Страница:
– Удачи и тебе, Безумный Парень, – сказал пожилой командующий и вовремя дёрнулся, чтобы избежать стрелы. – Проклятье! – Он кисло ковырнул стрелу носком сапога, скинув её вниз. – Надеюсь прожить хотя бы столько, чтобы увидеть это… Победу или поражение. Зрелище будет стоящим!
Барон кивнул ему и спустился со стены вниз, заняв своё место перед строем. Лэнгтри выхватил меч, воздев его высоко над головой. Ворота громыхнули и содрогнулись – первый таран начал работу. Не давая врагу подтащить второй, Айвор Лэнгтри отдал сигнал.
Врата Безнадёжности начали распахиваться.
Нападавшие взревели, думая, что таран уже разрушил главную преграду, когда меч барона, блеснув на солнце, опустился. Взвыли трубы и горны, замолотили барабаны.
– В атаку! – завопил барон и первым понёсся вперёд, сквозь открытые ворота, на врага.
За ним ринулся отряд ветеранов, наиболее тяжело бронированных и вооружённых. С дикими криками они выскакивали наружу, потрясая мечами и боевыми секирами.
Застигнутые врасплох, солдаты Холоса бросили таран и неуклюже хватались за мечи, готовясь защищаться. Барон первым пронзил командира – лезвие меча далеко вышло из его обагрённой кровью спины. На Лэнгтри тут же кинулся другой, и ему тоже досталось – мечом в рёбра. Клинок барона глубоко увяз и никак не хотел освобождаться. Вокруг него уже закружился кровавый танец боя и смерти. Солдаты орали и выли вокруг, капли крови разлетались во все стороны.
Лэнгтри упёр сапог в живот трупа и наконец высвободил меч. Он повернулся, ища следующего противника, но вокруг уже не было врагов. Таран одиноко лежал перед воротами в окружении мёртвых тел.
Теперь должно было начаться реальное сражение. Лэнгтри махнул своему знаменосцу, и тот подскочил к нему ближе.
– Вперёд! – крикнул Лэнгтри, и личный флаг Безумного Барона заколыхался над его головой в порывах холодного ветра.
Отряд ветеранов продолжал наступление, поддержанный лучниками со стен. Стрелы пронеслись над их головами, нещадно жаля врагов как стальные осы, опустошая передние шеренги.
Для большинства солдат Холоса это был первый настоящий бой, и увиденное совсем не походило на обучение. Их товарищи падали и умирали вокруг, смерть настигала везде. Дикая армия кричащих и вопящих монстров неслась на них. Передние ряды приостановились и дрогнули, командиры немедленно пустили в ход бичи, заставляя своих бойцов шевелиться.
Барон Лэнгтри, возглавляющий ветеранов, врубился в гущу вражеского строя с таким грохотом, что его можно было услышать на стенах. Им удалось рассечь единый строй, безжалостно кромсая и коля противников направо и налево.
Вокруг них ещё лежали тела наёмников с торчащими в спинах стрелами. Каждый новый труп добавлял огня ярости солдатам барона, с гневом кидающихся на подлых изменников. Строй армии Холоса разрушался все сильней, воины валились, как снопы, на землю, многие, наплевав на бичи, уже бросили щиты и улепётывали назад.
Ветераны продолжали прокладывать свою кровавую борозду вглубь рядов противника, на помощь им спешили остальные отряды. Они стремились любой ценой не дать опомниться врагу, перестроить ряды и наладить отпор.
– Вот наша цель! – крикнул Лэнгтри, указывая на небольшое возвышение, на котором расположился командующий Холос.
Холос громко расхохотался, увидев, как наёмники полились из ворот, поставив на кон все в безумной атаке. Он уверенно ждал, когда его солдаты сомнут их и втопчут в грязь, захватив город. Услышав грохот столкновения, он с интересом наблюдал за знаменем барона, ожидая увидеть его с минуты на минуту срубленным.
Флаг не падал. Наоборот, с каждым мгновением он двигался к нему ближе и ближе, а его солдаты бросились в бегство.
– Стреляйте по этим трусам! – отдал Холос яростную команду, указывая на собственные войска, пена выступила у него на губах.
– Командир! – Подбежавший мастер Вардаш, с раздутым лицом, сообщил: – Враг разрушил наш строй!
– Коня! – завопил Холос.
Остальные командиры соскочили с лошадей, наперебой предлагая их командующему, но ещё до того, как слуги разыскали его коня, ветераны барона размазали охрану и телохранителей, ворвавшись на холм. Вскрикнув, рухнул Вардаш, прижав руки к рассечённому лицу.
– Холос мой! – ревел барон, прорубаясь к полугоблину и не обращая внимания ни на кого, кроме существа, виновного в смерти его людей.
Холос шагнул вперёд, казалось, он один способен остановить бушующий поток атакующих. Закованный в тяжёлые доспехи, полугоблин презирал щит и наносил удары длинным мечом и секирой, которые казались игрушечными в его ручищах. Холос отбивал и наносил удары без малейшего усилия. Трое мужчин рухнули перед ним, распластанные мечом, четвёртый – с раскроенным секирой черепом.
Его вид был настолько грозен, что даже видавшая виды команда ветеранов заколебалась. Закалённые солдаты бессильно пали перед ним. Барон приостановился, и в этот момент Холос заметил его. Гоблинское лицо, залитое кровью, исказила хищная гримаса, жажда боя и убийства.
– Ты предал нас! – крикнул барон. – Клянусь Кири-Джолитом, что сегодня повешу твою голову у себя в шатре! И буду плевать на неё каждое утро!
– Наёмный ублюдок! – Отшвырнув солдата, попавшегося на пути, Холос двинулся к барону. – Вызываю тебя один на один! Будем биться до смерти, если не испугаешься, сучий потрох!
Усмешка расколола лицо барона.
– Давай! – крикнул он, потом оглянулся и приказал: – Вы, парни, знаете, что делать…
– Да, барон, – кивнул Моргон, стоявший рядом.
Айвор Лэнгтри двинулся навстречу своему противнику, его солдаты очищали пространство вокруг них, мрачно посматривая по сторонам.
Холос взмахнул мечом, но он привык сражаться с более высокими противниками, и барон легко уклонился. Клинок просвистел у Лэнгтри над головой, а сам он уже нырнул в ноги Холоса. Это движение застало командующего врасплох, а барон, намертво вцепившись в его броню, с грохотом повалил на землю.
– Давайте! – завопил Моргон, и солдаты кинулись к поверженному Холосу. Взлетели и опустились десятки мечей, фонтаном брызнула кровь. Барон с трудом поднялся на ноги.
– Ты не ранен, милорд барон? – помогая ему отряхнуться, спросил Моргон.
– Нет, на мне в основном его кровь, – ответил тот. – Ну, неужели проклятый ублюдок думал, что я буду драться с такой башней в честном бою? Ха-ха-ха!
Моргон повернулся к толпящимся солдатам и приказал:
– Довольно, парни, повеселились, и будет!
Солдаты неохотно отступили от трупа, свирепо усмехаясь. Барон подошёл ближе, рассматривая тело командующего, плавающее в луже собственной крови. На его зеленоватом гоблинском лице застыло выражение безмерного удивления. Лэнгтри кивнул с мрачным удовлетворением, а затем вскинул меч:
– Вперёд, парни, наша работа ещё не закончена!
– Я не столь в этом уверен, милорд, – тронул его за локоть командующий Моргон. – Посмотрите вокруг.
Барон оглядел поле сражения и увидел, как переменился его ход. Смерть командира подкосила армию в один миг, повсюду солдаты становились на колени, поднимая руки вверх. Вдали последние сражающиеся отряды стремительно отступали, преследуемые со всех сторон наёмниками.
– Это бегство, барон.
Барон нахмурился. Его отряды слишком растянулись на поле брани, стремясь догнать врага. Если среди бойцов Холоса окажется хоть один решительный и храбрый командир, который остановится и соберёт вокруг себя железный кулак, победа обернётся быстрым поражением.
– Горнист? – оглянулся барон по сторонам. – Где, во имя Кири-Джолита, мой горнист?
– Мне кажется, его убили, – проговорил Моргон.
Взгляд Лэнгтри уловил знакомый блеск металла. Среди толпы пленных командиров стоял мальчишка и сжимал побелевшей рукой горн.
– Приведите мне того паренька! – скомандовал барон. Моргон кинулся туда и, сграбастав паренька за шкирку, вернулся. Мальчик упал на колени, замерев от ужаса.
– Проклятье, встань и смотри на меня! – потребовал Безумный Барон. – Ты знаешь «Пойси из Абанасинии»?
Мальчишка, со страхом вставший на ноги, неуверенно поднял глаза.
– Ну, так знаешь или нет? – взревел барон.
Мальчик робко поклонился – эту мелодию знали почти все музыканты.
– Прекрасно, – улыбнулся барон. – Сыграй первый куплет – и будешь свободным.
Парень затрясся, нервничая, он никак не мог начать.
– Да все в порядке, – смягчил тон Лэнгтри, хлопая его по плечу. – В моих войсках эта мелодия означает общий сбор. Давай играй и не тяни время.
Мальчишка выдул первый хриплый и фальшивый звук, барона всего перекосило, но горнист облизал пересохшие губы и попробовал снова. Ясные и чистые звуки мелодии поплыли над полем, доносясь до всех.
– Прекрасно, парень, – одобрил барон, – повторяй её ещё и ещё.
Услышав знакомый приказ, наёмники прекратили безумную атаку и наступление, немедленно начав перестраивать ряды и собираться вместе. Теперь врасплох их будет не застать.
– Соберёшь всех раненых, Моргон, – сказал барон. – А потом маршируйте в город. – Он посмотрел в сторону чернеющего невдалеке лагеря Холоса. – А с ним что делать?
– Тут нам не придётся беспокоиться, милорд, – сказал Моргон. – Весь командный состав или перебит, или взят в плен, а оставшиеся в живых солдаты сегодня же ночью подожгут лагерь и разбегутся по домам. Утром мы увидим только дым и пепел.
– Бьёшься об заклад, Моргон?
– Бьюсь, милорд!
Они ударили по рукам.
– Это как раз один из тех случаев, когда я хочу проиграть, – улыбнулся барон.
Моргон кивнул ему и убежал организовывать ряды. Лэнгтри ещё постоял, слушая, как музыкальная тема по-прежнему звучит громко и убедительно.
– Очень хорошо, сынок, – сказал он, – Ты справился, можешь прекратить надрываться…
Мальчишка отнял горн от губ, в нерешительности глядя на барона.
– А теперь убирайся. Я сдержу слово – никто не тронет тебя.
Но мальчишка стоял, не двигаясь с места и продолжая смотреть на Лэнгтри.
– Сэр, – наконец произнёс он, – могу я присоединиться к вашей армии?
Лэнгтри оглянулся:
– А сколько тебе лет, парень?
– Шестнадцать.
– Ты хочешь сказать, все тринадцать?
Мальчик повесил голову.
– Ты слишком молод для такой жизни, сынок. И уже видел достаточно смерти. Лучше возвращайся домой, к мамочке. Она, наверное, волнуется…
Мальчишка продолжал стоять, а барон покачал головой и двинулся дальше. Он слышал за собой осторожные шаги, но не стал оборачиваться.
– Милорд, все в порядке? – спросил подошедший мастер Сенедж.
– Я смертельно устал, – ответил Лэнгтри. – Такое чувство, что у меня всё болит. Но я не ранен, хвала Кири-Джолиту.
Сзади подбежал ещё один командир.
– Тебе нужны люди? – спросил Айвор Лэнгтри Сенеджа.
– Да, барон, у нас много раненых, не считая возни с этими пленными…
Барон обернулся и поманил мальчишку:
– Парень, иди сюда и отправляйся с мастером Сенеджем. Будешь выполнять все его приказы.
– Да, милорд. – Мальчик кивнул, снова задрожав, – Большое спасибо.
Барон Лэнгтри медленно пошёл по полю брани, возвращаясь в город Безнадёжность, где уже звонили во все колокола, отмечая победу.
21
22
Барон кивнул ему и спустился со стены вниз, заняв своё место перед строем. Лэнгтри выхватил меч, воздев его высоко над головой. Ворота громыхнули и содрогнулись – первый таран начал работу. Не давая врагу подтащить второй, Айвор Лэнгтри отдал сигнал.
Врата Безнадёжности начали распахиваться.
Нападавшие взревели, думая, что таран уже разрушил главную преграду, когда меч барона, блеснув на солнце, опустился. Взвыли трубы и горны, замолотили барабаны.
– В атаку! – завопил барон и первым понёсся вперёд, сквозь открытые ворота, на врага.
За ним ринулся отряд ветеранов, наиболее тяжело бронированных и вооружённых. С дикими криками они выскакивали наружу, потрясая мечами и боевыми секирами.
Застигнутые врасплох, солдаты Холоса бросили таран и неуклюже хватались за мечи, готовясь защищаться. Барон первым пронзил командира – лезвие меча далеко вышло из его обагрённой кровью спины. На Лэнгтри тут же кинулся другой, и ему тоже досталось – мечом в рёбра. Клинок барона глубоко увяз и никак не хотел освобождаться. Вокруг него уже закружился кровавый танец боя и смерти. Солдаты орали и выли вокруг, капли крови разлетались во все стороны.
Лэнгтри упёр сапог в живот трупа и наконец высвободил меч. Он повернулся, ища следующего противника, но вокруг уже не было врагов. Таран одиноко лежал перед воротами в окружении мёртвых тел.
Теперь должно было начаться реальное сражение. Лэнгтри махнул своему знаменосцу, и тот подскочил к нему ближе.
– Вперёд! – крикнул Лэнгтри, и личный флаг Безумного Барона заколыхался над его головой в порывах холодного ветра.
Отряд ветеранов продолжал наступление, поддержанный лучниками со стен. Стрелы пронеслись над их головами, нещадно жаля врагов как стальные осы, опустошая передние шеренги.
Для большинства солдат Холоса это был первый настоящий бой, и увиденное совсем не походило на обучение. Их товарищи падали и умирали вокруг, смерть настигала везде. Дикая армия кричащих и вопящих монстров неслась на них. Передние ряды приостановились и дрогнули, командиры немедленно пустили в ход бичи, заставляя своих бойцов шевелиться.
Барон Лэнгтри, возглавляющий ветеранов, врубился в гущу вражеского строя с таким грохотом, что его можно было услышать на стенах. Им удалось рассечь единый строй, безжалостно кромсая и коля противников направо и налево.
Вокруг них ещё лежали тела наёмников с торчащими в спинах стрелами. Каждый новый труп добавлял огня ярости солдатам барона, с гневом кидающихся на подлых изменников. Строй армии Холоса разрушался все сильней, воины валились, как снопы, на землю, многие, наплевав на бичи, уже бросили щиты и улепётывали назад.
Ветераны продолжали прокладывать свою кровавую борозду вглубь рядов противника, на помощь им спешили остальные отряды. Они стремились любой ценой не дать опомниться врагу, перестроить ряды и наладить отпор.
– Вот наша цель! – крикнул Лэнгтри, указывая на небольшое возвышение, на котором расположился командующий Холос.
Холос громко расхохотался, увидев, как наёмники полились из ворот, поставив на кон все в безумной атаке. Он уверенно ждал, когда его солдаты сомнут их и втопчут в грязь, захватив город. Услышав грохот столкновения, он с интересом наблюдал за знаменем барона, ожидая увидеть его с минуты на минуту срубленным.
Флаг не падал. Наоборот, с каждым мгновением он двигался к нему ближе и ближе, а его солдаты бросились в бегство.
– Стреляйте по этим трусам! – отдал Холос яростную команду, указывая на собственные войска, пена выступила у него на губах.
– Командир! – Подбежавший мастер Вардаш, с раздутым лицом, сообщил: – Враг разрушил наш строй!
– Коня! – завопил Холос.
Остальные командиры соскочили с лошадей, наперебой предлагая их командующему, но ещё до того, как слуги разыскали его коня, ветераны барона размазали охрану и телохранителей, ворвавшись на холм. Вскрикнув, рухнул Вардаш, прижав руки к рассечённому лицу.
– Холос мой! – ревел барон, прорубаясь к полугоблину и не обращая внимания ни на кого, кроме существа, виновного в смерти его людей.
Холос шагнул вперёд, казалось, он один способен остановить бушующий поток атакующих. Закованный в тяжёлые доспехи, полугоблин презирал щит и наносил удары длинным мечом и секирой, которые казались игрушечными в его ручищах. Холос отбивал и наносил удары без малейшего усилия. Трое мужчин рухнули перед ним, распластанные мечом, четвёртый – с раскроенным секирой черепом.
Его вид был настолько грозен, что даже видавшая виды команда ветеранов заколебалась. Закалённые солдаты бессильно пали перед ним. Барон приостановился, и в этот момент Холос заметил его. Гоблинское лицо, залитое кровью, исказила хищная гримаса, жажда боя и убийства.
– Ты предал нас! – крикнул барон. – Клянусь Кири-Джолитом, что сегодня повешу твою голову у себя в шатре! И буду плевать на неё каждое утро!
– Наёмный ублюдок! – Отшвырнув солдата, попавшегося на пути, Холос двинулся к барону. – Вызываю тебя один на один! Будем биться до смерти, если не испугаешься, сучий потрох!
Усмешка расколола лицо барона.
– Давай! – крикнул он, потом оглянулся и приказал: – Вы, парни, знаете, что делать…
– Да, барон, – кивнул Моргон, стоявший рядом.
Айвор Лэнгтри двинулся навстречу своему противнику, его солдаты очищали пространство вокруг них, мрачно посматривая по сторонам.
Холос взмахнул мечом, но он привык сражаться с более высокими противниками, и барон легко уклонился. Клинок просвистел у Лэнгтри над головой, а сам он уже нырнул в ноги Холоса. Это движение застало командующего врасплох, а барон, намертво вцепившись в его броню, с грохотом повалил на землю.
– Давайте! – завопил Моргон, и солдаты кинулись к поверженному Холосу. Взлетели и опустились десятки мечей, фонтаном брызнула кровь. Барон с трудом поднялся на ноги.
– Ты не ранен, милорд барон? – помогая ему отряхнуться, спросил Моргон.
– Нет, на мне в основном его кровь, – ответил тот. – Ну, неужели проклятый ублюдок думал, что я буду драться с такой башней в честном бою? Ха-ха-ха!
Моргон повернулся к толпящимся солдатам и приказал:
– Довольно, парни, повеселились, и будет!
Солдаты неохотно отступили от трупа, свирепо усмехаясь. Барон подошёл ближе, рассматривая тело командующего, плавающее в луже собственной крови. На его зеленоватом гоблинском лице застыло выражение безмерного удивления. Лэнгтри кивнул с мрачным удовлетворением, а затем вскинул меч:
– Вперёд, парни, наша работа ещё не закончена!
– Я не столь в этом уверен, милорд, – тронул его за локоть командующий Моргон. – Посмотрите вокруг.
Барон оглядел поле сражения и увидел, как переменился его ход. Смерть командира подкосила армию в один миг, повсюду солдаты становились на колени, поднимая руки вверх. Вдали последние сражающиеся отряды стремительно отступали, преследуемые со всех сторон наёмниками.
– Это бегство, барон.
Барон нахмурился. Его отряды слишком растянулись на поле брани, стремясь догнать врага. Если среди бойцов Холоса окажется хоть один решительный и храбрый командир, который остановится и соберёт вокруг себя железный кулак, победа обернётся быстрым поражением.
– Горнист? – оглянулся барон по сторонам. – Где, во имя Кири-Джолита, мой горнист?
– Мне кажется, его убили, – проговорил Моргон.
Взгляд Лэнгтри уловил знакомый блеск металла. Среди толпы пленных командиров стоял мальчишка и сжимал побелевшей рукой горн.
– Приведите мне того паренька! – скомандовал барон. Моргон кинулся туда и, сграбастав паренька за шкирку, вернулся. Мальчик упал на колени, замерев от ужаса.
– Проклятье, встань и смотри на меня! – потребовал Безумный Барон. – Ты знаешь «Пойси из Абанасинии»?
Мальчишка, со страхом вставший на ноги, неуверенно поднял глаза.
– Ну, так знаешь или нет? – взревел барон.
Мальчик робко поклонился – эту мелодию знали почти все музыканты.
– Прекрасно, – улыбнулся барон. – Сыграй первый куплет – и будешь свободным.
Парень затрясся, нервничая, он никак не мог начать.
– Да все в порядке, – смягчил тон Лэнгтри, хлопая его по плечу. – В моих войсках эта мелодия означает общий сбор. Давай играй и не тяни время.
Мальчишка выдул первый хриплый и фальшивый звук, барона всего перекосило, но горнист облизал пересохшие губы и попробовал снова. Ясные и чистые звуки мелодии поплыли над полем, доносясь до всех.
– Прекрасно, парень, – одобрил барон, – повторяй её ещё и ещё.
Услышав знакомый приказ, наёмники прекратили безумную атаку и наступление, немедленно начав перестраивать ряды и собираться вместе. Теперь врасплох их будет не застать.
– Соберёшь всех раненых, Моргон, – сказал барон. – А потом маршируйте в город. – Он посмотрел в сторону чернеющего невдалеке лагеря Холоса. – А с ним что делать?
– Тут нам не придётся беспокоиться, милорд, – сказал Моргон. – Весь командный состав или перебит, или взят в плен, а оставшиеся в живых солдаты сегодня же ночью подожгут лагерь и разбегутся по домам. Утром мы увидим только дым и пепел.
– Бьёшься об заклад, Моргон?
– Бьюсь, милорд!
Они ударили по рукам.
– Это как раз один из тех случаев, когда я хочу проиграть, – улыбнулся барон.
Моргон кивнул ему и убежал организовывать ряды. Лэнгтри ещё постоял, слушая, как музыкальная тема по-прежнему звучит громко и убедительно.
– Очень хорошо, сынок, – сказал он, – Ты справился, можешь прекратить надрываться…
Мальчишка отнял горн от губ, в нерешительности глядя на барона.
– А теперь убирайся. Я сдержу слово – никто не тронет тебя.
Но мальчишка стоял, не двигаясь с места и продолжая смотреть на Лэнгтри.
– Сэр, – наконец произнёс он, – могу я присоединиться к вашей армии?
Лэнгтри оглянулся:
– А сколько тебе лет, парень?
– Шестнадцать.
– Ты хочешь сказать, все тринадцать?
Мальчик повесил голову.
– Ты слишком молод для такой жизни, сынок. И уже видел достаточно смерти. Лучше возвращайся домой, к мамочке. Она, наверное, волнуется…
Мальчишка продолжал стоять, а барон покачал головой и двинулся дальше. Он слышал за собой осторожные шаги, но не стал оборачиваться.
– Милорд, все в порядке? – спросил подошедший мастер Сенедж.
– Я смертельно устал, – ответил Лэнгтри. – Такое чувство, что у меня всё болит. Но я не ранен, хвала Кири-Джолиту.
Сзади подбежал ещё один командир.
– Тебе нужны люди? – спросил Айвор Лэнгтри Сенеджа.
– Да, барон, у нас много раненых, не считая возни с этими пленными…
Барон обернулся и поманил мальчишку:
– Парень, иди сюда и отправляйся с мастером Сенеджем. Будешь выполнять все его приказы.
– Да, милорд. – Мальчик кивнул, снова задрожав, – Большое спасибо.
Барон Лэнгтри медленно пошёл по полю брани, возвращаясь в город Безнадёжность, где уже звонили во все колокола, отмечая победу.
21
– Великолепная битва, Красный! – радостно сказал Хоркин, потирая руки, измазанные чёрной пудрой. Он вернулся в город с первыми ранеными, найдя своего ученика, ждущего его. – Тебе надо было самому поучаствовать… – Хоркин пристально посмотрел на Рейстлина. – Так, мне надо забрать свои слова обратно, Красный. Похоже, ты и без меня поучаствовал в переделке. Что случилось?
– У нас, правда, так много времени, чтобы терять его на мой рассказ? – спросил Рейстлин. – Как насчёт раненых? Я исследовал Храм. Место превосходное, но мне хотелось бы, чтобы ты сам взглянул на него.
– Может, и нет, Красный, сейчас посмотрим, – медленно сказал Хоркин, осматривая Рейстлина.
– Сюда, мастер, – показал Рейстлин, отворачиваясь. На месте молодой маг объяснил, что Храм пострадал от землетрясения, необычного, как утверждают жители, для этой области. Хоркин облазил Храм, изучил колонны и стены, прислушался к звукам. Не хватало чистого источника воды, но они незамедлительно нашли его позади Храма.
Хоркин скомандовал немедленно начать перевозить раненых в это мирное место. Фургоны с солдатами загрохотали по улицам. Потянулись осмелевшие жители, наперебой предлагая одеяла, лекарства, бинты, различные мази. Скоро весь первый этаж оказался занят рядами больных, лекарь готовил инструменты к операциям. Рейстлин и Хоркин призвали всех городских врачей в помощники и, не разгибаясь, помогали, делая всё, что можно, чтобы облегчить муки раненых. Никаких особенных чудес не происходило, многие солдаты умерли, но, по мнению Хоркина, они скончались в мире, а те, кто начал поправляться, делали это значительно быстрей, чем обычно.
Первым делом барон прибыл осмотреть госпиталь. Он пришёл туда прямо с поля боя, мокрый и грязный, забрызганный чужой и своей кровью. Хоть Лэнгтри едва не падал от усталости, он не показывал этого, обойдя больных, для каждого найдя пару слов. У него была великолепная память, барон вспоминал всех по именам и как они проявили себя на поле боя. Тяжелораненым Лэнгтри облегчал муки, говоря, что их семьи ни в коем случае не будут забыты и получат все причитающееся золото.
Рейстлин убедился, что клятва, которую дал барон своим солдатам, нерушима. Лэнгтри поболтал с магами и очень заинтересовался историей о могиле Рыцаря Соламнии в подземелье. Рейстлин подробно описал детали, опустив лишь те подробности, которые, как он твёрдо был уверен, касались его одного. Безумный Барон слушал внимательно и нахмурился, когда узнал, что крышка была сброшена с саркофага.
– Мы должны все исправить, – сказал он. – Грабители могли осквернить Храм. Такой отважный рыцарь заслужил покоиться в мире. А ты не знаешь, какого рода сокровище он охранял, Маджере?
– На табличке не было никаких пояснений, барон, – ответил Рейстлин. – Мне кажется, что бы там ни было, оно теперь покоится под тоннами скал… Туннель, ведущий из гробницы, полностью разрушен.
– Понятно… – Барон пристально посмотрел на Рейстлина, но маг бестрепетно возвратил взгляд. Лэнгтри не выдержал первым, песочные часы молодого мага были абсолютно непроницаемы.
Барон продолжил обход, добравшись до Карамона, который метался на одеяле и был очень беспокойным пациентом.
– Я не ранен, я просто немного устал, – всё время говорил силач. – Я хочу встать и уйти к своим друзьям. Я хочу есть нормальную пищу, а не пить этот гадкий бульон. Моё зрение в полном порядке. Вернее, точно станет таким, когда с моей головы снимут эту проклятую тряпку.
Крыса сидел рядом, развлекая его историями, и двадцать раз в минуту просил не тереть глаза руками.
Хотя вокруг было много других забот, Рейстлин заметил, как барон подошёл к его брату, и постарался оказаться рядом, чтобы послушать их разговор.
– Карамон Маджере! – Барон потряс руку богатыря, – Что с тобой случилось? Вроде я не припомню тебя на поле боя?
– Здравствуй, милорд барон, – заулыбался Карамон. – Жаль, что я все пропустил. Слышал, мы одержали великую победу? Я был тут и…
– Мы были, верней сказать… – приблизился Рейстлин, положив руку на плечо брата. Как только барон отвлёкся, он сильно ущипнул Карамона.
– Ой! Зачем…
– Терпи, бедный брат мой, – успокаивающе проговорил Рейстлин. – К сожалению, милорд барон, его мучат необъяснимые вспышки боли. Он был со мной, когда я исследовал Храм. Нас зажало в туннелях землетрясением, и каменная пыль ослепила его… Это временно, как только он немного отдохнёт, всё будет в порядке.
Рука мага сжала плечо близнеца, призывая молчать. Попутно Рейстлин сверлил взглядом Крысу, и полукендер, уже открывший было рот, быстро захлопнул его.
– Прекрасно, рад слышать! – воскликнул барон. – Из тебя вышел хороший солдат, Маджере! Мне было бы жаль потерять тебя.
– Действительно? – спросил польщённый Карамон. – Большое спасибо, барон.
– Выздоравливай быстрей, делай всё, что тебе говорят лекари, – добавил Лэнгтри. – Хочу видеть тебя в строю как можно скорее.
– Постараюсь, барон, ещё раз спасибо, – гордо улыбнулся Карамон. – Рейст, – прошептал он, как только сапоги Безумного Барона прогрохотали дальше, – почему ты не сказал ему правду? Как ты бился с вражеским магом и победил его…
– Вот именно, почему? – Крыса вплотную приблизился к ним.
Ответ был бы простым: потому что таков скрытный характер Рейстлина. Он не хотел лишних расспросов Хоркина, не хотел, чтобы тот узнал дополнительные возможности и мощь посоха. Сейчас Рейстлин всё равно не знал, как использовать его. Все эти причины были истинны, но они совершенно не удовлетворили бы Карамона и полукендера.
Присев рядом с братом, Рейстлин поманил Крысу наклониться ещё ближе.
– Мы показали себя не с лучшей стороны, – сухо сказал он. – Нам был дан приказ осмотреть Храм и быстро вернуться с докладом. А мы? Вместо этого искали сокровища, забыв обо всём.
– И правда… – с вытянувшимся лицом проговорил Карамон.
– Нам разве нужно, чтобы барон разочаровался в нас?
– Нет, конечно, нет, – вскричал Карамон.
– Точно, не надо! – поддержал его Крыса.
– Тогда сохраним все в тайне. Пусть правду знаем только мы, это никого не затронет и будет лучше с любой стороны.
Рейстлин поднялся и собрался было уходить, когда Крыса слабо подёргал его за рукав мантии. Маг обернулся, с удивлением посмотрев на полукендера.
– Какова настоящая причина того, что ты не рассказал все барону? – вполголоса спросил Крыса.
Маг наклонился к самому уху Крысы.
– Сокровище, – прошептал он.
Глаза полукендера широко распахнулись.
– Я так и знал! Значит, мы вернёмся за ним?
– В один прекрасный день так и будет, – мягко сказал Рейстлин. – Но не разболтай никому!
– Ни одна живая душа об этом не узнает!
Крыса состроил такую серьёзную гримасу и так отчаянно подмигнул, что наверняка привлёк внимание всех окружающих. Рейстлин отправился дальше, уверенный теперь, что брат будет молчать из страха позора, а Крыса – лелея в сердце надежду. Он никогда не доверился бы кендеру, но в данном случае можно было надеяться, что человеческая сторона не даст кендерской открыть рот. Рейстлин действительно собирался когда-нибудь вернуться и спуститься вниз ещё раз. «Если бы я только знал, какого рода богатство хранится там, – думал Рейстлин, ловко заматывая бинтом ногу очередного солдата, – тогда я бы понял, где именно искать его».
Вскоре он осторожно расспросил местных жителей о слухах в отношении несметных сокровищ, спрятанных в горах. Горожане улыбались в ответ и говорили, что его, должно быть, надул какой-нибудь странствующий торговец. Безнадёжность был преуспевающим городом, но никак не богатым. Никто и слыхом не слыхал ни о каких сокровищах. Рейстлин уже начал думать, что горожане сговорились хранить тайну от посторонних, но уж больно честные и открытые лица были у них при этом. Может, и правда там нет ничего?
Маг лёг спать в крайне плохом настроении, его сон был тревожен и наполнен опасностями. Огромное и ужасное невидимое существо нападало на него, а он был беззащитен, яркий серебряный свет слепил его…
На следующий день барон распорядился очистить гробницу от камней и восстановить целостность саркофага с покойным рыцарем. Он лично отправился вниз вместе с ближайшими командирами. Рейстлин, Карамон и Крыса, как обнаружившие могилу, были приглашены в качестве почётного караула.
Карамон требовал снять повязку. Он считал, что видит уже хорошо, только ещё немного расплывчато. Рейстлин был непреклонен – бинты должны остаться на месте. Спор мог продолжаться ещё долго, если бы барон лично не вызвался быть поводырём Карамону по дороге вниз. Расплывшись в счастливой улыбке от оказанной чести, Карамон гордо задрал перевязанную голову и отправился внутрь.
Командиры и почётный караул медленно и торжественно вступили в пещеру, освещённую светом их факелов.
Лэнгтри встал у могилы, остальные расположились вокруг. Одни, склонив головы, возносили молитвы Кири-Джолиту, другие размышляли о жизни и смерти.
Рейстлин стоял рядом с братом, когда его взгляд упал внутрь саркофага. Маг оцепенел. Там лежала маленькая книжка в кожаном переплёте, а он никак не мог вспомнить, видел он её вчера или нет. Рейстлин не мог бы такое забыть, но тогда светил только его посох и было гораздо темнее, а книжка лежала рядом с мраморной стенкой могилы, и на неё могла падать тень. Его парализовала мысль о том, что в книжке могла быть точная инструкция в отношении поиска сокровищ или описание их. Может, там нарисован план тайника?
Он дрожал от желания завладеть ею, когда барон закончил свою молитву и взялся за крышку, чтоб поставить её на место.
– Прошу прощения, барон, – срывающимся голосом произнёс Рейстлин, каждое мгновение ожидая, что кто-то ещё заметит его находку. – Я ещё не оказал почести этому рыцарю.
Лэнгтри изумлённо поднял брови, видимо не понимая, почему маг должен чтить Рыцаря Соламнии, но кивнул, разрешая. Сунув руку в один из своих мешочков, Рейстлин достал оттуда горсть розовых лепестков. Он высоко поднял руку, так чтобы все могли видеть, что он делает.
Барон улыбнулся и кивнул:
– Да, это именно то, что нужно… – Он одобрительно посмотрел на мага.
Рейстлин опустил руку в могилу и рассыпал лепестки по телу Рыцаря, широкий рукав на мгновение скрыл его пальцы от посторонних. Обратным движением он ловко сунул в рукав просторной мантии кожаную книжицу, придерживая её другой рукой, отошёл от могилы и поклонился.
Барон кивнул Моргону, который вместе с другими командирами взялся за крышку. Они торжественно подняли её, барон Айвор вскинул руку в соламнийском салюте:
– Да пребудет с тобой Кири-Джолит!
Крышка саркофага легла на место с мягким стуком, нежный запах роз разлился в воздухе…
– У нас, правда, так много времени, чтобы терять его на мой рассказ? – спросил Рейстлин. – Как насчёт раненых? Я исследовал Храм. Место превосходное, но мне хотелось бы, чтобы ты сам взглянул на него.
– Может, и нет, Красный, сейчас посмотрим, – медленно сказал Хоркин, осматривая Рейстлина.
– Сюда, мастер, – показал Рейстлин, отворачиваясь. На месте молодой маг объяснил, что Храм пострадал от землетрясения, необычного, как утверждают жители, для этой области. Хоркин облазил Храм, изучил колонны и стены, прислушался к звукам. Не хватало чистого источника воды, но они незамедлительно нашли его позади Храма.
Хоркин скомандовал немедленно начать перевозить раненых в это мирное место. Фургоны с солдатами загрохотали по улицам. Потянулись осмелевшие жители, наперебой предлагая одеяла, лекарства, бинты, различные мази. Скоро весь первый этаж оказался занят рядами больных, лекарь готовил инструменты к операциям. Рейстлин и Хоркин призвали всех городских врачей в помощники и, не разгибаясь, помогали, делая всё, что можно, чтобы облегчить муки раненых. Никаких особенных чудес не происходило, многие солдаты умерли, но, по мнению Хоркина, они скончались в мире, а те, кто начал поправляться, делали это значительно быстрей, чем обычно.
Первым делом барон прибыл осмотреть госпиталь. Он пришёл туда прямо с поля боя, мокрый и грязный, забрызганный чужой и своей кровью. Хоть Лэнгтри едва не падал от усталости, он не показывал этого, обойдя больных, для каждого найдя пару слов. У него была великолепная память, барон вспоминал всех по именам и как они проявили себя на поле боя. Тяжелораненым Лэнгтри облегчал муки, говоря, что их семьи ни в коем случае не будут забыты и получат все причитающееся золото.
Рейстлин убедился, что клятва, которую дал барон своим солдатам, нерушима. Лэнгтри поболтал с магами и очень заинтересовался историей о могиле Рыцаря Соламнии в подземелье. Рейстлин подробно описал детали, опустив лишь те подробности, которые, как он твёрдо был уверен, касались его одного. Безумный Барон слушал внимательно и нахмурился, когда узнал, что крышка была сброшена с саркофага.
– Мы должны все исправить, – сказал он. – Грабители могли осквернить Храм. Такой отважный рыцарь заслужил покоиться в мире. А ты не знаешь, какого рода сокровище он охранял, Маджере?
– На табличке не было никаких пояснений, барон, – ответил Рейстлин. – Мне кажется, что бы там ни было, оно теперь покоится под тоннами скал… Туннель, ведущий из гробницы, полностью разрушен.
– Понятно… – Барон пристально посмотрел на Рейстлина, но маг бестрепетно возвратил взгляд. Лэнгтри не выдержал первым, песочные часы молодого мага были абсолютно непроницаемы.
Барон продолжил обход, добравшись до Карамона, который метался на одеяле и был очень беспокойным пациентом.
– Я не ранен, я просто немного устал, – всё время говорил силач. – Я хочу встать и уйти к своим друзьям. Я хочу есть нормальную пищу, а не пить этот гадкий бульон. Моё зрение в полном порядке. Вернее, точно станет таким, когда с моей головы снимут эту проклятую тряпку.
Крыса сидел рядом, развлекая его историями, и двадцать раз в минуту просил не тереть глаза руками.
Хотя вокруг было много других забот, Рейстлин заметил, как барон подошёл к его брату, и постарался оказаться рядом, чтобы послушать их разговор.
– Карамон Маджере! – Барон потряс руку богатыря, – Что с тобой случилось? Вроде я не припомню тебя на поле боя?
– Здравствуй, милорд барон, – заулыбался Карамон. – Жаль, что я все пропустил. Слышал, мы одержали великую победу? Я был тут и…
– Мы были, верней сказать… – приблизился Рейстлин, положив руку на плечо брата. Как только барон отвлёкся, он сильно ущипнул Карамона.
– Ой! Зачем…
– Терпи, бедный брат мой, – успокаивающе проговорил Рейстлин. – К сожалению, милорд барон, его мучат необъяснимые вспышки боли. Он был со мной, когда я исследовал Храм. Нас зажало в туннелях землетрясением, и каменная пыль ослепила его… Это временно, как только он немного отдохнёт, всё будет в порядке.
Рука мага сжала плечо близнеца, призывая молчать. Попутно Рейстлин сверлил взглядом Крысу, и полукендер, уже открывший было рот, быстро захлопнул его.
– Прекрасно, рад слышать! – воскликнул барон. – Из тебя вышел хороший солдат, Маджере! Мне было бы жаль потерять тебя.
– Действительно? – спросил польщённый Карамон. – Большое спасибо, барон.
– Выздоравливай быстрей, делай всё, что тебе говорят лекари, – добавил Лэнгтри. – Хочу видеть тебя в строю как можно скорее.
– Постараюсь, барон, ещё раз спасибо, – гордо улыбнулся Карамон. – Рейст, – прошептал он, как только сапоги Безумного Барона прогрохотали дальше, – почему ты не сказал ему правду? Как ты бился с вражеским магом и победил его…
– Вот именно, почему? – Крыса вплотную приблизился к ним.
Ответ был бы простым: потому что таков скрытный характер Рейстлина. Он не хотел лишних расспросов Хоркина, не хотел, чтобы тот узнал дополнительные возможности и мощь посоха. Сейчас Рейстлин всё равно не знал, как использовать его. Все эти причины были истинны, но они совершенно не удовлетворили бы Карамона и полукендера.
Присев рядом с братом, Рейстлин поманил Крысу наклониться ещё ближе.
– Мы показали себя не с лучшей стороны, – сухо сказал он. – Нам был дан приказ осмотреть Храм и быстро вернуться с докладом. А мы? Вместо этого искали сокровища, забыв обо всём.
– И правда… – с вытянувшимся лицом проговорил Карамон.
– Нам разве нужно, чтобы барон разочаровался в нас?
– Нет, конечно, нет, – вскричал Карамон.
– Точно, не надо! – поддержал его Крыса.
– Тогда сохраним все в тайне. Пусть правду знаем только мы, это никого не затронет и будет лучше с любой стороны.
Рейстлин поднялся и собрался было уходить, когда Крыса слабо подёргал его за рукав мантии. Маг обернулся, с удивлением посмотрев на полукендера.
– Какова настоящая причина того, что ты не рассказал все барону? – вполголоса спросил Крыса.
Маг наклонился к самому уху Крысы.
– Сокровище, – прошептал он.
Глаза полукендера широко распахнулись.
– Я так и знал! Значит, мы вернёмся за ним?
– В один прекрасный день так и будет, – мягко сказал Рейстлин. – Но не разболтай никому!
– Ни одна живая душа об этом не узнает!
Крыса состроил такую серьёзную гримасу и так отчаянно подмигнул, что наверняка привлёк внимание всех окружающих. Рейстлин отправился дальше, уверенный теперь, что брат будет молчать из страха позора, а Крыса – лелея в сердце надежду. Он никогда не доверился бы кендеру, но в данном случае можно было надеяться, что человеческая сторона не даст кендерской открыть рот. Рейстлин действительно собирался когда-нибудь вернуться и спуститься вниз ещё раз. «Если бы я только знал, какого рода богатство хранится там, – думал Рейстлин, ловко заматывая бинтом ногу очередного солдата, – тогда я бы понял, где именно искать его».
Вскоре он осторожно расспросил местных жителей о слухах в отношении несметных сокровищ, спрятанных в горах. Горожане улыбались в ответ и говорили, что его, должно быть, надул какой-нибудь странствующий торговец. Безнадёжность был преуспевающим городом, но никак не богатым. Никто и слыхом не слыхал ни о каких сокровищах. Рейстлин уже начал думать, что горожане сговорились хранить тайну от посторонних, но уж больно честные и открытые лица были у них при этом. Может, и правда там нет ничего?
Маг лёг спать в крайне плохом настроении, его сон был тревожен и наполнен опасностями. Огромное и ужасное невидимое существо нападало на него, а он был беззащитен, яркий серебряный свет слепил его…
На следующий день барон распорядился очистить гробницу от камней и восстановить целостность саркофага с покойным рыцарем. Он лично отправился вниз вместе с ближайшими командирами. Рейстлин, Карамон и Крыса, как обнаружившие могилу, были приглашены в качестве почётного караула.
Карамон требовал снять повязку. Он считал, что видит уже хорошо, только ещё немного расплывчато. Рейстлин был непреклонен – бинты должны остаться на месте. Спор мог продолжаться ещё долго, если бы барон лично не вызвался быть поводырём Карамону по дороге вниз. Расплывшись в счастливой улыбке от оказанной чести, Карамон гордо задрал перевязанную голову и отправился внутрь.
Командиры и почётный караул медленно и торжественно вступили в пещеру, освещённую светом их факелов.
Лэнгтри встал у могилы, остальные расположились вокруг. Одни, склонив головы, возносили молитвы Кири-Джолиту, другие размышляли о жизни и смерти.
Рейстлин стоял рядом с братом, когда его взгляд упал внутрь саркофага. Маг оцепенел. Там лежала маленькая книжка в кожаном переплёте, а он никак не мог вспомнить, видел он её вчера или нет. Рейстлин не мог бы такое забыть, но тогда светил только его посох и было гораздо темнее, а книжка лежала рядом с мраморной стенкой могилы, и на неё могла падать тень. Его парализовала мысль о том, что в книжке могла быть точная инструкция в отношении поиска сокровищ или описание их. Может, там нарисован план тайника?
Он дрожал от желания завладеть ею, когда барон закончил свою молитву и взялся за крышку, чтоб поставить её на место.
– Прошу прощения, барон, – срывающимся голосом произнёс Рейстлин, каждое мгновение ожидая, что кто-то ещё заметит его находку. – Я ещё не оказал почести этому рыцарю.
Лэнгтри изумлённо поднял брови, видимо не понимая, почему маг должен чтить Рыцаря Соламнии, но кивнул, разрешая. Сунув руку в один из своих мешочков, Рейстлин достал оттуда горсть розовых лепестков. Он высоко поднял руку, так чтобы все могли видеть, что он делает.
Барон улыбнулся и кивнул:
– Да, это именно то, что нужно… – Он одобрительно посмотрел на мага.
Рейстлин опустил руку в могилу и рассыпал лепестки по телу Рыцаря, широкий рукав на мгновение скрыл его пальцы от посторонних. Обратным движением он ловко сунул в рукав просторной мантии кожаную книжицу, придерживая её другой рукой, отошёл от могилы и поклонился.
Барон кивнул Моргону, который вместе с другими командирами взялся за крышку. Они торжественно подняли её, барон Айвор вскинул руку в соламнийском салюте:
– Да пребудет с тобой Кири-Джолит!
Крышка саркофага легла на место с мягким стуком, нежный запах роз разлился в воздухе…
22
Рейстлину пришлось выполнить множество дел, прежде чем он смог внимательно исследовать свою находку. Он спрятал книжку под матрацем Карамона, при каждой возможности приходя и проверяя, на месте ли она, и силач был очень тронут такой заботой брата.
Рейстлин либо Хоркин оставались дежурить в Храме ночью, подрёмывая на стуле до тех пор, пока стон или тихий шёпот не подзывали их.
Этой ночью Рейстлин сам вызвался дежурить, а уставший Хоркин не сопротивлялся, немедленно свернувшись в углу и громко захрапев. Прислушиваясь к стонам и кашлю, Рейстлин обошёл тяжелораненых, распределяя дозы макового молока, стараясь, чем можно, облегчить страдания больных. Он испытывал к ним странную симпатию. «Я знаю, что вы перенесли, – говорило каждое его движение, – я знаю, как это – чувствовать боль…»
Те самые солдаты, которые ничего не значили для него и которые обзывали его различными кличками в спину, а иногда и в лицо, когда Карамона не было рядом, теперь просили его остаться с ними «ещё чуть подольше». Хватали за руку, прося написать письмо жене или любимой. Рейстлин усаживался рядом и строчил короткие послания, рассказывал разные истории, стремясь отвлечь их от тяжёлых мыслей. После выздоровления любой солдат, прежде не любивший мага, готов был разбить голову каждому, кто скажет обидное слово в его адрес.
Когда последний раненый угомонился, Рейстлин получил долгожданную возможность уединиться с книгой. Он вытащил её из потайного места, не особенно боясь разбудить Карамона, который спал глубоким сном, присущим собакам и абсолютно уверенным в себе людям. Книга вновь переместилась в рукав, а Рейстлин бросил быстрый взгляд в сторону Хоркина. Маг спал в полглаза, чтобы сразу проснуться и оказать необходимую помощь, если понадобится. Малейший шорох или стон будили его. Вот и сейчас он сонно таращился на Рейстлина.
– Все в порядке, мастер, – мягко прошептал Рейстлин. – Спи дальше.
Хоркин что-то пробормотал и, перевернувшись на другой бок, снова захрапел. Рейстлин посидел немного, ожидая, когда он успокоится, но никто не смог бы подделать такой громовой храп. Хоркин устроил небольшую жаровню там, где раньше в Храме мог быть алтарь, не только из почтения к Богам, но и для того, чтобы ночью не было холодно. Рейстлин притащил стул и близко подсел к неяркому свету, подкинув в печь ещё древесного угля. Помня мудрый совет, вычитанный в одном свитке, он добавлял в огонь немного лаванды, чтобы перебивать неприятные запахи крови и пота, витавшие в госпитале.
Закончив, он ещё раз осмотрел комнату: все спали. Глубоко вздохнув, Рейстлин отставил в сторону посох и принялся за изучение. Книга была сделана из листов пергамента, тщательно обработанных и прошитых, обложка хорошо защищала их от грязи и пыли. В отличие от магических книг на ней не было никаких пометок или заголовка, обычная книжка, которую часто используют купцы, чтобы вести записи расходов или подсчитывать бочки со свининой.
Рейстлин нахмурился – это было плохим предзнаменованием. Его настроение чуть улучшилось, когда он обнаружил карту и несколько листов пометок с числами, – становилось интереснее. Он начал внимательно изучать колонки цифр, понимая, что видит перед, собой тщательный подсчёт чего-то. Драгоценности? Деньги? Почти наверняка. Наконец-то он нашёл! Рейстлин оставил цифры и вернулся к карте. Она была начерчена небрежно, словно неведомый картограф спешил и чертил на колене или на неровной поверхности. Он потратил некоторое время, разглядывая обозначения и примечания к ним. Понятно, что это карта секретного прохода в гору, но сейчас она абсолютно бесполезна. Карта ясна и понятна, но только тогда, когда знаешь исходную точку и ориентиры. Начало пути было у трёх сосен, но где они растут, на каком склоне? На севере или на юге? Высоко в отрогах или в предгорьях? Таких деревьев полно везде, можно потратить целую жизнь, разыскивая их.
Рейстлин либо Хоркин оставались дежурить в Храме ночью, подрёмывая на стуле до тех пор, пока стон или тихий шёпот не подзывали их.
Этой ночью Рейстлин сам вызвался дежурить, а уставший Хоркин не сопротивлялся, немедленно свернувшись в углу и громко захрапев. Прислушиваясь к стонам и кашлю, Рейстлин обошёл тяжелораненых, распределяя дозы макового молока, стараясь, чем можно, облегчить страдания больных. Он испытывал к ним странную симпатию. «Я знаю, что вы перенесли, – говорило каждое его движение, – я знаю, как это – чувствовать боль…»
Те самые солдаты, которые ничего не значили для него и которые обзывали его различными кличками в спину, а иногда и в лицо, когда Карамона не было рядом, теперь просили его остаться с ними «ещё чуть подольше». Хватали за руку, прося написать письмо жене или любимой. Рейстлин усаживался рядом и строчил короткие послания, рассказывал разные истории, стремясь отвлечь их от тяжёлых мыслей. После выздоровления любой солдат, прежде не любивший мага, готов был разбить голову каждому, кто скажет обидное слово в его адрес.
Когда последний раненый угомонился, Рейстлин получил долгожданную возможность уединиться с книгой. Он вытащил её из потайного места, не особенно боясь разбудить Карамона, который спал глубоким сном, присущим собакам и абсолютно уверенным в себе людям. Книга вновь переместилась в рукав, а Рейстлин бросил быстрый взгляд в сторону Хоркина. Маг спал в полглаза, чтобы сразу проснуться и оказать необходимую помощь, если понадобится. Малейший шорох или стон будили его. Вот и сейчас он сонно таращился на Рейстлина.
– Все в порядке, мастер, – мягко прошептал Рейстлин. – Спи дальше.
Хоркин что-то пробормотал и, перевернувшись на другой бок, снова захрапел. Рейстлин посидел немного, ожидая, когда он успокоится, но никто не смог бы подделать такой громовой храп. Хоркин устроил небольшую жаровню там, где раньше в Храме мог быть алтарь, не только из почтения к Богам, но и для того, чтобы ночью не было холодно. Рейстлин притащил стул и близко подсел к неяркому свету, подкинув в печь ещё древесного угля. Помня мудрый совет, вычитанный в одном свитке, он добавлял в огонь немного лаванды, чтобы перебивать неприятные запахи крови и пота, витавшие в госпитале.
Закончив, он ещё раз осмотрел комнату: все спали. Глубоко вздохнув, Рейстлин отставил в сторону посох и принялся за изучение. Книга была сделана из листов пергамента, тщательно обработанных и прошитых, обложка хорошо защищала их от грязи и пыли. В отличие от магических книг на ней не было никаких пометок или заголовка, обычная книжка, которую часто используют купцы, чтобы вести записи расходов или подсчитывать бочки со свининой.
Рейстлин нахмурился – это было плохим предзнаменованием. Его настроение чуть улучшилось, когда он обнаружил карту и несколько листов пометок с числами, – становилось интереснее. Он начал внимательно изучать колонки цифр, понимая, что видит перед, собой тщательный подсчёт чего-то. Драгоценности? Деньги? Почти наверняка. Наконец-то он нашёл! Рейстлин оставил цифры и вернулся к карте. Она была начерчена небрежно, словно неведомый картограф спешил и чертил на колене или на неровной поверхности. Он потратил некоторое время, разглядывая обозначения и примечания к ним. Понятно, что это карта секретного прохода в гору, но сейчас она абсолютно бесполезна. Карта ясна и понятна, но только тогда, когда знаешь исходную точку и ориентиры. Начало пути было у трёх сосен, но где они растут, на каком склоне? На севере или на юге? Высоко в отрогах или в предгорьях? Таких деревьев полно везде, можно потратить целую жизнь, разыскивая их.