и выходит Она с поддержкою лакеев. Она взглянула на меня и сказала: “Выходи и ступай за мною”. Я вышел из кареты и пошел за Нею по устланным коврам персидским и пришел в оную церковь. Она остановилась напротив аналоя и сказала мне: “Становись и ты по левую сторону”, – я вижу, что на аналое крест и Евангелие; все это удивляло меня. Она сказала священнику: “Венчайте”. Я, испугавшись, осмелился уже сказать: “Ваше Величество! Ведь я монах”. Потом, по правилу церковному, как должно, отпели: “Исайе, ликуй”. Она взяла меня за руку и водила вокруг аналоя. По окончании приложились к иконам, и тут уж начали нас поздравлять; но я смотрю: все сторонние люди, в крестах и кавалериях, и никого из них знакомого не видел. Пошли из церкви, сели в карету и поскакали скоро опять. Я сомневался, – куда меня теперь повезут? Ехали столько же времени и приехали опять в Лавру, прямо в наместнический дом. Подъехавши к крыльцу, Она вышла из кареты и говорит мне: “Ступай же и ты”. Тут встретило нас множество народа, но более министров и генералов, а лица их мне совсем незнакомы, только наш митрополит Серапион, который уже давно без ног и из комнаты не выходит. Мы, войдя в залу, сели рядом в креслах; тут начали нас поздравлять с законным браком, а мы откланивались. Потом пошла Она в другую залу и мне приказала следовать за Нею. Войдя в оную, увидели мы, что фрейлины держат большую вощанку во всю залу, которая ветха и совсем худая. Она, подойдя к ней, сказала мне: “Видишь, что она худа, так следует тебе оную исправить заново”. За сим пошла в залы, я за Нею тоже вышел. По выходе оттуда, села в карету и сказала: “Прощай”. Выехала опять в ворота, а я остался по-прежнему в Лавре. Оглянувшись назад, уже на крыльце никого больше не видел из провожатых; тут я задумался – куда идти? – и решился возвратиться опять в свою келью; сел на том же кресле, где и книга еще раскрытая осталась, и задумался: что со мною это случилось? И вздумал пойти к своему духовнику, отцу Вассиану, и рассказал ему, какое со мною случилось происшествие, и он мне на оное сказал: “Это к тебе приходила Царица Небесная, а что повенчан ты с Нею браком, то значит – благословение на тебе Божие и будешь ты архиереем, т. е. владыкою, и дана будет тебе худая епархия, которую ты должен исправить непременно, что означала большая ветхая вощанка”».
На границе Киевской и Херсонской губерний, в селении Сухая Калигорка, имеется чудотворная икона Богоматери. Среди привесок на ней есть серебряная пуля весом в полфунта. В церковной записи о ней говорилось следующее:
В 1828 году во время русско-турецкой войны, полковник С. 3., проходя со своим войском по этой местности, стоял на квартире вблизи села и посетил местный храм, где молился пред чудотворной иконой. На войне он был ранен. Осколок пули застрял около сердца, так, что врачи не надеялись его вылечить. Ухаживавший за раненым денщик видел во сне старца (храм в Сухой Калигорке – во имя апостола Иоанна Богослова), который велел ему сказать своему барину, чтобы тот обратился за помощью к Пресвятой Богоматери. Раненый полковник поверил денщику и стал усердно молиться Пречистой Владычице о своем выздоровлении, при этом вспомнив чудотворный Калигорский образ. Затем, в первый раз за трое суток, он уснул.
Во сне раненый увидел женщину, лицом подобную изображению на Калигорской иконе. Она рукой вынула пулю и сказала: «Встань!» Пробудившись, полковник увидел около себя на постели выпавший из груди осколок. По окончательном выздоровлении своем он велел сделать серебряную пулю, вложить в нее тот осколок и вычеканить на пуле сердце со словами около него: «С. 3.» и «Чем ранен, близ чего, то в жертву приношу». Вместе с пулей полковник прислал и письмо, в котором сообщал о случившемся с ним.
Несколько раз являлась Богоматерь в Киево-Печерской лавре иеро-схимонаху Парфению. Перед рукоположением во священство он имел следующее видение. «Вижу я, – рассказывал он, – что вхожу в алтарь Великой церкви, как бы уготовляясь к служению. У престола стоит неведомый мне архиерей в полном облачении, одесную Жена благолепная в царской одежде, а на престоле Евангелие в необычайном сиянии. Святитель говорит мне: “Пафнутий (имя Парфения до пострижения), возьми Евангелие и священнодействуй”. А я, пораженный светом, окружающим престол и Евангелие, говорю: “Не дерзаю, Владыко святый, приблизиться к престолу святому, не только прикоснуться к Евангелию…” Тогда предстоящая Царица говорит мне неизреченно сладким голосом: “Возьми, Пафнутий, Я поручаюсь за тебя”. – “Если Ты, Владычица, поручаешься (я узнал в царице Пресвятую Деву), то я на все готов; буди воля Твоя!”»
Еще не раз видел Парфений Пресвятую Богородицу. Так, однажды он размышлял, с некоторым сомнением, о читанном где-то – что Пресвятая Дева была первою инокинею на земле. Задремав, он увидел идущую от святых врат Лавры, в сопровождении многочисленного сонма иноков, величественную монахиню в мантии, с жезлом в руках. Приблизившись к нему, она сказала: «Парфений, Я – монахиня!» Он пробудился и с той поры стал именовать Пресвятую Богородицу пещерно-лаврскою Игуменьей.
В другой раз, после всенощного молитвенного бдения, забывшись тонким сном, он видит свою келью наполненной множеством зверообразных чудовищ, которые с яростью устремились на него. В ужасе он возопил: «Пресвятая Владычица моя, Богородица!» И тут дивный свет осиял келью, и в ней предстала Пречистая Дева, в сопровождении Архангела Михаила. Страшилища исчезли, как дым, а Парфений, пробудившись в восторге, увидел сияние на том месте, где стояла Пречистая. В другой раз, молясь перед иконою Богоматери, он просил Владычицу поведать ему, что есть принятое им на себя схимничество. И услышал от Нее голос: «Схимничество есть посвятить себя молитве за весь мир».
В августе 1834 года в селе Преображенском, недалеко от Смоленска, в праздник Покрова Богородицы Ольга Васильевна Азанчевская была исцелена от тяжелого недуга на глазах многих свидетелей. За неделю до этого события Ангел-Хранитель открыл ей, что скоро она удостоится благодатного посещения: в день Покрова Пресвятой Богородицы Пречистая покроет ее Своим святым омофором. Вот как описывают свидетели то, что было в день Покрова.
«30-го к вечеру она стала слабеть и велела положить себя в спальне Анны Андреевны, на ее кровать; и тут начались страдания – тоска о неверующих; и так она металась, что многие не могли смотреть и вышли из комнаты, кроме Анны Андреевны Соколовской и Елизаветы Андреевны Храповицкой, которых она от себя не отпускала.
К девятому часу вечера опять все собрались около нее, но она так ослабела, что более походила на мертвую, чем на больную. Тут мы заметили, что она начинает вытягиваться, как при последних минутах жизни, с хрипотой в груди, и наконец видим непостижимые для человека чудеса: она поднимает руки вверх и так оставляет их в распростертом положении. Потом опускает ноги с постели и делает земной поклон, опуская голову до полу без помощи рук; потом привстает и по движениям рук и ног, которыми она обнажает грудь и спину, мы заключаем, что она помазуется Царицей Небесной. При сих действиях говорит: “Радуйся, Радосте наша! Покрый нас честным Твоим омофором”. Сие повторила два раза. Потом становится на колени и от слабости падает на постель, а ноги ее уже мы должны были положить на постель при помощи других, близко стоявших.
Затем мы увидели, что сложила руки, как будто для получения благословления. Тут она начала говорить имена всех родных, всех здесь присутствующих, отсутствующих и всех христиан, верующих во Имя Божие, – и все очень внятным языком. Потом, помолчав немного и все продолжая держать руки в том же положении, она сказала: “Еще прикажешь?… Не угодно?” Приняла руки и положила их на грудь со словами: “Да будет воля Твоя!”
Немного погодя она воскликнула: “Свершилось, свершилось!” – и с сими словами села на постели и уже в полном сознании сказала: “Прославим единым сердцем и едиными устами чудеса Божии!”
За сим начала с нами обниматься, а мы ее поздравлять с благодатию исцеления…»
В 1848 году в Царском Селе благочестивой девице Марии Давыдовой приснилось, будто перед нею стоит на воздухе чудотворная икона «Знамение», и она вышивает на нее великолепную ризу. Мария рассказала об этом видении родным, слух о нем быстро распространился и дошел до императрицы Александры Федоровны, и, после ее личного посещения и осмотра иконы, она предложила Марии вышить ризу для этого образа. Давыдова обрадовалась и вместе с тем смутилась. Она не умела рисовать, у нее не было никаких средств для исполнения священного дела, и она не знала, откуда взять все необходимое.
В ночь на 27 июня во сне девица внезапно увидела пред собою Матерь Божию с таким ликом и в таком виде, как она изображена на иконе. На Богоматери была риза прекрасного узора, на плечах омофор и на голове убрус. [180]Очнувшись, Давыдова тотчас захотела встать, чтобы начертить образец ризы, но опять забылась сном. Видение повторилось еще живее и яснее, так что она как бы наяву созерцала Богоматерь. Пробудившись, она со слезами благодарила Владычицу и начертила узор для ризы таким, каким видела его во сне.
Рисунок очень понравился императрице и был ею сразу утвержден. Вслед за тем в Знаменскую церковь стали во множестве стекаться пожертвования. Иногда среди приношений не находилось нужного, тогда Давыдова взывала к Богородице, и всегда являлись жертвователи именно с той вещью, которая была нужна.
У Софии Снессоревой так описывается ее работа:
«Риза эта представляет Богородицу облеченною в разноцветную мантию с широкими рукавами, поверх которой спускается широкий омофор, нисходящий от плеч и окаймляющий всю мантию. Чело Богородицы украшено убрусом, шитым из жемчуга, бриллиантов и самых драгоценных камней. Такая же мантия и омофор покрывают и Предвечного Младенца. Основою ризы служит золотая фольга, которая дополняет своим блеском общую красоту. При свете солнечном здесь ярко отражаются все цвета радуги; при вечернем освещении риза горит разноцветными огнями и кажется, как бы соткана из самых драгоценных украшений. Тут можно отыскать во множестве алмазы, бриллианты, бирюзу, топазы, аметисты, сапфиры, изумруды, аквамарины, опалы, гиацинты. В церковной описи 1860 года значится 32 группы самых замечательных драгоценностей. Жемчугу, бурмицких зерен, гранат и других драгоценностей стекалось так много, что невозможно исчислить их. Приношений стекалось в таком множестве, что все не вмещалось в ризе. И потому из них составилась еще большая драгоценная корона в венце Приснодевы, и самый венец украсился замечательными драгоценностями. Лики святых по краям иконы покрылись такими же драгоценными ризами; даже нижняя кайма осыпана большими и дорогими камнями, а среди них красуется сердцеобразный огнистый топаз, приношение В. А. Прянишниковой, на котором вырезана надпись: 1831 и 1848 годы,указывающая на двукратное избавление Царского Села от холеры…
Внизу святой иконы находится сердцевидная золотая дощечка, устроенная из разных мелких золотых вещей, как-то: цепочек, серег, колец, брошек, пожертвованных богомольцами. На этой дощечке вырезаны следующие слова: “За спасение от эпидемии прими, Милосердная Владычице, покровительнице града Царского Села, сии перла, яко слезы благодарности, орошающия Твою пречистую ризу, от усердных рабов Твоих и впредь помилуй нас”». [181]
В версте от села Павловского, Звенигородского уезда, Московской губернии, был источник под названием «Святой колодец». Один павловский крестьянин от невоздержанной жизни заболел. Тогда Богоматерь явилась во сне другому крестьянину, благочестивой жизни, и сказала: «Объяви больному, чтобы он молил о своем исцелении Богоматерь, сходил умыться на святой колодец и перестал жить невоздержно: иначе умрет без покаяния». Больной приполз к колодцу, умылся и выздоровел.
Однажды иеромонах Нил, подвизавшийся в Нило-Сорской пустыни, сильно заболел. Он совсем ослабел и лежал на своем ложе, не в силах даже головы поднять. Подошел Богородичный праздник; накануне его келейник пришел к старцу – тот лежал по-прежнему. Спустя час келейник пришел опять и, к удивлению своему, нашел старца уже в церкви, совершенно здорового. «Батюшка, давно ли вы встали?» – спросил он удивленно. «Да, Царица Небесная восставила меня от одра болезни, чтобы мог я праздновать Ее праздник и отслужить Ей, – отвечал старец. – Когда ты ушел от меня, я в большом изнеможении находился и очень скорбел, что праздник Владычицы останется у меня без служения. От изнеможения задремал, вижу – входит ко мне в келью молодого вида Монахиня в длинной мантии, подошла очень близко и говорит мне: “Нил, Я ведь Монахиня! – Потом спросила меня: – Ты болен?” – и, взяв кадило, трижды покадила меня. Я тотчас проснулся, думал Ей поклониться, смотрю – никого нет…»
В Нижегородской губернии, в двенадцати верстах от села Кудлей, на месте подвигов Анастасии Семеновны Логачевой, Богородица явилась ее сотаиннице схимнице Марии. Женщины жили в землянке на горе, а воду брали под горой. Однажды Анастасия Семеновна вышла и стала совещаться с Марией, где бы покопать, чтобы найти воду. Потом она вернулась в келью, а Мария еще оставалась на том месте, где они разговаривали. И вот видит она пред собой благообразную монахиню в мантии, стоящую у ели. Монахиня спросила: «Что вы хотите тут делать?» – «Ищем родниковой воды». – «Здесь будет вода, – сказала она, – дай мне заступ». У Марии была в руках тяпка, которую схимница и подала ей. Монахиня начертала три раза крест на земле, потом три раза копнула, и заструилась вода. Мария засмотрелась на воду, а монахиня скрылась.
Мария не поняла, что это было видение. Она решила, что к ним пришла какая-то гостья, вошла в келью и спрашивает: «А где же гостья-то?» – «Никакой гостьи не было», – отвечала Анастасия Семеновна.
Некоторое время спустя ей было откровение, что в образе Монахини являлась Богоматерь.
В 1863 году Божия Матерь явилась Анастасии Семеновне в Покровском монастыре. Во время всенощного бдения перед ней вдруг засиял необыкновенный свет и, взглянув вверх, она увидела Богоматерь, стоявшую на воздухе с распростертыми руками, как изображается Она на иконе Покрова, но без омофора в руках. «Ах! Матушка, Царица Небесная!» – в простоте сердечной воскликнула Анастасия. «Что с тобою, матушка?» – спросили ее подошедшие монашки. – «Забылась, – ответила она, – вздремнула…»
В Костромской губернии, в деревне Ч., Царица Небесная явилась тяжело больному крестьянину Филиппу А, в сопровождении двух архангелов, и сказала: «Не бойся и не унывай, Филипп. Ты Меня скоро увидишь, – Я тебя Сама встречу». Раны на теле больного чудесно зажили, но в ту же ночь страдалец умер. Во время проводов тела на кладбище процессия встретилась с крестным ходом, несущим икону Богоматери «Толгская», которой покойный при жизни особенно любил молиться.
Было это около 1870 года, в Калужской губернии. Захарий, будущий схиархимандрит Троице-Сергиевой лавры, которому еще в отрочестве предопределено было стать монахом, в двадцать лет собрался жениться. Сестра его, Мария, была замужняя женщина, гораздо старше него. Господь ей внушил сказать следующее: «Ты, братец, пойдешь другим путем, это все на тебя вражье наваждение. Сегодня ночью, Захарушка, твоя судьба решится. Как будешь ты ложиться спать, перекрести свою кровать большим крестом в голове, и в ногах, и снизу, и с боков также… Вот тогда и увидишь, что будет».