Страница:
Но концы его густой черной бороды были по-прежнему заправлены под сияющую белизной чалму.
– Вы даже не представляете, доктор, до какой степени я рад нашей встрече. – Губы Сингха растянулись в улыбке, однако он не в силах был скрыть ненависть. – Спасибо за слова сочувствия. К счастью, я поправился, хотя руку пришлось ампутировать. Привыкаю с трудом, однако надеюсь, что виноватые получат сполна.
Сингх тотчас отдернул свои холодные, как у лягушки, пальцы и повернулся к Бонни и Кейджо. На мгновение улыбка его заметно потеплела, но при разговоре с Дэниелом выражение его лица опять изменилось.
– Итак, доктор, вы намерены сделать из нас знаменитостей. Будем, как кинозвезды, известны всем… – Сингх глядел на Дэниела, словно удав на кролика.
Дэниел был ошеломлен ничуть не меньше Сингха. Майкл Харгрив говорил ему, что индиец остался жив после нападения леопарда, но это было несколько месяцев назад, а кроме того, он не ожидал столкнуться с ним здесь, в Убомо, за тысячи километров от Малави. Только сейчас Дэниел вдруг сообразил, что ему надо было предусмотреть подобное, ибо там, где появлялся Нинг Чжэн Гон, появлялся и Четти Сингх. Этих двоих слишком многое связывало, и если Нинга назначили главой синдиката в Убомо, то его помощником, конечно же, станет человек, знающий Африку как свои пять пальцев.
Теперь Дэниел прекрасно понимал, что Сингх идеально подходил Чжэн Гону в качестве помощника. Повсюду в Центральной Африке у него были свои люди. Сингх знал, кого можно обворовывать, кому давать взятки, а кого запугивать. Но самое главное, он не останавливался ни перед чем и был до конца предан Нингу, ибо его съедала алчность.
Дэниелу следовало ожидать, что рядом с Чжэн Гоном где-нибудь непременно окажется Четти Сингх, жаждущий мести. И сейчас он вдруг со всей очевидностью осознал, что ему грозит смертельная опасность.
Единственная дорога из Сенги-Сенги находилась под неусыпным контролем компании, и на каждом километре стоял армейский патруль.
Четти Сингх постарается прикончить его как можно скорее. На этот счет у Дэниела не было ни малейших сомнений. Никакого оружия у него при себе не было, а это сводило его шансы почти к нулю. Здесь территория Четти Сингха, сейчас он король положения и не преминет воспользоваться этим в самое ближайшее время, подумал Дэниел.
Повернувшись к Бонни и Кейджо, Четти оживленно заговорил с ними: – Уже слишком поздно, чтобы показать вам, какие здесь ведутся работы. Совсем скоро стемнеет. Так что для начала я отведу вас в специально отведенные вам комнаты. – Улыбка не сходила с лица Сингха. – Кроме того, – продолжал он, – у меня для вас отличная новость. Я только что получил факс из Кагали, в котором сообщается, что президент Таффари завтра утром собственной персоной прилетает сюда на вертолете. Он благосклонно согласился дать вам интервью для фильма. Уверяю вас, вам невероятно повезло. Уговорить президента Таффари на такого рода предприятие очень трудно. И прилетает он не один, а в сопровождении исполняющего обязанности директора ФРУ господина Нинг Чжэн Гона. Пост этого человека говорит сам за себя. Возможно, он тоже согласится сказать пару слов перед камерой…
Глава XXV
– Вы даже не представляете, доктор, до какой степени я рад нашей встрече. – Губы Сингха растянулись в улыбке, однако он не в силах был скрыть ненависть. – Спасибо за слова сочувствия. К счастью, я поправился, хотя руку пришлось ампутировать. Привыкаю с трудом, однако надеюсь, что виноватые получат сполна.
Сингх тотчас отдернул свои холодные, как у лягушки, пальцы и повернулся к Бонни и Кейджо. На мгновение улыбка его заметно потеплела, но при разговоре с Дэниелом выражение его лица опять изменилось.
– Итак, доктор, вы намерены сделать из нас знаменитостей. Будем, как кинозвезды, известны всем… – Сингх глядел на Дэниела, словно удав на кролика.
Дэниел был ошеломлен ничуть не меньше Сингха. Майкл Харгрив говорил ему, что индиец остался жив после нападения леопарда, но это было несколько месяцев назад, а кроме того, он не ожидал столкнуться с ним здесь, в Убомо, за тысячи километров от Малави. Только сейчас Дэниел вдруг сообразил, что ему надо было предусмотреть подобное, ибо там, где появлялся Нинг Чжэн Гон, появлялся и Четти Сингх. Этих двоих слишком многое связывало, и если Нинга назначили главой синдиката в Убомо, то его помощником, конечно же, станет человек, знающий Африку как свои пять пальцев.
Теперь Дэниел прекрасно понимал, что Сингх идеально подходил Чжэн Гону в качестве помощника. Повсюду в Центральной Африке у него были свои люди. Сингх знал, кого можно обворовывать, кому давать взятки, а кого запугивать. Но самое главное, он не останавливался ни перед чем и был до конца предан Нингу, ибо его съедала алчность.
Дэниелу следовало ожидать, что рядом с Чжэн Гоном где-нибудь непременно окажется Четти Сингх, жаждущий мести. И сейчас он вдруг со всей очевидностью осознал, что ему грозит смертельная опасность.
Единственная дорога из Сенги-Сенги находилась под неусыпным контролем компании, и на каждом километре стоял армейский патруль.
Четти Сингх постарается прикончить его как можно скорее. На этот счет у Дэниела не было ни малейших сомнений. Никакого оружия у него при себе не было, а это сводило его шансы почти к нулю. Здесь территория Четти Сингха, сейчас он король положения и не преминет воспользоваться этим в самое ближайшее время, подумал Дэниел.
Повернувшись к Бонни и Кейджо, Четти оживленно заговорил с ними: – Уже слишком поздно, чтобы показать вам, какие здесь ведутся работы. Совсем скоро стемнеет. Так что для начала я отведу вас в специально отведенные вам комнаты. – Улыбка не сходила с лица Сингха. – Кроме того, – продолжал он, – у меня для вас отличная новость. Я только что получил факс из Кагали, в котором сообщается, что президент Таффари завтра утром собственной персоной прилетает сюда на вертолете. Он благосклонно согласился дать вам интервью для фильма. Уверяю вас, вам невероятно повезло. Уговорить президента Таффари на такого рода предприятие очень трудно. И прилетает он не один, а в сопровождении исполняющего обязанности директора ФРУ господина Нинг Чжэн Гона. Пост этого человека говорит сам за себя. Возможно, он тоже согласится сказать пару слов перед камерой…
Глава XXV
Секретарша Четти Сингха повела съемочную группу в их временное пристанище, и в эту минуту начался дождь. Тяжелые капли колотили по тонким крышам строений, а над пропитанной влагой землей поднимались зеленоватые облачка густого, клочковатого тумана, пронизанные светом, проникавшим сквозь крону деревьев-великанов.
Гости шагали по деревянным мосткам, проложенным между домами. Секретарша снабдила каждого дешевым зонтиком с ярким коротеньким лозунгом: «ФРУ – значит лучшая жизнь для всех».
Апартаменты находились в длинном бревенчатом бараке и состояли из нескольких комнат, скорее напоминавших лошадиные стойла, чем человеческое жилье. В каждой клетушке стояли кровать, стол, стул и шкаф для одежды. Общий туалет и душ находились в центре коридора. Дэниел внимательно осмотрел свой номер. Похоже, замок здесь только для бутафории – дверь можно открыть простым пинком. Кроме того, у Сингха наверняка имелся дубликат ключей. Сетки от москитов на окне и над кроватью служили хорошей защитой от крылатых насекомых, но отнюдь не от Четти Сингха. Сквозь тонкую внутреннюю перегородку до Дэниела доносились шаги капитана Кейджо из соседней комнаты.
Судя по всему, Дэниелу предстояло провести здесь веселую ночь.
– Ладно, ребята, давайте посоревнуемся, – мрачно хмыкнул Дэниел. – Попробуем вычислить, когда Четти Сингх попытается разделаться со мной. Отгадаю и, глядишь, еще поживу! Первой премией будет неделя пребывания в Сенги-Сенги. Второй – две недели.
Гостей и персонал компании уже ждал ужин в симпатично обставленной столовой с баром.
Дэниел и Бонни с удивлением увидели, что зал полон тайваньскими и английскими инженерами и техниками. В столовой висела синяя завеса из дыма, и за гулом голосов трудно было что-либо разобрать. На Дэниела практически никто не обратил внимания, но Бонни, как всегда, произвела фурор. Очень многие, в особенности среди тех, что потягивали пиво в баре, повернули голову в ее сторону.
Сразу же бросалось в глаза, что тайванцы держатся особняком и отношения между ними и англичанами весьма натянутые. Какой-то англичанин, заговорив с Дэниелом, подтвердил, что с тех пор, как главой синдиката в Убомо стал Нинг Чжэн Гон, британских специалистов под любым предлогом старались заменить тайванцами.
Тут же несколько англичан пригласили Бонни сыграть с ними в дартс.
И когда после ужина Дэниел направился к выходу, Бонни язвительно прошептала ему: – Наслаждайся одиночеством, любовничек.
– А я никогда не любил толпу, – ледяным тоном парировал Дэниел.
Он осторожно ступал в темноте по скользким деревянным мосткам и никак не мог избавиться от мерзкого ощущения, что за ним кто-то крадется и что в любой момент ему могут всадить нож в спину.
Добравшись до своей комнаты в бараке, Дэниел распахнул дверь и выждал несколько мгновений, не шевелясь и не заходя внутрь. Вполне возможно, что его ждут. Ничего подозрительного. Затаив дыхание, он протянул руку к выключателю, зажег верхний свет и только после этого шагнул в комнату. Заперев дверь и задвинув занавеси, он плюхнулся на кровать, чтобы расшнуровать ботинки.
Дэниел отлично понимал, что у Четти Сингха масса способов прикончить его, в то время как сам он оставался практически беспомощным. И не успел об этом подумать, как почувствовал, что у него за спиной под покрывалом что-то шевельнулось. Едва заметное, скользяще-плавное движение, и тотчас Дэниела охватил дикий, животный страх, намертво сковав его члены.
Всю жизнь он панически, до жути боялся змей. Одним из самых ранних его воспоминаний было то, как в детскую к нему заползла кобра. Мальчику шел всего лишь пятый год, но на всю жизнь он запомнил жуткую, колеблющуюся тень на стене, отбрасываемую раздувшимся телом рептилии. Он ясно помнил ее злобное шипение и собственные пронзительные, полные ужаса вопли, на которые к нему примчался отец.
И сейчас, глядя на шевелившееся покрывало, он почти не сомневался, что там находится змея. И знал, что подсунул ее Четти Сингх или кто-то из его подручных. Скорее всего, это одна из самых опасных гадюк, чей яд убивает почти мгновенно. Может быть, мамба, рот которой вечно растянут в некоем подобии злобной холодной ухмылки, или черная лесная кобра – живое олицетворение смерти; может, разворачивающая свои кольца жуткая, отвратительная гадюка габун. Дэниел, мгновенно отскочив к стене, повернулся лицом к неизвестной твари. Сердце его бешено колотилось, он дико озирался в поисках подходящего оружия. Схватив стул, он ударил его о стену. Стул рассыпался на части, но теперь Дэниел вооружился толстой деревянной ножкой. Он судорожно пытался взять себя в руки и сбросить страх, чувствуя, что сам себе противен. В бытность свою объездчиком он нередко сталкивался и с разъяренными буйволами, и с огромными дикими кошками и побеждал в схватках. Однажды, еще служа в армии, он прыгал с парашютом и попал на территорию противника, ему пришлось драться с врагом врукопашную. А сейчас он дрожал от страха, размышляя, какой из гадов вот-вот атакует его.
Дэниел заставил себя подойти к кровати. Взявшись левой рукой за угол покрывала, он размахнулся ножкой и одновременно рывком сорвал легкую материю с кровати.
На белой простыне прямо по центру сидела большая лесная мышь и шевелила своими длинными усами. От яркого света темные бусинки ее глаз мгновенно расширились.
На какую-то долю секунды Дэниел застыл с занесенной в руке палкой, глядя на крошечный полосатый комочек. Но уже в следующий миг мышь тревожно пискнула и, спрыгнув с постели, юркнула в щель под полом.
Дэниел затрясся от беззвучного нервного смеха.
– Боже мой, – пробормотал он снова, опускаясь на кровать. – Четти Сингх решил для начала меня попугать. Хотел бы я знать, что он еще придумает.
Президент прилетел рано утром. Они услышали гул задолго до того, как машина показалась над поселком. Вертолет плавно, словно в невесомости, опустился на расчищенную от леса площадку.
Вертолет – старая французская «Пума» – уже явно, отслужил свое. И каким образом он оказался в вооруженных силах Убомо, можно было только догадываться.
Винт все еще медленно крутился, когда из открытой дверцы на землю спрыгнул президент Таффари. В военной форме, невероятно элегантный, он тут же двинулся навстречу встречающим, приветственно помахивая им рукой и расплываясь в ослепительной улыбке. Бонни мгновенно направила на него объектив своей видеокамеры.
Нинг Чжэн Гон спустился по подготовленной для него лесенке. Светлый хлопчатобумажный костюм главы международного промышленного синдиката почти сливался с цветом его желтой кожи.
Он осмотрелся, словно кого-то искал, и лишь на мгновение его темные, без зрачков глаза остановились на Дэниеле.
Китаец скользнул по нему взглядом холодно и отчужденно, хотя Дэниел мог бы дать голову на отсечение, что Четти Сингх предупредил своего шефа.
Однако в настоящий момент Дэниела прежде всего занимала собственная реакция на встречу с Чжэн Гоном. Он знал, что Нинг прилетит вместе с Таффари. Он знал, что следует сохранять спокойствие и находиться во всеоружии, и тем не менее при виде Чжэн Гона у него перехватило дыхание, как будто ему нанесли неожиданный и сильный удар под ребра. Потребовалось проявить всю свою выдержку, чтобы вежливо и почтительно улыбнуться президенту Таффари и сопровождавшему его Нингу.
– Здравствуйте, доктор Армстронг, – приветствовал его Таффари. – Ну вот, Магомет сам пришел к горе. Откликнувшись на вашу просьбу, я отложил назначенные на сегодня дела и прилетел сюда. Командуйте, что мне делать. Я в вашем распоряжении.
– Весьма вам признателен, господин президент. Я составил приблизительный график съемок. В общей сложности я отниму у вас часов пять – это вместе с репетицией и временем на то, чтобы наложить грим, – пояснил Дэниел, стараясь не встречаться с Чжэн Гоном взглядом.
Едва он закончил говорить, как Четти Сингх сам представил ему гостя: – Доктор Армстронг, познакомьтесь, пожалуйста, с главой ФРУ, господином Нинг Чжэн Гоном.
Дэниела вдруг охватило странное чувство, что все происходящее с ним – только сон, ибо поверить в то, что он пожимает китайцу руку и при этом вежливо улыбается наяву, вряд ли возможно.
– Мы с вами уже встречались, господин Нинг, – проговорил он, прислушиваясь к себе как бы со стороны. – Правда, наша встреча была очень кратковременной. Помните, в Зимбабве, когда вы были там послом. Наверняка запамятовали?
– Простите, но я действительно не помню, – вежливо улыбнулся Чжэн, пожимая руку Дэниелу. – Исполняя обязанности посла, я встречался со многими.
Итак, Чжэн Гон предпочел сделать вид, что не помнит его. «Ну, что же, – подумал Дэниел, – так, наверное, даже лучше». При одном только воспоминании о встрече с этим мерзавцем на берегу Замбези всего за несколько часов до того, как он обнаружил обезображенные трупы семейства Джонни Нзоу, Дэниела охватила слепая, безграничная ярость. Стиснув зубы, он отвел глаза в сторону, опасаясь, что набросится на Чжэн Гона и вцепится ему в горло.
Кулаки его инстинктивно сжались. Хотелось в кровь разбить это холеное лицо, так, чтобы холодные, как у акулы, глаза Нинга перестали видеть, чтобы кровь хлестала у него изо рта и чтобы его, Дэниела, руки купались в этой крови.
Он вздрогнул, осознав, что выбирать не приходится: либо он убьет Чжэн Гона, либо тот прикончит его.
Странно, но мысль об убийстве Чжэн Гона ничуть его не смутила. Он лишь выполнил бы клятву, данную своему зверски уничтоженному другу. Он просто исполнил бы свой долг, отдавая дань памяти Джонни Нзоу.
– Вы, вероятно, думаете, что я стою на мостике военного корабля… – говорил в объектив Эфраим Таффари. – Уверяю вас, это не так. На самом деле я нахожусь на центральной платформе передвижного комплекса по разработке природных ресурсов, сокращенно ПКППР.
Снимали только Таффари. Но главный инженер и геологи стояли тут же, на платформе. Перед самой съемкой Таффари ознакомили с основными техническими характеристиками и возможностями машины, но останавливать эту махину никто не собирался даже ради такого важного гостя, как президент.
Руководил съемкой Дэниел. Четти Сингх и Нинг внимательно наблюдали, однако сниматься в фильме отказались. Бонни загримировала президента, и, надо сказать, довольно профессионально.
– Я нахожусь примерно в двадцати метрах над землей, – продолжал Таффари, – и продвигаюсь вперед с ошеломляющей быстротой – сто метров в час. Таффари улыбнулся собственной остроте. Дэниел вынужден был признать, что Таффари прирожденный актер и совершенно не теряется перед камерой. С такой внешностью и голосом он покорил бы миллионы телезрительниц в любых уголках земли.
– Машина, на которой я стою, весит примерно тысячу тонн …
Пока Таффари говорил, Дэниел делал кое-какие пометки в своем рабочем блокноте. Вот в этом месте надо будет дать крупный план гигантского ПКППР, передвигавшегося на двенадцати стальных треках метра три шириной, что позволяло металлическому монстру при любых условиях стабильно удерживать равновесие. Гидравлические рамы были оснащены автоматическими устройствами, которые, отслеживая любые неровности, не давали гигантскому механизму упасть.
По своим размерам ПКППР действительно больше смахивал на военный корабль, как об этом упомянул Таффари в самом начале. Длина установки достигала ста пятидесяти метров, ширина – сорока.
Таффари повернулся, простирая руку вдаль.
– Вон там, внизу, – сказал он, – видны клыки этого металлического зверя. Давайте спустимся и посмотрим вместе. Легко сказать – «посмотрим вместе». Для этого надо перенести видеокамеру и другое оборудование, отрепетировать, где и как стоять Таффари, выявить наилучшую точку съемки.
И Дэниел вновь должен был признать, что работать с Эфраимом – одно удовольствие. Они делали всего один прогон, и он сразу же запоминал все, что требуется. Причем он нутром чувствовал, сколько времени держать тот или иной кадр, и в подсказках не нуждался. Единственное неудобство – Таффари приходилось напрягаться, чтобы перекричать рев машин.
Однако здесь, внизу, их поджидали потрясающие кадры. Длинные стрелы экскаваторов на порталах ПКППР двигались вверх и вниз, удивительно смахивая на металлических жирафов во время водопоя. Огромные ковши зачерпывали землю и переносили ее на ленты конвейеров.
– Эти экскаваторы вырывают траншею шириной шестьдесят и глубиной тридцать метров и вычерпывают десять тысяч тонн руды всего за час. Эти чудесные машины работают безостановочно – днем и ночью.
Дэниел посмотрел вниз. Ковши экскаваторов беспрестанно вгрызались в рыжую глину, и котлован увеличивался буквально на глазах. «Отличное место для того, чтобы упрятать труп. Например, мой собственный», – хмыкнул Дэниел, внезапно взглянув вверх, на платформу, где стояли Четти Сингх и Нинг Чжэн Гон. Оба внимательно следили за ним, о чем-то переговариваясь под рев механизмов и шум конвейеров. Дэниел их голосов не слышал, но, когда он неожиданно перехватил взгляд Чжэн Гона, они вместе с Сингхом быстро отошли от края платформы, и не надо обладать богатым воображением, чтобы понять, что речь шла о нем, Дэниеле. С трудом собравшись с мыслями, Дэниел продолжал работать. Вряд ли ему еще когда-нибудь представится случай снять Эфраима Таффари.
Через несколько минут им вновь пришлось подниматься по металлической лестнице на центральную платформу ПКППР. Четти Сингх и Чжэн Гон куда-то исчезли, и Дэниел забеспокоился еще сильнее.
Сверху были хорошо видны четыре массивные камнедробилки, установленные на одной из нижних платформ ПКППР. Эти огромные стальные барабаны походили на барабан обычной стиральной машины, с той лишь разницей, что они вытянуты в трубы длиной метров сорок и в каждую из них загружается до ста тонн руды. Вся руда, попадая в барабаны с лент конвейеров, перемалывалась в порошок. Из барабанов этот коричневый порошок высыпался в специальные сепараторы.
Съемки шли полным ходом, и Таффари все рассказывал о том, как ведутся разработки полезных ископаемых в Сенги-Сенги.
– Из добываемой руды мы извлекаем два чрезвычайно ценных минерала, обладающих свойствами как тяжелых металлов, так и магнитов. Это редкоземельные моноциты, которые выделяются мощными электромагнитами.
Голос Таффари почти утонул в реве машин. Однако это ничуть не смущало Дэниела. Речь президента он потом запишет отдельно и в студии заново перепишет ее на видеопленку.
– После сортировки размолотая в барабанах руда высыпается в специальные сепараторы, где тяжелая платина оседает на дно, а более легкие вещества всплывают на поверхность, – объяснял Таффари. – Вообще говоря, процесс этот весьма тонкий. Если бы мы использовали для выделения нужных нам элементов химические реагенты и катализаторы, то уровень добычи платины подскочил бы до девяноста пяти процентов. Однако химические отходы чрезвычайно ядовиты. Ими мы отравили бы почвы, а затем – в результате дождей – и водоемы. Погибли бы животные, рыбы, птицы, растения – словом, все живое. Как президент Народной Демократической Республики Убомо я отдал совершенно однозначный приказ: не применять никаких химических реагентов при добыче платины. – Таффари сделал маленькую паузу, пристально глядя в объектив. – Без применения реагентов количество добываемых редких металлов падает до шестидесяти пяти процентов. А это значит – миллионы долларов убытков. Однако я лично и мое правительство идем на то, чтобы нести эти колоссальные убытки, лишь бы не загрязнять окружающую среду. Мы решительно настроены не допускать этого и впредь, ибо хотим сохранить родную землю для наших детей, внуков, и правнуков.
Речь Таффари звучала чрезвычайно убедительно. Слушая его проникновенный голос и глядя на красивое, благородное лицо, невозможно было усомниться в искренности этого человека. Выступление Таффари тронуло даже Дэниела, и на какое-то мгновение он забыл, для чего вообще сюда прибыл.
«Этот мерзавец с легкостью сумел бы выдать свинину за дичь каким-нибудь доверчивым мусульманам», – подумал он, словно встряхиваясь ото сна.
– Стоп – громко проговорил он. – Сняли. Потрясающе, господин президент. Благодарю вас. Мы доснимем еще кое-что на установке, а вас не смеем больше задерживать. Спасибо еще раз.
Внезапно словно из-под земли вырос Четти Сингх и увел Таффари с собой. Их ждет восхитительный ленч, подумал Дэниел. И вся еда и выпивка доставлены сюда из Кагали тем же вертолетом, что привез в Сенги-Сенги и самого Эфраима Таффари.
В три часа пополудни Дэниел и Бонни завершили съемки на ПКППР. Когда они вернулись в поселок, президент еще не отобедал.
Ленч проходил в конторе, в середине которой установили огромный макет местности. На макете специалистами БЭДСК в Лондоне были выделены будущие минеральные разработки в Убомо. Даже мельчайшие детали были выполнены с необыкновенной тщательностью, что, конечно же, производило соответствующее впечатление.
Дэниел собирался монтировать ленту, включая и кадры, снятые на макете. Он знал, что на экране разницу между действующей установкой и макетом заметит лишь специалист.
На макете экскаваторы ПКППР рыли котлован на участке, очищенном бригадой лесопилыциков и бульдозерами от вырубленных деревьев. Как работает ПКППР, Дэниел уже видел. Но он задумал также снять и то, как рабочие валят гигантские стволы, а огромные желтые бульдозеры волокут их из джунглей, чтобы затем погрузить на лесовозы. Получится здорово. Такие кадры всегда производят на зрителей неизгладимое впечатление. Но пока следует использовать каждую минуту общения с Таффари и снимать только его, ибо больше такой возможности не представится. Дэниел с усмешкой наблюдал, как Бонни суетится возле Эфраима, припудривая ему лицо. Она то и дело наклонялась и что-то шептала ему на ухо, всем своим видом подчеркивая, что ее отношения с президентом Убомо носят весьма интимный характер. За ленчем Таффари, выпив несколько рюмок ликера, не стесняясь, при всех обнял Бонни, не сводя глаз с ее выдающегося бюста.
«Боже мой, эта рыжеволосая дурочка, похоже, действительно мнит себя первой леди Убомо! – усмехнулся Дэниел. – Она и представления не имеет, как жутко обращаются со своими женами гита. Впрочем, каждый, в конце концов, получает по заслугам».
Поднявшись, Дэниел деловым тоном произнес: – Если вы готовы, господин президент, то можно продолжать. Я бы хотел, чтобы вы встали у стола с макетом. Бонни, снимай крупным планом сбоку…
Таффари подошел к столу и встал, как его просили. Дэниел улыбнулся: – Отлично, сэр. Снимаем. Бонни, ты готова?
Таффари держал тонкую генеральскую тросточку слоновой кости, с ручкой в виде слона. «Тросточка больше смахивает на маршальский жезл, – подумалось вдруг Дэниелу. – Хотя, как знать, возможно, в один прекрасный день Таффари и провозгласит себя маршалом».
А пока он пользовался тросточкой, чтобы показывать ту или иную деталь на макете.
– Как видите, карьер – всего лишь узкая просека в лесу, ширина которой едва достигает шестидесяти метров. Действительно, на этой просеке мы вырубаем весь лес и всю молодую поросль, создавая таким образом условия для работы ПКППР. – Таффари снова сделал паузу, а затем внушительно продолжил: – Но это вовсе не означает, что мы бездумно уничтожаем живую природу, никак не восполняя нанесенный урон. Совсем наоборот. В данном случае мы действуем, как крестьяне, с тщанием возделывающие свои поля. Занимаясь разработкой недр, мы вырубаем менее одного процента тропических лесов. Но учтите и то, что вслед за ПКППР движутся бульдозеры, которые закапывают карьеры и утрамбовывают землю. Впрочем, эрозия почве в этих местах и без того не грозит: ПКППР продвигается вперед, учитывая контур местности. Ну, а за бульдозерами идет бригада растениеводов, которая вновь засевает землю молодыми крепкими саженцами. Некоторые быстрорастущие деревья сажают специально для укрепления почвы. Остальные растут долго, но не надо быть математиком для того, чтобы понять чрезвычайно простую вещь. Ежегодные вырубки не превышают одного процента, и в 2090 году, то есть ровно через сто лет, саженцы превратятся в мощных исполинов и весь цикл можно будет повторить. Я до этого момента не доживу, но доживут мои внуки, и это меня вдохновляет. – Таффари тепло улыбнулся в объектив. Потрясающе красив и обаятелен! – И через тысячи лет тропические леса Убомо будут стоять на земле Африки и щедро делиться с будущими поколениями неисчерпаемыми богатствами так же, как и сейчас, – завершил он свою речь.
Все сказанное Эфраимом Таффари звучало весьма убедительно. Кроме того, Дэниел собственными глазами видел, как ведутся разработки. То, о чем говорил Таффари, соответствовало действительности. Узкая просека не могла грозить уничтожением всему живому. Получается, что Таффари придерживался той же точки зрения, что и сам Дэниел, исходя из теории устойчивого развития, согласно которой природные ресурсы следует использовать разумно, не позволяя им истощаться.
Вся враждебность Дэниела по отношению к Эфраиму Таффари улетучивалась, как дым. Он едва не захлопал в ладоши, когда президент Убомо умолк.
Правда, сдержался и с улыбкой произнес: – Потрясающе, господин президент. Ваши слова по-настоящему обнадеживают. Большое спасибо.
Присев на откидной борт «лендровера», Четти Сингх разглаживал документ на коленях. Он проделывал это левой рукой, и, надо заметить, довольно ловко.
– Из-за этой бумажонки все удовольствие от риска пропадает, – заметил он.
– При чем здесь удовольствие? – холодно бросил Чжэн Гон. – Я хочу преподнести подарок своему достопочтенному отцу. И хочу, чтобы все было как надо.
На лице Четти Сингха застыла глупая, неискренняя улыбка. Ему совсем не нравилось то, каким Чжэн Гон вернулся из Тайбэя. Нинг держал себя самоуверенно и решительно, как абсолютный хозяин положения. Впервые за все годы их знакомства Сингх вдруг почувствовал, что боится его. И это ему тоже не понравилось.
– Работать с удовольствием всегда приятнее, – возразил он, не осмеливаясь поднять глаза на Чжэн Гона.
Гости шагали по деревянным мосткам, проложенным между домами. Секретарша снабдила каждого дешевым зонтиком с ярким коротеньким лозунгом: «ФРУ – значит лучшая жизнь для всех».
Апартаменты находились в длинном бревенчатом бараке и состояли из нескольких комнат, скорее напоминавших лошадиные стойла, чем человеческое жилье. В каждой клетушке стояли кровать, стол, стул и шкаф для одежды. Общий туалет и душ находились в центре коридора. Дэниел внимательно осмотрел свой номер. Похоже, замок здесь только для бутафории – дверь можно открыть простым пинком. Кроме того, у Сингха наверняка имелся дубликат ключей. Сетки от москитов на окне и над кроватью служили хорошей защитой от крылатых насекомых, но отнюдь не от Четти Сингха. Сквозь тонкую внутреннюю перегородку до Дэниела доносились шаги капитана Кейджо из соседней комнаты.
Судя по всему, Дэниелу предстояло провести здесь веселую ночь.
– Ладно, ребята, давайте посоревнуемся, – мрачно хмыкнул Дэниел. – Попробуем вычислить, когда Четти Сингх попытается разделаться со мной. Отгадаю и, глядишь, еще поживу! Первой премией будет неделя пребывания в Сенги-Сенги. Второй – две недели.
Гостей и персонал компании уже ждал ужин в симпатично обставленной столовой с баром.
Дэниел и Бонни с удивлением увидели, что зал полон тайваньскими и английскими инженерами и техниками. В столовой висела синяя завеса из дыма, и за гулом голосов трудно было что-либо разобрать. На Дэниела практически никто не обратил внимания, но Бонни, как всегда, произвела фурор. Очень многие, в особенности среди тех, что потягивали пиво в баре, повернули голову в ее сторону.
Сразу же бросалось в глаза, что тайванцы держатся особняком и отношения между ними и англичанами весьма натянутые. Какой-то англичанин, заговорив с Дэниелом, подтвердил, что с тех пор, как главой синдиката в Убомо стал Нинг Чжэн Гон, британских специалистов под любым предлогом старались заменить тайванцами.
Тут же несколько англичан пригласили Бонни сыграть с ними в дартс.
И когда после ужина Дэниел направился к выходу, Бонни язвительно прошептала ему: – Наслаждайся одиночеством, любовничек.
– А я никогда не любил толпу, – ледяным тоном парировал Дэниел.
Он осторожно ступал в темноте по скользким деревянным мосткам и никак не мог избавиться от мерзкого ощущения, что за ним кто-то крадется и что в любой момент ему могут всадить нож в спину.
Добравшись до своей комнаты в бараке, Дэниел распахнул дверь и выждал несколько мгновений, не шевелясь и не заходя внутрь. Вполне возможно, что его ждут. Ничего подозрительного. Затаив дыхание, он протянул руку к выключателю, зажег верхний свет и только после этого шагнул в комнату. Заперев дверь и задвинув занавеси, он плюхнулся на кровать, чтобы расшнуровать ботинки.
Дэниел отлично понимал, что у Четти Сингха масса способов прикончить его, в то время как сам он оставался практически беспомощным. И не успел об этом подумать, как почувствовал, что у него за спиной под покрывалом что-то шевельнулось. Едва заметное, скользяще-плавное движение, и тотчас Дэниела охватил дикий, животный страх, намертво сковав его члены.
Всю жизнь он панически, до жути боялся змей. Одним из самых ранних его воспоминаний было то, как в детскую к нему заползла кобра. Мальчику шел всего лишь пятый год, но на всю жизнь он запомнил жуткую, колеблющуюся тень на стене, отбрасываемую раздувшимся телом рептилии. Он ясно помнил ее злобное шипение и собственные пронзительные, полные ужаса вопли, на которые к нему примчался отец.
И сейчас, глядя на шевелившееся покрывало, он почти не сомневался, что там находится змея. И знал, что подсунул ее Четти Сингх или кто-то из его подручных. Скорее всего, это одна из самых опасных гадюк, чей яд убивает почти мгновенно. Может быть, мамба, рот которой вечно растянут в некоем подобии злобной холодной ухмылки, или черная лесная кобра – живое олицетворение смерти; может, разворачивающая свои кольца жуткая, отвратительная гадюка габун. Дэниел, мгновенно отскочив к стене, повернулся лицом к неизвестной твари. Сердце его бешено колотилось, он дико озирался в поисках подходящего оружия. Схватив стул, он ударил его о стену. Стул рассыпался на части, но теперь Дэниел вооружился толстой деревянной ножкой. Он судорожно пытался взять себя в руки и сбросить страх, чувствуя, что сам себе противен. В бытность свою объездчиком он нередко сталкивался и с разъяренными буйволами, и с огромными дикими кошками и побеждал в схватках. Однажды, еще служа в армии, он прыгал с парашютом и попал на территорию противника, ему пришлось драться с врагом врукопашную. А сейчас он дрожал от страха, размышляя, какой из гадов вот-вот атакует его.
Дэниел заставил себя подойти к кровати. Взявшись левой рукой за угол покрывала, он размахнулся ножкой и одновременно рывком сорвал легкую материю с кровати.
На белой простыне прямо по центру сидела большая лесная мышь и шевелила своими длинными усами. От яркого света темные бусинки ее глаз мгновенно расширились.
На какую-то долю секунды Дэниел застыл с занесенной в руке палкой, глядя на крошечный полосатый комочек. Но уже в следующий миг мышь тревожно пискнула и, спрыгнув с постели, юркнула в щель под полом.
Дэниел затрясся от беззвучного нервного смеха.
– Боже мой, – пробормотал он снова, опускаясь на кровать. – Четти Сингх решил для начала меня попугать. Хотел бы я знать, что он еще придумает.
Президент прилетел рано утром. Они услышали гул задолго до того, как машина показалась над поселком. Вертолет плавно, словно в невесомости, опустился на расчищенную от леса площадку.
Вертолет – старая французская «Пума» – уже явно, отслужил свое. И каким образом он оказался в вооруженных силах Убомо, можно было только догадываться.
Винт все еще медленно крутился, когда из открытой дверцы на землю спрыгнул президент Таффари. В военной форме, невероятно элегантный, он тут же двинулся навстречу встречающим, приветственно помахивая им рукой и расплываясь в ослепительной улыбке. Бонни мгновенно направила на него объектив своей видеокамеры.
Нинг Чжэн Гон спустился по подготовленной для него лесенке. Светлый хлопчатобумажный костюм главы международного промышленного синдиката почти сливался с цветом его желтой кожи.
Он осмотрелся, словно кого-то искал, и лишь на мгновение его темные, без зрачков глаза остановились на Дэниеле.
Китаец скользнул по нему взглядом холодно и отчужденно, хотя Дэниел мог бы дать голову на отсечение, что Четти Сингх предупредил своего шефа.
Однако в настоящий момент Дэниела прежде всего занимала собственная реакция на встречу с Чжэн Гоном. Он знал, что Нинг прилетит вместе с Таффари. Он знал, что следует сохранять спокойствие и находиться во всеоружии, и тем не менее при виде Чжэн Гона у него перехватило дыхание, как будто ему нанесли неожиданный и сильный удар под ребра. Потребовалось проявить всю свою выдержку, чтобы вежливо и почтительно улыбнуться президенту Таффари и сопровождавшему его Нингу.
– Здравствуйте, доктор Армстронг, – приветствовал его Таффари. – Ну вот, Магомет сам пришел к горе. Откликнувшись на вашу просьбу, я отложил назначенные на сегодня дела и прилетел сюда. Командуйте, что мне делать. Я в вашем распоряжении.
– Весьма вам признателен, господин президент. Я составил приблизительный график съемок. В общей сложности я отниму у вас часов пять – это вместе с репетицией и временем на то, чтобы наложить грим, – пояснил Дэниел, стараясь не встречаться с Чжэн Гоном взглядом.
Едва он закончил говорить, как Четти Сингх сам представил ему гостя: – Доктор Армстронг, познакомьтесь, пожалуйста, с главой ФРУ, господином Нинг Чжэн Гоном.
Дэниела вдруг охватило странное чувство, что все происходящее с ним – только сон, ибо поверить в то, что он пожимает китайцу руку и при этом вежливо улыбается наяву, вряд ли возможно.
– Мы с вами уже встречались, господин Нинг, – проговорил он, прислушиваясь к себе как бы со стороны. – Правда, наша встреча была очень кратковременной. Помните, в Зимбабве, когда вы были там послом. Наверняка запамятовали?
– Простите, но я действительно не помню, – вежливо улыбнулся Чжэн, пожимая руку Дэниелу. – Исполняя обязанности посла, я встречался со многими.
Итак, Чжэн Гон предпочел сделать вид, что не помнит его. «Ну, что же, – подумал Дэниел, – так, наверное, даже лучше». При одном только воспоминании о встрече с этим мерзавцем на берегу Замбези всего за несколько часов до того, как он обнаружил обезображенные трупы семейства Джонни Нзоу, Дэниела охватила слепая, безграничная ярость. Стиснув зубы, он отвел глаза в сторону, опасаясь, что набросится на Чжэн Гона и вцепится ему в горло.
Кулаки его инстинктивно сжались. Хотелось в кровь разбить это холеное лицо, так, чтобы холодные, как у акулы, глаза Нинга перестали видеть, чтобы кровь хлестала у него изо рта и чтобы его, Дэниела, руки купались в этой крови.
Он вздрогнул, осознав, что выбирать не приходится: либо он убьет Чжэн Гона, либо тот прикончит его.
Странно, но мысль об убийстве Чжэн Гона ничуть его не смутила. Он лишь выполнил бы клятву, данную своему зверски уничтоженному другу. Он просто исполнил бы свой долг, отдавая дань памяти Джонни Нзоу.
– Вы, вероятно, думаете, что я стою на мостике военного корабля… – говорил в объектив Эфраим Таффари. – Уверяю вас, это не так. На самом деле я нахожусь на центральной платформе передвижного комплекса по разработке природных ресурсов, сокращенно ПКППР.
Снимали только Таффари. Но главный инженер и геологи стояли тут же, на платформе. Перед самой съемкой Таффари ознакомили с основными техническими характеристиками и возможностями машины, но останавливать эту махину никто не собирался даже ради такого важного гостя, как президент.
Руководил съемкой Дэниел. Четти Сингх и Нинг внимательно наблюдали, однако сниматься в фильме отказались. Бонни загримировала президента, и, надо сказать, довольно профессионально.
– Я нахожусь примерно в двадцати метрах над землей, – продолжал Таффари, – и продвигаюсь вперед с ошеломляющей быстротой – сто метров в час. Таффари улыбнулся собственной остроте. Дэниел вынужден был признать, что Таффари прирожденный актер и совершенно не теряется перед камерой. С такой внешностью и голосом он покорил бы миллионы телезрительниц в любых уголках земли.
– Машина, на которой я стою, весит примерно тысячу тонн …
Пока Таффари говорил, Дэниел делал кое-какие пометки в своем рабочем блокноте. Вот в этом месте надо будет дать крупный план гигантского ПКППР, передвигавшегося на двенадцати стальных треках метра три шириной, что позволяло металлическому монстру при любых условиях стабильно удерживать равновесие. Гидравлические рамы были оснащены автоматическими устройствами, которые, отслеживая любые неровности, не давали гигантскому механизму упасть.
По своим размерам ПКППР действительно больше смахивал на военный корабль, как об этом упомянул Таффари в самом начале. Длина установки достигала ста пятидесяти метров, ширина – сорока.
Таффари повернулся, простирая руку вдаль.
– Вон там, внизу, – сказал он, – видны клыки этого металлического зверя. Давайте спустимся и посмотрим вместе. Легко сказать – «посмотрим вместе». Для этого надо перенести видеокамеру и другое оборудование, отрепетировать, где и как стоять Таффари, выявить наилучшую точку съемки.
И Дэниел вновь должен был признать, что работать с Эфраимом – одно удовольствие. Они делали всего один прогон, и он сразу же запоминал все, что требуется. Причем он нутром чувствовал, сколько времени держать тот или иной кадр, и в подсказках не нуждался. Единственное неудобство – Таффари приходилось напрягаться, чтобы перекричать рев машин.
Однако здесь, внизу, их поджидали потрясающие кадры. Длинные стрелы экскаваторов на порталах ПКППР двигались вверх и вниз, удивительно смахивая на металлических жирафов во время водопоя. Огромные ковши зачерпывали землю и переносили ее на ленты конвейеров.
– Эти экскаваторы вырывают траншею шириной шестьдесят и глубиной тридцать метров и вычерпывают десять тысяч тонн руды всего за час. Эти чудесные машины работают безостановочно – днем и ночью.
Дэниел посмотрел вниз. Ковши экскаваторов беспрестанно вгрызались в рыжую глину, и котлован увеличивался буквально на глазах. «Отличное место для того, чтобы упрятать труп. Например, мой собственный», – хмыкнул Дэниел, внезапно взглянув вверх, на платформу, где стояли Четти Сингх и Нинг Чжэн Гон. Оба внимательно следили за ним, о чем-то переговариваясь под рев механизмов и шум конвейеров. Дэниел их голосов не слышал, но, когда он неожиданно перехватил взгляд Чжэн Гона, они вместе с Сингхом быстро отошли от края платформы, и не надо обладать богатым воображением, чтобы понять, что речь шла о нем, Дэниеле. С трудом собравшись с мыслями, Дэниел продолжал работать. Вряд ли ему еще когда-нибудь представится случай снять Эфраима Таффари.
Через несколько минут им вновь пришлось подниматься по металлической лестнице на центральную платформу ПКППР. Четти Сингх и Чжэн Гон куда-то исчезли, и Дэниел забеспокоился еще сильнее.
Сверху были хорошо видны четыре массивные камнедробилки, установленные на одной из нижних платформ ПКППР. Эти огромные стальные барабаны походили на барабан обычной стиральной машины, с той лишь разницей, что они вытянуты в трубы длиной метров сорок и в каждую из них загружается до ста тонн руды. Вся руда, попадая в барабаны с лент конвейеров, перемалывалась в порошок. Из барабанов этот коричневый порошок высыпался в специальные сепараторы.
Съемки шли полным ходом, и Таффари все рассказывал о том, как ведутся разработки полезных ископаемых в Сенги-Сенги.
– Из добываемой руды мы извлекаем два чрезвычайно ценных минерала, обладающих свойствами как тяжелых металлов, так и магнитов. Это редкоземельные моноциты, которые выделяются мощными электромагнитами.
Голос Таффари почти утонул в реве машин. Однако это ничуть не смущало Дэниела. Речь президента он потом запишет отдельно и в студии заново перепишет ее на видеопленку.
– После сортировки размолотая в барабанах руда высыпается в специальные сепараторы, где тяжелая платина оседает на дно, а более легкие вещества всплывают на поверхность, – объяснял Таффари. – Вообще говоря, процесс этот весьма тонкий. Если бы мы использовали для выделения нужных нам элементов химические реагенты и катализаторы, то уровень добычи платины подскочил бы до девяноста пяти процентов. Однако химические отходы чрезвычайно ядовиты. Ими мы отравили бы почвы, а затем – в результате дождей – и водоемы. Погибли бы животные, рыбы, птицы, растения – словом, все живое. Как президент Народной Демократической Республики Убомо я отдал совершенно однозначный приказ: не применять никаких химических реагентов при добыче платины. – Таффари сделал маленькую паузу, пристально глядя в объектив. – Без применения реагентов количество добываемых редких металлов падает до шестидесяти пяти процентов. А это значит – миллионы долларов убытков. Однако я лично и мое правительство идем на то, чтобы нести эти колоссальные убытки, лишь бы не загрязнять окружающую среду. Мы решительно настроены не допускать этого и впредь, ибо хотим сохранить родную землю для наших детей, внуков, и правнуков.
Речь Таффари звучала чрезвычайно убедительно. Слушая его проникновенный голос и глядя на красивое, благородное лицо, невозможно было усомниться в искренности этого человека. Выступление Таффари тронуло даже Дэниела, и на какое-то мгновение он забыл, для чего вообще сюда прибыл.
«Этот мерзавец с легкостью сумел бы выдать свинину за дичь каким-нибудь доверчивым мусульманам», – подумал он, словно встряхиваясь ото сна.
– Стоп – громко проговорил он. – Сняли. Потрясающе, господин президент. Благодарю вас. Мы доснимем еще кое-что на установке, а вас не смеем больше задерживать. Спасибо еще раз.
Внезапно словно из-под земли вырос Четти Сингх и увел Таффари с собой. Их ждет восхитительный ленч, подумал Дэниел. И вся еда и выпивка доставлены сюда из Кагали тем же вертолетом, что привез в Сенги-Сенги и самого Эфраима Таффари.
В три часа пополудни Дэниел и Бонни завершили съемки на ПКППР. Когда они вернулись в поселок, президент еще не отобедал.
Ленч проходил в конторе, в середине которой установили огромный макет местности. На макете специалистами БЭДСК в Лондоне были выделены будущие минеральные разработки в Убомо. Даже мельчайшие детали были выполнены с необыкновенной тщательностью, что, конечно же, производило соответствующее впечатление.
Дэниел собирался монтировать ленту, включая и кадры, снятые на макете. Он знал, что на экране разницу между действующей установкой и макетом заметит лишь специалист.
На макете экскаваторы ПКППР рыли котлован на участке, очищенном бригадой лесопилыциков и бульдозерами от вырубленных деревьев. Как работает ПКППР, Дэниел уже видел. Но он задумал также снять и то, как рабочие валят гигантские стволы, а огромные желтые бульдозеры волокут их из джунглей, чтобы затем погрузить на лесовозы. Получится здорово. Такие кадры всегда производят на зрителей неизгладимое впечатление. Но пока следует использовать каждую минуту общения с Таффари и снимать только его, ибо больше такой возможности не представится. Дэниел с усмешкой наблюдал, как Бонни суетится возле Эфраима, припудривая ему лицо. Она то и дело наклонялась и что-то шептала ему на ухо, всем своим видом подчеркивая, что ее отношения с президентом Убомо носят весьма интимный характер. За ленчем Таффари, выпив несколько рюмок ликера, не стесняясь, при всех обнял Бонни, не сводя глаз с ее выдающегося бюста.
«Боже мой, эта рыжеволосая дурочка, похоже, действительно мнит себя первой леди Убомо! – усмехнулся Дэниел. – Она и представления не имеет, как жутко обращаются со своими женами гита. Впрочем, каждый, в конце концов, получает по заслугам».
Поднявшись, Дэниел деловым тоном произнес: – Если вы готовы, господин президент, то можно продолжать. Я бы хотел, чтобы вы встали у стола с макетом. Бонни, снимай крупным планом сбоку…
Таффари подошел к столу и встал, как его просили. Дэниел улыбнулся: – Отлично, сэр. Снимаем. Бонни, ты готова?
Таффари держал тонкую генеральскую тросточку слоновой кости, с ручкой в виде слона. «Тросточка больше смахивает на маршальский жезл, – подумалось вдруг Дэниелу. – Хотя, как знать, возможно, в один прекрасный день Таффари и провозгласит себя маршалом».
А пока он пользовался тросточкой, чтобы показывать ту или иную деталь на макете.
– Как видите, карьер – всего лишь узкая просека в лесу, ширина которой едва достигает шестидесяти метров. Действительно, на этой просеке мы вырубаем весь лес и всю молодую поросль, создавая таким образом условия для работы ПКППР. – Таффари снова сделал паузу, а затем внушительно продолжил: – Но это вовсе не означает, что мы бездумно уничтожаем живую природу, никак не восполняя нанесенный урон. Совсем наоборот. В данном случае мы действуем, как крестьяне, с тщанием возделывающие свои поля. Занимаясь разработкой недр, мы вырубаем менее одного процента тропических лесов. Но учтите и то, что вслед за ПКППР движутся бульдозеры, которые закапывают карьеры и утрамбовывают землю. Впрочем, эрозия почве в этих местах и без того не грозит: ПКППР продвигается вперед, учитывая контур местности. Ну, а за бульдозерами идет бригада растениеводов, которая вновь засевает землю молодыми крепкими саженцами. Некоторые быстрорастущие деревья сажают специально для укрепления почвы. Остальные растут долго, но не надо быть математиком для того, чтобы понять чрезвычайно простую вещь. Ежегодные вырубки не превышают одного процента, и в 2090 году, то есть ровно через сто лет, саженцы превратятся в мощных исполинов и весь цикл можно будет повторить. Я до этого момента не доживу, но доживут мои внуки, и это меня вдохновляет. – Таффари тепло улыбнулся в объектив. Потрясающе красив и обаятелен! – И через тысячи лет тропические леса Убомо будут стоять на земле Африки и щедро делиться с будущими поколениями неисчерпаемыми богатствами так же, как и сейчас, – завершил он свою речь.
Все сказанное Эфраимом Таффари звучало весьма убедительно. Кроме того, Дэниел собственными глазами видел, как ведутся разработки. То, о чем говорил Таффари, соответствовало действительности. Узкая просека не могла грозить уничтожением всему живому. Получается, что Таффари придерживался той же точки зрения, что и сам Дэниел, исходя из теории устойчивого развития, согласно которой природные ресурсы следует использовать разумно, не позволяя им истощаться.
Вся враждебность Дэниела по отношению к Эфраиму Таффари улетучивалась, как дым. Он едва не захлопал в ладоши, когда президент Убомо умолк.
Правда, сдержался и с улыбкой произнес: – Потрясающе, господин президент. Ваши слова по-настоящему обнадеживают. Большое спасибо.
Присев на откидной борт «лендровера», Четти Сингх разглаживал документ на коленях. Он проделывал это левой рукой, и, надо заметить, довольно ловко.
– Из-за этой бумажонки все удовольствие от риска пропадает, – заметил он.
– При чем здесь удовольствие? – холодно бросил Чжэн Гон. – Я хочу преподнести подарок своему достопочтенному отцу. И хочу, чтобы все было как надо.
На лице Четти Сингха застыла глупая, неискренняя улыбка. Ему совсем не нравилось то, каким Чжэн Гон вернулся из Тайбэя. Нинг держал себя самоуверенно и решительно, как абсолютный хозяин положения. Впервые за все годы их знакомства Сингх вдруг почувствовал, что боится его. И это ему тоже не понравилось.
– Работать с удовольствием всегда приятнее, – возразил он, не осмеливаясь поднять глаза на Чжэн Гона.