Страница:
Богу. Обычно восхождение к этому новому сознанию сопровождается спонтанным
расцветом творческих сил, особенно на поприще поэзии. Заслуживает внимания
тот факт, что среди учеников Шри Ауробиндо есть много поэтов, пишущих на
самых разных языках - на китайском, хинди, английском, как будто поэзия и
искусство - это первый практический результат его йоги: Как в самом себе,
так и в других я наблюдал внезапный расцвет способностей во всех видах
деятельности, расцвет, который является следствием открытия сознания - так,
например, тот, кто долго и безуспешно работал над тем, чтобы выразить себя в
поэзии, в течение дня становится мастером поэтического языка и ритма. Это
вопрос надлежащего безмолвия разума и надлежащей открытости Слову, которое
стремится выразить себя - ибо Слово уже готово, оно сформировано в тех
внутренних планах, где получают рождение все виды искусства, но измениться
должен передающий разум - измениться и стать совершенным каналом [передачи],
а не препятствием29.
Поэзия - самое подходящее средство, позволяющее почувствовать, что
собою представляют эти высшие планы сознания. В ритме поэтического
произведения можно легко уловить вибрации. Поэтому далее мы будем прибегать
к помощи поэзии, хотя Сверхсознательное не является привилегией одних только
поэтов. В своей обширной переписке на тему поэзии и в работе "Поэзия
будущего" Шри Ауробиндо приводит многочисленные примеры стихов, исходящих
непосредственно из озаренного разума*. Прекрасной иллюстрацией поэзии
озаренного разума являются отдельные пассажи творчества А.Рембо, особенно
его "Пьяный корабль". Не следует привязываться к внешнему смыслу, надо
слушать то, что вибрирует за ним; ибо поэзия и вообще все искусства - это в
конечном счете не что иное, как средство уловить крошечную, неуловимую ноту
- эта нота как будто ничего особенного собою не представляет, и в то же
время есть сама жизнь:
Je sais les cieux crevant en L'Aube exalt самую
ноту мы можем найти в живописи Рембрандта, в музыкальных сочинениях Сезара
Франка или даже просто в словах друга: это прикосновение истины, находящейся
за поверхностью; может быть, не очень мощная, но прямо к сердцу идущая
вибрация, а стихи, картина или соната - это лишь более или менее адекватные
ее транскрипции. И чем выше мы восходим, тем чище, лучезарнее, шире и мощнее
становится вибрация. Когда Рембо говорит:
O saisons, рация почти ощутима - настолько ярко выражено ее присутствие. Но,
очевидно, это не вибрация озаренного разума: она исходит не из источника,
находящегося выше головы, а из сердца, и это никак не связано со смыслом
строк: слова - это только облачение вибрации. А вот строка из Малларме идет
прямо из озаренного разума:
Le transparent glacier des vols qui n'ont pas fui!***
То, что существенным образом отличает произведения, которые исходят из
этого плана, Шри Ауробиндо называет светящимся течением, внезапным потоком
света. Эта вибрация не похожа ни на какую другую; она всегда приносит
какой-то толчок и продолжает еще долго вибрировать, как камертон. Но ей
редко удается сохранять свою чистоту на протяжении всего произведения, ибо
ритм произведения повторяет ритм сознания с его подъемами и падениями, так
будет продолжаться до тех пор, пока сознание не обретет уравновешенность с
помощью специальной дисциплины. В "Пьяном корабле" зримо присутствует
озаренный разум, хотя видно и присутствие витального, а также обычного
ментального сознания; также очевидно и вмешательство сверхсознательного.
Наряду с красотой озаренного разума нам открываются и его ограничения:
поэзия озаренного разума льется потоками образов и слов откровения (потому
что на этом плане часто открываются способности видения и слышания), чуть ли
не лавиной богатых, пышных, иногда бессвязных образов, как будто сознание с
трудом вмещает в себя такой поток света и такую непривычную интенсивность:
это слишком много для него, это переполняет его. Восторг часто переходит в
возбуждение, и если остальные части существа недостаточно подготовлены и
очищены, то любая из низших частей может завладеть нисходящими силой и
светом и использовать их для собственных целей; очень многие попадаются в
эту ловушку. Когда низшие части существа, в особенности витальное,
завладевают светящимся потоком, они делают его жестким, "драматизируют" и
мучают его - сила еще присутствует, но является уже подчиненной и при этом
становится жесткой, тогда как сущность озаренного разума - это радость.
Здесь мы могли бы назвать имена многих поэтов и гениальных творцов*. Кроме
того, субстанция озаренного разума на самом деле не является прозрачной, она
лишь полупрозрачна; свет ее рассеян: чувствуешь, словно истина находится
повсюду, но не можешь конкретно ощутить ее - отсюда частые бессвязность и
отклонения. Это только начало нового рождения. Прежде чем идти выше,
необходимо более полное очищение и прежде всего - больший покой,
естественное равновесие и безмолвие. Чем выше мы растем в сознании, тем
более необходимым является незыблемое равновесие.
Интуитивный Разум отличается от озаренного своей ясной прозрачностью.
Он подвижен, как ртуть, он легко прыгает по скалам, не отягощенный обувью,
босой, не касаясь поверхности земли. В отличие от высшего разума его не
стесняют ментальные ортопедические подпорки, приковывающие нас к земному
(как будто знание зависит от объема наших тяжеловесных размышлений!). Знание
- это искра, рождающаяся, вспыхивающая из безмолвия. Оно находится прямо
здесь, не выше и не глубже, а прямо перед нашими глазами, ожидая, когда мы
станем немного чище, просветленней - и здесь дело не столько в нашем росте,
сколько в устранении препятствий с нашего пути. Весной рисовые поля Индии,
спокойные, зеленые, полные нежного аромата, простираются вдаль насколько
хватает взгляда под тяжелым, мрачным небом; и вдруг с единым криком взлетают
тысячи попугаев. Однако мы не успели ничего заметить. Это произошло в
течение секунды, как вспышка молнии - и сознание может проясниться с такой
же невероятной быстротой! Одна деталь, один звук, одна капля света - и
появляется целый мир во всем своем великолепии и полноте - тысячи
стремительных птиц в единой вспышке. Интуиция воспроизводит в нашем масштабе
первозданную мистерию великого Взгляда, грозного пристального взгляда,
который, с одной стороны, видит все и знает все, а с другой, наслаждается
последовательным видением, видением во времени, капля по капле, видением с
множества точек зрения того, что Он охватил полностью в крупице вечности.
Время есть порожденье вечного мгновения**.
An eternal instant is the cause of the years.30
Вместе с интуицией приходит совершенно особая радость, которая явно
отличается от радости озаренного разума. Нет уже ощущения потока,
приходящего извне, а есть некое опознание, узнавание, как будто всегда в нас
существовали двое - брат света, живущий в свете, и брат тьмы (то есть мы
сами), живущий внизу, неуклюже, ощупью карабкающийся в темноте, подражающий
знанию брата света и его великому путешествию, но подражающий как-то жалко,
убого, грубо. И затем вдруг происходит слияние - мы становимся едины в
области света. Наконец-то нет никаких различий. Радость.
Когда мы станем едиными во всех точках, наступит божественная жизнь.
В этой точке контакта и слияния приходит знание, которое может быть
выражено в той или иной форме (в зависимости от вида деятельности в данный
момент времени), но которое всегда по сути своей является проявлением
тождественности, встречей - мы знаем потому, что мы узнаем. Шри Ауробиндо
говорил, что интуиция - это воспоминание Истины31. Когда приходит
вспышка интуиции, человек ясно видит, что знание - это не открытие чего-то
неизвестного (открывают только себя, больше нечего открывать), это
постепенное распознавание во времени мгновения того Света, который мы все
когда-то видели. Есть ли кто-нибудь, кто не видел хотя бы раз? У кого в
жизни не было этого Воспоминания? Какими бы ни были наши веры (вплоть до
отсутствия всякой веры), наши способности или неспособности, наши
достижения, высокие или нет, в жизни всегда есть момент, который является
нашим моментом. Некоторые жизни длятся всего мгновение, а все остальное -
это забытье.
Язык интуиции сконцентрирован в сжатых формулировках без единого
лишнего слова в противоположность пышному языку озаренного разума (который
тем не менее именно благодаря своему богатству передает и "светящийся" ритм,
и истину, может быть, не столь четко, но зато делает это как-то теплее,
ближе). Когда Плотин суммировал смысл всех человеческих усилий в единой
фразе - "Полет Единого к Единому", - он использовал в высшей степени
интуитивный язык, тем же языком говорят и Упанишады. Но такое свойство
самовыражения обнаруживает и пределы интуиции: как бы ни были насыщены
высоким жизненным смыслом наши озарения, изречения, они не могут охватить
всей истины - нужна более полная, более всеобъемлющая теплота - та, которой
обладает и озаренный разум, - но внутри более высокой прозрачности. Ибо
Интуиция ... видит вещи вспышками, точка за точкой, а не как [единое]
целое32. Открывающееся в свете вспышки поразительно,
неопровержимо, но это только одно пространство истины33. Кроме
того, интуицией завладевает разум, который, как замечает Шри Ауробиндо,
одновременно преуменьшает и преувеличивает ее значение33.
Преувеличивает потому, что он незаконно обобщает интуицию и стремится
распространить ее открытие на все пространство; преуменьшает потому, что
вместо того, чтобы позволить вспышке интуиции спокойно озарить и прояснить
нашу субстанцию, разум немедленно завладевает ею, покрывает ее слоем мысли
(или, может быть, растворяет ее в живописи, поэзии, математике или религии)
и уже не в состоянии понять ее света, кроме как через интеллектуальный,
художественный или религиозный покров, в который он ее облачил. Обычному
разуму чрезвычайно трудно понять, что откровение может быть мощным, даже
переполняющим, даже тогда, когда "смысл" его нам непонятен, и что особенно
мощным оно бывает только тогда, когда его не низводят на несколько уровней
ниже, разбавляя и дробя для того, чтобы "понять". Если бы мы могли сохранить
спокойствие во время этой вибрирующей вспышки, быть как бы подвешенными в ее
свете, а не хвататься сразу же за нее, чтобы раздробить на интеллектуальные
куски, то через некоторое время мы бы заметили, что все наше существо
поднялось на новый уровень и что мы обладаем новым видением, а не жалкой
безжизненной формулой. Объяснения всякого рода - причина того, что большая
часть преобразующей силы быстро исчезает.
Если вместо того, чтобы поспешно хвататься за перо или за кисть или
погрузиться в поток слов, чтобы освободиться от избытка полученного света,
ищущий будет стремиться сохранить безмолвие и прозрачность, если он будет
терпелив, то он увидит, что число вспышек постепенно увеличивается,
промежутки между ними становятся все меньше (они как бы учащаются) и что в
нем медленно формируется иное сознание, которое является одновременно и
завершением, и источником Озаренного и Интуитивного Разума, а также всех
человеческих ментальных форм. Это Надментальный Разум [Overmind].
Надментальный Разум - это вершина, до которой человеческое сознание
поднимается очень редко. Это космическое сознание, но без потери
индивидуальности. Вместо того, чтобы все отринуть и воспарить высоко в
небесную необъятность, ищущий терпеливо покоряет каждую ступень своего
существа так, что основание существа остается связанным с его вершиной и в
этой связи нет никаких разрывов. Надментальный Разум - это мир богов,
источник вдохновения великих основателей религий. Именно здесь получили свое
рождение все известные нам религии; все религии исходят из опыта
[переживания] Надментального Разума в каком-то одном из его бесчисленных
аспектов. Ибо религия или откровение, духовное переживание относятся к
определенному плану; они порождаются не где-то и не как-то; те, кто
осуществляет то, что открылось им в духовном переживании, получают это
откровение не из ниоткуда: их источник - Надментальный Разум. Он же является
источником величайших произведений искусства. Но мы должны помнить, что это
все еще ментальный план, хотя и его вершина.
Когда сознание достигает этого плана, то оно видит уже не "точку за
точкой", оно созерцает в безмолвии, большими объемами [calmly, in great
masses] 34. Это уже не рассеянный свет
озаренного разума и не отдельные вспышки разума интуитивного, но, говоря
прекрасным языком Вед, "океан непрерывных молний". Сознание уже не
ограничено краткостью настоящего момента или узким диапазоном своего поля
видения, оно раскрыто и охватывает единым взглядом обширные протяженности
пространства и времени34. Существенной чертой,
отличающей Надментальный Разум от остальных планов сознания, является
ровность света, почти полная его однородность. В особо восприимчивом
интуитивном разуме, например, можно видеть голубоватый фон и внезапно
появляющиеся струи света, вспышки интуиции или быстро несущиеся светящиеся
извержения, а иногда и даже мощные потоки из сферы Надментального Разума, но
все это - изменчивая игра света, нет ничего постоянного. Это обычное
состояние величайших поэтов, которых мы знаем; они достигают определенного
уровня или ритма, особой поэтической светоносности, а время от времени
приходят в соприкосновение с теми редкими ослепительными строфами (или
музыкальными фразами), которые потом повторяют многие поколения, повторяют,
как "Сезам, откройся". Озаренный разум обычно является основой (основой уже
очень высокой), а Надментальный Разум - это Царство Божье, доступ к которому
предоставляется в минуты милости.
Но для полного и постоянного надментального сознания, подобного тому,
которое реализовали, например, Риши Вед, уже нет никаких неровностей.
Сознание становится массой постоянного света. Результатом этого является
нерушимое всеобщее видение; познаются всеобщая радость, всеобщая красота,
вселенская любовь; ведь все противоречия низших планов - это следствие
недостаточности света, или, так сказать, "ограниченности" света: он освещает
лишь ограниченное поле; в этом же равномерном свете все противоречия,
похожие на маленькие темные промежутки между двумя вспышками или на темные
границы, которые очерчивают наше поле света, растворяются в однородной массе
видимого света. А поскольку свет находится повсюду, гармония и радость тоже
неизменно присутствуют повсюду, ибо противоположности ощущаются уже не как
отрицания или теневые промежутки между двумя вспышками сознания, но как
элементы, каждый из которых обладает своей интенсивностью внутри непрерывной
космической Гармонии. И это происходит не потому, что надментальное сознание
не способно видеть то, что мы называем уродством, злом или страданием -
просто все связано между собой во всеобъемлющей вселенской игре, где каждый
объект имеет свое место и назначение. Это объединяющее, а не разъединяющее
сознание. Степень единения - это точная мера совершенства надментального
разума. Более того, вместе с видением этого единства - видением Божественным
(Божественное уже не является чем-то предполагаемым или представляемым: мы
видим его, соприкасаемся с ним, становимся им, причем естественным образом,
точно так же, как стало реально светящимся наше сознание) - надментальное
существо воспринимает повсюду один и тот же свет, во всех существах и
предметах так же, как воспринимает его в своем "я". Нет уже ни разделяющих
пустот, ни пробелов неизвестности; все купается в единой субстанции.
Человек, реализовавший надментальное сознание, чувствует всеобщую любовь,
всеобщее понимание, всеобщее сострадание ко всем другим "я" - тем, кто тоже
движется к своей божественности или, скорее, постепенно становится светом,
которым все они уже являются.
Таким образом, надментального сознания мы можем достичь многими
различными путями: религиозной самоотдачей, поэтическими, интеллектуальными,
художественными или героическими усилиями - всем, что помогает человеку
преодолеть себя. Особое место отводил Шри Ауробиндо искусству, считая его
одним из главных средств духовного прогресса. К сожалению, творческие и
художественно одаренные натуры обычно наделены сильным эго, это преграждает
им путь и является основным препятствием. Религиозный человек, который
работает над тем, чтобы растворить на пути к совершенству свое эго, может
продвинуться дальше, но ему редко удается достичь универсальности своими
индивидуальными усилиями. Он, скорее, выпрыгивает за пределы
индивидуальности, отталкивая от себя лестницу и не заботясь о том, чтобы
развить все промежуточные ступени своего сознания; когда же он достигает
"вершины": то у него уже либо нет лестницы для того, чтобы вернуться вниз,
либо он не желает возвращаться, либо нет индивидуального "я", которое могло
бы выразить то, что он видит; или же это его старое индивидуальное "я" изо
всех сил пытается выразить его новое сознание, если у него вообще есть
потребность что-то выражать. Риши Вед, которые дают нам, наверное,
единственный пример систематического и непрерывного духовного восхождения от
плана к плану, являются одними из величайших поэтов, которых когда-либо
знала Земля. Шри Ауробиндо показал это в своей работе "Тайна Веды". Слово
кави означает одновременно "видящий Истину" и "поэт". Человек был поэтом
потому, что он был пророком. Это очевидный, но совсем забытый факт. Поэтому,
наверное, имеет смысл сказать несколько слов об искусстве, как о средстве
восхождения сознания, и особенно о поэзии надментального разума.
Планы сознания характеризуются не только различной интенсивностью
светящихся вибраций, но и различными звуковыми вибрациями или ритмами,
которые можно услышать, имея "ухо ушей", о котором говорится в Ведах. Звуки
или образы, разнообразный свет или силы, или существа - это различные
аспекты одного и того же Существования, которое проявляет себя по-разному и
с различной интенсивностью в зависимости от плана. Чем ниже нисходишь по
лестнице сознания, тем более фрагментарными становятся звуковые вибрации, а
вслед за ними и свет, и существа, и силы. На витальном плане, например, мы
можем слышать нестройные и дребезжащие вибрации Жизни, подобные некоторым
музыкальным произведениям, исходящим из этого плана, или некоторым видам
витальной живописи, или поэзии, в которых отражается изломанный и
многокрасочный ритм витального. Чем выше поднимаешься, тем более
гармоничными, согласованными и обтекаемыми становятся вибрации, что-то
похожее слышится иногда в струнных квартетах Бетховена, которые, кажется,
уносят нас единым духом ввысь, к сверкающим вершинам чистого света. Энергия
музыки передается уже количеством используемых средств, не ярко окрашенными
вспышками, но высоким внутренним напряжением. Сама частота вибрации
превращает радугу цветов в чистую белизну, в единую ноту, такую высокую, что
она кажется недвижимой, как бы замершей в вечности - в одну-единственную
звуко-цвето-силу, которая, может быть, как раз и есть священный слог индусов
ОМ - Слово, сокрытое в пламени горнем35. "В начале было Слово", -
гласит Писание.
В Индии существует эзотерическое знание, основанное на изучении звуков
и различия вибраций в зависимости от плана сознания. Когда мы произносим,
например, звук ОМ, то мы четко ощущаем его вибрации вокруг головных центров,
тогда как звук РАМ воздействует на пупочный центр. А поскольку каждый из
наших центров сознания непосредственно связан с каким-нибудь планов
сознания, то повторением (джапа) определенных звуков мы можем войти в
контакт с соответствующим планом*. На этом основана целая духовная
дисциплина, которую называют тантрической, потому что свое начало она берет
в священных текстах, называемых Тантра. Основные, или сущностные звуки,
которые обладают силой установить такой контакт, называются мантрами. Мантры
- это всегда тайна, они передаются ученику его Гуру** и могут быть самого
разного рода (внутри каждого плана сознания есть много уровней) и служить
самым разнообразным целям. Комбинацией определенных звуков можно войти в
контакт на низших уровнях сознания, обычно на витальном уровне, с
соответствующими силами и добиться многих необыкновенных эффектов: есть
мантры, которые могут убить (в течение пяти минут, причем умирание
сопровождается ужасной рвотой), мантры, которые могут лечить, мантры,
способные вызвать пожар, защитить или околдовать. В основе этого вида магии,
или химии вибраций, лежит сознательное овладение низшими вибрациями. Но
существует и высшая магия, в основе которой лежит овладение вибрациями на
высших планах сознания. Это - поэзия, музыка, духовные мантры Упанишад и
Вед, мантры, данные Гуру своему ученику, чтобы помочь ему сознательно войти
в непосредственный контакт с тем или иным планом сознания, силой или
божественным существом. В этом случае звук в самом себе содержит энергию,
приобретаемую опытом и реализацией - это звук, который делает человека
зрячим. Подобным же образом поэзия и музыка, которые есть не что иное, как
неосознанный процесс овладевания этими тайными вибрациями, могут стать
могущественными средствами открытия сознания. Если бы мы могли сознательно
сочинять стихи или музыку путем сознательного обращения с этими высшими
вибрациями, то это были бы великие произведения, наделенные приближающей к
соответствующим планам, посвящающей силой. Вместо поэзии, которая является
игрой интеллекта и баядерой ума36, по выражению Шри Ауробиндо, мы
создавали бы мантрическую музыку и поэзию так, чтобы боги сходили в нашу
жизнь37. Ибо подлинная поэзия - это действие, она буравит
сознание - ведь мы так сильно замурованы, забаррикадированы! - и через
отверстия в нас входит Реальное. Такова мантра Реального38,
посвящение. Именно этого добивались риши Вед и пророки Упанишад своими
мантрами, обладавшими силой сообщить озарение тому, кто готов*, и именно это
объяснил в своей работе "Поэзия будущего" Шри Ауробиндо и осуществил в
"Савитри".
Мантры, великая поэзия, великая музыка или священное Слово - все это
приходит из Надментального Разума. Он - источник всякой творческой или
духовной деятельности (их невозможно разделить: категорические подразделения
интеллекта растворяются в этой прозрачности, где все священно, духовное и
мирское). Теперь мы можем попытаться описать особую вибрацию или ритм,
присущие Надментальному Разуму. Прежде всего каждому, кто обладает
способностью входить более или менее сознательно в контакт с высшими планами
- поэтам, писателям или художникам - хорошо известно, что за пределами
определенного уровня сознания перестаешь видеть идеи, которые пытаешься
передать - начинаешь слышать. Вибрации, волны или ритмы обрушиваются
буквально потоком и завладевают ищущим, а затем, по мере своего нисхождения
облачаются в слова и идеи, в музыку или в цвета. Но слово или идея, музыка
или цвет - это следствие, вторичный результат; они лишь придают форму
первичной мощно-повелительной вибрации. И если поэт, истинный поэт,
исправляет, правит вновь и вновь свое произведение, то это не для того,
чтобы усовершенствовать форму, как говорится, или найти лучшее выражение, но
для того, чтобы лучше поймать эту запредельную вибрацию, и если истинная
вибрация отсутствует, то вся магия рушится, как и в том случае, когда
жрец-индус неправильно произносит мантру жертвоприношения. Когда сознание
ищущего ясно, прозрачно, он может отчетливо слышать определенный звук (это
как бы зримый звук), звук-образ или звук-идею, который связует неразделимой
связью слышание с видением и мыслью внутри одной и той же лучащейся сути.
Все заключено там, внутри единой вибрации. На всех промежуточных планах
(возвышенный разум, озаренный или интуитивный Разум) вибрации, как правило,
отрывисты, разбиты - это вспышки, импульсы, взрывы - тогда как в
Надментальном Разуме они широки, непрерывны и светятся своим светом, как
великие пассажи Бетховена. Они не имеют ни начала, ни конца, кажется, что
они рождаются из Бесконечного и в Бесконечности растворяются39;
они не начинаются нигде, они приходят в сознание с неким сиянием вечности,
которое вибрирует, предвосхищая вибрацию, и продолжают вибрировать долго
после ее ухода, как отголосок путешествия иного, запредельного этому:
Sunt lacrimae rerum et mentem mortalia tamgunt*.
Эта строка из Вергилия, которую Шри Ауробиндо приводил как пример
выдающегося вдохновения, исходящего из сферы Надментального Разума, является
таковой не в силу значения слов, но благодаря ритму, который предшествует
словам и следует за ними, как если бы они были вырезаны на подмостках
расцветом творческих сил, особенно на поприще поэзии. Заслуживает внимания
тот факт, что среди учеников Шри Ауробиндо есть много поэтов, пишущих на
самых разных языках - на китайском, хинди, английском, как будто поэзия и
искусство - это первый практический результат его йоги: Как в самом себе,
так и в других я наблюдал внезапный расцвет способностей во всех видах
деятельности, расцвет, который является следствием открытия сознания - так,
например, тот, кто долго и безуспешно работал над тем, чтобы выразить себя в
поэзии, в течение дня становится мастером поэтического языка и ритма. Это
вопрос надлежащего безмолвия разума и надлежащей открытости Слову, которое
стремится выразить себя - ибо Слово уже готово, оно сформировано в тех
внутренних планах, где получают рождение все виды искусства, но измениться
должен передающий разум - измениться и стать совершенным каналом [передачи],
а не препятствием29.
Поэзия - самое подходящее средство, позволяющее почувствовать, что
собою представляют эти высшие планы сознания. В ритме поэтического
произведения можно легко уловить вибрации. Поэтому далее мы будем прибегать
к помощи поэзии, хотя Сверхсознательное не является привилегией одних только
поэтов. В своей обширной переписке на тему поэзии и в работе "Поэзия
будущего" Шри Ауробиндо приводит многочисленные примеры стихов, исходящих
непосредственно из озаренного разума*. Прекрасной иллюстрацией поэзии
озаренного разума являются отдельные пассажи творчества А.Рембо, особенно
его "Пьяный корабль". Не следует привязываться к внешнему смыслу, надо
слушать то, что вибрирует за ним; ибо поэзия и вообще все искусства - это в
конечном счете не что иное, как средство уловить крошечную, неуловимую ноту
- эта нота как будто ничего особенного собою не представляет, и в то же
время есть сама жизнь:
Je sais les cieux crevant en L'Aube exalt самую
ноту мы можем найти в живописи Рембрандта, в музыкальных сочинениях Сезара
Франка или даже просто в словах друга: это прикосновение истины, находящейся
за поверхностью; может быть, не очень мощная, но прямо к сердцу идущая
вибрация, а стихи, картина или соната - это лишь более или менее адекватные
ее транскрипции. И чем выше мы восходим, тем чище, лучезарнее, шире и мощнее
становится вибрация. Когда Рембо говорит:
O saisons, рация почти ощутима - настолько ярко выражено ее присутствие. Но,
очевидно, это не вибрация озаренного разума: она исходит не из источника,
находящегося выше головы, а из сердца, и это никак не связано со смыслом
строк: слова - это только облачение вибрации. А вот строка из Малларме идет
прямо из озаренного разума:
Le transparent glacier des vols qui n'ont pas fui!***
То, что существенным образом отличает произведения, которые исходят из
этого плана, Шри Ауробиндо называет светящимся течением, внезапным потоком
света. Эта вибрация не похожа ни на какую другую; она всегда приносит
какой-то толчок и продолжает еще долго вибрировать, как камертон. Но ей
редко удается сохранять свою чистоту на протяжении всего произведения, ибо
ритм произведения повторяет ритм сознания с его подъемами и падениями, так
будет продолжаться до тех пор, пока сознание не обретет уравновешенность с
помощью специальной дисциплины. В "Пьяном корабле" зримо присутствует
озаренный разум, хотя видно и присутствие витального, а также обычного
ментального сознания; также очевидно и вмешательство сверхсознательного.
Наряду с красотой озаренного разума нам открываются и его ограничения:
поэзия озаренного разума льется потоками образов и слов откровения (потому
что на этом плане часто открываются способности видения и слышания), чуть ли
не лавиной богатых, пышных, иногда бессвязных образов, как будто сознание с
трудом вмещает в себя такой поток света и такую непривычную интенсивность:
это слишком много для него, это переполняет его. Восторг часто переходит в
возбуждение, и если остальные части существа недостаточно подготовлены и
очищены, то любая из низших частей может завладеть нисходящими силой и
светом и использовать их для собственных целей; очень многие попадаются в
эту ловушку. Когда низшие части существа, в особенности витальное,
завладевают светящимся потоком, они делают его жестким, "драматизируют" и
мучают его - сила еще присутствует, но является уже подчиненной и при этом
становится жесткой, тогда как сущность озаренного разума - это радость.
Здесь мы могли бы назвать имена многих поэтов и гениальных творцов*. Кроме
того, субстанция озаренного разума на самом деле не является прозрачной, она
лишь полупрозрачна; свет ее рассеян: чувствуешь, словно истина находится
повсюду, но не можешь конкретно ощутить ее - отсюда частые бессвязность и
отклонения. Это только начало нового рождения. Прежде чем идти выше,
необходимо более полное очищение и прежде всего - больший покой,
естественное равновесие и безмолвие. Чем выше мы растем в сознании, тем
более необходимым является незыблемое равновесие.
Интуитивный Разум отличается от озаренного своей ясной прозрачностью.
Он подвижен, как ртуть, он легко прыгает по скалам, не отягощенный обувью,
босой, не касаясь поверхности земли. В отличие от высшего разума его не
стесняют ментальные ортопедические подпорки, приковывающие нас к земному
(как будто знание зависит от объема наших тяжеловесных размышлений!). Знание
- это искра, рождающаяся, вспыхивающая из безмолвия. Оно находится прямо
здесь, не выше и не глубже, а прямо перед нашими глазами, ожидая, когда мы
станем немного чище, просветленней - и здесь дело не столько в нашем росте,
сколько в устранении препятствий с нашего пути. Весной рисовые поля Индии,
спокойные, зеленые, полные нежного аромата, простираются вдаль насколько
хватает взгляда под тяжелым, мрачным небом; и вдруг с единым криком взлетают
тысячи попугаев. Однако мы не успели ничего заметить. Это произошло в
течение секунды, как вспышка молнии - и сознание может проясниться с такой
же невероятной быстротой! Одна деталь, один звук, одна капля света - и
появляется целый мир во всем своем великолепии и полноте - тысячи
стремительных птиц в единой вспышке. Интуиция воспроизводит в нашем масштабе
первозданную мистерию великого Взгляда, грозного пристального взгляда,
который, с одной стороны, видит все и знает все, а с другой, наслаждается
последовательным видением, видением во времени, капля по капле, видением с
множества точек зрения того, что Он охватил полностью в крупице вечности.
Время есть порожденье вечного мгновения**.
An eternal instant is the cause of the years.30
Вместе с интуицией приходит совершенно особая радость, которая явно
отличается от радости озаренного разума. Нет уже ощущения потока,
приходящего извне, а есть некое опознание, узнавание, как будто всегда в нас
существовали двое - брат света, живущий в свете, и брат тьмы (то есть мы
сами), живущий внизу, неуклюже, ощупью карабкающийся в темноте, подражающий
знанию брата света и его великому путешествию, но подражающий как-то жалко,
убого, грубо. И затем вдруг происходит слияние - мы становимся едины в
области света. Наконец-то нет никаких различий. Радость.
Когда мы станем едиными во всех точках, наступит божественная жизнь.
В этой точке контакта и слияния приходит знание, которое может быть
выражено в той или иной форме (в зависимости от вида деятельности в данный
момент времени), но которое всегда по сути своей является проявлением
тождественности, встречей - мы знаем потому, что мы узнаем. Шри Ауробиндо
говорил, что интуиция - это воспоминание Истины31. Когда приходит
вспышка интуиции, человек ясно видит, что знание - это не открытие чего-то
неизвестного (открывают только себя, больше нечего открывать), это
постепенное распознавание во времени мгновения того Света, который мы все
когда-то видели. Есть ли кто-нибудь, кто не видел хотя бы раз? У кого в
жизни не было этого Воспоминания? Какими бы ни были наши веры (вплоть до
отсутствия всякой веры), наши способности или неспособности, наши
достижения, высокие или нет, в жизни всегда есть момент, который является
нашим моментом. Некоторые жизни длятся всего мгновение, а все остальное -
это забытье.
Язык интуиции сконцентрирован в сжатых формулировках без единого
лишнего слова в противоположность пышному языку озаренного разума (который
тем не менее именно благодаря своему богатству передает и "светящийся" ритм,
и истину, может быть, не столь четко, но зато делает это как-то теплее,
ближе). Когда Плотин суммировал смысл всех человеческих усилий в единой
фразе - "Полет Единого к Единому", - он использовал в высшей степени
интуитивный язык, тем же языком говорят и Упанишады. Но такое свойство
самовыражения обнаруживает и пределы интуиции: как бы ни были насыщены
высоким жизненным смыслом наши озарения, изречения, они не могут охватить
всей истины - нужна более полная, более всеобъемлющая теплота - та, которой
обладает и озаренный разум, - но внутри более высокой прозрачности. Ибо
Интуиция ... видит вещи вспышками, точка за точкой, а не как [единое]
целое32. Открывающееся в свете вспышки поразительно,
неопровержимо, но это только одно пространство истины33. Кроме
того, интуицией завладевает разум, который, как замечает Шри Ауробиндо,
одновременно преуменьшает и преувеличивает ее значение33.
Преувеличивает потому, что он незаконно обобщает интуицию и стремится
распространить ее открытие на все пространство; преуменьшает потому, что
вместо того, чтобы позволить вспышке интуиции спокойно озарить и прояснить
нашу субстанцию, разум немедленно завладевает ею, покрывает ее слоем мысли
(или, может быть, растворяет ее в живописи, поэзии, математике или религии)
и уже не в состоянии понять ее света, кроме как через интеллектуальный,
художественный или религиозный покров, в который он ее облачил. Обычному
разуму чрезвычайно трудно понять, что откровение может быть мощным, даже
переполняющим, даже тогда, когда "смысл" его нам непонятен, и что особенно
мощным оно бывает только тогда, когда его не низводят на несколько уровней
ниже, разбавляя и дробя для того, чтобы "понять". Если бы мы могли сохранить
спокойствие во время этой вибрирующей вспышки, быть как бы подвешенными в ее
свете, а не хвататься сразу же за нее, чтобы раздробить на интеллектуальные
куски, то через некоторое время мы бы заметили, что все наше существо
поднялось на новый уровень и что мы обладаем новым видением, а не жалкой
безжизненной формулой. Объяснения всякого рода - причина того, что большая
часть преобразующей силы быстро исчезает.
Если вместо того, чтобы поспешно хвататься за перо или за кисть или
погрузиться в поток слов, чтобы освободиться от избытка полученного света,
ищущий будет стремиться сохранить безмолвие и прозрачность, если он будет
терпелив, то он увидит, что число вспышек постепенно увеличивается,
промежутки между ними становятся все меньше (они как бы учащаются) и что в
нем медленно формируется иное сознание, которое является одновременно и
завершением, и источником Озаренного и Интуитивного Разума, а также всех
человеческих ментальных форм. Это Надментальный Разум [Overmind].
Надментальный Разум - это вершина, до которой человеческое сознание
поднимается очень редко. Это космическое сознание, но без потери
индивидуальности. Вместо того, чтобы все отринуть и воспарить высоко в
небесную необъятность, ищущий терпеливо покоряет каждую ступень своего
существа так, что основание существа остается связанным с его вершиной и в
этой связи нет никаких разрывов. Надментальный Разум - это мир богов,
источник вдохновения великих основателей религий. Именно здесь получили свое
рождение все известные нам религии; все религии исходят из опыта
[переживания] Надментального Разума в каком-то одном из его бесчисленных
аспектов. Ибо религия или откровение, духовное переживание относятся к
определенному плану; они порождаются не где-то и не как-то; те, кто
осуществляет то, что открылось им в духовном переживании, получают это
откровение не из ниоткуда: их источник - Надментальный Разум. Он же является
источником величайших произведений искусства. Но мы должны помнить, что это
все еще ментальный план, хотя и его вершина.
Когда сознание достигает этого плана, то оно видит уже не "точку за
точкой", оно созерцает в безмолвии, большими объемами [calmly, in great
masses] 34. Это уже не рассеянный свет
озаренного разума и не отдельные вспышки разума интуитивного, но, говоря
прекрасным языком Вед, "океан непрерывных молний". Сознание уже не
ограничено краткостью настоящего момента или узким диапазоном своего поля
видения, оно раскрыто и охватывает единым взглядом обширные протяженности
пространства и времени34. Существенной чертой,
отличающей Надментальный Разум от остальных планов сознания, является
ровность света, почти полная его однородность. В особо восприимчивом
интуитивном разуме, например, можно видеть голубоватый фон и внезапно
появляющиеся струи света, вспышки интуиции или быстро несущиеся светящиеся
извержения, а иногда и даже мощные потоки из сферы Надментального Разума, но
все это - изменчивая игра света, нет ничего постоянного. Это обычное
состояние величайших поэтов, которых мы знаем; они достигают определенного
уровня или ритма, особой поэтической светоносности, а время от времени
приходят в соприкосновение с теми редкими ослепительными строфами (или
музыкальными фразами), которые потом повторяют многие поколения, повторяют,
как "Сезам, откройся". Озаренный разум обычно является основой (основой уже
очень высокой), а Надментальный Разум - это Царство Божье, доступ к которому
предоставляется в минуты милости.
Но для полного и постоянного надментального сознания, подобного тому,
которое реализовали, например, Риши Вед, уже нет никаких неровностей.
Сознание становится массой постоянного света. Результатом этого является
нерушимое всеобщее видение; познаются всеобщая радость, всеобщая красота,
вселенская любовь; ведь все противоречия низших планов - это следствие
недостаточности света, или, так сказать, "ограниченности" света: он освещает
лишь ограниченное поле; в этом же равномерном свете все противоречия,
похожие на маленькие темные промежутки между двумя вспышками или на темные
границы, которые очерчивают наше поле света, растворяются в однородной массе
видимого света. А поскольку свет находится повсюду, гармония и радость тоже
неизменно присутствуют повсюду, ибо противоположности ощущаются уже не как
отрицания или теневые промежутки между двумя вспышками сознания, но как
элементы, каждый из которых обладает своей интенсивностью внутри непрерывной
космической Гармонии. И это происходит не потому, что надментальное сознание
не способно видеть то, что мы называем уродством, злом или страданием -
просто все связано между собой во всеобъемлющей вселенской игре, где каждый
объект имеет свое место и назначение. Это объединяющее, а не разъединяющее
сознание. Степень единения - это точная мера совершенства надментального
разума. Более того, вместе с видением этого единства - видением Божественным
(Божественное уже не является чем-то предполагаемым или представляемым: мы
видим его, соприкасаемся с ним, становимся им, причем естественным образом,
точно так же, как стало реально светящимся наше сознание) - надментальное
существо воспринимает повсюду один и тот же свет, во всех существах и
предметах так же, как воспринимает его в своем "я". Нет уже ни разделяющих
пустот, ни пробелов неизвестности; все купается в единой субстанции.
Человек, реализовавший надментальное сознание, чувствует всеобщую любовь,
всеобщее понимание, всеобщее сострадание ко всем другим "я" - тем, кто тоже
движется к своей божественности или, скорее, постепенно становится светом,
которым все они уже являются.
Таким образом, надментального сознания мы можем достичь многими
различными путями: религиозной самоотдачей, поэтическими, интеллектуальными,
художественными или героическими усилиями - всем, что помогает человеку
преодолеть себя. Особое место отводил Шри Ауробиндо искусству, считая его
одним из главных средств духовного прогресса. К сожалению, творческие и
художественно одаренные натуры обычно наделены сильным эго, это преграждает
им путь и является основным препятствием. Религиозный человек, который
работает над тем, чтобы растворить на пути к совершенству свое эго, может
продвинуться дальше, но ему редко удается достичь универсальности своими
индивидуальными усилиями. Он, скорее, выпрыгивает за пределы
индивидуальности, отталкивая от себя лестницу и не заботясь о том, чтобы
развить все промежуточные ступени своего сознания; когда же он достигает
"вершины": то у него уже либо нет лестницы для того, чтобы вернуться вниз,
либо он не желает возвращаться, либо нет индивидуального "я", которое могло
бы выразить то, что он видит; или же это его старое индивидуальное "я" изо
всех сил пытается выразить его новое сознание, если у него вообще есть
потребность что-то выражать. Риши Вед, которые дают нам, наверное,
единственный пример систематического и непрерывного духовного восхождения от
плана к плану, являются одними из величайших поэтов, которых когда-либо
знала Земля. Шри Ауробиндо показал это в своей работе "Тайна Веды". Слово
кави означает одновременно "видящий Истину" и "поэт". Человек был поэтом
потому, что он был пророком. Это очевидный, но совсем забытый факт. Поэтому,
наверное, имеет смысл сказать несколько слов об искусстве, как о средстве
восхождения сознания, и особенно о поэзии надментального разума.
Планы сознания характеризуются не только различной интенсивностью
светящихся вибраций, но и различными звуковыми вибрациями или ритмами,
которые можно услышать, имея "ухо ушей", о котором говорится в Ведах. Звуки
или образы, разнообразный свет или силы, или существа - это различные
аспекты одного и того же Существования, которое проявляет себя по-разному и
с различной интенсивностью в зависимости от плана. Чем ниже нисходишь по
лестнице сознания, тем более фрагментарными становятся звуковые вибрации, а
вслед за ними и свет, и существа, и силы. На витальном плане, например, мы
можем слышать нестройные и дребезжащие вибрации Жизни, подобные некоторым
музыкальным произведениям, исходящим из этого плана, или некоторым видам
витальной живописи, или поэзии, в которых отражается изломанный и
многокрасочный ритм витального. Чем выше поднимаешься, тем более
гармоничными, согласованными и обтекаемыми становятся вибрации, что-то
похожее слышится иногда в струнных квартетах Бетховена, которые, кажется,
уносят нас единым духом ввысь, к сверкающим вершинам чистого света. Энергия
музыки передается уже количеством используемых средств, не ярко окрашенными
вспышками, но высоким внутренним напряжением. Сама частота вибрации
превращает радугу цветов в чистую белизну, в единую ноту, такую высокую, что
она кажется недвижимой, как бы замершей в вечности - в одну-единственную
звуко-цвето-силу, которая, может быть, как раз и есть священный слог индусов
ОМ - Слово, сокрытое в пламени горнем35. "В начале было Слово", -
гласит Писание.
В Индии существует эзотерическое знание, основанное на изучении звуков
и различия вибраций в зависимости от плана сознания. Когда мы произносим,
например, звук ОМ, то мы четко ощущаем его вибрации вокруг головных центров,
тогда как звук РАМ воздействует на пупочный центр. А поскольку каждый из
наших центров сознания непосредственно связан с каким-нибудь планов
сознания, то повторением (джапа) определенных звуков мы можем войти в
контакт с соответствующим планом*. На этом основана целая духовная
дисциплина, которую называют тантрической, потому что свое начало она берет
в священных текстах, называемых Тантра. Основные, или сущностные звуки,
которые обладают силой установить такой контакт, называются мантрами. Мантры
- это всегда тайна, они передаются ученику его Гуру** и могут быть самого
разного рода (внутри каждого плана сознания есть много уровней) и служить
самым разнообразным целям. Комбинацией определенных звуков можно войти в
контакт на низших уровнях сознания, обычно на витальном уровне, с
соответствующими силами и добиться многих необыкновенных эффектов: есть
мантры, которые могут убить (в течение пяти минут, причем умирание
сопровождается ужасной рвотой), мантры, которые могут лечить, мантры,
способные вызвать пожар, защитить или околдовать. В основе этого вида магии,
или химии вибраций, лежит сознательное овладение низшими вибрациями. Но
существует и высшая магия, в основе которой лежит овладение вибрациями на
высших планах сознания. Это - поэзия, музыка, духовные мантры Упанишад и
Вед, мантры, данные Гуру своему ученику, чтобы помочь ему сознательно войти
в непосредственный контакт с тем или иным планом сознания, силой или
божественным существом. В этом случае звук в самом себе содержит энергию,
приобретаемую опытом и реализацией - это звук, который делает человека
зрячим. Подобным же образом поэзия и музыка, которые есть не что иное, как
неосознанный процесс овладевания этими тайными вибрациями, могут стать
могущественными средствами открытия сознания. Если бы мы могли сознательно
сочинять стихи или музыку путем сознательного обращения с этими высшими
вибрациями, то это были бы великие произведения, наделенные приближающей к
соответствующим планам, посвящающей силой. Вместо поэзии, которая является
игрой интеллекта и баядерой ума36, по выражению Шри Ауробиндо, мы
создавали бы мантрическую музыку и поэзию так, чтобы боги сходили в нашу
жизнь37. Ибо подлинная поэзия - это действие, она буравит
сознание - ведь мы так сильно замурованы, забаррикадированы! - и через
отверстия в нас входит Реальное. Такова мантра Реального38,
посвящение. Именно этого добивались риши Вед и пророки Упанишад своими
мантрами, обладавшими силой сообщить озарение тому, кто готов*, и именно это
объяснил в своей работе "Поэзия будущего" Шри Ауробиндо и осуществил в
"Савитри".
Мантры, великая поэзия, великая музыка или священное Слово - все это
приходит из Надментального Разума. Он - источник всякой творческой или
духовной деятельности (их невозможно разделить: категорические подразделения
интеллекта растворяются в этой прозрачности, где все священно, духовное и
мирское). Теперь мы можем попытаться описать особую вибрацию или ритм,
присущие Надментальному Разуму. Прежде всего каждому, кто обладает
способностью входить более или менее сознательно в контакт с высшими планами
- поэтам, писателям или художникам - хорошо известно, что за пределами
определенного уровня сознания перестаешь видеть идеи, которые пытаешься
передать - начинаешь слышать. Вибрации, волны или ритмы обрушиваются
буквально потоком и завладевают ищущим, а затем, по мере своего нисхождения
облачаются в слова и идеи, в музыку или в цвета. Но слово или идея, музыка
или цвет - это следствие, вторичный результат; они лишь придают форму
первичной мощно-повелительной вибрации. И если поэт, истинный поэт,
исправляет, правит вновь и вновь свое произведение, то это не для того,
чтобы усовершенствовать форму, как говорится, или найти лучшее выражение, но
для того, чтобы лучше поймать эту запредельную вибрацию, и если истинная
вибрация отсутствует, то вся магия рушится, как и в том случае, когда
жрец-индус неправильно произносит мантру жертвоприношения. Когда сознание
ищущего ясно, прозрачно, он может отчетливо слышать определенный звук (это
как бы зримый звук), звук-образ или звук-идею, который связует неразделимой
связью слышание с видением и мыслью внутри одной и той же лучащейся сути.
Все заключено там, внутри единой вибрации. На всех промежуточных планах
(возвышенный разум, озаренный или интуитивный Разум) вибрации, как правило,
отрывисты, разбиты - это вспышки, импульсы, взрывы - тогда как в
Надментальном Разуме они широки, непрерывны и светятся своим светом, как
великие пассажи Бетховена. Они не имеют ни начала, ни конца, кажется, что
они рождаются из Бесконечного и в Бесконечности растворяются39;
они не начинаются нигде, они приходят в сознание с неким сиянием вечности,
которое вибрирует, предвосхищая вибрацию, и продолжают вибрировать долго
после ее ухода, как отголосок путешествия иного, запредельного этому:
Sunt lacrimae rerum et mentem mortalia tamgunt*.
Эта строка из Вергилия, которую Шри Ауробиндо приводил как пример
выдающегося вдохновения, исходящего из сферы Надментального Разума, является
таковой не в силу значения слов, но благодаря ритму, который предшествует
словам и следует за ними, как если бы они были вырезаны на подмостках