Страница:
После этого Маттафии ничего не оставалось, как только бежать. Он, вместе с сыновьями, бежал в пустыню и начал партизанскую войну.
Сам он, впрочем, вскоре умер, и во главе повстанцев встал его сын Иуда. Сын пошел в отца, и даже более чем… – за силу и отвагу его прозвали «Маккавеем» (молотом). Молодому отважному предводителю было скучно сидеть в пустыне, и он, собрав своих приверженцев, пошел на Иерусалим. Как раз в это время сирийский царь, что было большой удачей для иудеев, воевал с Римом. То войско, которое он сумел выставить, Маккавей легко разбил, взял Иерусалим и осадил Акру. Зевса из храма тут же выкинули, восстановив жертвенник Иеговы.
Антиох отменил указ о запрещении культа Иеговы и обещал полное прощение всем повстанцам, которые прекратят войну и вернутся домой. Но – поздно! Восстание куда легче спровоцировать, чем остановить. В решающем сражении неподалеку от Вифлеема царские войска все же разбили повстанцев. Сам Иуда Маккавей погиб. Однако сирийцы все больше увязали в войне с Римом, им было уже не до непокорной провинции, и, в конце концов, царь Деметрий II отозвал свои войска. В 142 г. до Р. Х. Иудея стала независимой. Народу намного лучше не стало, но, по крайней мере, веру оставили в покое.
Теперь уже Маккавеи следовали примеру Антиоха IV: они начали захватывать территории и насильно обращать их население в иудаизм, а если те отказывались, попросту их убивали. Так были перебиты жители приморского города Пеллы, а сам город разрушен.
Впрочем, оказавшись на престоле, Маккавеи, или, как они стали называть себя, Хасмонеи, выяснили, что власть и золото – вещи очень приятные. По примеру предков они вели бесконечные захватнические войны, истощавшие страну. Население обложили тяжелыми поборами, при дворе процветали интриги, заговоры и убийства. И, что еще хуже, новые властители тоже начали подражать всему греческому. На деньги, вырванные у налогоплательщиков, плодили чиновников, завели пышный двор, строили дворцы и крепости.
Именно в это время оформились два основных политических течения Иудеи – фарисеи и саддукеи. Основой движения саддукеев стали потомки первосвященника Садока, а также представители аристократии. Это было движение богатых и знатных, опора династии Хасмонеев. Они скрупулезно следовали закону, в то же время успешно заигрывая и с эллинизмом. А главное – они поддерживали власть, которая завела такие порядки.
Им противостояли фарисеи («обособившиеся», «недотроги»). В их общинах были люди всякого звания, какой-нибудь пастух или угольщик мог достичь высокого положения в сообществе. Фарисеи вели простой образ жизни, были умеренны в еде, отказывались от всякой роскоши. За ними шел простой народ. Были у них и религиозные разногласия с саддукеями: в частности, фарисеи верили в бессмертие души, в загробное воздаяние за злые и добрые дела, в воскресение мертвых… Но в то время они меньше занимались религиозными спорами, а больше – непримиримой враждой с саддукеями.
Иудеи – народ, ни в коей мере не склонный к смирению. Вскоре грохнуло снова. С 90 по 84 г. до Р. Х. длилось руководимое фарисеями народное восстание. В конце концов власти победили, перебив при этом 15 тысяч человек, да еще 8 тысяч бежали из Иудеи.
Впрочем, толку от победы оказалось мало. Царь-победитель вскоре умер, на престоле оказалась его вдова Саломея, благоволившая фарисеям. Теперь уже решаим пришлось туго: фарисеи преследовали их с тем же ожесточением, с каким прежняя власть преследовала их самих. Результатом стало еще одно восстание…
Трудно сказать, что в конце концов осталось бы от иудейского народа. Но вскоре всех помирили. В 63 г. до Р. Х. римский полководец Помпей захватил Иудею. Фарисеи открыли ему ворота Иерусалима, решив, что быть религиозной общиной в стране, светская власть в которой принадлежит захватчикам, – это самое лучшее для народа. И то верно: недавние события слишком хорошо показали, что устраивают в своем государстве иудейские цари.
Римляне были подобны персам: их совершенно не интересовало, кому молятся иудеи, лишь бы исправно платили налоги. Все внутренние дела они отдали синедриону и правителю, получившему титул «царя иудейского».
Правителем страны от лица римлян стал идумеянин Антипатр. А пришедший к власти в 37 г. до Р. Х. его сын Ирод окончательно помирил всех – он попросту истребил враждующие знатные роды, взяв их имущество в казну. Столь же оригинален он был и в религиозной политике: с одной стороны, затеял реставрацию Иерусалимского храма, с другой – отстроил древнюю Самарию, соорудив там храм в честь императора, и заставил всех подданных присягать римскому императору и ему, Ироду. Жил он роскошно, его строительные инициативы требовали денег, подати были зверскими. Житель Иудеи в качестве разного рода податей отдавал от 30 до 40 процентов cвоих доходов.
Иосиф Флавий писал об Ироде: «Он был не царем, а жесточайшим из тиранов, когда-либо всходивших на трон. Он убил огромное множество людей, а многие из тех, кого он оставил в живых, были так несчастны, что мертвецы могли бы счесть себя счастливыми в сравнении с ними. Он не только мучил своих подданных, но и дурно обращался с целыми общинами. Чтобы украсить чужие города, он разграбил свой собственный и принес чужим народам дары, оплаченные кровью иудеев. И взамен былого процветания и освященных временем обычаев народ стал жертвой предельной нищеты и бесчестия».
Теперь восстания стали непрерывными, правитель отвечал кровавой резней, после которой следовали новые восстания, и т. д. В городах вспыхивали погромы: эллины били иудеев, иудеи – эллинов. Снова стали появляться пророки, не предсказывавшие ничего хорошего. Талмуд насчитал, что в то время было двадцать четыре разновидности сектантства. Зато храмовых жрецов народ не любил.
Страна напоминала кипящий котел. И кипела так до самой войны с Римом, начавшейся в 66 г. по Р. Х. Римляне кардинально и окончательно решили иудейский вопрос. Они разрушили все укрепленные города, перебили полтора миллиона человек [34], а сто тысяч выселили и продали в рабство. Спустя еще шестьдесят лет иудеи снова возмутились, тогда римляне довершили начатое, уничтожив остальные города и разогнав население Иудеи по всему свету. Но это уже совсем другая история.
На первый взгляд и не скажешь, почему этот упрямый, непокорный и вечно бунтующий народ – Богоизбранный. В чем его избранничество? На этот вопрос замечательно ответил французский писатель Анри Дидон.
«В истории нет более яркого доказательства влияния промысла Божия, чем это маленькое племя, отовсюду теснимое язычеством и никогда не падающее под его игом… Вокруг евреев – все пантеисты; они одни только являются исключением; все идолопоклонствуют – евреи и тут представляют собой исключение. Все обоготворяют природу – евреи ей не поклоняются; у всех есть свои фетиши, еврей не признает их. Вокруг них все обоготворяют своих вождей и царей; евреи считают Авраама только своим родоначальником и тщательно скрывают могилу Моисея, который продолжает оставаться для них высшим законодателем. Еврей убивает своих пророков, но их вещее слово влияет на них, и голос умерщвленных приобретает лишь большую силу над теми, кто не признавал их при жизни…
Среди всеобщего утомления и пресыщения, царивших в древнем мире, евреи никогда не переставали жить божественной надеждой; они одни только верили в возрождение человечества; одни они, в силу какого-то ничем разумным не объяснимого убеждения, ожидали наступления золотого века, в то время как все остальные народы считали его уже минувшим. Благодаря иудейству, идея о Боге вечно сияла над омраченной землей, и ее влияние всегда оставалось очевидным, несмотря на все заблуждения, в которые впадал человек.
От иудейской крови, оплодотворенной Духом Святым, родилось высшее существо, нареченное Спасителем, существо, олицетворившее собой идеал пророков и извлекшее отчаявшуюся и заблудшую душу человеческую из бездны, порока и зла, куда она неудержимо стремилась». [35]
Глава 2. Фон и декорации
Палестина во времена царя Ирода
Город, не отмеченный в пророчествах
Сам он, впрочем, вскоре умер, и во главе повстанцев встал его сын Иуда. Сын пошел в отца, и даже более чем… – за силу и отвагу его прозвали «Маккавеем» (молотом). Молодому отважному предводителю было скучно сидеть в пустыне, и он, собрав своих приверженцев, пошел на Иерусалим. Как раз в это время сирийский царь, что было большой удачей для иудеев, воевал с Римом. То войско, которое он сумел выставить, Маккавей легко разбил, взял Иерусалим и осадил Акру. Зевса из храма тут же выкинули, восстановив жертвенник Иеговы.
Антиох отменил указ о запрещении культа Иеговы и обещал полное прощение всем повстанцам, которые прекратят войну и вернутся домой. Но – поздно! Восстание куда легче спровоцировать, чем остановить. В решающем сражении неподалеку от Вифлеема царские войска все же разбили повстанцев. Сам Иуда Маккавей погиб. Однако сирийцы все больше увязали в войне с Римом, им было уже не до непокорной провинции, и, в конце концов, царь Деметрий II отозвал свои войска. В 142 г. до Р. Х. Иудея стала независимой. Народу намного лучше не стало, но, по крайней мере, веру оставили в покое.
Теперь уже Маккавеи следовали примеру Антиоха IV: они начали захватывать территории и насильно обращать их население в иудаизм, а если те отказывались, попросту их убивали. Так были перебиты жители приморского города Пеллы, а сам город разрушен.
Впрочем, оказавшись на престоле, Маккавеи, или, как они стали называть себя, Хасмонеи, выяснили, что власть и золото – вещи очень приятные. По примеру предков они вели бесконечные захватнические войны, истощавшие страну. Население обложили тяжелыми поборами, при дворе процветали интриги, заговоры и убийства. И, что еще хуже, новые властители тоже начали подражать всему греческому. На деньги, вырванные у налогоплательщиков, плодили чиновников, завели пышный двор, строили дворцы и крепости.
Именно в это время оформились два основных политических течения Иудеи – фарисеи и саддукеи. Основой движения саддукеев стали потомки первосвященника Садока, а также представители аристократии. Это было движение богатых и знатных, опора династии Хасмонеев. Они скрупулезно следовали закону, в то же время успешно заигрывая и с эллинизмом. А главное – они поддерживали власть, которая завела такие порядки.
Им противостояли фарисеи («обособившиеся», «недотроги»). В их общинах были люди всякого звания, какой-нибудь пастух или угольщик мог достичь высокого положения в сообществе. Фарисеи вели простой образ жизни, были умеренны в еде, отказывались от всякой роскоши. За ними шел простой народ. Были у них и религиозные разногласия с саддукеями: в частности, фарисеи верили в бессмертие души, в загробное воздаяние за злые и добрые дела, в воскресение мертвых… Но в то время они меньше занимались религиозными спорами, а больше – непримиримой враждой с саддукеями.
Иудеи – народ, ни в коей мере не склонный к смирению. Вскоре грохнуло снова. С 90 по 84 г. до Р. Х. длилось руководимое фарисеями народное восстание. В конце концов власти победили, перебив при этом 15 тысяч человек, да еще 8 тысяч бежали из Иудеи.
Впрочем, толку от победы оказалось мало. Царь-победитель вскоре умер, на престоле оказалась его вдова Саломея, благоволившая фарисеям. Теперь уже решаим пришлось туго: фарисеи преследовали их с тем же ожесточением, с каким прежняя власть преследовала их самих. Результатом стало еще одно восстание…
Трудно сказать, что в конце концов осталось бы от иудейского народа. Но вскоре всех помирили. В 63 г. до Р. Х. римский полководец Помпей захватил Иудею. Фарисеи открыли ему ворота Иерусалима, решив, что быть религиозной общиной в стране, светская власть в которой принадлежит захватчикам, – это самое лучшее для народа. И то верно: недавние события слишком хорошо показали, что устраивают в своем государстве иудейские цари.
Римляне были подобны персам: их совершенно не интересовало, кому молятся иудеи, лишь бы исправно платили налоги. Все внутренние дела они отдали синедриону и правителю, получившему титул «царя иудейского».
Правителем страны от лица римлян стал идумеянин Антипатр. А пришедший к власти в 37 г. до Р. Х. его сын Ирод окончательно помирил всех – он попросту истребил враждующие знатные роды, взяв их имущество в казну. Столь же оригинален он был и в религиозной политике: с одной стороны, затеял реставрацию Иерусалимского храма, с другой – отстроил древнюю Самарию, соорудив там храм в честь императора, и заставил всех подданных присягать римскому императору и ему, Ироду. Жил он роскошно, его строительные инициативы требовали денег, подати были зверскими. Житель Иудеи в качестве разного рода податей отдавал от 30 до 40 процентов cвоих доходов.
Иосиф Флавий писал об Ироде: «Он был не царем, а жесточайшим из тиранов, когда-либо всходивших на трон. Он убил огромное множество людей, а многие из тех, кого он оставил в живых, были так несчастны, что мертвецы могли бы счесть себя счастливыми в сравнении с ними. Он не только мучил своих подданных, но и дурно обращался с целыми общинами. Чтобы украсить чужие города, он разграбил свой собственный и принес чужим народам дары, оплаченные кровью иудеев. И взамен былого процветания и освященных временем обычаев народ стал жертвой предельной нищеты и бесчестия».
Теперь восстания стали непрерывными, правитель отвечал кровавой резней, после которой следовали новые восстания, и т. д. В городах вспыхивали погромы: эллины били иудеев, иудеи – эллинов. Снова стали появляться пророки, не предсказывавшие ничего хорошего. Талмуд насчитал, что в то время было двадцать четыре разновидности сектантства. Зато храмовых жрецов народ не любил.
Страна напоминала кипящий котел. И кипела так до самой войны с Римом, начавшейся в 66 г. по Р. Х. Римляне кардинально и окончательно решили иудейский вопрос. Они разрушили все укрепленные города, перебили полтора миллиона человек [34], а сто тысяч выселили и продали в рабство. Спустя еще шестьдесят лет иудеи снова возмутились, тогда римляне довершили начатое, уничтожив остальные города и разогнав население Иудеи по всему свету. Но это уже совсем другая история.
На первый взгляд и не скажешь, почему этот упрямый, непокорный и вечно бунтующий народ – Богоизбранный. В чем его избранничество? На этот вопрос замечательно ответил французский писатель Анри Дидон.
«В истории нет более яркого доказательства влияния промысла Божия, чем это маленькое племя, отовсюду теснимое язычеством и никогда не падающее под его игом… Вокруг евреев – все пантеисты; они одни только являются исключением; все идолопоклонствуют – евреи и тут представляют собой исключение. Все обоготворяют природу – евреи ей не поклоняются; у всех есть свои фетиши, еврей не признает их. Вокруг них все обоготворяют своих вождей и царей; евреи считают Авраама только своим родоначальником и тщательно скрывают могилу Моисея, который продолжает оставаться для них высшим законодателем. Еврей убивает своих пророков, но их вещее слово влияет на них, и голос умерщвленных приобретает лишь большую силу над теми, кто не признавал их при жизни…
Среди всеобщего утомления и пресыщения, царивших в древнем мире, евреи никогда не переставали жить божественной надеждой; они одни только верили в возрождение человечества; одни они, в силу какого-то ничем разумным не объяснимого убеждения, ожидали наступления золотого века, в то время как все остальные народы считали его уже минувшим. Благодаря иудейству, идея о Боге вечно сияла над омраченной землей, и ее влияние всегда оставалось очевидным, несмотря на все заблуждения, в которые впадал человек.
От иудейской крови, оплодотворенной Духом Святым, родилось высшее существо, нареченное Спасителем, существо, олицетворившее собой идеал пророков и извлекшее отчаявшуюся и заблудшую душу человеческую из бездны, порока и зла, куда она неудержимо стремилась». [35]
Глава 2. Фон и декорации
(Иудея во времена Иисуса Христа)
В Палестине, на этом крошечном пятачке земли, на протяжении тысячелетий разыгрывалась великая духовная и историческая драма. Она была мало видна современникам, зато вполне ясна потомкам и более, чем бытие многих великих народов, отразилась на судьбах мира.
К концу времени, названного позднее дохристианской эрой, эта драма была в самом разгаре. В предыдущей главе мы постарались обрисовать ее фон и декорации, так сказать, «по вертикали» – во времени. А теперь сделаем это «по горизонтали». Какой мир открылся в конце I века до нашей эры новорожденной девочке по имени Мириам – той, которую мир станет почитать под именем Богоматери или Девы Марии?
К концу времени, названного позднее дохристианской эрой, эта драма была в самом разгаре. В предыдущей главе мы постарались обрисовать ее фон и декорации, так сказать, «по вертикали» – во времени. А теперь сделаем это «по горизонтали». Какой мир открылся в конце I века до нашей эры новорожденной девочке по имени Мириам – той, которую мир станет почитать под именем Богоматери или Девы Марии?
Палестина во времена царя Ирода
Что бы ни творилось в мире людей, «равнодушная природа» сияла все той же красой, вводя в заблуждение исследователей из более поздних времен. Вернемся к уже упоминавшемуся М. Я. Михайлову. В своем очерке «Страна и жители Палестины» он описывает область обитания еврейского племени таким образом:
«…Страна разделялась на четыре области: Галилею, Самарию, Иудею на правом, западном берегу Иордана и Перею на левом, восточном.
Галилея занимала площадь в 90 квадратных миль [36]у подошвы Ливана и Антиливана. Горы и долины чередовались с равнинами, отличавшимися необыкновенным плодородием и редкой красотою. Иосиф [37]говорит о ней: “от Генисаретского озера простирается удивительно красивая страна: пышно спеет здесь каждое растение, пальмы цветут возле ореховых деревьев и фиг, десять месяцев в году земля дает вино и оливу”. По его словам, в этой области, вместе с многочисленными деревнями, было 204 города с населением от 1500 до 15 000 жителей. Так часто упоминаемые в Библии горы Кармель и Фавор находятся здесь. Там была также равнина Изреель, известная по многим битвам, происходившим на ней…
Самария, вторая область, лежала к югу от Галилеи… Иосиф говорит об этой области как о стране, богатой источниками, дающей особенно много плодов и весьма изобилующей лугами. Это гористая страна, которая в Библии называется хребтом Ефремовым. Пустынные возвышенности живописно чередуются со скалистыми оврагами и красивыми и приятными местностями…
К югу от Самарии лежала Иудея – весьма разветвляющаяся гористая страна, со многими невозделанными пространствами. На востоке она граничила с Иорданом, Иерихонской равниной и Мертвым морем. Изобилующая цветами Саронская долина, розы и лилии которой воспеты в Песни Песней Соломона, тянется на запад почти до приморского города Яффы. Слово “Яффа” значит “красивый”, и действительно, вид этого города восхитителен… Область Иудея пользовалась большими преимуществами перед своими сестрами. “Иудея есть зерно, Галилея – солома, а заиорданская Перея – плевелы”, – говорит одна пословица.
В Яффе сел на корабль пророк Иона, чтобы избегнуть божественного поручения; на Средиземном море нашел он в чреве рыбы живую могилу, где и сохранил свою жизнь. Греческая мифология также приводит рассказ о Яффе: “Андромеда, эфиопская царевна, была там прикована к скале, чтобы быть проглоченной морским чудовищем; от этой верной смерти освободил ее Персей после того, как он убил Медузу”. Земля в самой Яффе и вокруг нее во время войн Маккавеев была обильно орошена кровью иудейских воинов. Иуда предал город пламени за то, что его жители бросили в море 200 евреев с женами и детьми. Симон, свободный князь, приказал восстановить его и сделал портовым городом. За обладание Яффой разгорелась впоследствии война…
Из Яффы к северу ведет улица между стенами кактусов в Саронскую равнину Здесь глаз наслаждается ковром из сочных трав, протканным пестрым букетом тюльпанов, роз, нарциссов, лютиков и нивами с золотистой пшеницей…
Восточной границей Иудеи служат устье Иордана и Мертвое, или Соленое, море. “Как сад Божий, как земля Египетская” была некогда эта прекрасная долина Сиддим, местами с богатыми асфальтовыми ямами, но нечестивые жители Содома и Гоморры разгневали Всеправедного Бога, беззакония их дошли до самого Его престола, и вся эта цветущая местность была сразу залита серным огненным дождем: почва рухнула, подземные источники открылись, и на месте грешных городов появилось темно-желтое море, испускающее ядовитые испарения… Никакая рыба не водится в этом дышащем смертью и гибелью море, вокруг не летают никакие птицы и по голым темно-коричневым берегам его не имеется никакой растительности…
Вся восточная полоса Палестины, лежащая на левом берегу Иордана, представляет собой так называемую Перею. Изобиловавшие в глубокой древности прекрасными пастбищами, эти обширные, местами гористые провинции остались еще при Моисее в наследство коленам израильским – Рувимову, Гадову и полуколену Манассиину, обладавшим богатыми стадами. Позднее вследствие войн и малонаселенности Перея сделалась почти совсем пустынною…» [38]
Вот она, такая, какой она была – евангельская земля. Столицей ее, как и за тысячу лет до того, по-прежнему был Иерусалим.
«Вокруг и в самом Иерусалиме поднимаются горы, спускаются долины, волнообразно возвышается и понижается земля, по глубоким бороздам протекают, извиваясь в своем течении, журчащие ручьи с чистой и светлой водой. На самом высоком месте города сирийцы выстроили укрепленный замок Акру, из которого они держали город в повиновении; эллинисты также бесчинствовали там и совершали свои оргии. Симон [39]к великой радости народа приказал разрушить Акру. К западу от нее в долине Генном возвышается Сион, который занимает большую часть города, а к востоку от нее поднимается священная гора Мория. Каждая гора была окружена крепкими высокими стенами, особенно Мория – зеница ока для всего народа.
Вокруг самого города тянутся тройные стены значительной высоты, на которых гордо красовались 164 башни… Десять огромных ворот вели в город, который благодаря победам Маккавеев опять расцвел». [40]
«Древний Иерусалим… был построен на нескольких холмах, – пишет другой автор [41], – отделявшихся друг от друга глубокими долинами; красивые мосты, соединявшие эти холмы, представляли удобные пути сообщения. Храм стоял на горе Мория, с которой он царил над всем городом; он был построен из больших белых камней: двери его были покрыты листовым золотом, и кровля вся унизана золотыми спицами, чтобы птицы не садились на нее. Таким образом, этот великолепный храм, при взгляде на него на известном расстоянии, при полном блеске солнечных лучей, походил на снеговую гору, оканчивавшуюся золотой вершиной…
Чтобы воспрепятствовать врагам овладеть храмом, скала, на которой он стоял, была обделана таким образом, что казалась обсеченной и гладкой; затем за ней утвердили огромные камни, из которых многие имели более 9 саженей в длину и в высоту; так что она казалась гигантской стеной [42]…
На другом холме находилась та крепость, в которую отвел римский трибун св. апостола Павла, когда народ хотел умертвить его. Эта крепость была так велика, что походила на небольшой городок; на каждом ее углу возвышалась башня, имевшая до 13 саженей в высоту; в них помещались воины, обязанные защищать город.
Чертоги царей, цариц и первосвященников возвышались на третьем холме, известном под именем «горы Сионской». Некоторые из этих чертогов были сложены из кусков белого мрамора, имевших более 5 саженей длины. Бесчисленные комнаты, меблированные с величайшей пышностью, золотые вазы, великолепные сады посреди внутренних дворов с тенистыми деревьями и прекрасными фонтанами украшали эти пышные чертоги…
Высокая стена, шириной около 2 саженей, и защищенная башнями, отстоявшими друг от друга саженей на 50, окружала город со всех сторон; она имела в окружности около 7 верст…» [43]
Само собой, под римским владычеством с изоляцией было покончено. В Иерусалиме жили люди самых разных национальностей. Во время главных праздников в городе собиралось огромное количество людей. Есть даже легенда, что однажды во время Пасхи царь Агриппа, возжелав узнать, сколько народу приехало на праздник, приказал взять с каждого по кости, и в результате набралось больше двух миллионов. [44]
Сердцем Иерусалима был храм. Детальное описание его дает все тот же Михайлов.
«Гора Мория была окружена высокой и крепкой каменной стеной, как будто панцирем против неприятельских нападений. Пять массивных ворот вели внутрь: левиты днем и ночью охраняли их. На восточных воротах была высечена из камня персидская резиденция Сузы, или Шушан, для увековечения благодарности Персидскому царству, которое освободило евреев от вавилонского плена и позволило им восстановить храм.
На вершине горы находилось несколько дворов, разделенных решетками. Там был “двор священников” с большим медным жертвенником, на котором всегда поддерживался огонь. “Двор израильтян” служил для священных собраний народа. Далее был обширный отдельный “двор женщин”, а за стенами смежных храмовых дворов на горной террасе – самый обширный так называемый “двор язычников”. Решетка сорег удерживала последних на должном расстоянии от храма. Эта ограда была предписана законом, потому что всякий, кто вступал в храм, должен был совершить над собой установленное очищение, о котором язычник, разумеется, ничего не знал…
Двери вели собственно к храмовому зданию… Двенадцать широких каменных ступеней вели в предхрамье. В известных случаях на них, так же как и на пятнадцати ступенях, ведших к “двору израильтян”, стоял хор левитов, певших псалмы, сопровождая их игрою на инструментах… Вход в предхрамье был дозволен для каждого очистившегося. Здесь лежали на столах и висели по стенам на золотых цепях драгоценные дары, поднесенные благочестивыми жителями или общинами внутри и вне Палестины. Золотой весьма искусно сделанный виноградник с листьями и гроздьями, верно срисованный с натуры, особенно привлекал взоры всех. Великолепные створчатые двери с богатой резьбой и золотыми украшениями и красивый занавес вели в святилище, куда вступали только дежурные священники. Здесь, к югу, стоял подсвечник с семью рожками, который зажигался каждый вечер и горел всю ночь. К северу, против него, на золотом столе, образуя четыре стены, лежали двенадцать хлебов предложения, которые каждую субботу заменялись свежими.
Посредине помещался небольшой алтарь из золота, на котором утром и вечером курились благовонные травы. Два весьма искусных занавеса отделяли святилище от Святая Святых. В Соломоновом храме там находился золотой Ковчег Завета с каменными скрижалями Моисея, на которых неподражаемым образом были начертаны перстом Божьим десять заповедей… Этой драгоценности недоставало во втором храме; высокий камень стоял на месте Ковчега. В это отделение вступал только первосвященник в День Прощения в белом одеянии с курящимся фимиамом в руке, чтобы совершить очищение ради себя, сословия священников и всего народа. Все стены были обиты кедровым деревом, пол выложен мозаикой из драгоценных камней. Извне кругом здания тянулась двойная и тройная крытая колоннада, под которой стояли скамейки для сидения; кроме того, к нему примыкало несколько более или менее обширных зал, а сверху – галерея с брустверами. Чрезвычайно красива была крыша, на которой, подобно громоотводам, блестели многочисленные золоченые шпили; и глядеть с нее вниз нельзя было без головокружения». [45]
Храм у иудеев по-прежнему был только один. Во всех остальных населенных пунктах, будь то возле самых стен Иерусалима или же за сотни километров, имелись лишь синагоги – молитвенные дома. Неудивительно, что Иерусалим был центром религиозной жизни всего народа. Каждый еврей диаспоры мечтал побывать в этом великом городе.
Двор храма всегда был полон народу. Там все время что-то происходило. Выступали проповедники, решались важные и не очень важные дела, вспыхивали споры, время от времени перераставшие в драки. Недаром крепость, где стоял римский гарнизон, имела лестницу, выходившую прямо во двор храма, – те, кто строил ее, знали, что делали…
А вокруг Иерусалима шла все та же жизнь, что и тысячу лет назад. Древний быт был консервативен. У нас для его улучшения есть сфера обслуживания и бытовые приборы. В те времена это достигалось иным путем. Если у человека были деньги, он покупал рабов и перекладывал на них тяжелую работу. Если не было – ну… значит, не было.
В семье Иосифа, плотника из Назарета, рабов не было никогда.
«…Страна разделялась на четыре области: Галилею, Самарию, Иудею на правом, западном берегу Иордана и Перею на левом, восточном.
Галилея занимала площадь в 90 квадратных миль [36]у подошвы Ливана и Антиливана. Горы и долины чередовались с равнинами, отличавшимися необыкновенным плодородием и редкой красотою. Иосиф [37]говорит о ней: “от Генисаретского озера простирается удивительно красивая страна: пышно спеет здесь каждое растение, пальмы цветут возле ореховых деревьев и фиг, десять месяцев в году земля дает вино и оливу”. По его словам, в этой области, вместе с многочисленными деревнями, было 204 города с населением от 1500 до 15 000 жителей. Так часто упоминаемые в Библии горы Кармель и Фавор находятся здесь. Там была также равнина Изреель, известная по многим битвам, происходившим на ней…
Самария, вторая область, лежала к югу от Галилеи… Иосиф говорит об этой области как о стране, богатой источниками, дающей особенно много плодов и весьма изобилующей лугами. Это гористая страна, которая в Библии называется хребтом Ефремовым. Пустынные возвышенности живописно чередуются со скалистыми оврагами и красивыми и приятными местностями…
К югу от Самарии лежала Иудея – весьма разветвляющаяся гористая страна, со многими невозделанными пространствами. На востоке она граничила с Иорданом, Иерихонской равниной и Мертвым морем. Изобилующая цветами Саронская долина, розы и лилии которой воспеты в Песни Песней Соломона, тянется на запад почти до приморского города Яффы. Слово “Яффа” значит “красивый”, и действительно, вид этого города восхитителен… Область Иудея пользовалась большими преимуществами перед своими сестрами. “Иудея есть зерно, Галилея – солома, а заиорданская Перея – плевелы”, – говорит одна пословица.
В Яффе сел на корабль пророк Иона, чтобы избегнуть божественного поручения; на Средиземном море нашел он в чреве рыбы живую могилу, где и сохранил свою жизнь. Греческая мифология также приводит рассказ о Яффе: “Андромеда, эфиопская царевна, была там прикована к скале, чтобы быть проглоченной морским чудовищем; от этой верной смерти освободил ее Персей после того, как он убил Медузу”. Земля в самой Яффе и вокруг нее во время войн Маккавеев была обильно орошена кровью иудейских воинов. Иуда предал город пламени за то, что его жители бросили в море 200 евреев с женами и детьми. Симон, свободный князь, приказал восстановить его и сделал портовым городом. За обладание Яффой разгорелась впоследствии война…
Из Яффы к северу ведет улица между стенами кактусов в Саронскую равнину Здесь глаз наслаждается ковром из сочных трав, протканным пестрым букетом тюльпанов, роз, нарциссов, лютиков и нивами с золотистой пшеницей…
Восточной границей Иудеи служат устье Иордана и Мертвое, или Соленое, море. “Как сад Божий, как земля Египетская” была некогда эта прекрасная долина Сиддим, местами с богатыми асфальтовыми ямами, но нечестивые жители Содома и Гоморры разгневали Всеправедного Бога, беззакония их дошли до самого Его престола, и вся эта цветущая местность была сразу залита серным огненным дождем: почва рухнула, подземные источники открылись, и на месте грешных городов появилось темно-желтое море, испускающее ядовитые испарения… Никакая рыба не водится в этом дышащем смертью и гибелью море, вокруг не летают никакие птицы и по голым темно-коричневым берегам его не имеется никакой растительности…
Вся восточная полоса Палестины, лежащая на левом берегу Иордана, представляет собой так называемую Перею. Изобиловавшие в глубокой древности прекрасными пастбищами, эти обширные, местами гористые провинции остались еще при Моисее в наследство коленам израильским – Рувимову, Гадову и полуколену Манассиину, обладавшим богатыми стадами. Позднее вследствие войн и малонаселенности Перея сделалась почти совсем пустынною…» [38]
Вот она, такая, какой она была – евангельская земля. Столицей ее, как и за тысячу лет до того, по-прежнему был Иерусалим.
«Вокруг и в самом Иерусалиме поднимаются горы, спускаются долины, волнообразно возвышается и понижается земля, по глубоким бороздам протекают, извиваясь в своем течении, журчащие ручьи с чистой и светлой водой. На самом высоком месте города сирийцы выстроили укрепленный замок Акру, из которого они держали город в повиновении; эллинисты также бесчинствовали там и совершали свои оргии. Симон [39]к великой радости народа приказал разрушить Акру. К западу от нее в долине Генном возвышается Сион, который занимает большую часть города, а к востоку от нее поднимается священная гора Мория. Каждая гора была окружена крепкими высокими стенами, особенно Мория – зеница ока для всего народа.
Вокруг самого города тянутся тройные стены значительной высоты, на которых гордо красовались 164 башни… Десять огромных ворот вели в город, который благодаря победам Маккавеев опять расцвел». [40]
«Древний Иерусалим… был построен на нескольких холмах, – пишет другой автор [41], – отделявшихся друг от друга глубокими долинами; красивые мосты, соединявшие эти холмы, представляли удобные пути сообщения. Храм стоял на горе Мория, с которой он царил над всем городом; он был построен из больших белых камней: двери его были покрыты листовым золотом, и кровля вся унизана золотыми спицами, чтобы птицы не садились на нее. Таким образом, этот великолепный храм, при взгляде на него на известном расстоянии, при полном блеске солнечных лучей, походил на снеговую гору, оканчивавшуюся золотой вершиной…
Чтобы воспрепятствовать врагам овладеть храмом, скала, на которой он стоял, была обделана таким образом, что казалась обсеченной и гладкой; затем за ней утвердили огромные камни, из которых многие имели более 9 саженей в длину и в высоту; так что она казалась гигантской стеной [42]…
На другом холме находилась та крепость, в которую отвел римский трибун св. апостола Павла, когда народ хотел умертвить его. Эта крепость была так велика, что походила на небольшой городок; на каждом ее углу возвышалась башня, имевшая до 13 саженей в высоту; в них помещались воины, обязанные защищать город.
Чертоги царей, цариц и первосвященников возвышались на третьем холме, известном под именем «горы Сионской». Некоторые из этих чертогов были сложены из кусков белого мрамора, имевших более 5 саженей длины. Бесчисленные комнаты, меблированные с величайшей пышностью, золотые вазы, великолепные сады посреди внутренних дворов с тенистыми деревьями и прекрасными фонтанами украшали эти пышные чертоги…
Высокая стена, шириной около 2 саженей, и защищенная башнями, отстоявшими друг от друга саженей на 50, окружала город со всех сторон; она имела в окружности около 7 верст…» [43]
Само собой, под римским владычеством с изоляцией было покончено. В Иерусалиме жили люди самых разных национальностей. Во время главных праздников в городе собиралось огромное количество людей. Есть даже легенда, что однажды во время Пасхи царь Агриппа, возжелав узнать, сколько народу приехало на праздник, приказал взять с каждого по кости, и в результате набралось больше двух миллионов. [44]
Сердцем Иерусалима был храм. Детальное описание его дает все тот же Михайлов.
«Гора Мория была окружена высокой и крепкой каменной стеной, как будто панцирем против неприятельских нападений. Пять массивных ворот вели внутрь: левиты днем и ночью охраняли их. На восточных воротах была высечена из камня персидская резиденция Сузы, или Шушан, для увековечения благодарности Персидскому царству, которое освободило евреев от вавилонского плена и позволило им восстановить храм.
На вершине горы находилось несколько дворов, разделенных решетками. Там был “двор священников” с большим медным жертвенником, на котором всегда поддерживался огонь. “Двор израильтян” служил для священных собраний народа. Далее был обширный отдельный “двор женщин”, а за стенами смежных храмовых дворов на горной террасе – самый обширный так называемый “двор язычников”. Решетка сорег удерживала последних на должном расстоянии от храма. Эта ограда была предписана законом, потому что всякий, кто вступал в храм, должен был совершить над собой установленное очищение, о котором язычник, разумеется, ничего не знал…
Двери вели собственно к храмовому зданию… Двенадцать широких каменных ступеней вели в предхрамье. В известных случаях на них, так же как и на пятнадцати ступенях, ведших к “двору израильтян”, стоял хор левитов, певших псалмы, сопровождая их игрою на инструментах… Вход в предхрамье был дозволен для каждого очистившегося. Здесь лежали на столах и висели по стенам на золотых цепях драгоценные дары, поднесенные благочестивыми жителями или общинами внутри и вне Палестины. Золотой весьма искусно сделанный виноградник с листьями и гроздьями, верно срисованный с натуры, особенно привлекал взоры всех. Великолепные створчатые двери с богатой резьбой и золотыми украшениями и красивый занавес вели в святилище, куда вступали только дежурные священники. Здесь, к югу, стоял подсвечник с семью рожками, который зажигался каждый вечер и горел всю ночь. К северу, против него, на золотом столе, образуя четыре стены, лежали двенадцать хлебов предложения, которые каждую субботу заменялись свежими.
Посредине помещался небольшой алтарь из золота, на котором утром и вечером курились благовонные травы. Два весьма искусных занавеса отделяли святилище от Святая Святых. В Соломоновом храме там находился золотой Ковчег Завета с каменными скрижалями Моисея, на которых неподражаемым образом были начертаны перстом Божьим десять заповедей… Этой драгоценности недоставало во втором храме; высокий камень стоял на месте Ковчега. В это отделение вступал только первосвященник в День Прощения в белом одеянии с курящимся фимиамом в руке, чтобы совершить очищение ради себя, сословия священников и всего народа. Все стены были обиты кедровым деревом, пол выложен мозаикой из драгоценных камней. Извне кругом здания тянулась двойная и тройная крытая колоннада, под которой стояли скамейки для сидения; кроме того, к нему примыкало несколько более или менее обширных зал, а сверху – галерея с брустверами. Чрезвычайно красива была крыша, на которой, подобно громоотводам, блестели многочисленные золоченые шпили; и глядеть с нее вниз нельзя было без головокружения». [45]
Храм у иудеев по-прежнему был только один. Во всех остальных населенных пунктах, будь то возле самых стен Иерусалима или же за сотни километров, имелись лишь синагоги – молитвенные дома. Неудивительно, что Иерусалим был центром религиозной жизни всего народа. Каждый еврей диаспоры мечтал побывать в этом великом городе.
Двор храма всегда был полон народу. Там все время что-то происходило. Выступали проповедники, решались важные и не очень важные дела, вспыхивали споры, время от времени перераставшие в драки. Недаром крепость, где стоял римский гарнизон, имела лестницу, выходившую прямо во двор храма, – те, кто строил ее, знали, что делали…
А вокруг Иерусалима шла все та же жизнь, что и тысячу лет назад. Древний быт был консервативен. У нас для его улучшения есть сфера обслуживания и бытовые приборы. В те времена это достигалось иным путем. Если у человека были деньги, он покупал рабов и перекладывал на них тяжелую работу. Если не было – ну… значит, не было.
В семье Иосифа, плотника из Назарета, рабов не было никогда.
Город, не отмеченный в пророчествах
Утро в Иудее и Галилее, как и повсюду на Востоке – и за тысячу, и за две тысячи лет до того, – начиналось со стука жерновов. Женщины мололи муку на день. Мельницы были крайне примитивны. На землю клали круглый камень, немного выпуклый, на нем утверждали стержень и насаживали другой, чуть вогнутый камень с отверстием для подсыпки зерна. Это и есть тот самый, упоминаемый в Евангелии жернов. Жернова были вещью, до такой степени необходимой в хозяйстве, что их даже запрещалось брать в залог – это значило оставить семью без хлеба. Библия упоминает обычную пищу иудеев: хлеб, рыба, смоквы (инжир), оливковое масло. Мясо ели редко – только в дни, когда приносили жертвы.
В богатых домах помолом – этой грубой и тяжелой работой – занимались рабыни, в бедных – женщины семьи. Муки мололи столько, сколько надо было для одного дня, запасов не делали. Когда говорили, что в стране не слышен больше шум мельниц, – это на языке Востока означало, что пришла большая беда.
Затем ремесленники шли в свои мастерские, которые подчас находились во дворе или возле дома, земледельцы – на поля, женщины, если у них была такая счастливая возможность, занимались домашним хозяйством или тоже начинали работу ради денег.
Земля Палестины плодородна, но плодородие почв «компенсировалось» недостатком воды. Одним из самых страшных бедствий на Востоке всегда была засуха. «И небеса твои, которые над головою твоею, сделаются медью, и земля под тобою железом; вместо дождя Господь пошлет земле твоей пыль, и прах с неба будет падать…» [46]– так повествует об этом бедствии Библия.
В Палестине было два сезона дождей. В библейские времена они назывались «ранним» и «поздним». «Ранний дождь» идет с половины октября до декабря, поздний – в марте и примерно до половины апреля. Дождевую воду собирали. Для этого в горах высекали большие водоемы, от них шли выложенные кирпичом или камнем водоводы. От рек воду отводили на поля с помощью каналов. Вода всегда имела на Востоке совершенно особый смысл – как источник жизни, пожалуй, такой же, как на нашем севере имеет солнце. Каждому народу свое: у нас бы сказали «красно солнышко», а у них «источник вод».
В Палестине выращивали пшеницу и ячмень, виноград, финики, смоквы, гранаты, оливки. Едва заканчивались осенние дожди, как начинали возделывать поля. Землю пахали, запрягая в плуг волов, как у нас на Украине и на Дону. В марте уже начиналась жатва ячменя.
Н. Зайцев в работе «Очерки быта древних евреев» приводит рассказ современного ему путешественника (XIX век) о том, как выглядит в тех местах уборка урожая. За две тысячи лет в этом примитивном хозяйстве не изменилось ничего.
«Пшеница и ячмень в Сирии обыкновенно бывают наполовину ниже, чем в Северной Европе, так что вместо подкашивания их срывают руками. В других местах, где пшеница бывает гораздо выше, для снятия ее употребляют серпы. Для этого жнецы отправляются в поле очень рано и возвращаются с него пополудни. Они забирают с собой съестные припасы и сосуды для питья, сделанные из тыкв, или кожаные мешки, наполненные водой. Если у них есть дети или бедные родственники, то они отправляются вместе с ними собирать колосья, потому что жнецы много теряют их в то время, когда срезают или срезанное сносят в одно место». (Кстати, закон иудейский возбранял подбирать колосья – их должно было оставлять для бедных.) Гумно устраивали тут же, в поле. Хлеб обмолачивали с помощью специальных повозок, запряженных волами. К брусьям, на которых укреплялась повозка, приделывали несколько железных колес с зазубренной поверхностью, вроде пилы. Проезжая по гумну, эти колеса одновременно очищали зерно и резали солому. Так молотили и тысячу лет назад: под эти самые молотилки царь Давид положил пленных аммонитян.
Веяли самым примитивным способом: выбирали ветреный день, брали хлеб на лопату и подбрасывали вверх. Потом из зерна выбирали ядовитые плевелы и ссыпали его в подземные житницы, отверстия которых закрывали и засыпали землей.
Другой распространенной культурой был виноград. Виноградники обычно устраивали на склонах, их огораживали каменными стенами для защиты от лис, кабанов и прочих любителей сладких ягод. Если была возможность, выкапывали внутри колодец и делали точило (чан для выдавливания сока). Виноградные лозы клали на вбитые в землю колья, иногда растягивали по решетке, так, что они образовывали род беседки. Давили виноград ногами, соку давали перебродить и наливали в мехи или в бочки.
К скудному рациону местные жители добавляли сушеный изюм, козье молоко, сыр. Одежду делали из льна или шерсти.
В богатых домах помолом – этой грубой и тяжелой работой – занимались рабыни, в бедных – женщины семьи. Муки мололи столько, сколько надо было для одного дня, запасов не делали. Когда говорили, что в стране не слышен больше шум мельниц, – это на языке Востока означало, что пришла большая беда.
Затем ремесленники шли в свои мастерские, которые подчас находились во дворе или возле дома, земледельцы – на поля, женщины, если у них была такая счастливая возможность, занимались домашним хозяйством или тоже начинали работу ради денег.
Земля Палестины плодородна, но плодородие почв «компенсировалось» недостатком воды. Одним из самых страшных бедствий на Востоке всегда была засуха. «И небеса твои, которые над головою твоею, сделаются медью, и земля под тобою железом; вместо дождя Господь пошлет земле твоей пыль, и прах с неба будет падать…» [46]– так повествует об этом бедствии Библия.
В Палестине было два сезона дождей. В библейские времена они назывались «ранним» и «поздним». «Ранний дождь» идет с половины октября до декабря, поздний – в марте и примерно до половины апреля. Дождевую воду собирали. Для этого в горах высекали большие водоемы, от них шли выложенные кирпичом или камнем водоводы. От рек воду отводили на поля с помощью каналов. Вода всегда имела на Востоке совершенно особый смысл – как источник жизни, пожалуй, такой же, как на нашем севере имеет солнце. Каждому народу свое: у нас бы сказали «красно солнышко», а у них «источник вод».
В Палестине выращивали пшеницу и ячмень, виноград, финики, смоквы, гранаты, оливки. Едва заканчивались осенние дожди, как начинали возделывать поля. Землю пахали, запрягая в плуг волов, как у нас на Украине и на Дону. В марте уже начиналась жатва ячменя.
Н. Зайцев в работе «Очерки быта древних евреев» приводит рассказ современного ему путешественника (XIX век) о том, как выглядит в тех местах уборка урожая. За две тысячи лет в этом примитивном хозяйстве не изменилось ничего.
«Пшеница и ячмень в Сирии обыкновенно бывают наполовину ниже, чем в Северной Европе, так что вместо подкашивания их срывают руками. В других местах, где пшеница бывает гораздо выше, для снятия ее употребляют серпы. Для этого жнецы отправляются в поле очень рано и возвращаются с него пополудни. Они забирают с собой съестные припасы и сосуды для питья, сделанные из тыкв, или кожаные мешки, наполненные водой. Если у них есть дети или бедные родственники, то они отправляются вместе с ними собирать колосья, потому что жнецы много теряют их в то время, когда срезают или срезанное сносят в одно место». (Кстати, закон иудейский возбранял подбирать колосья – их должно было оставлять для бедных.) Гумно устраивали тут же, в поле. Хлеб обмолачивали с помощью специальных повозок, запряженных волами. К брусьям, на которых укреплялась повозка, приделывали несколько железных колес с зазубренной поверхностью, вроде пилы. Проезжая по гумну, эти колеса одновременно очищали зерно и резали солому. Так молотили и тысячу лет назад: под эти самые молотилки царь Давид положил пленных аммонитян.
Веяли самым примитивным способом: выбирали ветреный день, брали хлеб на лопату и подбрасывали вверх. Потом из зерна выбирали ядовитые плевелы и ссыпали его в подземные житницы, отверстия которых закрывали и засыпали землей.
Другой распространенной культурой был виноград. Виноградники обычно устраивали на склонах, их огораживали каменными стенами для защиты от лис, кабанов и прочих любителей сладких ягод. Если была возможность, выкапывали внутри колодец и делали точило (чан для выдавливания сока). Виноградные лозы клали на вбитые в землю колья, иногда растягивали по решетке, так, что они образовывали род беседки. Давили виноград ногами, соку давали перебродить и наливали в мехи или в бочки.
К скудному рациону местные жители добавляли сушеный изюм, козье молоко, сыр. Одежду делали из льна или шерсти.