Абнетт Дэн. Инквизитор Эйзенхорн

   Нужно было дождаться ответов, прежде чем выходить на связь с лордом Роркеном. Не в первый раз за свою карьеру мне хотелось держаться подальше от чужих глаз, делая исключение только для друзей.
   Конечно, отправление сообщений, даже подписанных другим именем, представляло опасность. За многими, а может, и за всеми, с кем я пытался связаться, могли следить, если они уже не были мертвы. Но глоссия - надежный частный код. Даже если мои сообщения перехватят, их невозможно расшифровать.
   Первые вести поступили к полудню следующего дня. Их доставил клерк Киело. В одном из них Фишиг сообщал на глоссии, что уже вылетел с Дюрера и прибудет на Гудрун приблизительно через двадцать дней. Я отправил ответ, в котором призывал его к осторожности и приказывал связаться со мной, когда он будет на подлете.
   На сообщение, содержащее слово «Санктум», мне ответили: «Санктум поднимается, в пятнадцать». Отправленное из глубокого космоса послание не было подписано.
   Затем клерк протянул мне информационный планшет.
   - Письма на Мессину, Трациан Примарис, Гесперус и Картол были возвращены как не подлежащие доставке. Это странно. К сообщению с Гесперуса приложено послание местных арбитров, рекомендующее вам лично связаться с ними. С Сарума ничего не поступало.
   Когда клерк удалился, я обсудил новости с Эмосом. Все это встревожило его не меньше, чем меня.
   - Не подлежащие доставке? Очень странно. И заинтересованность арбитров меня беспокоит.
   - Есть прогресс в работе с именами? - спросил я. Он все утро просидел за кодифером Креции.
   - Ничего. Никаких упоминаний о Марле Таррай и никакой информации о Ханджаре Остром. Кроме того, конечно, что ханджар - это клинковое оружие. Изогнутый кинжал, который использовался еще на древней Терре. Это слово сохранилось в нескольких культурах Империума.
   - Сможешь еще что-нибудь накопать?
   - Не при помощи этой машины. Но твоя подруга, доктор, собирается отвести меня сегодня днем в университариат и предоставить мне доступ к их основной информационной базе.
   Эмос отправился продолжать изыскания. Креция занималась в университариате своими преподавательскими делами. Старый слуга Фейбс оставался почти незаметным.
   Я навестил пленника. Перед уходом Креция оставила ему поднос с едой, но он ни к чему не притронулся и на мои вопросы не реагировал, словно впал в ступор после допроса.
   Медея все еще спала. Судя по показаниям приборов системы жизнеобеспечения, с ней все было в порядке. Не наблюдалось и каких-либо признаков постоперационных осложнений. Я осторожно поцеловал Бетанкор в лоб и вернулся на кухню.
   Элина сидела за обеденным столом с опустошенной на треть бутылкой отличного гесперианского кларета. Увидев меня, она достала еще один бокал и налила выпить.
   Я уселся с ней рядом. Сквозь открытые двери кухни струился прохладный вечерний бриз. Закатное солнце окрасило вершину Итервалля охрой. Постепенно она меняла цвет, становясь вначале красновато-коричневой, а потом почти алой.
   - Вы ели? - спросила Элина.
   - Нет. А ты?
   - Я не голодна. - Она покачала головой и сделала большой глоток вина.
   - Мне очень жаль, Элина.
   - Жаль, сэр? Но почему?
   - Жаль, что ты оказалась впутанной в это дело. Вся эта история очень неприятна и слишком дорого нам обошлась.
   Она улыбнулась:
   - Вы вытащили меня живой из Спаэтон-хауса, сэр. И за это я вам очень благодарна.
   - Хотел бы я вытащить оттуда живыми всех.
   Элина снова наполнила бокалы. Я понимал, что она тяжело переживала случившееся. Особенно сильное впечатление на нее произвело отважное самопожертвование Шастра. Элине Кои было всего-то около двадцати пяти лет - просто девочка, новичок среди Дамочек. Она еще не принимала участия в расследованиях. Ее направили в Спаэтон-хаус в качестве прикрепленной к этой резиденции неприкасаемой, чтобы она смогла осознать свое призвание. Это считалось среди Дамочек легкой работой. Такое вот получилось осознание.
   - Если ты захочешь уйти, думаю, я смогу все организовать, подготовить необходимые бумаги, дать тебе немного денег. Ты можешь улететь с этой планеты. Тогда ты окажешься в безопасности.
   Элина казалась оскорбленной.
   - Я заключила контракт и поступила на должность оплачиваемой неприкасаемой, сэр. Возможно, я последняя из Дамочек. И, слава Императору, я осталась в живых. Еще до устройства на эту работу мне было известно, что служение инквизитору чревато опасностями. Я не тешу себя иллюзиями.
   - Даже в этом случае…
   - Нет, сэр. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что данное предприятие может оказаться весьма и весьма опасным. И у меня хватит сил и мужества встретиться с ними. Для этого меня и наняли. Кроме того…
   - Что - кроме того?
   - В общем, мы ведь знаем, что у нашего врага есть, по крайней мере, один могущественный псайкер. Это означает, что вам необходим неприкасаемый.
   - Верно.
   - И… думаю, я буду чувствовать себя в большей безопасности, находясь рядом с вами, сэр. Если я уйду, то мне придется оглядываться всю оставшуюся жизнь.
   - Спасибо, Элина. Впрочем, теперь ты могла бы не называть меня «сэр». Все пережитое за последние дни кажется мне достаточным поводом отбросить формальности.
   - Верно, - улыбнулась она.
   Мне было непривычно видеть улыбку на ее лице. Элина была высокой и, на мой взгляд, слишком худой. Она всегда казалась напряженной и немного нервной. Улыбка ей шла.
   Мы помолчали, а потом она вздохнула и, немного смутившись, спросила:
   - Так как же мне теперь тебя называть?
   Мне осталось лишь пожать плечами.
   Мы проболтали до позднего вечера. Вершина Итервалля стала уже совсем черной на фоне беззвездного неба, окрасившегося гербовой синевой Империума.
   - У нас есть план? - поинтересовалась Элина.
   - Теоретически мы должны узнать, кто так сильно нас ненавидит, а затем выследить его. На практике это означает, что нам придется прятаться здесь какое-то время, а потом покинуть эту планету.
   - И сколько же нам здесь торчать?
   - Надо все подготовить. Кроме того, я ожидаю прибытия некоторой помощи. Она подоспеет в течение, пятнадцати дней. И тогда мы уберемся отсюда.
   Элина снова наполнила бокалы.
   - Мне нравится, когда ты говоришь так, словно держишь все под контролем.
   - Так и есть, - усмехнулся я.
   - Хм… мы выберемся отсюда, и что тогда? Если рассуждать практически?
   - Это зависит от многих обстоятельств. Например, от того, что нам удастся выяснить за следующие две недели. И от того, осмелюсь ли я связаться с Ордосами.
   - Ты же не думаешь, что Инквизиция замешана во все это?
   - Нисколько, - ответил я.
   Мне вовсе не хотелось нервировать Элину. Произошедшее не было похоже на конфликт между родственными организациями, однако жизнь заставляла меня рассматривать любые варианты развития событий.
   - Просто мне кажется, - продолжал я, - что наш враг очень хорошо подготовлен и имеет возможность следить за всеми нашими действиями. Выход на связь с представителями Инквизиции может нас выдать.
   Я поднял бокал и сделал большой глоток отличного красного вина.
   - Итак, если нам не удастся ничего выяснить, что мы будем делать, когда уедем отсюда… Вопрос остается открытым. Нам есть где укрыться до поры и есть друзья, которых мы можем позвать на помощь. Логичнее всего исчезнуть на некоторое время, затаиться и попытаться продумать план дальнейших действий. Однако мне очень хотелось бы отправиться на Мессину. Вдруг кому-нибудь удалось спастись…
   Не считая нескольких полевых агентов, выполняющих поручения по всей Галактике, штаб Дамочек на Мессине являлся единственным моим резервом. Если он был уничтожен так же, как и Спаэтон-хаус, я оставался без пристанища.
   - Среди Дамочек у меня было много подруг. Надеюсь, с ними все в порядке. - Элина опустила глаза и поиграла своим бокалом. - Думаю, тебя более всего беспокоит госпожа Биквин.
   - Ну… - начал было я.
   - Вы ведь давно… работаете вместе. Ей так досталось на Дюрере. Все знают… - Она потупилась.
   - Знают что, Элина?
   - Ну, что ты ее любишь.
   - Неужели все знают?
   - Подобные вещи трудно скрыть. Я видела вас вместе. Вы без ума друг от друга.
   - Но…
   - Ты - псайкер, а она - одна из нас. Понимаю. Но это ведь совсем не значит, что ты не можешь любить ее. - Элина подняла на меня глаза и покраснела. - Это все вино! Наверное, я наговорила лишнего?
   - Нет.
   Увлекшись разговором, мы и не заметили, как в кухню вошла Креция.
   - Может быть, тебе удастся вложить в его голову немного здравого смысла! Он должен вернуться и повидать ее. Так будет правильно.
   На Креции была форменная учительская мантия. Взяв бокал со стойки, она уселась за стол, но, обнаружив, что бутылка опустела, поднялась откупорить следующую.
   - Как прошел день? - Я попытался переменить тему.
   - Потратила четыре часа, читая второкурсникам лекцию о принципах торакальной [6]пальпации. Никогда не видела такой толпы неподготовленных болванов. Когда я вызвала одного из этих парней, он начал прощупывать бедро добровольца. Как тебе кажется, что я думаю об этом дне? - Она села за стол. - По пути я заглянула к нашему гостю. Он не притронулся ни к еде, ни к питью и едва отзывается на голос. Мне кажется, ты мог навредить ему своим ментальным воздействием.
   - Может быть, - сказал я, - или это всего лишь негативная реакция на введенные препараты.
   - Возможно. Если к утру его состояние не улучшится, мне придется провести операцию. Как бы то ни было, ему плохо. На его руках и ногах начинается цианоз. Ты связал его слишком туго.
   - Ровно настолько, насколько нужно, Креция. Он - вессоринский янычар, которому заплатили за мою голову, не забывай об этом.
   - Заткнись и налей мне выпить.
   Эмос вернулся около девяти часов вечера. Как только он вошел, я сразу понял, что с ним что-то не так. Ученый бросил на стол кипу информационных планшетов и немало удивил меня, когда решительным жестом налил себе вина.
   - Что случилось, старый друг? - спросил я, наблюдая, как он дрожащей рукой подносит бокал к губам.
   - Я потратил несколько часов, пытаясь найти информацию, связанную с интересующими нас именами, Грегор. И все равно ничего не обнаружил по Ханджару, хотя и составил список планет, на которых используется это слово. - Он пододвинул ко мне планшет. - Марла Таррай… тут чуть больше успеха. Пять лет назад за участие в культистской деятельности арбитрами Халлоукана была арестована некая Марла Тари. До суда дело не дошло - она сумела сбежать из тюрьмы. Затем она объявлялась еще дважды: на Фелтоне, где действовала как сообщница главы местного культа Беррикина Пасуольда, а затем на Сансиите она разыскивалась в связи с убийством иерарха Сансума и пяти сотрудников Министорума. Кроме того, Инквизиция выдала ордер на ее арест. Она считается незарегистрированным псайкером.
   - Значит, активный участник культистской деятельности? - Я просмотрел записи на планшете. Негусто. Из архивов Инквизиции можно было бы получить более подробный отчет. Несмотря на риск, я почувствовал необходимость связаться с Роркеном.
   - Если, конечно, все это об одной и той же женщине, - ответил Эмос.
   Какого-либо изображения Эмосу найти не удалось, однако описание внешности и особых примет этой женщины, сделанное при аресте арбитрами, соответствовало полученному мной ментальному отпечатку.
   - А ее прошлое?
   - Ничего, - покачал головой Эмос, - за исключением протокола допроса с Халлоукана, где она утверждает, что родилась на Гудрун тридцать семь лет назад.
   - Интересно… - кивнул я. - Надо будет проверить это по планетарной переписи населения и…
   - Мне казалось, ты не зря платишь мне, Грегор, - резко прервал меня Убер. - Я уже проверил. Нет о ней никаких записей. На самом деле на этой планете вообще нет никого с фамилией Таррай или Тари. Такая фамилия встречается только в других мирах. И их слишком много, чтобы суметь разобраться и…
   - Итак, ученый, - вздернула брови Креция, - что же вас на самом деле беспокоит?
   Отпив еще глоток вина, Эмос подтолкнул планшет на середину стола.
   - Исчерпав информацию об именах, я решил заняться другим делом. Я просмотрел новостные регистры по субсектору, отсеивая сообщения по ключевым словам. Вам это не понравится.
   Я изучал содержимое планшета, и мое сердце превращалось в холодный камень. Эмос собрал новостные бюллетени, в которых говорилось об инцидентах на нескольких планетах субсектора. Короткие сообщения, большинство из которых не составило бы даже колонки в региональных информационных сводках. Естественно, ведь события эти не годились даже в качестве планетарных новостей, не то что галактических. Эмос обнаружил их только потому, что целенаправленно просеивал базу новостной сети Империума.
   Первый отчет рассказывал о взрыве на Мессине. Мессина Прима, главный улей, шпиль одиннадцать. Взрыв произошел в десять пятьдесят по местному времени. По моей оценке, набег на Спаэтон-хаус начался точно в это же самое время, учитывая сидерический пересчет. Взрыв спалил десять верхних уровней шпиля. Список убитых составил одиннадцать тысяч шестьсот человек. Лорд губернатор объявил чрезвычайное положение.
   К отчету прилагался длинный перечень уничтоженных зданий и учреждений. В нем, посередине второй страницы, я нашел Институт Торна - название, под которым официально функционировали Дамочки.
   Никто не выжил. Хотелось надеяться, что это только совпадение, но не получалось. А это означало, что мой противник, Ханджар Острый, был готов без колебаний пожертвовать жизнями тысяч гражданских жителей только для того, чтобы уничтожить Дамочек.
   В сообщении говорилось, что ответственность за взрыв взяла на себя запрещенная организация, называющая себя «Потомки Мессины». Эта группа, как упоминалось, выступала за независимость Мессины от Империума.
   Что было откровенным бредом. На Мессине царила настолько имперская культура, насколько только возможно на какой-либо планете.
   Второй отчет, внесенный в список на планшете, поступил с Картола. В провинции Кона были обнаружены тела двоих мужчин и трех женщины. Предположительно все они - члены одной семьи, проводящей отпуск в путешествии. Личности погибших устанавливаются. По оценкам специалистов Картола, смерть наступила между десятью часами вечера и полночью два дня назад.
   Пять месяцев назад я отправил на Картол своих агентов Лерес Финтон, Бирона Фэкела, Лойса Нарана и двух неприкасаемых, чтобы они собрали информацию о культе смерти в провинции Кона. Они регулярно отчитывались… Милостивый Боже-Император…
   Я прокрутил список до следующего пункта. Трациан Примарис. Частная резиденция в улье шестьдесят два была взорвана незадолго до полуночи. Восемь неопознанных погибших. В графе «адрес» стояло: шестьдесят два, верхний улей, уровень 114, 871.
   Там располагался мой офис в столичном мире Геликанского субсектора. В штате состояли семь человек. Управляющим был Барнед Феррикел, служивший у меня в течение тридцати лет.
   Следующее. Гесперус. Двое мужчин убиты в перестрелке с бандой торговцев детьми. Как раз незадолго до полуночи неделю назад. Как сказал представитель арбитров, они выбрали не тот район для прогулок.
   Лютор Витт и Ган Блаек, двое моих самых способных тайных агентов, действовали на Гесперусе уже в течение года, стремясь раскрыть тзинчианский культ, охотившийся за малолетними обитателями нижних ульев.
   Затем Сарум, столичный мир Антимарского субсектора. Один из самых многообещающих моих учеников, дознаватель Девра Шиборра отправилась туда по моему приказу восемь месяцев назад, чтобы проникнуть в хаософильский кружок центрального университета и вывести его членов на чистую воду. Она работала под легендой доктора Зейзы Баджжа, историка с Пунцеля.
   Новости сообщали о предположительном самоубийстве многообещающего академика Баджжа. Ее тело было обнаружено в собственной ванной утром во время первого молебна. Смерть наступила приблизительно восемь часов назад.
   А затем последнее и наиболее шокирующее объявление, полученное из Глобальной Новостной Сети Саметера. Дом инквизитора Натана Иншабеля подвергся нападению неизвестных лиц и был уничтожен. Сам Иншабель внесен в список погибших.
   Я сел. Взгляды всех присутствующих были устремлены на меня. Эмос положил подбородок на руки, а женщины смотрели тревожно и внимательно.
   - Они все… мертвы, - медленно проговорил я, все еще не в силах осознать случившегося. - Все. Каждый член моей команды. Мой дом здесь, штаб-квартиры Дамочек и все агенты, выполнявшие мои поручения. Все и вся. Все нападения происходили в один и тот же час одного и того же дня недели.
   Я не мог продолжать, слишком глубоко было потрясение. Креция влила в меня бокал амасека и налила порцию себе.
   Все погибло. Комбинации, которые я выстраивал десятилетиями, друзья и союзники, которых я собирал, - все оказалось разрушено за одну ночь. Все мои ресурсы были обнаружены и уничтожены. Уцелел только Фишиг. Он пробивался сейчас нам навстречу. А больше никого не осталось.
   Я чувствовал себя оторванным от всего мира. Сеть осведомителей и сотрудников, создаваемая мной с самого начала карьеры, была разрушена.
   Я остался один.
   Мне больше ничего не хотелось, кроме как встретиться с этим Ханджаром Острым лицом к лицу и поквитаться.
   Я так и не притронулся к новой порции амасека. Улегшись в постель, я тут же погрузился в череду лихорадочных сновидений. А где-то около полуночи пробудился в холодном поту. Я лежал в темноте, а передо мной проплывали подробности жуткого сна. Мне грезился побег из Спаэтон-хауса. Медея и Йекуда Вэнс взывают о помощи, умоляют спасти их. Я хватаю за руку Медею и вцепляюсь в Вэнса, который не может сам дотянуться до меня. Янычары стреляют в него из лазерных винтовок, его тело разваливается на части. Его предсмертный ментальный крик пронизывает мое сознание, словно раскаленная проволока. От него я и проснулся.
   Но от него ли?
   Второй раз я проснулся в четыре часа утра. Ночную тишину нарушал только треск горных сверчков.
   Но что-то было не так. Я поднялся, вынул из-под матраца автоматический пистолет и вышел в коридор.
   Я слышал, как храпит Эмос в своей комнате и глубоко дышит во сне Креция.
   Дверь Элины была открыта.
   Заглянув внутрь, я обнаружил, что ее кровать пуста, а стеганое одеяло сброшено на пол.
   Я прошел по коридору, прижимаясь к стене спиной и чуть ли не в молитвенном жесте сжимая в обеих руках оружие. Из-под следующей двери выбивался луч света. Ванная.
   Послышалось журчание воды, а потом внезапно дверь открылась.
   Я выбросил вперед пистолет.
   - О боже! Во имя Золотого Трона, сэр! Что, черт возьми, ты…
   Зажав рот испуганной Элины ладонью, я оттащил ее в тень.
   - Ты напугал меня до чертиков, - прошептала она, как только моя хватка ослабла.
   - Прости.
   - Я просто хотела помыться.
   - Прости. Что-то здесь не так.
   - Грегор? Что за шум? - донесся из коридора голос Креции.
   - Возвращайся в свою комнату! - прошипел я.
   Как обычно, Креция сделала все наоборот. Решительным шагом она направилась к нам, на ходу натягивая шелковый халат.
   - Ну и что у нас, черт побери, хорошего?
   - Хотя бы в этот раз помолчи, Креция, - бросил я.
   - Ладно, прошу прощения, мать вашу.
   Я оттолкнул обеих женщин за спину и стал медленно продвигаться к чулану.
   - Славный огузок, - захихикала Креция, разглядывая меня.
   Из одежды на мне было только покрывало.
   - Ты можешь быть серьезной хотя бы минуту? - прорычал я в ответ.
   - Прошу вас, доктор, - укоризненно проговорила Элина. - Это серьезно.
   Дверь чулана была закрыта, свет внутри не горел.
   - Видите? - сказала Креция. - Никаких проблем.
   Я взялся за дверную ручку и понял, что она выкручена. Креция подскочила на месте, когда я выбил дверь ударом ноги и нацелил пистолет на кровать.
   Пустую кровать.
   Элина включила свет. Перетертые веревки Тарла все еще свисали со спинок кровати.
   - Золотой Трон, он сбежал!
   - О нет… - пробормотала Креция. - Я ведь лишь слегка ослабила путы.
   - Что ты сделала?!
   - Я же говорила тебе! Говорила, что беспокоюсь о его состоянии. Цианоз на его руках и…
   - Но ты не сказала, что ослабила веревки! - бушевал я.
   - Мне казалось, ты понял, о чем я говорила!
   Я сбежал вниз. Холл освещал бледный лунный свет, проникавший в полуоткрытую дверь.
   - Он не мог уйти далеко! Да и какая разница-то? - кричала мне вслед Креция.
   Я вышел на улицу. Никаких следов. Ничего. По каменным плитам растекались холодные ночные тени.
   Тарл сбежал уже давно.
   Я возвратился в дом. Креция включила освещение в холле. И закричала.
   Фейбс сгорбился в углу. Казалось, он просто уснул сидя. На полу блестела лужа густой темной крови. Ему перерезали горло.
   - Теперь видишь, Креция? Видишь? - закричал я.
   Тарл был свободен. Он знал, кто я и где прячусь. Пора было уходить.
   Быстро.
 

Глава 12
 
В НОЧЬ И В ГОРЫ
 
ТРАНСАТЕНАТСКИЙ ЭКСПРЕСС
 
СООБЩЕНИЕ ОТ МЕРТВЕЦА

   - Нет, - сказала Креция. - Нет. Ни за что. Нет.
   - Это не обсуждается, Креция. Я не предлагаю, а приказываю.
   - Как ты смеешь приказывать мне, словно одному из своих штатных лакеев, Эйзенхорн? Я никуда не поеду!
   Я открыл было рот, но затем снова закрыл его. Зверское убийство Фейбса повергло ее в глубокий шок. Переубедить ее было трудно.
   Я обернулся к Эмосу и Элине:
   - Одевайтесь. Соберите вещи и уложите их в спидер. Мы должны убраться отсюда в течение получаса.
   Оба поспешно удалились.
   Трудно было сказать, как давно сбежал янычар. Когда Эмос накрывал тело Фейбса простыней, оно еще было теплым, так что, по моей оценке, Тарл получил фору примерно в час, в худшем случае - девяносто минут. Учитывая его вессоринский прагматизм, я полагал, что он отправился прямиком к ближайшей вокс-станции, чтобы доложить о нашем местоположении своим собратьям. То же самое на его месте сделал бы и я. Конечно, Тарл и сам мог попытаться убить меня, но к тому времени он уже понял, что не стоит недооценивать мои способности. Он знал, что я могу убрать его раньше и тогда никто не узнает, где я скрываюсь.
   Поэтому он просто ушел, чтобы найти возможность связаться со своими. Неизвестно, насколько близко находились его соратники, и наши шансы на спасение таяли с каждой минутой. К тому же можно было предположить, что, успешно отправив свое донесение, он вернется, чтобы попытаться собственноручно разобраться со мной.
   Я взял Крецию за руку и отвел наверх. Ее глаза опухли от слез и покраснели, она все еще не отошла от шока. Она сидела на краю моей кровати, пока я одевался.
   - Если бы я мог просто уйти, Креция, я бы ушел,- мягко произнес я, доставая свежую рубашку. - Если бы проблема заключалась только в том, чтобы уйти и избавить тебя от всего того дерьма, которое я принес в твою жизнь, я бы так и поступил. Но теперь это невозможно. Сюда прибудут наёмники. Они появятся здесь очень скоро, скорее всего еще до рассвета. Они допросят и убьют любого, кого обнаружат здесь. Конечно, ты не сможешь им сказать, куда мы отправились, потому что сама не будешь этого знать. Тогда они просто… В общем, это вессоринские янычары, которым хорошо заплатили. Я не могу оставить тебя здесь.
   - Я не хочу уезжать. Это мой дом, Грегор. Мой чертов дом, и посмотри, что ты натворил.
   - Мне жаль.
   - Посмотри, будь все проклято, что ты сделал с моей жизнью!
   - Я сожалею. И постараюсь все исправить.
   Креция вскочила.
   - Как? - кричала она. Гнев затмил ее горе. - Как, во имя всего ада, ты собираешься исправить это? Как, черт тебя дери, собираешься унять всю ту боль, которую причинил мне?
   - Понятия не имею. Но постараюсь. И для этого ты должна остаться в живых. Креция, на моей совести уже висит твоя разрушенная спокойная жизнь. Я не хотел бы вешать туда еще и твою смерть.
   - Прекрасные слова. Но я не еду. Я возвращаюсь в постель.
   Я схватил ее за руку. Необходимо было найти другой подход. Как медик она была профессионально самоотверженна. А вот обращаться к ее чувству самосохранения было бесполезно.
   - Мне необходимо, чтобы ты поехала с нами. И это правда. Мы обязаны взять с собой Медею. Я не смогу оставить ее здесь и не думаю, что она переживет путешествие.
   - Конечно, не переживет!
   - Значит, она умрет?
   - Если ты повезешь ее сейчас? В таком состоянии?
   - А тебе не кажется, что будет лучше, если она поедет вместе с врачом?
   Креция освободилась от моей руки.
   - Я не позволю подвергать опасности здоровье своего пациента, Эйзенхорн, - предупредила она.
   - Тогда сделай прогноз, доктор. Если она остается здесь, то будет мертва уже к утру. Они убьют ее, как только обнаружат. Если она уедет со мной без тебя, то тоже наверняка умрет. Мне, честно говоря, казалось, что ты давала врачебную клятву.
   Мне было крайне неприятно так манипулировать… ну, во всяком случае, не чувствами Креции. Она одарила меня ядовитым взглядом, понимая, что я загнал ее в угол.
   - Ублюдок. Умненький-разумненький ублюдок. Даже не знаю, почему я когда-то тебя любила.
   - Я тоже не знаю. Зато знаю, почему сам полюбил тебя. Тебе не все равно. И ты всегда поступала правильно.