Смит Уилбур. В джунглях черной Африки

   – Но именно теперь мы вынуждены расстаться, а я не хочу тебя терять. – Голос Келли предательски задрожал. – Пожалуйста, возвращайся.
   Спустя два дня в сопровождении Сепу и четырех носильщиков Дэниел покинул Гондалу.
   Остановившись на мгновение у самого леса, Дэниел оглянулся. Келли стояла на веранде бунгало и махала ему рукой. Она выглядела совсем юной, почти девочкой. У Дэниела защемило сердце. Ему совсем не хотелось уходить отсюда. Уходить сейчас, когда он едва обрел ее. Помахав ей в ответ рукой, он заставил себя отвернуться.
   По мере того как маленький отряд поднимался в горы все выше и выше, лес уступал место бамбуковым рощам. Местами бамбук рос столь густо, что приходилось на четвереньках ползти по ходам, вырытым в земле кабанами.
   Они взбирались, пока не исчезла вся растительность. Теперь их окружали лишь голые скалы. Здесь, на высоте более четырех тысяч метров над уровнем моря, горные вершины возвышались над их головами, словно батальоны вооруженных воинов с венками из красных цветов.
   Бамбути зябко кутались в одеяла, какими их предусмотрительно снабдила Келли, и ничего, кроме сочувствия, их жалкий и растерянный вид не вызывал.
   Не видя особого смысла в том, чтобы его сопровождали дальше, Дэниел велел своим маленьким друзьям бамбути возвращаться.
   Сепу пробовал было возразить: – Куокоа, один в горах ты потеряешься, и Кара-Ки будет очень сильно сердиться. Ты никогда не видел ее по-настоящему сердитой. Честно тебе скажу, я очень боюсь, когда она так сердится.
   – Сепу, посмотри вон туда. – И Дэниел показал пальцем на снежные вершины, проглядывавшие сквозь облака. – Там так холодно, что ни один бамбути и представить себе не может. Там, под солнцем, снег и ледники просто обожгут вас своим огнем.
   И Дэниел продолжил путь в одиночестве, спрятав драгоценные кассеты на груди под рубашкой. Он перешел границу недалеко от ледника Руватамагуфа и через два дня спустился к Заиру. Он отморозил себе три пальца на руках и палец на ноге.
   Солдаты и офицеры пограничной заставы в Муцоре далеко не первый раз встречали беженцев, одолевших перевал. Однако белый с британским паспортом, вложивший в документ банкноту в пятьдесят долларов, был гостем на редкость неожиданным. Забрав деньги, офицер без разговоров поднял перед Дэниелом шлагбаум.
   А спустя два дня Дэниел находился уже на борту судна, отплывавшего вниз по реке Заир. Еще через десять дней он приземлился в аэропорту Хитроу в Лондоне. Все видеокассеты лежали у него в чемодане.
   Из своей квартиры в Челси Дэниел первым делом позвонил в Кагали Майклу Харгриву.
   – Боже мой, Дэниел! – обрадованно воскликнул Майкл. – Нам сообщили, что вы с Бонни Ман пропали в лесу в окрестностях Сенги-Сенги. Солдаты Таффари уже несколько дней разыскивают вас.
   – Майкл, я могу говорить с тобой по этому телефону?
   – Ну, особенно откровенничать я не стал бы, – дипломатично ответил Майкл.
   – Тогда обо всем при встрече. А пока что я хотел бы попросить тебя переслать мои материалы. И желательно побыстрее.
   – Дэнни, но я передал все с Бонни. Она сказала, что ты попросил забрать кассету.
   Дэниел замолчал, а затем с горечью произнес: – О Господи, они обвели ее вокруг пальца, как последнюю идиотку! Теперь все ясно. Бонни умерла, Майк, можешь не сомневаться. Она передала им материалы, и они тут же с ней разделались. Эти ребята уверены, что я погиб, и потому избавились от Бонни. Свидетели им не нужны.
   – О ком ты, Дэнни? – ошеломленно спросил Харгрив.
   – Не сейчас, Майк. По телефону ничего не могу тебе объяснить.
   – Дэн, извини, что так вышло с кассетой. Бонни как-то сразу убедила меня. Похоже, я просто старею.
   – Ладно, забудь об этом. К счастью, у меня про запас есть кое-что покрепче.
   – Когда мы увидимся?
   – Надеюсь, скоро. Я тебе позвоню.
   Предупредить заранее работников телестудии Дэниел не успел, однако монтажную ему все-таки предоставили. Он работал двое суток подряд, практически не вставая, и отчасти поэтому его чувства в связи с гибелью Бонни Ман притупились. Конечно же, он косвенно виноват в ее смерти, и это не давало ему покоя.
   Последние кадры, где голоса заключенных звучали на суахили, он не стал даже дублировать. И без дубляжа все понятно. Материал был готов к показу по телевидению.
   Пробиться по телефону к Питу Гаррисону оказалось просто невозможно. На все звонки отвечали операторы, и дальше этого дело не шло. Домашнего телефона Гаррисона в телефонной книге, естественно, не значилось. А того номера, по которому Бонни звонила из Найроби, Дэниел, как ни старался, вспомнить не мог. И тогда он решил дожидаться Гаррисона возле его дома.
   Ему повезло. «Роллс-ройс» Тага подкатил к дверям особняка вскоре после полудня. Дэниел окликнул Гаррисона на ступеньках у входа.
   – Армстронг! Дэнни! – Питер искренне удивился, увидев его. – А мне сообщили, что вы погибли в тропическом лесу Убомо.
   – Как видите, не погиб, Пит, – улыбнулся Дэниел. – Вам не передавали, что я звонил? Я оборвал телефон, дозваниваясь к вам в офис.
   – Нет, мне никто ничего не передавал. И это лишний раз подтверждает, что прихвостней у меня в конторе хватает.
   – Я должен показать вам кое-что из того, что мне удалось снять в Убомо, – заявил Дэниел.
   Гаррисон с сомнением поглядел на часы.
   – Пит, снятый мной материал может уничтожить и вас, и вашу БМСК в придачу.
   Гаррисон холодно посмотрел на него.
   – Это звучит как угроза.
   – Нет, просто я искренне советую взглянуть на отснятое.
   – Ладно. Пойдемте. – И Гаррисон открыл входную дверь. – Посмотрим, что вы там для меня припасли.
   Устроившись в кресле за письменным столом, Таг просмотрел пленку от начала до конца, не вымолвив ни слова. Когда лента закончилась, он перекрутил ее и снова просмотрел фильм, по-прежнему не комментируя.
   Выключив телевизор, он повернулся к Дэниелу, избегая встречаться с ним взглядом.
   – Да, это не фальшивка. Подделкой тут и не пахнет.
   – Разумеется, Пит, – тихо произнес Дэниел. – Вы же знали о проведении этих горнодобывающих работ. Именно этим занимается ваш хренов синдикат. Приказ начинать разработки отдали вы.
   – В данном случае я имел в виду только лагеря с заключенными и применение мышьяка в качестве реагента. Об этом я ничего не знал.
   – Интересно, кто в это поверит, Пит?
   Таг ничего не ответил, а потом вдруг сказал: – Оказывается, Омеру все-таки жив.
   – Да, жив и готов дать показания против вас.
   Таг еще минуту помолчал, а затем спросил: – Разумеется, у вас есть копии фильма?
   – Дурацкий вопрос, Пит.
   – Следовательно, вы и впрямь угрожаете мне.
   – Было бы глупо с моей стороны отрицать это, – признался Дэниел.
   – И вы намерены показать все это широкой общественности?
   – Пит, к чему задавать идиотские вопросы? – мрачно хмыкнул Дэниел. – Разумеется, я намерен показать фильм по ведущим телеканалам в разных странах мира. Но я могу и не делать этого. Если мы с вами договоримся.
   – Интересно, о чем мы с вами можем договориться? – Гаррисон с любопытством посмотрел на Дэниела.
   – Я дам вам время на то, чтобы вы вышли из этой грязной игры. И на то, чтобы успели продать свою долю «Везучему дракону» или тому, кто захочет ее купить.
   Таг ничего не ответил, но Дэниел заметил, что Гаррисон слегка расслабился.
   – И что же я должен сделать в ответ на ваш жест?
   – Финансировать контрреволюцию в Убомо. Виктор Омеру намерен избавить страну от диктатора Таффари. В конце концов, это не первый переворот в Африке, к которому вы будете иметь некоторое отношение. Верно, Пит?
   – Во сколько мне это обойдется? – спокойно спросил Гаррисон.
   – Это составит лишь малую долю того, что бы вы потеряли, покажи я эту ленту по телевидению. Нетрудно догадаться, что копии попадут и в наш МИД, и в посольство США буквально через час, если вы вдруг откажетесь от моего предложения. А в шесть часов вечера фильм будет продемонстрирован по первому каналу Би-би-си…
   – Дэнни, я спрашиваю, во сколько мне это обойдется?
   – В пять миллионов фунтов стерлингов, которые следует перевести в швейцарский банк немедленно.
   – И вы будете одной из сторон, подписавшей документ?
   – Да, а перевод надо сделать на имя Омеру.
   – Что еще?
   – Вам надо будет связаться с президентом Заира. Он ваш старый приятель, а вот с Таффари у него отношения не складываются. Мы были бы рады, если бы он разрешил провезти кое-какое оружие через границу Заира в Убомо. Все, что от него требуется, – это сделать вид, что он не в курсе.
   – Это все?
   – Да, все, – подтвердил Дэниел.
   – Хорошо, я согласен, – кивнул головой Гаррисон. – Давайте номер счета, и деньги будут переведены завтра к полудню.
   Дэниел поднялся с кресла.
   – Не стоит падать духом, Пит. Не все еще потеряно, – бодро произнес он. – Если Омеру вернется к власти, он о вас непременно вспомнит. И уверен, будет не против обсудить заново условия контракта. Разумеется, если будут соблюдаться меры по охране окружающей среды.
   Дэниел ушел, и Гаррисон целых пять минут неотрывно смотрел на картину Пикассо на стене.
   А затем взглянул на часы и набрал личный номер телефона Нинг Хен Сюя в Тайбэе. Разница во времени составляла девять часов, и старый Нинг наверняка уже проснулся.
   На звонок ответил старший сын Нинга, Фэн, но, узнав голос Гаррисона, передал трубку отцу.
   – У меня для вас интересное предложение, господин Нинг, – проговорил в трубку Гаррисон. – Но я бы хотел обсудить его с глазу на глаз. Я прилетаю завтра. Устраивает?
   После этого Гаррисон позвонил еще двоим. Сначала оповестил личного пилота, что на следующий день они летят на Тайвань. А потом Таг набрал номер банка в Цюрихе.
   – Господин Мульдер, я хотел бы перевести сегодня большую сумму со второго счета. Пять миллионов фунтов. Проконтролируйте, чтобы без всяких проволочек.
   Положив трубку, Гаррисон снова посмотрел на картину перед собой. Ему надо придумать причину, по которой он решился продать свою долю в синдикате Нинг Хен Сюю. Сказать, что он намерен выйти из дела, поскольку у него изменились планы? Или откровенно признаться, что у него трудности с наличными? Чему Нинг поверит быстрее?
   И за сколько продавать? Цена не должна быть слишком низкой, ибо хитрый Хен Сюй сразу почует неладное. Но и слишком завышать нельзя. Цена должна быть довольно низкой, чтобы китаец клюнул, но в то же время достаточно высокой, чтобы не вызвать у него ни малейших подозрений. Ладно, во время полета он все как следует подсчитает.
   «Молодой идиот Нинг подставил меня. Ну, так пусть его папаша рассчитывается за это».
   Нинг Чжэн Гон явно перестарался и должен ответить за это.
   Гаррисон знал, конечно, о трудовых лагерях, но в детали вникать не хотел. Как не хотел ничего знать о реагентах при добыче платины. Впрочем, он, конечно, догадывался, что Чжэн Гон без них не обошелся. После появления китайца в Убомо добыча платины, судя по цифрам, резко возросла; прибыль была слишком велика. Но вникать во всякие весьма неприятные подробности Гаррисону никогда не хотелось. Однако высокая прибыльность разработок могла помочь Гаррисону продать свою долю «Везучему дракону».
   Нинг Хен Сюй должен поверить, что он заключает лучшую сделку за всю свою жизнь.
   «Ну, удачи тебе, „Везучий дракон“, – ухмыльнулся Гаррисон. – Забирай все, если тебе так хочется».

Глава XXXII

   Через три месяца после того, как Дэниел пересек границу у ледника Руватамагуфа, он опять вернулся туда же. Но на этот раз с полной экипировкой альпиниста. Кроме того, он шел не один.
   За ним через горы шел целый отряд носильщиков, человек пятьдесят—шестьдесят, каждый тащил килограммов до пятидесяти. Цепочка тянулась вниз по тропе, насколько мог видеть глаз. Эти мужчины из племени конджо, угрюмые жители гор, привыкли носить подобные грузы на таких высотах.
   В общей сложности они переправляли через горы примерно двадцать шесть тонн разного оружия и боеприпасов. В основном это были известные всем и побывавшие уже в употреблении знаменитые автоматы Калашникова АК-47 и автоматы «узи», автоматы с лазерным прицелом РПД, гранатометы РПГ, пистолеты Токарева и американские гранаты М-26 или, во всяком случае, более или менее убедительные их копии, изготовленные в Югославии и Румынии.
   Все это оружие можно было приобрести в любом количестве и за короткий срок. Дэниел был просто ошеломлен. Главное – были бы деньги. Гаррисон снабдил его номерами телефонов: один во Флориде, два в Европе и два на Ближнем Востоке.
   – Валяйте, – сказал он Дэниелу. – Только, прежде чем выкладывать наличные, проверьте, что берете: кое-какие из этих штучек прослужили уже по сорок с лишним лет.
   И Дэниел вместе с инструкторами тщательно проверял содержимое каждого ящика.
   Дэниел решил, что четырех инструкторов ему хватит, и отправился обратно в Зимбабве, где и нашел этих людей. Все четверо говорили на суахили и были чернокожими, что весьма важно в этом деле, ибо любое белое лицо в Убомо слишком привлекало к себе внимание.
   Руководил инструкторами майор в отставке, служивший когда-то в разведотряде Баллантайна и воевавший как с самим Роландом Баллантайном, так и с Шоном Кортни. Этого небезызвестного воина из племени матабеле звали Морган Темби.
   В отряде состоял еще один новый человек – оператор, которого Дэниел нанял на работу вместо Бонни Ман. Шадрах Мбеки, беженец из ЮАР, одно время работал на Би-би-си, в общем неплохой оператор. Впрочем, лучшего за столь короткое время Дэниел в любом случае не нашел бы.
   К северу от них возвышалась гора Стенли, укрытая облаками, которые нависали в тридцати метрах над их головами наподобие потолка.
   К востоку небо было чистым. Дэниел взглянул сверху на лес, расстилавшийся километра на три ниже бесконечным зеленым океаном. Однако с северной стороны гора будто проваливалась в черную пустоту, и эта мертвая пустыня занимала теперь гораздо большее место, чем всего несколько месяцев тому назад.
   Внезапно опустился густой туман. Дэниел, отогнав печальные мысли, повел отряд по знакомой ему тропе. Сепу ждал их на горе там, где начинался бамбуковый лес, на высоте в три тысячи метров.
   – Как хорошо, что ты вернулся, Куокоа, брат мой. Кара-Ки шлет тебе все свое сердце. – Сепу радостно улыбался. – Она просит, чтобы ты пришел к ней поскорее. Она говорит, что не может больше ждать.
   Мужчины из клана Сепу прорубили тропу в бамбуковом лесу, и отряд без особого труда прошел по ней.
   За бамбуковым лесом, там, где на высоте в две тысячи метров начинался настоящий тропический лес, отряд встретил Патрик Омеру со своими людьми. Дэниел рассчитался с носильщиками из племени конджо, и те отправились в обратный путь. Угали молча проводили их взглядом, а затем в сопровождении Сепу двинулись назад в Гондалу. Но теперь они несли с собой оружие.
   Услыхав о том, что Келли ждет его, Дэниел заспешил вслед за Сепу, оставив далеко позади тяжело нагруженный, тихоходный отряд.
   Келли ждала и никак не могла дождаться Дэниела и в нетерпении вышла из Гондалы ему навстречу.
   Они с Дэниелом едва не столкнулись на крутом повороте, одновременно вынырнув из густых зеленых зарослей.
   Онемев от изумления, они несколько секунд искали друг друга глазами, не смея вымолвить ни слова. А затем Келли чуть охрипшим голосом произнесла: – Сепу, иди вперед. Спеши, Сепу, спеши!
   С радостной улыбкой Сепу исчез за деревьями, словно никогда и не появлялся.
   За время отсутствия Дэниела Виктор Омеру выстроил у водопада новую штаб-квартиру сил Сопротивления с таким расчетом, чтобы с воздуха не было заметно. В этой обыкновенной barazas, сложенной из бревен и крытой соломой, они с Дэниелом сидели сейчас за столом, придвинутым к стене.
   Омеру знакомил Дэниела с лидерами сил Сопротивления. Некоторых Дэниел уже знал. Все они разместились на деревянных скамейках напротив стола. Дэниелу эти люди почему-то напоминали студентов, внимавших профессору на лекции.
   Их было тридцать восемь, и почти все они были из племени угали, за исключением шести влиятельных гита, глубоко разочарованных в режиме Таффари и примкнувших к освободительному движению Виктора Омеру. Этим гита отводилась немаловажная роль в осуществлении плана, разработанного Дэниелом совместно с военными инструкторами.
   Двое из этих гита имели высокие армейские чины, а один высокопоставленный офицер служил в полиции. Трое других, будучи правительственными чиновниками, могли выдать пропуск в любой уголок страны. Кроме того, они снабжали Омеру ценной секретной информацией.
   Присутствующие сначала без энтузиазма восприняли то, что новый оператор Дэниела снимал их встречу. Но Виктор заверил, что все это ради их общего дела, а кроме того, Шадрах Мбеки работал столь профессионально, что вскоре на жужжащую камеру просто перестали обращать внимание. А потом Омеру согласился, чтобы Дэниел снимал ход всей их операции.
   Пока же Дэниел знакомился с присутствующими и представлял им военных инструкторов. Те впечатляли, в особенности Морган Темби, накачанные мышцы которого вызывали нескрываемое восхищение.
   – В общей сложности эти люди обучили тысячи бойцов, – говорил Дэниел. – Они не станут требовать от вас парадного блеска, а научат, как наиболее эффективно пользоваться привезенным оружием. – Повернувшись к сыну Омеру, Дэниел спросил: – Патрик, сколько у вас сейчас людей? И где они в настоящее время?
   За время отсутствия Дэниела Патрику удалось привлечь на сторону сил Сопротивления еще около полутора тысяч парней.
   – Отлично, Патрик, это даже больше, чем требуется, – одобрил Дэниел. – Я рассчитываю на костяк примерно в тысячу человек. По двести пятьдесят человек в каждом отряде под руководством военного инструктора. Большее количество вряд ли удастся незаметно провести и разместить на боевых позициях. Хотя многие нам понадобятся не только в бою.
   Совещание в штабе сил Сопротивления проходило три дня.
   На последнем заседании Дэниел снова обратился к присутствующим с короткой речью: – Наш план очень прост. И это хорошо: значит, есть хоть какая-то гарантия от серьезных ошибок. Повторяю, вся наша стратегия базируется на следующем. Во-первых, мы очень скоро должны начать боевые действия, а не ждать долгие месяцы. И во-вторых, пусть наше выступление станет полной неожиданностью для Таффари. То есть должна соблюдаться полная секретность. Малейшая утечка информации приведет к тому, что Таффари нас просто раздавит. Мы и глазом моргнуть не успеем. Итак, господа, быстрота и секретность – вот залог нашего успеха. Наша очередная встреча – первого числа следующего месяца. К тому времени мы разработаем подробный план действий. До тех пор все приказы вы будете получать от военных инструкторов. Разрешите пожелать удачи.
 
   Пири, полностью раздавленный случившимся, просто не знал, как ему жить дальше. Сердце его разрывалось от отчаяния и ненависти.
   Вот уже несколько месяцев он жил в лесу один. Не с кем было словом перемолвиться, да и веселого смеха женщин он теперь не слышал. По ночам он лежал в наспех сооруженной хижине из листьев и думал о самой младшей из своих жен, шестнадцатилетней. У нее были маленькие, упругие груди, гладкое и мягкое тело, и Пири стонал в темноте при мысли о том, что уже никогда ему больше не ощутить его тепло и не замереть от счастья.
   Днем Пири чувствовал себя ничуть не лучше. Все теперь стало ему безразлично, и даже охотился он без прежнего азарта и вдохновения. Иногда старый бамбути целыми часами просиживал у какого-нибудь водоема, невидящим взором глядя на черную воду. Дважды он слышал свист хохлатого хамелеона, но не пошел на зов. Пири совсем исхудал, борода его побелела. Однажды вдалеке он различил голоса женщин бамбути, собиравших грибы и разные коренья. Пири незаметно подобрался совсем близко и долго наблюдал за ними; сердце его чуть не разрывалось от тоски. Его так и подмывало выйти к ним навстречу, но он не мог этого сделать.
   В другой раз он набрел в лесу на следы целого отряда wazungu. Внимательно изучив следы, Пири насчитал в нем двадцать мужчин, и шли они в определенном направлении. Очень странно. Угали и гита ужасно боялись всяких таинственных чудовищ и старались избегать мест, где росли деревья-великаны. В Пири вдруг проснулось любопытство, и он решил проверить, куда ведут следы wazungu. Эти люди шли очень быстро, и только через несколько часов пигмей нагнал их. И тут он обнаружил нечто совершенно удивительное.
   В глубине леса находился лагерь и много-много людей. И все они были вооружены странными banduki, из которых торчал хвост, похожий на банан. Пока Пири, спрятавшись в зарослях, наблюдал за ними, люди все время стреляли из своих banduki, и грохот стоял такой, что разлетелись все птицы и разбежались испуганные обезьяны.
   Все это, конечно, чрезвычайно удивительно, но больше всего Пири поразило то, что эти люди не были гита. В последнее время только солдаты гита носили banduki. А здесь, в лесу, стреляли угали.
   Пири много дней размышлял над увиденным. А затем инстинкт собственника, который вроде бы умер в нем после прихода Молимо, вдруг опять дал о себе знать. Пири вспомнил о Четти Сингхе, прикидывая, не даст ли ему Сингх табаку, если он расскажет о вооруженных людях. Он ненавидел Четти Сингха, который частенько обманывал его, не выполнял обещанного. Но стоило Пири только подумать о табаке, как у него потекли слюнки. Ему так сильно снова захотелось пожевать табаку, что внутри все сжалось.
   На следующий день он решил пригласить Четти Сингха на встречу. По пути он что-то все время насвистывал и напевал.
   Впервые после наказания Молимо Пири на какое-то время ожил. Он даже остановился, заметив в вышине среди ветвей обезьяну колобус, лакомившуюся желтыми фруктами с дерева монгонго. Пири-охотник с прежней ловкостью и проворством подобрался к обезьяне совсем близко, а глупое животное даже не заметило его. И Пири выпустил в обезьяну одну из своих отравленных стрел, попав бедняге в лапу.
   Обезьяна с визгом кинулась прочь, пытаясь скрыться в густой листве, однако далеко убежать ей не удалось. Яд действовал мгновенно. Парализованное животное, свалившись на землю, забилось в агонии. Этот яд Пири только что приготовил; он нашел гнездо с крошечными жучками всего несколько дней тому назад, выкопал жуков из земли, хорошенько растолок их в специальной толкушке из толстой коры и осторожно смазал получившейся смесью наконечники своих стрел.
   Набив как следует желудок нежным мясом обезьяны и спрятав красивую черно-белую шкурку животного в свой заплечный мешок, Пири двинулся дальше на встречу с одноруким сикхом.
   Пири ждал на вырубке, давно заросшей густым кустарником, два дня. А потом забеспокоился, не забыл ли угали из небольшой duka на шоссе передать его послание Четти Сингху.
   Прошло еще несколько часов, и Пири решил, что Четти Сингх получил послание, но, наверное, узнав, что Молимо убил Пири, он теперь не придет. Теперь, наверное, никто и никогда не захочет разговаривать с Пири. Недавнее хорошее настроение быстро улетучилось, и пигмея в ожидании Сингха охватил новый приступ отчаяния и щемящей тоски.
   Четти Сингх пришел на свидание на второй день, ближе к вечеру. Пири услышал мотор «лендровера», прежде чем машина появилась на вырубке. И, к изумлению Пири, вся его прежняя ненависть, вся злость, какую он испытывал, нашла свою цель.
   Пири вспомнил, как много раз обманывал его этот хитрый Сингх. Он никогда не давал ему столько табаку, сколько обещал. И джин всегда разбавлял водой.
   Пири вспомнил о том, как Четти Сингх заставил его убить слона, и внутри у него закипела такая ярость, какой он никогда раньше не испытывал. Гнев Пири был столь силен, что ему не хотелось ни кричать, ни срубать ветки деревьев. Только в горле у него совсем пересохло, и сами собой сжимались кулаки. Именно из-за Сингха приходил Молимо. Именно из-за Сингха душа Пири теперь мертва.
   Пири и думать забыл про вооруженных wazungu в лесу. Он забыл даже о том, как сильно ему хотелось пожевать табаку. Он ждал Четти Сингха.
   Забрызганный грязью «лендровер» вскоре показался в дальнем конце вырубки. Машина кое-как продиралась сквозь густые заросли и в конце концов остановилась, не в состоянии двигаться дальше.
   Из джипа вышел Четти Сингх и оглянулся, вытирая пот с лица концом белой чалмы. Его тонкая рубашка промокла от пота. Он заметно располнел, стал даже толще, чем до того, как потерял руку.
   Индиец снова вытер лицо и поправил белую чалму на голове, а затем нетерпеливо закричал: – Пири! Выходи! Хватит прятаться!
   Пири, едва не задохнувшись от смеха, прошептал, передразнивая Сингха: – Пири! Выходи!» – А потом в его голосе появились злые нотки, и он пробормотал: – Разжирел, как свинья. И растопленное сало вытекает из него, будто его поджаривают на медленном огне. Пири! Выходи!» – снова передразнил он.
   Четти Сингх в нетерпении зашагал взад-вперед по вырубке. Потом остановился, расстегнул ширинку. Закончив свое дело, посмотрел на часы.
   – Пири! Ты здесь?
   Пири ничего не ответил, и Четти Сингх произнес что-то очень злое на языке, который Пири не понял, но он наверняка знал, что это какое-нибудь очередное оскорбление в его адрес.
   – Пири, я ухожу! – выкрикнул Четти Сингх и зашагал к «лендроверу».
   – О господин, – позвал Пири, – я тебя вижу! Не, уходи!
   Четти Сингх повернулся, внимательно всматриваясь в заросли.
   – Где ты? – снова прокричал он.
   – Я здесь, о господин. У меня есть для тебя кое-что. И это тебя сильно обрадует. Это настоящее сокровище.