Страница:
Они не проехали и сорока километров, как оказались на участке дороги, где прошлой ночью кормилось большое стадо слонов. Слоны поломали ветви железных деревьев, растущих вдоль дороги, и даже повалили некоторые из них. Кое-какие крупные деревья упали прямо на дорогу, полностью перегородив ее. С других же деревьев слоны содрали кору, и по белеющим стволам теперь сочилась живица.
– Вот безобразники, – усмехнулся Дэниел, покачивая головой и оглядывая картину опустошения. – Как же им нравится дороги заваливать!
В то же время такие завалы явно свидетельствовали, что периодические отстрелы слонов необходимы, конечно, если кто-то еще в этом сомневался. Коль скоро набеги слонов будут продолжаться, от этих деревьев вообще ничего не останется.
Съехав на обочину, они объехали некоторые из упавших деревьев, хотя им не раз пришлось, зацепив тросом тот или иной ствол, оттаскивать его в сторону машиной. Таким образом, до равнины они добрались уже в пятом, часу и, повернув на восток, поехали вдоль дороги, по обеим сторонам которой тянулись железные деревья, к развилке у прудов Мана-Пулз – там, где накануне снимали отстрел слонов.
В это время они как раз были поглощены беседой о том, как удачнее при монтаже распорядиться огромным объемом отснятого материала. Дэниел предвкушал вдохновение, которое всегда снисходило на них в монтажной комнате. Он уже держал весь фильм в руках, то есть на кассетах. Теперь можно возвращаться в Лондон, где, уединившись в полумраке монтажной студии «Касл Фили Студиоз», он проведет недели, нет, месяцы в изнурительном, но благодарном труде, занимаясь подгонкой одной сцены к другой, сочиняя авторский текст.
Хотя он внимательно слушал Джока, от глаз его не ускользала местность, проплывающая за стеклом машины. И все-таки он чуть было не пропустил одну мелочь. Он даже миновал ее и по инерции проехал еще метров двести, пока у него в голове окончательно не оформилась мысль о том, что на дороге осталось что-то необычное. Еще со времен войны у него выработалась инстинктивная привычка примечать любой, даже самый незначительный посторонний след на дороге – а вдруг это след установки мины, которая, прячась в дорожной колее, таила ужасную смерть? Прежде он отличался цепкостью и вниманием, а также быстрой реакцией, но затем рефлексы притупились.
Он резко ударил по тормозам – Джок, смолкнув на полуслове, недоуменно взглянул на него: – Что такое?
– Не знаю. – Дэниел стремительно повернулся, одновременно включая заднюю передачу.
– Может, ничего и нет, – прошептал он, а в уголке его сознания уже шевелилось крохотное, но настойчивое сомнение.
Он поставил машину на ручной тормоз и вылез из кабины.
– Я ничего не вижу! – крикнул Джок, высовываясь с другой стороны из окна.
– Вот в том-то и дело: гладкая полоса, – коротко объяснил Дэниел.
Он показал рукой на пыльную дорогу, поверхность которой была испещрена тончайшим рисунком, изяществом напоминающим ажурный узор. Различались крохотные в виде уголка следы турача и других птиц, зигзагообразные следы, оставленные насекомыми и ящерицами, и более крупные – отпечатки копыт разных видов антилоп, лап зайца, мангуста и шакала. Все это причудливое разнообразие переплеталось в какой-то пестрый ковер, и только в одном месте мягкая пыль дороги оказалась почему-то приглаженной. Дэниел присел на корточки, внимательно осмотрел подозрительное место и наконец произнес: – Кто-то заметал следы.
– Подумаешь важность какая, – усмехнулся Джок, вылезая из машины и приближаясь к нему.
– Может, и важность. – Дэниел встал на ноги. – Зависит от того, как на это посмотреть.
– Ну не тяни, выкладывай, – потребовал Джок.
– Следы заметают только люди и только тогда, когда замышляют недоброе. Кроме того, что это за пешие прогулки в самой середине Национального парка?
Обойдя участок мягкой земли, тщательно обработанный веткой с листьями, Дэниел сошел с дороги и, встав на покрытую травой кочку на обочине, тут же заметил следы других людей, желающих сделать свое присутствие незаметным. Трава на кочках была примята и вытоптана – видимо, группа людей передвигалась, перескакивая с кочки на кочку, и, похоже, группа немаленькая. По спине Дэниела пробежал неприятный холодок.
«Вот оно», – подумалось ему. Все как в старые времена, когда он был разведчиком. Тогда, обнаружив следы террористов, он испытывал такое же волнение, у него также захватывало дух, и такой же холодный, тяжелый страх камнем ложился на сердце.
Ему с трудом удалось побороть волнение и страх. Те дни, когда опасность подстерегала его за каждым кустом, давно уже прошли. И все-таки он продолжал осматривать следы.
Таинственная группа действительно пыталась замести следы, однако делала это довольно небрежно. Боевики из ЗАНУ во время войны работали более профессионально. Дэниел не отошел и пары метров от дороги, как обнаружил отчетливый отпечаток сандалии, а еще через пару метров банда вышла на узкую охотничью тропинку и, выстроившись в колонну, прекратила заметать следы. Они двигались по направлению к поселку Национального парка, и чувствовалось, что идут они довольно решительно. К своему изумлению, Дэниел обнаружил, что банда достаточно велика; по следам он определил, что их шестнадцать-двадцать человек.
Пройдя по следам метров двести-триста, Дэниел остановился и задумался. Судя по размерам группы и направлению движения, с той стороны Замбези, из Замбии, за слоновой костью и носорожьим рогом шли браконьеры. Потому-то они и заметали следы.
Теперь следовало как можно скорее предупредить Джонни, чтобы тот немедленно вызвал подразделение по борьбе с браконьерами для преследования группы. Дэниел помедлил в раздумье, в сторожке егеря на Мана-Пулз имелся телефон, а ехать туда примерно с час. С другой стороны, он может вернуться в парк и лично обо всем рассказать Джонни.
Решение пришло, когда в лесу он увидел провод телефонной линии недалеко от места, где стоял. Столбы были сделаны из стволов деревьев, срубленных здесь же в парке, и пропитаны креозолом для защиты от термитов. В лучах заходящего солнца поблескивали медные провода и только в одном месте, между двух столбов прямо перед Дэниелом, ничего не блестело.
Дэниел бросился к линии, затем неожиданно остановился.
Провод был перерезан, и конец его свободно свисал с белых фарфоровых изоляторов. Дотянувшись до провода, Дэниел внимательно осмотрел его конец. Сомнений не было: провод намеренно перекусили. Такой срез, оставленный на красной мягкой меди, из которого сделана жила провода, могли оставить только кусачки. Судя по следам, под столбом крутилась целая толпа людей.
– Зачем это браконьерам резать провода? – поинтересовался Дэниел вслух, и смутное беспокойство внезапно сменилось тревогой. – Не нравится мне это, ой как не нравится. Нужно предупредить Джонни. Ему следует заняться этой бандой – причем, чем скорее, тем лучше. Предупредить же его можно только единственным способом.
Он рванул назад к «лендкрузеру».
– Что происходит, черт побери? – с беспокойством спросил Джок, когда Дэниел, забравшись в кабину, завел мотор – Не знаю. Что бы это ни было, мне не нравится, – ответил Дэниел. Задним ходом он съехал на обочину, а затем, выворачивая руль, повернул назад.
Теперь Дэниел ехал быстро, распарывая дорожную пыль, висящую длинным облаком за мчащейся машиной, сбрасывая скорость перед вымоинами, а затем опять нажимая на газ. Ему вдруг пришло в голову, что банда пошла к лагерю напрямик, срезая петлю спускающейся в долину дороги. Прямой подъем к плато был очень крут, однако, двигаясь пешком, браконьеры могли сократить свой путь по сравнению с ним километров на сорок с лишним. Телефонные провода перерезали часов пять-шесть назад, прикинул он, основываясь на дедукции человека, постигшего искусство выживания в африканских джунглях. Искусство это предусматривало умение определять время, за которое следы становятся менее отчетливыми, распрямляется примятая трава.
Ему и в голову не приходило, зачем банде браконьеров идти прямо в дирекцию Национального парка Чивеве. Наоборот, они скорее старались бы обойти ее стороной. Однако они решительно направлялись именно к дирекции. К тому же перерезали телефонные провода. Да, шли они, не скрываясь, даже нагло. Дэниел взглянул на часы. Напрямик, срезая дорогу, они могли добраться до лагеря в Чивеве уже час назад.
Но зачем? Туристов сейчас нет. В Кении и некоторых других странах на севере, истребив стада слонов, браконьеры порой нападали на иностранных туристов с целью ограбления. Похоже, эта банда решила последовать их примеру.
– Но ведь в Чивеве сейчас нет туристов. Там вообще ничего ценного… – Он вдруг замолчал, пораженный догадкой, мысленно обругал себя за несообразительность, затем прошептал: – Слоновая кость!
Внезапно его прошиб холодный пот. Он вспомнил, что там находятся Джонни, Мэвис, дети!
«Лендкрузер» буквально летел по дороге, и на повороте, уводящем дорогу из долины вверх, он заложил крутой вираж, не снижая скорости.
Когда на огромной скорости он выскочил на ровную дорогу, все пространство перед ним заполняла огромная белая машина. Только резко затормозив, круто завернув машину в сторону, Дэниел разобрал, что это один из рефрижераторов. Джип пролетел на расстоянии тридцати сантиметров от крыла рефрижератора, съехал на обочину и, влетев в густой кустарник, остановился, почти уткнувшись бампером в ствол огромного железного дерева. По инерции Джока бросило грудью на приборную доску. Дэниел выскочил из «тойоты» и побежал к затормозившему рефрижератору, который теперь загораживал джипу выезд обратно на дорогу. В кабине водителя он увидел Гомо, старшего егеря: – Извини, Гомо. Это я виноват. Все в порядке?
Гомо казался потрясенным, однако кивнул: мол, все в порядке.
– Когда вы выехали из Чивеве? – поинтересовался Дэниел.
Гомо молчал, словно не решаясь ответить. Вопрос Дэниела почему-то привел его в замешательство.
– Сколько прошло времени, как вы выехали? – уже настойчивей спросил Дэниел.
– Да я точно не знаю…
В этот момент на дороге послышался шум машин. Оглянувшись, Дэниел увидел, как из-за дальнего поворота, задевая кузовом кусты и ветви деревьев, выезжает второй рефрижератор.
Он шел на малой скорости, чтобы удержаться на крутом спуске. Метрах в пятидесяти за ним следовал голубой «мерседес» посла Нинг Чжэн Гона. Обе машины замедлили ход и остановились за рефрижератором Гомо. Дэниел направился к «мерседесу».
Когда он подошел к машине, посол Нинг уже открыл дверцу и ступил на пыльную дорогу.
– Что это вы здесь делаете, доктор? – спросил он тихо, еле слышно, хотя было видно, что он взволнован.
– Когда вы выехали из Чивеве? – подступил к нему Дэниел, не обращая внимания на вопрос. Он отчаянно желал услышать, что с Джонни и Мэвис все в порядке, и вопрос посла при встрече здесь, на дороге, удивил его.
Чжэн еще больше разволновался.
– А почему вы спрашиваете? – шепотом спросил он. – Почему вы возвращаетесь? Вы должны сейчас быть в Хараре.
– Послушайте, Ваше Превосходительство, мне нужно знать, не случилось ли чего в Чивеве.
– Случилось? Что случилось? Почему там что-то должно случиться? – Посол вытащил носовой платок из кармана. – Что вы этим хотите сказать?
– Я ничего не хочу сказать, – досадливо бросил Дэниел, с трудом сдерживая раздражение. – Я наткнулся на следы большой группы людей. Они пересекли дорогу, направляясь в сторону Чивеве. Я боюсь, не вооруженные ли это браконьеры, и возвращаюсь, чтобы предупредить смотрителя парка.
– Там ничего не случилось, – заверил Чжэн. Однако Дэниел заметил, что на лбу китайца выступили бисеринки пота. – Там все нормально. Я покинул Чивеве час назад. Смотритель Нзоу прекрасно себя чувствует. Перед самым отъездом я разговаривал с ним, все было абсолютно спокойно.
Он вытер лицо платком.
– Час назад? – переспросил Дэниел, взглянув на свой «ролекс» в корпусе из нержавеющей стали. Он почувствовал огромное облегчение, услышав заверения посла; – Значит, вы уехали оттуда примерно в пять тридцать?
– Да, да. – Голос Чжэна оскорбленно зазвенел. – Вы что, мне не верите? Вы сомневаетесь во мне?
Дэниел здорово удивился его тону и той решительности, с которой он отметал все его, Дэниела, сомнения.
– Вы неправильно меня поняли, Ваше Превосходительство. Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы говорите.
Дипломатический статус посла был основной причиной, по которой Четти Сингх настаивал на личном присутствии Чжэна в Чивеве. Внутренний голос настоятельно советовал Чжэну избегать присутствия на месте преступления и даже улететь в Тайбэй на время его подготовки, чтобы обеспечить себе стопроцентное алиби. Однако Четти Сингх пригрозил, что отменит операцию, если Чжэн не согласится лично присутствовать в Чивеве, чтобы затем засвидетельствовать, что рефрижераторы ушли до того, как было совершено нападение. На этом строилось предположение относительно успеха всей операции. Показания Чжэна, аккредитованного посла, имели бы бесспорный вес в последующем после налета полицейском дознании. Показания чернокожих егерей вряд ли вызовут безоговорочное доверие. Полиция, пожалуй, даже решит допросить их с пристрастием в камере тюрьмы Чикуруби, и Четти Сингх сомневался, что егеря его выдержат.
Нет, полицию необходимо убедить, что, когда конвой со слоновой костью покидал парк в сопровождении Чжэна, там все было нормально. Тогда они подумают, что нападавшие унесли кость с собой или же та сгорела на складе во время пожара.
– Извините, если у вас сложилось впечатление, что я сомневаюсь в ваших словах, Ваше Превосходительство, – успокоил Чжэна Дэниел. – Просто я очень беспокоюсь, как там Джонни.
– Итак, я заверил вас, что для беспокойства нет причин, – сказал Чжэн, засовывая платок в карман брюк и доставая пачку сигарет из кармана летней рубашки. Он хотел лихим щелчком выбить сигарету из пачки, но рука дрогнула, и, выскочив, сигарета упала на пыльную дорогу.
Дэниел инстинктивно посмотрел вниз, а Чжэн, быстро наклонившись, подобрал сигарету. На нем оказались легкие полотняные туфли типа спортивных, и Дэниел заметил на одной из них сбоку – как и на манжете голубых хлопчатобумажных брюк – пятна, на первый взгляд кажущиеся запекшейся кровью.
Дэниел насторожился, но потом вспомнил, что вчера утром Чжэн подходил к складу, когда там разгружали свежие бивни. Вот отсюда и пятна на одежде дипломата: должно быть, он наступил в лужу свернувшейся слоновьей крови около груды бивней.
Чжэн проследил за взглядом Дэниела и торопливо, почти виновато отступив, забрался в кабину «мерседеса» и захлопнул за собой дверь. Дэниел машинально запомнил, что спортивные туфли посла оставили в придорожной пыли какие-то странные следы: рисунок подошв напоминал рыбью чешую.
– Что ж, я рад, что смог рассеять ваши страхи, доктор, – улыбнулся посол. К нему вернулось самообладание, улыбка снова стала учтивой и обворожительной. – Я рад, что вам теперь не надо предпринимать эту бесполезную поездку обратно в Чивеве. Не вызывает сомнения, что вы захотите присоединиться к нашему конвою и выбраться из парка до того, как возобновятся сезонные дожди, – продолжал Чжэн, заводя двигатель. – Может быть, вам даже стоит возглавить нашу колонну, встав перед рефрижераторами.
– Благодарю, Ваше Превосходительство, – ответил Дэниел, качая головой. – Вы поезжайте с машинами. Я все-таки вернусь. Кто-то же должен предупредить Джонни.
Улыбка слетела с лица Чжэна.
– Вы причиняете себе непомерные и совершенно ненужные беспокойства, заверяю вас. Позвоните в Чивеве из Мана-Пулз или Кароя.
– Разве я вам не сказал? Телефонный провод перерезан.
– Доктор Армстронг, это абсурд! Уверен, что вы ошибаетесь. Я полагаю, вы преувеличиваете серьезность…
– Думайте, как вам заблагорассудится, – перебил его Дэниел, ставя точку в разговоре. – Я возвращаюсь в Чивеве.
Он повернулся и пошел прочь.
– Взгляните на эти тучи, доктор. Вы же застрянете здесь на несколько недель! – крикнул вдогонку Чжэн.
– Бог даст – не застряну, – беспечно откликнулся Дэниел, но про себя подумал: «Почему это посол столь настойчив? Да, определенно дело нечисто».
Он быстро зашагал к своей «тойоте». Проходя мимо грузовиков, он заметил, что ни один из егерей не вылез из кабин. Они угрюмо смотрели на него, когда он проходил мимо, но никто из них не проронил ни слова.
– Ну-ка, Гомо, – крикнул Дэниел водителю первого рефрижератора, – подай вперед, чтобы я мог выехать.
Егерь молча подчинился. Затем мимо Дэниела проехал, тяжело гремя, второй рефрижератор, и, наконец, с ним поравнялся «мерседес». Дэниел помахал рукой, приветствуя посла. Тот, едва глянув в его сторону, небрежно ответил. Следуя за рефрижераторами, «мерседес» скрылся за поворотом.
– Ну что поведал узкоглазый? – спросил Джок, когда Дэниел, развернувшись, свернул в сторону крутого подъема.
– Говорит, когда уезжал из Чивеве час назад, все было тихо, – ответил Дэниел.
– Вот видишь, – наставительно сказал Джок и, засунув руку в холодильник-ящик, наполненный льдом, вытащил оттуда банку пива и предложил ее Дэниелу. Однако тот отказался, сосредоточенно вглядываясь в дорогу, стремительно исчезающую под колесами машины. Джок открыл банку, сделал большой глоток и довольно рыгнул.
Начинало смеркаться. По ветровому стеклу застучали тяжелые капли дождя. Но Дэниел не собирался снижать скорость. К тому времени, как они поднялись, окончательно стемнело. В темноте ярко блеснула молния, освещая деревья стремительным голубоватым светом, прокатился гром, отдаваясь эхом от гранитных скал по обе стороны дороги.
В свете фар капли дождя напоминали серебряные стрелы. Некоторые белым мутным пятном взрывались на ветровом стекле, затем ручьями стекали на капот. Дворники уже не успевали стирать воду. Скоро в закрытой кабине машины стало нестерпимо влажно и ветровое стекло запотело. Дэниел наклонился, чтобы вытереть стекло рукой, но рука тут же намокла Дэниел сдался и приоткрыл боковое стекло, дабы впустить немного свежего ночного воздуха, но тут же, поморщившись, стал принюхиваться.
Почти одновременно стал принюхиваться и Джок.
– Гарь! – воскликнул он. – Далеко еще до лагеря?
– Почти приехали, – отозвался Дэниел. – Как раз за следующим перевалом.
Запах дыма слабел. Дэниел подумал, что это дымили очаги служащих парка. Прямо перед ними в лучах фар словно выпрыгнули из темноты главные ворота парка. Оба столба, выкрашенные известкой, увенчивал побелевший на солнце череп слона. Вывеска гласила:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
В НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК ЧИВЕВЕ – ОБИТЕЛЬ СЛОНОВ
Ниже буквами помельче было добавлено:
«Все приезжающие в парк гости должны немедленно пройти в дирекцию к смотрителю».
Длинная дорожка, обсаженная с обеих сторон темными акациями, оказалась практически затоплена дождевой водой. Дэниел направил машину к основному административному зданию, и колеса машины подняли плотный веер водяной пыли. Внезапно в ноздри ударил сильный запах гари. Это был запах горящей травы, покрывающей крыши, и дерева, из которого сложены стены, но к нему примешивался и другой – смрад горящего мяса, кости – возможно, слоновой, – хотя Дэниел никогда и не видел, чтобы она горела.
– Никаких огней, – буркнул Дэниел, разглядев наконец сквозь дождь темное пятно административного здания.
Генератор не работал, городок утопал в темноте. Внезапно Дэниел заметил темно-красное зарево, отбрасывающее тусклые блики на стены зданий над мокрыми от дождя акациями.
– Горит какая-то постройка.
– Вон откуда идет дым, – указал, привставая, Джок.
Описав широкую дугу, лучи фар уперлись в огромную бесформенную темную кучу прямо перед машиной. Видимость через запотевшее стекло оставляла желать лучшего, и Дэниел не мог разглядеть, что это. Странное свечение исходило, видимо, отсюда. Только подъехав поближе, они смогли разглядеть черные, тлеющие обломки – то, что раньше было складом слоновой кости. Дэниела охватил ужас. Проехав еще немного, «тойота» остановилась. Дэниел выскочил прямо в жидкую грязь и, словно лишившись дара речи, уставился на пожарище.
От огромной температуры стены потрескались, а кое-где и обвалились, и Дэниел представил, какой ад здесь был во время пожара. Несмотря на продолжавшийся ливень, остатки склада кое-где еще тлели и даже горели. В лучах света проплывали узкие длинные ленты жирного дыма. То тут, то там вверх вырывались языки пламени, но под струями дождя тут же умирали.
Мокрая рубашка прилипла к телу Дэниела. Его густые кудрявые волосы намокли и спадали на лоб, лезли в глаза. Он отбросил их назад и полез на обвалившуюся кирпичную стену. От рухнувшей крыши остались лишь толстый слой черного пепла да остатки обугленных балок, завалившие все внутреннее пространство сгоревшего склада. Дождь не стихал, но над пожарищем все еще вился густой дым. Жар оказался таким нестерпимым, что подойти поближе и посмотреть, сколько слоновой кости осталось под обгорелыми обломками крыши, пока было нельзя.
Дэниел спрыгнул со стены и побежал к машине. Забравшись в кабину, он прежде всего отер лицо. – Ты просто прекрасен, – заметил Джок. – Да, похоже, эти сволочи и правда здесь побывали.
Дэниел не ответил. Он завел двигатель и на полной скорости поехал по склону к дому Джонни.
– Достань из сундука фонарь, – приказал он Джоку.
Тот послушно повернулся и, встав коленями на сиденье, стал шарить внутри тяжелого инструментального ящика, болтами прикрепленного к полу кабины; наконец он вытащил оттуда большой электрический фонарь, работающий на аккумуляторе.
Как и весь поселок, дом смотрителя утопал во мраке. Веранду закрывала сплошная стена серебристой воды, стекающей с крыши, – через нее не мог пробиться даже свет фар. Дэниел выхватил фонарь из рук Джока и выскочил прямо под дождь.
– Джонни! – закричал он. – Мэвис!
Он рванулся к приоткрытой входной двери. Ее выломали, и теперь она еле держалась на петлях. Перешагнув через порог, Дэниел бросился на веранду.
Мебель во всех комнатах переломали вдребезги, куски ее были в беспорядке разбросаны по всему дому. Луч фонаря выхватил из темноты картину разгрома. Вот книги, которые страстно собирал Джонни, – их выкинули с полок, и теперь они валялись раскрытые, со смятыми страницами и поврежденными переплетами.
– Джонни! – крикнул Дэниел. – Ты где?
Через распахнутые двойные двери он вбежал в гостиную. Здесь царил полный разгром. В луче фонаря блеснули осколки; безделушки, которыми Мэвис украшала комнату, ее вазы грубо свалили в камин из простого камня. Из дивана и кресел выдрали набивку. Смрад в комнате стоял, как в зверинце, виднелись человеческие испражнения на коврах и мокрые пятна мочи на стенах.
Переступив через зловонные кучи, он бросился по коридору в спальню, – Джонни! – крикнул Дэниел со злостью и отчаянием, осветив лучом фонаря коридор.
В дальнем конце коридора, на белой стене, что-то было – вроде какого-то украшения, которого он раньше не видел. Вглядевшись, он с изумлением увидел темное пятно в форме звезды неправильной формы. Через несколько секунд он опустил фонарь ниже и увидел в круге луча маленькую фигурку, свернувшуюся на полу.
Своего единственного сына Джонни и Мэвис назвали в честь Дэниела – Дэниелом Робертом Нзоу. После двух дочерей Мэвис родила наконец сына, и радости родителей не было предела. Дэниелу Нзоу уже исполнилось четыре года, и сейчас он лежал с открытыми глазами, слепо глядя навстречу лучу фонаря.
Его убили древним, варварским способом – так воины чака и мзиликази поступали со всеми мальчиками покоренных племен. Они схватили Дэниела за щиколотки и, размахнувшись, разбили ему голову о кирпичную стену в коридоре – с такой силой, что разлетелись мозги. Брызнувшая на белую стену кровь застыла грубо намалеванной фреской.
Дэниел склонился над мальчиком. Даже с разбитой головой тот сохранял удивительное сходство с отцом. У Дэниела защипало от слез глаза, он медленно встал и направился в спальню.
Дверь оказалась полуоткрыта. Дэниелу стало страшно, наконец, собравшись с духом, он распахнул ее. Дверные петли тихо заскрипели.
В течение нескольких секунд он не мог разглядеть, что делается в спальне, хотя водил лучом фонаря по сторонам. Затем выскочил обратно в коридор и привалился к стене, хватая ртом воздух.
Ему приходилось видеть и не такое во время войны с партизанами, но за прошедшие годы закалка исчезла – размягчился защитный панцирь, которым он себя окружил. Сейчас он уже не мог равнодушно взирать на зверства, которые люди творят с себе подобными.
Дочери в семье Джонни были старше сына. Мириэм исполнилось десять, Сузи – почти восемь. Сейчас они лежали обнаженные, раскинув руки и ноги, на полу у кровати. Их насиловали, и неоднократно – детские гениталии представляли собой кровавое месиво.
Мэвис лежала на кровати. Они не стали возиться, полностью ее раздевать, а просто задрали юбку до пояса, а руки привязали к спинке деревянной кровати. Девочки, видимо, умерли во время продолжительного насилия – от шока и потери крови. Мэвис же оставалась живой до самого конца, и ее убили потом, выстрелив в голову.
– Вот безобразники, – усмехнулся Дэниел, покачивая головой и оглядывая картину опустошения. – Как же им нравится дороги заваливать!
В то же время такие завалы явно свидетельствовали, что периодические отстрелы слонов необходимы, конечно, если кто-то еще в этом сомневался. Коль скоро набеги слонов будут продолжаться, от этих деревьев вообще ничего не останется.
Съехав на обочину, они объехали некоторые из упавших деревьев, хотя им не раз пришлось, зацепив тросом тот или иной ствол, оттаскивать его в сторону машиной. Таким образом, до равнины они добрались уже в пятом, часу и, повернув на восток, поехали вдоль дороги, по обеим сторонам которой тянулись железные деревья, к развилке у прудов Мана-Пулз – там, где накануне снимали отстрел слонов.
В это время они как раз были поглощены беседой о том, как удачнее при монтаже распорядиться огромным объемом отснятого материала. Дэниел предвкушал вдохновение, которое всегда снисходило на них в монтажной комнате. Он уже держал весь фильм в руках, то есть на кассетах. Теперь можно возвращаться в Лондон, где, уединившись в полумраке монтажной студии «Касл Фили Студиоз», он проведет недели, нет, месяцы в изнурительном, но благодарном труде, занимаясь подгонкой одной сцены к другой, сочиняя авторский текст.
Хотя он внимательно слушал Джока, от глаз его не ускользала местность, проплывающая за стеклом машины. И все-таки он чуть было не пропустил одну мелочь. Он даже миновал ее и по инерции проехал еще метров двести, пока у него в голове окончательно не оформилась мысль о том, что на дороге осталось что-то необычное. Еще со времен войны у него выработалась инстинктивная привычка примечать любой, даже самый незначительный посторонний след на дороге – а вдруг это след установки мины, которая, прячась в дорожной колее, таила ужасную смерть? Прежде он отличался цепкостью и вниманием, а также быстрой реакцией, но затем рефлексы притупились.
Он резко ударил по тормозам – Джок, смолкнув на полуслове, недоуменно взглянул на него: – Что такое?
– Не знаю. – Дэниел стремительно повернулся, одновременно включая заднюю передачу.
– Может, ничего и нет, – прошептал он, а в уголке его сознания уже шевелилось крохотное, но настойчивое сомнение.
Он поставил машину на ручной тормоз и вылез из кабины.
– Я ничего не вижу! – крикнул Джок, высовываясь с другой стороны из окна.
– Вот в том-то и дело: гладкая полоса, – коротко объяснил Дэниел.
Он показал рукой на пыльную дорогу, поверхность которой была испещрена тончайшим рисунком, изяществом напоминающим ажурный узор. Различались крохотные в виде уголка следы турача и других птиц, зигзагообразные следы, оставленные насекомыми и ящерицами, и более крупные – отпечатки копыт разных видов антилоп, лап зайца, мангуста и шакала. Все это причудливое разнообразие переплеталось в какой-то пестрый ковер, и только в одном месте мягкая пыль дороги оказалась почему-то приглаженной. Дэниел присел на корточки, внимательно осмотрел подозрительное место и наконец произнес: – Кто-то заметал следы.
– Подумаешь важность какая, – усмехнулся Джок, вылезая из машины и приближаясь к нему.
– Может, и важность. – Дэниел встал на ноги. – Зависит от того, как на это посмотреть.
– Ну не тяни, выкладывай, – потребовал Джок.
– Следы заметают только люди и только тогда, когда замышляют недоброе. Кроме того, что это за пешие прогулки в самой середине Национального парка?
Обойдя участок мягкой земли, тщательно обработанный веткой с листьями, Дэниел сошел с дороги и, встав на покрытую травой кочку на обочине, тут же заметил следы других людей, желающих сделать свое присутствие незаметным. Трава на кочках была примята и вытоптана – видимо, группа людей передвигалась, перескакивая с кочки на кочку, и, похоже, группа немаленькая. По спине Дэниела пробежал неприятный холодок.
«Вот оно», – подумалось ему. Все как в старые времена, когда он был разведчиком. Тогда, обнаружив следы террористов, он испытывал такое же волнение, у него также захватывало дух, и такой же холодный, тяжелый страх камнем ложился на сердце.
Ему с трудом удалось побороть волнение и страх. Те дни, когда опасность подстерегала его за каждым кустом, давно уже прошли. И все-таки он продолжал осматривать следы.
Таинственная группа действительно пыталась замести следы, однако делала это довольно небрежно. Боевики из ЗАНУ во время войны работали более профессионально. Дэниел не отошел и пары метров от дороги, как обнаружил отчетливый отпечаток сандалии, а еще через пару метров банда вышла на узкую охотничью тропинку и, выстроившись в колонну, прекратила заметать следы. Они двигались по направлению к поселку Национального парка, и чувствовалось, что идут они довольно решительно. К своему изумлению, Дэниел обнаружил, что банда достаточно велика; по следам он определил, что их шестнадцать-двадцать человек.
Пройдя по следам метров двести-триста, Дэниел остановился и задумался. Судя по размерам группы и направлению движения, с той стороны Замбези, из Замбии, за слоновой костью и носорожьим рогом шли браконьеры. Потому-то они и заметали следы.
Теперь следовало как можно скорее предупредить Джонни, чтобы тот немедленно вызвал подразделение по борьбе с браконьерами для преследования группы. Дэниел помедлил в раздумье, в сторожке егеря на Мана-Пулз имелся телефон, а ехать туда примерно с час. С другой стороны, он может вернуться в парк и лично обо всем рассказать Джонни.
Решение пришло, когда в лесу он увидел провод телефонной линии недалеко от места, где стоял. Столбы были сделаны из стволов деревьев, срубленных здесь же в парке, и пропитаны креозолом для защиты от термитов. В лучах заходящего солнца поблескивали медные провода и только в одном месте, между двух столбов прямо перед Дэниелом, ничего не блестело.
Дэниел бросился к линии, затем неожиданно остановился.
Провод был перерезан, и конец его свободно свисал с белых фарфоровых изоляторов. Дотянувшись до провода, Дэниел внимательно осмотрел его конец. Сомнений не было: провод намеренно перекусили. Такой срез, оставленный на красной мягкой меди, из которого сделана жила провода, могли оставить только кусачки. Судя по следам, под столбом крутилась целая толпа людей.
– Зачем это браконьерам резать провода? – поинтересовался Дэниел вслух, и смутное беспокойство внезапно сменилось тревогой. – Не нравится мне это, ой как не нравится. Нужно предупредить Джонни. Ему следует заняться этой бандой – причем, чем скорее, тем лучше. Предупредить же его можно только единственным способом.
Он рванул назад к «лендкрузеру».
– Что происходит, черт побери? – с беспокойством спросил Джок, когда Дэниел, забравшись в кабину, завел мотор – Не знаю. Что бы это ни было, мне не нравится, – ответил Дэниел. Задним ходом он съехал на обочину, а затем, выворачивая руль, повернул назад.
Теперь Дэниел ехал быстро, распарывая дорожную пыль, висящую длинным облаком за мчащейся машиной, сбрасывая скорость перед вымоинами, а затем опять нажимая на газ. Ему вдруг пришло в голову, что банда пошла к лагерю напрямик, срезая петлю спускающейся в долину дороги. Прямой подъем к плато был очень крут, однако, двигаясь пешком, браконьеры могли сократить свой путь по сравнению с ним километров на сорок с лишним. Телефонные провода перерезали часов пять-шесть назад, прикинул он, основываясь на дедукции человека, постигшего искусство выживания в африканских джунглях. Искусство это предусматривало умение определять время, за которое следы становятся менее отчетливыми, распрямляется примятая трава.
Ему и в голову не приходило, зачем банде браконьеров идти прямо в дирекцию Национального парка Чивеве. Наоборот, они скорее старались бы обойти ее стороной. Однако они решительно направлялись именно к дирекции. К тому же перерезали телефонные провода. Да, шли они, не скрываясь, даже нагло. Дэниел взглянул на часы. Напрямик, срезая дорогу, они могли добраться до лагеря в Чивеве уже час назад.
Но зачем? Туристов сейчас нет. В Кении и некоторых других странах на севере, истребив стада слонов, браконьеры порой нападали на иностранных туристов с целью ограбления. Похоже, эта банда решила последовать их примеру.
– Но ведь в Чивеве сейчас нет туристов. Там вообще ничего ценного… – Он вдруг замолчал, пораженный догадкой, мысленно обругал себя за несообразительность, затем прошептал: – Слоновая кость!
Внезапно его прошиб холодный пот. Он вспомнил, что там находятся Джонни, Мэвис, дети!
«Лендкрузер» буквально летел по дороге, и на повороте, уводящем дорогу из долины вверх, он заложил крутой вираж, не снижая скорости.
Когда на огромной скорости он выскочил на ровную дорогу, все пространство перед ним заполняла огромная белая машина. Только резко затормозив, круто завернув машину в сторону, Дэниел разобрал, что это один из рефрижераторов. Джип пролетел на расстоянии тридцати сантиметров от крыла рефрижератора, съехал на обочину и, влетев в густой кустарник, остановился, почти уткнувшись бампером в ствол огромного железного дерева. По инерции Джока бросило грудью на приборную доску. Дэниел выскочил из «тойоты» и побежал к затормозившему рефрижератору, который теперь загораживал джипу выезд обратно на дорогу. В кабине водителя он увидел Гомо, старшего егеря: – Извини, Гомо. Это я виноват. Все в порядке?
Гомо казался потрясенным, однако кивнул: мол, все в порядке.
– Когда вы выехали из Чивеве? – поинтересовался Дэниел.
Гомо молчал, словно не решаясь ответить. Вопрос Дэниела почему-то привел его в замешательство.
– Сколько прошло времени, как вы выехали? – уже настойчивей спросил Дэниел.
– Да я точно не знаю…
В этот момент на дороге послышался шум машин. Оглянувшись, Дэниел увидел, как из-за дальнего поворота, задевая кузовом кусты и ветви деревьев, выезжает второй рефрижератор.
Он шел на малой скорости, чтобы удержаться на крутом спуске. Метрах в пятидесяти за ним следовал голубой «мерседес» посла Нинг Чжэн Гона. Обе машины замедлили ход и остановились за рефрижератором Гомо. Дэниел направился к «мерседесу».
Когда он подошел к машине, посол Нинг уже открыл дверцу и ступил на пыльную дорогу.
– Что это вы здесь делаете, доктор? – спросил он тихо, еле слышно, хотя было видно, что он взволнован.
– Когда вы выехали из Чивеве? – подступил к нему Дэниел, не обращая внимания на вопрос. Он отчаянно желал услышать, что с Джонни и Мэвис все в порядке, и вопрос посла при встрече здесь, на дороге, удивил его.
Чжэн еще больше разволновался.
– А почему вы спрашиваете? – шепотом спросил он. – Почему вы возвращаетесь? Вы должны сейчас быть в Хараре.
– Послушайте, Ваше Превосходительство, мне нужно знать, не случилось ли чего в Чивеве.
– Случилось? Что случилось? Почему там что-то должно случиться? – Посол вытащил носовой платок из кармана. – Что вы этим хотите сказать?
– Я ничего не хочу сказать, – досадливо бросил Дэниел, с трудом сдерживая раздражение. – Я наткнулся на следы большой группы людей. Они пересекли дорогу, направляясь в сторону Чивеве. Я боюсь, не вооруженные ли это браконьеры, и возвращаюсь, чтобы предупредить смотрителя парка.
– Там ничего не случилось, – заверил Чжэн. Однако Дэниел заметил, что на лбу китайца выступили бисеринки пота. – Там все нормально. Я покинул Чивеве час назад. Смотритель Нзоу прекрасно себя чувствует. Перед самым отъездом я разговаривал с ним, все было абсолютно спокойно.
Он вытер лицо платком.
– Час назад? – переспросил Дэниел, взглянув на свой «ролекс» в корпусе из нержавеющей стали. Он почувствовал огромное облегчение, услышав заверения посла; – Значит, вы уехали оттуда примерно в пять тридцать?
– Да, да. – Голос Чжэна оскорбленно зазвенел. – Вы что, мне не верите? Вы сомневаетесь во мне?
Дэниел здорово удивился его тону и той решительности, с которой он отметал все его, Дэниела, сомнения.
– Вы неправильно меня поняли, Ваше Превосходительство. Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы говорите.
Дипломатический статус посла был основной причиной, по которой Четти Сингх настаивал на личном присутствии Чжэна в Чивеве. Внутренний голос настоятельно советовал Чжэну избегать присутствия на месте преступления и даже улететь в Тайбэй на время его подготовки, чтобы обеспечить себе стопроцентное алиби. Однако Четти Сингх пригрозил, что отменит операцию, если Чжэн не согласится лично присутствовать в Чивеве, чтобы затем засвидетельствовать, что рефрижераторы ушли до того, как было совершено нападение. На этом строилось предположение относительно успеха всей операции. Показания Чжэна, аккредитованного посла, имели бы бесспорный вес в последующем после налета полицейском дознании. Показания чернокожих егерей вряд ли вызовут безоговорочное доверие. Полиция, пожалуй, даже решит допросить их с пристрастием в камере тюрьмы Чикуруби, и Четти Сингх сомневался, что егеря его выдержат.
Нет, полицию необходимо убедить, что, когда конвой со слоновой костью покидал парк в сопровождении Чжэна, там все было нормально. Тогда они подумают, что нападавшие унесли кость с собой или же та сгорела на складе во время пожара.
– Извините, если у вас сложилось впечатление, что я сомневаюсь в ваших словах, Ваше Превосходительство, – успокоил Чжэна Дэниел. – Просто я очень беспокоюсь, как там Джонни.
– Итак, я заверил вас, что для беспокойства нет причин, – сказал Чжэн, засовывая платок в карман брюк и доставая пачку сигарет из кармана летней рубашки. Он хотел лихим щелчком выбить сигарету из пачки, но рука дрогнула, и, выскочив, сигарета упала на пыльную дорогу.
Дэниел инстинктивно посмотрел вниз, а Чжэн, быстро наклонившись, подобрал сигарету. На нем оказались легкие полотняные туфли типа спортивных, и Дэниел заметил на одной из них сбоку – как и на манжете голубых хлопчатобумажных брюк – пятна, на первый взгляд кажущиеся запекшейся кровью.
Дэниел насторожился, но потом вспомнил, что вчера утром Чжэн подходил к складу, когда там разгружали свежие бивни. Вот отсюда и пятна на одежде дипломата: должно быть, он наступил в лужу свернувшейся слоновьей крови около груды бивней.
Чжэн проследил за взглядом Дэниела и торопливо, почти виновато отступив, забрался в кабину «мерседеса» и захлопнул за собой дверь. Дэниел машинально запомнил, что спортивные туфли посла оставили в придорожной пыли какие-то странные следы: рисунок подошв напоминал рыбью чешую.
– Что ж, я рад, что смог рассеять ваши страхи, доктор, – улыбнулся посол. К нему вернулось самообладание, улыбка снова стала учтивой и обворожительной. – Я рад, что вам теперь не надо предпринимать эту бесполезную поездку обратно в Чивеве. Не вызывает сомнения, что вы захотите присоединиться к нашему конвою и выбраться из парка до того, как возобновятся сезонные дожди, – продолжал Чжэн, заводя двигатель. – Может быть, вам даже стоит возглавить нашу колонну, встав перед рефрижераторами.
– Благодарю, Ваше Превосходительство, – ответил Дэниел, качая головой. – Вы поезжайте с машинами. Я все-таки вернусь. Кто-то же должен предупредить Джонни.
Улыбка слетела с лица Чжэна.
– Вы причиняете себе непомерные и совершенно ненужные беспокойства, заверяю вас. Позвоните в Чивеве из Мана-Пулз или Кароя.
– Разве я вам не сказал? Телефонный провод перерезан.
– Доктор Армстронг, это абсурд! Уверен, что вы ошибаетесь. Я полагаю, вы преувеличиваете серьезность…
– Думайте, как вам заблагорассудится, – перебил его Дэниел, ставя точку в разговоре. – Я возвращаюсь в Чивеве.
Он повернулся и пошел прочь.
– Взгляните на эти тучи, доктор. Вы же застрянете здесь на несколько недель! – крикнул вдогонку Чжэн.
– Бог даст – не застряну, – беспечно откликнулся Дэниел, но про себя подумал: «Почему это посол столь настойчив? Да, определенно дело нечисто».
Он быстро зашагал к своей «тойоте». Проходя мимо грузовиков, он заметил, что ни один из егерей не вылез из кабин. Они угрюмо смотрели на него, когда он проходил мимо, но никто из них не проронил ни слова.
– Ну-ка, Гомо, – крикнул Дэниел водителю первого рефрижератора, – подай вперед, чтобы я мог выехать.
Егерь молча подчинился. Затем мимо Дэниела проехал, тяжело гремя, второй рефрижератор, и, наконец, с ним поравнялся «мерседес». Дэниел помахал рукой, приветствуя посла. Тот, едва глянув в его сторону, небрежно ответил. Следуя за рефрижераторами, «мерседес» скрылся за поворотом.
– Ну что поведал узкоглазый? – спросил Джок, когда Дэниел, развернувшись, свернул в сторону крутого подъема.
– Говорит, когда уезжал из Чивеве час назад, все было тихо, – ответил Дэниел.
– Вот видишь, – наставительно сказал Джок и, засунув руку в холодильник-ящик, наполненный льдом, вытащил оттуда банку пива и предложил ее Дэниелу. Однако тот отказался, сосредоточенно вглядываясь в дорогу, стремительно исчезающую под колесами машины. Джок открыл банку, сделал большой глоток и довольно рыгнул.
Начинало смеркаться. По ветровому стеклу застучали тяжелые капли дождя. Но Дэниел не собирался снижать скорость. К тому времени, как они поднялись, окончательно стемнело. В темноте ярко блеснула молния, освещая деревья стремительным голубоватым светом, прокатился гром, отдаваясь эхом от гранитных скал по обе стороны дороги.
В свете фар капли дождя напоминали серебряные стрелы. Некоторые белым мутным пятном взрывались на ветровом стекле, затем ручьями стекали на капот. Дворники уже не успевали стирать воду. Скоро в закрытой кабине машины стало нестерпимо влажно и ветровое стекло запотело. Дэниел наклонился, чтобы вытереть стекло рукой, но рука тут же намокла Дэниел сдался и приоткрыл боковое стекло, дабы впустить немного свежего ночного воздуха, но тут же, поморщившись, стал принюхиваться.
Почти одновременно стал принюхиваться и Джок.
– Гарь! – воскликнул он. – Далеко еще до лагеря?
– Почти приехали, – отозвался Дэниел. – Как раз за следующим перевалом.
Запах дыма слабел. Дэниел подумал, что это дымили очаги служащих парка. Прямо перед ними в лучах фар словно выпрыгнули из темноты главные ворота парка. Оба столба, выкрашенные известкой, увенчивал побелевший на солнце череп слона. Вывеска гласила:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ
В НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК ЧИВЕВЕ – ОБИТЕЛЬ СЛОНОВ
Ниже буквами помельче было добавлено:
«Все приезжающие в парк гости должны немедленно пройти в дирекцию к смотрителю».
Длинная дорожка, обсаженная с обеих сторон темными акациями, оказалась практически затоплена дождевой водой. Дэниел направил машину к основному административному зданию, и колеса машины подняли плотный веер водяной пыли. Внезапно в ноздри ударил сильный запах гари. Это был запах горящей травы, покрывающей крыши, и дерева, из которого сложены стены, но к нему примешивался и другой – смрад горящего мяса, кости – возможно, слоновой, – хотя Дэниел никогда и не видел, чтобы она горела.
– Никаких огней, – буркнул Дэниел, разглядев наконец сквозь дождь темное пятно административного здания.
Генератор не работал, городок утопал в темноте. Внезапно Дэниел заметил темно-красное зарево, отбрасывающее тусклые блики на стены зданий над мокрыми от дождя акациями.
– Горит какая-то постройка.
– Вон откуда идет дым, – указал, привставая, Джок.
Описав широкую дугу, лучи фар уперлись в огромную бесформенную темную кучу прямо перед машиной. Видимость через запотевшее стекло оставляла желать лучшего, и Дэниел не мог разглядеть, что это. Странное свечение исходило, видимо, отсюда. Только подъехав поближе, они смогли разглядеть черные, тлеющие обломки – то, что раньше было складом слоновой кости. Дэниела охватил ужас. Проехав еще немного, «тойота» остановилась. Дэниел выскочил прямо в жидкую грязь и, словно лишившись дара речи, уставился на пожарище.
От огромной температуры стены потрескались, а кое-где и обвалились, и Дэниел представил, какой ад здесь был во время пожара. Несмотря на продолжавшийся ливень, остатки склада кое-где еще тлели и даже горели. В лучах света проплывали узкие длинные ленты жирного дыма. То тут, то там вверх вырывались языки пламени, но под струями дождя тут же умирали.
Мокрая рубашка прилипла к телу Дэниела. Его густые кудрявые волосы намокли и спадали на лоб, лезли в глаза. Он отбросил их назад и полез на обвалившуюся кирпичную стену. От рухнувшей крыши остались лишь толстый слой черного пепла да остатки обугленных балок, завалившие все внутреннее пространство сгоревшего склада. Дождь не стихал, но над пожарищем все еще вился густой дым. Жар оказался таким нестерпимым, что подойти поближе и посмотреть, сколько слоновой кости осталось под обгорелыми обломками крыши, пока было нельзя.
Дэниел спрыгнул со стены и побежал к машине. Забравшись в кабину, он прежде всего отер лицо. – Ты просто прекрасен, – заметил Джок. – Да, похоже, эти сволочи и правда здесь побывали.
Дэниел не ответил. Он завел двигатель и на полной скорости поехал по склону к дому Джонни.
– Достань из сундука фонарь, – приказал он Джоку.
Тот послушно повернулся и, встав коленями на сиденье, стал шарить внутри тяжелого инструментального ящика, болтами прикрепленного к полу кабины; наконец он вытащил оттуда большой электрический фонарь, работающий на аккумуляторе.
Как и весь поселок, дом смотрителя утопал во мраке. Веранду закрывала сплошная стена серебристой воды, стекающей с крыши, – через нее не мог пробиться даже свет фар. Дэниел выхватил фонарь из рук Джока и выскочил прямо под дождь.
– Джонни! – закричал он. – Мэвис!
Он рванулся к приоткрытой входной двери. Ее выломали, и теперь она еле держалась на петлях. Перешагнув через порог, Дэниел бросился на веранду.
Мебель во всех комнатах переломали вдребезги, куски ее были в беспорядке разбросаны по всему дому. Луч фонаря выхватил из темноты картину разгрома. Вот книги, которые страстно собирал Джонни, – их выкинули с полок, и теперь они валялись раскрытые, со смятыми страницами и поврежденными переплетами.
– Джонни! – крикнул Дэниел. – Ты где?
Через распахнутые двойные двери он вбежал в гостиную. Здесь царил полный разгром. В луче фонаря блеснули осколки; безделушки, которыми Мэвис украшала комнату, ее вазы грубо свалили в камин из простого камня. Из дивана и кресел выдрали набивку. Смрад в комнате стоял, как в зверинце, виднелись человеческие испражнения на коврах и мокрые пятна мочи на стенах.
Переступив через зловонные кучи, он бросился по коридору в спальню, – Джонни! – крикнул Дэниел со злостью и отчаянием, осветив лучом фонаря коридор.
В дальнем конце коридора, на белой стене, что-то было – вроде какого-то украшения, которого он раньше не видел. Вглядевшись, он с изумлением увидел темное пятно в форме звезды неправильной формы. Через несколько секунд он опустил фонарь ниже и увидел в круге луча маленькую фигурку, свернувшуюся на полу.
Своего единственного сына Джонни и Мэвис назвали в честь Дэниела – Дэниелом Робертом Нзоу. После двух дочерей Мэвис родила наконец сына, и радости родителей не было предела. Дэниелу Нзоу уже исполнилось четыре года, и сейчас он лежал с открытыми глазами, слепо глядя навстречу лучу фонаря.
Его убили древним, варварским способом – так воины чака и мзиликази поступали со всеми мальчиками покоренных племен. Они схватили Дэниела за щиколотки и, размахнувшись, разбили ему голову о кирпичную стену в коридоре – с такой силой, что разлетелись мозги. Брызнувшая на белую стену кровь застыла грубо намалеванной фреской.
Дэниел склонился над мальчиком. Даже с разбитой головой тот сохранял удивительное сходство с отцом. У Дэниела защипало от слез глаза, он медленно встал и направился в спальню.
Дверь оказалась полуоткрыта. Дэниелу стало страшно, наконец, собравшись с духом, он распахнул ее. Дверные петли тихо заскрипели.
В течение нескольких секунд он не мог разглядеть, что делается в спальне, хотя водил лучом фонаря по сторонам. Затем выскочил обратно в коридор и привалился к стене, хватая ртом воздух.
Ему приходилось видеть и не такое во время войны с партизанами, но за прошедшие годы закалка исчезла – размягчился защитный панцирь, которым он себя окружил. Сейчас он уже не мог равнодушно взирать на зверства, которые люди творят с себе подобными.
Дочери в семье Джонни были старше сына. Мириэм исполнилось десять, Сузи – почти восемь. Сейчас они лежали обнаженные, раскинув руки и ноги, на полу у кровати. Их насиловали, и неоднократно – детские гениталии представляли собой кровавое месиво.
Мэвис лежала на кровати. Они не стали возиться, полностью ее раздевать, а просто задрали юбку до пояса, а руки привязали к спинке деревянной кровати. Девочки, видимо, умерли во время продолжительного насилия – от шока и потери крови. Мэвис же оставалась живой до самого конца, и ее убили потом, выстрелив в голову.