Шумак Наталья. Книжная девочка

   - ...
   - Эй, ты плачешь?
   - ...
   - Ну, прекратить панику на борту! А то всыплю горячих. Детка, выслушай приказ и выполни. Пункт первый: прошлого не существует. Пункт второй: прими душ, выпей чаю с мятой и медом и ложись спать. Пункт третий: даже если мы рассоримся, перестанем общаться, ну мало ли чего бывает в этой удивительной жизни... Если, не дай Бог, конечно, случится что-нибудь страшное, если тебя загонят в угол, ЗАПОМНИ!!!, ты всегда можешь попросить о помощи меня. Даже если мы не будем видеться чертову кучу лет, и ты нарожаешь десять детишек своему любимому мужчине, если будет нечем дышать от горя, всегда можешь кинуться мне на грудь, разрешаю.
   - Врешь.
   - Тебе сейчас - нет.
   - Сейчас?
   - Не придирайся. Разумеется, я часто говорю неправду. Но тебе пока не врал...вроде бы. О чем бишь я? Вспомнил! Я постоянное существо. И если уж впустил тебя в сердце, пинком под зад, пардон, не выгоню.
   - И многих ты впустил в свое большое сердце?
   - Дочь и тебя.
   - ...
   - Можешь задать вопрос, который жжет тебе язык.
   - А жена? Ты выгнал ее? Из сердца?
   - Ее там никогда не было. Брак по расчету из-за московской прописки. Я обольстил и обрюхатил генеральскую дочь. Через десять лет... мы... А, позже может, расскажу. Но жена моя не страдает, не печалься. Она замужем. Вполне счастлива. Все пучком.
   - Федор, ты чудовище.
   - Да. Большое. Зубастое. Страшное.
   Он засмеялся. Арина закусила губу. Зачем он сказал о себе такое?
   - Спорю на десять местных африканских франков, что могу прочесть твои мысли. Хочешь?
   - Нет!!!!!!!
   - Боишься?
   - Да!
   - Вот откровенная девочка. Ложись спать.
   Арина ожидала очередной телеграммы, а принесли цветы. Целую охапку белых и лимонных роз. Она открыла дверь и услышала:
   - Вам просили передать.
   - Мне?
   - Арина?
   - Да.
   - Это точно вам.
   Посыльный ушел, а она продолжала стоять на пороге, в пижаме, с громадным букетом и приколотой к нему открыткой.
   "Самой желанной девушке на свете!"
   Десять дней, которые потрясли мир. Вроде бы именно так называлась позабытая всеми книга о революции? Десять дней, которые потрясли мир Арины, оборвались в субботу после обеда.
 

* * *

 
   ОН НЕ ПОЗВОНИЛ!!!
 

* * *

 
   Внутри раскручивалась, набирая обороты, колоссальная воронка - изматывающая бесцветная пустота, жаждущая заполнения.
   - Как он мог? Просто перестать звонить. После ТАКИХ слов. Как?
   Арина изводила себя бесконечными монологами и воспоминаниями. Федор был рядом с ней каждую секунду. Его голос, взгляд, запах...
   Федор.
   Снова и снова.
 
   С края бездны пальцы соскользнули.
   Нет не удержаться, поздно, поздно.
   Предали.
   Продали.
   Обманули.
   Сверху равнодушно смотрят звезды.
   Бросили и подтолкнули к краю,
   К жесткой очевидности финала.
   Брошенные куклы умирают.
   Не ужель я этого не знала?
 
   Банальные стихи одной из местных "поэтесс", над чьей популярностью Арина безмерно потешалась... Строчки ожили и замаршировали по пересохшему, каменному руслу (всего день-другой назад, бывшему глубокой и чистой рекой, несущей воды вдоль цветущей долины мечты). Большая сильная рука подняла ее на огромную высоту. И, перевернувшись, сбросила. Она падала бесконечно. Ночью брела по темным подземельям, спускалась все глубже по грязным ступеням, задыхаясь от спертого воздуха и собственных проглоченных слез. Чья-то злая воля гнала ее вниз, дальше к неотвратимой концовке.
   Как-то обреченно и тихо она пережила понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу. Думая, что ей станет легче одной, без тяжелого взгляда, воспрявшей Дины Петровны, без снабженца Коли, откровенно "клеящего" свежую жертву, без плоских шуток сослуживцев. Она стянула лицо в замерзшую гримасу улыбки. Не позволяя себе сутулиться и задумываться за столом, переделала груду (целую пирамиду Хеопса!) бессмысленных дел, разобрала и пометила разного вида значками завал, пылившийся в углу и пугающий коллег. Хотелось выйти из кабинета последней. Пружина сжималась все туже и туже. Арина мерзла, казалось, что кости сделаны изо льда, и холод расходится от них, заполняя тело. Пальцы сводило судорогой. И невозможность, чудовищность самой мысли о том, чтобы бросить бабушку, мешала ей лечь в постель и больше не шевелиться. Вообще. Перестать существовать, исчезнуть, уйти, нырнуть внутрь жадной смердящей пасти, распахнутой за спиной.
   Она попеременно то жутко ненавидела старушку, то была к ней безразлична. Стрелка барометра упала до крайней отметки.
   В субботу Арина закрылась в ванной. В попытке дать волю слезам. Даже воду включила, как давным-давно в "чудесные" школьные годы. Бесполезно. Уронив голову на руки, она просидела несколько часов и не заметила этого. Время замерзло, остекленело и разбилось на тысячи острых осколков: бери любой и пользуйся как бритвой.
 
   ОН НЕ ЗВОНИЛ
   Хуже этого не было ничего.
 

* * *

 

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

 
   Доктор Время
 
   Кто познал нежность, тот отмечен. Копье
   Архангела пронзило его душу. И уж не будет
   душе этой: ни покоя, ни меры никогда!
 
   Фаина Раневская
 

* * *

 
   В воскресенье утром Арина поскользнулась и ударилась лбом о косяк, в обед опрокинула на грудь, живот и колени кастрюльку почти кипящего супа. Вздулись пузыри. Острая сильная боль ненадолго привела ее в чувство. Она встала под холодный душ. Дикий метод, подсказанный Аленой пару лет назад. Намазалась остатками облепихового масла. Натянула трусики. Выругалась.
   На ум пришла цитата из Дань Шеня:? " Отдавая - делай это легко. Теряя - делай это легко. Прощаясь - делай это легко".
   Я не могу! Можешь! Но всплеска решимости хватило на четверть часа (потраченных на бабушку), а после отчаяние навалилось и стало раздирать душу когтями втрое сильнее..
 
   Моя попытка быть счастливой.
   Аут! Фальстарт! Офсайд!
   Глупой была, я знаю, милый.
   Заступ! Вес не взят!
   Что же теперь? Рифмую избито:
   Кровь. Любовь. Вновь.
   По нежной ладони - бейсбольной битой.
   Молчание жестче слов.
   Котенок памяти очумевший,
   Тычется в ножку стола.
   Я не умею быть потерпевшей.
   That s all. Такие дела.
 
   Арина съежилась под одеялом. Завтра с утра вставать и идти на работу. Ни за что. В коротком и беспокойном сне смерть пригрезилась стройной девушкой с одухотворенным прекрасным лицом. Она протягивала к Арине белую душистую ладонь и манила за собой. Сочувствие и понимание вздрагивали в уголках губ, сложенных в кроткую улыбку. Шевелились и переливались складки длинного платья.
   - Рина!
   - Рина!
   - Рина!
   Бросилась к телефону, упала с дивана, окончательно проснулась, схватила трубку, уже понимая, что никто не звонит, так остатки кошмара, очередная шиза, не более того.
   - Да!
   - ...
   - Почему вы молчите? Алло?
   Гудков не было. Трубка дразнила пугающей тишиной.
   - Да?
   - ...
   - Ты?
   - ...
   - Ты?!
   - ...
   Что треснуло, звякнуло, и молчание потонуло в торопливых: ПИП-ПИП-ПИП-ПИП... Арина села на полу, подобрав ноги, закусила губу и вдруг разразилась неудержимым потоком слез. Разумеется, это решительно ничему не могло помочь. Православная вера и та учит, что отчаиваться - грех. Разумеется. Но Арина поскуливала, тихонько, чтобы не пугать старушку, часами. Обычно по ночам. Днем она еще держалась. Дина Петровна не успела закрутить даже плохонькой интриги на предмет изгнания строптивой Родионовой из коллектива. Арина уволилась по собственному желанию накануне Нового года...
 

* * *

   "... Бунтаро работал целый день, захваченный смирением физического труда..." Ну, или почти так. Арина вспоминала этот эпизод из саги Д. Клавела бесчисленное число раз. Свирепый самурай и тот не гнушался простой работы, подчиняясь церемониалу классической чайной церемонии. Что уж нам грешным? Впрочем, все было чистой воды притворством. Никто не гнал ее мыть полы в гимназии. Сама напросилась. Родители складывались и платили по восемьдесят рублей в месяц за уборку каждого класса. Арина приходила к семи вечера и успевала до полуночи вылизать десять кабинетов. Полчаса на каждый. Почти что рекорд, если учитывать отменное качество. Учителя заметили аккуратность новенькой. Завуч попросила по субботам наводить глянец на ее квартиру. Засверкали стекла, люстры и зеркала. Воспряли духом и зацвели комнатные растения. Отглаженное постельное белье ровными стопками загрузилось в недра комода. Постепенно круг обязанностей Арины рос. Муж Людмилы Георгиевны был большим человеком и не жалел денег на прихоти и капризы единственной женщины, которую уважал, любил, ценил и боялся. Арина стала проводить дома у Семеновых все выходные. Молчаливая, замкнутая служанка нравилась семье.
   - Арина, мы добавим тебе еще рублей двести, займись нашей одеждой. Постирать. Погладить, а?
   - Я не успеваю.
   Это не было попыткой набить цену. Арина сознательно не оставила себе ни единой свободной минуты.
   - А сколько ты зарабатываешь в гимназии, если не секрет?
   - Восемьсот.
   Речь, естественно, шла о рублях.
   - И триста пятьдесят у нас. Негусто.
   Арина промолчала. Пару месяцев назад она ухитрялась существовать на меньшую сумму (пенсия бабушки и время от времени выдаваемая на заводе зарплата). Вытирая тарелки и складывая их в шкаф, она смотрела на свои маленькие руки в зеленых хозяйственных перчатках до локтя.
   - Конечно, мы тебя кормим. Но ты едок хреновый, скажем прямо. Мы с Людмилой Георгиевной покумекали, (муж называл свою половину по имени отчеству) хотим тебе предложить целый рабочий день. Скажем один выходной в неделю, понедельник, пойдет? С восьми до шести. Ты тогда сможешь заняться нашим шмотьем.
   - Гардеробом.
   Поправила завуч своего менее культурного супруга.
   - И готовкой, и чем еще Людмила Георгиевна скажет. Она хочет, чтобы ты, как его?
   - Вела дом.
   - Да.
   - Арина, нам очень нравится, как ты работаешь.
   Людмила Георгиевна наклонилась и открыла один из шкафчиков под сиденьем углового дивана. Банки, выстроенные идеальными рядами, служили наглядным подтверждением ее слов.
   - Дом очень изменился. Мы с Нафаней (семейное прозвище Виктора Ивановича) люди занятые. Гостей было стыдно пригласить. А к нам, сама знаешь, о-го-го какой народ заходит. А теперь совсем другое дело. Все на прислугу жалуются, а мы не нахвалимся. Ну, так как?
   - Сколько?
   Спросила Арина тихо и просто.
   - Полторы... для начала. Мы не столица, чтобы валютой платить. Но обижать тебя не будем.
   - Я подумаю.
   - Да чего тут думать. Учителя в три раза меньше зарабатывают. И не платят им по полгода. Люди с высшим образованием, между прочим.
   - Я тоже с высшим.
   - Правда?
   Заинтересовалась завуч.
   - А что ты закончила?
   - Филологический факультет нашего университета.
   На одну секунду, всего на одну секунду, призадумалась решительно настроенная глава семьи и задала следующий вопрос.
   - А как ты училась?
   - Красный диплом.
   - Вот и отлично, Нафаня, а ты спрашиваешь, кто может помогать тебе с бумагами! Человека более собранного и проверенного ты не найдешь.
   Людмила Георгиевна, действительно неоднократно испытывала новую прислугу, оставляя на видных местах мелкие и крупные купюры, протягивая пятисотки со словами:
   - Вот пятьдесят рублей, купи яйца.
   И прочая и прочая. Хотя где-то на двадцатой попытке хозяйка угомонилась и успокоилась, уверовав в несомненную (какая невиданная редкость!) кристальную честность служанки.
   - Нафаня!
   - А почему бы и нет. Прибрать, перепечатать, ответить на письма. Этому легко научиться.
   - Я умею. Работала делопроизводителем.
   Семеновы радостно переглянулись.
   - Значит решено. Посмотрим, как ты справишься с хозяином. Иногда, конечно, придется задержаться, не без этого. Но за дополнительную плату, разумеется.
   Арина кивнула. Гладкий лоб, без челки, зализанные в хвост серые волосы, ни капли косметики. Серый джемпер, темные джинсы. Девушка, которая запросто сольется с пыльной штукатуркой
 

* * *

   Гимназию пришлось оставить. В тех десяти классах, которые мыла Арина, быстро прочувствовали разницу. Пыль на подоконниках и в углах. А куда делась девушка, та что убиралась прежде? Такая невзрачная, худенькая серая мышка? Никто не знал...
   Тайна сия великая есть. Людмила Георгиевна не афишировала в гимназии свое буржуазное поведение. Зачем голодных собак дразнить? На работу она ходила ради Идеи, зарплату тратила на кофе с коньяком в близлежащем кафе. Сеяние разумного, доброго и вечного отнимало у нее столько сил, столько сил. Высокая и крупногабаритная, с хорошо поставленным голосом прирожденного вождя и педагога, она обожала шелковые блузы, массивные брошки, золотые часы, шоколадные конфеты и салат оливье. Дети ее панически боялись. Коллеги, а что коллеги? Те же дети, только постарше. Людмила Георгиевна воспитывала и первых и вторых одинаково усердно. Длинные волосы выкрашены хной и уложены затейливой ракушкой, большие пальцы сжимают ручку (из самых дешевых, все равно пропадет). В голосе разумное сочетание кнута и пряника (тысяча к одному). Выщипанные брови, как две черные радуги выгибаются над необыкновенно синими озерами глаз. Директриса шагу ступить не могла без своей правой руки. Вдвоем они правили хилым, насквозь прогнившим судном, линчевали и протаскивали под килем нерадивых матросов, раз за разом благополучно прибывая в порт приписки (летние каникулы). Команда делилась на фанатов ремесла и прочий сброд. Последние преобладали. Однако и те и другие нуждались в розге. Единственное существо в поле зрения грозного завуча, которое делало свою работу без подстегивания и делало ее отменно, было распоследним человеком в табели о рангах - уборщицей. Приятно обрадованная чистотой своего кабинета (биологии), Людмила Георгиевна заинтересовалась исполнителем. Насквозь прозрачная молчунья ее удивила. Людмила Георгиевна навела справки. Парализованная бабушка, сама того не ведая, оказалась козырным тузом в картах Арины. Завуч десять лет!!! ухаживала за больной свекровью, и хорошо представляла, что должна чувствовать эта бледненькая девочка. К себе она заманила ее с единственной целью - подкормить. И не заметила, как привыкла, втянулась, полу привязалась даже. Тот факт, что существо оказалось неласковым и угрюмым, нисколько не портил удовольствия. Почему? А преобразившийся дом радовал глаз. На кухне в особом кувшине всегда имелась свежая кипяченая вода, в туалете бумага, разбросанные по углам книги сами собой оказывались на полках, возле телефона лежал блокнот для записи и ручка, которая могла быть использована по назначению, а не бесполезный (с закончившимся стержнем) кусок пластмассы. Мужу по утрам и вечерам подавалось лекарство и стакан воды - это самое лекарство запить. Хозяйский бульдог гулял дважды в день, а не раз в неделю. В уши ему капали, что положено. Бляшки на ошейнике сияли как ордена на генеральском мундире. Дочь (старая дева, кому нужно такое сокровище!) прекратила скандалы по поводу пропавших свитеров и колгот. Семья Семеновых расслабилась и, как ни странно, оценила усердие работницы.
   Ее стали приглашать к общему столу, представлять гостям, хвалить. Арина реагировала с равнодушием стоика. Работа спасала ее от самой себя. Прежняя книжная девочка умерла. Любое дело Арина исполняла, сосредоточившись на нем, родимом, а не витая в облаках. И никаких свободных минут. Что угодно, но не бездействие. Как она дошла до жизни такой? Сумев отгородить несокрушимою до небес! стеной больную часть души, надежно, на пудовый замок, закрыв ворота и выбросив ключ?
   Арину спас Вантала - (индийский вариант имени великого мыслителя Китая Дань Шеня). Конечно, не сам мифический бродяга, а его афоризмы.
   Кого и когда выручали цитаты? Верно? Если прочитать их, просто прочитать. И отложить в сторону. Совсем иное дело - воспринять их как руководство к действию. Твердить утром и вечером и сто раз в течение дня. Действие, а не пустое нытье приводит к намеченной цели. Главное не распыляться, не тратить драгоценное время и силы на болтовню, газеты, телевизор, книги, походы в гости и спортзал, ну кой-какая гимнастика телу необходима... полчаса по утрам, например, а не полтора часа тренировки плюс то, что отнимет дорога, сборы и прочая и прочая... Просиживать в конторе за копейки, которые выплатят через полгода, да и то может быть - слуга покорный. Время и молодость единственное, чем владела Арина. И что же? Потратить их впустую? О, еще трижды хваленые мозги. Ну, так они могут пригодиться для чего-нибудь более стоящего, чем составление мысленных (никому ненужных) замечательных рецензий на замечательные книги и, опять же мысленные, споры с авторами: живыми и почившими столетия назад. Ни Гумилев, ни Бодлер не заплатят за твою квартиру, а Пушкин не купит фрукты и крем для рук. Видит Бог, пощечину Арина получила отменную. Ей ли воображать себя желанной. Теперь. Когда все расставлено по местам. Над тобой посмеялись, дорогуша? Значит, ты достойна этого. Курица самонадеянная, повесилась на шею Дон Жуану, и что в итоге? Спасибо советам древнего мудреца. Выбрать путь и действовать. Не рассчитывать на везение, не выглядывать с надеждой на дорогу, не строить воздушных маниловских дворцов. Используй то, что есть: мозги, время и молодость. О, не в смысле сексуальной привлекательности! Нет. Молодые крепкие мышцы. А любимые высказывания Дань Шеня можно написать и повесить на самых видных местах. "В туалете, например" -Ехидно выдал внутренний голос. Да. Именно.
 
   То, что ты делаешь, делай молча.
   Не иди по течению, не иди против течения, иди поперек него, если
   хочешь достичь берега.
   Твой дом далеко.
   Ни в чем нет твоей вины.
   То, что случается, случается вовремя.
   Тебе не удастся пропустить настоящий Звездный Час.
   Камню, летящему в пропасть, есть много причин не достичь дна.
 
   (дела Ванталы)
 

* * *

 
   Арина не любила домашнюю работу. Она наводила на нее тоску. Раньше. В прошлом году. Давно. Не суть важно. Было и растаяло. Теперь монотонная возня по хозяйству и выручила ее, удержав на краю, расколовшегося мира. Как много оказывается можно отыскать занятий в самом обычном жилье. Не хватит часов в сутках, чтобы переделать и половину задуманного. Арина взяла у Евдокии Яковлевны несколько книг "В помощь домашней хозяйке", и проштудировала тщательным образом. Можно просто мыть полы. А можно по-немецки, по-русски, или еще десятью рекомендованными способами. В магазине "Все для дома" Арина познакомилась с Татьяной, повредившейся на почве порядка и чистоты. Тряпка для мытья полов, например, должна быть БЕЛОЙ. И разок, другой в неделю ее следует прокипятить. Полусумасшедшая во всем, что касалось уборки, моложавая и педантичная, она дала Арине немало советов: от бесценных до шизофренических. Подружиться они не могли. Но утренние чаепития по понедельникам были весьма полезны для обеих. Арина припадала к источнику информации, а Татьяна нуждалась в бессловесном внимательном слушателе. Непрочный союз двух старательных домохозяек неминуемо должен был рухнуть, однажды, когда-нибудь, но обе они во избежание гибели, али просто мучений под обломками, вполне сознательно предпочли НЕ ПРИВЯЗЫВАТЬСЯ. И вполне довольные друг другом, встречались раз в неделю. От прочего общения Арина сознательно себя отрезала. Ни в чем не виноватая драгоценная Виноградова осталась в ПРОШЛОМ. В одном из изолированных отсеков памяти, за непроницаемой перегородкой. Ни вопросы, ни крики, ни звонки, ничего изменить не могли.
   - Ты свихнулась! Поломойка в нашей!!! школе. Тебе больше делать нечего?
   Орала Виноградова у нее на кухне полгода назад. Арина отмалчивалась. Она не собиралась менять принятое решение. Личная жизнь не имела ценности, приносила боль и ничего кроме боли. Арина решила добиться успеха на ином поприще. Материальном. И только в глазах постороннего человека начало было выбрано идиотское. Уборщица?! (Посторонними для Арины стали все. Никаких исключений, ни для кого). Да. Она начала с грязной, нелюбимой работы, но там и тогда, где платили живые деньги. Семья Семеновых была новой ступенькой. Удобной и широкой.
   - Все готово, Виктор Иванович.
   - Фантастика. Когда ты успела?
   - Ночью. Вы просили быстрее.
   - Главное качественно!
   Арина не ответила. Виктор Иванович, просматривающий бумаги, приподнял очки и задумчиво поскреб розовую кожу лба и толстую мягкую переносицу.
   - Все сделано превосходно. Скажи, а что ты думаешь об этой моей идее?
   Арина не ликовала. Все шло, так как должно было идти. Не Семенов, так другой, не сейчас, так через год, два года, но предоставил бы очередной шанс. Она покачала кукольной, гладко зализанной головой.
   - Почему?
   - Мне не нравятся ваши партнеры. Они ненадежны.
   - С чего ты взяла? Мы сотрудничаем с ними давно.
   - Полтора года. По мелочам.
   - А почему они тебе не нравятся? Мотивируй.
   - Они врут, иногда, в несущественных деталях, но врут.
   Виктор Иванович опустил очки на место.
   - Я поразмышляю. Спасибо. Вот небольшая премия, держи.
   Семенов никогда не пользовался конвертами, во всяком случае, с Ариной.
   - Это слишком много.
   - Новый год на носу. Купи себе подарок.
   - Спасибо. Вы мне не порекомендуете акции?
   - Ты хочешь купить бумаги?
   - Ну, не косметику же?
   Виктор Иванович засмеялся, ласково (впервые!!!) потрепал Арину по щеке.
   - Давай обратно. Я сам тебе куплю. Нашего пивзавода?
   - Они очень дорогие. Здесь не хватит. И, разве их продают?
   - Ладно, я добрый сегодня. Иди девочка.
   И она пошла. Варить овощное рагу. Пока...
 

* * *

   Пакет полный продуктов, с самого верха фрукты (она заработала на них сама!) оттягивал руки. Арина семенила по обледеневшему тротуару, балансируя не хуже иного канатоходца. Ну, скользкие подошвы у ботинок и что теперь? Одни прохожие обгоняли ее, другие сворачивали к освещенным витринам киосков, предлагавших стандартные шоколадки, жевачку, пиво, чипсы и презервативы. У входа в магазин продавали пельмени, вареники и мороженое. Высокая девушка в необычной сиреневой дубленке, капюшон закрывал лицо, спорила с продавщицей из-за сдачи.
   - Нет, вы должны мне еще восемьдесят копеек.
   Ответ краснолицей (не от того, что она была индеанкой, щеки торговки щедро раскрасил мороз) женщины потонул в автомобильном гудке. Настойчивая девушка не собиралась уходить без своей мелочи и повторила требование. Арина наконец узнала голос и ее точно током ударило. Не может быть! Марина? Препирающаяся из-за грошей? Холеная длинноногая обожаемая своим небедным мужем хозяйка загородного дома? Поздно вечером в клоповнике с большой сумкой. Одна. Разлюбил и бросил? Поменял на еще более длинноногую? Разорился? Погиб?
   - Марина?
   - Да.
   Она, неумело придерживая свой тяжелый баул, повернулась.
   - Разве мы знакомы?
   Арина окинула себя придирчивым взглядом со стороны и улыбнулась.
   - Мы виделись почти год назад, примерно в это время, один-единственный раз у вас на даче. Я приехала к вам с Сашиной бывшей подругой по сборной, Алена, не припоминаете? И с ее мужем, врачом. Он еще парился с вашим благоверным.
   - Вы?
   - Да, я. Это хорошо, что Вы меня не узнали. К удаче.
   Дипломатично сказала Арина.
   - Столько всего произошло за это время.
   - А что именно?
   - Вы не знаете?
   Хорошенькое личико перекосила гримаса.
   - Саша уехал. Его подставили, очень сильно. Отобрали все: дом, дачу, квартиру, машины, валюту, фирму, все. Он ничего не смог спасти. Я пока живу с его мамой, здесь недалеко. Работаю на прежнем месте, хорошо, что приняли обратно.
   - Где?
   - В универмаге, продаю парфюмерию и косметику. Мы ведь с Сашей там и познакомились.
   Арине стало жаль эту яркую птичку.
   - Как ужасно. Но вы держитесь молодцом.
   - Спасибо. К хорошему быстро привыкаешь. Первое время думала, что сойду с ума. Свекровь меня то ругала, то успокаивала. Я не одна. Мы с ней дружим.
   - А что стало с Басмачом? С вашими зверюшками?
   Спросила Арина участливо.
   - Собак почти всех удалось пристроить в поселке. Нам ветеринар помогла, знакомая. Да вы должны помнить ее. Конечно, должны. Федор ее отыскал, когда спасли Изауру. Кошка, кстати со мной, то есть с нами. Басмач не остался у новых хозяев нашего дома, не захотел. Его муж вашей подруги пристроил к кому-то в деревню, кажется на пасеку. Бедный дед, я его почти любила. Вроде бы ему живется сносно. Не как у нас, конечно, но сносно. Он меня все утешал: "Не плачь, красавица, глазки красные, нехорошо. Муж у тебя как кот, упадет на четыре лапы. Назад старика возьми тогда. Ладно?" Замечательный дед. Шайтана с собой забрал. Кажется все. А как вы?
   - Работаю помощницей по хозяйству. Немного горничная, немного кухарка, немного прачка.
   - Ясно.
   - А кому легко?!
   Сказали они одновременно наполовину серьезно, наполовину шутя. У Арины потеплело на сердце. Она уважала тех, кто держался на плаву и бодрился не смотря ни на что. Вот только...Федор. Федор. Что с Федором. Уж у него то все должно быть замечательно.
   - Заходите ко мне в магазин, поболтаем. В конце концов, мы с вами живы-здоровы. Не то, что некоторые. Ужасный год. Столько людей погибло. Таких людей! Федор вот тоже пропал в своей Африке, или где? Вы ведь с ним не поладили тогда. Классный был мужик.
   - Был?
   - А что вы думаете? Как пропадают во время войны или беспорядков? Что там было переворот? Я не помню... Революция?
   Она продолжала щебетать. Арина переспросила еле слышно.
   - Пропал? Пропал? Федор?
   Обледеневший асфальт покачнулся, вздыбился и ударил по лицу. Из пакета сюрреалистическим натюрмортом вывалились на снег мандарины и яблоки. В голове вспыхнуло и взорвалось солнце.