Страница:
иным, ибо не существует ничего, что не является субстанцией и силой
Вечного14. ...Глухое, слепое и грубое (а не только утонченное,
ментально сознательное) человеческое или животное существование - тоже То.
Все это бесконечное становление - это рождение Духа в форму15.
С открытием дверей психического разворачивается первая стадия
космического сознания. Но растущее психическое, сознание-силу, которое
становится все более и более живым, плотным и сильным, уже не устраивает эта
ограниченная индивидуальная форма. Чувствуя свое единство с Тем, оно
стремится стать таким же безбрежным, как То, таким же всеобщим и вновь
обрести присущую ему врожденную Полноту. Быть и быть во всей полноте - это
цель Природы, которую она стремится реализовать в нас ... а быть во всей
полноте - значит быть всем, что существует16. Мы ощущаем
необходимость в полноте бытия потому, что мы и есть эта Полнота. Идеал,
который притягивает нас, цель, которая определяет наше движение, находятся
на самом деле не впереди - они не влекут нас к себе, а толкают нас; цель
находится позади нас, а также и впереди, и внутри нас. Эволюция - это вечное
распускание цветка, который всегда был цветком. Не будь этого семени внутри,
ничто бы не тронулось с места, потому что ничто не испытывало бы потребности
ни в чем. Такова Потребность мира. Это наше центральное существо. Это наш
брат света, который иногда появляется в те минуты, когда все кажется
потерянным, это пронизанная солнечным светом память, которая неустанно
тормошит, будоражит нас и не оставит нас в покое до тех пор, пока мы не
раскроем, не обретем вновь наше Солнце. Это - наш космический центр так же,
как психическое - это наш центр индивидуальный. Но центральное существо
пребывает не в какой-то конкретной точке, оно - во всех точках сразу;
непостижимым образом находится оно в сердце каждой вещи и в то же время
охватывает все. Верховно пребывает оно внутри так же, как и наверху, внизу и
везде - это исполинская точка17 [giant point]. Когда мы находим
ее, то с нею находим все, ибо все в ней заключено. Взрослая душа вновь
находит свой источник. Сын вновь становится Отцом, или, вернее, Отец,
который стал Сыном, вновь становится Самим Собой. Раздвигаются и
раскалываются, рушатся стены, которые держали в заточении наше сознательное
существо; теряется всякое ощущение индивидуальности и личности, ощущение
Пространства и Времени, собственной деятельности и, наконец, вообще всякого
закона Природы; нет больше эго, личности определенной или определимой -
только сознание, только существование, только мир и блаженство; становишься
бессмертием, становишься вечностью, становишься бесконечностью. Все, что
остается от индивидуальной души - это гимн мира, свободы и блаженства,
вибрирующий где-то в Вечности18.
Мы считали себя жалкими, отделенными друг от друга - один человек плюс
другой среди разобщенных предметов и явлений. Такое разделение было
необходимо нам для того, чтобы вырасти под своей скорлупой - в противном
случае мы остались бы недифференцированной частью вселенской плазмы, членами
стаи, не обладающими собственной жизнью. Благодаря этому разделению мы стали
сознательными. Но до сих пор мы сознательны не полностью, и мы страдаем,
страдаем от этой разобщенности - отделенности от других, отделенности от
самих себя, отделенности от предметов, от явлений - от всего, потому что мы
находимся вне той единственной точки, где встречается все.
Единственный способ исправить все -
это вновь обрести сознание; и это очень просто.
Есть только один источник.
Этот источник есть совершенство Истины,
поскольку это - единственное, что по-настоящему существует.
Проявляя себя вовне, разбрасывая себя и рассеивая,
оно создало то, что мы видим,
и множество прекрасных и блистательных крохотных умов
в поисках того, чего они пока не нашли;
но они могут найти это,
потому что то, что они ищут - внутри них.
Средство исцеления находится в сердце болезни*.
Когда мы достаточно натерпелись после бесчисленных жизней этой затяжной
эволюции, когда мы доросли до того, чтобы понять и признать, что все
приходит к нам извне - из Жизни более великой, чем наша жизнь, из Разума и
Материи более обширных, чем наши - из всеобщих, тогда приходит время
сознательно стать тем, кем мы, не сознавая того, были всегда - всеобщей
Личностью: Зачем тебе ограничивать себя? Чувствуй, что ты находишься и в
мече, который поражает тебя, и в руках, которые тебя обнимают, в сверкании
Солнца и в танце Земли ... во всем, что было, что происходит сейчас и что
прокладывает себе путь к становлению. Ибо ты - бесконечен, и вся эта радость
доступна тебе19.
Возможно, мы думаем, что космическое сознание - это некая поэтическая и
мистическая сверхфантазия, нечто абсолютно субъективное, не имеющее никакого
практического значения. Но для начала нам следует попытаться уточнить, что
мы понимаем под словами "объективное" и "субъективное", потому что если мы
настаиваем на том, чтобы использовать так называемое "объективное" в
качестве единственного критерия истины, то, вероятно, весь этот мир может
полностью ускользнуть от нас - и это доказывают наше искусство, живопись и
даже наша наука на протяжении последних пятидесяти лет, когда в искусстве и
науке от мира остаются лишь жалкие крохи того, что можно считать незыблемым
и бесспорным. Конечно, в существовании бифштекса легко убедиться, и,
следовательно, бифштекс более объективен, чем радость в последних квартетах
Бетховена; но это же обедняет мир, а вовсе не раскрывает его сокровищ. На
самом деле это ложное противопоставление. Субъективность - это и более
высокая, и в то же время подготовительная стадия объективности. Если бы
каждый вкусил космического сознания или просто радости в квартетах
Бетховена, то, может быть, объективно у нас во вселенной было бы меньше
варварства.
Шри Ауробиндо был не тем человеком, который мог бы удовлетвориться
космическими мечтаниями. В подлинности переживания и его практическом
соотношении с действительностью можно немедленно убедиться на очень простом
факте - на появлении нового способа познания, познания через отождествление:
мы познаем некую вещь постольку, поскольку мы сами уже и есть та вещь.
Сознание может переместиться в любую точку всеобщей реальности, оно может
сфокусироваться на любом существе или событии и познать их там в тот же
момент - познать так близко, как биение собственного сердца, ибо все теперь
происходит внутри, ничего уже нет вовне, ничто уже не разделено. Уже
Упанишады говорили об этом: "Когда познано То, познано все" (Шандилья
Упанишада, II.2). Первые признаки этого нового сознания вполне ощутимы:
Человек начинает ощущать и других как часть самого себя или как различные
повторения себя - того же самого "я", видоизмененного Природой в других
телах. Или, по крайней мере, как живущего в более широком всеобщем "я",
которое теперь становится его собственной великой реальностью. Фактически
все вещи начинают менять свою природу и внешний вид; все восприятие мира
таким человеком радикально отличается от восприятия тех, кто замкнут в своем
личном "я". Он начинает познавать вещи на основе иного опыта - более
непосредственного, не зависящего от внешнего ума и чувств. И хотя
возможность ошибки не устраняется - этого не может произойти до тех пор,
пока ум любого рода остается орудием передачи знания, - тем не менее,
возникает новый, широкий и глубокий способ переживания, видения, познания,
соприкосновения с вещами; и границы познания могут быть раздвинуты почти до
беспредельности20.
Этот новый способ познания, вообще говоря, не отличается от нашего. В
самом деле: любое переживание, любое знание какого бы то ни было порядка -
от чисто физического уровня до метафизических высот - неявно есть познание
через отождествление: мы знаем что-то постольку, поскольку мы сами уже и
есть то, что мы познаем. Истинное знание достигается не размышлением, -
говорил Шри Ауробиндо. - Оно есть то, чем вы являетесь; оно есть то, чем вы
становитесь21. Не будь этой скрытой тождественности, этого
тотального единства, лежащего в основе всего сущего, мы были бы не способны
обладать хоть каким-нибудь знанием о мире и о существах. Рамакришна,
кричащий от боли и истекающий кровью при виде ран буйвола, которого хлестали
бичом у него на глазах, медиум, который определяет местоположение
спрятанного предмета, йогин, излечивающий болезнь ученика, который удален на
сотни миль от учителя, или Шри Ауробиндо, не позволяющий циклону проникнуть
в его комнату - это лишь несколько поразительных иллюстраций естественного
явления, ибо естественным является не разделение, не различия, а неделимое
единство всех вещей. Если бы существа и предметы отличались бы от нас, были
бы действительно отделены от нас, если бы мы в сущности своей не были бы
этим циклоном или буйволом, спрятанным предметом или больным учеником, то мы
не только не смогли бы воздействовать на них, чувствовать их или познавать,
но они просто были бы невидимы и не существовали бы для нас. Только подобное
может знать и ощущать подобное, только подобное может воздействовать на
подобное. Мы можем познать лишь то, чем мы являемся: Разум нельзя научить
ничему, что бы уже не было заключено в качестве потенциального знания в
разворачивающейся душе человека. Таким образом, и все совершенство, на
которое способен внешний человек, - это только реализация вечного
совершенства Духа внутри него. Мы познаем Божественное и становимся
Божественным потому, что уже являемся им по своей скрытой природе. Всякое
обучение - это раскрытие, всякое становление - это развертывание. Обретение
себя - это тайна; самопознание и растущее сознание - это средство и
процесс22.
В течение тысячелетий нашей эволюции мы отделились от мира и от других
существ. Мы сформировали эго, создали из нескольких атомов Великого Тела
затвердевшую форму и провозгласили свое "я" против всех остальных, которые,
подобно нам, окостенели под коркой эго. Будучи отделенными, мы уже не могли
видеть ничего, что изначально было нашим "я" в великом Материнском Единстве.
Поэтому мы изобрели глаза, руки, органы чувств, ум - чтобы общаться с тем,
что мы исключили из нашего великого Тела, а теперь мы полагаем, что без этих
глаз, пальцев или головы мы неспособны познавать. Но это лишь наша иллюзия,
которая возникла в результате отделения. Наше привычное опосредованное
познание [connaissance] скрывает от нас познание [reconnaissance -
узнавание] непосредственное, без которого наши глаза, пальцы, голова и даже
микроскопы не могли бы воспринимать, понимать или действовать. Наши глаза -
это не орган видения, а орган разделения*; когда в нас открывается Глаз
Истины, то во всех этих линзах и других "костылях" уже нет никакой
необходимости. Наше эволюционное путешествие - это медленное отвоевывание
того, что мы изгнали, восстановление Памяти. Наш прогресс измеряется не
количеством наших изобретений, которые являются лишь искусственными
средствами возвращения того, что мы удалили, но той частью воссоединенного
мира, которую мы можем считать самими собой.
Это и есть радость - Ананда - потому что быть всем сущим - значит
обладать радостью всего сущего.
Блаженство мириад существ, которые суть одно.
The bliss of a myriad myriads who are one23.
"Откуда придет к нему печаль, как сможет он заблуждаться - тот, кто
повсюду видит Единство?" (Иша Упанишада 7).
Итак, тройное изменение сознания отмечает наше земное путешествие:
открытие психического существа, или имманентного Духа, открытие Нирваны, или
трансцендентного Духа, и открытие центрального существа, или космического
Духа. Вероятно, истинное значение троицы Отец-Сын-Святой Дух в христианской
традиции отвечает этим аспектам сознания. Однако наша цель состоит не в том,
чтобы сравнивать один опыт с другим, а в том, чтобы самим удостовериться в
них: Философии и религии спорят о приоритете того или иного аспекта Бога, и
различные Йогины, Риши и Святые отдают предпочтение той или иной философии
или религии. Наша задача - не обсуждать их, но реализовать и стать ими
всеми, не следовать какому-то одному аспекту, исключая все остальные, но
объять Бога во всех его аспектах и за их пределами1 - в этом
смысл интегральной йоги. И все же мы можем сомневаться: не существует ли
чего-нибудь за пределами этого тройного открытия - потому что какими бы
великими ни казались нам его составные части в момент их переживания, ни
одно из них не дает нам того интегрального завершения, к которому мы
стремимся - по крайней мере, если мы считаем, что в этом свершении должны
участвовать как земля, так и индивидуум. Открытие психического существа,
например - величайшая реализация: мы начинаем осознавать собственную
божественность; но это открытие ограничено рамками индивида, оно не выходит
за пределы стен личности, которые держат нас в заточении. Открытие
центрального существа - это реализация огромной широты и охвата, наше
существо расширяется до пределов всего мира - но при этом мы теряем чувство
индивидуальности, потому что это уже не месье Дюпон сидит в центре
космического сознания, наслаждаясь видом - месье Дюпона больше нет. Открытие
Трансцендентного - высочайшая реализация, но здесь мы теряем и
индивидуальность, и мир - не остается ничего, кроме Того, что вечно
находится вне человеческой игры. Теоретически мы можем говорить, что Отец,
Сын и Святой Дух едины - на словах мы можем говорить все что угодно - но на
практике, когда мы реализуем эти изменения сознания на опыте, они
оказываются отрезанными друг от друга широкой пропастью. До тех пор, пока мы
не найдем практический путь преодоления этого тройного разрыва между
пантеистом, индивидуалистом и монистом, невозможно никакое завершение ни для
индивидуума, ни для мира. Недостаточно найти наш индивидуальный центр и
пренебречь полнотой мира или обрести полноту мира и потерять
индивидуальность, или тем более обрести высший Покой, когда растворяются и
мир, и индивидуальность: "Я не хочу быть сахаром, - восклицал великий
Рамакришна, - я хочу есть сахар!" В этом хаотичном и измученном мире, где мы
должны действовать, встречать явления и факты лицом к лицу, проходить через
некое становление, нам прежде всего необходимо быть. Без этого "быть" наше
становление рассеется в господствующем в мире хаосе. Без становления,
однако, наше бытие растворится в блаженном Нуле2. А в отсутствие
нашей индивидуальности какое значение имеют для нас, что нам все эти
чудесные реализации, если нас уже нет? Таково противоречие, которое мы
должны разрешить - не в философских терминах, а в терминах жизни и
способности действовать. Представляется, что такого объединяющего пути до
сих пор либо не существовало, либо же он был неизвестен. Поэтому все религии
и духовные учения поместили трансцендентного Отца на вершину иерархии, вне
всего этого злосчастного хаоса, и побуждают нас искать полноту, к которой мы
стремимся, вне этого мира. Однако интуиция говорит нам, что если мы,
существа, наделенные телом, стремимся к полноте, то она должна быть
достижима. Полнота должна быть достижима в теле; в противном случае мы не
стремились бы к ней. Того, что мы называем фантазиями, не существует - это
реальные события, время которых еще не пришло, истины, ожидающие своего
часа. Жюль Верн является тому своего рода подтверждением. Нет ли еще
чего-нибудь, подлежащего открытию, четвертого измерения сознания, которое
изменит все?
В железной клетке посреди зала суда Шри Ауробиндо достиг конца пути.
Одно за другим постиг он Имманентное, Трансцендентное и Всеобщее Космическое
- та клетка едва ли заключала в себе что-то, кроме тела: в сознании своем он
пребывал повсюду по своей воле. Возможно, он вспоминал о молодом человеке по
имени Ауробиндо, в котором, начиная еще с Кембриджа, а затем и в течение
всех последующих лет происходила непрерывная аккумуляция сознания и который
постиг это Бесконечное Сознание. В то же время он видел, что тело его
остается таким же, как и тела миллионов других: подчиняется тем же законам
Природы, испытывает голод и жажду, временами болеет, как и все другие тела,
и медленно, но верно, приближается к своему разложению. Сознание -
беспредельно, сияюще, бессмертно, но внизу все остается по-прежнему. И
поскольку он видел вещи такими, какие они есть, поскольку его не могли уже
ввести в заблуждение все те маски, которые навязываются законами морали и
приличия, то он также, наверное, видел в подсознательном, под бесконечным
Сознанием, прежний животный оскал, под сияющим ореолом - все ту же
нетронутую грязь и запущение физического: внизу все идет, как обычно, ничего
не меняется. Наверное, он также видел по другую сторону клетки все свои
другие "я", которые продолжали судить и ненавидеть - продолжали страдать.
Кто спасен? Ничто не спасено, пока не спасено все! И что сделало то
бесконечное Сознание для всех этих людей? Оно видит, оно знает, но что оно
может сделать? Разве он не покинул Бароду для того, чтобы действовать,
делать что-то конкретное? Он видел все в своем беспредельном сознании,
переживал безграничную радость наверху, ощущал, как чистая радость смеется
на вершинах Абсолюта3, но что могла сделать эта радость, если
внизу все было совсем не так, как наверху? Внизу все идет по-прежнему:
страдания, смерть. Он даже не слушал судей и не отвечал на вопросы, от чего
зависела его жизнь; он слышал лишь Голос, который повторял: Я веду тебя - не
бойся. Займись своей Работой, ради которой Я привел тебя в тюрьму. И Шри
Ауробиндо по-прежнему сидел в своей клетке, закрыв глаза, глядя внутрь. Нет
ли наверху такой полноты, которая могла бы быть полнотой и внизу? Неужели
путь завершается этим золотым бессилием4? В чем смысл всего этого
путешествия?
В силу каких-то непонятных причин душа нисходит в эту Материю или,
вернее, становится этой Материей. В течение многих веков она развивается,
растет и обретает индивидуальность посредством своих чувств, своего разума,
своего опыта. Все в большей и большей степени припоминает она свою
утраченную или скрытую под поверхностью божественность, свое сознание,
погруженное в собственную силу. В конце концов она узнает себя и
возвращается к своему Источнику - или трансцендентному и нирваническому, или
же космическому - в зависимости от того, каковы ее удел и
предрасположенность. Таким образом, вся эта история - это всего лишь
длительный и трудный переход от Божественному к Божественному через темное
чистилище Материи? Но для чего это чистилище, зачем эта Материя? Для чего мы
когда-то погрузились в нее, неужели же лишь для того, чтобы снова выйти из
нее? Иные говорят, что космическое или нирваническое блаженство в конечном
итоге стоит всех трудностей на пути к нему. Может быть, но в то же время
Земля страдает. Мы можем пребывать в сиянии высшего блаженства, но здесь,
внизу, множатся и процветают мучения, болезни и смерть, а наше космическое
сознание и тем более Нирвана ни на йоту не меняют хода земной эволюции. Иные
скажут, что каждый должен делать то же самое, пробуждаться и выходить из
состояния заблуждения - хорошо, но для чего тогда была нужна эта Земля, если
ей нужно просто пробуждаться и выходить из состояния заблуждения Земли?* Мы
говорим о "грехопадении", об Адаме и Еве, о каком-то нелепом первородном
грехе, который разрушил то, что Бог создал совершенным вначале. Но ведь все
есть Бог! Змей-искуситель, если он существовал - это был Бог; Сатана, его
Великолепие и его Дела - это тоже Бог. Нет ничего кроме Него! Тогда неужели
Он был настолько глуп, чтобы пасть, не ведая того, настолько беспомощен,
чтобы страдать, не желая того, или столь жесток, чтобы играть в заблуждение
только ради забавы - чтобы насладиться тем, как он выйдет из него? И тогда
неужели же Земля - это только ошибка? Ведь если эта Земля не обладает
смыслом для Земли, если страдания мира не несут в себе смысла для мира, если
это только наше временное местонахождение, где мы должны очиститься и
искупить какую-то нелепую ошибку, то тогда никто и ничто - ни высшее
блаженство, ни экстаз в конце пути - никогда не смогут оправдать этот
бесполезный промежуточный эпизод. Богу не нужно было входить в Материю
только для того, чтобы выйти из нее; Богу не нужны были ни Смерть, ни
Страдание, ни Невежество, если это Страдание, эта Смерть и это Невежество не
несут в себе свой собственный смысл, если эта земля и это тело - не просто
орудия очищения или средства, чтобы уйти, но в конечном итоге - это место
некой Тайны, которая все преобразует.
Не стремлюсь я к твоему вечному Дню,
Как и не остерегался Ночи твоей вечной...
Быть рабом твоим на земле, о царь - это больше,
Чем беспредельная свобода твоих небес...
Слишком далеки эти небеса от страдающих людей.
Несовершенна радость, не разделенная всеми.
I climb not to thy everlasting Day,
Even as I have shunned thy eternal Night...
Thy servitudes on earth are greater, king,
Than all the glorious liberties of heaven...
Too far thy heavens for me from suffering men.
Imperfect is the joy not shared by all5.
Теперь, далее, если мы пристальнее взглянем на эту загадку, на центр,
вокруг которого разворачивается вся мистерия - на душу, то будем вынуждены
признать, что ее, душу, не нужно "спасать", как принято говорить. Она вечно
свободна, чиста, навеки спасена и пребывает в собственном свете. Когда мы
входим в душу с широко раскрытыми глазами, мы видим, что она - божественна,
полна необыкновенного света и не затронута всей той грязью, что набросана
поверх нее. Наоборот, нужно спасать землю, потому что она находится под
гнетом; нужно спасать жизнь, потому что она умирает. Где то семя, что несет
Освобождение? Где та Сила, которая спасет? В чем состоит подлинное спасение
мира? Последователи духовных учений правы, желая, чтобы мы вкусили высшей
летучести души, но правы и материалисты, которые взбивают Материю, стремясь
вырвать из этой уплотненности чудеса. Но ни те, ни другие не обладают
Тайной. Чудеса первых не имеют тела, а у чудес вторых нет души.
Тело, да, именно тело, которое поначалу казалось лишь темным и косным
орудием освобождения Духа, является, как это ни парадоксально, местом
непознанной полноты и цельности Духа: То, что кажется Орудиями
[Instrumentals], является ключом к Тайне; без него сами Основы
[Fundamentals] не смогли бы раскрыть всей своей мистерии6.
"Займись своей Работой", - сказал Голос. Работа эта состояла не в том, чтобы
наслаждаться космическим блаженством, а в том, чтобы найти здесь, в этом
теле и вообще для земли, новый путь, который объединит в единой форме
сознания свободу Трансцендентного, живую беспредельность космического и
радость индивидуальной души на совершенной земле и в более истинной жизни.
Ибо подлинное изменение сознания, - говорит Мать, - это то, что изменит
физические условия мира и создаст из него новое творение.
Если мы хотим "изменить физические условия мира", т. е. так называемые
"законы природы", которым подчинена наша жизнь и весь мир, и если мы хотим
провести это изменение в жизнь с помощью силы сознания, то нам нужно
соблюсти два условия. Во-первых, мы должны работать в нашем индивидуальном
теле, не стремясь никуда из него уйти, потому что это тело является как раз
тем местом, где сознание стыкуется с Материей; и, во-вторых, мы должны
приложить усилия, чтобы открыть тот принцип сознания, который будет способен
трансформировать Материю силой своей энергии. До сих пор ни одна из форм, ни
один из планов сознания, известных человечеству, не обладали силой,
способной выполнить это изменение - ни ментальное сознание, ни витальное, ни
сознание физическое. И это очевидно. В самом деле, некоторым индивидуумам с
помощью тренировки и дисциплины удавалось наперекор законам природы
преодолевать силу тяжести, холод, голод, болезни и т. д. Но, во-первых, это
индивидуальные изменения, которые невозможно передать другим, а, во-вторых,
они на самом деле не изменяют Материю: законы, управляющие телом, остаются
по сути своей теми же самыми; некоторые особые эффекты, кажущиеся
сверхъестественными по своему внешнему проявлению, лишь накладываются на
природу в течение более или менее продолжительного времени. Мы можем здесь
привести пример одного йогина-революционера, сотрудника Шри Ауробиндо,
которого однажды укусила бешеная собака. Используя силу своего сознания, он
немедленно создал препятствие действию вируса и продолжал жить, не думая об
этом (заметим в скобках, что если бы этот йогин находился в совершенном
состоянии сознания, то его не смогла бы укусить никакая собака). Но однажды,
во время особо бурного политического митинга, он вышел из себя и с гневом
обрушился на одного из выступавших. Через несколько часов он скончался в
Вечного14. ...Глухое, слепое и грубое (а не только утонченное,
ментально сознательное) человеческое или животное существование - тоже То.
Все это бесконечное становление - это рождение Духа в форму15.
С открытием дверей психического разворачивается первая стадия
космического сознания. Но растущее психическое, сознание-силу, которое
становится все более и более живым, плотным и сильным, уже не устраивает эта
ограниченная индивидуальная форма. Чувствуя свое единство с Тем, оно
стремится стать таким же безбрежным, как То, таким же всеобщим и вновь
обрести присущую ему врожденную Полноту. Быть и быть во всей полноте - это
цель Природы, которую она стремится реализовать в нас ... а быть во всей
полноте - значит быть всем, что существует16. Мы ощущаем
необходимость в полноте бытия потому, что мы и есть эта Полнота. Идеал,
который притягивает нас, цель, которая определяет наше движение, находятся
на самом деле не впереди - они не влекут нас к себе, а толкают нас; цель
находится позади нас, а также и впереди, и внутри нас. Эволюция - это вечное
распускание цветка, который всегда был цветком. Не будь этого семени внутри,
ничто бы не тронулось с места, потому что ничто не испытывало бы потребности
ни в чем. Такова Потребность мира. Это наше центральное существо. Это наш
брат света, который иногда появляется в те минуты, когда все кажется
потерянным, это пронизанная солнечным светом память, которая неустанно
тормошит, будоражит нас и не оставит нас в покое до тех пор, пока мы не
раскроем, не обретем вновь наше Солнце. Это - наш космический центр так же,
как психическое - это наш центр индивидуальный. Но центральное существо
пребывает не в какой-то конкретной точке, оно - во всех точках сразу;
непостижимым образом находится оно в сердце каждой вещи и в то же время
охватывает все. Верховно пребывает оно внутри так же, как и наверху, внизу и
везде - это исполинская точка17 [giant point]. Когда мы находим
ее, то с нею находим все, ибо все в ней заключено. Взрослая душа вновь
находит свой источник. Сын вновь становится Отцом, или, вернее, Отец,
который стал Сыном, вновь становится Самим Собой. Раздвигаются и
раскалываются, рушатся стены, которые держали в заточении наше сознательное
существо; теряется всякое ощущение индивидуальности и личности, ощущение
Пространства и Времени, собственной деятельности и, наконец, вообще всякого
закона Природы; нет больше эго, личности определенной или определимой -
только сознание, только существование, только мир и блаженство; становишься
бессмертием, становишься вечностью, становишься бесконечностью. Все, что
остается от индивидуальной души - это гимн мира, свободы и блаженства,
вибрирующий где-то в Вечности18.
Мы считали себя жалкими, отделенными друг от друга - один человек плюс
другой среди разобщенных предметов и явлений. Такое разделение было
необходимо нам для того, чтобы вырасти под своей скорлупой - в противном
случае мы остались бы недифференцированной частью вселенской плазмы, членами
стаи, не обладающими собственной жизнью. Благодаря этому разделению мы стали
сознательными. Но до сих пор мы сознательны не полностью, и мы страдаем,
страдаем от этой разобщенности - отделенности от других, отделенности от
самих себя, отделенности от предметов, от явлений - от всего, потому что мы
находимся вне той единственной точки, где встречается все.
Единственный способ исправить все -
это вновь обрести сознание; и это очень просто.
Есть только один источник.
Этот источник есть совершенство Истины,
поскольку это - единственное, что по-настоящему существует.
Проявляя себя вовне, разбрасывая себя и рассеивая,
оно создало то, что мы видим,
и множество прекрасных и блистательных крохотных умов
в поисках того, чего они пока не нашли;
но они могут найти это,
потому что то, что они ищут - внутри них.
Средство исцеления находится в сердце болезни*.
Когда мы достаточно натерпелись после бесчисленных жизней этой затяжной
эволюции, когда мы доросли до того, чтобы понять и признать, что все
приходит к нам извне - из Жизни более великой, чем наша жизнь, из Разума и
Материи более обширных, чем наши - из всеобщих, тогда приходит время
сознательно стать тем, кем мы, не сознавая того, были всегда - всеобщей
Личностью: Зачем тебе ограничивать себя? Чувствуй, что ты находишься и в
мече, который поражает тебя, и в руках, которые тебя обнимают, в сверкании
Солнца и в танце Земли ... во всем, что было, что происходит сейчас и что
прокладывает себе путь к становлению. Ибо ты - бесконечен, и вся эта радость
доступна тебе19.
Возможно, мы думаем, что космическое сознание - это некая поэтическая и
мистическая сверхфантазия, нечто абсолютно субъективное, не имеющее никакого
практического значения. Но для начала нам следует попытаться уточнить, что
мы понимаем под словами "объективное" и "субъективное", потому что если мы
настаиваем на том, чтобы использовать так называемое "объективное" в
качестве единственного критерия истины, то, вероятно, весь этот мир может
полностью ускользнуть от нас - и это доказывают наше искусство, живопись и
даже наша наука на протяжении последних пятидесяти лет, когда в искусстве и
науке от мира остаются лишь жалкие крохи того, что можно считать незыблемым
и бесспорным. Конечно, в существовании бифштекса легко убедиться, и,
следовательно, бифштекс более объективен, чем радость в последних квартетах
Бетховена; но это же обедняет мир, а вовсе не раскрывает его сокровищ. На
самом деле это ложное противопоставление. Субъективность - это и более
высокая, и в то же время подготовительная стадия объективности. Если бы
каждый вкусил космического сознания или просто радости в квартетах
Бетховена, то, может быть, объективно у нас во вселенной было бы меньше
варварства.
Шри Ауробиндо был не тем человеком, который мог бы удовлетвориться
космическими мечтаниями. В подлинности переживания и его практическом
соотношении с действительностью можно немедленно убедиться на очень простом
факте - на появлении нового способа познания, познания через отождествление:
мы познаем некую вещь постольку, поскольку мы сами уже и есть та вещь.
Сознание может переместиться в любую точку всеобщей реальности, оно может
сфокусироваться на любом существе или событии и познать их там в тот же
момент - познать так близко, как биение собственного сердца, ибо все теперь
происходит внутри, ничего уже нет вовне, ничто уже не разделено. Уже
Упанишады говорили об этом: "Когда познано То, познано все" (Шандилья
Упанишада, II.2). Первые признаки этого нового сознания вполне ощутимы:
Человек начинает ощущать и других как часть самого себя или как различные
повторения себя - того же самого "я", видоизмененного Природой в других
телах. Или, по крайней мере, как живущего в более широком всеобщем "я",
которое теперь становится его собственной великой реальностью. Фактически
все вещи начинают менять свою природу и внешний вид; все восприятие мира
таким человеком радикально отличается от восприятия тех, кто замкнут в своем
личном "я". Он начинает познавать вещи на основе иного опыта - более
непосредственного, не зависящего от внешнего ума и чувств. И хотя
возможность ошибки не устраняется - этого не может произойти до тех пор,
пока ум любого рода остается орудием передачи знания, - тем не менее,
возникает новый, широкий и глубокий способ переживания, видения, познания,
соприкосновения с вещами; и границы познания могут быть раздвинуты почти до
беспредельности20.
Этот новый способ познания, вообще говоря, не отличается от нашего. В
самом деле: любое переживание, любое знание какого бы то ни было порядка -
от чисто физического уровня до метафизических высот - неявно есть познание
через отождествление: мы знаем что-то постольку, поскольку мы сами уже и
есть то, что мы познаем. Истинное знание достигается не размышлением, -
говорил Шри Ауробиндо. - Оно есть то, чем вы являетесь; оно есть то, чем вы
становитесь21. Не будь этой скрытой тождественности, этого
тотального единства, лежащего в основе всего сущего, мы были бы не способны
обладать хоть каким-нибудь знанием о мире и о существах. Рамакришна,
кричащий от боли и истекающий кровью при виде ран буйвола, которого хлестали
бичом у него на глазах, медиум, который определяет местоположение
спрятанного предмета, йогин, излечивающий болезнь ученика, который удален на
сотни миль от учителя, или Шри Ауробиндо, не позволяющий циклону проникнуть
в его комнату - это лишь несколько поразительных иллюстраций естественного
явления, ибо естественным является не разделение, не различия, а неделимое
единство всех вещей. Если бы существа и предметы отличались бы от нас, были
бы действительно отделены от нас, если бы мы в сущности своей не были бы
этим циклоном или буйволом, спрятанным предметом или больным учеником, то мы
не только не смогли бы воздействовать на них, чувствовать их или познавать,
но они просто были бы невидимы и не существовали бы для нас. Только подобное
может знать и ощущать подобное, только подобное может воздействовать на
подобное. Мы можем познать лишь то, чем мы являемся: Разум нельзя научить
ничему, что бы уже не было заключено в качестве потенциального знания в
разворачивающейся душе человека. Таким образом, и все совершенство, на
которое способен внешний человек, - это только реализация вечного
совершенства Духа внутри него. Мы познаем Божественное и становимся
Божественным потому, что уже являемся им по своей скрытой природе. Всякое
обучение - это раскрытие, всякое становление - это развертывание. Обретение
себя - это тайна; самопознание и растущее сознание - это средство и
процесс22.
В течение тысячелетий нашей эволюции мы отделились от мира и от других
существ. Мы сформировали эго, создали из нескольких атомов Великого Тела
затвердевшую форму и провозгласили свое "я" против всех остальных, которые,
подобно нам, окостенели под коркой эго. Будучи отделенными, мы уже не могли
видеть ничего, что изначально было нашим "я" в великом Материнском Единстве.
Поэтому мы изобрели глаза, руки, органы чувств, ум - чтобы общаться с тем,
что мы исключили из нашего великого Тела, а теперь мы полагаем, что без этих
глаз, пальцев или головы мы неспособны познавать. Но это лишь наша иллюзия,
которая возникла в результате отделения. Наше привычное опосредованное
познание [connaissance] скрывает от нас познание [reconnaissance -
узнавание] непосредственное, без которого наши глаза, пальцы, голова и даже
микроскопы не могли бы воспринимать, понимать или действовать. Наши глаза -
это не орган видения, а орган разделения*; когда в нас открывается Глаз
Истины, то во всех этих линзах и других "костылях" уже нет никакой
необходимости. Наше эволюционное путешествие - это медленное отвоевывание
того, что мы изгнали, восстановление Памяти. Наш прогресс измеряется не
количеством наших изобретений, которые являются лишь искусственными
средствами возвращения того, что мы удалили, но той частью воссоединенного
мира, которую мы можем считать самими собой.
Это и есть радость - Ананда - потому что быть всем сущим - значит
обладать радостью всего сущего.
Блаженство мириад существ, которые суть одно.
The bliss of a myriad myriads who are one23.
"Откуда придет к нему печаль, как сможет он заблуждаться - тот, кто
повсюду видит Единство?" (Иша Упанишада 7).
Итак, тройное изменение сознания отмечает наше земное путешествие:
открытие психического существа, или имманентного Духа, открытие Нирваны, или
трансцендентного Духа, и открытие центрального существа, или космического
Духа. Вероятно, истинное значение троицы Отец-Сын-Святой Дух в христианской
традиции отвечает этим аспектам сознания. Однако наша цель состоит не в том,
чтобы сравнивать один опыт с другим, а в том, чтобы самим удостовериться в
них: Философии и религии спорят о приоритете того или иного аспекта Бога, и
различные Йогины, Риши и Святые отдают предпочтение той или иной философии
или религии. Наша задача - не обсуждать их, но реализовать и стать ими
всеми, не следовать какому-то одному аспекту, исключая все остальные, но
объять Бога во всех его аспектах и за их пределами1 - в этом
смысл интегральной йоги. И все же мы можем сомневаться: не существует ли
чего-нибудь за пределами этого тройного открытия - потому что какими бы
великими ни казались нам его составные части в момент их переживания, ни
одно из них не дает нам того интегрального завершения, к которому мы
стремимся - по крайней мере, если мы считаем, что в этом свершении должны
участвовать как земля, так и индивидуум. Открытие психического существа,
например - величайшая реализация: мы начинаем осознавать собственную
божественность; но это открытие ограничено рамками индивида, оно не выходит
за пределы стен личности, которые держат нас в заточении. Открытие
центрального существа - это реализация огромной широты и охвата, наше
существо расширяется до пределов всего мира - но при этом мы теряем чувство
индивидуальности, потому что это уже не месье Дюпон сидит в центре
космического сознания, наслаждаясь видом - месье Дюпона больше нет. Открытие
Трансцендентного - высочайшая реализация, но здесь мы теряем и
индивидуальность, и мир - не остается ничего, кроме Того, что вечно
находится вне человеческой игры. Теоретически мы можем говорить, что Отец,
Сын и Святой Дух едины - на словах мы можем говорить все что угодно - но на
практике, когда мы реализуем эти изменения сознания на опыте, они
оказываются отрезанными друг от друга широкой пропастью. До тех пор, пока мы
не найдем практический путь преодоления этого тройного разрыва между
пантеистом, индивидуалистом и монистом, невозможно никакое завершение ни для
индивидуума, ни для мира. Недостаточно найти наш индивидуальный центр и
пренебречь полнотой мира или обрести полноту мира и потерять
индивидуальность, или тем более обрести высший Покой, когда растворяются и
мир, и индивидуальность: "Я не хочу быть сахаром, - восклицал великий
Рамакришна, - я хочу есть сахар!" В этом хаотичном и измученном мире, где мы
должны действовать, встречать явления и факты лицом к лицу, проходить через
некое становление, нам прежде всего необходимо быть. Без этого "быть" наше
становление рассеется в господствующем в мире хаосе. Без становления,
однако, наше бытие растворится в блаженном Нуле2. А в отсутствие
нашей индивидуальности какое значение имеют для нас, что нам все эти
чудесные реализации, если нас уже нет? Таково противоречие, которое мы
должны разрешить - не в философских терминах, а в терминах жизни и
способности действовать. Представляется, что такого объединяющего пути до
сих пор либо не существовало, либо же он был неизвестен. Поэтому все религии
и духовные учения поместили трансцендентного Отца на вершину иерархии, вне
всего этого злосчастного хаоса, и побуждают нас искать полноту, к которой мы
стремимся, вне этого мира. Однако интуиция говорит нам, что если мы,
существа, наделенные телом, стремимся к полноте, то она должна быть
достижима. Полнота должна быть достижима в теле; в противном случае мы не
стремились бы к ней. Того, что мы называем фантазиями, не существует - это
реальные события, время которых еще не пришло, истины, ожидающие своего
часа. Жюль Верн является тому своего рода подтверждением. Нет ли еще
чего-нибудь, подлежащего открытию, четвертого измерения сознания, которое
изменит все?
В железной клетке посреди зала суда Шри Ауробиндо достиг конца пути.
Одно за другим постиг он Имманентное, Трансцендентное и Всеобщее Космическое
- та клетка едва ли заключала в себе что-то, кроме тела: в сознании своем он
пребывал повсюду по своей воле. Возможно, он вспоминал о молодом человеке по
имени Ауробиндо, в котором, начиная еще с Кембриджа, а затем и в течение
всех последующих лет происходила непрерывная аккумуляция сознания и который
постиг это Бесконечное Сознание. В то же время он видел, что тело его
остается таким же, как и тела миллионов других: подчиняется тем же законам
Природы, испытывает голод и жажду, временами болеет, как и все другие тела,
и медленно, но верно, приближается к своему разложению. Сознание -
беспредельно, сияюще, бессмертно, но внизу все остается по-прежнему. И
поскольку он видел вещи такими, какие они есть, поскольку его не могли уже
ввести в заблуждение все те маски, которые навязываются законами морали и
приличия, то он также, наверное, видел в подсознательном, под бесконечным
Сознанием, прежний животный оскал, под сияющим ореолом - все ту же
нетронутую грязь и запущение физического: внизу все идет, как обычно, ничего
не меняется. Наверное, он также видел по другую сторону клетки все свои
другие "я", которые продолжали судить и ненавидеть - продолжали страдать.
Кто спасен? Ничто не спасено, пока не спасено все! И что сделало то
бесконечное Сознание для всех этих людей? Оно видит, оно знает, но что оно
может сделать? Разве он не покинул Бароду для того, чтобы действовать,
делать что-то конкретное? Он видел все в своем беспредельном сознании,
переживал безграничную радость наверху, ощущал, как чистая радость смеется
на вершинах Абсолюта3, но что могла сделать эта радость, если
внизу все было совсем не так, как наверху? Внизу все идет по-прежнему:
страдания, смерть. Он даже не слушал судей и не отвечал на вопросы, от чего
зависела его жизнь; он слышал лишь Голос, который повторял: Я веду тебя - не
бойся. Займись своей Работой, ради которой Я привел тебя в тюрьму. И Шри
Ауробиндо по-прежнему сидел в своей клетке, закрыв глаза, глядя внутрь. Нет
ли наверху такой полноты, которая могла бы быть полнотой и внизу? Неужели
путь завершается этим золотым бессилием4? В чем смысл всего этого
путешествия?
В силу каких-то непонятных причин душа нисходит в эту Материю или,
вернее, становится этой Материей. В течение многих веков она развивается,
растет и обретает индивидуальность посредством своих чувств, своего разума,
своего опыта. Все в большей и большей степени припоминает она свою
утраченную или скрытую под поверхностью божественность, свое сознание,
погруженное в собственную силу. В конце концов она узнает себя и
возвращается к своему Источнику - или трансцендентному и нирваническому, или
же космическому - в зависимости от того, каковы ее удел и
предрасположенность. Таким образом, вся эта история - это всего лишь
длительный и трудный переход от Божественному к Божественному через темное
чистилище Материи? Но для чего это чистилище, зачем эта Материя? Для чего мы
когда-то погрузились в нее, неужели же лишь для того, чтобы снова выйти из
нее? Иные говорят, что космическое или нирваническое блаженство в конечном
итоге стоит всех трудностей на пути к нему. Может быть, но в то же время
Земля страдает. Мы можем пребывать в сиянии высшего блаженства, но здесь,
внизу, множатся и процветают мучения, болезни и смерть, а наше космическое
сознание и тем более Нирвана ни на йоту не меняют хода земной эволюции. Иные
скажут, что каждый должен делать то же самое, пробуждаться и выходить из
состояния заблуждения - хорошо, но для чего тогда была нужна эта Земля, если
ей нужно просто пробуждаться и выходить из состояния заблуждения Земли?* Мы
говорим о "грехопадении", об Адаме и Еве, о каком-то нелепом первородном
грехе, который разрушил то, что Бог создал совершенным вначале. Но ведь все
есть Бог! Змей-искуситель, если он существовал - это был Бог; Сатана, его
Великолепие и его Дела - это тоже Бог. Нет ничего кроме Него! Тогда неужели
Он был настолько глуп, чтобы пасть, не ведая того, настолько беспомощен,
чтобы страдать, не желая того, или столь жесток, чтобы играть в заблуждение
только ради забавы - чтобы насладиться тем, как он выйдет из него? И тогда
неужели же Земля - это только ошибка? Ведь если эта Земля не обладает
смыслом для Земли, если страдания мира не несут в себе смысла для мира, если
это только наше временное местонахождение, где мы должны очиститься и
искупить какую-то нелепую ошибку, то тогда никто и ничто - ни высшее
блаженство, ни экстаз в конце пути - никогда не смогут оправдать этот
бесполезный промежуточный эпизод. Богу не нужно было входить в Материю
только для того, чтобы выйти из нее; Богу не нужны были ни Смерть, ни
Страдание, ни Невежество, если это Страдание, эта Смерть и это Невежество не
несут в себе свой собственный смысл, если эта земля и это тело - не просто
орудия очищения или средства, чтобы уйти, но в конечном итоге - это место
некой Тайны, которая все преобразует.
Не стремлюсь я к твоему вечному Дню,
Как и не остерегался Ночи твоей вечной...
Быть рабом твоим на земле, о царь - это больше,
Чем беспредельная свобода твоих небес...
Слишком далеки эти небеса от страдающих людей.
Несовершенна радость, не разделенная всеми.
I climb not to thy everlasting Day,
Even as I have shunned thy eternal Night...
Thy servitudes on earth are greater, king,
Than all the glorious liberties of heaven...
Too far thy heavens for me from suffering men.
Imperfect is the joy not shared by all5.
Теперь, далее, если мы пристальнее взглянем на эту загадку, на центр,
вокруг которого разворачивается вся мистерия - на душу, то будем вынуждены
признать, что ее, душу, не нужно "спасать", как принято говорить. Она вечно
свободна, чиста, навеки спасена и пребывает в собственном свете. Когда мы
входим в душу с широко раскрытыми глазами, мы видим, что она - божественна,
полна необыкновенного света и не затронута всей той грязью, что набросана
поверх нее. Наоборот, нужно спасать землю, потому что она находится под
гнетом; нужно спасать жизнь, потому что она умирает. Где то семя, что несет
Освобождение? Где та Сила, которая спасет? В чем состоит подлинное спасение
мира? Последователи духовных учений правы, желая, чтобы мы вкусили высшей
летучести души, но правы и материалисты, которые взбивают Материю, стремясь
вырвать из этой уплотненности чудеса. Но ни те, ни другие не обладают
Тайной. Чудеса первых не имеют тела, а у чудес вторых нет души.
Тело, да, именно тело, которое поначалу казалось лишь темным и косным
орудием освобождения Духа, является, как это ни парадоксально, местом
непознанной полноты и цельности Духа: То, что кажется Орудиями
[Instrumentals], является ключом к Тайне; без него сами Основы
[Fundamentals] не смогли бы раскрыть всей своей мистерии6.
"Займись своей Работой", - сказал Голос. Работа эта состояла не в том, чтобы
наслаждаться космическим блаженством, а в том, чтобы найти здесь, в этом
теле и вообще для земли, новый путь, который объединит в единой форме
сознания свободу Трансцендентного, живую беспредельность космического и
радость индивидуальной души на совершенной земле и в более истинной жизни.
Ибо подлинное изменение сознания, - говорит Мать, - это то, что изменит
физические условия мира и создаст из него новое творение.
Если мы хотим "изменить физические условия мира", т. е. так называемые
"законы природы", которым подчинена наша жизнь и весь мир, и если мы хотим
провести это изменение в жизнь с помощью силы сознания, то нам нужно
соблюсти два условия. Во-первых, мы должны работать в нашем индивидуальном
теле, не стремясь никуда из него уйти, потому что это тело является как раз
тем местом, где сознание стыкуется с Материей; и, во-вторых, мы должны
приложить усилия, чтобы открыть тот принцип сознания, который будет способен
трансформировать Материю силой своей энергии. До сих пор ни одна из форм, ни
один из планов сознания, известных человечеству, не обладали силой,
способной выполнить это изменение - ни ментальное сознание, ни витальное, ни
сознание физическое. И это очевидно. В самом деле, некоторым индивидуумам с
помощью тренировки и дисциплины удавалось наперекор законам природы
преодолевать силу тяжести, холод, голод, болезни и т. д. Но, во-первых, это
индивидуальные изменения, которые невозможно передать другим, а, во-вторых,
они на самом деле не изменяют Материю: законы, управляющие телом, остаются
по сути своей теми же самыми; некоторые особые эффекты, кажущиеся
сверхъестественными по своему внешнему проявлению, лишь накладываются на
природу в течение более или менее продолжительного времени. Мы можем здесь
привести пример одного йогина-революционера, сотрудника Шри Ауробиндо,
которого однажды укусила бешеная собака. Используя силу своего сознания, он
немедленно создал препятствие действию вируса и продолжал жить, не думая об
этом (заметим в скобках, что если бы этот йогин находился в совершенном
состоянии сознания, то его не смогла бы укусить никакая собака). Но однажды,
во время особо бурного политического митинга, он вышел из себя и с гневом
обрушился на одного из выступавших. Через несколько часов он скончался в